Armies

******* Абрам пытался проснуться от знакомого кошмара, в котором держали его руки. Пока он пытался отдышаться и вспомнить, где он находится, память начала просачиваться обратно кусочками прошлого дня. О том, что это был его день рождения. О прогулке с Эндрю, о вопросах о Джаине. О побеге, о нежелании говорить об этом человеке, о… о побеге. Об американце. Американце с долбанным электрошокером. О, как же Абрам ненавидел электрошокеры. Потом боль, руки, Эндрю рядом, крики и, как ни странно, безопасность. Потом дядя Стюарт. Ещё крики. Абрам поморщился, пытаясь сесть, и не только от боли в протестующих мышцах. Это чувство, когда всё тело затекает, да. Тем не менее, что касается подарка на день рождения от отца... он отделался лёгким испугом. Он бы мог сказать, что Натан Веснински смягчился к старости, но Абрам не станет разбрасываться такими утверждениями. Ему потребовалось несколько очень мучительных минут, чтобы встать с кровати, и он сделал это только потому, что ему нужно было в туалет. По пути он сбросил грязную одежду, в которой был накануне, благодарный за то, что не разоделся перед выходом, и, облегчившись, поплёлся в душ, где очень долго стоял под такой горячей водой, какую только мог выдержать. Тепло немного помогло, помогло расслабить затёкшие мышцы, но день предстоял замечательный. Эндрю будет доволен — Абрам сомневался, что ему удастся сделать что-то большее, чем шарканье по дому, не говоря уже о пробежке вверх и вниз по их типичному уличному маршруту. Как бы ему ни хотелось, он всё же сбрил слабую щетину на лице, не желая рисковать тем, что Эндрю спросит его об оттенке рыжего. Он знал, что его друг видел настоящий цвет его глаз и догадался, что он красит волосы, но это... всего слишком много в последнее время. Ему не нужно было, чтобы Эндрю знал последнюю деталь. Ему не нужно было знать, что Эндрю догадался о последней детали. Даже если это и было очевидно. Даже если это мешало Абраму смотреть в зеркало и видеть там ещё большее напоминание о своём отце в данный момент. Сделав это, он оставил волосы влажными и натянул самую старую, мягкую и свободную одежду, которая у него была, а затем зашагал к лифту, не желая в данный момент преодолевать ступеньки. Часть его хотела просто свернуться калачиком в кровати, но ему будет легче, если он продолжит двигаться. Слишком много лет он жил в бегах и подвергался достаточному количеству насилия, чтобы знать, как лучше всего восстанавливаться. Он обнаружил Эндрю сидящим у кухонного островка с чашкой кофе и, похоже, каким-то пирожным. Его друг оглядел его с ног до головы, а затем встал, чтобы выпить ещё кофе. — Брен занёс немного еды. В холодильнике. — Прекрасно. — Абрам не был уверен, что в данный момент ему по силам что-то тяжёлое, поэтому он подошёл к стойке за электрическим чайником, чтобы поставить воду для чая, а затем взял хлеб для тостов. — Есть новости? — У Дэвиса есть зацепка на вчерашних типов, но, цитирую, что мы должны «сидеть на месте и не лезть на рожон». Эндрю был не очень доволен этим. Впрочем, Абрам не слишком удивился, услышав это. Его семья на собственном опыте убедилась, что с людьми Веснински лучше не связываться. — Полагаю, мы не будем уезжать из города какое-то время, — предупредил его Абрам. — Лучше запастись материалами для чтения. Он пытался отнестись к этому легко, но мысль о том, что люди его отца находятся в городе, о том, как близко он был к тому, чтобы оказаться в их руках, не давала ему покоя. Он не осознавал, что разбрызгивает воду повсюду, пока к его шее не прикоснулись тёплые руки, а Эндрю не забрал у него чайник. — Какого хера ты вообще встал с постели? Абрам разрывался между рывком в сторону от прикосновения Эндрю и замиранием от него. Так долго он либо избегал чужих прикосновений, либо терпел кого-то ради своей семьи. Даже до дней в той ужасной квартире прикосновения всегда были грубыми, неистовыми: его мать хватала и прижималась к нему, чтобы отчаянно успокоить, это были грубые наручники или дёргание за волосы, за исключением тех случаев, когда она прижималась к нему ночью. И вот почувствовать на себе руки Эндрю, такие лёгкие, но успокаивающие, без всяких ожиданий... Абрам не знал, что чувствовать, половину времени. Это объясняло его неуверенность, но не то странное чувство, нарастающее внутри него, от которого ему хотелось прижаться к Эндрю и... и... что? — Ну? О, Эндрю что-то говорил, не так ли? Абрам покачал головой, отчего рука упала с его шеи; он уверил себя, что не разочарован этим, чёрт. — А, будет только хуже, если я не буду двигаться, — возразил он и с неодобрением смотрел, как Эндрю забирает у него чайник. — Лучше немного подвигаться. — Я не шутил насчёт того, что ты получишь вывих колена, если попытаешься бегать сегодня, — сказал Эндрю немного угрюмым тоном. — Просто сядь или ещё что-нибудь. — Когда Абрам, шаркая, подошёл к одному из табуретов, Эндрю спросил. — Ты собираешься есть? — Эмм, тост. Если можно. — Абрам потёр лицо. — Не... ничего слишком тяжёлого. Эндрю взял хлеб и положил пару ломтиков в тостер, как только вода закипела. — Джейми и Стюарт уже звонили, чтобы проверить, как ты. — Он не выглядел счастливым по этому поводу. — Надо было отключить мой грёбаный телефон. Они в курсе, что технически ты взрослый. Взгляд, который он бросил на Абрама через плечо, был чуть менее чем язвительным. — Технически. — Извини, что стал причиной твоего беспокойства, — пробормотал Абрам, когда ему удалось забраться на табурет. О да, это было больно. — Сколько стоила эта шикарная машина? И насколько длинная очередь на неё? Эндрю уставился на тостер, словно раздумывая, стоит ли испортить тост Абрама, но в итоге всё равно не сжёг его. — В следующий раз Брену лучше принести ящик виски. — У меня такое чувство, что что-нибудь такое нам точно понадобится, — признался Абрам, потирая левое бедро, куда попал электрошокер. — У нас ведь такое прекрасное начало года. Эндрю молчал, пока засыпал в чайник листья чая (слишком много, правда, но Абрама это не волновало), достал тост и намазал его маслом, налил в чайник горячей воды, бросил тост перед озадаченным Абрамом, затем пошёл за бутылкой «Бейлиз», чтобы добавить примерно половину в большую кружку, пока чай заваривался. И снова Абрам не жаловался, он просто откусывал тост в ожидании чая, сосредоточив внимание на своей довольно необычной и угрюмой сиделке, которая в конце концов вернулась к островку с кружкой разбавленного чая в одной руке и с «ирландским» кофе в другой. — Итак, твой отец, он вообще никогда не волновался о тебе? Абрам не был уверен, играют ли они в свою игру или нет, или Эндрю просто ищет необходимую информацию. — Нет, — признался он, отложив недоеденный кусок тоста и взяв свой чай. — Насколько я могу судить, я был для него просто собственностью. Он закрыл глаза, сделав несколько глотков напитка, температура которого поддерживалась «Бейлисом». — Просто ещё одна вещь, которой он владел, которая была частью его дома, с которой он мог делать всё, что хотел, — продолжил он после долгой паузы. — Я слышал, как другие дети рассказывали о своих отцах, о том, как они обнимали их и были с ними милыми... Я никогда не понимал этого. Мой был просто тем, кого нужно слушаться, избегать, насколько это возможно, потому что ничего хорошего не случалось, когда он был рядом. Сидящий напротив Эндрю молча смотрел на свою кружку с кофе несколько секунд, пока не поднял её, чтобы отпить. Затем он поставил её на место, и пальцы его правой руки провели по внутренней стороне левой руки, пока он смотрел на Абрама. — Звучит ужасно мило. Немного знакомо, на самом деле. Теперь понятно, почему он так легко отдал тебя Морияма. Единственное, что я не понимаю, как твоя мать вообще оказалась с ним и почему ей потребовалось столько времени, чтобы забрать тебя оттуда. — Этого я не знаю. — Абрам пожал плечами, не допив чай. — Дядя Стюарт так не объяснил мне этого, и она, конечно, тоже не говорила мне, почему. Нет, его мать никогда не хотела говорить о прошлом и вообще ни о чём, кроме того, куда они собирались на следующий день, каков будет их следующий шаг и что Абрам сделал неправильно, как он мог подвергнуть их риску, поговорив не с тем человеком, забыв своё новое имя и так далее. — Может быть, он с самого начала знал, что продаст меня. — Может быть. — Эндрю продолжал смотреть на него через стол, выражение его лица было почти скучающим, за исключением острого блеска в глазах. — Но он не получит тебя. Ни он, ни Морияма. Руки Абрама сжались вокруг кружки. — Я не хочу, чтобы это превратилось в кровавое месиво. Не хочу, чтобы из-за меня умирало больше людей, чёрт подери. Эндрю замолчал, когда подошёл и взял кружку Абрама, чтобы наполнить её. — Позволь мне объяснить тебе всё предельно ясно, поскольку этот электрошокер, похоже, разжижает то немногое, что осталось у тебя в мозгах. За это замечание на него бросили взгляд, но, похоже, его это не волновало. — Дело не в тебе, не совсем, — настаивал он, голос становился всё громче, чтобы перекрыть отрицание Абрама. — Дело в глупой гордости твоего отца и Морияма. Они сделали нечто крайне глупое, сделали то, чего никогда не должны были делать, если бы имели хоть какое-то представление о том, с кем имеют дело. И теперь, когда им начистили морды, и они ноют о своей тупой гордости, у них не хватает ума просто покончить со всем и вернуться домой. У них никогда не хватало. Презрение окрасило глубокий голос Эндрю, когда он добавил в кружку Абрама ещё одну порцию «Бейлиса» прежде чем налить чай. — У них и так более чем достаточно денег и ресурсов, но они жадные ублюдки. И они получат по заслугам, связавшись с твоей семьёй, — сказал он Абраму, передавая ему наполненную кружку. — Да, но заслуживает ли моя семья тех потерь, которые будут накапливаться в этой борьбе? — Твоя семья знает риски своего бизнеса, и они понимали, во что ввязывались, когда твоя мать вышла замуж за Натана Веснински, — возразил Эндрю. — Мне кажется, что ты вообще единственный, кто действительно невиновен во всей этой грёбаной неразберихе. — Но... — Никаких долбанных «но», — сказал Эндрю низким и решительным голосом. — Что я говорил о том, что ты взваливаешь на свои плечи весь мир? Прекращай, это пиздецки раздражает. — Я просто думаю... Я думаю, что всё было бы лучше, если бы... Абрам моргнул, когда ему в лицо попали капли того, что пахло кофе. — Продолжай в том же духе, и дальше будет всё остальное, — предупредил Эндрю. — Мне надоело слушать это дерьмо. Кевин ныл, что никто не может победить Морияма, а он даже не попытался. Теперь же ты сидишь и винишь себя за дерьмо, в котором ты даже не участвовал. Абрам воспользовался краем футболки с длинными рукавами, чтобы вытереть лицо. — Я всегда мог просто сда... — он зашипел, когда на его лицо выплеснулось ещё больше кофе с виски, которые, по крайней мере, не попали в глаза, задевая только волосы. — Блять! — Я предупреждал тебя, — сказал Эндрю, глядя на свою почти пустую кружку. — Пустая трата кофе. — Ты полный... Эндрю встал, чтобы спихнуть Абрама обратно на табурет. — Я человек, который сохраняет тебе жизнь и не даёт сделать какую-нибудь глупость. Несмотря на его ровный тон, в его золотистых глазах была искра гнева, а его рука задержалась на левом плече Абрама. — Это значит, что я не позволю тебе дальше думать как тупой мученик. Ты когда-нибудь думал, что эти ублюдки продолжают доёбывать тебя в надежде, что ты сделаешь какую-нибудь глупость? Например, что ты сдашься. Или так, или что ты устроишь очередной забег без защиты. — Я .... — Абрам глубоко, содрогаясь, вздохнул, откинув назад волосы, с которых капал кофе. — Я не хочу больше говорить об этом. Потому что его друг был слишком близко к некомфортной теме в данный момент. Потому что он предпочёл бы думать о чём-то другом, а не о своём отце. — Потому что я прав? — Потому что я не хочу, чтобы мне в лицо плеснули ещё кофе, — огрызнулся он. — Ты когда-нибудь слышал об ожогах третьей степени, придурок? — Да пожалуйста, как будто я буду терпеть твою хнычущую задницу, делая что-то подобное, — пожаловался Эндрю, встав за полотенцем, которое он бросил Абраму. — Я серьёзно, перестань быть своим худшим врагом. — Как будто я делаю это из-за скуки, — почти кричал Абрам, вытирая мокрые волосы. — Нет, ты делаешь это потому, что твоя идиотская семья слишком долго позволяла тебе выходить сухим из воды, — сказал ему Эндрю, собираясь забрать то, что осталось от кофе. — Для тебя это привычка. Блять, насколько я понял, твоя мать сказала тебе, что вы сбежали из-за тебя, а не из-за того, что она облажалась, выйдя замуж за психа и не убив его, как только он поднял на тебя руку. Абрам в шоке посмотрел на своего друга. — Что за чёрт? Каким образом она во всём виновата? Эндрю окинул Абрама холодным взглядом, поставив на стойку пустой кофейник, а затем свою кружку. — Потому что если она чего-то стоила как мать и как человек, она должна была поступить именно так. Она должна была убить этого ублюдка после первого же раза, когда он причинил тебе боль. Это было невозможно, чтобы мать Абрама вот так расправилась с его отцом, чтобы она рискнула на такое в одиночку. