A Long and Slow Recovery

– Как твое зрение сегодня? – спросил Хуа Чэн, помогая Се Ляню есть суп. Се Лянь все еще постепенно движется к полноценному питанию. – Стало немного лучше. Все еще размыто, – хмурится он и переводит взгляд на неразличимую форму красных одежд Хуа Чэна. Прошло уже две недели с тех пор, как он снова начал говорить, и Хуа Чэн с неизменной настойчивостью задает ему подобные вопросы. – Я могу определить, ночь сейчас или день. Я вижу цвета и явно выраженные контуры, но не могу сказать, что они значат. Будто язык, который я не знаю. Из всех чувств к зрению у меня не было доступа дольше всего. В ящике –в гробу–в трех гробах– Се Лянь чувствовал слишком много. Он ощущал запах и вкус собственной крови. Слышал, как задыхается и стучит по крышке гроба. Однако темнота была непроницаемой. Он не видел ничего на протяжении пятидесяти четырех лет. Он старается не думать об этом слишком часто. Вместо этого он сосредотачивается на изучении оттенков красного перед собой и расслабляется. К тому же, он горд своей очередной маленькой победой в виде законченной порции еды. – Ваше Высочество, ты бы не хотел отправиться куда-нибудь? – спрашивает Хуа Чэн. – Было бы здорово сменить обстановку. Свежий воздух, больше цвета. Се Лянь как-то даже и не думал об этом. Он забыл, что он может отправиться куда-то. Он весь оживился и сел немного ровнее. – А мы можем? – спросил он с надеждой. – Безусловно. Не против начать с сада? – Да! – Се Лянь попытался сказать слишком громко, и небольшой приступ кашля заставил его согнуться. Хуа Чэн придержал его за плечо. Как только Се Лянь вернулся в спокойное состояние, Хуа Чэн помог ему надеть дополнительный слой верхней одежды и пару мягких тапочек. Затем Хуа Чэн сел на кровать позади него и начал быстро и легко расчесывать ему волосы. Прическа кажется знакомой. Небольшое давление и натяжение кожи головы напоминают Се Ляню о старых временах в Сяньлэ, и с ностальгической болью в сердце он улыбается в свои колени. Он чувствует, как Хуа Чэн закрепил шпильку на месте и поправил последнюю прядку волос за ухом. Наконец он слышит, как Хуа Чэн одобрительно выдыхает. – Что Ваше Высочество думает насчет драгоценностей? – спрашивает Хуа Чэн. Се Лянь смеется, удивленный. – У тебя даже украшения есть для меня? – Естественно, – отвечает Хуа Чэн, как будто эта информация не может шокировать. Се Лянь вздыхает и решает, что он все же рад доставить удовольствие Хуа Чэну, позволяя доставлять удовольствие себе. – Я буду счастлив надеть все, что ты предложишь, – уступает Се Лянь, признательный за подарки. Хуа Чэн прочищает горло и поднимается на ноги. Се Лянь наблюдает, как алые очертания перемещаются на другой конец комнаты к темному пятну мебели. Он слушает мягкий звон металла и, пока ждет, разглядывает рукава нового одеяния. Они цвета золота. Яркого, роскошного золота. Он ощупывает края рукавов и натыкается на невероятного качества вышивку. Он думает, что в ней присутствуют и другие цветы, однако нельзя сказать точно. Хуа Чэн возвращается к Се Ляню и встает перед ним на колени. Он кладет пару сережек ему в ладонь и описывает их: золотые цветы вишни со свисающими нитями рубинов. Они совершенно восхитительны, и Се Лянь чувствует себя недостойным таких драгоценностей, в то время как Хуа Чэн продевает серьги в мочки его ушей. Следом он кладет в руку Се Ляня простое кольцо с продетой сквозь него цепочкой. – Просто кольцо, – говорит Хуа Чэн. – Что за кольцо? – спрашивает Се Лянь. – Цельный бриллиант, – отвечает Хуа Чэн небрежно, и воздух застревает в груди Се