Armies

******* Эндрю закончил вытираться полотенцем и, повесив мокрую ткань на сушилку, натянул трусы, затем наклонился над раковиной, чтобы ещё раз проверить, не пропустил ли он что-нибудь во время бритья в душе. Убедившись, что ничего нет, он закончил подготовку к дню: нанёс дезодорант, немного средства на волосы и почистил зубы. Его глаза ненадолго задержались на зажившей ране на левом боку: покрасневшая плоть медленно превращалась в шрам, а затем его взгляд поднялся к яркому красно-синему щиту на груди. К татуировке всё ещё нужно было привыкнуть, но он должен был признать, что она поставила в тупик одних утырков ночью в Эдинбурге, когда они мельком увидели её. Та работа действительно была быстрой: всего две ночи в шотландском городе, ходишь туда-сюда и минимум суеты. Просто «разминка» (как это назвала Джейми), чтобы помочь Эндрю встать на ноги, а Абраму — успокоиться. Хотя вслух она этого не сказала. Тем не менее, Эндрю мог заметить кое-что сейчас — как сильно семья переживала за парня, как все старались не вспоминать о Кэле. Как они пытались дать Абраму свободу и в то же время присматривать за ним. Неудивительно, что он был таким впечатляющим беспорядком. Эндрю задавался вопросом, что Би сделала бы с ним и его многочисленными проблемами, с его готовностью пожертвовать собой, но сильной неприязнью к тому, чтобы кто-то сделал то же самое ради него. Из-за этого чувства недостойности. Эндрю снова задумался о Мэри Хэтфорд, о том, как Стюарт мог говорить о ней в одну минуту как о своей дорогой младшей сестре, а в следующую — как же сильно она проебалась и испортила Абрама, как приложила руку к тому, чтобы он стал тем, кем был. Каким он был, будучи Натаниэлем? Эндрю не был уверен, и часть его сознания ругала его за то, что он так много думает об этих вещах, но, чёрт, этот человек был загадкой, огромной тайной, которая так и норовила быть разгаданной. После столь долгой апатии, после жизни в сером, унылом мире... он снова чувствовал. Просыпался каждый день, гадая, что произойдёт, ожидая следующего всплеска адреналина и прилива возбуждения. Даже если он только и делал, что тренировался и обменивался колкостями целыми днями... в этом было и развлечение, и разочарование, и медленно разгорающееся желание. Это всё равно было что-то, что можно было почувствовать. Поэтому он натянул чёрные джинсы и тёплый, мягкий чёрный свитер, а мобильный телефон спрятал в карман, прежде чем выйти из своей спальни, одной из двух огромных, занимавших третий этаж таунхауса (кто, блядь, называет все это «террасным домом»? Что вообще такое «террасный дом»? Эти люди его раздражали). Когда он спустился вниз, то обнаружил Абрама на кухне, одетого несколько небрежно: в лёгких штанах и толстовке, — он пытался приготовить завтрак. Кто-то принял близко к сердцу дядины сетования по поводу того, что у него шикарная кухня, но он никогда ею не пользуется, что привело к неоднозначным результатам. — Скажи мне, что ты больше не будешь пробовать готовить панкейки. День ушёл на то, чтобы вывести запах отсюда. Абрам бросил на Эндрю довольно раздражённый взгляд через плечо, его волосы были откинуты с лица какой-то серебряной заколкой. — Катись в ад. — Я уже был там, и это была твоя попытка приготовить омлет, — заметил Эндрю, идя за кофе и игнорируя грубый жест, который он получил в ответ. Он заметил, что один из лучших способов держать Абрама в спокойном состоянии — не опекать этого идиота. Просто кормить его постоянной порцией язвительности, и он будет в порядке. Ну, в основном в порядке. В порядке для Абрама. — Это яичница. Её, кажется, невозможно испортить, — сказал Абрам, слегка нахмурившись. — И бекон в духовке. Если ты будешь так любезен сделать немного тостов, мы сможем поесть через несколько минут. Последняя фраза была сказана с изрядной долей сарказма, учитывая, что он просил о чём-то Эндрю. Тем не менее, поскольку он был голоден и всё такое, Эндрю решил хоть раз быть полезным. — Ну не знаю, если кто и может испортить яичницу, то я ставлю все свои деньги на тебя. — Говорит человек, который не утруждает себя готовкой, — ответил Абрам с некоторым раздражением. — И правда говорит человек, который жил один и не нуждался в том, чтобы люди постоянно пополняли его холодильник и приносили еду на вынос, — ответил Эндрю. Это вызвало ещё один грубый жест в его сторону, который он воспринял как знак того, что в это утро кто-то был в своём довольно редком обличии. Он сделал тосты (и не поддался искушению пережарить их), а Абрам закончил с яйцами (на этот раз они вышли не слишком жидкие, возможно, он учился) и поставил их на островок вместе с беконом. Эндрю достал из холодильника сыр и острый соус, чтобы приправить яйца, и съел почти весь бекон, и в целом это был хороший завтрак. Даже если они и проводили большую часть времени, проверяя свои телефоны, а не разговаривая друг с другом, то это было нормально. Одна из вещей, которые ему нравились в жизни с Абрамом, заключалась в том, что у каждого из них было своё пространство и они не навязывались друг другу. Если они не хотели разговаривать, они не разговаривали. Если они хотели побыть одни, они были одни. Учитывая размеры таунхауса, им вообще не нужно было видеться друг с другом, если они этого не хотели, тем не менее, они вместе тренировались каждое утро, вместе обедали. Эндрю обязательно узнавал всё, что происходит, и они находились в поле зрения друг друга, даже если Абрам просто работал на своём ноутбуке, а Эндрю читал в его непосредственной близости. Но если дела шли плохо, то они могли уединиться в своих собственных укромных уголках. Чёрт, у каждого из них был свой собственный этаж. Абрам споласкивал посуду, чтобы поставить её в дорогую посудомоечную машину, когда Эндрю получил сообщение от Рене и вздохнул. — Что-то случилось? — спросил его друг. Эндрю раздумывал, стоит ли что-то сказать, поскольку знал, что Абрам может и не развивать тему, если Эндрю не захочет. Но он также знал, какой Рене может быть с её пассивно-агрессивным христианским дерьмом. — Одна моя сокомандница собирается приехать в город на праздники и попросила меня о встрече. — Оу. — Абрам положил последнее столовое серебро в машину. — Дизайнерша? — Нет, та, что занимается миссионерской работой в Африке. Видимо, ей дешевле и проще приехать в Лондон и провести несколько дней с Рейнольдс, чем лететь в Штаты, — объяснил он. — Уокер, — сказал Абрам, что удивило Эндрю, ведь тот запомнил фамилию Рене. — Тебе решать, хочешь ли ты её видеть, но я думаю, что это не станет проблемой. В конце концов, сейчас праздники, и вполне ожидаемо, если ты захочешь взять несколько выходных, чтобы пообщаться и тому подобное. О, подождите немного, когда Эндрю дойдёт до следующей части. — Думаю, она надеется, что я приведу с собой своего нового «соседа» — она хочет с тобой познакомиться. Это заставило Абрама растерянно моргнуть. — Эм. Оу... — Он сделал паузу, чтобы вытереть руки. — Почему? Может быть, потому что Рейнольдс вбила себе в голову, что они были бойфрендами — теория, развеяться которой Абрам никак не поспособствовал в отеле в ту ночь? Эндрю пожал плечами, пока говорил: — Одна вещь, которую ты узнаешь о Лисах: им нравится вмешиваться, а потом делать ставки на то, во что они вмешиваются. Они ничего не знают о тебе, и это их беспокоит. Они вообще мало что знают о том, что я делаю здесь, в Лондоне, и это их беспокоит. Эндрю заблокировал их от большей части своей жизни в Пальметто, и да, это действительно беспокоило их. Не то чтобы его это волновало. Рене была единственной из старшекурсников, кого он мог терпеть, а новенькая, которую он порекомендовал Ваймаку взять в команду, продержалась всего один сезон. Так хотел ли он вообще снова увидеть Рене? Одно дело — посылать ей пару сообщений каждый день, каждое из которых было смесью какой-то информации и оскорблений, потому что часть его души хотела доказать, что он всё ещё здесь, что он выжил и даже смог процветать, несмотря ни на что. Несмотря на людей, которые качали на него головой, когда он проебался на церемонии вручения дипломов и отказался от предложения профессиональной команды, уехав из Пальметто. Последние несколько сообщений, которые он получил от Би и Рене, были в духе «мы волнуемся о тебе, позвони нам, пока ты не сделал что-то радикальное». Ему было интересно, сочтут ли они то, что он сотворил в Штутгарте, «радикальным» или нет. Конечно, это был конец одной жизни в пользу другой, но, как всегда, никаких сожалений. Никаких сожалений, никакой вины. Может быть, это будет его следующей татуировкой. Встав с островка, он пошёл за кофейником и бросил взгляд на задумчивого Абрама. — Что? Думаешь о следующем блюде, которое испортишь? Абрам покачал головой. — Нет, думаю о твоих товарищах по команде. Они кажутся... интересными. Я пытаюсь понять, как ты выбрался оттуда без последствий, находясь рядом с ними несколько лет. У тебя ведь постоянно с собой ножи и всё такое. — Слишком много свидетелей, — ответил Эндрю. — А, — сказал Абрам, слегка кивнув. — А если бы я был там с тобой, кем бы я был? — спросил он, прислонившись к стойке, слегка улыбаясь, но его бледные глаза пристально смотрели на Эндрю. — Алиби. Это было чудесное понимание — знать, что больше не нужно играть по бессмысленным, бесполезным правилам. Улыбка Абрама усилилась, совсем чуть-чуть. — Полагаю, для меня это будет в новинку — обеспечивать алиби вместо того, чтобы требовать его. — Справедливость есть справедливость, — заметил Эндрю, копаясь в сахарнице. — Пора немного расширять свои горизонты. — В последнее время я часто это слышу. — Абрам звучал немного недовольным на этот счёт. — Ну, если у тебя получится устроить встречу, когда будет очередное семейное сборище, тогда я буду у тебя в долгу. Не могу обещать, что не устрою «несчастный случай», если мне снова придётся терпеть пьяного Элли с омелой. Эта жуткая улыбка вернулась, когда он вышел из кухни, вероятно, за своим ноутбуком. Эндрю должен будет спросить об этом у Брена, но только когда определённого соседа не будет рядом. Решив, что спросит об этом в следующий раз, когда они останутся наедине, он отправил Рене сообщение, что встречу можно устроить, и чтобы она связалась с ним, когда будет в городе. Затем он занялся севернокитайским, пока Абрам переводил кучу документов. Позже их вызвал в Кэмден Маркус, сотрудник правоохранительных органов, подчинявшийся Стюарту, который хотел, чтобы Абрам помог ему разобраться с детьми в этом районе, которые думали, что имеют право устраивать неприятности. По правде говоря, они просто реагировали на дерьмо, раздуваемое другими местными подростками, с которыми, по словам Маркуса, уже разобрались несколько его людей, но он хотел, чтобы неприятности были подавлены по всем фронтам до обострения ситуации. Эндрю следовал за Абрамом в здание, вместе с Надавом и Томасом, двумя людьми Маркуса, пока Абрам разговаривал с родителями детей на смеси севернокитайского и английского языков, которую (как он с удовлетворением отметил) он в основном понимал. Угрозы были понятны, хоть и были сильно запрятаны за приятной беседой и заверениями Абрама, что Маркус будет контролировать других нарушителей порядка, и было ясно, что родители будут прилагать больше усилий, чтобы обуздать своих детей. Тем не менее, когда пара ребят, подростков лет шестнадцати-семнадцати, появились, когда Абрам заканчивал с последним