Второй шанс

Когда Вэй Ин проснулся в первый раз, Лань Чжань был рядом, даже обнимал его. Тёплое дыхание, размеренный стук сердца — он крепко спал и, похоже, сновидения не тревожили его. Однако самого Вэй Ина что-то всё-таки настораживало. Он оглядел спальню, долго вслушивался в ночную тишь, вглядывался в застывшие по углам тени, но ничего такого не обнаружил, а когда попытался пошевелиться, Лань Чжань требовательно притянул его к себе ближе. Сон пришёл сам собой, даже слишком быстро.        Второй раз Вэй Ин проснулся утром — один на постели и от соблазнительных запахов завтрака. Погожий ясный день уже заглядывал в их дом, и от ночных сомнений как будто бы не должно было остаться следа, но всё же Вэй Ин чувствовал — он что-то упускает. Словно он заметил что-то стремительное только краешком глаза, но не успел даже осознать этого.        Впрочем, когда он спустился, белый тигр ткнулся головой под колени, а Лань Чжань немедленно позвал завтракать. Вэй Ин обрадовался и ему, и тигру, улыбнулся, а непонятные ощущения схлынули. Может, конечно, только затаились, но Вэй Ин предпочёл не уделять им внимания прямо сейчас.        Когда они устроились друг напротив друга, Лань Чжань, прежде предпочитавший сохранять за едой молчание, заговорил первым:        — С тобой моя жизнь изменилась, — сказал он. И Вэй Ин вспомнил, как сам произнёс эти слова — и как один бокал вина увлёк их обоих в объятия друг другу. — И я бесконечно тебе благодарен, — добавил Лань Чжань, словно хотел отзеркалить сказанное вчерашним вечером полностью. Однако он не замолчал на этом и не предложил тост, а продолжил: — Мне хотелось бы поклониться небу и земле с тобой.        Вэй Ин чуть нахмурился. Не то чтобы у него самого не возникало подобных мыслей в те мгновения, когда он думал о Лань Чжане. И, безусловно, он представлял что-то подобное, когда чуть пришёл в себя после оглушительного удовольствия, но… Так просто высказанное желание показалось странным. Разве совсем недавно Лань Чжань не говорил: «Боюсь, что это я тебя покину»? Как одно так быстро сменилось другим? Когда успели развеяться страхи, которые Вэй Ин ещё недавно видел в Лань Чжане? Куда сбежали горестные воспоминания, заставлявшие его сдерживаться?..        Разве не странно?        — Эй, Лань Чжань… — начал он осторожно. Направленный на него золотой взгляд стал растерянным, и пришлось поскорее добавить: — Не считай, что я против, но… Прости, я… — Вэй Ин быстро понял, что не может подобрать фразу, которая не причиняла бы боль, и сдался на миг: — Это предложение? — он неловко улыбнулся, и запоздало накатило смущение.        Да, это ведь действительно предложение! Как иначе можно было это трактовать?        — Понимаю, что слишком поспешное, — невозмутимо согласился Лань Чжань, от растерянности в нём не осталось и следа. — Но ты — моя родственная душа, потому не вижу никаких причин откладывать это.        Вэй Ин хотел объяснить, что заключение брака сегодня связано со многими условностями, да и не всюду они могли себе подобное позволить, но тут же прикусил язык. На самом деле вряд ли Лань Чжань действительно думал о каких-то церемониях и росписях, о штампах, которые так необходимы людям.        Вероятно, он вообще говорил о традициях его загадочного клана, о чём-то, свойственном эпохе давно ушедшей. Вспомнилось, что когда-то в Поднебесной достаточно было вдвоём совершить нужное количество поклонов и распить одну чашу вина на двоих, чтобы считаться супругами.        Лань Чжань говорил чём-то, что одновременно намного проще современных порядков, но намного глубже затрагивает душу, намного яснее говорит о любви. Расслабившись немного, Вэй Ин кивнул:        — Да, никаких причин откладывать и нет, правда. Я просто немного растерялся. Знаешь, со мной такое впервые, — он даже усмехнулся и развёл руками. — Никто прежде не хотел разделить со мной жизненный путь.        Он специально выбрал такую формулировку, и Лань Чжань, похоже, порадовался ей.        — Судьба связала нас красной нитью ещё до рождения, — сказал он на это чрезвычайно серьёзно, точно из этого факта проистекало, что никто более и не мог претендовать на Вэй Ина.        Сам Вэй Ин был далёк от подобных концепций. Ему не нравилось думать, что судьба где-то там что-то решила без его, Вэй Ина, участия, но в данной конкретной ситуации спорить вовсе не хотелось, к тому же утро было столь свежим и прекрасным, а завтрак восхитительно пах, что тратить время на философские рассуждения было просто преступно.        — Судьба, — кивнул он вместо спора. — Конечно.        Они принялись за еду, и тишина, воцарившаяся за столом, нисколько не тяготила.        И всё же, рассматривая Лань Чжаня, Вэй Ин отметил, что тот будто бы немного изменился. Что именно было не так, сказать оказалось трудно, но что-то всё же… неуловимо исказилось. И на первый взгляд можно было легко признать — это всё бурная ночь, воспоминания о которой ещё отзывались в теле, это всё новый виток их взаимной любви. Но — только на первый.        Вэй Ин не стал расспрашивать, допытываться до истины, задавать вопросы, что так и теснились в голове. Вместо того он решил, что сначала понаблюдает, прежде чем делать выводы.        Вдруг это всё потому, что Лань Чжань действительно хочет провести какой-то ритуал, обряд? Надеть красные одежды? Вдруг это всего лишь волнение?..              

