Растопи этот лёд

Накахара выбросил из поезда трупы, и вскоре мафиози тронулись в путь. Разместившись в вагончике на длинном сиденье, Осаму попытался устроиться, как можно удобнее, кивнув Чуе на машиниста, намекая на то, чтобы он за ним присматривал, а сам прикрыл глаза. — Ты как? — спросил Накахара, садясь таким образом, чтобы держать в поле зрения и Дазая, и машиниста, сжимая в руке пистолет. — Нормально, — не открывая глаз, ответил Дазай, хотя это и была ложь. Действие обезболивающего и наркотика начало ослабевать и теперь он ощущал себя так, будто его переехал бульдозер. — Точно? — с подозрением посмотрев на напарника, спросил Чуя. — Какой-то ты бледный. Тебе нехорошо? — Всё в порядке, — ответил Осаму, посмотрев в голубые глаза. — Отходняк от наркоты, только и всего. — Только и всего! Нам работать предстоит, а у тебя руки трясутся, как у столетнего старика. — Не преувеличивай. Ничего они у меня не трясутся. — Дазай демонстративно вытянул перед собой руки, они и правда слегка подрагивали, но всё было не так критично, как расписал Накахара. — Я справлюсь. — Ну-ну, — буркнул Чуя и вновь перевёл взгляд на машиниста. Поездка заняла у них минут двадцать, при том, что поезд двигался со скоростью около пятидесяти километров в час. — Куда ведёт этот туннель? — спросил Чуя у машиниста, когда вагон остановился, поскольку туннель не закончился, а уходил куда-то дальше. Машинист не ответил, потому что не знал японского; объясняя ему, что от него требуется, Дазай говорил с ним по-английски. — Спроси у него куда ведёт туннель? — произнёс Накахара. Осаму кивнул и обратился к машинисту: — Where does this tunnel lead? — To Arrowtown, — ответил тот. — There aren't other trains running here, are there? — No. The railway tracks in this tunnel do not intersect with other lines. The tunnel ends in Arrowtown in a secret mafia bunker, which is located in the forest, and the exit to the surface from it is blocked by a massive iron gate. После того, как Осаму перевёл Чуе слова машиниста, тот пристегнул его наручниками к металлическому поручню, а потом снова посмотрел на Дазая, который рылся в аптечке. Достав из неё какие-то пилюли, он закинул их в рот, запив крупным глотком воды из пластиковой бутылки, находившейся в сумке с оружием. Затем извлёк из неё ноутбук и положил на сиденье, сверху отправились их с Чуей документы. Порывшись в сумке, Осаму достал из неё портупею с прикреплёнными к ней двумя кобурами по бокам. Сняв куртку, он надел портупею и засунул в кобуру справа и слева по пистолету, затем снова надел на себя куртку, сунув в карманы по гранате, потом повесил на правое плечо автомат. Чуя закинул сумку, которая стала немного легче, себе за спину, а Дазай произнёс: — Идём. Путь до вражеской базы представлял собой почти такой же туннель, как и тот, который вёл в резиденцию Сакамото, только он уходил больше в правую сторону, был немного круче и длиннее. Парни шли неспеша, Чуя искоса поглядывал на Осаму, его беспокоило состояние напарника, однако тот сейчас выглядел немного лучше, чем в поезде и передвигался вполне нормально, будто и не его некоторое время назад жестоко избили. На лице у него по-прежнему имелось несколько ссадин и синяков, однако серьёзных повреждений вроде бы не было, как и гематом. — Помнишь способности эсперов? — бросив взгляд на Чую, спросил Дазай. — Да, и меня беспокоят некоторые из них. — Ты о трёх братьях близнецах Баркли, называемых Призраками Феникса? — спросил Осаму, а Чуя кивнул. — О них, — добавил он. — Что, если моя способность, столкнувшись с их, вызовет какой-нибудь колоссальный взрыв или я превращусь в неконтролируемый источник нескончаемой сингулярности, как произошло с Верленом, либо же кто-то из них им станет? — Такое может произойти только в том случае, если они решат объединить способности. Нельзя этого допустить. Их надо уничтожить по-отдельности. Способности братьев действительно опасны, и если они используют их в полную силу, всё может закончиться очень плохо. Убить близнецов можно, несмотря на то, что они способны возрождаться после смерти, в том случае, если обнулить способность вовремя. Итак, Феникс I, он же Джеф Баркли — самый старший из братьев, во время активации дара, его тело окутывает яркое пламя, способное сжигать всё, к чему он прикоснётся. Он обладает способностью возрождаться после смерти, впрочем, как и остальные браться, однако лишь он становится сильнее с каждым новым рождением, управляет воздушными стихиями. Феникс II, он же Гарри — средний брат, чье пламя пылает ярче всех остальных. Он может объединить свои силы с другими братьями, усиливая их способности до предела. Также обладает ускоренной регенерацией и может себя копировать. Феникс III, он же Чарли — младший брат, чей огонь фиолетового цвета и опаляет он не только жаром, но и арктическим холодом, в зависимости от его желания. Он имеет возможность разделить свое пламя между