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — сказал он своему другу. — Не знаю? Эндрю несколько секунд пристально смотрел на Абрама, затем насмешливо фыркнул и начал добавлять в свой кофе молоко и сахар в обычном избытке — и это ещё до порции виски. — Это то, что я сделал со своей собственной матерью, когда обнаружил, что она избивает моего дорогого брата-близнеца. — Что за? Твоя мать? Абрам бросил чёртово полотенце и решил, что в данный момент он может смириться с влажными и липкими волосами, чтобы поднять кружку и допить остатки «особого» чая. Затем он спрыгнул с табурета, тело протестовало против резкого движения, и как можно быстрее зашагал к стойке, чтобы налить себе ещё. — Ты убил свою мать. Свою абьюзивную мать. Может, они всё-таки играли в свою игру? — Выяснилось, что Аарон подговорил нашего дядю разыскать меня в Калифорнии, потому что ему надоело, что наша «дорогая» мать использует его как грушу для битья, — объяснил Эндрю, наблюдая, как Абрам выливает последний чай из чайника. — Он надеялся, что, если я буду рядом, всё наладится. Что-то исказило лицо Эндрю, заставив Абрама чуть не уронить чайник, так как ему не нравилось это выражение, но это исчезло прежде, чем Абрам успел понять, что это было. — Однако, похоже, ему также не понравились мои методы решения проблемы. Некоторым людям просто невозможно угодить. Слова были произнесены без всякой интонации, но Абрам мог сказать, что эта тема беспокоит его друга до сих пор. Подождав, пока он добавит «Бейлиз» в чай и сделает ещё один глоток, Абрам прислонился к стойке, чтобы не упасть. — Ты убил свою мать ради брата, потому что она издевалась над ним. Он хотел убедиться в том, что он всё понимает и это не какой-то странный эффект после электрошокера или алкоголя. — Да, — согласился Эндрю. — И ты думаешь, что моя мать должна была убить моего отца за то, что он издевался надо мной. — Да. Он закрыл глаза и вздохнул; чёрт подери, оказалось, что он ничего не выдумывает. — Он всегда был окружён людьми, которые присматривали за ним, знаешь ли. Не думаю... не думаю, что они даже спали вместе, после моего рождения. Для этого у него были... другие женщины. Эндрю просто пожал плечами. — Остальные члены твоей семьи кажутся очень решительными и изобретательными. Ну, кроме Элли. Абрам допил свой чай, алкоголь, к счастью, начал давать лёгкое расслабление. — Давай просто согласимся, что мы не согласны, хорошо? — Когда Эндрю нахмурился, услышав это, Абрам покачал головой и отставил кружку в сторону. — Имею в виду, с тем, что она якобы могла сделать что-то такое, ясно? Тебя там не было, ты не знаешь, как они постоянно следили за нами, как… — Он выпустил дрожащий вздох, когда его левая рука обхватила живот. — Есть причина, по которой я не люблю, когда со мной нянчатся, окей? С минуту было только молчание с обоих сторон, а после Эндрю прервал его: — Никто не может быть настолько всемогущим. Не позволяй извращённым воспоминаниям из детства затмить всю твою жизнь. На мгновение Абраму захотелось рассмеяться. Он хотел рассмеяться и спросить Эндрю, действительно ли это было так просто — и если да, то почему американец не сделает что-то вроде объятия Брена, когда тот в следующий раз войдёт в дверь, или не обнимет какого-нибудь случайного незнакомца. Извращённые воспоминания, — подумал Абрам, ощущая под своей рубашкой шрам от одного из маленьких «подарков», которыми одарил его отец. И всё же, несмотря на горький юмор, он понимал, что имел в виду Эндрю. Он знал, что часть его разума так долго боялась отца, что, вероятно, за эти годы этот пугающий образ немного разросся. Это не означало, что Натан Веснински не был чудовищем, что его не стоило бояться... но этот человек не был непобедим. У него были слабые места. Просто Абрам предпочёл бы не быть настолько близко, чтобы найти щели в доспехах этого ублюдка. — Если никто не всемогущ, то где же тогда ты в этой иерархии, мм? — спросил он, пальцами путаясь в своих волосах. — Как ты собираешься противостоять моему отцу и Морияма? Эндрю наклонился достаточно близко, чтобы Абрам почувствовал тепло его тела, ощутил запах кофе в его дыхании. — Мне не нужно быть всемогущим — я просто должен быть чуть более могущественным, чем кучка больных ублюдков, которые стали слишком самоуверенными. Почему Абрам больше не чувствовал дискомфорта от этой близости? — Только если ты сам не станешь слишком самоуверенным, — сказал он, прежде чем заставить себя двигаться. — И не надо больше обливаться кофе, чёрт подери. Я в ванну. Может быть, долгое купание поможет его больным мышцам. — Если ты заснёшь и утонешь, я позову Элли на опознание тела, — предупредил Эндрю. В данный момент у Абрама не было сил на словесные перепалки, поэтому он просто погрозил ублюдку пальцем, идя обратно к лифту. Вернувшись в ванную комнату, Абрам второй раз за день сбросил одежду, включил воду в большой ванне и отложил нарукавники в сторону, опуская больное тело в медленно набирающуюся горячую воду, всё время стеная. Он скользнул под воду, чтобы промыть волосы, наслаждаясь ощущением погружения, отрезанности от мира, и оставался под водой столько, сколько мог, пока лёгкие не начали требовать воздуха. Тогда он откинул мокрые волосы, закрывавшие лицо, и прислонился к прохладному мрамору ванны, пока вода продолжала скатываться по его груди. Почему Эндрю это так волновало? Просто чтобы поспорить? Потому что Морияма «победили» раньше, когда он пытался вырвать Кевина из их рук? Потому что чёртова машина и костюмы имели для него такое значение? Последнее как-то не шибко похоже на правду — Абрам сомневался, что для такого человека, как Эндрю, всё сводится к деньгам. Так что же двигало его другом во всём этом? Рисковать жизнью ради кого-то, кто не был членом семьи? Чёрт, Абрам тратил слишком много времени, пытаясь понять другого человека, когда были дела, на которых следовало бы сосредоточиться. Когда ему нужно было закончить работу. Для человека, который прекрасно держал себя в руках... Эндрю стал огромным вторжением в жизнь Абрама. В его мысли. Он остановил воду, когда она коснулась его подбородка, и ещё немного опустился в ванну. Почему всё было так сложно? И почему он зациклился на этом? Абрам дёрнул себя за прядь волос, отгоняя мысли об Эндрю, и сосредоточился на переводах, которые Чжоу ждал от него, на том, кого порекомендовать для переводческой работы, поскольку, скорее всего, он не скоро покинет Лондон. Он обдумал несколько подходящих кандидатур, пока тепло впитывалось в его мышцы, а алкоголь помогал ему ощущать себя сонным и довольным, его пальцы проводили по шрамам, украшавшим его грудь и живот. Когда он добрался до чувствительного места на левом бедре, он снова задумался о том, что произошло накануне, о том, что люди отца выследили его, о том, что могло бы произойти, если бы им удалось забрать его. Приказали бы им сразу передать его Морияма или отец захотел бы сначала сам увидеться с ним? Применились бы новые «исправительные меры»? Добавились ли новые шрамы к тому количеству, что уже украшало кожу Абрама? Странно было думать, что он может захотеть оказаться в руках Морияма, по крайней мере, в качестве альтернативы возвращению в Балтимор. Но этого не произошло, и всё потому, что Эндрю сдержал своё слово и вовремя оказался рядом, чтобы защитить Абрама. Как бы ни был неприятен этот факт, Абрам должен был признать, что благодарен этому, несмотря на то, как легко его схватили, как он позволил себе отвлечься. Как он не смог ничего сделать, чтобы защитить себя, как в конце концов всё было только за Эндрю. Абрам нахмурился, вспоминая ситуацию, как Эндрю выхватил его у американцев, сумел настроить толпу против нападавших на Абрама. Он что-то кричал, кричал..... Абрам застонал, снова погрузившись на несколько секунд под воду. «Мой парень». Какого чёрта...? Часть его понимала, что Эндрю просто ухватился за что-то, что обратило бы толпу в их пользу, что объяснило бы его заботу об Абраме — это было лучше, чем «идиот, за защиту которого мне платят». Но серьёзно? Почему это слово так его обеспокоило? Не похоже, что это должно было иметь для него значение, как будто бы раньше у него был парень, или он будто когда-то думал заиметь такового. Честно говоря, он не видел в этом логики — он никогда не испытывал ни к кому влечения, так что в этом не было никакого смысла. Джаин был просто... чем-то, что нужно пережить. А кроме Джаина и Попеску... ну, не похоже, чтобы Абрам был заинтересован в ком-то ещё. Было пару девушек, когда он был в бегах с матерью, которые немного флиртовали, одна даже поцеловала его, но мать всегда хватала его и оттаскивала, прежде чем что-то могло произойти, била его и кричала на него после этого, чтобы он перестал смотреть на них и разговаривать с ними. Было гораздо лучше не вмешивать никого в свою жизнь, учитывая то, чем она была. Учитывая, чем он занимался и кто за ним охотился. Одному было лучше. Он не понимал, зачем ему нужен такой человек в его жизни. Достаточно было иметь Эндрю, чтобы тот был рядом каждый день, так решительно настроенный присматривать за ним, защищать его. Абрам оставался в ванне, пока вода не стала прохладной, а затем заставил себя выйти, чтобы вытереться и натянуть ещё один комплект одежды. Он свернулся калачиком на кровати со своим ноутбуком и некоторое время работал, пока голод не заставил его спуститься вниз, чтобы перекусить — теперь еду на вынос, оставленную Бреном (ему не хотелось пытаться что-то готовить). Эндрю, похоже, планировал не лезть к нему, что вполне устраивало Абрама. Ему не нужны были ни неудобные вопросы, ни разговоры, ни кофе, брызнутый в него. Съев острую лапшу, он отнёс чайник с разбавленным чаем в свою комнату и погрузился в работу над переводами, после чего окончательно сдался и отправился спать. На следующий день он чувствовал себя немного лучше, но решил придерживаться беговой дорожки, помня о соглашении, которое Эндрю заключил с дядей Стюартом, а также о том, что поблизости всё ещё могут бродить по меньшей мере двое людей его отца. К тому времени, как Эндрю проснулся, он успел прилично пробежаться и принять душ, и как раз готовил сырный омлет (может, он и не очень хорошо выглядел, но, по крайней мере, был вкусным), когда сварливый ублюдок заглянул на кухню за кофеином. Начало дня было спокойным, Эндрю больше внимания уделял своему мобильному телефону, чем Абраму, пока ел свой завтрак, а Абрам был занят уборкой беспорядка, который он устроил во время готовки, как только поел. После этого он работал на кухне, Эндрю занимался своими упражнениями, и, казалось, всё наконец-то вернулось в нормальное русло. Ну, если не считать того факта, что они оставались в помещении, словно под замком. Брен нахмурился, когда позже вечером занёс им пасту. — Вы двое ужасно тихие. Вы же не собираетесь сделать какую-нибудь глупость? — Сначала дай дефиницию глупости, — заметил Эндрю, роясь в сумках и захватив коробку, в которой был весь чесночный хлеб, ублюдок. — Имеешь в виду, например, что кто-то сбежит в одиночку, когда они знают, что за их задницей охотится крупная преступная организация? Абрам показал своему «другу» палец. — Имеешь в виду убийство соседа? — Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь, — сказал Эндрю с лёгкой усмешкой. — Более длинный радиус действия и бóльшая скорость, — возразил Абрам. — Меньше, чем на грёбаных десять сантиметров, — ответил Эндрю. — И я могу раздробить тебе запястье — слишком много кардио, чёртов кролик. — Всё равно это тебе не поможет, если ты истечёшь кровью, — сказал Абрам, беря свои клецки. — И я выиграю. — Это при условии, что ты попадёшь в цель с первого раза. Эндрю старался держать коробку с чесночным хлебом рядом с собой, явно не желая от неё отказываться. Тем временем Брен просто смотрел туда-сюда между ними и качал головой. — Вы двое... ага, ладно. Настолько испорченные? — И что тут нового? — спросил Эндрю, неся обе свои коробки с едой на вынос туда, где лежало столовое серебро, вместо того, чтобы дать Абраму шанс на чёртов хлеб. — Есть новости о мудаках? — И тема потенциального убийства продолжается. — Брен закатил глаза, но теперь на его губах играла улыбка. — Один из них проебался, оставил Джейсону кредитный след. Абрам нахмурился, выбирая бутылку красного вина. — Уверены, что это не ловушка? — Это было не так просто, но да, мы нашли эти крошки. Джейми сказала, что лично убьёт того, кто попадётся на удочку этих придурков, так что мы все осторожны, — заверил его Брен. Абрам сделал паузу в откупоривании вина, чтобы посмотреть на человека семьи. — Это если что-то останется от бедолаг. Имейте это в виду. Брен выдержал его взгляд несколько секунд, затем поморщился. — Да, мы знаем правила и не будем торопиться. Не было смысла говорить больше, не так ли? Все знали о Генри, и Абрам почему-то сомневался, что Стюарт и Джейми позволят своим людям выйти на улицу, не поставив их в известность — то же самое касалось и дяди