Растопи этот лёд

Наши дни... Вставив в замочную скважину ключ, рыжеволосый парень осторожно повернул его, почти бесшумно открывая замок, а затем и дверь. Оставив обувь в гэнкане, он вошёл в прихожую и, не включая свет, повесил свой плащ в шкаф, отправив на полку шляпу. Тихо проследовав в сторону кухни, парень вдруг услышал из гостиной голос: — Чуя, где ты был? — Ты не спишь? — задал вопрос тот и клацнул выключателем, зажигая свет. Из гостиной к нему вышел статный высокий мужчина с длинными чёрными волосами и бордовыми глазами лет сорока на вид. Подойдя к парню, он пристально посмотрел на него и спросил: — Ты был у него? — Нет, Мори, я не был у него. Я просто гулял. — Гулял, значит? — Мори посмотрел на наручные часы и добавил: — Я пришёл домой в час ночи, а тебя не было, сейчас четыре утра. Не ври мне, Чуя, — голос мужчины приобрёл металлические нотки, альфа сверлил рыжего парня взглядом, будто пытался прочесть его мысли. — Ты даже Мидори не забрал у Коё. Я спрошу ещё раз: ты был с ним? — Да, я был с ним, — произнёс Чуя, вскинув голову вверх, и смело посмотрел на Мори. Неожиданно рука того взметнулась вверх, а ладонь, со звонким шлепком встретилась с щекой парня, оставив на ней красный отпечаток. Тот ошарашенно посмотрел на темноволосого мужчину, а затем прошипел: — Ударь меня ещё раз, и ты пожалеешь об этом. — Прости, — вдруг сказал Мори. — Я не хочу с тобой ссориться. Но ты не должен с ним больше встречаться. — Ты прикалываешься? Мы снова работаем вместе. Кстати, благодаря тебе. Как я могу с ним не встречаться? — Ты понимаешь, что я имею в виду. — Да в чём собственно проблема? Ты сам вернул его в мафию, я думал, что ты так же хочешь и вернуть его в нашу с тобой постель. Ведь четыре года назад для тебя то, что происходило между нами троими считалось нормой. Что изменилось с тех пор? Чуя прошёл в гостиную и, подойдя к мини-бару, наполнил бокал вином. Присев на диван, он сделал глоток, посмотрев Мори в глаза. — С тех пор изменилось всё, Чуя. Дазай нас покинул четыре года назад, предал организацию, тебя и меня. Ему больше нет места в нашей постели, к тому же теперь у нас с тобой семья и ребёнок. — Его ребёнок, — проронил Чуя, расслабленно откидываясь на спинку дивана и сверля мужчину взглядом голубых глаз. — На которого тебе плевать, — ввернул Мори. — Мне не плевать. Я просто решил оставить Мидори сегодня у Коё, только и всего. — Ты ведь с самого начала не хотел её рождения, это я тебя уговорил не делать аборт, а теперь ты говоришь, что она его дочь? Ты ею совершенно не занимаешься. Я и то уделяю Мидори больше времени, чем ты, хотя у меня его гораздо меньше, чем у тебя. — Не смей обвинять меня в холодности к дочери. Это я дал ей жизнь, и я её люблю. — Ну да, конечно. Ты вообще любил кого-нибудь, кроме своего Дазая, Чуя? Но он тебя бросил и благополучно забыл о твоём существовании на целых четыре года. — Замолчи, — тихо произнёс омега и его голубые глаза зло сощурились. — Типа ты кого-нибудь когда-нибудь любил в своей жизни? Хотя к Дазаю ты всегда испытывал слабость. Только я понять не могу, почему ты тогда так категорично настроен против него сейчас и против возвращения наших отношений в прежнее русло. Мори подошёл к мини-бару и наполнил стакан виски, а затем присел рядом с Чуей, сказав: — Я не терплю предательства и предателей и не собираюсь тебя ни с кем делить, тем более с ним. — Вот как? — Чуя усмехнулся. — У нас всегда были свободные отношения. И когда год назад ты предложил мне за тебя выйти, не ставил никаких условий. Теперь же ты требуешь от меня, чтобы я хранил тебе верность? — Чуя выдержал паузу, а Мори коротко кивнул. — С чего бы это? Когда мы были все вместе, ты всегда предпочитал Дазая, так что не смей говорить, о том, что вдруг воспылал ко мне сильными чувствами. — Воспылал, — коротко бросил Мори, а Чуя скептически посмотрел на него и снова усмехнулся, медленно произнеся: — Врёшь. — Зачем бы я тогда женился на тебе и принял чужого ребёнка, как своего собственного? — задал вопрос альфа. — Понятия не имею. У каждого в голове свои тараканы. Для чего тогда ты вернул Дазая в мафию, если ненавидишь предателей? — Потому что, работая на организацию, он принесёт ей пользу. Чуя фыркнул, а Мори спросил: — Ты спал с ним? — Конечно да, — Чуя посмотрел на мужа и в его взгляде промелькнула насмешка. — Освежить твою память? Он трахал меня, в то время, когда ты трахал его, а порой вы трахали меня вместе в два ствола. Неужели забыл? — Хватит! — оборвал Чую Мори. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я не говорю о событиях четырёхлетней давности. Я спрашиваю, спишь ли ты с ним сейчас? — Нет, — нехотя сказал Чуя. — Он не знает о Мидори? — Он знает, о существовании Мидори, но думает, что ты её отец. — Прекрасно, — улыбнулся Мори и осушил свой стакан. — Пусть так и остаётся впредь.