братьями, позволяя им быстрее восстанавливать силы. Управляет огненными и ледяными атаками на расстоянии, из-за чего представляет наибольшую опасность. — Да, я читал об этом. Но что будет, если способности объединят двое из троих? — спросил Чуя. Дазай остановился и посмотрел в голубые глаза, Накахара также остановился и встретился взглядом с напарником. — Мы не должны допустить слияния сил ни троих, ни двоих братьев, Чуя, — произнёс Осаму. — Ни в коем случае. Их необходимо разделить. — Думаешь, они будут со всеми остальными? А вдруг они объединят силы сразу, как только начнётся бой? — Поэтому нужно уничтожить их всех раньше, чем они поймут, что у них нет иного выбора, кроме как объединиться против нас. Как только они появятся, активируй порчу. Она защитит тебя, как от огненных атак, так от ледяных. — Ладно, — Накахара кивнул, и парни тронулись в путь, а вскоре подошли к точно такой же двери, как и в доме Кэстеро, однако пароль на кодовом замке не совпадал с тем, которым Осаму уже сегодня пользовался. Поэтому он просто кивнул Чуе на дверь, и тот, засветившись красным, ударил по ней ногой, она тут же вылетела, с грохотом приземлившись где-то метрах в двадцати от эсперов. В лица парней ударил холодный ветер, они оказались внутри одной из огромных скал, где скрывался лабиринт пещер, сообщающихся между собой узкими туннелями, уходящими вниз и разветвляющимися в разные стороны. Вдалеке, возле выхода из огромного грота, стояли с десяток вооружённых до зубов бойцов, которые, услышав грохот, тут же развернулись в сторону незваных гостей и открыли огонь. Накахара, продолжая светиться красным, отправил все пули в обратном направлении. Послышались крики раненых и умирающих врагов, затем топот, и снова загрохотали выстрелы. Дазай снял с плеча автомат и пустил несколько очередей, отправив на тот свет с десяток врагов, которых становилось всё больше, так как к атакованным прибыло подкрепление. В эсперов полетели молнии, какие-то сферы и световые лучи. Чуя знал, что от последних гравитация его не спасёт, поэтому, передав сумку Дазаю, быстро перемещался с места на место, подбираясь к тому эсперу, от способности которого Смутная Печаль не могла защитить, а Осаму спрятался за одной из колон. Иногда он ненадолго из-за неё высовывался, чтобы произвести одиночный выстрел, либо пустить очередь из автомата, затем снова за ней укрывался. Дотянувшись до сумки с оружием, Осаму заменил рожок в автомате, снова открыв огонь, он бросил в гущу врагов гранату, а потом спрятался за колонной. Послышался грохот, и земля содрогнулась, вызвав обвал камней. Однако на смену убитым бойцам тут же пришли новые. Двойной Чёрной пытались окружить и взять в кольцо, однако Чуя не позволил этому произойти. Двигаясь на огромной скорости, он врезался в эспера, метавшего из своих рук лучи, и вбил его в землю на глубину нескольких метров, тот вскрикнул и больше не шевелился. Затем Накахара ударил кулаком в пол, пустив понизу разрушительную гравитационную волну, уничтожив всех и обрушив свод пещеры, при этом он быстро вернулся к Дазаю и оградил его и себя от обломков, которые посыпались вниз, защитным полем. — Это не все, — сказал Осаму, когда глыбы льда и куски скалы прекратили падать сверху. Часть грота уцелела и сразу из нескольких туннелей, ведущих в него, послышались выстрелы. Враг не спешил показаться, а вёл стрельбу из-за укрытия, так же в эсперов по-прежнему летели фаерболы, а потом кто-то кинул в них гранату. Чуя отправил её в обратном направлении, как и несколько сфер, прилетевших оттуда же, а Дазай упал на пол, прикрывая голову руками. Прозвучал взрыв, вниз посыпался грунт, и снова начали падать обломки скалы и глыбы льда, так как до этого свод был разрушен не полностью. Послышались крики. Накахара без труда отбросил в сторону куски камня и льда, хотя на Осаму попали несколько небольших обломков, впрочем, не причинив ему никакого вреда. Чуя ринулся в ту сторону, где взорвалась граната и ударил кулаком в стену, устроив обвал в том месте, откуда неприятель до этого вёл огонь, затем метнулся к другому туннелю, похоронив под его развалинами несколько десятков врагов. Однако противник продолжал вести стрельбу из ещё двух туннелей, и Накахара снова ударил кулаком по земле, она вздрогнула, а по округе разнёсся гул; стены и потолок пещеры были окончательно разрушены, нетронутым остался лишь туннель, через который эсперы сюда пришли. Накахара какое-то время сдерживал обломки скалы, а когда они перестали сыпаться, отступил к Дазаю. Всё стихло, однако ненадолго: снова послышался гул, только теперь не удар Чуи стал его причиной. Над головами парней больше не было какого-либо потолка, и ничто не заслоняло дневной свет, который прекрасно освещал всё вокруг, однако в какой-то момент его затмило что-то более яркое. Накахара, прищурив глаза, посмотрел вверх, заметив светящуюся, будто полыхающую ярким пламенем, птицу. Чуя тут же взлетел