Уилла. — Любой день для вина, — пожаловался Эндрю, и Абрам уже собирался швырнуть пробку в этого ублюдка, когда уловил безразличное выражение лица своего друга. — Ты действительно собираешься съесть весь этот хлеб сам? — Какой хлеб? Абрам только вздохнул и постарался уберечь свои чёртовы ньокки от обжоры. И сделал мысленную заметку, чтобы Брен в следующий раз заказал больше чесночного хлеба. Абрам слегка ухмыльнулся на следующее утро, когда Эндрю вышел из тренажерного зала весь в поту, с красным лицом от времени, проведённого на беговой дорожке, и отчаянно нуждался в воде (Абрам едва, едва удержался от желания сказать этому ублюдку, чтобы он употребил ещё немного углеводов). Ему как-то удалось придать своему выражению лица более спокойный вид, когда пришло сообщение, предупреждающее их о том, что кто-то собирается войти в таунхаус, что дало Абраму время сохранить свою работу, а Эндрю — переодеться в сухую одежду до прихода Дэвиса. Мужчина выглядел усталым, под его карими глазами были тёмные круги, волосы были сальными и прилипли к коже головы, а костюм даже немного помялся. — Хорошо, что вы ещё не убили друг друга. — Говорил с Бреном? — спросил Абрам, идя за кружкой кофе для мужчины. То ли кофе, то ли вопрос вызвал у Дэвиса лёгкую улыбку. — Он считает, что вы слишком много времени проводите вместе — что-то насчёт того, что вы похожи на старую супружескую пару. Когда Абрам моргнул на это, а густые светлые брови Эндрю сошлись вместе, Дэвис рассмеялся. — Теперь прекрасно вижу, почему. — А я вижу, в каком именно месте мы закопаем твоё тело на заднем дворе, — сказал Эндрю слишком ровным тоном. — Зачем ты здесь? Дэвис на мгновение удивился угрозе, а затем нервно захихикал. — А, это, да. — Он отпил немного кофе, прежде чем поставить кружку на стойку. — Одевайтесь, вы нужны Джейми: мы нашли их. Абрам замер на месте, а Эндрю в мгновение ока оказался рядом с ним, его рука согрела шею Абрама; и снова прикосновение помогло ему сосредоточиться, помогло... он даже не знал, какие эмоции переполняли его тогда, он просто знал, что теперь он спокоен. — Это разумно? — спросил Эндрю, в его глубоком голосе прозвучала нотка гнева. — Это не ловушка, мы убедились в этом, — сказал Дэвис, все следы нервозности и юмора исчезли с его лица. — Джейми хочет посмотреть, как они отреагируют на присутствие Абрама, так что одевайтесь. Пальцы Эндрю на мгновение сжались на затылке Абрама, а затем он подтолкнул Абрама. — Буду готов через десять минут. — Дай мне пять, — сказал Абрам Дэвису, направляясь к лестнице, ему нужно было только переодеться. — Хорошо, я буду здесь. — Дэвис помахал им рукой, идя наполнить свою кружку. Абраму не потребовалось много времени, чтобы облачиться в костюм. Он нашёл определённый комфорт в надевании дорогой одежды после нескольких дней «бездельничая», и был удивлён, когда Эндрю не потребовалось много времени, чтобы присоединиться к ним. Хм, кто-то не горел желанием, не так ли? Это была спокойная поездка на один из складов семьи, где их ждали дядя Стюарт, Джейми и Лиз, а также несколько других исполнителей. Вместе с двумя мужчинами, которых Абрам едва помнил с того дня, — крупным парнем с широким лицом и более взрослым, которого он только мельком разглядел, пока Эндрю держал его под руку. Сейчас они выглядели не так устрашающе, не когда они были связаны и избиты, а их лица распухли и кровоточили. Однако Абрам заметил, как их глаза проследили за его приближением, как сжались кулаки старшего, словно он надеялся в любой момент вырваться на свободу. — Посмотри на себя, м’адший, — прохрипел мужчина, а затем закашлялся, когда Лиз ударила его в живот. — Нет, пусть говорит, — сказал Абрам, стараясь держаться на расстоянии и не показывать никакой реакции на ненавистное прозвище. — Я же для этого здесь, да? Джейми окинула его долгим взглядом, в то время как Эндрю стоял у него за спиной, чуть ближе, чем обычно. — Ну, мы подумали, что тебе будет интересно узнать, что мы поймали этих уродов, но да, давай послушаем, что они скажут, прежде чем мы отправим их обратно Веснински по частям. На это старший мужчина усмехнулся, насколько это было возможно для его разбитого рта. — Стараешься быть крутой сучкой. Совсем не похожа на свою тётку. Хотя Мэри в конце концов получила по заслугам. Абрам напрягся при упоминании о матери, даже когда отводил Лиз от мужчины. — Не похоже, что ты был там при этом, — сказал он мужчине. — Я был. Я видел, скольких она убила. У неё не возникло бы проблем с таким ублюдком, как ты. Мужчина слабо усмехнулся. — А что насчёт тебя? Тебя спас твой парень. Натан не будет тобой доволен, м’адший. Абрам на мгновение замолчал, а затем улыбнулся, выражение его лица стало жестоким. — Как будто мне есть дело до того, что думает Натан. — Затем он осмелился прислониться спиной к Эндрю, совсем чуть-чуть. — Ты разве не должен быть благодарен за то, что облажался и попал именно к нам, мм? Он был немного удивлён, когда Эндрю разрешил прикоснуться к себе. — Что ты облажался настолько, что тебя поймали, потому что если бы он узнал о том, что произошло, и добрался до тебя? Я прекрасно знаю, как он ненавидит разочаровываться. Младший мужчина отвернулся с нечитаемым выражением лица, но старший просто уставился на Абрама. — Ну и д’рьмовое же ты раз’чарование для него, педик. Сдайся щас и избавь всех от боли. Когда Абрам двинулся вперёд, Эндрю потянулся, чтобы слегка сжать его плечо, как бы напоминая о необходимости держать себя в руках, и Джейми тоже зашевелилась. Но всё, что он сделал, это быстро покачал головой и засунул руки в карманы пальто. — Так забавно, что ты считаешь, будто мне есть дело до того, что думает этот человек. Будто всё, что ты говоришь, имеет значение, когда ты скоро умрешь. Его улыбка усилилась, и он заметил, как молодой человек попытался пошевелиться; именно на нём Лиз и Дэвис сосредоточат сейчас своё внимание. Абрам хотел быть тем, кто покончит с мужчинами, хотел вытащить свои ножи и глубоко вонзить их в тела, чтобы вернуть часть той боли, которую отец и его люди причиняли ему, матери и её семье в течение многих лет. Но если он вытянет руки и возьмётся за оружие, он знает, что никогда не остановится, что нет способа разделить эту боль только с этими двумя людьми, находящимися перед ним. Что если он начнёт действовать, то провалится в слишком глубокую яму. Он знал это... и всё же он так отчаянно хотел сделать этот шаг вперёд, что даже начал вытаскивать руки из карманов, когда Эндрю снова схватил его за шею и слегка сжал её. — Почему бы тебе не оставить его мне и Лиз, детка, — сказал Эндрю, и только тот, кто знал его, мог уловить язвительную нотку в его голосе. — В последнее время мне было немного скучно. Удивлённый всего на мгновение, Абрам решил подыграть ему: в стороне Джейми улыбалась, а дядя Стюарт выглядел так, будто только что проглотил язык. — Конечно, но не говори, что я ничего для тебя не делаю. — Он держал руки в кармане, когда отходил в сторону. — Я бы передал привет отцу... но, в общем, вы не сможете сказать ему ничего лично, — сказал он двум мужчинам. Тем временем Лиз вышла вперёд с довольной улыбкой на лице. — О, я собираюсь повеселиться с вами двумя, благословите моё маленькое дамское сердце, о да. Младший мужчина начал ругаться, в то время как старший всё еще смотрел на Абрама. — Чем дольше ты тянешь с этим, м’адший, тем сильнее он захочет сломать тебя! Сдавайся щас или... — он закричал, когда Эндрю что-то сделал с ним ножом. — Скукота, — сказал Эндрю монотонным голосом. — А я-то думал, что у тебя есть что-то интересное, чтобы рассказать. — Знаю, — согласилась Лиз. — Итак, не хочешь попробовать мою теорию сжигания? Эндрю наклонил голову в сторону, похоже, обдумывая это. — Почему бы и нет — как я уже сказал, в последнее время мне было скучно. — И на этой ноте, — пробурчала Джейми, беря Абрама за руку и уводя его прочь, как раз в тот момент, когда младший американец начал что-то лепетать. — Боже, ненавижу запах горящей плоти. Абрам и сам не был его поклонником, поэтому с радостью пошёл с ней; Дэвис остался с Лиз и Эндрю, а дядя Стюарт отправился следом. — Как ты думаешь, они много чего узнают? — Мы надеемся, что парень выдаст, как они выяснили твоё местоположение, и что никто об этом не узнал, — объяснил Стюарт. — Посмотрим, остались ли у нас крысы и всё такое. — И как они собирались вывезти тебя либо из страны, либо к Морияма, — добавила Джейми, потянувшись в пустой шкаф для документов, чтобы достать бутылку джина и несколько пластиковых стаканчиков. — Любая информация сейчас будет полезна. В том числе и то, почему Веснински вдруг стал охотиться за тобой. — Ну, прошло почти пятнадцать лет. — Абрам вздохнул, глядя в свою довольно полную чашку джина. — Возможно, он чувствует, что пришло время обуздать своего своенравного отпрыска. — А может быть, в империи Морияма что-то происходит, и мы можем воспользоваться слабостью, — возразила Джейми. — Им нужно, чтобы ты взял на себя управление здесь, чтобы помочь укрепить те области, которые пошатнулись. Это вызвало слабый смех у Абрама, заставив его выпить большую порцию джина. — О да, потому что это будет так легко: просто схватить меня, немного пожестить с грубой силой, чтобы убедить меня подчиняться их планам, а затем заставить всех здесь следовать за мной, когда они узнают, что я марионетка Морияма. О чём, чёрт подери, думали его отец и Ичиро? Он скорее умрёт, чем окажется в руках отца или Морияма, и после последней попытки сломить его... Он осушил остатки джина. Не сказать, что это не было невозможно: довести его до такого состояния. Нет, не совсем. Но да, он сделает всё возможное, чтобы действительно умереть до того, как это произойдёт. Абрам сидел и пил джин, пока Джейми и Стюарт меняли тему и говорили о возможных «крысах» и способах проверить, не засвечиваются ли где-то инвестиции Морияма. Возможно, Сюэ что-то знает... но это означало бы, что Абраму придётся иметь дело с Джаином. Однако, если это означало ответы, которые им были нужны, он мог бы потерпеть несколько часов, с прикосновениями и... Больше джина. Джейми прервала его и заставила съесть несколько бутербродов, которые Джейсон завёз им, когда Эндрю и Лиз проскользнули в офис, оба выглядели так, словно только что вышли из душа и были одеты в чистую одежду, которую, должно быть, кто-то принёс для них. — Ну что? — спросила Джейми, указывая на остатки сэндвичей. Эндрю бросил на Абрама оценивающий взгляд, пока тоже подошёл за перекусом, а Лиз ответила на вопрос. — Младший янки раскололся достаточно. Похоже, Ичиро начинает нервничать — здоровье Тэцудзи слабеет, и он не слишком уверен, что Рико должен взять на себя управление Эвермором. И всё же дела в его маленькой империи обстоят не так прочно, как ему хотелось бы: мы не пускаем его в Европу, Сюэ оказался таким же сильным соперником, а Веснински не молодеет. Так что в лучшем случае, он хотел бы продвинуться как можно дальше, пока он ещё может рассчитывать на своего дядю, завоевать новую территорию на случай, если ему придётся пойти на сокращения. Лиз сделала небольшую паузу, чтобы взять один из оставшихся сэндвичей, в то время как Эндрю устроился рядом с Абрамом и съел пару, которую взял себе. — В худшем случае, он устраивает своеобразное прослушивание — заявляет, что тот, кто сможет привезти Абрама или уничтожить Уилла, имеет все шансы стать следующим Мясником или Хозяином. Абрам уставился на ящик с документами, куда Джейми спрятала оставшийся джин, а Эндрю остановился в уничтожении сэндвичей. — Мы так и не поняли, знает ли Рико, что делает его брат, но если знает... есть вероятность, что это может стать неприятным, — предложил Эндрю. — Псих пойдёт на всё ради внимания со стороны главной ветви, и он не очень хорошо воспримет это, если решит, что его собираются отодвинуть в сторону. — Как раз то, что нам, блять, нужно, — пожаловался Стюарт. — Этот ублюдок Веснински тоже вряд ли хорошо воспринял свою скорейшую отставку. Джейми на мгновение замолчала, затем взяла телефон. — Да, это нехорошо, но это означает, что в дело вовлечены эмоции, а значит, велика вероятность того, что люди облажаются и будут неосторожны. Мне больше нравится, когда люди в отчаянии и гневе, потому что это означает, что у них есть кнопки, на которые можно надавить и использовать. — Она держала телефон в правой руке и смотрела на Абрама и Эндрю. — Я знаю, что вы уже слышали эту речь, но вы будете слушать её снова и снова, особенно если мне покажется, что кто-то из вас оступился. Будьте осторожны. Держитесь вместе. Не оставляйте ни Морияма, ни Веснински никаких шансов. — Ты правда думаешь, что я просто останусь дома? Как будто от этого будет какой-то толк, когда они поймут, что я сидячая мишень? — пожаловался Абрам, ощущая внутри ещё не покинувший его зуд, который не позволял беспокоиться о том, что он разозлит свою кузину. — Нет, но я бы предпочла, чтобы вокруг тебя была большая часть ресурсов семьи, и ты не мотался по Франции или Германии, — возразила она. — Я найду для вас двоих какую-нибудь работу. — Мне