***

Двенадцать лет назад... Темноволосый мальчик лет десяти на вид сидел в потайной нише в шкафу своей комнаты, зажав уши руками, чтобы не слышать истошных криков и выстрелов, доносящихся снизу. Выстрелы слышались теперь реже, а потом стихли совсем, однако крики не прекратились, они стали ещё громче и протяжнее, будто кому-то причиняли очень сильную боль. Мальчик узнал один из голосов и понял, что он принадлежит его сестре. Её звали Ёсико и ей было шестнадцать. Минут пятнадцать назад она разбудила мальчика и, приложив палец к губам, произнесла: — Осаму, ты должен спрятаться в этом шкафу. Что бы ты не услышал, не выходи из своего укрытия. — Что случилось, Ёсико? — спросил ребёнок. — К нам пришли плохие дяди. И если они тебя найдут, то причинят зло, — с этими словами Ёсико подвела мальчика к шкафу и, откатив дверцу влево, дотронулась до задней стенки внизу, после чего та отъехала в сторону, открывая потайную нишу. Рыжеволосая девушка с ясными голубыми глазами, которые она унаследовала от матери наполовину француженки, произнесла: — Полезай туда и сиди тихо. — А как же ты и мама, и папа? — спросил Осаму, со страхом посмотрев в глаза сестры. — Мы попытаемся прогнать этих плохих людей, — проговорила девушка и извлекла из-за пояса длинный, изогнутый клинок, лезвие которого блеснуло в лунном свете, льющемся из окна. — Давай же, Осаму. Скорее прячься. — Нет! — мальчик обнял сестру за талию. — Я не стану прятаться, когда тебе грозит опасность. — Осаму, не спорь пожалуйста. У нас мало времени. — Тогда ты должна спрятаться со мной. — Нет, я могу помочь родителям, к тому же я там не помещусь. Полезай скорее и помни о чём я тебе сказала. Сиди очень тихо и не высовывайся, пока опасность не минует, — с этими словами Ёсико затолкала Осаму в шкаф, а затем и в нишу, закрыв её так же, как и открывала, потом задвинула створку шкафа на место и покинула комнату. Вскоре Осаму услышал внизу какой-то шум: одиночные выстрелы, звук разбившегося стекла, топот ног, снова выстрелы, чьи-то истошные крики. Осаму показалось, что кричала прислуга, а затем его мать, снова послышались выстрелы, грохот и крики. Всё это продолжалось на протяжении десяти минут, хотя мальчику они показались вечностью. Он понимал, что его родных убивают, но стенка ниши не открывалась. Осаму пытался сдвинуть её руками, бил в неё ногами, но безуспешно. В какой-то момент он зажал уши ладонями, не в силах слышать вопли близких людей. А потом шум стих, как и выстрелы, и крики, а через пару минут снова кто-то закричал, и Осаму узнал голос сестры. Его руки задрожали от волнения, а в глазах вспыхнул гнев. Осаму стал ощупывать стенку в поисках потайной кнопки или рычага, ведь если сестра открыла её так снаружи, значит, стенка должна была открываться подобным образом и изнутри. Ёсико велела ему сидеть в шкафу, но Осаму не мог бездействовать, если сестре грозила опасность, хотя он сейчас и сам не задумывался о том, чем сможет ей помочь. Осаму обожал сестру, впрочем, как и она его. Ёсико была смелой девушкой, несмотря на то, что являлась омегой, и за брата готова была кому угодно глотку перегрызть. Она не являлась эспером, как и их с Осаму отец, которого звали Дазай Ичиро, у матери Осаму Аяме была способность, но в бою она мало чем могла помочь: от её прикосновения распускались бутоны, а погибшие растения оживали. У самого Осаму в возрасте трёх лет обнаружился довольно необычный дар: способности других эсперов на него не действовали, а если он касался кого-то, то тот человек не мог применить свою Силу. Вообще, родители Осаму и Ёсико казались довольно странными людьми, и они никогда не были близки со своими детьми. Аяме и Ичиро постоянно где-то пропадали днями и ночами, и очень редко видели сына и дочь. Сколько Дазай себя помнил, его и сестру окружали лишь слуги, гувернантки и охрана. Даже в таком возрасте Осаму понимал, что его родители занимаются какой-то незаконной деятельностью, так как у них в доме было полно оружия, как холодного, так и огнестрельного. На минке постоянно находились вооружённые мужчины-альфы в большом количестве, отец называл их охраной. А как-то несколько раз Осаму видел, как в подвал их дома несколько охранников тащили связанных людей. Отец обожал огнестрельное оружие и научил сына стрелять, а мать больше любила всякие клинки и катаны, Ёсико тоже имела к ним слабость, и Аяме как-то дала ей несколько уроков владения холодным оружием. Осаму и Ёсико проводили вместе много времени, и