делом, рестораном, они не были рады, что их родителей навестили. Эндрю уловил чувство вины на лице старшего сына и откровенный гнев на лице младшего. Он вмешался, чтобы удержать младшего от необдуманных поступков, но Томас был слишком медлителен, чтобы удержать старшего от быстрого приближения к Абраму. Эндрю окликнул своего друга, но Абрам просто стоял и принимал удары по лицу, пока Надав не вмешался и не оттащил тощего ублюдка, в то время как его родители бросились вперёд, кидаясь извинениями. Поднеся руку к левому глазу, Абрам только покачал головой и пробормотал что-то так тихо, что Эндрю не смог расслышать, и отпихнул этого безмозглого придурка, отчего ребёнок споткнулся о землю. Надав предупредил сопляков, чтобы они отрастили себе мозги и вели себя прилично, а не то… Эндрю на мгновение завис рядом с Абрамом, пока тот ругался под нос, а затем схватил его за локоть. Он ждал, не отпрянет ли Абрам от прикосновения, но Абрам лишь продолжал ругаться, прикрыв глаза. Как только они подошли к МакЛарену, Эндрю толкнул его к машине и потянул Абрама за левую руку. — Хватит, дай мне посмотреть, насколько всё плохо. Парень не мог ударить его так сильно, правда же? — Стой, не... — Абрам поперхнулся, но в этот момент Эндрю уже отдёрнул руку идиота. Даже когда он сделал паузу, он увидел, что из-под серого пятна проглядывает насыщенный, ледяной синий цвет. У Абрама были голубые глаза. — Чёрт, — прошипел Абрам, снова прикрывая глаз, выражение его лица было скорее расстроенным, чем яростным. — Не... не смотри. Это прозвучало почти умоляюще, пока он нащупывал что-то в правом кармане, кошелёк. — Ты в норме? — спросил Эндрю, хотя у него было чувство, что он уже знает ответ. — Я в порядке, — сказал Абрам, а его голос дрожал так же сильно, как и правая рука, которой он пытался открыть кошелёк. — Ничего страшного. Это… блять! Эндрю вздохнул, наклоняясь, чтобы поднять кошелёк с земли. — Что ищешь? Он открыл его, пока Абрам сделал пару глубоких вдохов, словно пытаясь уберечь себя от приступа паники; порылся в стопке фунтов и заметил тонкий пластиковый футляр для линз — такой, что выглядел, будто в нём хранятся новые контактные линзы. Они были серого цвета безо всякого рецепта для зрения, имелся только диаметр глаза, что означало, что Абрам носит их исключительно для маскировки цвета своих приметных глаз. — Это? — Да. Абрам почти выхватил их, но Эндрю покачал головой, отпер машину, чтобы идиот мог сесть внутрь, и заставил его воспользоваться дезинфицирующим средством для рук, которое он держал в приборной панели (потому что, без шуток, у него была грязная работа), чтобы тот побрызгал на руки, прежде чем убрать старые линзы и вставить новые. Будет и так достаточно тяжело объяснить людям, почему у Абрама подбит глаз, не говоря уже об инфекции. Пока Абрам успокаивался, он подошёл поговорить с Надавом и Томасом, чтобы узнать, не нужно ли ещё что-нибудь сделать, и, бросив на Томаса довольно неприязненный взгляд за то, что тот проебался, вернулся к машине, чтобы они могли вернуться домой. Они поехали в объезд, чтобы купить пиццу, поскольку Эндрю не хотел доверять кулинарным способностям Абрама в этот вечер, и как только они сменили костюмы на обычную одежду и прошли на кухню, его друг уже открывал бутылку вина. Итак, день был не очень хороший, но и не совсем плохой. Или Абрам старался не терять самообладания. После того как каждый из них съел по паре кусков, а Абрам приступил ко второму бокалу вина, Эндрю заговорил: — Почему ты возишься с линзами и краской для волос? Абрам вздохнул и уронил свой недоеденный кусок пиццы. — Конечно, мы собираемся делать это сейчас, — сказал он, поднимая бокал с вином и делая пару глотков, пока Эндрю жевал свою пиццу. — Если ты ещё не понял, мой отец убил мою мать, — признался Абрам, продолжая допивать вино. Эндрю сделал паузу в еде, чтобы на мгновение обдумать это. Ну, это сделало бы воссоединение всей семьи немного неловким, да? Также это частично объясняло, почему никто из Хэтфордов не мог сказать ничего хорошего о загадочном человеке. Возникло ещё больше вопросов. Например, что случилось, когда Мэри схватила Абрама (тогда ещё Натаниэля) и подалась в бега. Видимо, она сбежала недостаточно далеко. Тем не менее, через минуту он сказал только: — Окей. — Затем он подождал, чтобы ему объяснили, какое отношение это имеет к его вопросу. Это вызвало довольно сухой смех со стороны Абрама, когда он встал, чтобы принести ещё одну бутылку вина. — Да, действительно «окей». — Абрам на мгновение посмотрел на штопор в своей руке, прежде чем вздрогнуть. — Дело в том, что я очень похож на этого человека. Представь себе, что ты каждый день смотришь в зеркало на лицо монстра, который убил твою мать, и каково моим дядям смотреть на это лицо. — Закончив откупоривать вино, Абрам отсалютовал Эндрю штопором, после чего с громким «грохотом» уронил его на стойку. Эндрю понял, что отец Абрама был человеком с тёмно-рыжими волосами и голубыми глазами. Мало-помалу он узнавал всё больше об этом человеке... и очень мало приятного. — Голубые глаза мне нравятся больше, — признался он, беря очередной кусок пиццы. — Ты… больной, — пробормотал Абрам, осушив около половины бокала, который держал в руке. — Твоё мнение принято к сведению, — сказал он язвительным тоном, ставя бокал на стол. — От того, что ты всё прячешь, оно не исчезнет, — решил заметить Эндрю. — Просто тратишь много энергии, да ещё и бессмысленно. — И сколько лет терапии тебе понадобилось, чтобы понять эту жемчужину мудрости? — огрызнулся Абрам. — Три года в колонии, пару месяцев после того, как меня обвинили в нападении и избиении, и пять лет в Пальметто, — ответил Эндрю, потянувшись к бутылке вина, чтобы наполнить свой бокал, что заставило Абрама бросить на него странный взгляд. — Что, разве это был не твой вопрос? — Нет, не он, — сказал Абрам с усталым вздохом, потирая лоб, из-за чего его волосы рассыпались по лицу. — Просто... мы действительно настолько испорченные, да? — Некоторые из нас больше, чем другие, — возразил Эндрю, что заставило Абрама только покачать головой. — Почему ты позволил этому ребёнку ударить тебя сегодня? Абрам на несколько секунд уставился в свой бокал, похоже, на время покончив с едой. — Потому что он защищал своих родителей, свой дом, даже если и по его вине мы там оказались. Потому что я не был уверен, что если я сдвинусь с места, то не достану нож. — Он медленно выдохнул. — Потому что очень долго я делал именно это. Это то, что мне нужно было делать. Я больше не могу представить себе мир, в котором можно просто ударить кого-то и идти дальше. Эндрю на мгновение задумался. — Ты когда-нибудь жил в таком мире? — Не совсем, — сказал ему Абрам с горькой улыбкой. — Единственная разница — жить в мире, где я принимаю удары, потому что у меня нет выбора; или в мире, где я могу начать защищать себя. — Он снова уставился в свой бокал. — Никогда не жил в том, где не было необходимости в этом. А ты? У него были те долгие, ужасные годы в приёмных семьях, а затем переезд к Тильде и Аарону. — В основном то же самое, — признался Эндрю, отказываясь от деталей. — Как я уже сказал: испорченные, — заметил Абрам, подперев подбородок левой рукой, а правой лениво покручивая бокал с вином. — А ты, похоже, не так уж плохо справляешься для испорченного человека. — Эндрю откусил ещё кусочек пиццы, пока идиот размышлял над этим. — Большой шикарный дом, красивая одежда, сумасшедшая семья… ладно, не считая этого. Это вызвало у Абрама улыбку, которая заставила Эндрю подумать, что у него начинается изжога или что-то в этом роде по какой-то странной причине. — Сумасшедшая семья и бесячий сосед. — Нет, это сойдёт за плюс, — возразил Эндрю. — Это ты пытаешься доконать меня утренними марафонами в отвратную погоду и ежедневными приступами пищевого отравления, когда мне приходится тушить твои пожары, буквально. — Я ничего не сжигал за последние... три дня, — хмыкнул Абрам. — И это твой аргумент для победы? Жалкий, — усмехнулся Эндрю, доедая пиццу. — Я думаю, кого-то нужно снова подстрелить, — сказал Абрам слишком сладким тоном. — Когда ты в следующий раз пойдёшь на полигон? Может, я смогу чем-нибудь подкупить Брена. С набитым ртом Эндрю погрозил ублюдку пальцем и только успел сглотнуть, как зазвонил телефон. Увидев, что это Ники, он оставил грязную тарелку и салфетки на островке, но наполнил свой бокал, пока отвечал на звонок. — Что ты хочешь? — Так у тебя там всё хорошо, да? Это было почти вежливо с твоей стороны, — сказал Ники, его тон был слишком бодрым, чтобы понравиться Эндрю. — Я могу повесить трубку, — пригрозил Эндрю, ставя бокал на камин. — Нет, не делай этого! — Теперь в голосе Ники звучала паника, что было гораздо лучше. — Ещё раз, чего ты хочешь? — спросил Эндрю, войдя в гостиную; от звука Абрама, бормочущего о ленивых ублюдках, его губы слегка дёрнулись. — Если опять спросишь о том, когда мы снова приедем, повторюсь, я не знаю. — Нет, дело не в этом, хотя да, я надеюсь, что вы с Абрамом скоро заедете. — Эндрю не понравилось, как посветлел голос Ники, когда он упомянул соседа Эндрю. — Я просто хотел, чтобы ты знал, что мы с Эриком приедем к вам в гости! Эндрю молчал, держа телефон зажатым между плечом и ухом, чтобы достать сигареты из кармана, пока он размышлял о том, где в городе лучше избавляться от трупов. — Эм... алло? — Я тебя услышал. Теперь скажи мне, какого хуя вы сюда собрались, — поинтересовался Эндрю, просовывая сигарету между губ и зажигая её, когда выходил через двойные двери. — А... ну, Рене написала мне, что она будет в Лондоне, а я уже много лет её не видел, — поспешно сказал Ники. Помимо старшекурсников он был для неё одним из самых близких людей, хотя у него и были какие-то странные отношения с Рейнольдс после того, как её гомофобный засранец-парень закончил универ. Которые можно было описать почти как платонические любовь/ненависть. — Здорово, я слышал, что в Африке очень красиво в это время года. Навести её на Новый год, — сказал Эндрю, выпустив струйку дыма; на улице было холодно, поэтому он прижался к двери, чтобы согреться. — Эндрю! — заумолял Ники. — Я хочу, чтобы мы все были вместе! Это будет как мини-воссоединение, и... ну, у тебя же теперь есть этот огромный дом, верно? Разве мы не можем встретиться там или что-то вроде того? — Это дом Абрама, не мой. — Ну, он хороший парень, даже если он с тобой. Не могу представить, чтобы он нам отказал, — сказал Ники с придыханием. Эндрю стиснул зубы. — Мы соседи, а не… между нами ничего нет. — А-га. Как скажешь. — Ники уже вовсю смеялся, что никак не способствовало самообладанию Эндрю. — Я собираюсь... — А-а! Итак, мы с Эриком приедем 21-го, всего на несколько дней, окей? Мы забронируем комнату, но если Абрам будет в щедром настроении, мы не откажем ему, хорошо? Затем Ники начал болтать о том, как идут дела на работе, о том, что Эрика ждёт повышение, а у нового парня, который поселился в квартире через пару дверей от них, мускулов хоть отбавляй, Ники не врал, спрашивая следил ли Эндрю за тем, как хорошо шли дела у команды Мэтта в этом сезоне. У портлендских Сапсанов были хорошие шансы на выход в плей-офф, они могли даже сразиться с нью-йоркскими… — Пока, — сказал Эндрю, прежде чем прервать разговор с кузеном. Он не хотел больше ничего слышать об экси, и особенно не хотел слышать о команде Рико и Кевина. Закончив мёрзнуть на холоде, он ещё раз затянулся