понадобится больше костюмов, — заметил Эндрю, отправляя в рот кусочек сэндвича. — В последнее время слишком быстро их изнашиваю. — Потому что тебе же так скучно, — сказал ему Абрам довольно ехидным тоном. — Потому что к нам приходят поиграть все эти интересные люди, — отрикошетил Эндрю. — Не бурчи, только потому что не смог присоединиться к веселью, детка. — И испортить тебе... — Хватит, — настаивал дядя Стюарт, шлёпая ладонями по старому столу. — Ёбаные дети, вот вы кто. Абрам потёр ноющий лоб и подумал, не стоило ли ему выпить последнюю рюмку джина. — Мы можем идти? — Да, мы получили всё, что нам было нужно на сегодня, — сказала Джейми, затем наклонилась, чтобы быстро сжать его правую руку. — Присматривай за собой, братишка. Не оставляй брешь для этих уёбков. — Не оставлю, — заверил он её. — Эндрю мне не позволит. Несмотря на язвительный тон, на его лице появилась настоящая улыбка. — Чертовски верно, не позволю. Я жил с ним, страдая, не для того, чтобы он достался кому-то другому, — пробурчал Эндрю, закончив есть и вставая. Приняв это за призыв к действию, Абрам сделал то же самое. — Может, стоит выйти через чёрный ход, — предупредила Лиз. — Дэвис и остальные должны готовить янки к отправке обратно. — Прекрасно. Абрам вздохнул и указал Эндрю, чтобы тот вышел через дальнюю дверь. — Повеселитесь с этим, — сказал он остальным, когда они уходили. Одна из других силовиков, Мариэла, отвезла их обратно домой, где Абрам поставил чайник, просто чай, чтобы помочь себе протрезветь. Эндрю принёс пачку печенья, чтобы перекусить, пока варился кофе, и через пару минут заговорил. — Итак, твой отец. — Да, замечательный человек, — сказал Абрам с большой долей сарказма. Эндрю на это усмехнулся. — Можно и так сказать. Он неравнодушен к гомосексуалам? Абрам пожал плечами, добавляя горячую воду в чайник. — Честно? Я не знаю. — Он нахмурился, отставляя чайник в сторону. — Он ненавидел, когда я не оправдывал его ожиданий. Он ненавидел стукачей. Он ненавидел людей, которые его подводили. — Сказав это, он повернулся лицом к Эндрю, прислонившись к стойке. — Очевидно, что он очень требовательный человек, у него есть определённый образ, который он хочет создать. Он хотел идеальный дом, роскошный и богато отделанный. Он хотел, чтобы моя мать была красивой, грациозной и элегантной, но в то же время её происхождение было важно для него, поскольку он не хотел просто богатую, красивую женщину. Что касается меня... Я никогда не понимал, чего он от меня хочет, ведь я никогда не стал бы его наследником. Это сбило с толку Абрама после того, как он узнал правду, узнал о Морияма. — Я могу понять часть послушания, но не остальное. Но полагаю, что это стало бы ударом по его самолюбию, со всеми его любовницами, думать о том, что его сын спит с другим мужчиной. При этих словах губы Абрама искривились в горькой улыбке. Отчасти потому, что он спал с мужчинами только благодаря Морияма, и потому, что ему было наплевать, что думает о нём отец. Эндрю замолчал, пока допивал кофе. — Не первый мачо, который не уверен в себе. — Нет, и не последний. — Абрам пожал плечами, идя за кружкой. — Но это всего лишь догадки с моей стороны. Всё, что я действительно знаю о своём отце, это то, что ему нравится причинять боль людям, и чем кровавее убийство, тем лучше, по его мнению. На кухне было тихо, единственными звуками было то, что он и Эндрю готовили свои напитки. — Ты ведь не воспринимаешь всерьёз то, что сказал этот уёбок? Насчёт сдаться? — Нет, — признал Абрам. — Не моему отцу. Я провёл с ним десять лет, и этого было более чем достаточно. Моя мать отдала свою жизнь, чтобы вырвать меня из его рук. Как бы я ни ненавидел то, что моя семья платит за мою свободу... я не собираюсь снова оказаться в его руках. — Его или Морияма, — настаивал Эндрю. — Потому что нет никакой гарантии, что они не передадут тебя ему, чтобы сделать тебя более «покладистым». Кто-то не собирался закрывать эту тему, не так ли? Абрам вздохнул, поднимая свою кружку с чаем, на мгновение задумавшись о том, чтобы пойти за бутылкой Бейлиса, но потом решил, что с него уже достаточно алкоголя в этот день. — Я понял, — сказал он своему другу. — Нет необходимости забивать эту лошадь до смерти. — А я не так уверен, — сказал Эндрю, прислонившись к стойке, с кружкой кофе, зажатой между слегка покрасневшими руками. — Ты производишь впечатление человека, который любит мученически убивать себя без веской причины. — Я думал, у тебя диплом по криминологии, а не по психологии, — возразил Абрам, глядя в свой чай. Эндрю на мгновение замолчал. — Тогда объясни мне Джаина. Абраму потребовалось всё, что он имел на тот момент, чтобы не выплеснуть остатки чая в лицо этому человеку. — Ты не поймёшь, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Разве нет? — Эндрю казался слишком спокойным. — Почему бы тебе не сказать ему «нет»? — Почему ты хочешь знать? — спросил Абрам с некоторым отчаянием. — Почему ты продолжаешь спрашивать? Почему это имело значение для этого человека? Эндрю, казалось, размышлял над этим несколько секунд, достаточно долго, чтобы Абрам мог понадеяться, что тема закрыта. — Потому что я ненавижу мучеников, — сказал он с грубым оттенком в голосе. — Потому что я ненавижу глупых людей. Может быть, Абраму следовало пойти за Бейлисом. — Я не глупый, — настаивал он, и чуть не поморщился от того, как грубо прозвучали его слова. — Вэй Джаин — один из самых важных людей Сюэ и привык получать то, что хочет. — Он схватился за предплечья, за свои нарукавные повязки со спрятанными ножами под ними, думая о Джаине. — Всё, чего он хочет, это немного моего времени, и это самое малое, что я могу сделать для... — Не смей говорить, что ты позволял ему насиловать тебя ради семьи, — выплюнул Эндрю с нечитаемым выражением лица, однако глаза светились какими-то эмоциями. — Даже не думай. Резкие слова заставили Абрама покачнуться взад-вперёд, как будто они ударили его с физической силой. — Это... он не... — Почему-то было трудно дышать. — Это не… — Если ты не хочешь этого делать, это изнасилование, — сказал Эндрю уже ровным тоном, когда он протянул руку, чтобы быстро и нежно сжать левое плечо Абрама. — Только не говори мне, что ты с этим не согласен. Абрам пытался дышать, но ему казалось, что он вдыхает осколки стекла, так сильно болело горло. — Ты не... ты не понимаешь. Это их защищает. Пока Джаин был доволен, Сюэ был доволен. Пока Сюэ был доволен, Хэтфорды продолжали процветать и укреплять союз, который помогал им с Морияма. Абрам не хотел допустить, чтобы кто-то ещё из его семьи погиб, не тогда, когда он мог что-то с этим сделать. — Не пойму? После этих слов Эндрю замолчал на несколько секунд, а Абрам в замешательстве уставился на него. — Я знаю, что если позволить кому-то… это не сработает, — сказал он Абраму, его голос снова стал грубым, а лицо — безэмоциональным. — В конце концов, это ничего не даст, потому что они просто будут продолжать брать. Так что хватит. — Или что? — спросил Абрам, ещё крепче сжимая предплечья, отчасти для того, чтобы унять дрожь в руках. Отчасти для того, чтобы не думать о том, в чём Эндрю только что признался. Эндрю молчал, наливая себе кружку кофе, добавляя в неё молоко и сахар, а затем и виски. — Я же говорил тебе, больше никакого мученического дерьма. Любого мученического дерьма. Если ты думаешь, что я буду стоять и смотреть, как ты уходишь с ним — нет. — Сказав это, он поднял свою кружку и вышел из кухни. Абрам стоял там добрую минуту или две, большую часть из которых он смотрел на бутылку виски с серьёзным чувством соблазна, прежде чем выпить чай и удалиться на свой этаж, который он не покидал до конца дня. Он изо всех сил старался сосредоточиться на работе, не думать ни о Джаине, ни об Эндрю, ни о том, что означало откровение Эндрю. На следующий день ему пришлось встретиться с этим человеком, и оба они были немного отстранены друг от друга, вели себя тихо и держались по большей части обособленно. Но Абрам приготовил им завтрак, и Эндрю сказал, что Ники передал ему «привет», пока они ели свой ужин (и украл почти весь наан, ублюдок). На следующий день всё вернулось на круги своя: Абрам снова работал на кухне, а Эндрю читал в гостиной, в камине пылал огонь, поскольку на улице была ужасная погода с ледяным дождём. Время от времени они отпускали друг другу язвительные замечания, но молчание между ними теперь было комфортным, а не напряжённым. Абрам уже не готовился к какому-нибудь ужасному вопросу, когда его друг начинал говорить. Он почувствовал странное облегчение от того, что всё вернулось в «нормальное русло», что напряжение между ними исчезло, а затем задался вопросом, почему это так. Почему ему было так важно, чтобы он помирился с Эндрю, чтобы между ними не витало чувство неодобрения. Да, он мог назвать американца «другом», но технически Эндрю был всего лишь телохранителем, и в доме было более чем достаточно места, чтобы они могли избегать друг друга в случае необходимости. На самом деле, он не должен был хотеть одобрения или дружбы Эндрю. Он не должен был подпускать никого, кто не был бы членом семьи, так близко. Так почему же присутствие Эндрю так расслабляло Абрама? Почему он, не отрываясь, смотрел на него, на то, как двигалось тело Эндрю, на лёгкий поток эмоций на лице, которое другие люди назвали бы безэмоциональным? Ну, можно было спутать, если не знать, что нужно следить за тем, как слегка поджимаются полные губы, как блестят золотистые глаза, как они то сужаются, то расширяются. Следить за приливом и отливом интонаций в глубоком голосе Эндрю, за тем, как американец держал сигареты или напиток, что могло рассказать о его настроении в любой момент. Это было нормально — знать так много о другом человеке, верно? Абрам всегда должен был обращать внимание на свою мать, чтобы следовать её подсказкам, знать, когда нужно бежать или изменить свою историю, а также из-за её переменчивого характера, вызванного стрессом, который она испытывала. Ему определённо нужно было быть начеку рядом с отцом, делать всё возможное, чтобы угодить ему, не облажаться... даже если это часто было проигрышным делом. Конечно же, это означало, что он наблюдал за своим соседом, учитывая, что он привык обращать внимание на всех вокруг. Он не был одержим этим человеком или чем-то ещё. Это было нормально. Так он говорил себе, пока однажды утром не проснулся от сна, в котором он целовал Эндрю, со смешанными эмоциями и телом, покалывающим от странного ощущения. ******* Эндрю закурил сигарету, наблюдая за тем, как Абрам всё больше расстраивается, делая всё возможное, чтобы выудить что-нибудь из женщин и детей в ободранной одежде, которых они нашли в старой пивоварне в Чизвике, и которых явно бросили там контрабандисты пару дней назад. Несколько женщин говорили на французском, некоторые дети — на испанском, и Абрам делал всё, что мог, пока не появились Рави и Лиам, чтобы заняться этим бардаком. У Эндрю было такое чувство, что кое-кто застрянет в своей комнате на ближайшие пару месяцев, изо всех сил пытаясь выучить новый язык. Ебучий достигатор. Но да ладно, не так уж много у них было дел, кроме кучи странных заданий по городу. Услышав скрип открываемой ржавой двери, Эндрю отбросил сигарету в сторону и потянулся за пистолетом, одновременно заметив, как Абрам замолчал и затих, но тут наконец появились Рави и Лиам. Рави держал пакеты с чем-то в руке и улыбку на красивом лице, зубы белели на фоне его кожи цвета кофе, а волнистые волосы были убраны назад с лица, как у Абрама. Лиам, тень позади него, держал, похоже, ящик с бутылками воды. Рави что-то произнёс на быстром средневосточном языке, и это, казалось, успокоило женщин, а дети сделали шаг в его сторону. Как только одна из женщин кивнула, они столпились вокруг силовика с резкими возгласами, пока он протягивал им несколько упакованных в фольгу предметов. — Извини, — объяснил он на слегка акцентированном английском. — Я подумал, что они давно не ели ничего нормального, и это может помочь. — Насколько я могу судить, их засунули сюда четыре дня назад. Возможно, это больше похоже на дерьмо Симичека, который работает с бандой Фавье, но ты можешь выяснить это для нас, — сказал Абрам, отходя от женщин. — Хорошо, — согласился Рави и снова заговорил на другом языке, на этот раз раздавая женщинам еду. Эндрю подождал, пока Абрам подойдёт к нему, чтобы оставить свой пост возле двери. — Значит, это уже не наш бардак? — Да. Рави и остальные вычислят, кто их привёз, и закроют контрабандную сеть, скорее всего, поскольку она ведёт обратно во Францию. Джейми, вероятно, привлечёт Ллойда, сообщит ему, кто и как протаскивал людей, что в конечном итоге будет нам полезно. — Вот тебе и честь среди воров, — заметил Эндрю, открывая дверь и проверяя снаружи, прежде чем позволить Абраму следовать за ним. — Ну, мы заботимся о своих, это всё. И не очень разумно бросать этих людей на нашей территории. — Абрам слегка пожал плечами. — В любом случае, это нужно сделать. И если Ллойд узнает об этом и о том, что мы ему не сказали... это