они сильно были привязаны друг к другу. Сейчас Дазай очень боялся за сестру, и хотел спасти её любой ценой. Ощупывая стенку ниши внизу, мальчик вдруг понял, что его пальцы погрузились в какое-то углубление, а затем стенка отъехала в сторону, и Дазай выбрался на свободу. Его комната находилась на втором этаже, а рядом с ней располагалась спальня родителей. Дазай помнил, что там отец хранил несколько пистолетов. Приоткрыв дверь родительской комнаты, Осаму юркнул внутрь. Откинув подушку с кровати, Дазай обнаружил под ней пистолет. Проверив заряжен ли он, мальчик привёл оружие в боевое состояние и вышел за дверь. Тихо подойдя к лестнице, Осаму глянул вниз и непроизвольно вздрогнул от представшей перед его глазами кровавой картины: на первом этаже у лестницы лежали трупы пятерых охранников, а чуть дальше — отца, а ещё дальше валялись другие тела, их было много, и Дазай, вряд ли смог бы сосчитать убитых, весь пол был залит кровью, а в воздухе витал тошнотворный, сладковатый запах. Плохих людей, как выразилась сестра, Дазай нигде не увидел и, вообще, внизу было тихо. Держа пистолет наготове, Осаму, осторожно ступая по лестнице, спустился вниз. А затем снова услышал крик Ёсико и бросился ей на помощь, уже не таясь. На первом этаже трупов оказалось гораздо больше, чем ему показалось сначала, а в гостиной, откуда доносились крики сестры, он первым делом наткнулся на тело убитой матери, которое лежало в неестественной, вывернутой позе. В комнате валялось ещё с десяток тел и не все они принадлежали охранникам, Осаму заметил это, бросив на них мимолётный взгляд. В помещении находилось человек семь незнакомых Осаму мужчин. Один из них стоял возле стола со спущенными штанами и интенсивно двигал бёдрами, издавая довольные стоны. Дазай заметил, лежавшую на столе Ёсико, которая была без одежды, от каждого движения бёдер альфы, она всхлипывала, а иногда вскрикивала. Всё, что увидел Осаму, ужаснуло его, однако он не растерялся. Моментально оценив обстановку, мальчик выстрелил в спину насильника, а потом произвёл ещё два выстрела в его товарищей, прежде чем кто-то послал пулю в него. Грудную клетку обожгло болью, и сознание Осаму померкло, но перед тем, как отключиться, он услышал чей-то возглас: — Кен! Какого чёрта?! Босс приказал не трогать мальчишку.

***

Пришёл в себя Осаму в какой-то светлой комнате без окон и дверей. Под потолком висела довольно большая лампочка, которая и давала освещение. Он лежал на жёсткой кушетке и его грудь покрывали бинты, а руки были примотаны серым скотчем к каким-то металлическим штырям, вбитым в пол, по бокам кровати. Попытавшись слегка приподняться, Дазай упал на спину, а его грудную клетку пронзила острая боль. Минут через пять в комнату вошёл коротко стриженый темноволосый мужчина высокого роста. — Как ты себя чувствуешь? — елейным голосом спросил он. — Где моя сестра? — не отвечая на вопрос мужчины, спросил Дазай. — С ней всё в порядке, — проговорил незнакомец, затем добавил: — Пока. — Пока? — переспросил мальчик. — Пока ты будешь послушным мальчиком, она будет в порядке. — Чего вы от меня хотите? — задал вопрос Осаму. — Ты довольно сообразительный малец, — пропел мужчина. — Нам действительно кое-что от тебя нужно. Видишь ли, у тебя замечательный дар, просто уникальный, я бы сказал; и я хочу, чтобы ты работал на нашу организацию. — Вы убили моих родителей, ваши люди изнасиловали мою сестру и похитили нас. Вы в своём уме, дядя? — спросил Дазай и в его глазах сверкнула ненависть. — Ты думаешь, что твои родители были святыми? — спросил мужчина. — Они возглавляли враждебную для нас преступную организацию и были убийцами, на совести которых сотни жертв. — А вы, значит, святые? — Нет. Мы не святые. И я не собираюсь искать оправдания перед тобой. Просто хорошо подумай над моими словами. Если от тебя не будет толку, то и ты, и твоя сестра нам без надобности. Вас убьют, как и ваших родителей, — с этими словами мужчина покинул комнату, закрыв за собой дверь. Прошло некоторое время... Ранение Дазая полностью зажило и босс организации, которого, как узнал через несколько лет Осаму, звали Сакамото Кэтсеро, начал привлекать юного эспера к деятельности своей организации, если требовалось лишить на время Сил какого-нибудь одарённого, предупредив мальчика о том, что сделают с его сестрой, если он совершит какую-нибудь глупость. На миссиях ему выдавали оружие, и Осаму использовал его, как и свой дар по назначению. Несколько раз