вверх и ударил монстра ногой, почувствовав жар, исходящий от него, однако способность защитила эспера от повреждений и ожогов, а тот с визгом и грохотом упал на землю, оставив после себя огромную яму. — Это они! — крикнул Дазай, кивнув Чуе на яркое оранжевое и фиолетовое свечение, исходящее ещё с двух сторон. Один из братьев вылетел из ямы, принимая человеческую форму, однако продолжая светиться ярким пламенем, которое лизало его тело, впрочем, не причиняя ему вреда; двое других братьев направились к Накахаре. Помня о чём они говорили с Осаму по дороге сюда, Накахара произнёс фразу для активации порчи. Когда на его лице проступили ярко-красные узоры, а радужка небесно-голубых глаз сузилась до крохотных точек, он поднял руки вверх, и земля под ногами противника начала дрожать. Камни взлетели в воздух, словно пёрышки, и обрушились на головы братьев и бойцов, которые снова откуда-то появились в разрушенном гроте, заставляя их отступить назад. Однако враг быстро пришёл в себя и открыл огонь из автоматов и гранатомётов. Пули свистели вокруг, но Чуя оставался невредимым благодаря своему дару. Вокруг него и Осаму образовалось полупрозрачное поле, красноватого оттенка, которое отталкивало все снаряды, возвращая их в обратном направлении. Вскоре враг был разбит почти полностью, и противостоять Двойному Чёрному остались лишь братья близнецы, а они не собирались бездействовать. Одного из братьев окутало фиолетовое пламя, в его глазах сверкнула ярость, и они вспыхнули такого же цвета огнём, он бросился вперёд, выпуская огненную волну ярко-оранжевого цвета. Мафиози сразу поняли, что это был Чарли Баркли: хотя братья и выглядели одинаково, однако их можно было отличить друг от друга, когда они использовали способности. Накахара резко изменил направление атаки, используя силу притяжения, чтобы пустить огненный поток в обратном направлении. Чарли остался стоять на месте, его дар не мог причинить ему вреда, а вот двое других братьев едва успели уклониться, и их одежда задымилась. Другой брат, которого, как поняли эсперы, звали Гарри, создал иллюзию множества копий самого себя, пытаясь запутать оппонентов. Однако провести Осаму он не смог, из-за его способности. Дазай ринулся к нему, на мгновенье коснувшись его рукой, он нейтрализовал иллюзию и произвёл выстрел, однако кто-то подбил его под локоть и оттолкнул от Гарри, это оказался Джеф: пуля, изменив траекторию, ушла в сторону. Братья тут же отскочили от Осаму, а Джеф взлетел вверх, встав на одном из обломков скалы, понимая в чём заключается опасность способности Дазая. Затем он взмахнул руками, вызывая мощный поток ветра, который поднял в воздух песок и камни. Джеф пытался ослепить и дезориентировать противника. Однако Чуя создал защитный купол, удерживая песчаную бурю снаружи, тут же соорудив гравитонную бомбу, и бросил её в третьего близнеца. Уклониться от разрушительной чёрно-красной сферы тому не удалось, и он рассыпался прахом, однако и Чуя, и Дазай знали, что вскоре он возродится. Двое других братьев, вытянув руки вперёд, кинулись друг к другу, вероятно собираясь объединить способности. Накахара понимал, что этого нельзя допустить, близнецов необходимо было разделить. Он нанёс удар по земле, пуская гравитационную волну понизу, отбрасывая братьев друг от друга, и тут же притягивая одного из них к себе, буквально вдавливая его в землю. Дазай бросился ко второму брату, пользуясь тем, что он был дезориентирован после удара Чуи, и лишил его возможности использовать способность. Однако тот не растерялся и нанёс Осаму неожиданно сильный удар ногой, отбрасывая его в сторону. Чарли вытянул руку, и от кончиков его пальцев заструилось голубоватое свечение. Как только оно достигло земли, в том месте образовалась огромная глыба льда, на которую он и взобрался, проделав всё это довольно быстро, Осаму к тому времени лишь успел подняться на ноги. Братья понимали, что им не одолеть настолько сильных противников по одиночке и попытались снова объединить силы. Чарли резко взмахнул рукой, и с его пальцев сорвалось несколько льдинок, которые полетели в сторону Чуи, быстро увеличиваясь в размерах. Накахара пустил им навстречу гравитонную бомбу, столкнувшись со способностью Чарли, она взорвалась, и от неё пошла белая волна, которая отбросила всех здесь присутствующих, кроме Дазая на некоторое расстояние друг от друга. Накахара отпустил Гарри, и тот бросился к Чарли, к тому времени Джеф сумел возродиться и тоже кинулся к братьям, между ними образовался светящийся вихрь, однако Чуя нанёс удар по земле, мгновенно меняя вектор гравитации и разрывая связь близнецов. Все трое были отброшены друг от друга, а затем взлетели вверх, однако вынуждены были сражаться отдельно, посылая в противников огненные шары, используя ураган, молнии, лавину снега. Накахара отражал все их попытки, ограждая от опасности и себя, и напарника, однако чувствовал, что начинает