не лучшим образом отразится на нас. Эндрю размышлял об этом, пока шёл к МакЛарену, и когда он приблизился к машине, он обернулся к Абраму, чтобы сделать замечание о том, что Джейми больше не даст им работать с этим «беспорядком», потому что она не хочет дать агенту ещё один шанс завербовать её драгоценного «братишку». В этот момент Эндрю заметил что-то, прижавшееся к стене пивоварни и рядом с машиной, и только успел подтянуть Абрама к себе, как раздался звук «пиканья». Его друг выругался и схватился за один из своих ножей, а Эндрю не стал терять времени: он вытащил пистолет и выстрелил в скрюченную фигуру, державшую какое-то оружие, направленное на них двоих. Его выстрел был первым, и то, что стреляло в них, прошло мимо. Нападавший рухнул на землю, а Эндрю прижимал Абрама к себе, кружась на месте и проверяя, не готов ли кто-нибудь ещё напасть на них. Ему показалось, что он увидел, как кто-то убегает дальше по гравийной парковке, но так как никто не нападал на них и больше не стрелял, он решил, что все остальные на данный момент не решатся действовать. Примерно в это время из здания вышел Лиам с пистолетом в руках. — Какого хуя? — Его глаза расширились, когда он увидел Эндрю и Абрама, затем сузились, когда он заметил человека, истекающего кровью возле МакЛарена. — Кто-нибудь ещё? — Беглец, насколько я могу судить. — Эндрю показал в сторону конца парковки. — Хм, наверное, уже слишком поздно что-то делать, но я сделаю звонок. Местная банда полезна и «в деле». Лиам огляделся вокруг, как бы проверяя обстановку, прежде чем убрать пистолет, заменив его мобильным телефоном. Всё ещё прижимаясь к Эндрю, Абрам медленно выдохнул. — А-м, думаю, уже безопасно. — Он слегка похлопал левой рукой Эндрю по талии. Эндрю потребовалось мгновение, чтобы понять, что он всё ещё держится за мужчину. Он нахмурился от удивления и отпустил его, растерянный от того, что не сделал этого сразу. Растерянный, потому что он не отреагировал на присутствие другого человека так близко. Растерянный из-за того, как... Ладно, не стоит об этом. Да, он должен был защищать этого идиота, но не опекать его. И уж точно не обнимать его так, как будто... хватит об этом. Всё это «влечение» выходило из-под контроля. Он присоединился к Абраму возле человека, быстро истекающего кровью на гравии. Хм, возможно, Лиз была слишком хороша, когда учила Эндрю стрелять в человека. — Думаешь, мы чего-нибудь от него добьёмся? Абрам испустил усталый вздох. — Нет, хотя не думаю, что в этом есть смысл. — Он нахмурился, ткнув умирающего в ногу. — Эй! Ты Морияма или Веснински? Это вызвало у мужчины тихое бульканье. — Да, довольно бесполезный, — продолжал Абрам. — Очень жаль, — сказал Эндрю с большой долей сарказма. — В следующий раз я позволю ему немного поиздеваться над тобой, прежде чем застрелить. — Пока Абрам закатывал глаза, Эндрю наклонился, чтобы посмотреть на оружие рядом с умирающим. — Мм, странный тип пистолета. — Пистолета? — Абрам присоединился к нему, плечом касаясь плеча Эндрю; это должно было беспокоить Эндрю, но... да, грёбаное чувство влечения. Усугубляло ситуацию то, что последние пару дней Абрам по какой-то странной причине держался с Эндрю игриво. Сегодня он впервые выглядел «нормальным». Ну, нормальным, за исключением того, что он не вздрагивал от соприкосновений с Эндрю. — А, похоже на пистолет с транквилизатором. Готов поспорить, что меня бы вырубили и забрали, а ты, как минимум, остался бы без сознания. Эндрю на мгновение задумался над этим. — Как минимум? Позади них послышался голос Лиама, который звонил кому-то позаботиться о теле — что было хорошо, потому что этот засранец перестал дышать. Абрам пожал плечами. — Тебя либо оставили бы здесь, чтобы с тобой разобралась семья, либо повезли с собой, чтобы использовать против меня. Или они убили бы тебя, чтобы ты не смог сопротивляться. — Такие очаровательные люди. — Это точно. Я хочу знать, как они узнали, что вы здесь, — прокомментировал Лиам, присоединившись к ним у тела. — Я уверен, что ты не единственный, — сказал Абрам с очередным вздохом. Лиам слегка поморщился. — Ну, раз уж ты об этом заговорил. — Он слегка поморщился, когда глаза Абрама сузились. — Стюарт сказал, чтобы вы вернули свои задницы домой, пока ещё что-нибудь не случилось. — Так много усилий и снова в клетку, — пробормотал Абрам, вставая с сердитым выражением на лице. — Эй, не смотри на меня, не я тот, за кем они охотятся, — возразил Эндрю. Когда они возвращались к машине, он осмотрел её, чтобы убедиться, что этот засранец не поцарапал её и не испортил каким-либо образом, не обращая внимания на отвращённый взгляд, который он получил от своего «детки». Поездка домой прошла довольно спокойно. Абрам, казалось, не обращал на него внимания, а после сигареты отправил несколько сообщений, вероятно, Джейми и Стюарту, чтобы побубнить на некоторые вещи, что вполне устраивало Эндрю. Оказавшись дома, Абрам сразу же отправился на свой этаж, как будто он был угрюмым, избалованным подростком, оставив на Эндрю остальной таунхаус. Поэтому он бросил куртки на один из табуретов вокруг кухонного островка, зажёг сигарету, так как рядом никого не было, чтобы ругать его за курение в доме, и налил себе стакан виски, после чего прислонился к стойке, чтобы проверить свой телефон. Там было сообщение от Стюарта, который ругал его за то, что он не поймал парня живым (Эндрю был не против того, чтобы не портить костюм в тот день), а Джейми сказала, что Джейсон приедет где-то в ближайший день или около того, чтобы убедиться, что никто не установил слежку за МакЛареном, и усилить его систему безопасности. Брен спросил, что он хочет на ужин (вероятно, решив, что Абрам был в достаточно злом настроении, чтобы не отвечать на подобное сообщение), а Рене прислала пару фотографий какой-то дурацкой хижины, которую она помогала строить с несколькими детьми. Действительно, ей следовало бы взять несколько курсов по инженерному делу или что-то в этом роде. Затем было несколько сообщений от Ники, что-то о том, что Мэтт Бойд и его команда экси почти выиграли у команды Рико и Кевина. О том, что Бойд показал себя настолько хорошо, что люди говорили о том, что у него есть шанс попасть в сборную США в этом году. Хм, это должно быть интересно, присутствие Бойда в одной команде с Кевином и Рико, учитывая, сколько раз Эндрю приходилось ограждать этого человека от драк с Кевином на корте, которые он с готовностью продолжал за его пределами. Ну и что, что Кевин был раздражающим, высокомерным ублюдком, у которого не было настоящих социальных навыков, который не мог говорить ни о чем, кроме экси? И разговаривал со всеми Лисами свысока, потому что считал их хуже себя? Эндрю сказал «не трогать», поэтому он ожидал, что все будут слушать и не будут трогать. А теперь, учитывая, как всё обернулось. Налив себе ещё стакан виски, Эндрю ответил Стюарту «отъебись» и что в следующий раз он позволит подстрелить драгоценного племянника этого человека, пока он будет целиться получше; предупредил Джейми, что Джейсону лучше не царапать машину, пока он её проверяет; сообщил Рене, что она явно не знает, что такое прямой угол, и спросил Ники, какого чёрта его кузен решил, что ему вообще есть дело до экси или Мэтта Бойда. О, и сказал научиться, блять, писать грамотно. Брену он просто написал в ответ про пасту, как обычно, и что он не знал, почему Абрам жалуется на чёртов чесночный хлеб, так что сказал не обращать внимания на этого ноющего мудака. Вот эти мелочи жизни доставляли ему наибольшее развлечение, он начинал понимать. Би, вероятно, покачала бы головой и продолжила говорить о пассивной агрессии или ещё какой-нибудь хуете, но ох, как весело было наблюдать, как тёмные брови Абрама сошлись вместе, и он прикусил свою полную нижнюю губу, когда Эндрю ушёл с контейнером хлеба, слишком вежливый, чтобы подойти и сказать хоть что-то. Эндрю ждал того дня, когда Абрам наконец сорвётся и скажет что-нибудь... и сколько будет удовлетворения от осознания, что он вывел этого человека — одного из самых опасных Хэтфордов — настолько из себя из-за чесночного хлеба. Эндрю обменялся ещё несколькими сообщениями с Ники, который, конечно же, был в болтливом настроении (когда этот идиот не был?), пока он ждал, когда Брен придёт с едой. За это время его кузен-идиот рассказал ему о «горячем» соседе (он работал по странному графику, мало разговаривал, но Ники это не волновало, потому что он продолжал быть горячим и был «как кирпичный дом», что бы это ни значило на «языке Ники»), о новой работе Эрика, о возможном новом автомобиле для них, и, казалось бы, случайный комментарий или два об Аароне, который, как знал Эндрю, был не случайным (похоже, что его близнец наконец-то понял, что Эндрю больше не в Штатах, и потрудился связаться с Ники, чтобы узнать, знает ли Ники о местонахождении Эндрю. Эндрю подозревал, что Аарон был обеспокоен только тем, что он неожиданно появится в Чарльстоне, а не тем, что с ним что-то случилось. Ники ходил вокруг да около с вопросом, должен ли он сказать что-нибудь Аарону, в то время как Эндрю дал однозначный ответ — НЕТ. У его близнеца не было причин знать что-либо о его новой жизни или быть вовлечённым в неё каким-либо образом). Затем был общий разговор о Лисах, в котором Эндрю ещё раз подчеркнул, что ему нет никакого дела до своих бывших товарищей по команде. Что он не хочет ничего о них знать, не хочет о них говорить, что он покончил с ними. Серьёзно, почему Ники этого не понимал? Выражал ли Эндрю хоть каплю заботы о своих «товарищах» по команде за пять лет, будучи Лисом? Нет, в основном его заботой были Аарон, Ники и Кевин, и немного Рене, потому что она стоила уважения. А в данный момент? Ники и Рене. Только и всего. Так что он успел выпить несколько стаканов виски, когда появился Брен с пастой, и тогда Абрам наконец соизволил покинуть свой этаж. Этот идиот взглянул на Эндрю и каким-то образом догадался достать джин, проигнорировать всю эту историю с чесночным хлебом (в кои-то веки Эндрю не заботился о том, чтобы вызвать реакцию) и сел за островок без ноутбука и телефона. — Итак... Я сейчас чувствую зловещую атмосферу. — Абрам заглянул в свой контейнер с едой на вынос. — Здесь яд? — Нет, — сказал Эндрю, с досадой глядя на свой пустой стакан виски. — А тебе бы помогло, если бы ты добавил его? — спросил Абрам, продолжая смотреть в маленькую щель. — Мне кажется, у меня довольно приличная переносимость мышьяка. Не спрашивай. Эндрю на несколько секунд перевёл взгляд на идиота. — Так щедро, но, думаю, я пас. Нет причин позволить тебе так легко отделаться. — Ну, тогда знай, это было одноразовое предложение. — Абрам открыл контейнер до конца и ткнул вилкой в ньокки. — Ты упустил свой шанс. — Что, ты не позволяешь людям травить тебя всё время? — Эндрю взял свои контейнеры с собой, когда пошёл за бутылкой виски, а затем вернулся на островок, чтобы наполнить стакан. Абрам окинул его тяжёлым взглядом своих фальшивых серых глаз. — Только тебе, сладкий. По какой-то причине это прозвище что-то перевернуло внутри Эндрю. — Оу, спасибо, детка. Это заставило того долго таращиться, краснея, и прежде чем он успел приказать Абраму перестать на него смотреть, Абрам отвёл взгляд в сторону. — Значит, устал от пасты? Эндрю насмешливо фыркнул, потянувшись за ломтиком чесночного хлеба. — Не совсем. — Лёгкая улыбка задержалась на его губах, когда он откусил кусочек хлеба. — Только от некоторых людей. — Ах. — Абрам откусил пару кусочков от своего ужина. — Повезло им. — Да, повезло им. — Эндрю доел свой хлеб, прежде чем съесть феттучине. — У Ники большой рот и несколько глупых убеждений в голове. — Понятно. — Абрам нахмурился, глядя на свой контейнер с едой. — Ну, не совсем. Стоило ли удивляться, почему Эндрю называл его «идиотом»? — Просто сиди и ешь, — сказал он своему «другу». Глаза Абрама сузились, и для человека с таким поведением он выглядел слишком привлекательно, но ему удалось съесть ещё немного, прежде чем он отказался от еды в пользу того, чтобы налить себе пару порций джина. — Думаю, с меня хватит ужина. — Абрам оттолкнул контейнер. — Имею в виду, здесь есть ещё один счастливчик, которому нужна еда. — И не какой-нибудь идиот-мученик, который думает, что может жить за счёт алкогольного чая, очевидно. — Эндрю съел ещё один кусок чесночного хлеба. — И кофе. О да, совершенный идиот. — Почему я вожусь с тобой? — спросил Эндрю, доев свой хлеб. Выражение лица Абрама в тот момент было трудно определить. — Я и сам не совсем уверен. — Он нахмурился на мгновение, глядя в свой бокал с джином. — Ах да, эта чёртова машина. Теперь всё стало ясно. — По-моему, имеет смысл. — Эндрю крутил макароны на вилке, чувствуя, как его настроение улучшается. Чёрт, как этот идиот мог так легко влиять на его эмоции? Абрам на мгновение потёр лоб, прежде чем осушить стакан джина. — Я так рад, что для кого-то это имеет смысл. — Это провозглашает идиот. — Отъебись, грубый, нецивилизованный янки, — сказал ему Абрам почти весёлым и слишком вежливым тоном. — Когда-нибудь ты поймешь, что