Armies

******* — И все эти кафе и бары находятся всего в нескольких кварталах вниз по улице. Ты можешь сесть на метро или доехать на поезде. Это потрясный город, — щебетал Ники на ухо Эндрю, ощущавшему себя отвратно от смены часовых поясов. — Мы с Эриком влюбились в это место! Он указал на крошечную комнату после того, как открыл дверь. — Ну, вот он, твой новый дом! Эндрю посмотрел на двухместную кровать, единственное, что поместилось в пространстве, которое на самом деле следовало бы назвать чуланом, а не комнатой для гостей, затем поставил свой чемодан. — Отлично, а теперь убирайся. Ухмылка Ники сползла с лица. — Ладно, не так уж много, но нам повезло, что мы нашли эту квартиру, правда. — Он вздохнул, когда Эндрю просто продолжал смотреть на него. — Ты знаешь, где находится ванная, полотенце на кровати. Мы постараемся не беспокоить тебя утром, и бери всё, что хочешь из холодильника. Его тело явно сделало намёк на приближение к Эндрю, но потом он передумал. — Я... я рад, что ты здесь, правда. — он нервно улыбнулся Эндрю. — Всё наладится, вот увидишь. Затем Ники наконец понял, что от него хотели, и вышел. Эндрю позаботился о том, чтобы закрыть за собой дверь и запереть её, прежде чем опустить рюкзак на пол, а затем оглядел комнату. Рядом с кроватью стоял крошечный комод и тумбочка, втиснутые в пространство, похожее на шкаф. Хорошо, что он не взял с собой много вещей, когда приехал в Штутгарт. Но, опять же, у него не было так много вещей, когда он решил сказать «к чёрту всё» ещё в Колумбии, после того как уволился с работы. Учитывая, что его работодатели вряд ли дали бы ему достойные рекомендации, было самое время двигаться дальше, и ничто уже не держало его в Колумбии. Ничто не удерживало его в Штатах. Приглашение Ники в Германию позволило ему сэкономить на билете, хотя продажа GS и всей мебели, а также большей части его вещей означала, что у него не должно быть особых проблем с тем, чтобы просто... просто делать то, что он хочет. Взять отложенный отпуск. Или три. Сколько бы он ни сможет протянуть. Он не собирался делать ничего особенного, разве что посмотреть, куда его приведёт всё это. Не похоже, что кого-то это должно волновать, верно? Ну, может быть, только Ники, но Ники лучше бы понимать, с кем он имеет дело. Если Эндрю поживёт с ним месяц-другой, он позаботится об этом, определённо. Сняв с себя одежду, Эндрю бросил её на пол, затем покопался в чемодане в поисках ножей, которые ему пришлось вынуть из-за чёртовых протоколов безопасности. Простыни были холодными, но ему было плевать, главное — чтобы они были чистыми. Вскоре он уже спал, измученный путешествием и бесконечным торчанием в самолёте, а когда проснулся на следующий день, Ники и Эрик уже ушли на работу. Выйдя из комнаты, Эндрю обнаружил, что кофейник всё ещё стоит на плите, а на стойке лежала записка с нелепым улыбающимся смайликом на немецком языке, в которой Ники сказал не стесняться приготовить завтрак. Кофе немного горчил, но был крепким, что было хорошо, в холодильнике были яйца и колбаса, а хлеб лежал на столе. Эндрю поел, но оставил посуду в раковине, а потом нашел на столе ещё одну записку с паролем от Wi-Fi. Он пошёл за своим ноутбуком и провёл большую часть утра, просматривая что-то в Интернете, прежде чем принять душ. Квартира Ники была старой, но светлой благодаря множеству окон, заставлена удобной мебелью и фотографиями, на которых он был запечатлен со своим мужем Эриком. Здесь также было несколько фотографий Ники со времён его учёбы в университете Пальметто: он в форме Лисов, рядом с ним неулыбчивый Эндрю, угрюмый Аарон и хмурый Кевин; Эндрю позаботился о том, чтобы перевернуть все эти фотографии лицом вниз, а также свадебные фото Аарона и Кейтлин. Эндрю читал книгу и размышлял, стоит ли ему приготовить себе что-нибудь на ужин, когда вернулись Ники и Эрик, оба над чем-то смеялись. — О, теперь ты выглядишь гораздо лучше, — сказал Эрик, а его симпатичное лицо расплылось в широкой ухмылке. — Ты хорошо поспал? Кровать удобная? Добрые, дружелюбные люди были чертовски раздражающими, подумал Эндрю. — Несмотря на то, что я спал в коробке из-под обуви, да. Эрик ещё немного посмеялся. — Прошу прощения. Она маленькая, правда? Хорошо же, что ты там помещаешься, да? Ники поморщился на это. — О, мы говорили о том, чтобы спуститься в бар и перекусить, не хочешь с нами? — Он быстро сменил тему, упоминая алкоголь, прежде чем Эндрю успел сказать что-нибудь мужу своего кузена за шпильку о его росте. Что ж, Эндрю полагал, что было бы невежливо ломать хозяину квартиры коленные чашечки в первый же день, верно? — Ага. Только возьму пальто. — Он бросил на Эрика прищуренный взгляд, когда возвращался в эту обувную коробку, и услышал, как Ники что-то прошептал, когда он вошёл в комнату. Район, в котором они находились, — Боненвиртель — был заполонён магазинами, кафе, винными барами и подобным дерьмом, отчего Эндрю хотелось затыкать всех проходящих мимо туристов, ставя им подножки, пока они глазели на причудливые вывески. Затем Ники повёл их по извилистым улочкам к бару с замком с молнией на фасаде, где несколько человек выкрикнули их с Эриком имена. В баре, конечно, было много вина, хотя и несколько кранов с местным немецким пивом. Эндрю