слабеть, так как порча слишком быстро лишала его энергии. Использовать гравитонные бомбы не имело смысла, так как близнецы всё равно возродились бы после смерти. Братья попытались снова сблизиться, но Накахара не позволил им этого сделать, затем создал мощнейшую гравитационную аномалию, напоминающую чёрную воронку, и она втянула всех троих близнецов внутрь. Дазай понимал, что у Чуи осталось слишком мало времени, поэтому бросился в эту воронку, заметив, как братьев крутит и вертит, бросая из стороны в сторону, будто в центрифуге, перекручивая и выворачивая их под неестественными углами. Все трое кричали от боли, оказавшись полностью дезориентироваными, и вряд ли могли быть способны использовать свой дар. Одного из них искорёжило так, что носки его ботинок смотрели назад, при том, что колени оказались сбоку. Благодаря его дару, на Осаму не действовала аномалия, хотя он и находился внутри неё. Подобравшись к ближайшему близнецу, у которого подбородок будто врос в правое плечо, и, схватив его за шею сзади, он выстрелил ему прямо в сердце. Близнец, способный управлять огнём и холодом, всё же смог применить свой дар и направил на Чую поток адского пламени, пытаясь сжечь противника, однако гравитационная аномалия не позволила вырваться способности наружу и чуть не сожгла его же брата, однако Джеф сумел погасить пламя, создав внутри аномалии поток мощнейшего ветра. Тем временем Осаму убрал руку от трупа и кинулся к Чарли, живот которого вывернуло наизнанку, при этом его внутренности оказались снаружи. Коснувшись его рукой, он перерезал ему горло ножом Чуи, который спёр у него до того, как начался бой. Третий брат не успел ничего понять, так как в его висок вошла пуля, а рука обнуляющего эспера в тот же момент коснулась плеча. Накахара, почти теряя сознание, видел Дазая словно через кровавую пелену. Он понимал, что не может отключить аномалию, поскольку не способен управлять своим даром, когда находится в таком состоянии, однако этого и не потребовалось. Осаму самостоятельно вышел из аномалии, больше похожей на гигантскую чёрную дыру и тут же прикоснулся к Накахаре, обнуляя способность. Чуя упал на одно колено, посмотрев в карие глаза, а потом сознание покинуло эспера, однако Дазай успел его подхватить под руку, не позволяя распластаться на холодной земле. Неожиданно раздался выстрел, и левое плечо Осаму обожгло болью, он тут же выхватил пистолет и выстрелил в выжившего каким-то чудом бойца, который прятался среди развалин. Тот вскрикнул и замертво упал на землю. — Чёрт! — выругался Дазай, затем положил Чую на землю и достал из сумки с оружием аптечку. Сняв куртку с одного плеча, а также расстегнув рубашку, он попытался осмотреть рану, однако видно её было плохо. Кое-как Дазай наложил тугую повязку, после чего оделся и вытряхнул из сумки оружие, повесив её на плечо, а также закинув внутрь аптечку. Дазай поднял Чую на руки и направился с ним к туннелю, через который они сюда пришли. Идти было тяжело, несмотря на то, что туннель уходил вниз, так как рана давала о себе знать, а Чуя хоть и весил не так уж много, сейчас лишь доставлял неудобства, однако Осаму не мог его бросить на поле боя одного, только не в такой ситуации. Несколько раз он останавливался и приваливался спиной к стене, кладя Накахару на землю, слегка передохнув, он снова поднимал его на руки и, с трудом передвигаясь, продолжал свой путь. У Дазая начала кружиться голова, он бросил взгляд на своё плечо и увидел, что одежда довольно сильно пропиталась кровью: наложенная им повязка мало помогала. С трудом дотащив напарника до поезда, Осаму положил его на пол, так как сделать ещё хотя бы несколько шагов, он уже был не в силах. Привалившись спиной к стене у двери, Дазай извлёк из сумки аптечку. Открыв её, Осаму собирался обработать рану и сделать новую перевязку, однако сил не хватило, и он, прикрыв глаза, почувствовал, как сознание ускользает от него прочь. Придя в чувства, Чуя обнаружил себя в вагоне поезда, тот не двигался, а машинист по-прежнему был пристёгнут наручниками к металлическому поручню. Накахара обвёл взглядом вагон и увидел Дазая, который сидел неподалёку, привалившись к стене и не подавал признаков жизни. Накахара бросился к нему, прощупывая пульс: он был довольно слабым, а сам Осаму выглядел бледным. На его теле не было заметно видимых ран, кроме уже знакомых ссадин и синяков на лице. Чуя потряс его за плечо, однако это не помогло, Дазай не очнулся, и у Накахары защемило сердце от беспокойства и страха за напарника. Затем Чуя похлопал его по щекам, но это не помогло, а затем извлёк из аптечки, которая лежала рядом с Осаму, пузырёк с вонючей жидкостью и, открыв его, поднёс к носу напарника. Тот застонал и попытался отвернуться, но Накахара снова поднёс пузырёк к его ноздрям. — Чуя, — прошептал Дазай, слегка приоткрыв глаза, а потом снова закрыл их. — Что с тобой? — спросил Накахара, так как не видел рану. Когда