Ляня. – Дыши, Ваше Высочество. Се Лянь слушается и вновь задумывается о кольце. Он трогает роскошно обработанные грани и у него создается сильное впечатление, что Хуа Чэн многого не договаривает об истинном значении этого кольца. – Мне оно нравится, – шепчет Се Лянь. Хуа Чэн отвечает на это неуверенным смешком. Он говорит, – Я рад, – и помогает надеть цепочку на тонкую шею Се Ляня. Дело сделано, красное пятно немного отдаляется, и Хуа Чэн делает шаг назад, чтобы полюбоваться результатом их игры в переодевание. Се Лянь сидит прямо и, внезапно смутившись, прикусывает губу. Хуа Чэн молчит слишком долго и лицо Се Ляня начинает гореть. – Я выгляжу не так, как прежде, - бросает он нервно. – Ты прекрасен, – говорит Хуа Чэн. Его голос мягок, будто он потрясен видом своего бога в нарядных одеждах. Слово прекрасный применялось к Се Ляню на протяжении всей его жизни, в нем нет ничего нового. Но то как Хуа Чэн произнес это – его голос дрожал истинным восхищением. Се Лянь наклоняет голову, кончики его ушей покраснели. – Я истощен. – Ты прекрасен, – настаивает Хуа Чэн, потому что он сумасшедший. – Я не тот человек, что прежде, – напоминает ему Се Лянь, внезапно испугавшись. Если Хуа Чэн пытается воспроизвести его божественный облик вековой давности, в итоге его постигнет ужасное разочарование. – Так и есть, – соглашается Хуа Чэн, – но в то же время и нет. Ты не тот, что прежде, но ты остаешься тем же самым человеком. Се Лянь хочет поспорить, но не может. Он открывает рот, закрывает и хмурится. Хуа Чэн вздыхает и, снова встав на колени, берет Се Ляня за обе руки. – Если тебе не нравится, – произносит Хуа Чэн мягко, – я все уберу. Только скажи. Се Лянь вздыхает, медленно и долго, и сжимает пальцы Хуа Чэна. – Нет, мне все нравится. Просто… Прошло так много времени. Он чувствует, что Хуа Чэн кивает. – Хорошо, – Хуа Чэн говорит приглушенно. – Просто дай знать, в случае чего. Что угодно, если это принесет тебе комфорт. Се Лянь чувствует очередной приступ горечи в груди. На мгновение он слышит, насколько глубоки сожаление и вина Хуа Чэна: он думает, что подвел Се Ляня на войне, во время падения с Небес, и сейчас, спустя пятьдесят четыре года, проведенных под землей. Хуа Чэн пойдет на все что угодно, чтобы дать Се Ляню счастье и безопасность, и Се Лянь подведет его, если хотя бы раз воспользуется этой преданностью. Се Лянь может сделать счастливым своего единственного последователя, будучи счастливым сам. Он может облегчить боль Хуа Чэна, показывая свою благодарность. Он дарит Хуа Чэну мягкую, искреннюю улыбку. – Покажешь мне сад? – спрашивает он. Внезапно присутствие Хуа Чэна становится более ощутимым, он воодушевлен в стремлении угодить. – Конечно. – Хуа Чэн приближается, просовывает руки под колени и плечи Се Ляня и плавно поднимает его с кровати. Точно так же он обычно относит Се Ляня в ванну и, как бы странно это ни было, Се Ляню это нравилось. Так приятно, когда тебя носят на руках. Возможно Се Лянь предпочел бы пройтись сам, но иногда у него не получается, и тогда такая альтернатива оказывается удобной. Он закрывает глаза и позволяет себе опереться щекой на красное плечо Хуа Чэна. Се Лянь старается не думать, как ничтожно мало он должно быть весит в его руках. Хуа Чэн открывает дверь, о наличии которой Се Лянь и не подозревал. Каким-то образом он никогда не видел, как Хуа Чэн заходил и выходил из комнаты, вообще никого, кто приносил бы еду и забирал посуду. Но Се Лянь спал большую часть времени, так что он легко мог пропустить такие вещи. Се Лянь понял, что после двери они теперь