Пожалуйста, попрощайся

Утро в Ли Юэ началось с новостей. — Госпожа Фу Ли выходит замуж! – трубили все вокруг. Все праздновали это событие. Тем более праздник был двойным. Ведь сегодня её двадцатый день рождения. Только вот сама Фу Ли не рада. Она не любит этого человека. Она даже не видела его ни разу. Но слово отца – закон. А значит она должна послушаться. Девушка сидит в своей комнате. На ней всё ещё ночное одеяние. Но две служанки спешат всё исправить, нацепив целую кучу золотых украшений и укутав её в самые роскошные ткани. Наконец-то всё закончено. Несмотря на осенний пейзаж за окном, девушке всё равно жарко. Учитывая, сколько на ней слоёв одежды, это неудивительно. — Вечером прибудет уважаемая сёгун Райден и её сын, — Чжун Ли оценивающе осматривает дочь. Но та недовольно морщится. Она не желает смотреть на отца. Особенно сейчас. Конечно, Фу Ли прекрасно знала, что выйдет замуж не по любви. Но сделать это в её день рождения? Он даже не поздравил её. Как же сказать что-то мотивирующие и жизнеутверждающие? Но это не про Чжун Ли. Он холоднее любой зимней стужи. И даже в его «я тебя люблю» нет ни капли чувств. «Придурок», — повторяет про себя Фу Ли. Ведь мысли — это единственное, куда он не может залезть. По крайней мере, ей хочется верить в это. Быть здесь – тошнотворно. Нин Гуан бы так хотелось сбежать. Покинуть Ли Юэ с кем-то любимым и нежным. Разумеется, её жених не подходит на эту роль. Ведь Фу Ли осведомлена о его дурной репутации. Нарцисс и скандалист — вот, что твердят о наследнике трона Инадзумы Скарамуче. Остаётся лишь надеяться на лучшее. Может, хоть в отношениях он мил и чуток. Кто ж знает? В любом случае, Фу Ли придётся смирится. В данной ситуации у неё нет выбора. Она разменная монета. Своих воинов уже не хватает, нужно заводить союзников. А ничто не сближает государства так, как брак двух наследников. К великому сожалению, все надежды рухнули в тот же вечер. Всё, что говорили о Скарамуче, было приуменьшено в десятки раз. Даже в сотни! Он успел поругаться со слугами уже несколько раз. И было не понятно, в кого он такой? Сёгун была довольно спокойна. Говорила тихо и в основном только с Чжун Ли. Её советница и вовсе всегда молчала, лишь осматривала всех хитрым взглядом. Фу Ли особенно часто ловила его на себе во время ужина. Из-за чего спешила поправить что-нибудь на себе. Мало ли что упало или потекло. В остальном ужин был обычным. Это было стандартное праздничное застолье: куча гостей, много еды и вечные тосты. Этим вечером особенно часто они звучали с припиской «Молодожёнам». Что не укладывалось в голове Фу Ли. Им уже пожелали здоровья и прекрасных детей. Фу Ли бы даже при большом желании не смогла бы посчитать, сколько раз им пожелали счастья. Очередной тост прерывает Сяо, что вернулся прямо с поля боя. Он запыхался — явно спешил. Он сразу ищет среди одинаковых лиц милое личико Фу Ли, а затем кланяется отцу. — Простите, верховный главнокомандующий Моракс. Позвольте мне забрать с празднования глубокоуважаемую Фу Ли – свет нации Ли Юэ, — Чжун Ли поднялся из-за своего стола и посмотрел на дочь. Она испуганно смотрела в его мёртвые глаза. — Даю вам несколько минут, генерал Сяо Ли, — парень ещё раз поклонился. Он взял сестру под руку и вывел из зала. Чиновник, что не закончил свой тост, явно был огорчён произошедшем. Они стоят в тёмном и холодном коридоре. Фу Ли не может видеть янтарные глаза брата, но чувствует их тепло. За окном пошел ливень. Как двадцать лет назад. И это было прекрасно, ведь теперь Сяо было легче начать свою речь. — Я помню, как двадцать лет назад ты лежала маленькая в своей кроватке. Ты всегда улыбалась, когда видела меня. Но меня всегда прогоняли, чтобы я не заразил тебя чем-нибудь. А теперь ты стоишь перед мной совсем взрослая. Я правда надеюсь, что ты будешь счастлива с этим придурком, — он сжал копьё крепче. Фу Ли скрывала лицо веером. Хотя в этом не было смысла. Её смущённое лицо и так никто не увидит — слишком темно. — Он не такой уж и плохой, — пытается убедить брата Фу Ли, но из-за двери слышится ругань. Ложь вскрываться слишком быстро. Сяо лишь цокнул, что не предвещало ничего хорошего. К