ему позволяли видеться с Ёсико, которая говорила, что с ней сейчас хорошо обращаются. Конечно, такие встречи происходили под надзором якудза, и брат с сестрой не могли разговаривать откровенно. А передать сестре хотя бы записку Осаму боялся. Если бы её обнаружили, босс наказал бы Ёсико, а Осаму заставил смотреть. Он предупредил его о такой возможности в самом начале их «сотрудничества». Шло время, Осаму продолжал выполнять требования похитителей, однако это не означало, что он смирился и забыл. Не проходило и дня, чтобы он не обдумывал план побега или возможности пообщаться с сестрой наедине. Почти все дни и ночи Осаму с Ёсико проводили в своих камерах в каком-то подвале, в котором держали и других пленников. Дазай знал, где располагается камера сестры, но она находилась на довольно большом расстоянии от его камеры, и даже если бы они решили переговариваться друг с другом во весь голос, вряд ли бы от этого был какой-то толк. Дазай, когда рядом не было охраны, пытался открыть замок, используя для этого то шпильки, то проволоку, если удавалось эти предметы незаметно протащить в свою темницу, но безуспешно. А как-то ночью Осаму услышал какой-то шум и, подойдя к решётчатой двери, прислушался, пытаясь понять, откуда он исходит. Неожиданно послышались торопливые шаги откуда-то справа, и в сумраке тускло освещённого коридора, Дазай увидел хрупкую, женскую фигуру, быстро приближающуюся к его камере. — Ёсико? — прошептал Осаму, когда силуэт приблизился, и он уже мог различить знакомые черты лица. Девушка подбежала к двери и, вставив ключ в замочную скважину, повернула его, открывая замок. — Пойдём быстрее, — проговорила она, оглядываясь по сторонам, Дазай вышел из камеры, сказав: — Я знаю, где выход. Бежим. Дазай побежал в левую сторону, Ёсико последовала за ним. Брат и сестра несколько раз сворачивали то в одно ответвление коридора, то в другое, Осаму при этом иногда поглядывал на сестру, обратив внимание на её растрёпанные волосы, перепачканное кровью и грязью лицо, разорванную в области груди одежду и несколько синяков на запястьях. — Как тебе удалось сбежать? — спросил Осаму. — Забрала клинок у незадачливого охранника, когда он отвлёкся, перерезала ему глотку, нашла у него ключи от камеры и пистолет. Потом тихонько вышла и убила ещё одного охранника, у него оказалась целая связка ключей от всех камер, штык-нож и ещё один пистолет. Ёсико протянула пистолет брату и тот засунул его за пояс. — Ты не видел, тут есть где-нибудь камеры? — спросила Ёсико. — Странно, если их нет. В таком месте они должны быть, но мне не попадались. — Я думаю, — проговорил Дазай. — Они замаскированы. Я их тоже не видел, но если тут держат пленников, камеры обязательно должны быть. — Тогда плохи наши дела. — Нужно бежать быстрее, — едва Осаму успел это проговорить, как где-то позади них послышался топот ног. Топот неумолимо приближался, хотя брат с сестрой бежали на пределе возможного. Осаму извлёк из-за пояса пистолет и, оглянувшись назад, выстрелил, Ёсико тоже держала в руке пистолет и так же произвела выстрел, а затем ещё один. Кто-то вскрикнул, а потом послышались ответные выстрелы. Пули чудом пролетели мимо детей, которые так же выпустили в преследователей несколько из своих пистолетов, а затем кто-то бросил в их сторону что-то круглое, оно покатилось по полу, и коридор постепенно начал заполняться каким-то туманом. Осаму прикрыл нос рукавом, крикнув Ёсико: — Задержи дыхание! Снова послышались выстрелы и девушка вскрикнула, падая на пол. Одна из пуль попала в её правую ногу. Дазай остановился, и попытался помочь сестре встать, но она прошептала: «Беги», после чего отключилась. Пытаясь оказать сестре помощь, Осаму убрал руку от своего носа и случайно вдохнул едкий воздух, тут же почувствовав какое-то странное головокружение и слабость, а в следующее мгновенье упал рядом с Ёсико, потеряв сознание. Пришёл в себя Осаму в какой-то тёмной комнате, он был связан по рукам и ногам и лежал на полу, а затем загорелся свет, и мальчик увидел носки лакированных туфель прямо перед своими глазами. — Я же предупреждал тебя, — послышался знакомый голос, и один из носков ударил его по лицу. Мужчина отошёл, а затем пнул мальчика в живот, но тот не издал ни звука, с ненавистью глядя на своего мучителя. — Не хочешь по-хорошему, будет по плохому, — произнёс всё тот же голос, а затем добавил, обращаясь к кому-то: — Приведите её. Послышались удаляющиеся шаги, мучитель Дазая отошёл от