Armies

***** Эндрю засунул в рот очередную жвачку, чтобы побороть желание закурить (со вкусом сливы; им придётся заглянуть в азиатский магазинчик, когда будет возможность, или надеяться, что Ллойд когда-нибудь отправит их куда-то дальше востока, чем западная Россия); в данный момент ему было скучно, и Севастополь его не впечатлил. Возможно, это как-то связано с тем ублюдком, который последние пару часов разглядывал Абрама, как кусок мяса. Они были на каком-то шикарном приёме в музее Черноморского флота, и, конечно же, Абрам (или Леонид, как говорил мистер «Скоро мне вырежут глаза ложкой для икры») явился, одетый в традиционный чёрный смокинг, с рыжеватыми волосами, более тёмными для этой миссии, и глазами, спрятанными за зелёными линзами. Когда они вернулись в отель, у Эндрю были планы, как снять с мужа модный костюм и взъерошить едва укрощённые распущенные локоны... а пока он должен был не допустить, чтобы его мужа связали и продали тому, кто больше заплатит, пока они расследуют, кто пытался саботировать газопроводы, идущие из Украины в Европу, возлагая вину на страну, через которую проходили эти трубы. Когда дело касалось Абрама, никогда не было всё так просто. Эндрю съел ещё одну тарталетку с икрой и крем-фрешем, делая вид, что бродил по комнате, пока его внимание было поделено между Абрамом и несколькими разговорами, ходящими по комнате. Его русский был достаточно хорош, чтобы понимать всё, что говорят, но акцент у него был всё ещё достаточно сильным, чтобы сойти за носителя языка, в отличие от Абрама. То тут, то там встречались фрагменты украинского языка, который он в основном понимал, но этот язык не был фаворитным на мероприятии с пророссийскими спонсорами. Значительная часть присутствующих были российскими военными, даже если они не были одеты в форму. Он продолжал запихивать в рот тарталетки или потягивать приличное шампанское, которое раздавали официанты, изо всех сил стараясь избегать прекрасной водки, поскольку он был на работе. Когда его вынуждали говорить, он что-то бормотал или невнятно мычал, чтобы казаться весьма пострадавшим от всего этого шампанского и водки, и вскоре на него перестали обращать внимание. Или так он думал. Возможно, он уделял слишком много внимания Абраму и мистеру Выпученные Глаза. Возможно, он был слишком близко, когда услышал упоминание о трубопроводе «Союз». Всё, что он знал, это то, что в один момент он раздумывал, хватит ли у него места для ещё одной тарталетки с икрой (они были восхитительны), а в следующий момент два здоровенных «джентльмена», что буквально кричало о том, что они агенты ФСБ, появились будто из воздуха — коротко подстриженные волосы, широкие грудь и плечи, которые создавали впечатление вышибал из бара, мрачное выражение лиц, плохо спрятанные пистолеты в кобурах (ведь чего им было бояться?), что всегда выделяло их среди других. — Наслаждаетесь вечеринкой? — спросил один из них, чей акцент явно указывал на то, что он из Москвы, а не из Крыма, его произношение было слишком урбанистическим и северным для этого места. — Что думаете об этом? Тот, что был слева, даже не пытался говорить любезности, в то время как Эндрю посмотрел на них и взял тарталетку. — Кто вас пригласил? Я вас раньше не видел. Было ясно, что они хотят, чтобы он заговорил, и были в нескольких мгновениях от того, чтобы потребовать его документы (которые у него были, и приличные, но не настолько хорошие, чтобы выдержать проверку ФСБ). — Плохая закуска, — пробормотал Эндрю, держа тарталетку, а затем прикрыл рот, словно пытаясь избежать рвоты. Он пробормотал что-то про ванную комнату, затем повернулся и пошёл прочь, сгорбившись, изо всех сил стараясь казаться больным. Это заняло около четырёх секунд, но этого было достаточно, чтобы он успел благополучно скрыться из виду, прежде чем его русские коллеги начали кричать и бросились в погоню. Ему не хотелось оставлять Абрама позади, но если эти двое головорезов будут преследовать его, то Абрам будет в безопасности (ну, если не считать того, что он сам справится с потенциальным торговцем людьми... что, в общем-то, было несложно). Эндрю чуть не столкнулся с официантом с полным подносом закусок (вот, чёрт, какие-то блины), который он столкнул, чтобы поднять в воздух (какая потеря); это дало ему ещё несколько секунд, которые он использовал с пользой, сбрасывая душный чёрный пиджак своего смокинга, когда выбежал за пределы музея. Какого чёрта в Крыму так