в Дазая попала пуля, его куртка была расстёгнута, поэтому дырка на ней отсутствовала, а сейчас куртка снова оказалась застёгнута, и хотя руки и лицо Осаму были в крови, это не насторожило Чую, так как они оба перепачкались кровью врага достаточно сильно. — Всё в порядке, — пробормотал Дазай. — Я просто устал. «Какая теперь разница? — промелькнуло в его голове. — Я отомстил, достиг своей цели. Неважно, что будет со мной. В конце концов, может быть, это и к лучшему?» Дазай не хотел, чтобы о ране узнал Чуя, поэтому решил оставить всё как есть. Ведь Накахара не успокоится, пока он не позволит ему её обработать, а показывать тому свои шрамы, он не собирался. — Дазай? — Накахара его встряхнул, но Осаму глаз не открыл. Чую беспокоил бледный вид напарника, и ему показалось, что того трясёт. Накахара коснулся пальцами его лба, но не ощутил жара, поэтому коснулся его губами, всё же почувствовав, что температура тела напарника выше нормы. Тот открыл глаза и приобнял Чую одной рукой, притягивая к себе ближе. — Губы находятся немного ниже, — с улыбкой проговорил он. — Придурок, — проронил Чуя и слегка отстранился, глядя в глаза Осаму. — Что с тобой? — Всё в порядке, — снова повторил Дазай. — Ты бледный и горячий. Тебя трясёт, и ты мне говоришь, что с тобой всё в порядке? — Да, — Осаму пожал плечами, почувствовав, как снова проваливается во тьму, но всё же пробормотал: — Я очень сильно устал — Эй, — позвал Чуя и похлопал Дазая по щекам, однако тот не ответил, и Накахара решил осмотреть его на наличие ран, поэтому расстегнул на нём куртку и выругался, когда заметил, что она с внутренней стороны вся в крови, которой насквозь пропиталась и рубашка Осаму. Быстро сорвав с Дазая куртку и рубашку, Накахара принялся разматывать бинты, однако Дазай открыл глаза и схватил его за руку. — Нет, — твёрдо сказал он. — Ты идиот? — прошипел Чуя. — Со мной всё хорошо, — упрямо повторил Осаму. — Ни хрена не хорошо! — начал распаляться эспер. — Тебя трясёт, и ты белый, как стена, у тебя огнестрельное ранение и похоже, что пуля осталась внутри. Её необходимо достать. — Нет. — Осаму попытался снова убрать руки Чуи. — Ты ведёшь себя, как ребёнок. Хочешь, чтобы я тебя просто вырубил? — с этими словами Накахара перехватил одну его руку, а вторую отбросил в сторону и принялся разматывать бинты дальше. Осаму схватил Чую за запястье, пытаясь остановить, и тихо проговорил: — Не нужно. — Я тебя реально сейчас вырублю, Дазай, — произнёс Накахара и в его глазах сверкнула ярость. — И всё равно обработаю твою рану. — Я сам обработаю, — слабым голосом пробормотал тот, и Чуя заметил, что напарник снова отключается, однако Дазай приоткрыл глаза и произнёс: — Дай аптечку. — Нет, ты не в состоянии этого сделать, — возразил Накахара и отбросил от себя его руку, после чего снял наложенную Осаму повязку, а затем принялся разматывать бинты, которые покрывали грудь Дазая. Тот снова попытался его остановить, схватив Чую за кисть, и Накахаре опять пришлось отбрасывать его руки. — Не переживай, я не стану снимать с тебя всё, — заверил он, а когда наконец справился со своей задачей и из-под бинтов показалась кожа, Чуя непроизвольно вздрогнул и замер, так как увиденное повергло его в шок. Бинты, которые неизменно носил Дазай, были намотаны от шеи и до самой талии. Чуя открыл лишь горло и небольшую часть грудной клетки, и его глазам предстали уродливые шрамы, видимо, нанесенные чем-то острым. Они тянулись от шеи к груди и уходили вниз, прячась под остатками бинтов, также было много иных поперечных рубцов, пересекавших вертикальные во многих местах. Их было несколько десятков не меньше, и Чуя непроизвольно затаил дыхание, забыв, как дышать, ему страшно было представить, что находится ниже. Ближе к левому плечу, располагалось несколько шрамов от ожогов, а по центру, почти под самой шеей, Накахара заметил жуткого вида шрам, в виде японского иероглифа «私», он был вырезан чем-то острым, ниже из-под бинтов виднелась часть ещё какого-то иероглифа. Чуя огладил его пальцами, ощупывая белый, уродливый рубец, а затем невольно потянулся к бинтам, однако Дазай схватил его за руку, останавливая. — Нет, — твёрдо произнёс он. — Твоя задача заключается не в этом. Накахара будто пришёл в себя, но ничего не ответил, а извлёк из аптечки антисептик и медицинский пинцет. — Будет больно, — произнёс он, попытавшись принять невозмутимый вид, однако это усилие далось ему нелегко. Дазай видел, что напарник шокирован и сдерживает свои эмоции изо всех сил. Накахара протянул к лицу Осаму какую-то тряпку, произнеся: — Зажми зубами. — Обойдусь, — буркнул тот, Накахара пожал плечами и попытался нащупать пинцетом пулю, однако это оказалось сделать непросто. Дазай сжал зубы, но не проронил ни звука, хотя боль была жуткой. Осаму и сам не знал каким образом ему удаётся держаться и не отключиться от боли и потери крови, но он не мог позволить себе сейчас такую роскошь, так