сигаретой и выбросил её в сад, затем вернулся в дом, заглядывая на кухню за бокалом вина, и обнаружил, что Абрам заваривает чайник. Это заставило его задуматься, что он не считал этот день таким уж плохим, а потом заметил, что кружек было две. — Я не британец, — сказал он ровным тоном. Его друг пожал плечами. — Он подходит после общения с семьей. Добавь в него немного своего драгоценного виски, если хочешь. — В чай. — Почему-то это никогда не приходило в голову Эндрю. — «Бейлис» хорошо с этим справляется, — предложил Абрам. Когда Эндрю продолжал смотреть на него, он снова пожал плечами. — У тебя своя терапия, у меня своя. — Которая является смесью бега, подавления эмоций, алкогольного чая и поножовщины. Эндрю выдумал этого человека или что? Хотя бег был раздражающим. — Пока что это работает, — хмыкнул Абрам, а затем, похоже, понял, что Эндрю не издевается над ним. — Значит, «Бейлис», да? — предложил он с застенчивой улыбкой. — Я не знал, что у нас он есть. Однако ведь Эндрю беспокоился только о своём «драгоценном виски», который всегда был в изобилии. Абрам проверил чайник, затем разлил по кружкам и отправился в кладовую, а через минуту вернулся с бутылкой, из которой налил в обе кружки по хорошей порции. После этого они оба расположились в гостиной, где Эндрю развёл огонь, прежде чем опуститься в неприлично удобное кресло, которое он считал своим, а Абрам сложил свои длинные ноги под себя на диванчике. — Ники? — спросил Абрам таким вежливым тоном, который ясно давал понять, что он не настаивал на ответе. — Да, Ники. — Эндрю подул на чай, сделал осторожный глоток, и был вынужден признать, что да, это было неплохо. По крайней мере, неплохо для чая. — Рене сказала ему, что приедет, и теперь он тащит с собой Эрика сюда, чтобы устроить мини-встречу Лисов. — На хитрый взгляд Абрама, он покачал головой. — Я знаю, покончить с ними двумя одновременно. — Меньше вопросов, если они оба исчезнут, — согласился Абрам, на его губах появился намёк на улыбку. — Тогда тебе понравится эта часть — они хотят остановиться здесь. — Он почувствовал себя немного самодовольным, когда Абрам удивился этому. — Ники в кои-то веки не давил, но он точно будет раздражать и дуться, если не добьётся своего. Абрам, казалось, задумался над этим на минуту. — Хах. Думаю... люди просто не... они не навещают меня. Не таким образом. — Он слегка взмахнул левой рукой, рукав его толстовки сдвинулся назад настолько, что обнажил нарукавники. — Я не сказал ему, что он может остаться, — ответил Эндрю. — Не думаю, что для него и Эрика будет безопасно, если их увидят с нами. Не с людьми, нацеленными на Абрама. Это вызвало странный взгляд, который заставил его опустить кружку на колени. — Что? Абрам покачал головой и выпил ещё немного чая, прежде чем ответить. — Дядя Стюарт ничего не сказал, да? Не совсем то, что Эндрю хотел услышать. — О чём? — Когда Абрам сделал ещё один глоток чая, Эндрю сузил глаза, глядя на идиота. — О чём? — О твоём кузене, — вздохнул Абрам. — И о людях, приставленных к нему. — Когда Эндрю уставился на него за это, Абрам принялся играть с прядью своих тёмных волнистых волос. — Он приказал Мише поселить кого-то рядом с квартирой твоего кузена после нашего последнего визита в Штутгарт. Чтобы не рисковать тем, что Ники и Эрик будут использованы против нас с тобой. И сказал следить за их безопасностью тоже. Это стандартная практика для ближайших родственников, чтобы... друзья... присматривали таким образом. Он выглядел немного виноватым. — Прости. Эндрю вспомнил, как Ники рассказывал ему о соседе-качке. — Значит, мой кузен сейчас пускает слюни по охраннику, который мешает людям Морияма использовать его против нас? Мда, хуёвая роль у того парня. Виноватое выражение лица Абрама разгладилось, когда он понял, что Эндрю не расстроился из-за этого. — А, Миша говорит, что слежка за твоим кузеном... ну, он считает, что это хорошая тренировка для наших людей. Требуется много усилий, терпеть Ники. — Абрам слегка поморщился. — Ты же знаешь, какой он. Чуть лучше, чем Абрам, поэтому Эндрю был немного удивлён, что Стюарт и Миша поощряют такой эквивалент психической пытки. — Я думал, что Хэтфорды должны быть лучше Морияма, — пробормотал он, поднимая свою кружку, чтобы выпить ещё немного разбавленного чая. Когда Абрам бросил на него взгляд, он покачал головой. — Кажется немного жестоким подвергать этих людей испытанию Ники. Это заставило Абрама рассмеяться, на редкость искренне. — Ну, полагаю, лучше мы узнаем, что они сломаются из-за твоего кузена, чем, ну, ты знаешь. — Его улыбка слегка дрогнула. — Правда. Тогда ты готов пострадать и сам? — Эндрю был должен Ники за то, что тот позволил ему остаться в квартире, и предпочёл бы, чтобы долг был погашен как можно скорее. И снова Абрам, казалось, задумался. — Уже и так понятно, что он связан с нами. Вероятно, для него будет безопаснее остаться здесь, чем где-то ещё. Да и не нужно будет приставлять новых людей. — Он слегка пожал плечами. — Поселим его и Эрика на верхнем этаже. Если они будут слишком мешать, всегда есть сад. Эндрю надеялся, что он шутит, потому что копать полузамёрзшую землю было бы неприятно. — Я дам ему день или два помучиться, потом уже скажу. Пусть Брен пока запасается спиртным. Он им понадобится. После этого Эндрю посмотрел телевизор, а Абрам немного поработал — часовые пояса были пиздецки неудобны — и оба допили чай перед сном. Следующий день начался с обычной утренней тренировки, а новая попытка завтрака от Абрама (что-то вроде яичницы с сосисками, что было не так уж плохо) была прервана звонком Джейми и просьбой зайти в «офис». Это оказался переоборудованный склад в Харрингей, на севере Лондона. Пока Абрам просматривал документы со своей кузиной, Лиз отвела Эндрю на стрельбище, где он смог попрактиковаться с 26-м Глоком, который ему вручили после инцидента в гараже. Это был маленький, но точный 9-миллиметровый пистолет, который было легко спрятать, и пока что он показал себя неплохим стрелком. Брен был хорошим учителем, но Эндрю предпочитал Лиз, которая была менее склонна к шуткам и при необходимости могла помочь ему поправить стойку или приём, но делала это лёгким прикосновением и находилась в контакте с ним только до тех пор, пока это было необходимо. Учитывая то, что он знал о её отношениях с Лилией, такое уважение к границам имело смысл. Женщина также хорошо знала этот тип оружия, учитывая её невероятную меткость при стрельбе из любого пистолета, который Эндрю видел, как она использовала на частном полигоне. Ему снова вспомнилась Рене с её яркой улыбкой и спокойным характером, скрывавшим внутреннюю тьму. Но Лиз, по крайней мере, не проповедовала христианскую чушь. Хоть и было ясно, что она поддерживает Джейми на сто процентов, Эндрю не ощущал от неё никакой слепой преданности. Каковы бы ни были причины её следования за Джейми и Хэтфордами в целом, она казалась искренней в своих действиях, что отличалось от его опыта общения с Морияма. — Неплохо для того, кто едва может видеть через заграждение, — поддразнила Лиз, когда Эндрю попал тремя последними выстрелами во внутреннее кольцо мишени. Она была почти на тридцать сантиметров выше него и выглядела так, словно провела немало времени, тренируясь, с такими-то подтянутыми плечами и руками. — Хочешь, прострелю тебе коленные чашечки, чтобы всё было более честно? — спросил Эндрю, вынимая пустую обойму из пистолета, закончив тренировку на сегодня. Лиз рассмеялась на это и покачала головой, закрывая вентиляционные отверстия, которые проветривали территорию. — Просто продолжай целиться им в голову — это даст тебе хороший шанс попасть в грудь. — Мне начать с тебя? — спросил Эндрю, от чего ухмылка Лиз померкла. Через секунду она прочистила горло и начала подбирать ему защитное снаряжение. — Знаешь, это хорошо, что ты занимаешься этим: тренируешься и носишь оружие. Абрам — неплохой стрелок, но он редко носит с собой пистолет. Эндрю задумался над этим, перезаряжая свой Глок. — Есть причины? Она покачала головой. — Просто кажется, что с ножами у него лучше получается. Если вспомнить, какой он быстрый, это не такая уж большая проблема. Но он не возьмёт оружие, если не будет уверен, что идёт в бой. Вот она, самоубийственная жилка этого идиота, подумал Эндрю, убирая в кобуру свой пистолет. — Полезная информация. Закончив на сегодня, они вернулись наверх, чтобы посмотреть, закончили ли их «подопечные» распутывать то дело с денежными переводами, которое нашла Джейми. Похоже, они были близки к решению проблемы, поэтому Лиз вызвалась сбегать за кофеином и сахаром, чтобы подзарядить всех. Пока её не было, Эндрю немного осмотрел квартиру, проверил шкафы (в одном было много бронежилетов, в другом — патронов, и он не хотел знать, почему в третьем было то, что выглядело как куча надувных пляжных мячей), различные ящики и так далее. Он начал копаться в том, что выглядело как коробка с дымовыми шашками, когда зазвонил телефон. Это был не местный, то есть не британский номер, но и не немецкий. На самом деле, он выглядел как американский. Эндрю подумал, не связалась ли Рене с другими Лисами или что-то вроде того. Одна его часть хотела проигнорировать звонок, но он решил, что всегда сможет бросить трубку, когда узнает, кто это. Он ответил. — Что? — Эндрю? Эндрю встал из-за стола, на который опирался, так как гнев пронёсся по его телу, когда он узнал голос. — Какого хера тебе нужно, Дэй? — Это... я... я не был уверен, что это правда. — Дэй, у тебя есть тридцать секунд, чтобы сказать мне, какого хуя тебе надо, — прошипел Эндрю, его левая рука сжалась в кулак. — Я сказал тебе отъебаться сколько лет назад? — Пожалуйста, просто... — Не произноси это слово! — Мне жаль! — Кевин звучал почти в бешенстве, звучал как трус, которым он всегда был. — Послушай, дай мне минуту, хорошо?! Просто послушай меня хоть раз. — Кто дал тебе мой номер? — потребовал Эндрю, хотя он был уверен, что уже знает. — Тот уёбок? Рико дал его тебе? — Ты должен кое-что знать, — продолжал Кевин, как будто Эндрю не говорил, как всегда отказываясь его слушать. — Если это правда, если ты в Лондоне... тебе нужно уехать. Там небезопасно. Эндрю чуть не рассмеялся над этим. — Кто это сказал? Рико? Что он собирается сделать, прилететь сюда и сломать мне руку? О, как даже не самые могущественные пали. Сколько времени тебе потребовалось, чтобы вернуться к привычке унижаться у его ног, а? — Чёрт, он сказал мне, что ты работаешь на Хэтфордов, — огрызнулся Кевин, страх уступил место гневу, когда стало ясно, что Эндрю не собирается слушать великого Кевина Дэя. — Ты знаешь, кто они такие? Ты хоть понимаешь, что ты натворил? — Думаю, я знаю больше, чем ты, — сказал Эндрю, его тон стал холодным. Он устал от этого дерьма, от того же самого старого дерьма, когда дело касалось Кевина. Действительно, некоторые вещи никогда не меняются. — Так что оставь меня в покое и больше никогда не звони. — Тебе нужно уехать, — настаивал Кевин, гнев немного утих и сменился раздражающим тоном превосходства, когда Кевин знал, что лучше для всех. — Уходи от Натаниэля, пока не стало слишком поздно, Эндрю. Ты не знаешь, что там происходит, о нём, его отце и Морияма. Он сделал паузу на мгновение, выпустив резкий вздох. — Это не та битва, которую ты можешь выиграть, не против Мясника и главного дома! Мясник. Почему это слово показалось Эндрю знакомым? Он нахмурился, глядя через весь