заказал ирландский виски, чистый, без добавок. Нескольким коллегам этой парочки он был представлен как кузен Ники, и у них наверняка сложилось впечатление, что Ники пытается проложить ему путь к получению работы в компании, чего, конечно, не произойдёт. Во-первых, у Эндрю была судимость, а во-вторых, ему это было неинтересно. После окончания университета он попробовал работать с девяти до пяти, Ваймак нашёл ему работу у старого друга явно в порыве благотворительности, но ничего хорошего из этого не вышло. Эндрю устал каждый день вставать и делать одно и то же, устал общаться с идиотами и вести себя прилично, просто... устал и чертовски злился, потому что не заслужил этого дерьма после всего, что он сделал. Только тот факт, что он не хотел провести остаток жизни взаперти в клетке, не давал ему выплеснуть этот гнев, и с каждым днём он только больше уставал. Поэтому сейчас он просто стоял в баре, позволяя Ники купить ему ещё выпивки, и вполуха слушал, как эти незнакомцы болтают о том, как весело, должно быть, жить там, в Америке, а потом взять несколько недель отпуска, чтобы попутешествовать по Европе. Эндрю последовал за подвыпившим Ники и смеющимся Эриком обратно в их квартиру и сразу же отправился в свою крошечную комнату, когда Ники начал целоваться с мужем. Следующие несколько дней прошли в том же духе: он вставал поздно, готовил себе что-нибудь поесть и читал, а вечером выходил куда-то с парочкой. Иногда они возвращались в бар, иногда Ники решал показать ему «достопримечательности». Эндрю больше нравился бар, даже если он стоял там молча, пока все вокруг разговаривали. Он замечал, что Ники всё больше беспокоила его апатия, потому что он попытался раз или два затронуть тему возвращения домой, рассказать об Аароне или Кевине. Холодный взгляд, который он получил за это, заставил его немедленно сменить тему, что доказывало, что он может ещё чему-то научиться. Разве это не мило? После выходных, проведенных в походах по ближайшим виноградникам, когда Эндрю обдумывал, стоит ли ему действительно провести ещё месяц или около того со своим кузеном, они вернулись в бар в понедельник вечером. Эндрю допил столь необходимый ему двойной виски, пообещав себе на следующий день купить бутылку-другую, и вышел на улицу, чтобы прикурить сигарету, благодарный за свежий воздух и отсутствие бессмысленной болтовни. Он сделал пару затяжек, когда кто-то подошел сбоку и обратился к нему по-немецки. — Можете одолжить мне одну? — Извините, не говорю по-немецки, — соврал Эндрю на английском, не желая, чтобы его беспокоили в данный момент. — Оу, в таком случае, могу ли я одолжить одну? — ответил человек с мягким британским акцентом. Эндрю обернулся на весёлый голос и увидел мужчину, который был моложе его на пару лет, а рост его был на сантиметров десять-пятнадцать выше него — трудно сказать из-за этих модных туфель. Парень слегка улыбался ему, его светло-серые глаза были холодными, чёрные волосы длиной чуть выше подбородка были убраны назад, за исключением нескольких прядей, распущенных и волнистых вокруг прекрасного лица. Ко всему прочему, на нём был, должно быть, пиздец какой дорогой костюм, тёмно-серый, покрой которого позволял увидеть, что у парня худощавое тело и длинные ноги, на что Эндрю мог подумать только «блять». Что-то слишком редкое запульсировало внутри него, когда он смотрел на незнакомца. — Ну так? Эндрю всё ещё пялился, когда понял, что парень ждёт ответа. — Почему я должен? Губы незнакомца слегка дрогнули, улыбка стала совсем крошечной. — Потому что это вежливо? — Разве я похож на человека, который верит в вежливость? Эндрю не знал, почему он разговаривал с этим... ладно, он знал, поняли-приняли, потому что такой горячий парень, как этот британский ублюдок, встречается не каждый день. Тем не менее, обычно ему было всё равно: Эндрю сделал скидку на то, что слишком давно не «развлекался», ведь Роланд нашёл себе парня и всё такое. Незнакомец склонил голову набок и окинул Эндрю оценивающим взглядом. — Хм, нет, должен признать, что не чувствую в вас этого, но спросить никогда не помешает, верно? — Разве никто никогда не говорил тебе, что просить незнакомцев о чём-то может привести тебя к неприятностям? На этот раз незнакомец одарил его полной улыбкой. — Есть так много вещей, которые могут доставить неприятности. Я не собираюсь беспокоиться о подобных мелочах. Эндрю уставился на него, на мгновение отвлекшись на улыбку... пока не заметил, что серые глаза оставались холодными, что эмоции не проникали в них. Смазливая мордашка был интересным. Именно это и заставило его потянуться в куртку за пачкой сигарет и протянуть их парню. Что было интересно, британец подошёл только настолько близко, насколько это требовалось, чтобы просто дотянуться до пачки, и Эндрю заметил, что, несмотря на аккуратный крой дорогого костюма, рукава его пиджака и рубашки были довольно свободными. На самом деле, они были достаточно свободны, чтобы что-то могло выскользнуть без труда, скажем, нож или два. Не то чтобы Эндрю знал что-то о подобных вещах. О, мордашка просто возбудил в Эндрю что-то ещё, да, определенно. — Так кто же тот человек, который согласился купить мне новую пачку сигарет? — спросил Эндрю, стряхивая пепел с кончика