ты становишься только более забавным, когда стремишься в вежливость, пытаясь быть грубым, — сообщил ему Эндрю. — Это как трёхлетний ребенок, который пытается быть устрашающим. Абрам несколько секунд смотрел на него, затем встал, чтобы поставить пустой стакан в посудомоечную машину, бутылку джина обратно в шкаф, а затем показал грубый жест Эндрю, прежде чем покинуть кухню. А, похоже, это означало, что он забирает всю еду на вынос себе, что обещает спокойную ночь впереди, какая радость. Эндрю позволил себе пару минут самодовольства, пока ел хлеб, а затем наполнил свой стакан; занятый Абрам — лучший, а вне его поля зрения — ещё лучше. Так Эндрю не придётся сидеть и размышлять о том, каким чертовски привлекательным был этот мужчина с волосами, падающими на лицо, или этими грёбаными свободными штанами, сползающими на бёдрах, которые так и просили, чтобы их схватили, и… о да, держали этого ублюдка взаперти на его этаже до конца ночи. Особенно когда Эндрю всё ещё помнил, как Абрам прижимался к нему, как мягкие, густые волосы касались его лица, как худощавое тело... Ещё немного виски, возможно, было бы хорошей идеей. Эндрю не улавливал, не понимал, почему Абрам так на него влияет, почему эти ужасные эмоции только усиливаются, а не исчезают. С Роландом всё было иначе. Если Эндрю чувствовал возбуждение, он проверял, был ли Роланд на одной волне с ним, и всё было в порядке. В редких случаях, когда Роланд не ощущал того же, возникало лёгкое разочарование, но всё равно всё было хорошо. Когда Роланд «прекратил» те взаимоотношения между ними, Эндрю тоже не был так уж расстроен — мужчина по-прежнему был отличным барменом и относился к Эндрю как к гостю без проблем. Эндрю мог бы найти кого-нибудь вместо бармена... просто его это не волновало. Так стоит ли ему искать «Роланда» здесь? Чтобы понять, не слишком ли долго он обходился без какого-либо сброса сексуального напряжения, кроме своей руки? Эндрю нахмурился, глядя на свой ужин, размышляя об этом, о логичности оставления Абрама одного, пока он ищет «дружка с привилегиями», пока он будет пытаться найти кого-то, кто будет слушать его и выполнять его требования и... и... блять. Роланд хорошо выглядел, и Эндрю мог это признать, это было приятным бонусом. Для него это не было необходимо, но да, тело, лицо... это было неплохо. Главное, что он знал Роланда, знал достаточно, чтобы испытывать к нему какое-то подобие доверия, знать, что Роланд сдержит своё слово и будет следовать инструкциям. Абрам? Как бы элегантно ни выглядел этот человек в своём темно-сером костюме, Эндрю предпочитал его таким, каким он был сейчас, с его взъерошенными волнистыми волосами, падающими на великолепное лицо (серьёзно, он когда-нибудь стригся?) и худощавым телом бегуна, покрытым повседневной одеждой. Такой же привлекательный, как Роланд, если не больше, но совершенно по-другому. И темперамент тоже другой, но Эндрю знал, что Абраму можно доверять, знал, что если дело дойдёт до этого, его друг будет слушаться, будет следовать приказам... но по немного иным причинам, чем Роланд. При этой мысли Эндрю почувствовал, что его аппетит пропал. Может быть, именно поэтому он упомянул о своём прошлом с Дрейком на той неделе Абраму? Когда он говорил о Джаине? Возможно, он зашёл слишком далеко, хотя и хотел доказать идиоту свою правоту, избавить его от этого глупого, разрушительного мышления... но он никогда не говорил об этом ни с кем, кроме Би. И даже тогда он описал всё расплывчато, и только потому, что у неё был доступ к определённым документам, поскольку она была его «обязательным» терапевтом. У Эндрю было ощущение, что Абрам уже выяснил о нём кое-что, что «откровение» не было абсолютной неожиданностью, и бриташка не был рад обсуждать Джаина. После этого в течение дня или двух всё было несколько напряжно. Потом... потом всё более или менее нормализовалось. Ну, если не считать того, что Абрам временами был странно игривым, и всё чаще пристально пялился, когда ему казалось, что Эндрю не обращает на него внимания. Так что да, идиоту лучше остаться на ночь на своём этаже и оставить Эндрю немного в покое. Неважно, был аппетит или нет, но Эндрю доел пасту, долил виски в стакан и пару часов почитал перед камином, после чего удалился в свою спальню (с самодовольной мыслью о том, что он наслаждается ленивым вечером в многомиллионном таунхаусе, потягивая дорогой виски, когда столько психотерапевтов и социальных работников говорили ему, что из него не выйдет ничего хорошего). На следующее утро он встал с постели, чтобы обнаружить одного определённого идиота на беговой дорожке (конечно же), с раскрасневшимся лицом и собранными в хвост волосами (серьёзно, он собирался однажды поработать ножницами над этими свежеокрашенными прядями) в шортах и майке, которые не оставляли для воображения ничего (возможно, в рассуждениях ублюдка Лютера о грехе и наказании что-то было — возможно, Эндрю стоило уделить хоть йоту внимания этим скучным проповедям/обеденным молитвам/испытаниям, чтобы лучше понять, был ли Абрам чем-то вроде божественного возмездия или нет. Хотя он мог бы просто спросить Рене). Или слишком много для воображения. Слишком, слишком много для воображения. Воображения, которое не помогало, когда человек собирался тягать тяжёлые штанги. Эндрю решил, что приседания в этот момент будут лишними. И выругался про себя, глядя на пот, стекающий по левой стороне лица Абрама и по его шее... Да, возмездие и всё такое, подумал он, глядя на ничего не видящего и не понимающего Абрама, который продолжал бег. Продолжал бежать в этих довольно коротких... Пора позаниматься на лестничном тренажере, сказал себе Эндрю, вставляя в уши наушники и делая музыку настолько громкой, насколько это было возможно без ущерба для слуха. Затем он занялся подъёмом по бесконечному количеству «ступенек», ведущих в никуда, что показалось ему удачной метафорой. К тому времени, когда он закончил тренировку и привёл себя в порядок, Абрам уже был на кухне и работал за своим ноутбуком со свежесваренным кофе, а то, что оказалось полуприличным омлетом с сыром и перцем халапеньо, ждало Эндрю на островке. Немного удивленный этим, Эндрю приготовил тосты и заварил кофе себе, а затем сел напротив идиота. — Так кого ты хочешь, чтобы я убил сегодня, мм? — спросил он, указывая на омлет. Абрам улыбнулся, что не должно было так действовать на грудную клетку Эндрю. — Пока никого, но день только начинается. — Верно. Эндрю откусил кусочек своего завтрака и решил, что у его соседа начало получаться, не то чтобы он хотел позволить Абраму снова попробовать приготовить ужин в ближайшее время. Он ел молча, прекрасно понимая, что Абрам то и дело поглядывает на него через край ноутбука. К долгим взглядам он уже привык, но розовый оттенок на высоких скулах? Это было что-то новенькое, и он не хотел об этом думать. Нет, совсем нет. Благословение или проклятие, одно из двух, и блять, он провёл слишком много времени рядом с Ники и Рене или кем-то ещё, чтобы думать о такой бесполезной хуйне. Он только закончил свой завтрак (и не сломал зуб, хотя кусал настолько сильно), когда Абрам издал низкий бурчащий звук. — О, похоже, тут пройдёт рекламный тур для экси, — прокомментировал он. — Некоторые американские и канадские команды прилетают, чтобы сыграть несколько межсезонных игр. У Эндрю внезапно появилось плохое предчувствие. — И что? Абрам пожал плечами, глядя на свой ноутбук. — Ну, они одни из лучших команд, заняли хорошие места в последнем сезоне и всё такое. Полагаю, они пытаются наделать шуму перед последним голосованием за свободные места в сборных этих стран, да? О да, определённо плохое предчувствие. — Какие команды? — спросил Эндрю, потирая лицо. — Ну, Медведи из Торонто, Звёзды из Чикаго, Сапсаны из Портленда и... — Ага, достаточно, — сказал Эндрю, схватил свой телефон и написал Рене сообщение. Она, вероятно, не ответит ему какое-то время, но он спросил, не сказала ли она этим грёбаным Лисам, чтобы они держались от него подальше. Тем временем Абрам продолжал смотреть на него. — А, Сапсаны. Мэтт Бойд, верно? — Мэтт Бойд-Уайлдс, если быть точным, — напомнил Эндрю своему другу. Абрам снова взглянул на свой экран. — Говорят, у него есть хорошие шансы быть приглашенным на одно из свободных мест защитника в американской сборной. Он был одним из сильнейших игроков из штата Пальметто, не считая тебя и Дэя. Эндрю пожал плечами на случайный комплимент. — Я думал, ты уже не такой уж фанат экси. — Не преданный, но уделяю ему немного внимания, — признался Абрам, выражение его лица разгладилось, и Эндрю понял, что он немного погрузился в себя. — Достаточно, чтобы знать, где находятся Рико и Кевин, по крайней мере, но не более того. — Резонно. — Эндрю встал, чтобы положить тарелку в раковину и принести ещё немного кофе. — Бойд никогда не был мне хорошим другом, если это вообще можно так назвать. Если уж на то пошло, я бы сказал, что этот человек предпочтёт меня избегать. Абрам откинулся назад и склонил голову набок, рассматривая Эндрю. — Что ты с ним сделал? — Почему ты думаешь, что я что-то с ним сделал? — спросил Эндрю, что заставило Абрама улыбнуться. По какой-то причине его не беспокоило, что Абрам делает такие предположения, возможно потому, что Абрам сам быстро признаётся в своих собственных недостатках и «делишках». — Ладно, у этого типа была... небольшая проблема с наркотиками. Мне надоело видеть, как он ёрничает, прячется от других членов команды, у которых не было проблем с употреблением. Однажды я пригласил его с моими товарищами-«монстрами» в местный клуб, где соблазн был в пределах досягаемости. Ему предстояло, так сказать, утонуть или выплыть, и он решил утонуть. Он ждал, не последует ли какая-нибудь реакция со стороны Абрама, какой-нибудь упрёк, но его друг просто сидел и ждал продолжения сжатого пересказа. — Мы отвезли его обратно в кампус и дали его матери (которая знала, что мы собираемся делать, и не возражала против плана) и медсестре команды снова собрать бедного Бойда, и больше не беспокоиться о том, что он будет страдать от ломки. К сожалению, остальные члены команды не поняли, что мы решили проблему, и встали против нас. Выражение лица Абрама было задумчивым, и Эндрю подозревал, что его друг понимает, что он сделал это с Бойдом не просто «потому что», но в данный момент он не собирался поднимать тему «проблем» Аарона. Тем не менее, через несколько секунд Абрам вздохнул и покачал головой. — Очень сомневаюсь, что он попросится переночевать у нас. — Не сглазь, — предупредил Эндрю с недовольным видом. Абрам лишь улыбнулся и продолжил заниматься своими делами на ноутбуке. Рене ответила Эндрю только на следующий день, и то со словами: «Я сделала всё, что могла. Они предупреждены. Но ты же их знаешь». Эндрю был не очень доволен, когда прочитал это, и чуть не швырнул свой телефон в стену из-за разочарования. Его настроение не улучшил также тот факт, что кому-то удалось каким-то образом нацепить отслеживающее устройство на МакЛарен, и Джейсон провёл день с панелями и электроникой автомобиля, пока он устанавливал то, что должно было быть «новой и улучшенной» системой безопасности. Затем он наблюдал за тем, как несколько других людей делали то же самое с таунхаусом. Тогда Эндрю понял несколько вещей: ему не нравилось, когда люди портили вещи, которые он считал своими (не только людей), и что он уже достаточно вложился в... то, что он здесь делал, чтобы считать таунхаус и МакЛарен своими. Гораздо больше, чем когда-либо вложился в GS и свою квартиру в Колумбии. Даже в дом, который он делил с Ники и Аароном. Было ли это потому, что это была первая настоящая вещь, которую он выбрал для себя? Первое, что заставило его что-то почувствовать? Где он чувствовал, что его принимают таким, какой он есть, и ему не нужно было скрывать свою сущность? Какова бы ни была причина, он обнаружил, что его беспокоит то, что Джейсон и другие люди Хэтфордов ползали по таунхаусу, устанавливая оборудование, а Абрам, стараясь не мешать, сидел на кухне со своим ноутбуком с настороженным выражением лица и затемнённым взглядом. У Эндрю было ощущение, что его друг привык к тому, что в большом таунхаусе они жили вдвоём, и поэтому не очень хорошо воспринимал внезапных «захватчиков». — Джейсон сказал, что они должны закончить к вечеру, — произнёс Абрам на севернокитайском, заваривая очередной чайник, его руки были почти скрыты длинными рукавами большого серого свитера. — Как раз вовремя, — сказал Эндрю на том же языке. Они стали говорить на нём, поскольку Эндрю нуждался в практике, а также потому, что это помогало им уединиться, когда рядом были остальные. — Теперь посмотрим, как скоро ты выведешь из строя эту херовину. Абрам бросил на него укоризненный взгляд. — Может, у меня и не такая шикарная память, как у тебя, но я живу с подобными вещами дольше. Думаю, я справлюсь. — Первый, кто отключит её, ведёт другого на ужин, — поспорил Эндрю, прислонившись к стойке рядом со своим другом. — Ладно, — огрызнулся Абрам, сверкнув глазами и откинув волосы, упавшие