него, но Осаму чувствовал, что он всё ещё находится в этой комнате, хотя и не мог его видеть. Скрипнула дверь, снова послышались шаги, а затем на пол упало что-то тяжёлое и кто-то вскрикнул. Осаму узнал голос, ведь он принадлежал его сестре. Приподняв голову и слегка повернувшись, Осаму увидел Ёсико, которая лежала на полу со связанными руками, одежда на ней была разорвана, и Дазай мог видеть кровоподтёки и синяки, которые покрывали её лицо и тело. Возле неё стояли двое амбалов, один из них схватил Ёсико за волосы и, приподняв голову девушки, резко ударил её лицом об пол. Та вскрикнула, Осаму также закричал от страха за сестру. — Не трогайте её, выродки! Если вы причините ей боль, клянусь, я убью вас всех до единого! Никто из взрослых мужчин не обратил на вопли мальчишки и его сестры внимания, а потом высокий коротко стриженный брюнет обратился к верзилам: — Приступайте. Мужчины сорвали с девушки остатки одежды, а один расстегнул свои брюки и склонился над ней. Девушка кричала, кусалась, пыталась пинать насильника ногами, но тот довольно сильно приложил её головой об пол, и она затихла, крики Осаму ублюдки также проигнорировали. Чтобы не видеть происходящего, Дазай зажмурил глаза, однако коротко стриженный мужчина схватил его за волосы и, приподняв голову мальчика, прошипел: — Смотри. Дазай не открыл глаз, даже когда мужчина ударил его головой об пол, однако он всё слышал и жалел только о том, что его руки связаны, и он не может дотянуться до горла урода, держащего его за волосы, и задушить его. Минут через двадцать всё закончилось, и Ёсико увели, перед этим избив, а потом пришла очередь Осаму: с ним не стали церемониться и поступили так же, как до этого с сестрой, а потом избитого и обессиленно бросили на полу, предварительно приковав наручниками к какой-то трубе. Ёсико регулярно избивали и насиловали на глазах у брата, а затем делали то же самое с ним, пытаясь сломить, подавить волю к борьбе, запугать до такой степени, чтобы он, даже получив возможность бежать, не смог бы ею воспользоваться из страха. Насилие и избиение происходили почти каждый день, к тому же Осаму часто морили голодом, а иногда босс применял к нему и другие пытки: его тело жгли расскалённым железом, сковывали руки наручниками сзади и затягивали на шее петлю так, чтобы мальчик стоял на пальцах ног, а иначе петля душила его. Как-то Дазай, когда его мучители ушли, не стал становиться на носочки, желая, чтобы удавка на шее затянулась покрепче и задушила его, наконец, избавив от мук. Однако в пыточной были установлены камеры и, поняв его задумку, садисты вернулись и перерезали петлю, а в наказание и для того, чтобы он не вздумал повторить подобное, в камеру привели Ёсико и выжгли ей правый глаз раскалённым металлом. Во время экзекуций, которые проводили над Дазаем, рядом почти всегда находился брюнет с коротко стриженными волосами, который, как понял Осаму и являлся боссом организации. Иногда он сам пытал его, при этом повторяя: — Ты никто, у тебя нет имени, нет прошлого, ты просто моя собака, запомни это и знай своё место. Ударив Дазая кнутом по спине, рассекая детскую, когда-то нежную кожу, которую сейчас покрывали уродливые шрамы, его мучитель спросил: — Кто ты? Как тебя зовут? — Я никто, просто твой пёс, хозяин, — отстранённо произнёс мальчик. — У меня нет имени. — Где твоё место? — Здесь. — Молодец, — похвалил Осаму изверг и потрепал его по волосам, а затем убрал кнут и, сорвал с мальчика рубашку, после чего вырезал на его груди ножом надпись: «Я твой раб». Осаму не кричал, лишь стиснул зубы, а потом босс надел ему на шею ошейник, пристегнув к нему толстую цепь, прикованную к кольцу в стене. — Сегодня ты заслужил свою похлёбку, — добавил он. Кивнув кому-то головой, коротко стриженный сказал: — Дайте ему пожрать. Осаму принесли грязную с виду алюминиевую миску с перловкой без ложки или палочек и двинули ногой к нему. — Ешь, — почти ласково проговорил босс организации, и Дазай ел, хлебал жидковатую, отвратительную кашу прямо из миски языком, как настоящая собака, после чего точно так же пил воду. Регулярные пытки и издевательства сломили бы кого угодно, и Осаму они сломили бы, если бы не сестра. Он бы давно уже сдался и просто умер, но не хотел, чтобы мучили Ёсико. На то, что делают с ним, ему самому было уже плевать. Он не ощущал ничего, даже боли во время пыток, научившись отрешаться от реальности, будто уходил на время в параллельную вселенную, а внутри него росла