своей. — А? — В процессе вытряхивания одной из пачки, незнакомец посмотрел на Эндрю, затем хмыкнул. — Неплохая наценка, не считаешь? — Не я тот, кому пришлось «одалживать», не так ли? — отметил Эндрю. — И правда. — Британец плавно пожал плечами. — Должно быть, оставил свои где-то. — Он бросил пачку обратно Эндрю, вместо того чтобы подойти снова, затем потянулся в один из карманов куртки, чтобы достать то, что выглядело как серебряная зажигалка с чем-то выгравированным на ней. — Меня зовут Абрам. Без фамилии, хах? Ещё любопытнее. — Эндрю. — Приятно познакомиться, Эндрю. — Абрам поднёс сигарету к губам, прикуривая её, и какое-то мгновение Эндрю мог только смотреть; хорошо, что у парня были закрыты глаза. Неважно, как долго у Эндрю никого не было, это всё равно было действительно редкостью, когда кто-то воздействовал на него так, как «Абрам», но, чёрт возьми, он был изумителен, и этот акцент... Эндрю продолжал курить свою сигарету, раздражаясь из-за самого себя, затем нахмурился, когда Абрам выпустил дым всего раз, после держа сигарету зажатой между пальцами возле лица и вдыхая тонкие струйки дыма, выходящие из тлеющего конца. — Без понятия, как это делают в Англии, но в США мы действительно курим эти херовины, — затянулся Эндрю. — Знаешь, кладёшь её между губ и всасываешь. Абрам открыл свои бледные глаза и улыбнулся, лицо было спокойным, но на этот раз он действительно выглядел так, будто слова Эндрю его повеселили. — Спасибо тебе за информацию, я и не знал. Представь моё смущение сейчас, когда я узнаю, что всё это время делал это неправильно. — Просто говорю, — сказал ему Эндрю, прежде чем продемонстрировать, как это делается, с показательной тщательностью, просто чтобы выбесить собеседника. — Хм... — Абрам просто смахнул немного пепла, а его выражение лица разгладилось до идеальной маски. — Ну, повторюсь, это ценно, но я твёрдо верю в индивидуальность. Только подумай, как было бы скучно, если бы мы все делали одно и то же. Это вопрос... техники. Ладно, теперь это было просто... что это было? Эндрю пристально посмотрел на Абрама, пытаясь понять, было ли в этом заявлении что-то большее, чем очевидное, но Абрам только смотрел на него в ответ с крошечной улыбкой, как бы бросая вызов Эндрю, чтобы он интерпретировал это так, как ему хочется. Прежде чем Эндрю успел сказать что-то ещё, входная дверь бара распахнулась, и оттуда вышел Ники. — Эндрю, где ты, чёрт возьми… Абрам! Ты вернулся! Лёгкая улыбка Абрама исчезла, сменившись чем-то более вежливым и более отстраненным. — Ники, рад тебя видеть, — сказал он по-немецки. — Эндрю, я хочу познакомить тебя с Абрамом, Абрамом Хэтфордом. Он мой друг, появляется время от времени, когда он здесь по делам. — Ники нахмурился, казалось, он что-то заметил. — Где твоё пальто? — Оставил его в отеле. — Абрам пожал плечами, как будто его не беспокоил осенний холод в воздухе. — Мы просто будем ездить с места на место сегодня, нет смысла об этом беспокоиться. — Давай, идиот, затащим тебя внутрь. Эндрю и Абрам выбросили окурки и пошли внутрь, пока Ники наблюдал за ними, и Эндрю почувствовал лёгкое удовлетворение, когда Абрам последовал за ним в бар. Британец встал рядом с ним и заказал бокал вина, который он потягивал, пока Ники, Эрик и остальные продолжали болтать. Все они знали его и задавали вопросы, например, насколько долго он останется в городе, готов ли чем-нибудь заняться, и Эндрю заметил, что ответы Абрама были по большей части уклончивыми. Он также заметил, что один или два друга Ники, которые тоже были геями, делали всё возможное, чтобы подкатить к Абраму, но тот просто отмахивался от их внимания — так же он поступал и с Мартиной, одной из женщин в группе. Он был вежлив, но было ясно, что они его не интересуют. Примерно через двадцать минут, когда Эндрю допил свой напиток и принялся за другой, а Абрам выпил едва ли половину своего вина, дверь открылась, впуская хорошо одетого мужчину средних лет в плаще, а снаружи послышался гул дорогого и хорошо отрегулированного двигателя. Эндрю увидел, как к обочине подъехал спортивный седан Астон Мартин, за ним припарковался роскошный Роллс-Ройс, из которого вышли ещё двое мужчин. — Рэм! — крикнул старший мужчина с явным британским акцентом и на английском языке. — Как, чёрт возьми, ты всегда нас опережаешь? Абрам улыбнулся, отставив свой бокал в сторону, и подошёл к мужчине. — Я постоянно говорю тебе, что езжу на метро. Лицо мужчины исказилось от досады. — Какого чёрта? Что я тебе говорил? Твоя мать сейчас в могиле переворачивается, идиот. — Моя мать научила меня пользоваться им, — ответил Абрам мужчине с лёгкой ноткой раздражения в голосе. — Господи ёбаный Иисусе. — Мужчина провёл правой рукой в перчатке по лицу, и когда они встали рядом, Эндрю заметил лёгкое сходство: бледные глаза, стройное телосложение, недостаток роста. — Прекрати это делать, хорошо? Пока ты не довёл меня до сердечного приступа. Абрам ничего не сказал, и в бар вошли двое мужчин из Роллс-Ройса. Один из них — пожилой, слегка полноватый мужчина с зачёсанными назад уже выпадающими тёмно-каштановыми волосами; второй — лет тридцати с коренастым, но мускулистым телосложением. Старший британец пригласил их за столик в углу, где они сгрудились вместе и заказали