холодно? Проносить оружие на мероприятие было слишком накладно, но у него были ножи, которыми он прирезал одного из солдат, стоявших у заднего выхода. Кто-то попытался играть в умного ублюдка и подстрелить его, пока он это делал, но Эндрю тратил пару часов каждую неделю, тренируясь в метании ножей не ради какой-то херотени, и завалил и этого солдата. К сожалению, это съело его преимущество, поэтому он не успел дойти до переулка напротив музея, когда один из агентов ФСБ сумел удачно выстрелить ему в левое бедро; было ясно, что ублюдок хотел взять его живым для допроса, поскольку это была не более чем рана, призванная замедлить его продвижение. Эндрю стиснул зубы, уткнувшись в стену, когда боль и шок пронеслись сквозь него, сбив его с темпа на несколько секунд. Часть его сознания была сосредоточена на карте города, на том, куда он может пойти, чтобы скинуть агентов с хвоста, на ближайшем убежище, на различных союзниках и... а часть — на том, чтобы увести ублюдков как можно дальше от Абрама, убедиться, что его муж в безопасности. Полный решимости выполнить свою работу (защитить Абрама), Эндрю проглотил вопль боли, сжимая нож в каждой руке и заставляя себя идти вперёд. Он успел сделать около шести шагов, прежде чем кто-то выстрелил ему под ноги. — Остановись, или следующий будет в спину! — крикнул агент на английском с акцентом. — Хватит того, чтобы ты мог говорить, ничего больше. Чёрт возьми, это был не его вечер, не так ли? Жалея, что не выпил ещё немного водки, Эндрю крепче сжал ножи, надеясь, что ему хватит скорости, чтобы расправиться с агентами (их по-прежнему было только двое?), и приготовился повернуться — только чтобы вздрогнуть, когда снова раздался звук выстрела. Только в этот раз пуля не срикошетила от его ног и не пронзила его плоть, а кто-то позади него вскрикнул. Он вовремя обернулся, чтобы увидеть, как один из агентов из музея упал на землю, а солдат отступил к стене с ножом в горле, после чего Абрам с пустым лицом выстрелил в другого, одновременно вонзив нож в правую грудь оставшегося агента. — Не стóит, — сказал Абрам по-русски, отбросив в сторону пистолет высокого мужчины и держа, должно быть, «одолженное» оружие возле его левого виска. — Я сейчас не в лучшем настроении, не после того, как ты подстрелил моего мужа. Ты хоть представляешь, сколько он будет ныть из-за этого дерьма? — Несмотря на лёгкий тон, на его лице заиграла жестокая улыбка, которая обычно заставляла Хэтфордов и их людей насторожиться. Эндрю убрал в ножны один из своих ножей и, прихрамывая, направился к мужчине, перешагивая по пути через мёртвое тело; Абраму не часто приходилось брать на себя «тяжести» во время такой работы, но он был на высоте всегда, когда это было необходимо. Чёрт возьми, Эндрю ненавидел такие моменты, ненавидел, когда он ошибался, и Абрам мог пострадать. — Ну же, детка, я не собираюсь так же сильно ругаться, как ты, из-за этой чёртовой затирки, — сказал он, протягивая руку, чтобы обхватить шею Абрама и слегка сжать её. — Так ты собираешься выпотрошить этого засранца или это сделаю я? — Вы пожалеете об этом, — настаивал агент, пот которого заливал его раскрасневшееся лицо, когда прозвучало предсказуемое: — Вас разрубят на жалкие кусочки, как только... Абрам издал цокающий звук, прежде чем ударить пистолетом в боковую часть лица этого засранца, чтобы вырубить его, а затем позволил ему сползти на землю. — Ты будешь в порядке достаточно долго, чтобы Артём смог добраться сюда и помочь всё убрать? Занятый снятием своей бабочки, чтобы использовать её в качестве импровизированного жгута, Эндрю слегка пожал плечами. — У меня сердце разрывается из-за этих чёртовых блинчиков, но, если не считать это, я должен выжить. — Насколько он мог судить, ему даже не понадобится накладывать швы. Его муж бросил на него один из тех взглядов, которые обычно предшествуют хватанию за бутылку джина и ораторству о придурках (это был знак привязанности идиота-британца, Эндрю просто знал это), затем потёр лицо. — Я тебя сейчас сам пристрелю, — пробормотал он, дважды пнув потерявшего сознание агента ФСБ, причём довольно сильно. Эндрю мог бы поверить в эту угрозу, если бы муж не позвонил Артёму, их коллеге в Севастополе, и не сказал ему по-украински, чтобы он как можно быстрее приехал туда с подмогой... и чтобы в аптечке было несколько шоколадок. Может, он и не владел украинским так свободно, как некий полиглот-ублюдок, но важные слова он знал. *******