как знал, что если потеряет сознание, Чуя не удержится от любопытства и заглянет под бинты. К счастью Накахара мучил его недолго. Когда понял, что зацепил пулю пинцетом, сразу же отстранился от Осаму и, активировав способность, мгновенно извлёк её из раны. Вложив пулю в ладонь Дазая, он произнёс: — Держи на память. Дазай ничего не ответил, головокружение, которое он ощущал на протяжении почти всего времени, после того, как получил ранение, усилилось, как и слабость, сковавшая всё его тело ледяными оковами. Чуя быстро обработал рану и наложил несколько швов, после чего сделал Осаму перевязку, незаметно кинув взгляд на его спину, пока бинтовал плечо. Там тоже была безрадостная картина: кожу напарника сзади покрывали не менее страшные шрамы, некоторые из которых были похожи на ожоги, другие остались от глубоких колотых и резаных ран. Кто с ним сделал такое, гадать не приходилось. Если Дазай провёл три года в плену у изувера, было понятно, что эти шрамы достались ему на память после пыток, и одному Богу известно что с Осаму там делали ещё. Неудивительно, что он пани́чку словил, едва Кэстеро появился на пороге их дома. И теперь Чуе стало ясно почему Дазай отплатил своему мучителю той же монетой. Однако Накахара не переставал удивляться его стойкости, решимости и гениальному уму. Шрамы, которые увидел Чуя, вызывали у него смешанные чувства. Ему было жаль напарника, едва он представил, через что тот прошёл на самом деле, будучи ребёнком, и в то же время он не мог не восхищаться им. Да, Дазай был жесток, но он не лишился рассудка, он прекрасно отдавал отчёт своим действиям в любой ситуации, несмотря на пережитый кошмар. Наверное, сейчас Чуя даже искал оправдания его жестокости, надменности и цинизму. Накахаре казалось, что он понял причину, произошедших с Дазаем перемен, и в этот момент, даже вспоминая их постоянные ссоры и скандалы, Чуя не мог на него злиться. К тому времени, как Накахара закончил с перевязкой, Осаму всё-таки отключился, и Чуя кое-как перетащил его на сиденье, поскольку на полу было довольно холодно. Машинист, которого Чуя приковал наручниками к поручню, всё это время молчал, не проронив ни звука, лишь иногда бросал на напарников странные взгляды. Чуя решил, что пора отправиться в путь, и он вполне мог объяснить машинисту, что от него требуется, даже без знания языка, ведь единственная причина, по которой тот всё ещё был жив, заключалась лишь в том, что он мог управлять поездом, да и сам пленник это понимал. Однако Накахару беспокоило состояние Дазая, и он не знал, что произойдёт, когда они доберутся до бункера. Способен ли будет Осаму передвигаться самостоятельно или ему нужно будет несколько дней, чтобы немного восстановиться. Но полиция могла найти бункер, поэтому, немного поразмыслив, Чуя вышел из вагона и обрушил туннель, который вёл к уничтоженной базе. Затем прошёл в ту сторону откуда они прибыли на поезде и также обвалил часть туннеля, после чего вернулся в вагон и, расстегнув наручники, сказал машинисту: — Поехали. Пленник поднялся на ноги и потёр затёкшие запястья, на которых остались красноватые следы от браслетов, руками. «Видимо, пытался освободиться, — пронеслась мысль в голове эспера. — Отсюда и следы. Впрочем, неважно». Поезд загудел и тронулся в путь, а Чуя присел на корточки рядом с Осаму. Поддавшись странному порыву, он взял его руку в свои, слегка поглаживая кожу пальцами, задумчиво рассматривая бледное лицо. «Надо же, — размышлял Накахара. — Он минут двадцать тащил меня на руках, несмотря на ранение, хотя мог оставить на поле боя, как обычно поступал в таких ситуациях. Почему же он этого не сделал? Не думал, что ему есть какое-то дело до того, не прострелит ли кто-нибудь из выживших врагов мне бошку, да и Мори он никогда особо не боялся. Теперь же, после того, как он отомстил своему главному врагу, наверняка ему и вовсе плевать на то, что будет дальше, он даже о ране мне не сказал. Суицидник чёртов». Мерный стук колёс действовал расслабляюще, и Накахара почувствовал усталость, однако он понимал, что спать нельзя, ведь нужно кому-то следить за машинистом, поэтому замотал головой, пытаясь сбросить с себя усталость. — Что такое, шляпка? — послышался тихий, но насмешливый голос с сиденья, и Чуя поспешил отдёрнуть руку. — Сам себе не веришь? — Ты о чём? — машинально спросил тот. — О том, что ты здесь, а не валяешься где-то на поле боя с простреленной головой. Накахара фыркнул и поднялся на ноги, а затем порылся в аптечке и извлёк из неё антибиотик. — Выпей это, — сказал он, — протягивая таблетку напарнику вместе с бутылкой воды. Тот молча принял лекарство и попытался лечь в более удобную позу, однако сделать это в его состоянии оказалось непросто. Видя попытки Осаму принять полусидячее положение, Накахара придержал его под спину и помог устроиться поудобнее. — Какая забота, — усмехнулся Дазай, посмотрев в голубые глаза. — Твой сарказм не