по напитку. Поговорив немного, он жестом подозвал Абрама, который занялся разговором с двумя новыми мужчинами. Эндрю подошел к столику под предлогом посещения туалета и услышал то, что он принял за русский язык. Когда он вышел обратно, все четверо уже испарились, вместе с шикарными машинами. Ну, разве это не интересно? Он подождал, пока они пришли домой, чтобы заговорить. — Итак, Абрам, хм? Ники повернулся, его правая рука была соединена с левой рукой Эрика, и ухмыльнулся Эндрю. — О, так и знал! Так он тебе нравится? Эндрю пожалел, что его кузен узнал о них с Роландом в тот последний год в университете. — Я думаю, он интересный. Эти две вещи не имеют ничего общего друг с другом. — Агась, он тебе нравится! — Ники посмеялся, пока Эндрю продолжал смотреть на него неприязненно. — Ой, да ладно тебе! Он великолепен, у него невероятный акцент, и подожди до лета! Ты должен увидеть его в джинсах и футболке! Божечки мои! — Ники сделал движение ладонью будто веером, и даже Эрик кивнул. — Он в нашем списке «если у нас когда-нибудь будет тройничок». — Во втором, — согласился Эрик. — Где не знаменитости. — Не хочу знать об этой хуйне, — сообщил им Эндрю. — И что, он гей? Ники издал искренний вздох. — Не факт, но он вообще никак не реагирует, включая женщин. Даже когда Моника надела ту блузку, в которой видно всё-ё, и которая обычно заставляет мужчин-натуралов забыть свои имена. Он даже не моргнул. Это было неплохо, подумал Эндрю. — Кто был тот мужик, с которым он здоровался? — Его дядя, — Ники взмахнул левой рукой в воздухе. — Он работает на него, что-то там переводит и... и всё такое. — Ники нахмурился, словно пытаясь вспомнить. — Семейный бизнес. Он много путешествует. Это так мило, то, как его дядя заботится о нём. — На мгновение печаль заставила лицо Ники сморщиться. — Думаю, у него нет родителей, но он не слишком много о себе рассказывает. Просто знаю, что его дядя присматривает за ним. — Ага, ты уже говорил. — Эндрю обдумывал, что было сказано, а что нет. Ему показалось странным, что Ники не знает больше о том, кого он считал «другом» — этот человек мог бы узнать историю жизни комнатного растения, настолько он был разговорчив. Тем не менее, Эндрю не хотел больше терпеть своего кузена в тот вечер. Его и его попытки сватовства, поэтому он оставил эту тему на потом. На следующий день Эндрю провёл некоторое время за ноутбуком, изучая информацию об Абраме Хэтфорде, которой оказалось не так уж много. Имя казалось не таким уж популярным, относительно говоря, но всё, что он находил на фейсбуке или в других социальных сетях, не соответствовало тому парню, которого он встретил накануне вечером. Немного разочарованный отсутствием результатов своих усилий, он решил пройтись по магазинам. Ему удалось купить приличный ассортимент сладостей и две бутылки виски, и он искал место, где можно пообедать, когда узнал знакомое лицо в одном из маленьких ресторанчиков по дороге обратно к Ники. Он вошёл туда и подошёл к столику, за которым сидел Абрам, занятый печатанием на изящном ноутбуке, а рядом заброшенный сэндвич и чашка кофе. — Ты уже купил мне пачку сигарет? — спросил Эндрю по-английски, садясь. Абрам сначала напрягся, потом вздохнул, подняв глаза от экрана. — Если будешь сегодня в баре, я принесу их туда. Он был одет более непринужденно, чем вчера вечером, в свитер и, похоже, джинсы, хотя у Эндрю сложилось впечатление, что они были не менее дорогими, а его волосы были распущены и падали на лицо, за исключением прядей, убранных за уши. Сидя так близко, Эндрю мог сказать то, о чём он догадался в тускло освещенном баре: в глазах Абрама были контактные линзы. — Хах, занят поиском порнушки? — Хм, никаких банальностей, — сказал Абрам, продолжая печатать. — Взламываю личный дневник королевы, чтобы распространить его по сети. Похоже, её снова поймали за бутылкой джина, это всё так интригующе. Эндрю потянулся за нетронутым сэндвичем, так как был голоден. Абрам поднял бровь на его дерзость, но ничего не сказал. О, можно и полюбить эту британскую вежливость. — Дай знать, когда дойдёшь до той части, где она рассказывает, что сделала с Дианой, потому что почувствовала, что больше не является самой красивой на земле. — Пожалуйста, мы все знаем, что это был Филипп, и всё потому, что Диана украла его любимую диадему, — усмехнулся Абрам. Эндрю подождал, пока он проглотит кусочек (курицы, а не какого-то странного печеночного дерьма, слава Богу) чтобы ответить: — Я думал, вы, британцы, обижаетесь, если кто-то осмеливается оклеветать вашу драгоценную королевскую семью. — Вот мы и перешли к стереотипам. Хорошо. Разве ты не скучаешь по своим ковбойским сапогам и южному говору, поклонник Библии? Эндрю на это покачал головой и откусил ещё кусочек. — По-моему, это первый раз, когда меня так называют. Очки за оригинальность, но больше так не делай, — предупредил он. — Ах, а я-то думал, что у нас налаживается взаимопонимание, учитывая, что ты украл мою еду и оскорбил моё национальное наследие. Простите меня, — Абрам вложил в эти слова достаточно сарказма, чтобы и лошадь задушить. — Я считаю это процентами за сигареты, которые ты мне должен, — объяснил Эндрю, протягивая остатки сэндвича. — Тебе надо быть банкиром, — сказал ему Абрам, его