склад на Джейми и Абрама, сгрудившихся в кабинете, а затем покачал головой. — Как всегда, ты нихуя не знаешь, Кевин. Ты по-прежнему верная мелкая сошка Рико, повторяющая всё, что он тебе говорит. Тогда передай ему и кое-что от меня — что такой жалкий кусок дерьма, как он, никогда не испугает меня и не выиграет. Скажи ему это и больше никогда не звони. Затем он повесил трубку и заблокировал номер. Почти четыре года назад Кевин Дэй решил присоединиться к той же команде, что и Рико, несмотря на всё, что Эндрю сделал, чтобы привить трусу хоть какое-то чувство самоуважения, удержать его вдали от Эвермора и сделать его цельной, независимой личностью. Все потому, что Эндрю не хотел посвятить остаток своей жизни игре, которая не вдохновляла его, не заставляла хотеть вставать с постели каждое утро, терпеть тренировки и всё остальное, с ними связаное. Потому что он не согласился нянчиться с Кевином до конца жизни этого труса. И теперь Кевин звонил ему, потому что беспокоился? Эндрю не верил в это. Беспокойство за Кевина самого — да. Что Рико подговорил его на это, что Рико разочаруется, если он не сделает этого. Так что в конце концов, Кевин Дей беспокоился только о себе. Поэтому Эндрю подождал, пока вернётся Лиз, взял мокко капучино с двойным шоколадом, который она принесла для него, затем сказал, что выйдет на улицу на несколько минут, и сделал пару глотков, устраиваясь поудобнее на ступеньках, прежде чем позвонить Стюарту. Когда тот не ответил, Эндрю оставил ему сообщение. «расскажи мне о Мяснике». Он допил свой напиток и уже наполовину затянулся сигаретой, когда Стюарт перезвонил ему. — Где ты услышал это имя? — спросил Стюарт, его голос был слишком тихим. — Забавно, но оно мне знакомо. Я знаю, что слышал его до того, как Кевин Дэй позвонил мне в панике и сказал, что мне нужно сбежать из Лондона и от Натаниэля, пока за мной не пришли Мясник и Морияма, — заметил Эндрю. Стюарт выпустил довольно впечатляющую череду проклятий. — Ты рассказал Абраму об этом звонке? На это Эндрю издал насмешливый звук. — Хорошо, пусть так и будет, — пробормотал Стюарт. — Не нужно, чтобы он снова сорвался, не после Кэла. — Не после того, как те русские назвали его Натаниэлем, — любезно заметил Эндрю. Наступило молчание, а затем в трубке раздался тяжёлый вздох. — Не могли тебе выстрелить в голову, да, чёртов карлик? — И лишить тебя моего радостного присутствия? Извини. Я понял, что Абрам раньше был Натаниэлем, он мне это почти подтвердил. Но причём тут Мясник? — Эндрю потребовал ответа. Он должен был слышать это где-то вскользь, где-то на заднем плане, поэтому не мог сейчас вспомнить. Стюарт издал ещё один протяжный вздох. — Мясник — это его дерьмовый отец, вот кто он такой. — При этих словах Эндрю чуть не выронил телефон. — Кровавый Балтиморский Мясник, Натан Веснински. — Блять, — выдохнул Эндрю — теперь он вспомнил, что слышал это имя ещё в Пальметто. Кто-то на паре говорил о том, чтобы написать работу о предполагаемом гангстере/наёмном убийце из Балтимора, но другой одногруппник утверждал, что нет достаточных доказательств, чтобы подтвердить теорию первого парня. Эндрю не обратил особого внимания на этот разговор, так как сосредоточился на сдаче своей курсовой работы и на игнорировании всех остальных. — Ты издеваешься. — Неужели? — Стюарт рассмеялся, звук был резким и отрывистым. — Этот ебучий урод — правая рука Ичиро Морияма. Раньше был у Кенго, пока тот ублюдок не сдох. Так что, блять, Кевин Дэй сказал тебе? Эндрю затянулся очередной сигаретой, размышляя о родстве Абрама с печально известным серийным убийцей. — Он сказал мне, что здесь небезопасно, что мне нужно уехать, убраться подальше от Натаниэля. Что я не знал, кто вы и что я сделал, согласившись работать на вас. Он упомянул отца Абрама и Морияма, что я не смогу победить их. Так что я передал для Рико, чтобы тот отъебался, и повесил трубку. — Подведя итог разговору, он зажёг сигарету и глубоко вдохнул. Стюарт на мгновение что-то пробормотал себе под нос. — А я-то думал, из вас двоих у Абрама бóльшие проблемы с затыканием рта. Может, в следующий раз дашь дураку немного поболтать, а? Эндрю уставился в пустоту, выпустив ещё дым. — С этим трусом всегда одно и то же — не иди против Морияма, они победят. Не сражайся с Морияма, они победят. Что же нам делать? Это великие Морияма, бла-бла-бла. Я повесил трубку, пока меня не стошнило. — Хорошо было бы узнать, чем они собираются угрожать, или хотят ли они идти на подкуп, — сказал Стюарт, что не слишком помогло Эндрю. — Ты думаешь, они могут меня купить? — выплюнул он. — Нет, но у нас нет никого, кто присматривал бы за твоим братом, — заметил Стюарт. — Абрам сказал, что ты уже в курсе о людях, следящих за Клозе и его мужем, но в США мы мало что можем сделать. Часть гнева Эндрю выплеснулась наружу, когда он подумал об Аароне; он швырнул сигарету на бетонные ступени и уставился на своё левое предплечье, на шрамы, скрытые свитером и защитной повязкой. Он так долго жертвовал многим ради своего близнеца: отказался от дома, вырезал части себя и — и чтобы в последние несколько месяцев всё это было брошено ему в лицо. За день до выпускного вечера ему сказали «иди на хуй», недвусмысленно заявив, что их сделка завершена и больше ничего их не связывает, что с этого дня он нежелателен в жизни Аарона. — Всё в порядке, — выдохнул он. — Дэй в курсе, что между мной и Аароном больше ничего нет. Бесполезно пытаться использовать моего брата против меня. В трубке снова стало тихо. — Эндрю, — сказал Стюарт, впервые назвав его по имени. — Мы можем попытаться... — Аарон знает, что он сам по себе, — повторил Эндрю. — Я не собираюсь предавать Абрама ради него. Он не собирался нарушать обещание ради того, кто переступил через своё слово, данное ему. — Хорошо, — сказал Стюарт. — Я всё ещё говорю, что мы можем попробовать кое-что сделать. Мы усилим защиту вокруг Клозе, перестрахуемся. — Ники это понравится, — сказал Эндрю, закрывая глаза. — Если это значит больше мужчин. — Никаких запросов, — хмыкнул Стюарт. — А теперь тащи свою задницу обратно на работу, ёбаный карлик-гот. — Я просто позволяю звуку твоего голоса унести меня в подходящее депрессивное состояние, — сказал Эндрю мужчине. — Пока ещё не достаточно уныло. — Позволь мне помочь — съебись, грёбаный ты пиздюк. Надо было самому прострелить тебе мозги ещё в Штутгарте. Эндрю слегка хмыкнул. — Хм, не совсем, но мысль о том, чтобы слушать тебя ещё дольше, переворачивает мой желудок настолько, что я чувствую себя жалко, так что сойдёт. Он положил трубку во время довольно громкой реплики Стюарта и встал, чтобы вернуться в дом, прихватив с собой пустую чашку. Он направился в офис, чтобы посмотреть, чем занимается Абрам. Его друг поднял глаза от монитора компьютера и улыбнулся. — Вот ты где. Мы почти закончили, осталось совсем немного. — Да, ещё немного, а потом Тиммонс потрудится объяснить мне, как он так облажался с этими переводами, — пробормотала Джейми с довольно убийственным выражением лица в этот момент. Абрам покачал головой, отступив на шаг от стола, и указал на коробку со сладостями. — Лиз принесла бисквиты, хочешь? Чувствуя голод, поскольку он не ел с утра, Эндрю открыл коробку и вздохнул. — Просто скажи «печенье», чёрт возьми. — Он взглянул на Абрама, взяв в руки одну штуку с начинкой из джема. — Только не это, — вздохнул Абрам, покачав головой, и снова вернулся к Джейми. — Это бисквиты. Имперские бисквиты. — Это печенье, — настаивал Эндрю между укусами. — Он знает, что выёбывается в стране, где был изобретен этот чёртов язык? — Джейми спросила Абрама, как будто Эндрю тут не было. — Ты говоришь о человеке, который десять минут орал на меня из-за просьбы положить что-то в задник машины, — пробормотал Абрам. — Проверь сделку 12-го числа. — Потому что он так не называется, — настаивал Эндрю, беря очередное печенье. — Умеешь же ты их выбирать, братишка, — сказала Джейми, покачав головой. — Что выбирать? — Абрам уставился на неё в замешательстве. Эндрю доел печенье, пока озадаченный Абрам помогал Джейми решить судьбу Тиммонса (кем бы он ни был, парень оказался явно очень невезучим, однако не тем, с кем Эндрю пришлось иметь дело в этот день). Затем он вытер руки и достал телефон, чтобы написать Рене сообщение: «снова дерьмо с Морияма, уверена, что хочешь встретиться?» Как только он оказался в машине с Абрамом и направился обратно домой, он подождал, чтобы поднять эту тему — хотя и несколько отредактированную. — Я знаю, что за Ники и Эриком присматривают, но будет ли Рене в порядке, если вокруг будут крутиться эти русские ушлёпки? Что касается Эндрю, он бы поставил на Рене, даже если она играла в добрую христианскую девочку и всё такое, но тут были русские мафиози, а потом ещё и Морияма. Абрам поправил прядь волос, размышляя над этим вопросом. — Наверное, лучше, чтобы она не приходила к нам, но ничего страшного, если вы встретитесь на людях. Она же остановится у Рейнольдс, верно? Когда Эндрю кивнул, Абрам отпустил свои волосы, и Эндрю на мгновение отвлёкся на то, как они закручиваются вокруг высокой скулы мужчины. Сосредоточься, сказал он себе, и сосредоточься на чём-то другом, а не на своих гормонах. — Семья Рейнольдс должна иметь приличную охрану, учитывая их состояние и бизнес, а также то, как мало у них проблем, так что я очень сомневаюсь, что что-то случится, пока твоя подруга будет в гостях. Также не очень хорошая идея — связываться с людьми, которые работают на такие известные организации, как Уокер — люди расстраиваются, когда кто-то вроде неё пропадает или умирает, ведь они такие «хорошие» люди. Его губы слегка искривились, когда он говорил, его правая рука на мгновение обхватила его левое запястье. — Да, не дай бог, чтобы с хорошенькой молодой женщиной из страны первого мира, занимающейся благотворительностью, случилось что-то плохое, — согласился Эндрю, в его голосе звучал сарказм. — Остановите прессу. — Именно. В конце концов, у них есть цели повыгоднее. Абрам слегка пожал плечами, как бы стараясь быть бесстрастным, но Эндрю мог сказать, что эта тема его беспокоит. Его другу не нравилось думать о том, что другие люди становятся мишенями из-за него. — Ну, мы можем надеяться, что они пойдут за Стюартом, — сказал Эндрю, пытаясь разрядить обстановку. — Или Элли. Может быть, тебе стоит начать притворяться, что этот урод тебе нравится чуть больше, а? Рассказать, что он твой дорогой, любимый кузен, и надеяться, что они его схватят или что-то вроде того? Абрам повернулся на пассажирском сиденье МакЛарена и несколько секунд смотрел на Эндрю с недоверчивым выражением лица, а затем он потёр его. — Я не... это гениально. Чертовски гениально. За исключением той части, где мне придётся притворяться, что мне нравится этот ублюдок, что было бы сущим адом. Но есть над чем подумать. — От меня есть толк, — с некоторым удовлетворением отметил Эндрю. — Иногда, — согласился Абрам. — Больше, чем от тебя, особенно в последнее время. Ты только и делаешь, что стоишь и болтаешь. — Эндрю слегка усмехнулся, объезжая какого-то идиота, который ехал с превышением скорости. — Так полезно. — О, конечно, что ещё делать переводчику, жонглировать лимонами? — Абрам отвернулся от него. — Я беру назад своё замечание о гениальности. — Слишком поздно, — сказал ему Эндрю. — Итак, индийская кухня на ужин? Абрам вздохнул. — Карри, и да. — Индийская, значит еда из Индии, и не пытайся