сожалению, ему пора идти. Война не окончена, да и его высокий пост не предполагал длительного отлучения от обязанностей. – Береги себя! – по силуэту нельзя понять, услышал ли он её. Но пора вернуться на своё место. Девушка сразу ловит на себе презрительный взгляд муженька. Он пихает её в бок. — Любовник твой? – вопрос явно с издёвкой. Но такого хамства Фу Ли не вынесла бы в любом случае. К сожалению, физически она ответить не может. Хотя так даже лучше. — А ты завидуешь? – Фу Ли тут же засовывает в рот ложку риса, чтобы не сказать лишнего. Она знает, что для отца даже эта безобидная фраза может быть приравнена к чем-то неугодному. Она смотрит на него, в надежде, что он ничего не слышал. В этот раз пронесло. — Ты мне не хами! – показалось. Он подскочил с места. «Неужели из-за такого он поднимет бучу?», — Фу Ли смотрит на отца, что стыдливо отводит взгляд, пытаясь сделать вид, что ничего не происходит. — Я не хамлю. Сядь и ешь, пож… — она не успевает закончить. — Ещё женщина мне не указывала, что мне делать, — сказав это, он тут же успокаивается и садится на своё место. Видимо, словил взгляд матери. Неудивительно. Взгляд у неё был суровый. Остаток ужина всё было относительно спокойно. Вечные стычки Скарамучи с окружающими уже стали привычной вещью. Из интересного были только танцовщицы. Всё закончилось ближе к утру, и Фу Ли покинула дворец вместе с делегацией из Инадзумы. Ей предоставили отдельную каюту, хотя это скорее было похоже на гроб. Но здесь можно спокойно поспать. Только перед этим нужно сделать запись в дневнике. «Теперь я жена. К сожалению, нечему радоваться. Муженёк мой отвратителен. Уезжаю я с двумя сундуками вещей. Больше отец взять не разрешил. Жаль, что Сяо увидела лишь на минуту. Он явно злится из-за всего происходящего, но отцу ничего сказать не может. Ему никто ничего сказать не может. Всё это расстраивает. Очень. Ситуация, говоря откровенно, безысходная. Для каждого члена семьи. Хорошо, что мама не дожила до всего этого фарса». ** Долго поспать не получилось. Через несколько часов Фу Ли разбудили и стали укутывать в традиционные одеяния Инадзумы. Белое кимоно в пол, на поясе красный оби и много золотых цветов, что рассыпались по всему образу. — Нравится? — из полумрака выплыла советница Яэ. Кажется, девушка впервые слышала её голос. Нин Гуан смотрела в зеркало и не могла понять. «Мне нравится?», — она вглядывалась в наряд, во все детали. Фиолетовые глаза блеснули в темноте, и вот Яэ уже стоит за спиной Нин Гуан. — Думаю, да, — она оглядывается на советницу. На её лице хитрая улыбка. Видимо, вопрос был из вежливости. Её слово здесь ничего не значит. Даже если бы ей не нравилось, Яэ бы лишь махнула рукой. Потому Фу Ли оставалось ждать. — Приготовься к худшему, дорогуша. Инадзумцы ненавидят и тебя, и твоего отца, и всех жителей Ли Юэ. Тебе придётся пройти по улице. Охрана будет, но в случае опасности она стараться не будет, — ну пиздец. Выдали замуж за истерика, увезли куда-то, а теперь ещё есть угроза смерти. Чудесно. Райский сад. — Хорошо, — на выдохе говорит Фу Ли и снова поворачивается к зеркалу. Она смотрит в свои красные глаза и пытается понять, чем она это заслужила. Яэ Мико поняла, что лишняя здесь и, веляя хвостом, пошла на выход. — Я тебе этого не говорила, если что, — глаза вновь блеснули в темноте в последний раз, и советница скрылась. Сил хоть на что-то не было. Ей принесли еду. Но есть совсем не хотелось. Да и суп выглядит так себе. Повезло, что уже через несколько минут корабль пришвартовался. Хотя сложно назвать это везением. Нин Гуан накрыли полупрозрачной тканью, которая закрывала лицо и струилась позади. Первым испытанием стали гнилые доски на причале. Было сложно идти по ним колонной. Первыми шли сёгун и Скарамуча, далее двое военных, потом шла Нин Гуан, снова пара военных и наконец-то советница Мико. Пока все двигались непринуждённо, Фу Ли ничего не слышала, кроме стука своего сердца. Оно в истерике рвалось за грудную клетку, а за ними следовали лёгкие. Она не слышала гула толпы, но чувствовала, что ей не рады. Особенно хорошо она это поняла, когда в неё стали лететь гнилые фрукты. Как и сказала