идут через зал. По приглушенным звукам эха и свободному движению воздуха он может только представить его простор и масштабы. Этот зал пахнет богатством. – У тебя очень милый дом, – комментирует Се Лянь. Хуа Чэн усмехается так, будто очень доволен собой. – Рад, что тебе нравится. Я буду счастлив устроить полноценную экскурсию, как только ты будешь готов. – Я не против, – честно вздыхает Се Лянь, стараясь не поддаваться усталости уже сейчас. Они несколько раз поворачивают по коридорам, проходят пару комнат и затем покидают здание через очередную широкую дверь. Се Лянь ощущает открытый дневной воздух. В комнате Се Ляня никогда не бывает душно. Когда погода позволяет, Хуа Чэн держит окна открытыми и, кажется, в ней всегда присутствуют свежие цветы. Порой он зажигает благовония недалеко от окна, чтобы их аромат не был слишком сильным. И даже так, дышать свободно свежим воздухом ощущается совсем иначе. Вкусно. Се Лянь делает глубокий вдох и на его лице расплывается улыбка. На протяжении десятилетий он был лишен подобного наслаждения. – Тебе нравится? – спрашивает Хуа Чэн, в его голосе слышится восторг. – Да. Здесь красиво и солнце теплое. – Се Лянь поворачивает голову и смотрит по сторонам, и видит зеленый. У неба странный цвет, или может он что-то неправильно помнит, но оно выглядит так… – Что это за цвет? У неба? Это голубой? – спрашивает Се Лянь неуверенно. – Хмм, почти, – отвечает Хуа Чэн. – Вроде сине-сиреневого. Я бы сказал, что это лавандовый. Здесь так бывает. – Здесь? У Хуа Чэна вырывается небольшой смешок. – Полагаю, я забыл упомянуть, – признает он. – Моя резиденция располагается в Призрачном городе. – Мы в мире призраков? – спрашивает Се Лянь. Он почти не удивлен и по большей части заинтригован. – Да. Ты в полной безопасности, – быстро успокаивает его Хуа Чэн, твердый и уверенный. – Это моя территория. Се Лянь размышляет, что это может значить. – Ты князь демонов, – говорит Се Лянь. – Призрачный город принадлежит тебе? – Именно так. – Хуа Чэн нисколько не хвастается, просто констатирует факт. – Призраки беспорядочны по своей природе, однако эта орава доставляет меньше неприятностей, если суметь их организовать. Словно дети малые. Се Лянь смеется. Несмотря на то, что Хуа Чэн, кажется, не отдает должного своим заслугам, Се Лянь остался впечатлен. – Можно мне будет посмотреть? Когда я смогу ходить и видеть? – спрашивает Се Лянь. – Город? – Хуа Чэн звучит так, будто он поднял бровь. Се Лянь не уверен, откуда у него берутся подобные догадки. – Как пожелаешь. Там шумно и противно. В нем можно быстро устать. – Когда-нибудь мне снова придется выйти наружу, – напоминает ему Се Лянь. Хуа Чэн некоторое время молчит и затем кивает. – Когда ты будешь готов, – мягко говорит Хуа Чэн, – я возьму тебя в город. – Спасибо. – Се Лянь пытается слегка шевелить ногами и раскачивать ступни, чтобы выразить свое воодушевление. Хуа Чэн фыркает и удерживает его на месте. – Мне кажется, я уже и забыл, каково это – находиться среди людей. Хуа Чэн ведет их по садовой дорожке, и они снова замолкают. Широко раскрытыми глазами Се Лянь озирается кругом и видит насыщенный зеленый, и лавандовый, и …синие и желтые?