выиграть этот спор, я тебя раздавлю. Кому-то нужно было узнать свои границы и понять, кто выше. — Просто... заткнись и веди машину, — проворчал Абрам, опускаясь на сиденье, сложив руки на груди и надувшись. На данный момент Эндрю позволил ему сказать последнее слово, поскольку это означало, что Абрам отвлёкся от глупых мыслей. Он не думал ни о Кэле, ни о Морияма, ни о своём отце. Натан Веснински. Эндрю всё ещё пытался принять это недавнее откровение, что отец Абрама был каким-то головорезом. Возможно, у британца были очень веские причины, по которым у него было так много проблем (хотя был ли он на самом деле британцем? Стюарт и Абрам говорили, что Мэри забрала Абрама и сбежала. Бежали ли они из Штатов?). Наличие отца, который был известным наёмным убийцей и, предположительно, управлял значительной частью преступного синдиката Восточного побережья, может объяснить, почему он мог быть таким бессердечным в отношении некоторых вещей, и почему некоторые люди думали, что он может быть лучшим кандидатом на пост главы вместо Джейми. Как, блять, Мэри Хэтфорд связалась с таким чудовищем? Эндрю хотел получить ответы на ещё большее количество вопросов, но пока он довольствовался тем, что взял еду на вынос и уговорил конкретного идиота посмотреть с ним ещё один фильм с субтитрами. ******* Абрам должен был признать, что сначала его влекло к Ники Клозе из-за связи этого человека с Кевином Дэем, а затем из-за освежающей нормальности, которую этот человек привнёс в его жизнь — освежающей, странной и немного сдерживающей. Потом появился Эндрю, и Абрам никак не мог избавиться от этого общительного человека, и... и он не думал, что это плохо. Может быть. Иногда у него возникали спорные мысли по этому поводу. Как сейчас, когда Ники и его муж, Эрик, стояли на главном этаже нового дома (Абрам должен был перестать думать о нём так, прошло ведь уже пару недель) и... ну, глазели вокруг. — Это все твоё? — Очевидно, моя семья помогла с ним, — объяснил Абрам, пожимая плечами. — Это немного чересчур, правда, но они настояли. — Они могут меня усыновить? — спросил Ники. — Честно. У меня есть все прививки, и я мою посуду. — Большую часть времени, — пробормотал Эрик. — Тише, — сказал ему Ники, — я делаю это за нас обоих. — Затем он улыбнулся Абраму. — Ну? — Я приму это к сведению, но думаю, что на данный момент все роли заняты, — сказал Абрам. — Извини. — Он будет лучше, чем Элли, — сказал Эндрю на севернокитайском языке, его акцент чуть-чуть сбился. — Ого, подожди, ты изучаешь ещё один язык? — спросил Ники, снова вернувшись к размышлениям. — Когда это случилось? Эндрю просто пожал плечами и пнул багаж своего кузена. — Хватит, убирай уже это дерьмо отсюда, — приказал он. — Ты собираешься смотреть, где ты спишь или как? — Почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы? — спросил Ники, обиженно фыркнув. — Он никогда со мной не разговаривает, — пожаловался Ники Эрику, который гладил его по спине. — Я знаю, — успокаивал Эрик, в то время как Абрам снова склонялся к тому, что это было ошибкой, очень шумной ошибкой — позволить остановиться этим двоим здесь. Что ж, он всегда мог запереться в своей комнате и оставить их двоих на попечение Эндрю. В таком случае он сможет честно ответить, что не знает, что случилось с парой, когда они пропадут. — Иногда мне кажется, что он… о, как я мог упустить, что тут есть лифт! — воскликнул Ники, и снова он был слишком взволнован и счастлив. Абрам слегка помахал им на прощание, наблюдая, как очень недовольный Эндрю поднимает свою семью на верхний этаж, а затем пошёл налить себе очень полный бокал вина. Он уже допил его до половины, когда вернулся его друг и принялся за виски. — Если я когда-нибудь соглашусь снова пустить Ники в гости, пристрели меня. Абрам улыбнулся на это, присев на один из мягких табуретов вокруг мраморного островка. — Это можно устроить. Значит, в мусоропроводе ещё нет трупов? — Это было близко. — Эндрю выпил большую часть того, что только что налил себе. — Может, мне стоит избавить себя от лишних хлопот и позволить Морияма забрать их. При всём суровом образе друга, Абрам знал, что Эндрю этого не допустит. Да, Ники может быть надоедливым, и да, Эндрю в целом, казалось, был доволен тем, что живёт отдельно от своего кузена. Но по тому, как Эндрю сверялся с Мишей теперь, когда он узнал, что тот отвечает за присмотр за Ники и Эриком, было видно, что Эндрю беспокоился о безопасности кузена. Также Эндрю старался отвечать на звонки и сообщения Ники (возможно, не очень оперативно и не очень многословно, но он отвечал). Из того, что Ники рассказал Абраму, следовало, что Эндрю за эти годы отстранился почти от всех, а теперь ситуация несколько изменилась. Абрам не назвал бы её улучшением в сторону большей общительности, но это, очевидно, очень радовало Ники. Несмотря на жалобы Эндрю, Абрам считал, что того это тоже немного радует. Лицо его друга разглаживалось, когда он читал и отвечал на эти сообщения: не просто маскообразная пустота, не намёк на раздражение или скуку, а что-то похожее на довольство. Поэтому всё, что сделал Абрам, это подпёр подбородок и улыбнулся. — Я думал, ты сказал, что мы, Хэтфорды, не такие жестокие, как Морияма. Теперь это был недовольный взгляд. — Я не знал, что я Хэтфорд, — сказал Эндрю, наполняя свой бокал. — Хм, но ты работаешь на нас, так что... — Может быть, мне стоит позволить им добраться до тебя, — поддразнил Эндрю. — О, теперь ты становишься настоящей злючкой. Продолжай в том же духе, и Санта ничего тебе не принесёт. Абрам улыбнулся чуть шире, прежде чем сделать ещё один глоток вина. — Ты прав, это уже перебор, — согласился Эндрю, прислонившись к стойке, держа в руках свой стакан с виски. — Хотя почему я застрял с тобой, хуй его знает. Потому что он не сбежал, когда должен был, а потом пошёл и предложил Абраму сделку, но они не будут развивать эту тему сейчас. — Хм, что там за цитата про небо и землю? Эндрю посмотрел на него так, будто он сошёл с ума, к чему Абрам уже должен был привыкнуть — он часто получал такой взгляд, и не только от своего соседа. — Это же Шекспир, разве ты не должен знать его наизусть? Разве здесь это не обязательно? Неужели кто-то сейчас придёт тебя арестовывать? — Вот они, старые-добрые стереотипы, снова выходят на сцену, — сказал Абрам, ни к кому конкретно не обращаясь. — Могу ли я рассчитывать на то, что завтра утром я увижу, что это место по-идиотски украшено из-за вашей с Ники потребности захламлять всё к любому празднику? И в этих отвратительных праздничных свитерах? Это вызвало забавную гримасу у Эндрю. — Чёрта с два, и я зарежу Ники, если он привёз с собой что-то такое. — Какая жалость, а ведь могло бы быть забавно — сделать такую фотографию для семейного альбома, — пошутил Абрам. К счастью для него, как раз в это время вернулись Ники и Эрик, прежде чем Эндрю успел сказать что-то, что выглядело довольно пренебрежительно. — Боже мой, мы просто переезжаем сюда, ясно? Эта кровать! И ванная! Там есть ванна-джакузи! Я влюблён! Я влюблён в ванну, но всё окей, потому что Эрик тоже её полюбил, так что мы будем делиться. Секс втроём с ванной нас устраивает, — промурлыкал Ники с огромной улыбкой на лице. Эндрю бросил на кузена взгляд, полный отвращения. — Во-первых, ни за что на свете, а во-вторых, я тебя не знаю. Убирайся. Ники отмахнулся от этого и улыбнулся Абраму. — Он любит меня, правда любит. — Нет, не любит, — настаивал Эндрю. — Как насчёт вина, прежде чем мы пойдём? — предложил Абрам, надеясь, что если Ники выпьет, то не сможет говорить. Это был не самый надёжный план, но плитка на кухне была неглазурованной, так что кровь с неё было бы не отмыть, на что позже можно будет указать дяде Стюарту. Это будут очень долгие четыре дня. За ужином Ники немного успокоился и стал рассказывать Абраму истории о днях, проведённых с кузенами в университете Пальметто. Один мрачный взгляд Эндрю заставил его держаться подальше от всего, что касалось этого его кузена, но он рассказал о некоторых наиболее примечательных играх и выходках во время долгих поездок на автобусе на эти игры и обратно. Абрам узнал, что Кевин Дэй был печально известен тем, что просыпал и его было трудно разбудить — и что Эндрю не нравилось, когда его кузен говорил о знаменитом нападающем. Учитывая то немногое, что Абрам знал об этом человеке — его связи с Морияма и то, что Эндрю заключил с ним сделку, которая не увенчалась успехом, — он думал, что знает почему. Первая ночь закончилась в основном хорошо: Ники и Эрик поднялись в свою комнату, а Абрам и Эндрю удалились в свои, чтобы побыть наедине. Абрам завершил кое-какую работу, включая пару переводов, которые прислал ему Чжоу. Следующий день начался с того, что Эрик приготовил им завтрак, как только Абрам и Эндрю закончили свои тренировки. Абрам сидел и пил чай, наблюдая за немцем в перерывах между проверкой электронной почты. Эндрю и Ники куда-то ушли, но появились вовремя, чтобы насладиться довольно вкусным омлетом Эрика. По какой-то причине Ники выглядел довольным, пока на лице Эндрю снова была та самая маска, но после нескольких укусов его выражение вернулось к нормальному. Потом Ники и Эрик отправились осматривать достопримечательности, за что Абрам был им благодарен, потому что понял, что он действительно не готов иметь дело с кем-то вроде Ники дольше, чем на короткие промежутки времени. Он мог заставить себя иметь дело с людьми, когда это было «бизнесом», и было неплохо, когда они были связаны с семьёй. В основном потому, что они приходили и уходили без лишней суеты. Но иметь дело с почти постоянным вниманием Ники, когда рядом нет других, было слишком сложно. Оставалось надеяться, что всё наладится, когда приедет Уокер и Ники захочет пообщаться со своим старым товарищем по команде. Поэтому Абрам сосредоточился на работе, пока Эндрю вызвали помочь Стюарту с чем-то (что казалось немного странным, но это избавило Абрама от необходимости слушать, как эти двое переругиваются друг с другом). Через пару часов он сделал перерыв, чтобы выпить чашку кофе и перекусить, пока они все не отправятся на ужин. Пока он ждал, когда заварится новая порция, он заметил, что Ники оставил несколько брошюр с тем, что они с Эриком планируют посетить в Лондоне. Ники говорил о том, что раньше они не были в городе, проводя отпуск либо на материке с большой семьёй Эрика, либо в Штатах. Странно ли, что Абрам прожил в Лондоне почти десять лет и ни разу не был в Тауэре? Что он не был ни в одном из тех мест, которые планировал посетить Ники? Конечно, они считались туристическими ловушками, но Абрам... он видел те стороны города, которые многие не видели, — высшие и низшие, но не такие повседневные, как он думал. Даже когда он только приехал после смерти матери, он едва ли покидал школу, куда его припрятали, потрясённый всем — её потерей и откровениями, попыткой справиться с тем, что больше не нужно бегать, с такой резкой переменой обстоятельств. И не прошло и двух месяцев... Каково это было — проснуться с человеком, который тебя любит, и просто пойти куда-то, куда захочешь, и бродить без всякой цели, кроме как приятно провести время? Увидеть что-то новое, посмеяться и создать воспоминания, которые не будут преследовать тебя по ночам? И не будут преследовать кого-то другого? Абрам не мог себе такого представить. Он заставил себя отложить брошюры и съел яблоко, пока варился кофе, а затем