губы подёргивались, как будто он хотел улыбнуться. — У тебя бы хорошо вышло, с той наценкой, с которой ты берёшь. — Так вот чем ты занимаешься? — Эндрю указал на компьютер. — Ники что-то говорил о переводе и семейном бизнесе. И точно так же, как появилось, зарождение улыбки исчезло. — Не совсем. От внимания Эндрю не ускользнуло, что Абрам не уточнил, чем именно он занимается. В этот момент к ним подошел обслуживающий персонал, не самая прилежная душа, поэтому Эндрю заказал ещё и кофе, а Абрам просто покачал головой, не обращая внимания на то, что его еда пропала. Эндрю попробовал снова, чувствуя себя не в своей тарелке от странного чувства любопытства, которое наполняло его — он не привык к этому ощущению, ну, к чувствам. — Что за имя такое «Абрам»? Абрам на мгновение приостановился в наборе текста, его лицо было пустым, когда он уставился на экран. — Это имя, которое дала мне моя мать, а что? — Он посмотрел на Эндрю, лицо по-прежнему лишено эмоций, глаза как лёд, и Эндрю в одно мгновение понял, что есть нечто гораздо большее, чем физическое влечение, которое тянет его к этому человеку. — Разве это не так всегда происходит? Мы принимаем имена, которые дают нам наши родители? В его голосе прозвучала странная напряженность. — Когда как, — сказал ему Эндрю, его собственный голос был лишён эмоций. Он заметил, что Абрам не задавал ему никаких вопросов в ответ, правда, только если Эндрю не спрашивал его первым. Он заметил, что свитер Абрама, несмотря на длинные рукава, имел свободные манжеты, хотя и демонстрировал довольно подтянутое тело для человека, который «переводил» и всё такое. Два раза, когда Эндрю видел Абрама, он был тщательно укрыт с головы до ног, несмотря на то, что его дорогая и элегантная одежда была очень тесной. Эндрю сидел и пил свой кофе, и был уже на полпути ко второму, когда зазвонил телефон Абрама. Абрам взял трубку со стола, его лицо снова стало невыразительным, и Эндрю наблюдал, как британец ответил на китайском языке. Через несколько секунд Абрам выключил ноутбук и начал собирать свои вещи в кожаный портфель, затем надел пальто Burberry. Он кивнул Эндрю, затем оставил на столе деньги, которых с лихвой хватило бы на сэндвич и несколько чашек кофе, и направился к двери, продолжая говорить по телефону. Его ждала другая очень дорогая, очень шикарная машина. Мужчина в другом дизайнерском костюме поспешил открыть Абраму дверь, чтобы он мог сесть на заднее сиденье. Мужчина, который выглядел так, словно, несмотря на этот дизайнерский костюм, без проблем мог бы работать вышибалой в «Райских сумерках». Большинство дней Эндрю редко чувствовал что-то кроме скуки, усталости и злости, а в последнее время и горечи. Изредка возникали вспышки желания и похоти, и удовольствия, когда он позволял себе поддаться им, но не в течение последних месяцев. По крайней мере не до встречи с Абрамом. Желание присутствовало, наряду с сильным чувством интереса. Любопытство, потому что он был такой сложной загадкой, которую нужно было разгадать. И самое опасное... было ли это желание? Эндрю пытался разобраться в этих странных эмоциях, пока возвращался с покупками в квартиру Ники. Кевину не удалось выполнить свою часть сделки — заставить Эндрю чего-то захотеть. Экси было недостаточно, и Эндрю остался в итоге только разочарованным и неудовлетворённым. Однако изумительная загадка с британским акцентом грозилась изменить ситуацию? Это был намёк на опасность? Вспышки сокрушения? Или вызов? У Эндрю была пара месяцев, чтобы понять это. ******* Абрам заставлял себя не ёрзать, пока Добрынин и Вихров разглядывали аккуратные ряды винограда, тянувшиеся перед ними, как будто они имели хоть какое-то представление о виноделии. Сбоку Стюарт и владелец винодельни Баттерман наблюдали за двумя русскими, покуривая. — Так этот виноград, он хороший? — спросил Добрынин в третий раз по-русски. — Да, — ответил Абрам на том же языке. — Земля плодородная, виноград урожайный, просто техника требует обновления. Новые чаны, новые здания, новые методы орошения и так далее. Всё это есть в документации, которую я подготовил для вас. — Он потратил немало дней, работая над ней, но, судя по всему, её никто не читал. Добрынин отмахнулся от этого. — Нет, за меня это сделают мои люди, — сказал он с ухмылкой. — Просто хочу знать, получится ли у меня из этого хорошее вино, ась? Абрам перевёл это для Баттермана, который кивнул, ухмыляясь, и сказал, что в главном здании есть несколько ящиков, если Добрынин хочет проверить свои инвестиции. Добрынин рассмеялся над предложением, как и Вихров, который, на его вкус, слишком уж пристально смотрел на Абрама. — Тогда, по-моему, всё хорошо. Сюэ ручается за вас, ребятки, ручается. Стюарт выпрямился при упоминании китайского «инвестора», хотя и не смог понять остальную часть того, что сказал мафиози. — Да, он действительно купился на эту хитрющую маленькую схемку, которую вы тут затеяли, — добавил Вихров, его взгляд всё ещё был устремлён на Абрама. — И о том, насколько ты... ценен для Хэтфордов. Он и Вэй. Абрам напрягся при упоминании помощника Сюэ Чжэна, и было похоже, что Добрынин начинает раздражаться из-за своего болтливого подчинённого. — Паренёк много работает для своей семьи, ты мог бы кое-чему у него