long journey home

      — Нил…       — Ответь на вопрос.       — Все не так просто…       — Я не прошу о простом. Я прошу хоть что-то. Ответь мне, почему он давится просроченными таблетками.       — Ты взял у него его таблетки?       — Он дал мне их.       — Он отдал тебе свои таблетки?       — Ответь на мой ебаный вопрос, Дэн.       — Ладно, смотри, все началось давно. Ещё задолго до нашего появления в Лисах. Типа, тут вообще никого из нас не было, совсем. Тогда они были не особо хорошей группой, если помнишь какие слухи ходили.       — Не помню.       — Ладно. Эм. Ну, они не были славными ребятами. До тех пор, пока управление на себя не взял Ваймак. И, видимо, до того, как Эндрю пришел сюда, кто-то напал на Ники. Ну, прям жёстко напал, и Эндрю просто… эм, ну, убил их.       — Ага? И?       — Это случилось как раз тогда, когда Эндрю пытался заставить Лисов принять Ники, Аарона и его самого к ним. А после того, как он убил тех людей, Лисы сказали ему, что он слишком опасен. Но Эндрю, наверное, очень хотел, чтобы они приняли Ники и Аарона, так что заключил с ними сделку.       — Какую сделку?       — Ну, старые Лисы поставили условие, что не смогут чувствовать себя в безопасности с Эндрю, если тот не будет принимать что-то, что контролировало бы его перепады настроения.       — Контролировало его перепады настроения? У Эндрю буквально одно настроение – никакое.       — Возможно, тогда он был другим.       — Я в этом пиздец как сомневаюсь.       — Эм. Ладно.       — То есть, они заставили его пить таблетки, чтобы контролировать его, а Эндрю согласился, чтобы Ники и Аарон смогли остаться с Лисами?       — Ага. Думаю, старые Лисы нашли, типа, подавляющие таблетки или что-то такое и дали их Эндрю, чтобы тот, принимая их, не буйствовал в лагере.       — Буйствовал?       — Нил…       — Если старых Лисов здесь больше нет, какого черта он все ещё их принимает?       — Он принимал их очень долго, Нил. Его тело привыкло к тому, что в его организме что-то есть. Если он прекратит принимать таблетки, его начнет ломать.       — И? Значит надо заставить его пережить ломку.       — Послушай, Нил, я понимаю, что ты переживаешь за Эндрю, но ты не так давно здесь. Ты не знаешь, какой он без своих таблеток.       — Вообще-то, знаю. Он не пьет таблетки перед сном, и я сижу с ним каждую ночь.       — Ну, это очень мило, но обычно он перекрывает симптомы ломки алкоголем. Если он их не пьет, то проходит через несколько стадий. И последняя это буквально «дай мне мои таблетки или я убью тебя».       — Хорошо, и? Я все ещё не понимаю, как вы вообще позволили ему взять в руки просроченные таблетки. Это убьет его.       — А он мог бы убить нас, если бы мы попробовали его остановить.       — И вам всем нормально? Вам всем заебись позволять ему медленно разрушать свою печень и разум этими таблетками просто потому, что вам страшно? Ники, он твой кузен. Он сделал это из-за тебя. И Аарон, что за хуйня? Разве ты не учился на врача?       — Это было давно.       — И никто не может остановить Эндрю…       — Вы все можете остановить Эндрю. Вы все можете остановить его прямо сейчас, просто забрав у него таблетки и не позволяя ему принимать их.       — Нил…       — А знаете что? Забейте. Все нормально. Порядок. Я сам обо всем позабочусь.

* * *

      Весь оставшийся день Нил слонялся по лагерю, собирая все необходимое. Он избегал любые попытки Лисов поговорить с ним, продолжая собирать еду, одеяла, воду, и все время игнорируя бряканье таблеток в кармане. Обходил заброшенные здания на территории, пока не нашел постройку с комнатой без окон с одной стальной дверью, которую, небольшими усилиями, удалось обратно навесить на петли. Тремя заходами он смог обустроить ее, разложив все необходимое. В один момент, когда Нил перетаскивал кучу одеял, Мэтт нерешительно спросил:       — Ты больше не будешь спать с нами?       — Это не для меня, — ответил Нил.