ему на лицо. Концы волос теперь могли откидываться за плечи — так давно он не стригся или не стриг их сам. Эндрю приходилось постоянно бороться с желанием откинуть назад волнистые пряди, чтобы… он сжал пальцы в кулак и слегка ударил ими по толстому дереву кухонного шкафчика. Пока чай заваривался, Абрам взял пачку печенья, которую потом протянул Эндрю. Всё ещё злясь на себя за то, в каком направлении потекли его мысли мгновение назад, Эндрю схватил печенье — и вцепился в него вместе с большой частью руки Абрама. Он замер, почувствовав прикосновение прохладных пальцев к своим, и уставился на своего друга. Абрам смотрел на него в ответ, стоя так же неподвижно, и розовый румянец окрасил высокие скулы британца, когда его губы раскрылись, и он, казалось, слегка наклонился вперёд. Эндрю был слишком ошеломлен, чтобы моргнуть, даже вздохнуть, чтобы не сбить настрой Абрама, прежде чем он успел понять, что, чёрт возьми, происходит, а затем раздался шум из одной из других комнат, и момент был разрушен. Абрам резко вдохнул и отпрянул в сторону, и только румянец на его бледном лице дал Эндрю понять, что ему не показалось, что что-то действительно произошло. Что-то, очень похожее на взаимное влечение. Что-то большее, чем затянувшиеся, украдкой брошенные взгляды. Что-то большее, чем смущение. Что-то, что не могло быть правдой для Эндрю. Блять. Он привык желать чего-то недосягаемого, недостижимого. К тому, что ему во всём отказывают, к тому, что его оставляют одного и... и... какого хуя. Абрам не должен был хотеть его в ответ. Это было безумием. Это было невозможно, и реальность издевалась над ним. И всё же Абрам сгорбился над чайником, как будто это было единственное, что имело значение в данный момент, на его щеках всё ещё оставался розовый оттенок, когда он возился с этой грёбаной штукой, как будто он надеялся, что слабый пар объяснит эту красноту. Эндрю посмотрел на него, откусывая печенье, а затем пошёл за Бейлисом. Абрам вздрогнул, когда бутылка хлопнулась на тумбу рядом с ним, и лёгкое ругательство вырвалось наружу, прежде чем он опомнился. — О, да, — вздохнул он, увидев алкоголь, затем взял две кружки из одного из верхних шкафов — кружки, которые он наполнил алкоголем почти наполовину, а затем налил в них чай. Да, Эндрю был с этим согласен. Они молчали, пока осушали кружки, затем Абрам налил им ещё. — Итак, чем занимается Ники? Он всё ещё хочет, чтобы ты встретился с Бойдом? Ну, теперь Эндрю чувствовал себя скорее взбешённым, чем расстроенным, и бросил печенье в своего соседа, что заставило Абрама нахмуриться. — Я сказал ему, что если он так хочет увидеть этого ублюдка, пусть подождёт, когда Сапсаны приедут в Берлин. Думаю, этот болван просто хочет провести здесь ещё несколько дней. Абрам на мгновение замер с печеньем, прежде чем бросить его в раковину. — Не самая лучшая идея: приезжать сюда в ближайшее время. — Он посмотрел в сторону гостиной, где женщина устанавливала что-то на двери, ведущие в сад. — Да, поэтому я и сказал ему, чтобы он отъебался, — согласился Эндрю. Он разрешил Ники и Эрику приехать на Рождество, когда всё казалось относительно спокойным, но он ни за что не позволил бы своему кузену приблизиться к Лондону или таунхаусу, когда Ичиро практически объявил сезон охоты на Абрама. Что касается Бойда и остальных Лисов... с ними нужно было что-то сделать. Они допили чай, затем Абрам занялся другой работой, а Эндрю вернулся к чтению — всё у кухонного островка — и примерно через час Джейсон закончил с усовершенствованной системой безопасности. Он объяснил им систему, пока его помощники или кто-то ещё собирали оборудование, и Эндрю почувствовал облегчение, когда в доме снова остались только он и Абрам. На следующий день им пришлось отправиться помогать Ллойду в другом деле, причём Абрам больше переводил, а Эндрю занимался черновой работой, что вполне его устраивало. Это помогло ему выплеснуть разочарование, напряжение, и на этот раз ему не пришлось предупреждать Абрама, чтобы он держался поближе. Для них обоих становилось второй шкурой быть тенью друг друга, прикрывать друг друга. Эндрю старался не думать о том, что это могло значить — о том, что после стольких лет, стольких неудачных связей, о том, что он нашёл здесь, в Европе, в Лондоне. О том, что он нашёл, когда, наконец, перестал быть «хорошим» и носить фальшивую маску, которую навязали ему Аарон, Би и все остальные. Когда он, наконец, принял монстра внутри себя. У него были его ножи и «Глок», его чёрные костюмы и МакЛарен, а подростки, стоявшие возле спортивной машины, склонили головы, когда он приблизился, вытягивая руки из своих толстовок и пальто, как будто они знали достаточно хорошо, чтобы показать, что они не угроза — и ох какими счастливыми они были за вложенные в них фунты, которые Эндрю дал им в обмен на то, что они оставили машину нетронутой и неоштрафованной. — Один чав подошёл, но Эдди прогнал его, — сказал Эндрю один из них. Абрам кивнул Эндрю, и он сунул подростку, который был на полголовы выше Эндрю, хотя и намного худее, ещё немного денег. — Расскажи Арни об этом парне. Арни Рейнольдс присматривал за здешними окрестностями и, судя по тому, как кивнул парень, был знаком с подростками. Если эти дети были похожи на тех, кого Эндрю знал по колонии, они помогали управлять районом, наблюдая за всем и выполняя кучу различных поручений Арни. — Да, сэр. Разве это не странно, быть «сэром»? Тем не менее, это «сэр» означало, что стайка детей помогла с сохранностью его машины, так что он смирился с этим, когда сел в МакЛарен и заметил, как Абрам улыбается ему. — Лучше, чем ёбаная система безопасности, — огрызнулся он. Улыбка Абрама стала шире. — О да, не стоит связываться с «дьявольским карликом-готом», — поддразнил он. — Или с его машиной. Можете оказаться разрезанными на кусочки и плавающими в Темзе. — И кому за это сказать спасибо? — Ну, у тебя были очень продуктивные последние несколько месяцев. — Абрам пожал плечами, взъерошив волосы. — Тогда я задушу Дэвиса, — решил Эндрю, чем вызвал смех у своего друга — но не отрицание. Они едва успели вернуться в таунхаус, как телефон Эндрю пропиликал — вместо сообщения от Стюарта или Джейми о недавней работе, или даже от Дэвиса, умоляющего сохранить ему жизнь, это был неизвестный номер. Неизвестный номер из Штатов. Сузив глаза при виде этого, Эндрю нажал на него, приготовившись к тому, что ему снова придет сообщение от Дэя или что-то похуже. Вместо этого высветилось сообщение от Мэтта Бойда. Бойда-Уайлдс. Не суть. «Хочешь встретиться?» О да, Эндрю был очень недоволен Рене в данный момент. Он был недоволен и Ники, так что сказал защитнику «отъебись». Прежде чем он успел заблокировать Бойда, его телефон зазвонил. Решив, что с этим лучше покончить прямо сейчас, он ответил на звонок. — Какую часть «отъебись» ты не понял? — В чём, чёрт возьми, твоя проблема? — спросил Бойд. — Серьёзно, ты не можешь уделить часок-другой бывшему товарищу по команде? — Нет, — сказал Эндрю достаточно резко, чтобы Абрам вздрогнул с другой стороны кухонного островка. — Ой, да ладно! У тебя не было проблем со встречей с Рене и Эллисон! — возразил Бойд. — У меня не было проблем с Рене, а с Рейнольдс я смирился, потому что у меня не было выбора, — сообщил Эндрю. — Я не повторю эту ошибку. А теперь отъебись. — Увидимся или... Эндрю повесил трубку, закончив на этом разговор. На вопросительный взгляд Абрама он ответил скучающим взглядом, пока они не перешли к заказу еды. Представьте его недовольство, когда на следующий день Ники прислал ему видеозапись с Бойдом на пресс-конференции его команды, рассказывая о том, как он надеется встретиться с друзьями во время тура. Он немного умолчал о том, какие именно это друзья, упомянув о некоторых «старых» товарищах по команде... и о том, что он всё ещё поддерживает контакт с парочкой из них. Но он был уверен, что увидит их и ему будет о чём поговорить, а позже сообщит последние новости, если кому-то будет интересно. Завуалированная угроза? Абрам встал, чтобы принести бутылку виски, и оставил её на островке рядом с Эндрю, после чего покинул кухню, словно чувствуя, что находиться рядом с ним в этот момент — не лучшая идея. Эндрю сделал пару глотков прямо из бутылки, а затем уставился на номер, который он заблокировал накануне, и позвонил по нему. — Я собираюсь встретиться с тобой только для того, чтобы перерезать тебе горло, — предупредил он. — Слушай, я бы ничего не сказал! — поспешно ответил Бойд. — Рене сказала нам, что у тебя что-то происходит, так что я не стал бы этого делать, но Эллисон заключила пари, а Дэн беспокоится... Те самые грёбаные Лисьи ставки, как он мог забыть. — Ты доёбываешь меня из-за ебучей ставки, — прошипел Эндрю. — Забудь о горле, я воткну нож тебе в живот, чтобы ты дольше мучился. — Ай, да ладно! Слушай, просто короткая встреча, хорошо? Эллисон продолжает настаивать на своём, а Дэн собирается устроить мне разнос, если я не встречусь с тобой, — пожаловался Бойд. — Она не уверена, что Эллисон говорит правду, а Рене сказала только, что у тебя новая жизнь. Почему им вообще было не наплевать? — Меня это должно волновать? — Полчаса. Двадцать минут, хорошо? — Бойд успел договорить, прежде чем Эндрю снова повесил бы трубку. — Этого будет достаточно, чтобы успокоить Дэн и заставить её перестать лезть с этим ко мне. Эндрю подумал об этом несколько секунд. — Пятнадцать минут, я выбираю место, и после этого ты говоришь остальным Лисам, чтобы никто из них ко мне не лез. Рене и Дэн должно быть достаточно, чтобы остальные не совали свои носы в жизнь Эндрю — такие, как Джек, Шейна и Райан не должны его беспокоить, но Джордан, Майли и некоторые другие могут последовать примеру старших и стать занозой в заднице. — И я серьёзно: никаких сообщений, никаких звонков, никаких неубедительных попыток встретиться со мной. Бойд молчал около минуты. — Окей, приятно видеть, что некоторые вещи никогда не меняются. Ладно, скажи мне, где — завтра у меня есть немного свободного времени. — Как скажешь. — Эндрю снова повесил трубку и отправился разыскивать Абрама, чтобы они могли решить, как справиться с этой назревшей помехой. Переговорив с Абрамом, Эндрю отправил Бойду сообщение о встрече в «Plucked Gander» в Кэмдене около трёх часов дня. Он не был рад тащить Абрама с собой в этот паб, владельцем которого был наполовину ушедший на пенсию человек Хэтфордов (Билли Мёрфи, мужчина, который выглядел так, будто сам служил вышибалой, несмотря на то, что якобы был слишком стар, чтобы ходить по улицам, разбивая головы), но его задолбало слушать, что этого идиота нельзя оставлять одного. Кроме того, Эндрю решил, что сможет использовать Абрама как предлог, чтобы уйти, если (когда) Бойд начнёт действовать ему на нервы. Приехав пораньше, Эндрю взял себе виски, а Абрам удивил его, попросив пинту пива. Они выбрали столик в полупустом пабе, откуда могли наблюдать за всеми входящими внутрь, хоть раз за последнее время одетые «как обычно». Не прошло и нескольких минут, как появился Бойд, тоже одетый неброско, в тёмно-синюю куртку, джинсы и синий свитер, без чёрно-серебристого джемпера Сапсанов. Определённо не было и бело-оранжевой символики Лисов, что спасло его от стакана, который прилетел бы ему в голову. Бойд выглядел почти так же, как и в последний раз, когда Эндрю видел его, то есть по-прежнему высоким, как чёрт, по-прежнему с дурацкой ухмылкой и всклокоченными чёрными волосами, но он немного расширился, плечи стали чуть больше и всё такое. Похоже, игра в профессиональной лиге пошла ему на пользу, и на его безымянном пальце также красовалось толстое золотое кольцо. Он оглядел паб, и по какой-то причине его ухмылка стала ещё шире, когда он увидел Эндрю, его выражение лица превратилось в удивлённое, когда он заметил Абрама рядом. — Ого, хорошо, Эллисон не врала, да? — сказал он, подходя к их столику. — Ты действительно живёшь здесь, выглядишь так, будто неплохо устроился, да ещё и нашёл горячего парня! Он улыбнулся Абраму и протянул правую руку, на которую Абрам посмотрел с заметным беспокойством. — Привет! Я Мэтт, Мэтт Бойд-Уайлдс. Эндрю уловил лёгкий вздох, прежде чем Абрам принял руку, и заметил, как его друг напрягся, когда Бойд довольно энергично пожал её. — Хэтфорд. Абрам Хэтфорд. В стороне от бара Мёрфи сделал паузу, наполняя чью-то пинту, чтобы понаблюдать за представлением, вероятно, ожидая, собирается ли Абрам ударить Бойда ножом или нет. Тем временем глаза Бойда почему-то стали ещё шире, что никак не повлияло на самообладание Эндрю. Он дождался, пока Бойд отпустит его друга, и, как только Бойд повернулся к нему, поднялся со своего места и нанёс удар в область живота этого засранца, от чего Бойд задыхаясь согнулся. Никто в пабе не отреагировал, и меньше всего Абрам и Мёрфи. Пока Бойд задыхался от боли и пытался говорить, скорее всего, что-то вроде «какого хуя», Эндрю отступил назад. — Это за то, что заставил меня прийти сюда сегодня, — сообщил он своему бывшему товарищу по команде. — Сделаешь так ещё раз, и я действительно тебя