Яэ, охрана ничего не делала. Она двигалась в такт колонне. Кажется, никто из них и бровью не повёл. Абсолютное безразличие. Всё это длилось долго. Мучительно долго. Казалось, что прошло несколько часов, но это не заняло и получаса. Наконец-то Нин Гуан в своём новом доме. Ей дали относительно просторную комнату с выходом на внутренний двор. Во дворе росло вишнёвое дерево. Сейчас оно уже было голое, но это не так уж важно. Даже так оно было по-своему красиво. Элегантные ветви стремились к небу, словно пытаясь ухватиться за малую точку или облачко. Положение казалось не таким уж и бедственным, но Нин Гуан была заклеймена позором. Она свет нации Ли Юэ. Всю жизнь она купалась в лучах славы и любви, ведь была первой девочкой в роду за сто лет. А здесь она была лишь вестницей беды. Все считали её предзнаменованием войны. Ведь такова была репутация Ли Юэ. Государство, что жаждет крови. Война с Сумеру продолжается уже более двух веков. За это время в обеих странах произошло много изменений, но ни Моракс, ни Руккхадевата не шли на переговоры. Они были уверены в своей правоте. И даже сотни тысяч погибших не были для них аргументом. К сожалению, гнилые фрукты не единственный позор, который придётся пережить. Второй случился той же ночью. Первая брачная ночь. На всё происходящее пришло где-то десяток человек. Во главе всего, разумеется, была сёгун Райден и советница Яэ, что вечно шептала старшей что-то на ухо. Нин Гуан старалась не смотреть на всё это. Но закрытые глаза не помогали. Так ощущения были ещё острее. И это не было приятно, как говорят. Это было отвратительно и грязно. Тело будто протыкало сотни и тысячи игл, а любое касание ощущалось как ожог. Хотелось плакать. В основном от отчаяния. Ведь даже её тело не принадлежит ей. Она не может сказать «да» или «нет». Её слово не весит ни грамма. А ещё этот грязный шёпот Скарамучи. Слова были невнятные, и она не могла разобрать, что он говорит. Но ей и не хотелось. Она не хотела видеть его. Не хотела слышать его писклявый голос. Хотелось и вовсе не знать его. Забыть о его блядском существовании. Хотелось снова стать ребёнком. Бегать по дворцу и его окрестностям. Играть с братом в прятки. Убегать к реке, надеясь, что в этот раз её не найдут. Иногда болтать со слугами о всяком. Казалось, что тогда солнце было теплее, а вода прозрачней. Хотелось снова есть мамин суп. Он был вкуснее любого другого. Но мамы больше нет, а рецепта супа не осталось. Хотелось снова встретить девчонку с рубиновыми глазами. Только всё это прошлое. Прекрасное, далёкое, невозвратимое. Всё закончилось быстро. Все покинули комнату. Сразу стало холодно и темно. Нин Гуан свернулась калачиком на полу. Лунный свет освещал малую часть комнаты. Она не могла заставить себя уснуть на кровати. Отвратительное чувство. Грязь. «Я грязь», — декларирует у себя в голове Фу Ли. «Прости, мам», — она надеется, что она не злится на неё. Для неё это был бы конец света. ** Ночной дозор. Ужасное ощущение слабости. Бой был вчера, и бой будет завтра. Но вместо сна ты сидишь у костра и слушаешь треск дров. Из одной палатки слышен храп. Замечательный аккомпанемент для бессонной ночи перед сражением. «Ронг» уже устал слушать всё это. Приходится точить меч, точить стрелы, натягивать тетиву. Делать всё, чтобы не спать, хотя голова безумно тяжёлая. Иногда из палаток выходит кто-то и откровенно доёбывается. «Чё, не спится?». Эту фразу он слышал уже сотню раз. После этого ещё идёт отвратительный смешок. «Ронг» обычно ничего не отвечает. Не потому, что не может, а потому что все думают, что он немой. Даже недовольство было невозможно показать, так как лицо закрыто маской. «Ронг» был бы рад послать их всех куда подальше и забыть их лица раз и навсегда. Но приходится глотать язык и провожать их осуждающим взглядом. «Ронг» сильно разочаровался в армии. Но это всё ещё было лучше, чем драить полы в дворцовых залах и коридорах. Он уже был майором. И ему даже дали прозвище. «Призрак». Потому что он быстро стреляет и перемещается по точкам. Он стал незаменимым звеном во многих стратегиях генерала Сяо. Но это только начало. Ведь он всё ещё планирует занять место Сяо Ли.