* * *

      На улицу уже опустился вечер, когда Эндрю наконец-то пришел к нему, прямо как Нил и ожидал.       У него все ещё были его таблетки, как-никак.       Нил сидел у стены рядом со входом в комнату, которую он только закончил заполнять. Как только Эндрю приблизился к нему, он встал. Сделал один резкий вдох, готовясь к тому, что собирался сделать, а потом встретился взглядом с Эндрю и стал ждать.       Эндрю, похоже, тоже чего-то ждал. Минуту спустя он вытащил второй нож из своей повязки, на что Нил постарался не выдать своего облегчения. Он думал, что ему придется драться с Эндрю за него, и не знал, как заставил бы себя пойти на это. Эндрю же просто упростил ему задачу.       — О, Нил, — наконец, протянул Эндрю. — Что по-твоему ты делаешь?       — То, что должен.       — И что же это? Остальные сказали, что ты задал им жару. И все ради старого доброго меня.       Нил ничего не ответил. Он ждал, когда Эндрю подойдёт поближе, а когда тот не стал, Нил сглотнул ком тошноты у себя в горле и достал банку с таблетками. Внимание Эндрю тут же обратилось к ней, и Нил, чувствуя вкус победы, возненавидел себя. Эндрю сделал шаг вперёд, меняя хватку на ноже на более крепкую.       — Ты помнишь, кто я? — прошептал Нил, не отводя взгляда от глаз Эндрю. Он не боялся ножа. И не боялся Эндрю.       — Как я мог забыть? — усмехнулся Эндрю. И сорвался с места. Нил, натренированный бог пойми с каких лет, вспомнил все, чему его учили. Это не было сложно, даже не смотря на то, что Эндрю был намного больше и намного опаснее. Но в то же время Эндрю все ещё был ослаблен ломкой, а Нил был в отчаянии. Он уворачивался, ускользал, крутился вокруг ножа Эндрю, схлопотав лишь царапину на одной из щек. Он чувствовал, как кровь, словно слезы, скатывалась по его лицу, но он не останавливался, чтобы смахнуть ее, пока не затолкал Эндрю в комнату, захлопнув за ним дверь.       Нил тяжело дышал и не слышал, что делает Эндрю за толстой стальной дверью. Но спустя минуту до него донёсся его голос:       — И что это такое, Нил?       В ответ он швырнул таблетки о землю, те громко загремели по треснувшей плитке. Затем он раздавил каждую из них, смешивая с пылью.       — Как только научишься, как себя вести, тогда и выпущу, — сказал Нил, садясь у двери. Он знал, что снаружи дверь не закрыть, а что с этим делать – не знал. Но, подумав, решил, что будет решать проблемы по мере их поступления.       Вместо этого он прислонил голову к твердой двери и закрыл глаза.       Эндрю засмеялся.

* * *

      Момента, когда Эндрю начнет выворачивать наизнанку, ждать долго не пришлось. Нил постарался найти как можно больше пустых контейнеров, которые Эндрю смог бы использовать во время своего пребывания в запертой комнате, где ничего, кроме четырех стен, не было. Нил не знал, насколько это все затянется и надеялся, что контейнеров хватит.       — Ой-ой, Нил, похоже мы влипли, — сказал Эндрю после сильного приступа рвоты.       — Ты будешь в порядке.       Эндрю засмеялся. А после ещё одного раунда рвотных позывов заметил:       — Ты забрал мои ножи.       — Не хочу, чтобы ты навредил себе.       Ещё один приступ смеха.       — И что же ты собираешься делать, Младший? Оставаться снаружи пока я не закончу?       — Да.       — Что если ты им понадобишься? Что если тебе нужно будет уйти?       — Мне не нужно уходить.       — Лжец.       Всю оставшуюся ночь Эндрю не издавал ни звука, не считая тех, что ему приходилось издавать, пока его тело проходило через первую ночь страданий от нехватки наркотика в организме.