вернулся в свою комнату, чтобы поработать. После нескольких звонков Чжоу и Сабине он закончил большую часть переводов за день и был удивлён тем, что не успел просмотреть что-то для дяди Уилла, когда раздался быстрый стук. Он поднял глаза от ноутбука и увидел, как Эндрю открывает дверь, за что американец получил пристальный взгляд. — Что? — Мы скоро выезжаем, — напомнил ему Эндрю, прислонившись к дверной раме, одетый в чёрные джинсы, облегающие ноги, и обтягивающий джемпер, демонстрирующий, как много времени он уделяет поднятию тяжестей. Абрам задался вопросом, не прибавил ли Эндрю в росте или это всего лишь его воображение, когда понял, что он не только не ответил, но и пялился на того. — А, я должен... эм... подготовиться, да? Эндрю бросил на него язвительный взгляд. — Я не думаю, что дресс-код разрешает треники и футболки, так что да. — Убирайся из моей комнаты, придурок, — вздохнул Абрам, откладывая ноутбук в сторону. — Меня в ней нет, — с явным удовлетворением заметил Эндрю, оттолкнувшись и закрыв за собой дверь. Оставшись один, Абрам освежился в ванной, ещё раз проверил свои корни (не то чтобы было время что-то с ними делать, но проверять было в порядке вещей), а затем выбрал джинсы и трикотажный верх, в котором не будет слишком жарко, если место будет переполнено, но который всё же достаточно прикрывал тело. Он подумывал о том, чтобы откинуть волосы назад, но решил, что на это не хватит времени. Когда-нибудь он пострижётся, но он никак не мог найти человека, который сделает это как следует. К тому же, он ненавидел людей, которые задавали вопросы о цвете и прочем. Выйдя из комнаты, он увидел, что все ждут его. Ники почему-то широко улыбнулся, а Эндрю просто сунул ему в лицо его пальто, после чего они спустились в гараж и сели в седан «Ягуар», который Дэвис оставил им на время, пока Ники и Эрик были в городе. Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до ресторана, где они встречались за ужином с Рене Уокер и Элисон Рейнольдс, и за это время Абрам закончил ещё немного работы на своём телефоне. — Ты собираешься сидеть в этой штуке весь вечер? — спросил Эндрю с явным неудовольствием. — У меня есть некоторые манеры, — ответил он. — Скоро ты их увидишь. — Оооо, может быть, тогда ты передашь немного Эндрю, — заметил Ники с заднего сиденья машины. — Можно ведь помечтать, правда? — Можно также выкинуть тебя из машины, — ответил Эндрю довольно будничным тоном. — С возрастом, знаешь ли, нужно успокаиваться, — обиженно фыркнул Ники, а Эндрю только погрозил ему пальцем, прежде чем зажечь сигарету. Абрам покачал головой и вдохнул дым, чтобы прийти в себя, пока они не добрались до ресторана. Недолго думая, Ники принялся рассказывать им о своих с Эриком приключениях в течение дня, причём Эрик то и дело вступал в разговор. Абрам, несмотря ни на что, был довольно увлечён, отчасти благодаря энтузиазму Ники, а также тому факту, что несмотря на некоторые выходки этого сумасшедшего, его почему-то не упекли за решётку. Когда они добрались до «Blanchette East», он уже слегка улыбался, хотя и понимал, что следующие пару часов ему придётся терпеть Рейнольдс. Они приехали раньше двух женщин и уже усаживались за столик с заказанными напитками, когда появились бывшие сокомандницы Эндрю. Рейнольдс снова была разодета: на этот раз в золотом коктейльном платье, которое демонстрировало её длинные ноги и точеную спину; её светлые волосы были собраны в беспорядочный пучок. Рене Уокер же была одета более скромно: простое, но всё же красивое платье, закрывающее верхнюю часть тела и большую часть ног, а волосы длиной до подбородка были выкрашены в тёмно-фиолетовый цвет. Ники встал на ноги, чтобы обнять её. — Рене! Как давно мы не виделись! Мне нравится эта причёска! — Ники, я так рада тебя видеть. И спасибо тебе, я только сегодня её обновила. — Она обняла его в ответ с довольной улыбкой на лице. — Элисон отвела меня к своему стилисту. Рейнольдс громко цокнула. — Её корни были ужасны, говорю тебе. Ужасны. — Она обняла Ники с гораздо меньшим энтузиазмом. — Но ты хорошо выглядишь. — Хм, семейная жизнь творит это со мной, — сказал Ники. — И ты выглядишь так же чудесно. Я слышал, что последняя коллекция очень хорошо продаётся. — Да, а предстоящая будет ещё лучше, — заверила его Рейнольдс и посмотрела на Абрама, а затем на Эндрю, который только кивнул улыбающейся Уокер. Абрам встал, чтобы хотя бы вежливо поклониться женщине. — Приятно познакомиться, — сказал он ей. — Абрам Хэтфорд. — Рене Уокер, и мне тоже очень приятно познакомиться с тобой. Эндрю немного рассказал мне о тебе, — сказала она, садясь между Эндрю и Рейнольдс. — О чём она не сказала мне ни слова, что совсем несправедливо, — пожаловалась Рейнольдс, положив подбородок на сложенные руки и бросив на Абрама взгляд, который можно было расценить только как прикидывающийся скромным. — Чем же ты занимаешься, а? Абрам вежливо улыбнулся ей. — Я работаю переводчиком для своей семьи. Это старый бизнес, мы занимаемся несколькими вещами, такими как доставка и транспортировка. Я уверен, что человек с твоим происхождением понимает необходимость многообразия. — И этот мон... ах, Эндрю, — поправила себя Рейнольдс, слегка вздрогнув, в то время как улыбка Уокер приобрела лёгкий оттенок, — помогает тебе? Он что, что-то вроде личного ассистента? — Элисон, мы только приехали, а ты уже допрашиваешь беднягу, — укорила Уокер. — Всё в порядке, — заверил её Абрам. — Давайте разберёмся с этим прямо сейчас. Да, Эндрю оказался очень полезным, — сказал он Рейнольдс. — И я думаю, что на сегодня хватит об этом, — настоял он с силой, достаточной для того, чтобы Рейнольдс моргнула. — Сюда, сюда, — сказал Ники, помахав рукой их обслуживающему персоналу, молодому джентльмену, который проходил мимо их столика. — А! Прибыли другие наши гости! Молодой человек спросил Рейнольдс и Уокер, что они хотят выпить, и Абраму показалось интересным, что Уокер не употребляла алкоголь. Что-то в этой молодой женщине, в том, как она держалась и как её темные глаза обводили комнату, настораживало его, но было ясно, что Эндрю доверял ей. Абрам чувствовал, что здесь кроется какая-то история, что должна быть причина, по которой она была единственным Лисом, с которым Эндрю считал себя достойным иметь дело... и ему, вероятно, придётся отдать что-то ценное однажды в их «игре», чтобы узнать это. — Хотя бы скажи мне, что МакЛарен твой, — обратилась Рейнольдс к Абраму после того, как официант ушёл. — Конечно, ты не платишь Миньярду столько, чтобы он на должности ассистента мог позволить себе его, как бы то ни было. Он с удовольствием улыбнулся женщине, покачав головой. — Нет, извини, боюсь, машина действительно его. Я даже никогда не водил эту штуку. Эндрю насмешливо хмыкнул, поднимая свой виски. — Ты вообще умеешь водить? — С десяти лет, должен тебе сказать, — ответил он этому ублюдку. — Хочешь, я поведу машину в следующий раз, когда появится работа? — Ни за что на свете я не пущу такого идиота, как ты, за руль своей машины, — поклялся Эндрю. — Ты даже не знаешь, как открывать двери. Абрам улыбнулся, его зубы немного скрипели. — Потому что большинству людей не нужно раздувать своё эго, требуя самый выпендрёжный автомобиль, спасибо. — Я хотел его не потому, что он броский, а потому, что быстрый, — возразил Эндрю, отхлебывая последние капли виски. — Я куплю тебе велосипед, достаточно скромно для тебя? — Отлично, тогда я могу бросить его в тебя. Ники облокотился на Рейнольдс, чтобы посмотреть на Уокер. — Видишь? Видишь! Разве я не говорил тебе об этом? Они идеальны! — Да, всё именно так, как ты говорил, — согласилась тихая женщина с огромной улыбкой. Тем временем, Эндрю начал водить пальцем по ножу в своей тарелке, а Абрам хмуро смотрел на них. — Что-то не так? — Нет, ничего! — настоял Ники с излишней весёлостью, в то время как официант вернулся с напитками для женщин, а Рейнольдс окинула Абрама и Эндрю задумчивым взглядом, прежде чем достать свой телефон и что-то на нём нажать. Разговор ненадолго затих, пока все решали, что поесть, затем были заказаны закуски и ужин. Уокер некоторое время рассказывала о своей работе в Корпусе мира в Южной Африке, и это звучало так, будто она делает много хорошего и любит то, что делает. Эндрю мало с ней разговаривал, но иногда они обменивались взглядами, и она всегда улыбалась, когда они это делали. Они закончили с закусками, и большинство из них выпили по паре бокалов, переходя к маленьким тарелкам, которые были основным блюдом. После этого Рейнольдс и Ники продолжили разговор. Рейнольдс рассказывала слухи в мире моды, а Ники подбадривал её, по крайней мере, до тех пор, пока разговор не переключился на других бывших товарищей по команде. — Я видела Мэтта в Сан-Франциско несколько месяцев назад, когда его команда играла, — заявила Рейнольдс с бокалом вина в руке. — Пришлось позвонить Дэн и отчитать её за то, что она позволила своему мужчине разгуливать в таком плохом состоянии, а потом затащить его в ближайший магазин, пока его никто не увидел. Он рассказал какую-то душещипательную историю о тренировках и потерянном багаже, но на самом деле не верю ни в какие оправдания. — Ну, Сапсаны в этом году играют во всю мощь, — возразил Ники. — Они делают всё возможное, чтобы попасть в плей-офф и стать чемпионами дивизиона. Рейнольдс усмехнулась. — Это не поможет им, если они будут играть против Баронов. Абрам почувствовал, что при упоминании команды Рико Морияма его хорошее настроение немного улетучилось, и, похоже, Эндрю тоже был не в восторге. — О, но будет интересно посмотреть, как Мэтт будет играть против Кевина, да? — Ники усмехнулся, обводя взглядом стол, но его выражение лица изменилось, когда он поймал кислый взгляд Эндрю. — А может, и нет. — Не думаю, что будет так уж хорошо, увидеть двух бывших друзей в противостоянии друг другу, — прокомментировал Эрик. — Они не были друзьями, — сказал Эндрю. — Кевин Дэй заботился только о себе. — С этим можно согласиться, — заметила Рейнольдс, слегка приподняв свой бокал с вином. — Не очень хорошо говорить так, — пробормотала Уокер, но она не выглядела несогласной. — Мы говорим о Кевине Дэе, — напомнила Рейнольдс своей подруге. — Да, о том самом парне, который два года назад в интервью сказал, что Лисы не смогли выйти в финал за годы его работы в команде, потому что «один человек не способен на такой подвиг, как вытащить команду настолько далеко», — ляпнул Ники, не думая долго. — Забавно, ведь я не помню, чтобы он выходил на площадку в одиночку. — Или тот факт, что до тех пор Лисам удавалось дойти до полуфинала и без его напыщенной задницы, — заметила Рейнольдс. — Он научил нас некоторым полезным упражнениям, — добавила Уокер. Абрам чувствовал, что она обычно играет роль миротворца среди товарищей по команде. — И помог найти несколько хороших новобранцев. Рейнольдс бросила на неё раздражённый взгляд. — Неважно, он был и всегда будет уёбком. — Затем она посмотрела на Эндрю. — Что, никаких добрых слов для твоего старого приятеля? Вы двое были не разлей вода, по крайней мере, до тех пор, пока ты не отказался от его грандиозных планов на тебя. Я почти загордилась тобой — почти. Эндрю окинул её безразличным взглядом. — Он такой же, каким был всегда — трус, и это всё, что я могу сказать об этом человеке. Если вы собираетесь говорить о подобной хуете, у меня есть дела поважнее. — Например? — Улыбка Рейнольдс стала