поучиться, Кирилл, — сказал Добрынин с оттенком упрёка, а затем повернулся к Стюарту и Баттерману. — А, теперь мы выпьем за то, чтобы заключить... э-э-э, как там это слово? — спросил он на английском с сильным акцентом. — Сделка, — помог Абрам. — Да, за сделку! — Он рассмеялся, схватив Вихрова за руку и потянув его за собой, и Абрам не стал возражать, когда его дядя чуть сместился, чтобы загородить его от взгляда русского подчинённого, пока они шли обратно в большой амбар, где у Баттермана были ящики с сочным красным вином, а также десятки дубовых бочек и различные чаны для брожения вина. Ещё несколько дней уйдёт на оформление всех юридических документов, чтобы сделать Добрынина частичным партнёром винодельни, чем займутся другие преданные семье люди, а затем подключить к винодельне часть его финансовой сети, за которой будет следить Абрам, поскольку в этом и заключалась вся суть сделки. Добрынина не волновало вино (ну, может быть, немного, учитывая, как быстро он его выпивал), но как средство отмывания денег? Чтобы диверсифицировать свои средства и получить доступ к денежному рынку ЕС? — Итак, вы сказали, что есть и другие подобные винодельни, да? — спросил Добрынин, когда они возвращались к своим машинам, с ящиком вина в руках Вихрова. — Да, — заверил Абрам русского мафиози, отмахнувшись от прядки, выскользнувшей из резинки, которая сдерживала остальную часть волос. — Здесь, в Германии, другие во Франции, в Испании и в Австралии. У нас даже есть несколько в Южной Америке. Они являются отличными инвестиционными возможностями и развиваются как винокурни. — Но ничего в Соединенных Штатах? — спросил Вихров с острой ухмылкой, его взгляд снова устремился на Абрама. — Нет, — ответил Абрам, не показывая на своём лице никаких эмоций, кроме вежливости. — Мы считаем, что рынок там немного перенасыщен, и у нас есть больше возможностей для манёвра в других местах. Кроме того, за исключением Южной Америки, большинство наших клиентов не хотят ехать слишком далеко, чтобы проверить свои инвестиции. — Мне кажется, что у вас просто что-то есть против США. — Кирилл, — рявкнул Добрынин, его голос был резким, а приятная улыбка после дегустации вина исчезла, в то время как выражение лица Стюарта было тщательно скрыто, поскольку он не мог следить за разговором — по крайней мере, не мог следить за словами. — Мои извинения, Хэтфорд. Абрам пожал плечами, как бы говоря, что его это не беспокоит, но он был благодарен, что подчинённый сохранял угрюмое молчание, пока они не добрались до своих машин. Добрынин через Абрама передал Стюарту, что они скоро увидятся, и все четверо разъехались. Миша быстро заметил напряжение в плечах Стюарта и поспешил открыть для них заднюю дверь Астон Мартина, а Стюарт предложил Абраму сесть первым. Затем он резко выдохнул, дёргая за пуговицы пальто, как будто оно было тесным или что-то вроде того, ругаясь при этом про себя. — Ладно, чёрт возьми, так что с тем самодовольным хуём, а? Тем, который выглядел так, будто его нужно хорошенько выпороть? Абрам распустил резинку, удерживающую его волосы, и потёр кожу головы, как будто это могло помочь справиться с подступающей головной болью. — Я не уверен, правда. Он просто давил всяким. — На осуждающий взгляд дяди он пожал плечами. — Заговорил о Сюэ и Вэе и спросил, почему мы не работаем в Штатах. — Ублюдок, — рыкнул Стюарт, сжимая правую руку в кулак. — А Добрынин? Как отреагировал? — Он был недоволен Вихровым. — Хм, хорошо. Сюэ не прислал бы нам неприятности, по крайней мере не намеренно. — Дядя Абрама, казалось, о чем-то задумался, его рука всё ещё была сжата. — Тем не менее, я не доверяю этому парню, как там его зовут? — Вихров, — ответил Абрам, автоматически предоставляя дяде необходимую информацию. — Кирилл Вихров. — Он надеялся, что его дядя был прав насчет русского мафиози, потому что против Сюэ они мало что могли сделать, но это имело смысл. Хэтфорды снова и снова доказывали свою преданность и ценность для Сюэ Чжэна, и это было выгодное «партнёрство». Но это не означало, что они могли принимать всё как должное. — Неважно. Я ему не доверяю, так что будь осторожен рядом с этим парнем, хорошо? — Стюарт бросил на Абрама задумчивый взгляд, его пальцы разжались, а затем постучали по кожаному сиденью между ними. — Я бы хотел, чтобы ты ещё раз подумал над моим предложением, чтобы кто-то присматривал за тобой. Только не это, подумал Абрам со вздохом. — Нет, я не вижу в этом необходимости, — возразил он. — Мне достаточно людей из семьи, которые окружают меня большую часть времени, и я могу позаботиться о себе сам. — Он сжал левую руку с лезвиями, спрятанными под одеждой, и снова посмотрел на дядю. — Я не... — Даже не открывай рот, если собираешься сказать, что ты недостаточно важен, пиздюшок, — сказал Стюарт с более чем лёгким раздражением. — Уилл уже несколько месяцев уговаривает меня, чтобы за тобой кто-нибудь присматривал. И лучше не станет, особенно когда ты делаешь глупости, такие как ездить на метро вместо того, чтобы Миша или Джоуи тебя подвозили. Абрам ненавидел вступать в подобные споры с дядей, ненавидел чувствовать, что его жизнь диктуется ему. Он понимал, что лишится некоторых вещей, когда сделал тот звонок несколько лет назад, но в