уместен, скумбрия, — сухо ответил Чуя, затем спросил: — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — ответил Осаму. — Врёшь, — произнёс Чуя. — Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? — Ты можешь хоть иногда быть серьёзным? — Не-а. — Кто бы сомневался. — Да ладно, неужели ты беспокоишься обо мне, Чуя? — задал вопрос Дазай. — Больно надо, — буркнул Накахара. — Я просто думаю, в состоянии ли ты будешь самостоятельно передвигаться, когда мы доберёмся до бункера? Нам ведь ещё как-то домой возвращаться предстоит. — Не переживай, ты-то в порядке. Доберёшься до аэропорта и вылетишь первым рейсом. — Что ты несёшь, идиот? — разозлился Чуя. — Я говорю то, что думаю. Не стоит со мной возиться. Я действительно не смогу сейчас куда-либо идти. — Значит, придётся пересидеть в бункере несколько дней. — Не вариант. Через несколько дней нас объявят в розыск, даже, если мы выбросим поддельные документы и воспользуемся своими, полиция сопоставит факты. Уезжать нужно сейчас. — Ты прав, — неожиданно согласился Чуя. — Значит, уедем. Не переживай, у меня есть план. — Да неужели? — Дазай насмешливо приподнял левую бровь, затем добавил: — Ладно, ты пока обдумывай свой план, а я, пожалуй, посплю, — с этими словами Осаму сполз ниже и прикрыл глаза, однако у Чуи были сейчас на него иные планы. Присев рядом с напарником на край сиденья, Накахара спросил: — Это он? Дазай приоткрыл глаза и, посмотрев на Чую, сделал вид, что не понял вопроса: — О ком ты? — Я говорю о твоих шрамах. И что за надпись у тебя на... — Накахара не договорил, так как Осаму его перебил: — Неважно, — выдержав паузу, он добавил: — Ты не должен был этого никогда увидеть, как и ни один другой человек. — А Мори? Он ведь не раз обрабатывал твои раны после миссий. — Мори, как врач, — единственное исключение из правил. — Ясно, — ответил Чуя. — Тебе было десять, когда ты попал к нему? — снова выдержав небольшую паузу, спросил он. — Да. Я попал к нему в тот день, когда были убиты мои родители. — И сестра? — задал вопрос Накахара. — Нет, — неохотно ответил Дазай. — Ёсико захватили вместе со мной. — Она была эспером? — Нет. Её захватили для того, чтобы шантажом заставить меня на них работать. И я работал целых три года, пока «Весёлые ребята», как они себя называли, не схлестнулись с «Портовой Мафией». Я передал Хироцу координаты базы «Весёлых ребят», и «Портовая Мафия» их уничтожила, а Мори забрал меня с собой, пообещав отыскать Сакамото, которому удалось сбежать, и дать мне возможность отомстить. — И ты отомстил. А что произошло с твоей сестрой на самом деле? Они её убили? — Я не хочу говорить о сестре, — произнёс Осаму. — Хорошо, — согласился Чуя и слегка коснулся пальцами руки Дазая, неосознанно желая его подбодрить. — Не надо, — почти прошептал тот, убирая руку Чуи. — Я не нуждаюсь ни в чьей жалости, тем более в твоей. Накахаре хотелось ответить, что это не жалость, однако он удержался от комментариев, а вместо этого подошёл к машинисту и встал за его спиной, глядя вперёд на ровное железнодорожное полотно. Ехали довольно долго, Чуе показалось, что часа два или три. Накахара простоял возле машиниста минут двадцать, затем снова присел рядом с Осаму, тот к тому времени повернулся на правый бок и уснул, затем закинул левую руку на колени омеги и уткнулся носом в его бедро. Чуя не стал убирать руку напарника, лишь окинул его взглядом, убеждаясь в том, что он спит, а потом и вовсе переложил голову Дазая на свои колени и зарылся пальцами в его каштановые волосы. Накахара и сам не понимал для чего это сделал, просто в какой-то момент ему этого захотелось, и он решил не противиться своему желанию, тем более, что Осаму крепко спал и вряд ли мог уличить его в чем-либо в ближайшее время. Дазай проспал почти всю дорогу, а когда проснулся, обнаружил, что его голова лежит у Чуи на коленях. Первым его желаниям было подколоть Накахару, однако он знал, что тот сразу сбросит его и встанет с сиденья, а ему сейчас было так удобно и хорошо, и вовсе не хотелось, чтобы Чуя ушёл, поэтому он продолжил притворяться спящим, в то время, как напарник время от времени перебирал между пальцами его пряди волос. Видимо, Дазай как-то себя выдал, и Чуя понял, что он не спит, потому что поспешил убрать руки и спросил: — Давно проснулся? — Только что, — соврал Осаму. — Да ты продолжай, мне нравится, — добавил он, кладя руку омеги обратно на свою голову. — Да неужели? — спросил Чуя, однако спорить не стал и провёл ладонью по волосам альфы. — Так странно, — проговорил тот. — Мы с тобой вдвоём и даже не ругаемся, ты поглаживаешь меня по голове, словно у нас тобой уже что-то было. — Заткнись, — буркнул Чуя и слегка потянул Осаму за волосы. — К тому же мы не вдвоём, а втроём. — Если предпочитаешь секс втроём, я не против, — с усмешкой сказал Дазай и тут же айкнул, так как Чуя дёрнул его волосы. — Чу-уя, — протянул он. — Я и так ранен, и твоё проявление жестокости