… цвета, рассыпанные по краям его поля зрения. Он разглядывает широкие мазки красного, рядом расположена полоса нежного зеленого и белого. – Ваше Высочество хотел бы видеть больше людей? – спрашивает Хуа Чэн. Его голос звучит обычно, но Се Лянь чувствует в нем… что-то. Хуа Чэн размышлял об этом куда серьезнее, чем Се Лянь мог бы подумать. – Возможно, – отвечает Се Лянь. – Мне нравится проводить время с тобой. Но ты ведь не хочешь забрать меня всего себе, не так ли? Хуа Чэн сухо смеется. – А что, если так? Это довольно нагло с его стороны. Се Лянь не может утверждать, серьезен он или нет. Он склоняет голову набок, как будто может разглядеть выражение призрачно бледного лица Хуа Чэна. Перед тем, как он успевает ответить, Хуа Чэн выпускает очередной смешок. – Я бы никогда не посмел, – бормочет он, однако даже так в его голосе звучит поддразнивание. – Если Его Высочество хочет больше людей, он их получит. Хуа Чэн отводит их в тенистое место. Поддерживая одной рукой спину Се Ляня, он отводит другую руку в сторону и берется за что-то. Он осторожно подносит это к ладони Се Ляня, давая потрогать длинную, узловатую ветвь. – Это дерево ивы, очень старое, – рассказывает Хуа Чэн и продолжает описывать их окружение. – Оно сильное и здоровое, хотя его немного клонит на восток. Под деревом перед нами стоит скамейка из камня и большой пруд с каменными краями. Вдоль южной стороны растут пучки водяного кресса. Тебе слышно воду? Се Лянь слушает, как тихо бурлят потоки внутри пруда. Должно быть где-то там есть источник, заставляющий воду циркулировать. Се Лянь улыбается, сжимая ветку своей слабой рукой, и ерзает в руках Хуа Чэна. – Да. Вкусно пахнет. – Там водятся карпы, – говорит Хуа Чэн. – Больше десятка. Большинство белой и оранжевой расцветки, но три из них ярко золотого цвета. И лотосы цветут здесь круглый год. Они белые словно свежевыпавший снег, но если тебе не нравится, я могу поменять их цвет на любой, какой захочешь. Се Лянь не смог удержаться и рассмеялся от переполняющего его восторга. – Звучит волшебно. – Так и есть, – отвечает Хуа Чэн, и в этот раз он определенно хвастается. – Хочешь задержаться здесь, или пойдем дальше? – Давай посмотрим еще что-нибудь. Мне нравится исследовать твой сад. – Пальцы Се Ляня дрожат от приложенных усилий, но у него получается двинуть ими и раскрыть руку, чтобы ветка могла вернуться на место. Хуа Чэн ведет их по тропинке – галечной мозаике, изобращающей покачивающиеся ветви и цветы, поясняет он тихо – и помогает Се Ляню прикоснуться к деревьям, цветам и декоративным скульптурам, встречающимся по пути. Здесь есть клумбы с пионами, маленькие мостики над водой и небольшой участок с полевыми цветами. Хуа Чэн рассказывает о бабочках, которые гнездятся на этой полянке и питаются листьями растений. – Скоро нужно будет возвращаться, – нехотя, Хуа Чэн мягким голосом напоминает Се Ляню. – Ты еще не привык к такому количеству солнечного света. Я боюсь, твоя кожа может обгореть. – Давай еще немножко? – просит Се Лянь. Он понимает, что Хуа Чэн до ужаса разбаловал его, напомнив тем самым о привилегированной жизни принца в прошлом. Хуа Чэн смеется и, похоже, не смеет ни в чем ему отказать. – Хорошо. Последняя вещь на сегодня. – Они продвигаются немного дальше, и по широкому пятну зеленого цвета с вкраплениями белого Се Лянь понимает, что они сделали круг и вернулись ко входу. – Это моя любимая часть сада, – рассказывает ему Хуа Чэн. – Перед нами большая поляна с белыми астрами. Этот сорт довольно маленький, но очень красивый. Се Лянь хочет прикоснуться к ним. – Можешь опустить меня? – спрашивает Се Лянь восторженно. Хуа Чэн посмеивается. – Ваше Высочество, – вздыхает он, – ты хочешь, чтобы я позволил своему богу коснуться земли? – Да, – заявляет Се Лянь. – Твой принц желает насладиться природой. Хуа Чэн фыркает, но Се Лянь знает, что с момента их встречи Хуа Чэн никогда еще не был настолько счастливым. – Замечательно. – Медленно и