зарежу. — Твою мать, — прохрипел Бойд, нащупывая стул, его цвет лица стал красным, а глаза наполнились гневом. — Приятно… видеть, что некоторые вещи никогда не меняются, Миньярд. — Да, именно поэтому тебе лучше послушаться, — настаивал Эндрю. — Передай сообщение — оставить меня в покое. Ему не нужно было, чтобы его бывшие товарищи по команде ухудшали его жизнь, особенно когда тут и так были замешаны Морияма. По крайней мере, Кевин знал его достаточно хорошо, что ему было наплевать на этих людей, кроме одного или двух из них — но они всё равно могли стать помехой, в которой он не нуждался. — Ага, понял, — проворчал Бойд, потирая живот, а затем вызвал улыбку у Абрама. — Но, вау, ты. Абрам. Дэн не поверит. Как ты терпишь этого сварливого ублюдка? Абрам нахмурился на вопрос, а может, ему не понравился разговор Бойда с ним в целом. — А, ну, у него есть свои положительные стороны, — хмыкнул он. — О боже, этот акцент. — Голос Бойда звучал странно, пока он смотрел на Абрама, по крайней мере, пока Эндрю не прочистил горло. — Это... о, вау, ты слышишь его постоянно? — спросил он Эндрю. — Нет, он просто выделывается, когда мы на людях, — огрызнулся Эндрю. — Если ты заставил меня приехать сюда, чтобы смотреть, как ты ведёшь себя как идиот, то у меня уже было четыре года этого в Пальметто. Четыре года слишком много. Это, казалось, вывело Бойда из того странного оцепенения, в котором он находился. — Верно. — Он слегка нахмурился и покачал головой, его внимание разделилось между Эндрю и Абрамом. — Ты знаешь, что многие люди беспокоились о тебе, учитывая то, что ты пропал с радаров в последние год или два, а затем внезапно бросил всё в Колумбии. Дэн провела много ночей на телефоне с Ваймаком и Эбби, и даже немного с Би. Эндрю постукивал пальцами по поцарапанному покрытию деревянного стола и мечтал о сигарете, а Абрам вдруг встал. Это заставило Эндрю нахмуриться и тоже почти встать из-за стола, пока он не понял, что его друг подошел к бару, чтобы заказать ещё выпивки у наблюдающего за ними Мёрфи. — Я взрослый, я могу делать то, что хочу, — сказал он Бойду; кроме того, это не было чем-то таким, чего он не слышал раньше от Ники и Рене. — Если ты пришёл сюда, чтобы попытаться вызвать у меня чувство вины, считай это пустой тратой времени и просто уйди. Бойд вздохнул и снова покачал головой. — Нет, я знаю эту твою сторону, я просто... я передал сообщение, хорошо? И считай, что тебе повезло, что Дэн слишком занята своими детьми и программами, чтобы самой докапываться до тебя. Я знаю, что ты никогда не считал себя частью команды, но не все так считали, и мы беспокоились о тебе. — Его выражение лица стало серьёзным. — Так что да, хотя Рене и сказала нам всем отойти в сторону и дать тебе свободу, мы с Дэн хотели убедиться, что с тобой действительно всё в порядке, и просто дать тебе понять, что люди беспокоятся. Так что больше не вытворяй подобную херню. Эндрю это послышалось или нет? Что заставило этих дураков поверить, что они имеют право голоса в его жизни, что они могут диктовать ему что-то или что он хоть на йоту беспокоится о них? — Опять же, почему ты думаешь, что всё это имеет для меня хоть какой-то смысл? Позволь объяснить доступно — я не ваша забота, я не ваш друг, я ничего для вас не значу. Потому что вы для меня уж точно ничего не значите. Примерно в это время вернулся Абрам, в одной руке у него был стакан с пинтой, а в другой, похоже, очень полный стакан виски. Он поставил пинту рядом с Бойдом, стараясь не подходить слишком близко, и передал Эндрю виски, и откинулся на сидении. Бойд всё это время наблюдал за ним с излишним интересом, отчего у Эндрю чесались пальцы, чтобы выхватить один из ножей. Вместо этого он поднял стакан и начал пить. — Спасибо, — сказал Бойд Абраму. — Сколько я тебе должен? — Забудь об этом, — сказал Абрам, слегка взмахнув рукой. — За счёт заведения, так сказать. Бойд улыбнулся на это. — Так как вы двое познакомились? Должен признать, я просто не представляю... Эндрю хлопнул стаканом по столу, от чего Бойд вздрогнул. — Ты не слушаешь, да? Пей своё пиво, а затем уёбывай. Улыбка исчезла, сменившись взглядом, который Эндрю часто видел в сторону Кевина — Кевина и какого-нибудь соперника на поле, который решил постебаться над Лисами. — О да, ты определённо не сильно изменился, даже если находишься в другой стране и носишь более дорогую одежду. — Бойд пробежался глазами по Эндрю, задержавшись на чёрном свитере и на кожаном пальто, брошенном на свободный стул. — Но я был там, я видел, как ты настаивал, чтобы Ваймак взял Робин Кросс, и я помню, как ремонтировал чёртовы окна в тот день, когда она объявила, что не вернётся в следующем сезоне. Я также знаю, что ты не потрудился «починить» никого, кроме меня, в том сезоне, так что не говори мне, что ты не заботился о нас своим собственным ебанутым способом. Кто-то действительно не слушал и собирался навредить себе и другим, если в пабе сейчас была крыса, подумал Эндрю, когда его левая рука сжалась в кулак. — Я делал то, что должен, чтобы мои пять лет в Пальметто были сносными, и ничего больше, — настаивал Эндрю. — Как только контракт истёк, и я уехал, мне стало похуй на всё, включая вас, бесполезных ублюдков. Так что сделайте мне одолжение хоть раз и оставьте меня в покое. Ты сам увидел, что я жив и здоров, теперь уёбывай, пока я не стал противным. Бойд издал низкий звук разочарования и повернулся к Абраму. — Не поможешь? У этого идиота хватило ума покачать головой, его почти полная пинта свободно держалась между ладонями. — О нет, я полагаю, он высказал своё мнение по этому вопросу совершенно ясно. Ты должен быть благодарен, что он так вежлив, учитывая то, что ты сделал, чтобы он сюда пришёл. Приятно знать, что кто-то прикрывает его во всём этом дерьме. Хотя Эндрю действительно собирался зарезать Бойда, судя по тому, как он таращился на Абрама — что это вообще такое? — О, хорошо. — Бойд поднял свою пинту и сделал из неё несколько длинных глотков. — Он настоящий? — спросил он Эндрю, поставив стакан на стол. — Что у тебя, блять, за проблемы, кроме очевидных? — Эндрю спросил тихим голосом, который заставил Абрама замереть рядом с ним. — Я имею в виду, Эллисон сказала... ну, неважно, что сказала Эллисон, — продолжал Бойд, доставая свой телефон. — Но... эмм, это прозвучит очень странно, — обратился он к Абраму, который в этот момент смотрел на болвана действительно растерянно, — но я думаю, что ты только что выиграл у неё крупную сумму... Я думаю, дело в акценте. — Он ещё немного разглядывал Абрама. — И в других вещах. Абрам в явном замешательстве уставился в ответ на защитника, его брови сошлись вместе, губы раскрылись, в то время как лёгкий румянец окрасил щёки Бойда. Похоже, осознание пришло к нему примерно в то же время, что и к Эндрю, поскольку выражение лица Абрама стало нечитаемым, и он откинулся на стуле. Его правая рука обхватила левое запястье, прямо под нарукавником. Пока Абрам отстранился, Эндрю сделал выпад вперёд, встал со стула и наклонился к Бойду. Его правый кулак полетел со всей силой. Удар снёс Бойда со стула, и как только ублюдок, пошатываясь, поднялся на одно колено, Эндрю ударил его снова. В пабе стало тихо, никто не двигался, только Мёрфи вскинул руки в знак того, чтобы остальные посетители оставались на своих местах, а Абрам последовал за Эндрю, нависнув позади него, держа руки у его плеч, но не касаясь их. — Хватит, — предупредил он, в то время как Бойд выпустил придушенное проклятие. Эндрю проигнорировал это и ударил своего бывшего товарища по команде ногой прямо в живот. — Лежи, — выплюнул он, в то время как Бойд застонал от боли и сжал кулак, собираясь нанести удар. — Встанешь, и я сломаю тебе шею. — Чёртов псих, — пробормотал Бойд, выплюнув кровь. — Подойдёшь ко мне ещё раз, и ты поймешь, насколько ты прав, — пообещал Эндрю, указывая Абраму, который вздохнул и пошёл за их пальто. На пути он передал немного денег Мёрфи, который принял их с быстрым кивком. — На этот раз ты послушаешь — держитесь подальше, все вы. Я не хочу никого из вас видеть. — А-ага, понял, — Бойд выплюнул ещё немного крови, его лицо уже опухло от ударов. Эндрю забрал у Абрама кожаное пальто по дороге к двери, и они оба молчали, когда садились в МакЛарен. Эндрю из-за своего всё ещё переменчивого настроения, Абрам из-за... ну, потому что, Эндрю только мог предполагать. Вероятно, тот был не в восторге от неуклюжих комплиментов Бойда, которые… какого хуя? Рене предстояло серьёзно объясниться, когда Эндрю удосужится заговорить с ней снова. Если он вообще когда-нибудь заговорит с ней снова, подумал он, прикуривая две сигареты — одну для себя и одну для Абрама, благодарного за это. Его не удивило, что Абрам взял бутылку джина, а он виски, как только они добрались до кухни, хотя бриташка налил всего двойную порцию, после чего снова убрал бутылку. Он подождал, пока Эндрю допьёт алкоголь, прежде чем заговорить. — Итак, всё прошло... ну, прошло. Более или менее. Учитывая, что они отправились туда с намерением устроить достаточное «шоу», чтобы убедить кого-нибудь из возможных людей Морияма, что Эндрю не хочет иметь ничего общего со своими бывшими сокомандниками... да, всё действительно «прошло». Может быть, даже лучше, чем планировал Эндрю, к несчастью Бойда, но что-то внутри него оборвалось, когда он увидел реакцию Абрама на неуклюжее признание, когда услышал это признание. Почему? Сейчас он не хотел об этом думать. — Можно и так сказать, — согласился Эндрю, наливая ещё виски, чтобы не думать об этом. После этого Абрам замолчал примерно на минуту. — Сомневаюсь, что мы теперь услышим о твоих старых друзьях. Эндрю щёлкнул языком. — К лучшему. — И они не были его «друзьями». — Да. — Абрам вздохнул, осушил свой стакан и поставил его в сторону на стойку. — Он оказался не совсем таким, как я ожидал. — В каком смысле? Из-за того, что он вёл себя как полный идиот, или из-за того, что подкатил к тебе? — спросил Эндрю с лёгкой ноткой в голосе, что вызвало у него немалое раздражение — он не собирался думать об этом, чёрт возьми. Или говорить об этом. Наступило молчание, пока Абрам рассматривал что-то на своих руках — нет, запястьях, понял Эндрю. — Да, признаться, это было немного неожиданно, — сказал он в конце концов. Какая ирония. — Что кто-то захочет тебя? Что кто-то захочет этого великолепного идиота? Эндрю просто удивился, что это был мужчина, которого он считал натуралом. Очевидно, Бойд был немного более «гибким», чем он думал. — Да, — согласился Абрам таким серьёзным тоном, что Эндрю захотелось дать ему подзатыльник. Эндрю был на пределе терпения его тупости за эту ночь. — Ты уже должен был привыкнуть к этому. Он видел это постоянно — то, как люди смотрят на Абрама, их задерживающиеся взгляды, неудачные подкаты и всё такое. Как Абрам мог не понимать этого? И всё же в ответ он получил лишь это чёртово растерянное выражение лица. — Я не... нет. — Ты ёбаный идиот, — сказал Эндрю, поднимая наполненный стакан. — Наверное, — признал Абрам, ставя свой стакан в посудомоечную машину. — Но я не понимаю, о чём ты говоришь. — Он сделал небольшую паузу, глядя на островок. — Я не... Я никогда не думал об этом. Потому что Абрама не волновало то, что люди хотели его. Эндрю не знал, из-за того, что тот действительно асексуал, или из-за того, что то, что сделали с ним эти уёбки Попеску, заставило его слишком бояться любого чувства влечения — Попеску и Джаин. — Это нормально, — сказал он, голос был немного грубым, когда он подавлял свои эмоции, своё разочарование. Абрам замер на мгновение, прежде чем отвернуться и направиться к лестнице. — По крайней мере, до недавнего времени, — тихо произнёс он. — Я думаю об этом сейчас... о тебе. Последние два слова прозвучали в спешке, когда он пригнул голову и отступил, наклонив лицо, отчего волосы упали, закрывая его, но не настолько, чтобы Эндрю не уловил розовый румянец. Сначала Эндрю подумал, что ему всё привиделось, что, возможно, он выпил больше, чем думал, или Бойд удачно ударил его по голове, чего он не заметил. Потому что, блять, ни за что на свете Абрам не мог сказать... что он... это было невозможно. Потому что такие вещи, как то, что Абрам только что сказал... такое не случалось с Эндрю. Он не получал того, чего хотел. Никогда. А он хотел Абрама. Значит, он просто ослышался. Или Абрам имел в виду что-то другое. Он не понял, о чём они говорили — он был настолько идиотом, что Эндрю мог в это поверить. Это была ошибка, должна была быть ошибка. Быстрая машина, дорогой дом и модная (и немного утомляющая) одежда... эти вещи не имели значения для Эндрю. Они не были важны. Даже если он считал их «своими», с ними не было связано никакого реального «желания». Он попросил МакЛарен из-за секундной прихоти. Он носил эту одежду, в основном, чтобы досадить Стюарту. Таунхаус... чёрт возьми, таунхаус был связан с Абрамом. С тем, чего он хотел. С тем, чего он не мог иметь. Вот только Абрам сказал… Эндрю схватил бутылку виски и ушёл в свою спальню, решив больше ни о чём не думать этой ночью. *******