огромная чёрная дыра, которая лишь увеличивалась с каждым прожитым днём. Прошли месяцы, и пытки прекратились на какое-то время, а потом Осаму снова взяли на задание. Он участвовал в зачистке наравне с другими: оружие ему так же выдали. Босс был уверен, что сломил волю мальчишки, к тому же в камере сидела гарантия беспрекословного повиновения юного эспера. Результатом миссии босс остался доволен, особенно тем, как вёл себя на ней Дазай. Поэтому его чаще стали брать на задания, а вне их, он по-прежнему сидел в камере на цепи. С сестрой Осаму видеться не позволяли, если только приводили её к нему для того, чтобы мучить на его глазах за малейшую провинность, которой мог послужить даже просто мимолётный взгляд, брошенный Дазаем на «хозяина». Ему запрещалось смотреть на него, если тот сам этого не разрешит. А разрешал «хозяин» смотреть Осаму на себя только когда требовал ублажить его. В такие моменты, впрочем, как и тогда, когда Дазая пытали, он абстрагировался от ситуации, будто проваливался в чёрную дыру внутри себя, которая стала для него спасением. Не то, чтобы он потом не мог вспомнить происходившего с ним, просто не ощущал ничего, кроме апатии и опустошённости, которую временами сменяла жгучая ненависть, но Осаму искусно научился прятать её за маской безразличия и лишь выжидал удобный момент, но не для того, чтобы спасти себя и сестру, а для того, чтобы отомстить, уничтожить всех этих выродков до единого. За время пребывания в этом аду, а прошло три года, Осаму научился открывать замки на наручниках, на ошейнике и на двери собственной камеры, однако не спешил выйти на свободу, поскольку ждал определённого момента. Притворяясь сломленным, совершенно безвольным подростком, точнее, псом, целиком и полностью преданным своему хозяину, Осаму получил некоторые поблажки и видимость свободы. Хотя и тогда босс ради собственного удовольствия мог избить его без всяких на то причин. Иногда ему даже разрешали бродить по этажам и коридорам в здании, где мучители его и сестры устроили свою базу. Осаму не пытался сбежать, освободить сестру или убить «хозяина», так как в его план входила полная ликвидация организации, и план как это сделать у Осаму уже был. Часто находясь при «хозяине», Дазай внимательно слушал, о чём тот говорит со своими соратниками и запоминал каждое слово, мотал на ус, как говорится. Так он и выяснил информацию о главных врагах «Весёлых ребят», как себя называли эти ублюдки. Дазай участвовал как-то в одной из стычек, которая произошла между ними и «Портовой Мафией», а потом Кэстеро — он же босс «Весёлых ребят» как-то обмолвился, что их следующая цель — один из складов с оружием «Портовой Мафии». Расположения его Осаму так и не узнал, да ему это и не было нужно, он понял главное: склад будет атакован завтра на рассвете, и Осаму примет участие в зачистке. Когда прибыли на место, Дазаю выдали оружие, а потом завязался бой. В «Портовой Мафии» были сильные эсперы, а несколько из них находились на этой базе, именно поэтому Сакамото и отправил на миссию Дазая. В частности Осаму интересовал один из одарённых, тот, кого он видел на прошлой миссии, и этот эспер уже знал о его способности. Конечно, едва увидев Дазая, он мог попытаться его убить, но Осаму не боялся смерти, у него был лишь один страх: страх за сестру, но не за её жизнь. Теперь Дазай не боялся, что Ёсико убьют, он боялся, что её снова будут пытать, если он облажается. Его сестра и так уже заполучила множество шрамов, лишилась глаза и правой ступни, нескольких пальцев на руках, а также успела родить дважды, правда, что стало с детьми Осаму так и не узнал, их сразу же забрали и куда-то увезли. Притаившись за полуразрушенной стеной, Осаму, удерживая в руке пистолет, осмотрелся по сторонам, а вскоре увидел того, кого искал. Повсюду слышались выстрелы, а вокруг стоял густой смог, который играл Дазаю только на руку. Пригнувшись и двигаясь короткими перебежками, Осаму подобрался к седовласому старику с моноклем со спины, пока тот крушил врага направо и налево своей способностью. Преодолев расстояние, отделявшее его от него в один прыжок, Осаму схватил старика за шею и произвёл выстрел, ранив того в правое плечо, увлекая на пол. Тот, поняв, что его застал врасплох мальчишка, который обладал обнуляющим даром, а следовательно, способности против него бесполезны, выхватил пистолет, но Дазай больно стукнул его стволом по руке, прошептав: — В правом кармане. Тебе лучше притвориться