некоторые дни ему казалось, что он никогда не перестанет лишаться ещё большего. А ведь всё время у него что-то отнимали. Если бы он не знал, что его семья также лишилась чего-то ради него… — Я буду осторожнее, — пообещал он, слегка склонив голову. — Чёрт подери, Рэм, я не пытаюсь запереть тебя или всё такое. — Стюарт потер лоб, как будто у него самого болела голова. — Вылитая копия своей матери, клянусь. Просто... просто следи за собой, ладно? И если что-то ещё случится, ты получишь телохранителя, понял? — сказал он, опуская руку. — Никаких споров, никакого дерьма от тебя, ничего больше. Я не собираюсь слышать ничего ни от тебя, ни от Уилла, всё решено. — Этого больше не повторится, — сказал Абрам, одёргивая рукава своего пальто. Он не был старшим членом семьи, как Стюарт, или главой семьи, как дядя Уильям. Он мог хорошо разбираться в цифрах и переводах, но не более того — он был просто своенравным племянником, которого вернули в семью. Миша высадил Абрама у отеля Arcotel Camino, а затем направился с дядей в Le Méridien Stuttgart. Поднявшись в свой номер, Абрам снял пальто, пиджак, светло-серую хлопчатобумажную рубашку. Дядя Стюарт ничего не сказал о том, что он будет нужен снова на ночь, а это означало, что Абрам мог немного расслабиться. Следующими были брюки, поэтому он переоделся в пару лёгких новых и футболку, но оставил нарукавные повязки с ножами; он никогда не чувствовал себя в отеле как дома, хотя проводил в них всё больше времени. Затем он достал из сейфа отеля свой ноутбук и вошёл в систему, чтобы немного поработать. Пришло несколько новых писем, некоторые от Джейми, спрашивающей, как продвигается сделка с Добрыниным, и он потратил какое-то время, чтобы ввести кузину в курс дела. Поступила просьба от Чжоу перевести некоторую информацию на русский и португальский языки, чем он и занялся. Напоминание от тёти Мириам о том, что через месяц дядя Уильям будет праздновать свой шестьдесят пятый день рождения, и она ожидает, что все, кто не в отъезде, приедут на это мероприятие, заставило Абрама отправить Джейми письмо в панике с вопросом, что, чёрт возьми, он должен подарить человеку, которого едва знает (и подозревал, что едва терпит, но эту часть он опустил — возможно, стоит попросить дядю Стюарта отправить его в Австралию на пару недель, или, может быть, в Шанхай. Это даже стоило того, чтобы снова иметь дело с Вэй Джаином, чтобы не терпеть семейное сборище). Он сказал Элли «отъебись», не собираясь помогать этому ублюдку с французскими пикап-фразочками (откуда он вообще должен был их знать?), затем проверил несколько подсчётов для Сабины. К тому времени на улице уже стемнело, и Абрам понял, что не ел с самого утра. Он мог заказать что-нибудь в номер или сходить в один из ближайших ресторанов... или он мог что-то сделать с коробкой сигарет, которую Джоуи прихватил для него. Он мог что-то сделать с Эндрю. Зная, что этого делать действительно не следует, Абрам выключил ноутбук и положил его на ночь в сейф, а затем пошёл в душ. Он снял нарукавники и положил их на стойку умывальника, а на свой образ обратил внимание только для того, чтобы убедиться, что ему пока не нужно подкрашивать корни, что на фоне чёрной краски не так уж и заметен тёмно-рыжий. Его беспокоило, что с каждым днём он всё больше и больше походил на своего отца, хотя и более стройную и уменьшенную его копию — что его дяди вынуждены были постоянно смотреть на лицо человека, убившего их сестру. Абрам отбросил одежду и шагнул в душ, недовольный своими мыслями. Он не мог изменить прошлое, но и убежать от него тоже не мог. Оно появлялось всякий раз, когда он смотрелся в зеркало, появлялось всякий раз, когда он снимал одежду и обнажал шрамы, покрывавшие его торс; порезы и ожоги, нанесённые его собственным отцом, людьми, которых Натан Веснински посылал за сыном и женой, пытаясь вернуть их обратно, когда они осмелились убежать. Хотя не во всех ранах можно было винить балтиморского мясника: Абрам слегка провёл мочалкой по шрамам на запястьях — шрамам, которые он изо всех сил старался скрыть от Стюарта. Вымывшись, он вышел из душа и высушился, промокнув полотенцем волосы, а затем убрав их с лица расчёской. Он снова надел нарукавники и оделся, выбрав джинсы и мягкий свитер, достаточно толстый, чтобы скрыть рукав с красными маками, вытатуированный на правом бицепсе, и герб Хэтфордов на левой верхней части груди. Быстро проверив, сможет ли он без проблем достать ножи, а также то, что рукава скрывают и кожаные браслеты, и шрамы, Абрам переобулся в пару поношенных, но удобных ботинок, после чего взял кожаную куртку, телефон, бумажник и коробку сигарет, которую Джоуи прихватил ранее в тот же день. Он попросил мужчину взять только пачку, но Джоуи имел тенденцию перебарщивать с такими вещами. Возможно, он решил, что это сэкономит ему время, что Абрам сменил марку или что-то в этом роде. Прежде чем он успел передумать, Абрам уже вышел за дверь и направился к станции метро, которое должно было доставить его в бар, где скорее всего сейчас находился Эндрю Миньярд — где Абрам Хэтфорд не должен был находиться на самом деле. Не учитывая того, кем Абрам Хэтфорд был когда-то давно. Абрам так много оставил позади на том пляже в Калифорнии несколько лет