грациозно Хуа Чэн опускается на колени. Он присаживается на тропинку рядом с поляной, удерживая Се Ляня у себя на коленях. Се Лянь протягивает дрожащую руку и ведет ею по верхушкам растений. Насыщенно зеленые листья и прекрасные белые лепестки. Стебли соединяются в пучки. Аромат не сильный, но мягкий. – Так хочется лечь среди цветов, – вздыхает Се Лянь, – но боюсь их раздавить. Хуа Чэн смеется себе под нос. Без предупреждения он разворачивается на земле, и прижимая Се Ляня к груди, ложится прямо в кучу цветов. Се Лянь ощутил, как мир вокруг него перевернулся, однако чувствует себя совершенно спокойно. Он смеется так сильно, что начинает кашлять, и Хуа Чэн гладит его по спине, пока Се Лянь не успокаивается. Отдышавшись, Се Лянь удовлетворенно вздыхает и, прижимаясь щекой к груди Хуа Чэна, протягивает руку и пробегается ею вдоль астр, которые теперь находятся ближе. – Ты избаловал меня, – спустя мгновение шепчет Се Лянь. Он чувствует запах зелени от растений вокруг, солнечный свет ласкает кожу его лица, и сердце Хуа Чэна под его ухом остается неподвижным. – Всегда к твоим услугам. – Хуа Чэн говорит с такой легкостью, будто это основа его существования. Се Лянь вынужден задуматься. Он поднимает руку и, немного смущаясь, кладет ее на грудь Хуа Чэна. – Ты проводишь все свое время со мной, – тихо подмечает он. – Это честь для меня. – Ты можешь заниматься и другими делами, – напоминает ему Се Лянь. – Я не хочу, чтобы ты сидел взаперти. Я в порядке. На самом деле, это не так. Он не может ходить и даже есть самостоятельно. Все, на что он способен без помощи Хуа Чэна, так это спать. Благодаря нему, он может забыть о своей беспомощности, стоит лишь Хуа Чэну заставить его рассмеяться. – Я не хочу заниматься другими делами, – говорит Хуа Чэн. Что за упрямый человек. Се Лянь не знает, смеяться ему или плакать. – Ладно, – фыркает он добродушно. – Чем бы ты занимался, не будь меня здесь? – Искал бы тебя. Се Лянь на грани, чтобы не засмеяться и не заплакать одновременно. Вместо этого он улыбается и вздыхает. – Ты говоришь не искренне, – отвечает он, хотя и не уверен до конца. – Ваше Высочество, – говорит Хуа Чэн под ним. Се Лянь чувствует, как вибрирует низкий голос в его груди и слышит, что Хуа Чэн улыбается. – Я клянусь, ты не найдешь в этом мире никого искреннее меня. – Это не искренне. – Ты ранил меня, Ваше Высочество, – смеется Хуа Чэн. Его грудь подпрыгивает под щекой Се Ляня, и это заставляет исцеляющееся сердце Се Ляня пропустить удар. – Что еще я могу сделать? Если мой принц хочет отдохнуть от меня, я подчинюсь. Я найду кого-нибудь другого, чтобы он проводил с тобой время. Только попроси. – Это не то, что я имел в виду, - говорит Се Лянь, бросая взгляд на подбородок Хуа Чэна, точнее туда, где по его мнению он должен находиться. – Я хотел сказать, что не хочу мешать тебе жить свою жизнь. Мне очень приятно, что ты весь в моем распоряжении, но я чувствую себя виноватым. Должно быть у тебя есть друзья, которые скучают по тебе. Се Лянь по-настоящему наслаждается, что Хуа Чэн весь в его распоряжении. Он понимает, насколько это эгоистично, однако он болезненно одержим им. Его природная человеческая потребность иногда находиться в одиночестве удовлетворяется, когда Хуа Чэн позволяет себе поспать –на расстоянии вытянутой руки– и даже так, Се Лянь уже спустя несколько часов начинает скучать по нему. Он задается вопросом, должна ли его пугать настолько естественная привязанность к кому-либо. Это даже не говоря о том, что Се Лянь зависит от его присутствия буквально во всем. Стараясь