мёртвым. Сегодня вам не победить, нас намного больше. Они заберут оружие и уйдут. Дазай поднялся на ноги и быстро зашагал прочь, попутно стреляя в бойцов «Портовой Мафии». Вскоре «Весёлые ребята», забрав оружие, убрались восвояси и отправились на свою базу. Два дня спустя... Дазай сидел в своей камере, облокотившись о стену и ожидая... По его расчётом это должно было произойти сегодня, в крайнем случае завтра. Поскольку «Портовая Мафия», скорее всего, прежде, чем что-то предпринять, проверит информацию. Где-то вдалеке прозвучал взрыв, затем ещё один, потом началась перестрелка. Дазай улыбнулся и расстегнул наручники, которыми был прикован к какой-то трубе, затем снял ошейник со своей шеи. Подойдя к двери и, воспользовавшись отмычкой, которую сделал сам, он открыл замок своей камеры. Выйдя из неё, Осаму прошёл по коридору и заглянул в одну из пустующих камер, возле которой не велась видеосъёмка. Сделав несколько шагов, он подошёл к тюку с соломой, распотрошив его, Дазай извлёк из него пистолет, который прихватил с собой на одной из зачисток. Его обыскивали после того, как привозили на базу, поэтому Осаму изначально спрятал пистолет в микроавтобусе, в котором ехали якудза, а потом перепрятал его чуть ближе к базе и так несколько раз, пока ему не удалось наконец пронести его вниз и спрятать в тюке с соломой в пустующей камере. Десять минут спустя... Осаму стоял возле комнаты, в которой держали сестру. Открыв дверь, он прошёл внутрь и присел рядом с измождённой, бледной и очень худой девушкой, больше похожей на грязную, вонючую старуху. Не говоря ни слова, парень приобнял её левой рукой, в правой держа пистолет, крепко прижимая к себе сестру. — Скоро всё закончится, Ёсико, обещаю, — проговорил Дазай, чмокнув девушку в макушку. — Ты больше не будешь страдать. Подняв на него безжизненный взгляд, Ёсико произнесла: — Убей меня, Осаму, освободи от мук, пожалуйста. — Прости, Ёсико, прости, что не смог тебя спасти, прости, что из-за меня ты столько всего вытерпела. — Ты не виноват, — прошептала она, проводя рукой по щеке Осаму, а он, приставил к её груди пистолет и прошептал: — Прости. — Спасибо, — успела выдавить девушка, прежде, чем прозвучал выстрел, а её грудь с левой стороны окрасилась в красный цвет. Мысль о том, чтобы убить Ёсико и освободить их обоих от мучений, пришла в голову Дазая ещё года два назад. Однако в то время у него не было возможности осуществить свой план. Позже, когда ему дали какую-то видимость свободы, Осаму мог бы это сделать, но он хотел, чтобы все подонки из «Весёлых ребят» сдохли. Один он не смог бы перебить их всех, а вот «Портовой Мафии» эта задача была вполне по плечу, поэтому Осаму написал на листке координаты базы «Весёлых ребят» и нарисовал подробный план здания, также указав примерное количество бойцов и эсперов, состоявших в организации, после чего передал записку старику, сунув её ему в правый карман пальто. Почему Осаму решил всё-таки убить сестру, даже несмотря на то, что спасение, казалось, было уже близко? Потому что он знал, что «Портовая Мафия» ни чем не лучше «Весёлых ребят» и не хотел, чтобы история повторилась. К тому же, зная свою сестру, был уверен, что вряд ли она сможет жить после всего, что с ней сделали и, вероятнее всего, покончит с собой. Она бы сделала это давно, если бы ей предоставили такую возможность. Рука Осаму не дрогнула, когда он нажимал на курок, но внутри него в этот момент умерло последнее человеческое, что ещё было. Убив Ёсико, Дазай не ощутил боли или хотя бы горечи, он чувствовал ледяную пустоту, а чёрная дыра в душе поглотила его без остатка. Выстрелы слышались всё громче, раздалось несколько взрывов, а затем Осаму поднялся на этаж выше, расстреляв по пути нескольких человек, и вошёл в комнату управления, где находилось множество компьютеров и откуда осуществлялось видеонаблюдение по всему зданию. Сидя перед огромным главным монитором, Осаму иногда поглядывал на другие, с улыбкой отмечая про себя, как ряды «Весёлых ребят» редеют, однако нигде на камерах он не увидел босса организации, и это его немного беспокоило. Порывшись в файлах одного из компьютеров, Осаму просмотрел записи с камер с момента нападения на базу «Портовой Мафией» и обнаружил, что Кэстреро вместе с несколькими своими приспешниками, воспользовавшись способностью одного из них, которая позволяла летать, покинул базу, видимо поняв, что другого выхода нет, ведь «Портовая Мафия» бросила на их уничтожение все свои силы.