в такой ситуации нарушает все мировые конвенции по отношению к военнопленным. — Ты не военнопленный, — возразил Накахара. — Тем более. Я твой напарник — товарищ по оружию, а ты проявляешь ко мне вопиющую несправедливость и жестокость. Как ты так можешь? — Скумбрия! — возмутился Чуя, но всё же отпустил волосы Осаму. — А-а? — спросил тот и невинно посмотрел в голубые глаза, хлопая длинными, густыми ресницами. — Не еби мне мозг. Лучше спроси у водителя, сколько нам ещё ехать. — Не у водителя, а у машиниста, — с видом университетского профессора поправил Чую Дазай. — Ну ты мне ещё поумничай, — буркнул тот, щипая напарника за плечо, подальше от раны. — Ай! — послышался возмущённый возглас. — Чуя! Накахара снова ущипнул Осаму за плечо и сказал: — Я кажется попросил. — Ладно, ладно, сейчас спрошу. Накахара приподнял голову Осаму и поёрзал, устраиваясь поудобнее, тот надавил на его колени рукой и снова водрузил на них свою голову, затем всё же обратился к машинисту: — How much longer to go? — About twenty minutes. — последовал ответ. — Is there anyone there? I advise you not to lie, otherwise death will seem like deliverance to you. — No. Everyone was at the base in the mountains. We did not use the bunker and the railway tunnel leading to it, they were built in case there were no other escape routes. — Surely there should be some kind of transport there in case of emergency evacuation? — Yes, there are several SUVs designed for executives. — Wonderful. — Что он сказал? — спросил Чуя. — Что ехать минут двадцать, и что в бункере никого больше нет. А ещё там должны быть несколько внедорожников. — Хорошо, если так. Сегодня был утомительный день, и мне идея выбираться пешком совсем не по душе. — Если устал, вздремни, я присмотрю за ним. — Да кто б за тобой присмотрел? Вдруг ты отключишься? — Я в порядке. Чуя фыркнул и встретился взглядом с карими глазами, пробормотав: — Ну да, конечно. Скажи, Дазай, ты хотя бы раз в жизни признавал, что ты не в порядке или что тебе нужна помощь? — Нет, — честно ответил тот. — Но сейчас я правда чувствую себя намного лучше, чем до того, как ты извлёк пулю. — Я тебе не верю. — Твоё право, — сказал Осаму и перевернулся на спину, заложив правую руку за свою голову, Чуя тяжело вздохнул и облокотился о спинку сиденья. Чувствовал он себя и правда неважно, однако не рискнул закрыть глаза и хотя бы попытаться уснуть. А вскоре поезд начал замедлять ход, пока не остановился полностью. Чуя помог Осаму встать, а сам, подойдя к машинисту, дёрнул его за куртку вверх, и тот поднялся на ноги. Когда Накахара зацепил один из браслетов на его правом запястье, тот вдруг начал что-то бормотать, чего Чуя понять не смог, однако видел во взгляде пленника мольбу. — Что он говорит? — спросил Чуя Дазая, посмотрев в его глаза. — Он просит, чтобы мы не оставляли его здесь одного. Говорит, что не хочет долго и мучительно умирать от голода и обезвоживания, молит нас о том, чтобы мы его избавили от мук быстро. — Ну надо же! — Накахара ухмыльнулся и дёрнул пленника за руку, затем снова посмотрел на Осаму, и в его руке сверкнуло лезвие ножа; свой клинок Чуя забрал у Осаму, пока тот был в отключке. Дазай устремил взгляд на нож, проговорив: — Обшарил меня, пока я был без сознания, интересно, что ты ещё сделал, о чём я не знаю? — Ничего, — Накахара пожал плечами. — Это мой нож. — Ага, — буркнул Дазай и направился к выходу. — Эй! — окликнул его Чуя. — А с этим, что делать? Избавить его от голодной смерти? — Нет, возьмём его с собой и сумку прихвати. — Какую ещё сумку? — спросил Чуя окидывая взглядом вагон, а затем заметил сумку, в которой раньше было оружие, однако сейчас она выглядела пустой и в скомканном виде лежала у стены из-за чего Накахара её не сразу заметил. Заведя руки машиниста за спину и застегнув на втором его запястье браслет от наручников, Чуя кивнул ему на Дазая, и пленник сделал несколько шагов по направлению к нему. Накахара бросил в сумку ноутбук, аптечку и их с Осаму документы, после чего закинул её на плечо и тоже направился к выходу. Пленник показал эсперам, где находятся припасы, одежда и внедорожники. Когда Дазай с Чуей умылись и переоделись, Осаму подошёл к одной из машин, а Чуя спросил, кивнув на пленника: — Что с ним будем делать? — Отпустим восвояси, что же ещё? — с холодной улыбкой произнёс Дазай. Чуя не заметил, как в его руке появился пистолет; прозвучал выстрел, и мужчина упал на землю с простреленной головой. — Да-а, — протянул Чуя. — Отпустил, так отпустил. — Я же сказал: «восвояси». — А-а-а-а-а, ну тогда понятно. — Поехали, Чуя. В аэропорт, а потом сядем на первый же рейс, неважно куда. — Надеюсь, нас ещё не объявили в розыск, — сказал тот, садясь за руль. — Думаю, пока нет. Поэтому не будем терять времени, — проговорил Дазай и сел на сиденье рядом с водителем. — Тогда едем. Чуя повернул ключ в замке зажигания и направил автомобиль к выезду из бункера.