избегать своих мыслей, Се Лянь будто ступает среди зыбучих песков. Он думает, сколько времени вдали от Хуа Чэна ему может потребоваться, чтобы начать думать о том, что он снова очутился в гробу. – У меня нет друзей, – усмехается Хуа Чэн. – Полный абсурд. Ты слишком хороший, чтобы не иметь друзей. – Нет. Я плохой человек. Я веду себя мило только с Его Высочеством. Это настолько нелепое заявление, что Се Лянь не может оставить его без внимания. Он расплывается в улыбке, постукивая пальцем по ключице Хуа Чэна. – Ты определенно знаешь, как быть милым, – размышляет Се Лянь. – Ты оказался самым щедрым человеком из всех, кого я когда-либо встречал. Почему я единственный наслаждаюсь твоей добротой? – Потому что мне больше никто не нравится. Безнадежно. Се Лянь смеется, тихий и немного усталый. – Должно быть я сделал что-то невероятное, чтобы заработать твое исключительное одобрение. – Только Се Лянь не понимает, как такое могло произойти. Хуа Чэн молчит. Атмосфера стала серьезной, и внезапно потяжелевший воздух начал давить на плечи Се Ляня. Он прочистил горло. – Я не хочу, чтобы ты покинул меня, – Се Лянь почувствовал важным добавить. – Ты точно не должен бояться, что я могу устать от тебя. Я просто не хочу только и делать, что лежать целыми днями в постели и держать тебя взаперти. Пытаясь успокоить Хуа Чэна прикосновением, Се Лянь провел рукой вверх и в сторону. Он хотел найти и погладить плечо Хуа Чэна, но прежде чем у него получается, его пальцы натыкаются на… прядь волос. Мгновение он изучает ее и определяет в ней аккуратную косичку, перекинутую через правое плечо Хуа Чэна. Ее конец перевязан маленькой бусиной. Хуа Чэн лежит неподвижно, но расслабленно, позволяя Се Ляню делать все, что захочется. – Мое зрение все еще не до конца восстановилось, – бормочет Се Лянь, ощупывая плетение. Он замолкает и ждет, пока ком в груди не ослабнет. – Я даже не знаю, как ты выглядишь. Хуа Чэн немного напрягается. Се Лянь поднимает голову и начинает заикаться. – Прости меня, – говорит он, хотя и не знает, чем именно расстроил Хуа Чэна. – Я… Это было… – Все хорошо, – отвечает Хуа Чэн. Он говорит успокаивающе, но Се Лянь слышит колебания в его голосе. – Это… Я просто… Я могу разочаровать. Се Лянь моргает. Красный, зеленый, черный, белый. – О чем ты говоришь? Хуа Чэн вздыхает, и Се Лянь слышит тихий стук, будто Хуа Чэн уронил голову на землю. – Есть вероятность, что теперь у тебя есть некоторые ожидания касательно того, как я выгляжу, – говорит Хуа Чэн. – И я им не соответствую. Моя внешность… не из приятных. Се Ляню требуется мгновение, чтобы осознать сказанное. Хуа Чэн переживает, что Се Лянь посчитает его некрасивым? Он слегка потянул Хуа Чэна за косичку. – Я не чувствую себя красивым, – мягко напоминает ему Се Лянь. – Ты красивый, – предсказуемо утверждает Хуа Чэн. – Запомни это, – шепчет Се Лянь. Се Лянь хочет дотронуться до его лица. Он представляет, как даже без зрения сможет распознать черты Хуа Чэна, и чувствует большой соблазн сделать еще один шаг на пути к узнаванию его. Однако он понимает, что прикосновение к лицу было бы слишком интимным жестом, и поэтому осмеливается лишь дернуть косичку в последний раз прежде чем отпустить. – Мне всегда будет приятно смотреть на тебя, – обещает он. Хуа Чэн опускает руку на середину спины Се Ляня. Се Лянь ощущает, как последнее напряжение покидает тело Хуа Чэна, и чувствует себя совершенно довольным. Когда этим же вечером Хуа Чэн укладывает его спать, Се Лянь понимает, что не хочет снимать цепочку никогда. Ему нравится, что у него есть кольцо.