***

       Следующие несколько дней они провели в домике, почти никуда не выбираясь. Разве что побродили по окрестностям до приятной ломоты в мышцах. Лань Чжань, что вполне естественно, уставал от людского общества, потому Вэй Ин решил дать ему отдых, не подталкивая встречаться с незнакомцами больше необходимого. Да и сам он за время жизни на острове привык, что они гораздо больше времени проводят наедине.        Лань Чжань к тому же не раз и не два напоминал Вэй Ину, что ему тоже нужно писать, что его книга также должна увидеть свет, и потому тратить дни на прогулки, общение только вдвоём и писательство казалось вполне естественным.        Но сомнения, вопросы, подозрения всё так же захватывали мысли Вэй Ина, множились, нагромождались друг на друга. В какой-то миг Вэй Ин понял — Лань Чжань что-то утаивает от него. Намеренно или случайно, но он совсем перестал упоминать брата, говорить о прошлом или о видениях и снах, упоминать спасение мира. Он перестал рассказывать о каких-то больших и полных таинственной магии вещах, точно установил негласное табу.        И это Вэй Ину совсем не понравилось.        Он потратил ещё почти целый день, чтобы выстроить в голове подходящий разговор, найти нужные фразы — и вывести Лань Чжаня на откровенность. И начал с простого, почти невинного вопроса:        — Лань Чжань, а у твоего брата была родственная душа?..        Они сидели на террасе, дверь с неё вела прямиком в густые закатные тени, небо казалось выкрашенным в золото.        Услышав Вэй Ина, Лань Чжань замер, а потом неохотно повернулся к нему. Похоже, тема ему вовсе не нравилась.        — Насколько я знаю, нет, — ответил он медленно, будто предварительно взвесил каждое слово. — Почему ты интересуешься?        — Ты почти ничего не рассказал о ваших отношениях, — продолжал Вэй Ин. — Но я вижу, что вы были особенно близки. Когда… в общем, когда-то у меня тоже был такой брат. Мы, конечно, вовсе не были братьями по крови, но… Кажется, я могу понять, что именно ты чувствуешь от потери. Прости, если ты думаешь, что это не так.        — Ты потерял брата, — кивнул Лань Чжань. — Вы почему-то перестали общаться.        — Да… — Вэй Ин неловко улыбнулся. — Иногда мне хотелось бы, чтобы… Чтобы он снова поворчал на меня или... — он вздохнул. На самом деле вспоминать о Цзян Чэне он сейчас не собирался. И, честно говоря, не так уж скучал по его ворчанию. — Но ты упоминал, что здесь всё же есть осколок души твоего брата. Может, мы снова попробуем провести ритуал?        — Без надобности, — как-то слишком поспешно отрезал Лань Чжань. Вэй Ин убедился, что на правильном пути, потому воодушевлённо продолжил:        — Ты предложил мне заключить союз перед небом и землёй, но не хочешь знать, одобряет ли это твой брат? Мои настоящие родители наверняка были бы рады за нас, а вот… впрочем, Яньли бы тоже обрадовалась. Но я не уверен до конца, что с твоей стороны всё так же. В конце концов, разве не ты сам тысячу раз ещё на острове повторял, что я всего лишь человек?        Лань Чжань некоторое время смотрел в пол. Небо стремительно темнело, а сумерки становились всё гуще, оттого тени на его лице показались Вэй Ину особенно мрачными.        — Брат приходит ко мне во сне, — наконец сказал Лань Чжань. — И он рад за меня.        — Это же замечательно, — Вэй Ин действительно думал именно так. Но на самом деле приготовил ещё один вопрос: — А что ещё он говорит тебе? О том, что тебе предстоит совершить что-то грандиозное? — это звучало почти невинно, совсем как шутка, но Вэй Ин не улыбнулся, когда договорил. И Лань Чжань замер, как будто его поймали за руку.        Только на мгновение он поднял взгляд, но тут же отвернулся. Вэй Ин глубоко вздохнул.        — Прости, но так не пойдёт. Лань Чжань, что ты пытаешься спрятать от меня? Что такое происходит? Почему ты думаешь, что я ни о чём не должен узнать?        — Я собираюсь защитить тебя, — вырвалось у Лань Чжаня, и он тут же поднялся. Вэй Ин наклонил голову, рассматривая его, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чтобы определить угрозу.        — Защитишь? Но от чего, Лань Чжань? — не удержался он. — Что такое мне угрожает? Или не только мне? — осенило его. — Всему человеческому миру?.. Тебе что-то такое рассказал брат, да? Всё это спасение мира, о котором ты говорил прежде, это не просто абстрактная концепция или фигура речи. Ты не хочешь рассказать мне о чём-то, что наверняка произойдёт?        — Мы не будем больше это обсуждать! — холодно отрезал Лань Чжань. Впервые Вэй Ин видел его таким — решительным, яростным и опасным. Впервые он ощутил страх, потому что понял, насколько ничтожным может казаться столь могущественному существу.        Впрочем, всё тут же схлынуло. Лань Чжань развернулся и вышел из дома в надвигающуюся ночь. Вэй Ин не последовал за ним, нет. Но это не означало, что он собрался отступиться.