резкой, когда она взглянула на Абрама. — Играть со своим новым парнем? — Ох блять, — вздохнул Ники, а Уокер бросила на подругу недовольный взгляд. Абрам, со своей стороны, лишь одарил женщину ледяной, но вежливой улыбкой, а его левая рука скользнула под стол и сжала колено Эндрю. — Веди себя хорошо, — предупредил он на севернокитайском. Это заставило его слегка нахмуриться, когда Эндрю повернулся, чтобы посмотреть на него, но его друг не стряхнул прикосновение, которое Абрам убрал через несколько секунд. — Почему? — Потому что это была твоя идея, — ответил Абрам на том же языке, стараясь строить фразы попроще. Эндрю быстро учился, но ещё не знал более сложных слов и структур предложений. — Не... совсем, — сказал Эндрю с небольшой паузой, взглянув на Рейнольдс, которую в этот момент отчитывала Уокер. — Тем не менее, я здесь из-за тебя, поэтому никаких драк, — возразил Абрам. Эндрю молчал около трёх секунд, а затем снова повернулся лицом вперёд. — Семейная вечеринка, — это всё, что он сказал, напомнив Абраму, что он может пойти на одно из сборищ, которые устраивали его родственники. Поэтому всё, что Абрам сделал, это заставил улыбку вернуться на губы, ещё раз повторив «никаких драк». Конечно, к этому моменту все смотрели на них, Ники, Эрик и Уокер — с ухмылками на лицах, Рейнольдс — с самодовольством и удовлетворением. Абрам только вздохнул и огляделся в поисках бутылки вина, которую они заказали, а в золотых глазах Эндрю почему-то появился опасный блеск. — Итак, хватит об экси, да? — сказал Эрик, беря бутылку для Абрама и наливая последнюю порцию в его бокал. — Сейчас праздники, давайте поговорим о чём-нибудь более весёлом? И снова Ники и Рейнольдс, казалось, взяли доминирование в разговоре, а Уокер и Эрик вставляли свои мысли то тут, то там, в то время как подошёл официант и принял их заказ на десерт. Абрам закатил глаза на невероятно огромное лакомство из тёмного шоколада, которое заказал Эндрю, и пододвинул свой кусок торта к обжоре, когда тот оказался слишком сладким. Уокер оценивающе взглянула на этот жест, но когда он снова посмотрел на женщину, она отвернулась и продолжила говорить о своих планах помогать в строительстве новой школы в предстоящем году. Это был необычный вечер для Абрама — от него не ожидали особого вклада в разговор, он в основном сидел и слушал без всякого давления, и если он даже и не понимал, о чём все говорят, это было нормально. Рейнольдс и Ники, казалось, были довольны тем, что люди обращают на них внимание. Не то чтобы они были самовлюбленными, а в том смысле, что люди их слушали и воспринимали их слова (в основном) всерьёз. Рейнольдс была более толстокожей, чем Ники, но она становилась менее резкой по мере того, как продолжался вечер, как Уокер влияла на неё, а бутылок вина становилось всё больше. Уокер оставалась приятной всё это время — хотя Абрам всё ещё чувствовал в ней что-то «странное», что заставляло его остерегаться её. Эндрю говорил только тогда, когда это было необходимо, рассказывая о последних нескольких годах немного и ещё меньше о своей новой жизни (что было вполне понятно), но его друзья и семья воспринимали это спокойно. Они, казалось, были довольны тем, что он просто был рядом, хотя Рейнольдс сделала замечание о том, что «Дэн и Мэтт крупно ей задолжали», очевидно, из-за пари о появлении Эндрю на ужине. Если не считать редких вспышек гнева при обсуждении некоторых тем, Эндрю казался почти скучающим, но Абрам учился понимать его лучше. Он был благодарен, когда вечер наконец подошёл к концу: Рейнольдс и Уокер вместе уехали домой, а Эрик помог усадить подвыпившего Ники, когда они вышли на улицу, чтобы подождать, пока за ними подгонят машину. Все шестеро должны были встретиться снова 24-го числа на позднем завтраке, прежде чем Ники и Эрик вернутся в Германию, а женщины отправятся в одно из семейных поместий Рейнольдс. — О, это была весёлая ночь, — промурлыкал Ники. — Говори за себя, — сказал Эндрю, прикуривая сигарету. — Ах, да ладно! Ты должен был увидеть Рене! Ты обожаешь Рене! — Ники нахмурился на Эндрю и чуть не упал, пытаясь повернуться к Абраму. — А ты же тоже стал её обожать? — Думаю, «обожать» — слишком сильное слово, но она кажется приятной, — предложил Абрам, кутаясь в пальто. — «Приятной»? Да она потрясающая! Боже мой, что с тобой такое? — Не дай ему начать перечислять, — заметил Эндрю, стряхивая пепел в сторону, чем заслужил взгляд суженных глаз от Абрама. — Эм, малыш? Я думаю, тебе нужно немного помолчать, — сказал Эрик своему мужу по-немецки, что заставило Ники залепетать о сумасшедших британцах на этом языке. Абрам легко проигнорировал это, садясь в машину. Ещё полтора дня, сказал он себе. И Эндрю лучше больше никогда не жаловаться на семью Абрама. Ники и Эрик, к счастью, на следующий день уехали, чтобы провести время с Уокер и осматривать достопримечательности, а Абрам наслаждался тем, насколько тише стало в доме без них. Брен остался с ним на пару часов, пока Эндрю обедал с Уокер, и если не считать разговор о том, каким идиотом выставил себя Элли на одной из вечеринок (что не было большим сюрпризом), Брен оставил Абрама в покое и смотрел телевизор, пока он работал. Позже он вышел из своей спальни за водой и застал Эндрю на кухне, уставившегося на коробку с выпечкой, стоящей на островке. — Что-то не так? А то непривычно, что что-то с высоким содержанием сахара так долго хранится, когда ты дома. Эндрю продемонстрировал грубый жест в сторону Абрама. — Их купила Рене. Те пудинги, которые у вас продаются на Рождество. Она подумала, что мы должны хоть что-нибудь праздничное сделать в этот день, когда узнала, что мы не планируем ничего особенного. — А. У них было предложение поехать к дяде Уиллу, но Абрам отказался, сказав, что с Эндрю да и всем остальным это будет чересчур. Что они сами устроят что-нибудь менее масштабное. Другими словами, закажут еду на вынос, проигнорируют этот день и будут благодарны за то, что им не пришлось иметь дело с шумом и суетой. — Ну, они будут в любом случае сочетаться с какой-угодно едой, которую мы закажем. — Хм. — Эндрю ещё немного посмотрел на коробку, прежде чем поднять её и засунул в один из шкафов. — Уже давно довольно тихо. — Да, вероятно, так и будет в ближайшие пару дней, а к Новому году снова всё пойдёт по пизде, — объяснил Абрам. — Похоже, кто-то слишком занят праздниками, чтобы устраивать что-то сейчас. Он слегка пожал плечами, взяв бутылку воды из холодильника. — Как жаль, — сказал Эндрю с более чем лёгким презрением. — Хмм, ну, с учётом того, что мы пропускаем семейный ужин, нас, скорее всего, вызовут разобраться с чем-нибудь. Посмотри на это с хорошей стороны, — сказал Абрам своему другу, который показал ему ещё один грубый жест. В итоге он пробыл на кухне немного дольше, чем собирался, рассказывая о некоторых новостях, которые прислала ему Сабина, и о том, что это, скорее всего, значит, что они вернутся во Францию после Нового года. А потом раздался сигнал тревоги, оповещающий о возвращении Ники и Эрика. Эрик держал в руках несколько пакетов, что свидетельствовало о том, что они совершили немало покупок сегодня, а Ники нёс посылку. — Хей! Вы вообще в курсе, что по крайней мере одна из ваших соседок знаменитость? Я, конечно, не большой поклонник её творчества: слишком визгливо и не очень подходит для танцев — но некоторым людям это нравится, — сказал Ники. Абрам нахмурился, а Эндрю выпрямился рядом с ним. — Здесь все соседи такого типа, хотя мы так и не представились друг другу. К чему ты клонишь? И какое отношение это имеет к коробке? Ники сморщил нос, пока Эрик ставил сумки на пол. — Вам двоим нужно больше проветриваться. В любом случае, её пиар подошла к нам — милая девушка, она предложила нам билеты, жаль, мы уезжаем слишком рано. В общем, она сказала, что посылку доставили по ошибке. Это тебе. — Он протянул кулёк Абраму, но Эндрю выхватил его из рук Ники раньше. — Эй! Я сказал, что это для Абрама! — Я тебя слышал, — сказал ему Эндрю совершенно ровным тоном с лицом, лишённым какого-либо выражения, когда он направился обратно в то, что технически было офисом, спрятанным за кухней. Абрам последовал за ним, одарив Ники и Эрика безразличной улыбкой. — Обед немного позже, да? Увидимся. Любая почта для Абрама проверялась Бреном и Дэвисом, исследовалась и одобрялась, прежде чем попасть к нему — в случае, если он получал почту. «Семья» занималась его счетами, платила за дом, а также все остальные расходы. Всё, что ему присылали по почте, было связано с документами или файлами, которые ему нужно было просмотреть или проанализировать, и они не приходили прямо туда, где он жил — их отправляли в более безопасное место, более надёжное и менее отслеживаемое. Если ему нужны были какие-то вещи, он говорил об этом Брену, Дэвису или кому-то ещё, и они находили их для него — опять же, без возможности отследить и в более надёжном месте. Ничто не попадало к Абраму, если не было проверено и подтверждено. Так что посылка никак не могла быть отправлена вот так, ни с того ни с сего, и уж точно не «случайно» доставлена по соседству. С виду ничего особенного, просто коробка среднего размера, достаточно большая для мелких предметов (или головы, не мог не подумать он), с маркировкой одной из крупных транспортных компаний. На ней был указан его адрес, и он готов был готов поспорить, что обратный адрес был фальшивым. Подержав коробку в руках несколько секунд, Эндрю положил её на почти не используемый стол в комнате, заставленной в основном пустыми книжными полками, и неуверенно потряс. — Она кажется слишком лёгкой для бомбы или чего-то подобного, — сказал американец, прежде чем посмотреть на Абрама. Возможно, им следует позвонить Дэвису и отправить посылку на рентген... но это займет время и, возможно, вызовет вопросы у Ники и Эрика. — Открой, — решил Абрам. Морияма не могли рисковать слишком большим ущербом, не в том месте, где они жили. Если те хотели, чтобы Абрам остался жив. Эндрю на мгновение уставился на него, затем выхватил нож и начал разрезать ленту. Это заняло всего несколько секунд, и вот он уже проталкивался через ярко-красную папиросную бумагу и вытаскивал мягкую игрушку. Это был Кролик Питер. Это был Кролик Питер Абрама. Точнее, Кролик Питер Натаниэля. Он помнил, как мама подарила ему его, когда он был маленьким ребёнком, помнил, как прижимался к нему по ночам, когда лежал без сна в своей кровати в ужасе, когда его скручивало от боли, когда он горбился и изо всех сил старался не заплакать от того, что сделал с ним его отец, Димаччио, Лола и... И руки Эндрю были на нём, одна на шее, другая на плече, эти золотые глаза смотрели на него. — Дыши. Дыши, — говорили ему, пока он пытался отогнать ужасные воспоминания. — Если ты отключишься, я тебе врежу. Абрам продолжал смотреть на своего друга, на ровное выражение лица Эндрю, и подавленный, слабый смех вырвался из него, когда он закрыл глаза и потёр потное лицо. — Х… хорошо, — смог сказать он через несколько секунд. — Ты придурок. — Но не тот, кто распсиховался из-за рождественского подарка. Даже если он немного хуёвый. Последняя фраза заставила Абрама опустить руки и посмотреть на стол, куда Эндрю уронил мягкого кролика. С годами цвета поблекли, вельветовая шубка стала такой бледно-голубой, что почти серой. У Абрама перехватило дыхание, когда он заметил, что брюшко кролика цвета слоновой кости покрыто разрезами, которые