* * *

      Тело Эндрю мотало от припадков отчаянного прилива сил, во время которых он убеждал себя, что может просто пойти и вырвать себе путь на свободу из рук Нила, до приступов ужасного тремора, во время которых он сворачивался клубком, зная, что у него нет сил даже банально открыть дверь.       По большей части он избегал еды и воды, надеясь таким образом умереть, но, спустя несколько часов выблевывания одной лишь желчи, сопровождая все это пронзительными, хриплыми криками, Эндрю немного поел, чтобы хотя бы было чем блевать.       Когда он не бредил, трясся или изнывал от боли, он измывался над Нилом, пытаясь заставить его уйти, открыть дверь, остановить все это.       Я скажу ему прямо сейчас, Нил. Я сейчас же скажу твоему отцу, где ты.       Хорошо, Эндрю.       Все знают о Мяснике и о его сумасшедшей одержимости убить своего сына.       Ага.       А может я избавлю его от проблем и сам убью тебя.       Тогда ты пропустишь шоу, где он запытывает меня до смерти.       Ты этого заслуживаешь.       Ладно.       Кое-кто сказал, что тебя зовут Натаниэль.       Это в прошлом.       Совсем как у папочки?       Ага. Я просто хочу быть собой.       Ненадолго.       Нет, думаю, нет.       Зачем ты это делаешь. Через два месяца ты будешь мертв.       Верно.       Ненавижу тебя.       Классно.       Я тебя ненавижу.       Ага.       Ненавижу тебя.       Я знаю.

* * *

      Наконец, Эндрю стал спать. Иногда он просыпался и слышал голоса снаружи: всегда голос Нила, он всегда был там, но иногда к нему присоединялись Рене, или Аарон, или Кевин, или Ваймак.       Он закрыл глаза, снова погружаясь в тягучий голос Нила, такой тихий, что он не мог разобрать слов. Он приближался к двери, ближе и ближе, пока не прижался к ней спиной. Он вздохнул, заставляя Нила замолчать. Потом он спал и спал.       Однажды он проснулся, когда Нил рассказывал что-то о своей жизни. Что-то типа «Даже до всего этого он искал меня», или «Моя мать забрала меня, когда он попытался продать меня Мориямам», или «Когда это произошло, мы были в бегах», или «На самом деле, думаю, что для меня ничего особо не поменялось».       В один момент, когда Эндрю перестал чувствовать что-либо, – он не был уставшим, голодным, его не тошнило, – он смотрел в щель между дверью и полом, на тень от тела Нила, опирающегося на дверь, и слушал, как он говорил:       — Впрочем, здесь было неплохо. Неплохо снова оказаться среди людей. Знаешь, когда вы нашли меня, я уже был мертв. Если бы вы не постучали, я бы не проснулся.       Эндрю попытался просунуть пальцы в щель, но та оказалась слишком узкой. Он содрал себе кожу, стараясь протолкнуть их, несмотря ни на что, но, в конце концов, так и не продвинулся в этом, даже с учётом крови вокруг. Так что Эндрю оставил все как есть. Он сидел с закрытыми глазами, продолжая слушать истории Нила о его метедорской работе, о моментах, когда он чуть было не умер, о смерти матери, о его жизни, жизни, жизни.

* * *

      На то, чтобы Эндрю, наконец, открыл дверь, ушла неделя. Нил, что лежал у двери и дремал, подскочил.       Вонь из комнаты для чистки тут же заполнила коридор, заставляя его сморщить нос.       Эндрю повторил за ним.       Он выглядел так, будто потерял десять фунтов и не спал на протяжении десяти дней. Его кожа все ещё была бледной, но уже не серой, а все ещё потрескавшиеся губы не были обескровленными, глаза, хоть все ещё и полуприкрытые, смотрели ясно. И смотрели, и пялились прямо на Нила.       Нил улыбнулся, на что Эндрю лишь развернулся, уходя вглубь коридора и на выход из здания.       — Я не буду здесь убираться! — крикнул ему вслед Нил. Эндрю лишь отмахнулся от него, продолжая идти.