***

— Нужно проверить записи с камер наблюдения! — отдал приказ седовласому мужчине высокий брюнет с бордовыми глазами, прячась от выпущенной из вражеского ствола пули за угол стены и метнув в одного из неприятелей скальпель, который попал точно в цель, пронзив артерию на шее бойца. — Хироцу, займись камерами, мы сами справимся с этой швалью. — Да, Мори-сан, — кивнул седой, направляясь к комнате управления. Перестрелка продолжалась, Мори перезарядил пистолет и, выглянув из своего укрытия, произвёл несколько выстрелов, кто-то вскрикнул, а потом, он услышал голос Хироцу из рации: — Мори-сан, тут этот мальчишка, у него пистолет. Он настроен враждебно, что мне делать? — Хироцу, — приложив рацию к губам почти вплотную, проговорил Мори. — Мальчик не должен пострадать, я сейчас подойду, — сказав это Мори, выглянул из-за угла, но на этаже не осталось живых врагов, и мужчина проследовал к комнате управления. Открыв дверь, Мори вошёл в помещение, окинув взглядом обстановку и быстро оценивая ситуацию: возле двери стоял Хироцу, а на стуле, перед главным компьютером сидел очень худой подросток с длинными, тёмными волосами и карими глазами, который держал на прицеле Хироцу, а увидев Мори, перевёл пистолет на него. — Спокойно, — проговорил Мори, глядя на юного альфу. — Мы не враги. — Серьёзно? — с широкой улыбкой спросил юноша. — А кто? Может, друзья? — Может быть, — ответил Мори. — Меня зовут Мори Огай. Я врач «Портовой Мафии», и я пришёл сюда, чтобы помочь тебе. Дазай усмехнулся, а Мори продолжил: — Ты ведь не просто так передал записку Хироцу. Ты хотел, чтобы мы пришли и освободили тебя. — Я не хотел, чтобы меня освободили. Я хотел, чтобы вы уничтожили этих ублюдков. — Да, и мы это сделали. — Да, только Сакамото Кэстеро ушёл, а с ним ещё несколько эсперов. — Жаль. Ну ничего, мы их найдём. Где твоя сестра? — Её нет, и больше никто не использует Ёсико для того, чтобы оказать на меня давление, — холодно произнёс Дазай, посмотрев на мафиози ледяным взглядом своих карих глаз, которые показались Огаю почти чёрными, и под этим взглядом Мори внутренне содрогнулся, у него было ощущение, что на него смотрит не мальчик тринадцати лет, а сам демон из глубин ада. — Портовая Мафия, — проговорил альфа, — не собиралась использовать твою сестру для того, чтобы оказать на тебя давление и заставить на себя работать. Зря ты её убил. — Она бы всё равно умерла, — проговорил Осаму, казалось, его не удивили слова Мори: этот человек был очень проницательным, и Дазай это сразу понял. — Тогда чего же хочет от меня Портовая Мафия? — Конечно, Портовой Мафии нужны такие эсперы, как ты, Дазай Осаму, — произнёс Огай, и звук собственного имени из уст темноволосого альфы, странно и непривычно резанул слух, ведь Дазай не слышал его уже три года ни от кого, кроме сестры. — Но мы не собираемся тебя ни к чему принуждать. Мне есть, что тебе предложить, Дазай. — И что же? — спросил тот. — Месть. Мы отыщем Сакамото Кэстеро и предоставим тебе возможность отомстить ему лично, если ты пойдёшь с нами. — Я согласен, — без раздумий сказал Осаму, вставая со стула и пряча за пояс пистолет. — Только заберите тело сестры. Я хочу, чтобы у неё была могила. — Хорошо, — кивнул Мори. — Покажешь где она? — Да.

***

Как только мафиози приехали в порт, Огай отвёл Дазая в одну из служебных квартир и сказал, что теперь он будет там жить. Мальчик безразлично кивнул и произнёс: — Я хочу принять душ. — Конечно, — кивнул Огай. — Я подожду тебя здесь, если ты не против. Потом пойдём в медпункт, нужно обработать твои раны. Вот, возьми, — с этими словами Мори протянул Дазаю пакет и пояснил: — Здесь чистая одежда. — Спасибо, — поблагодарил Осаму, принимая пакет и проходя в душ. Врач Портовой Мафии ждал его в гостиной, а когда тот вышел из ванной, проговорил: — Идём. В медпункте Мори обработал порезы, ссадины и многие другие раны на теле мальчика, про себя ужаснувшись шрамам подростка, которыми было испещрено всё его тело, а также надписи на груди, вырезанной ножом, однако вид его оставался бесстрастным и не единый мускул не дрогнул на лице. Наложив повязки на тело Осаму, Мори протянул ему тюбик с заживляющей мазью, проговорив: — Обработаешь дома сам, — Огай сделал паузу и добавил: — там, где я не обработал. Осаму кивнул, принимая мазь и молча покинул медпункт Портовой Мафии. Дома он воспользовался советом врача и обработал мазью повреждения в более интимных местах, в тех, к которым Мори не рискнул прикоснуться, а потом прошёл на кухню и заглянул в холодильник, там было много морепродуктов, мяса и овощей, а также несколько сортов каких-то колбас, вкус которых Дазай уже забыл за три года. Сделав себе несколько бутербродов, он жадно набросился на еду, а после, выпив чаю, отправился спать. Раскинув руки, он упал на мягкую кровать, а его израненное тело, на котором живого места не было, наконец получило возможность расслабиться и отдохнуть.