были грубо зашиты чёрными нитками, а пластмассовые глаза заменены двумя синими пуговицами. Он потянулся к старой, ранее любимой игрушке, но заставил себя опустить руку. В детстве у него было так мало личных вещей, и эта была особенной не только из-за своей уникальности, но и потому, что её дала ему мать. Подарила вопреки мнению отца, который считал мягкую игрушку «глупым» и бессмысленным подарком для мальчика. Рядом с ним Эндрю проверил коробку, а затем вытащил лист бумаги. — «Младшему, в Рождество с небольшим опозданием. С нетерпением жду возможности снова провести праздники вместе». Тот нахмурился, разворачивая бумагу, но это была обычная бумага для принтера, без водяных знаков, и послание было распечатано, так что почерк не прослеживался. — Это от моего отца, — сказал Абрам, заставив себя отвести взгляд от плюшевого кролика. — От него или кого-то из его людей. Я не думал, что он сохранил что-то из моих вещей, прошло столько времени. Они оставили всё, кроме пары сменной одежды, когда сбегали. Одежды и денег, которые украла его мать. — Твой отец. — Эндрю бросил на него исследующий взгляд, присев на край стола и взяв в руки кролика. — Довольно трогательный подарок, нет? — Просто избавься от него, — сказал Абрам своему другу охрипшим голосом из-за мысли о потере этой частицы своего прошлого, этой связи с матерью. Но, в конце концов, это кролик был испорчен его отцом, им самим или кем-то из людей Натана, и Абрам больше не хотел его. — Вынеси его и сожги, — настаивал он, потирая левое запястье. Это вызвало ещё один долгий, тяжёлый взгляд, прежде чем Эндрю положил записку и плюшевого животного обратно в коробку, которую он поставил на пол под столом. — Стюарт захочет это увидеть. Это вызвало ещё один слабый смех у Абрама. — Замечательно, как раз то, что мне сейчас нужно — дядя, играющий в нянечку. — Он резко выдохнул, проведя правой рукой по волосам. — Никто ничего не сможет сделать, ясно? Ублюдок находится за океаном, в окружении самых ёбнутых охранников. Он подумал о Малкольмах и Планке, затем покачал головой. — Он не сможет приехать сюда, его испытательный срок не позволит, но время от времени он находит способы передать свою точку зрения. — Чтобы напомнить Абраму, что он живёт в долг. Эндрю снова встал перед ним, выражение его лица теперь было решительным. — Я же сказал тебе, что не позволю Морияма тронуть тебя. Поскольку твой отец работает на них, он тоже часть сделки. — Ты даже не знаешь, кто он такой, чёртов тупица, — шипел Абрам, устав от безумного желания Эндрю встать между ним и верной смертью. — Ты не знаешь... — Натан Веснински. Услышать имя своего отца в таком тоне едва не спровоцировало очередной приступ паники, и Абрам несколько секунд смотрел на американца, прежде чем сначала облокотиться о стол, а затем сползти на пол, зарывшись пальцами в волосы и закрыв глаза. — Убирайся. — Слушай, я... — Выйди! — крикнул Абрам, сгорбившись ещё больше, не желая слышать его, не желая ничего, кроме того, чтобы его оставили в покое. Сколько времени прошло — нет, он не хотел даже думать об этом. Несколько секунд было тихо, и как раз когда он подумал, что Эндрю собирается уходить, ублюдок подошёл к столу и сел рядом с ним, достаточно близко, чтобы Абрам чувствовал тепло его тела, но не касался. — Ты не уходишь, чёрт подери, — сказал он, голос был грубым и низким. — Потому что я думаю, что ты делаешь глупости, когда остаёшься один, — объяснил Эндрю. — Так что сейчас я не позволю этому случиться. — Ты не моя ёбаная нянька, — огрызнулся Абрам, отпуская волосы, чтобы потереть лицо. — Вообще-то, я ей являюсь, согласно Стюарту и нашей собственной сделке, — проинформировал его Эндрю. — Так что перестань быть таким плаксивым идиотом. Послышался шорох, затем щелчок зажигалки, а затем Абрама подтолкнули под локоть. Он вздохнул, принимая сигарету, даже не заботясь о том, что «курит» в помещении. — Я узнал об этом несколько дней назад, — продолжил Эндрю, потянувшись за мусорным ведром, чтобы использовать его в качестве пепельницы, а затем вытащил сигарету для себя. — Кевин Дэй позвонил в жалкой попытке предостеречь меня от тебя. Можешь винить его. — Хорошо, — сказал Абрам, вдыхая дым. — И дальше? Эндрю пожал плечами, глядя на зажжённый конец своей сигареты. — Поговорил об этом со Стюартом и узнал немного больше о твоём отце. Думаю, следовало ожидать чего-то подобного. Он пытался отправить что-то и Уиллу, напомнив ему о Генри. Это, вероятно, объясняло отсутствие Эндрю в тот день. — Кевин знает меня, — сказал Абрам примерно через минуту, вдыхая дым и просто сидя рядом с Эндрю, вспоминая... ну, не лучшие времена, но в некотором смысле более простые. — Когда... когда мама пыталась, когда мы жили с отцом. Пыталась привить мне хоть какое-то чувство нормальности. Даже записала меня в малую лигу экси под другим именем. Он стряхнул пепел с сигареты и рассмеялся, закрыв глаза. — Смешно? Похоже, я был в этом хорош. Играл на позиции защитника, и мне очень нравилось. Я был так счастлив, когда отец взял меня в Замок Эвермор, чтобы я играл с Рико Морияма и Кевином Дэем. — Он почувствовал, как Эндрю встрепенулся. — Я не думал об этом, не задавался вопросом, почему я там, я просто играл с ними и был счастлив. Но вот однажды мы увидели, как он режет какого-то бедолагу. В этот момент раздался не совсем смех, и он бросил сигарету в ведро, не в силах вдохнуть дым, думая обо всей этой крови, о том, как выглядел его отец, размахивая тесаком снова, снова и снова. — В ту ночь моя мать украла деньги и сбежала со мной, и только через шесть лет я узнал, что в тот день я был в замке Эвермор для Тэцудзи Морияма. Чтобы он увидел, достаточно ли у меня таланта для дальнейшего. Если бы он его нашёл, мой отец оставил бы меня там в тот же день в качестве официальной собственности Морияма. Если нет, отец поступил бы со мной так же, как с тем бедным парнем. Иногда он ненавидел свою мать за то, что она сбежала с ним, за то, что лишила его такого конца — пусть не самого быстрого, но зато конца. Эндрю молчал несколько секунд, потом издал ехидный звук. — Ебучий экси, почему я не удивлён. Презрение в голосе его друга заставило Абрама улыбнуться, несмотря на удручающую тему. — Похоже, у нас это общее? — Он открыл глаза и прислонил голову к столу. — Я любил этот спорт, знаешь ли. Пока моя мать не рассказала мне правду перед смертью. После этого я никогда не мог смотреть на него или на Кевина и Рико так же, как раньше. — Дэй — всего лишь мелкая талантливая кукла для них, — сказал Эндрю, не без нотки горечи. Абрам не думал, что это относится к нему самому, но, возможно, к тому, кем мог бы стать Кевин. — Любой хребет, который у него мог быть, Морияма вырвали много лет назад. Если бы твоя мать оставила тебя с ними... ты был бы ещё более испорчен, чем сейчас. — Разве не страшно представить? Возможно ли это вообще? Иногда Абраму казалось, что он — не более чем плохие решения и ужасные воспоминания, скреплённые шрамами. Они оба молчали минуту или две, прежде чем Эндрю вздохнул. — Итак, я должен тебе ответ. — Мм? — Абраму понадобилось мгновение, чтобы понять, что имел в виду его друг. — Я не знал, что мы играем. — Неважно, ты дал мне ответ, — сказал Эндрю, пожав плечами. — Ответ, который ты уже знал. — Твой был детальнее, — возразил Эндрю, его густые, бледные брови сошлись вместе. — Я знал только имя твоего отца, а не всё остальное. — Я… — Абрам застонал, потирая затылок. — Ладно, почему ты разрешил Ники приехать сюда на этой неделе? И не говори мне, что это было просто безопаснее, чем если бы он остановился в каком-нибудь отеле. Всё, что я слышал от него... ты, казалось, был не против остаться один после окончания универа, а теперь ты снова общаешься с ним и Уокер. Возможно, было б лучше, если бы Эндрю этого не делал. Эндрю посмотрел на свои сигареты, как бы раздумывая, стоит ли ещё раз закурить, затем, похоже, решил, что нет. — Потому что частично это связано с тем, что ему будет лучше здесь, и я знал, что он приедет, даже если я бы сказал ему не делать этого. — Эндрю несколько секунд смотрел на свои руки, на свои мозолистые костяшки. — Потому что он был практически единственным, кто поддерживал меня во всём, когда все остальные ушли. Рене пыталась, даже после того, как я вычеркнул её из своей жизни, но с ней просто никогда не получится. Ники продолжал писать, звонить и как-то выслеживать мои новые номера телефонов — упрямый ублюдок. Так что я собираюсь присматривать за ним и следить, чтобы с ним ничего не случилось только потому, что он связан с таким отморозком, как я. Рене... она способна о себе позаботиться, так что не было ничего страшного в том, чтобы провести с ней немного времени. И я сказал ей, чтобы остальные ушли в сторону. Но Ники — это моя ответственность. Это было то, что Абрам мог понять — необходимость защищать семью, даже если она сводит тебя с ума. — Хорошо. Они оба снова замолчали, и Абрам ощутил странное чувство комфорта от того, что Эндрю сидел так близко, так тепло и рядом, воплощая собой надёжность. Если бы это был любой другой человек из его семьи, они, вероятно, говорили бы ему, что всё будет хорошо, что нужно просто забыть о посылке и его отце и жить дальше. Но только не Эндрю. Этот человек не побоялся разобраться со всем дерьмом Абрама в тот самый момент, когда тому удалось как-то уговорить его отступить. Это... это было самое странное. Через несколько минут Эндрю устало вздохнул и встал, ещё раз прикоснувшись к левому плечу и руке Абрама, отчего его кожу покалывало. — Я позвоню Брену, чтобы он приехал забрать эту хуйню. — Он замешкался на мгновение, прежде чем нагнуться за коробкой. — Ты собираешься прятаться в своей комнате всю ночь или как? Абрам провёл правой рукой по волосам. — Я... не знаю, готов ли я куда-то идти, правда. Извини. — Последнее, что он хотел делать, это сидеть весь вечер в ресторане и гадать, находятся ли рядом с ним люди его отца или кто-то из Морияма. Эндрю слегка нахмурился, стоя с коробкой в руках. — Почему бы нам тогда просто не заказать что-то? Уверен, что Ники не будет возражать, а если и будет, то он возьмёт грёбаное такси. Собираясь сказать, что он просто хочет немного поработать, Абрам заметил, как нахмурился Эндрю, когда он открыл рот, поэтому он решил спасти себя от заранее проигрышной битвы и уступил с небольшим изяществом. — У меня есть право вето на то, что мы закажем. Его требование было встречено полусерьёзным пожатием плеч. — Лучше у тебя, чем у Ники, — это всё, что сказал Эндрю, прежде чем покинуть офис. Абрам оставался в тишине комнаты ещё минуту или две, чтобы успокоить свои мысли, прежде чем выйти к остальным для разговора с людьми о нормальных вещах, чтобы ощутить жизнь немного более нормальной. И если даже в какой-то момент вечера его мысли возвращались к плюшевому кролику и к тому, как эти грубые стежки похожи на многочисленные шрамы под его толстым серым свитером, или как напоминали тоскливые, тревожные праздники, проведённые в подвале дома в Балтиморе... достаточно было лёгкого, мимолетного прикосновения руки Эндрю к его затылку или плечу, затянувшегося взгляда ясных золотых глаз, чтобы он смог отбросить прошлое и сосредоточиться на настоящем. Улыбаться выходкам Ники или глубокому, тёплому смеху Эрика, чувствовать себя в безопасности в тихом, но надёжном присутствии Эндрю. Он не понимал этого, но всё равно цеплялся за это. *******