* * *

      Нил был полностью готов к тому, что Эндрю никогда больше с ним не заговорит.       Что, в принципе, было нормально, говорил он себе, потому что Нил лишь хотел снять Эндрю с наркоты. Да и было у него всего несколько месяцев, после которых он в любом случае будет мертв. Так что, не то чтобы у него было время на нечто подобное.       Первой ночью после ломки Нил решил попытать свою удачу и поискать Эндрю ещё раз, просто посмотреть на результат своих действий. Эндрю весь день бродил по Лисьей норе, словно призрак, ничего никому не говоря, но и никого не избегая. Он ел с остальными, сидел со своей семьёй, когда не надо было что-то делать, обходил периметр с Рене, здоровался с Ваймаком, когда тот здоровался с ним.       Все ходили вокруг Эндрю, будто тот был тикающей бомбой: кидали на него нервные взгляды и шугались, когда он двигался слишком быстро. Только лишь Нил, Ваймак и Рене не поддавались панике при каждом его движении. И когда солнце село, только Нил и искал Эндрю, пока остальные расходились по кроватям.       Нашел он его сидящем в центре открытого поля: ноги вытянуты перед ним, корпус откинут назад, опираясь на руки, а сам он смотрел на небо.       Нил подошёл к нему, но рядом не сел. Вместо этого он встал позади, смотря вниз, пока Эндрю смотрел вверх. Он вытащил, наконец, два ножа Эндрю из своего ботинка и бросил их рядом с ним. Эндрю повернулся посмотреть на них, но не потянулся, чтобы взять.       — Выглядят острее, — сказал он.       Нил с облегчением вздохнул и улыбнулся.       — Ага.       — Зачем.       — Царапина на моем лице выглядит ужасно и, честно говоря, смущает.       — Щедрые слова от сына Мясника.       — Должен же я сохранять лицо.       — Надеюсь, что, когда он убьет тебя, то сделает это максимально болезненно.       — О, он обязательно так и поступит.       Повисло молчание, в котором ни Эндрю, ни Нил не вымолвил ни слова. Вокруг бушевал холодный зимний ветер, приносящий запах снега и льда. Нил, с хлюпающим от холода носом, шмыгнул, прочистил горло и повернулся, чтобы уйти.       — Спокойной ночи, Эндрю, — сказал он. Сейчас ему хватало и этого, несмотря на то, что хотел он большего. Но находиться сейчас с Эндрю было на самом деле больно, так что он просто ушел бы, лег в постель, а потом проснулся. И так день за днём, пока не умрет. Но тут он услышал как за ним встаёт Эндрю, и они вместе идут обратно к спящим Лисам.

* * *

      Дни стали сливаться в один.       Утра были холодными и полными снега, ночи были холодными и полными льда. Он смеялся вместе с остальными, когда кто-то поскальзывался, и отогревался вместе с остальными, когда Ваймак готовил им огромную кастрюлю супа, и отдыхал вместе с остальными, когда им было слишком лениво делать что-то ещё. Сплетничал с Эллисон, смеялся с Дэн и Мэттом, спорил с Кевином, слушал Ники и Ваймака, игнорировал Аарона и Сета, избегал Рене… и сидел с Эндрю до поздней ночи, пока они не переставали чувствовать своих пальцев и не возвращались домой, заползая под одеяла, на матрасы, близко придвинутые друг к другу. Нил смотрел на лицо Эндрю до тех пор, пока не проваливался в сон; живот набит едой, кожа красная от тепла. И думал, когда упадет последний снег.

* * *

      Когда дни начали становиться длиннее, а промежутки между снегопадами росли, Нил стал расспрашивать Кевина о плане.       — Полагаю, через горы я не сам перебираться буду.       Кевин фыркнул.       — Да, хотя, сомневаюсь, что нам следует продолжать бояться, что ты сбежишь.       — Однажды сбежавший, всегда беглец, — сказал Эндрю, на что Нил лишь закатил глаза, ничего не ответив. Он не потрудился сообщить им, что он вряд ли сбежит сейчас, даже если они отправят его в горы одного. Он сделает это для них, потому что прожил в их страхе несколько месяцев и понял, что хочет избавить их от этого: с угрозой в виде его отца или без нее.       И Нил устал жить со страхом внутри себя.       — Было бы проще, будь у нас машина, — пояснил Кевин, — но нам ни к чему привлекать лишнее внимание, да и бензина у нас не много осталось. Это только на крайний случай.       Нил вскинул брови в удивлении.       — Я даже не знал, что у вас была машина.       Кевин закатил глаза и посмотрел на Эндрю.       — Ага, у нас была машина. Просто кто-то не смог избавиться от нее, когда миру пришла жопа.       Нил повернулся к Эндрю, что старательно держал маску незаинтересованности, и ухмыльнулся. Эндрю же ни на кого не смотрел и хмурился.       — А, — сказал Нил.       Эндрю сосредоточил свой взгляд исключительно на нем.       — А, — повторил Нил. — Я-то думал это желудок. Но, оказывается, иногда самый быстрый путь к сердцу мужчины лежит через его машину.       Эндрю выпустил из-под повязок нож, аккуратно приставляя его к груди Нила.       — Или через его грудь, — сказал он, на что Нил, впервые за долгое время, рассмеялся.