назад, когда он поджёг последнюю украденную им и его матерью машину с телом матери внутри, только чтобы вытащить её полусгоревший труп несколько часов спустя, когда солнце начало освещать самый край неба над океаном. Он похоронил её в могиле, которую вырыл своими руками в этом грубом песке, затем сжёг свои последние связи с Соединенными Штатами, сжёг папку со списком контактов, который дала ему мать. Он также сжёг все надежды на то, что когда-нибудь у него будет нормальная жизнь, что он сможет освободиться от преступной жизни, которая была впитана в его кровь с обеих сторон. Он раз и навсегда отказался от мечты об экси. Потому что, когда они бежали из Вашингтона, а его мать медленно умирала из-за катастрофических ранений, которые нанёс ей его отец, она, наконец, рассказала Абраму — рассказала Натаниэлю — правду. Рассказала ему, почему они вообще сбежали от Натана Веснински, о том, как Натаниэль был обещан Морияма, о том ужасном дне в замке Эвермор, когда он поверил, что просто играет в экси с Кевином Дэем и Рико Морияма, как если бы они сбежали из Балтимора или что-то такое. Как если бы ему позволили побыть счастливым. Прослушивание, чтобы узнать, достаточно ли он хорош для Тэцудзи Морияма, чтобы его передали ему как актив или же выкинули как бесполезную вещь. Поэтому его мать забрала его, пять миллионов долларов его отца — Морияма, поскольку отец работал на них — и сбежала. После её смерти Натаниэль не видел причин продолжать бежать в одиночку, не тогда, когда он точно знал, от чего бежит, и он позвонил своему дяде. Через двадцать четыре часа он был в Англии, в безопасном месте, вне досягаемости Морияма. Или они так думали. Дядя Стюарт попытался дать ему возможность начать всё сначала, дать время погоревать и понять, что ему делать, исполнить желание сестры и записать Натаниэля в школу... но ничего хорошего из этого не вышло. Стоя в метро и настороженно глядя на окружающих, Абрам сгибал запястья, отгоняя это воспоминание. Нет, стало ясно, что у Натаниэля был только один выбор — принять семью матери и их защиту, стать Хэтфордом. Стать Абрамом Хэтфордом. Больше никаких мечтаний об экси. Больше никаких шансов на нормальную жизнь, но больше никаких побегов. Это... это сработало. Он потерял мать, но нашёл поддержку в дяде Стюарте, при всей его ворчливости и грубоватой привязанности. Поначалу Абрам колебался, не зная, что он может предложить родственникам матери, но он всегда был хорош в языках, а математика была его любимым предметом в школе, когда он её посещал. Семье не потребовалось много времени, чтобы придумать, как применить оба эти таланта, особенно когда Абраму не нужно было ничего делать, кроме как учиться. Не хотелось делать ничего, кроме как учиться, после румын. Так почему же он пошёл в бар один, когда мог вернуться в отель, подальше от людей, от толпы и шума, от людей, которые прикасались к нему, которые смотрели на него и... и.... да. Потому что он был в баре, ожидая дядю Стюарта в тот вечер, и увидел Ники Клозе. Увидел Ники Хеммика, и даже если это было много лет спустя, даже если он отказался от старой навязчивой идеи, он чувствовал лёгкое возбуждение от того, что мог подойти к бару и поболтать с Лисом из штата Пальметто (даже если тот не был таким уж великим защитником). Потому что Ники Клозе играл с Кевином Дэем, одним из лучших нападающих в мире. Абрам знал правду о Дэе, знал, что он был марионеткой для Морияма, знал, что он уже никогда не будет лучшим, не после того, что сделал с ним Рико, но в Абраме осталось достаточно фанатизма к экси, чтобы ему по-прежнему нравилось общаться с Ники. Кроме того, Ники Клозе был одним из самых приятных людей, которых он когда-либо встречал, таким дружелюбным, покладистым и открытым. Учитывая, что Абрам ежедневно имел дело с преступниками... да, было приятно провести несколько вечеров с бывшим защитником, когда он был в Штутгарте. Так что если проводить время с Ники Клозе было немного волнительно ... то ещё более волнительным стало общение с Эндрю Миньярдом, который был достаточно хорош, чтобы стать профессионалом в своём деле, который до сих пор был единственным, кто отказал Воронам, когда его пригласили в команду, который — согласно источникам Хэтфорда, а у них были все основания следить за Морияма — был причиной того, что Кевину Дэю удалось не попасть в лапы Морияма в течение почти пяти лет. По крайней мере, до тех пор, пока Эндрю не закончил университет и не отказался от всех предложенных ему профессиональных контрактов в экси, а Кевин Дэй вскоре после этого потерял все остатки разума и подписал контракт с той же профессиональной командой, что и Рико Морияма. Абрам не смог удержаться и не подойти к Эндрю Миньярду за сигаретой, просто желая поговорить с ним несколько минут, узнать, что в этом человеке привлекло Кевина Дэя, что заставляло Ники говорить о своём кузене с таким восхищением. Хотя, на самом деле, ему следовало бы сдержаться. Ох, было бы дяде Стюарту что сказать о нём и его маленькой «одержимости». Он до сих пор не мог понять, что это был за человек, разве что было ясно, что Эндрю было абсолютно наплевать на чьё-либо мнение. Ему было всё равно, оттолкнёт ли он кого-нибудь своими действиями или словами. И Абрам мог это уважать, потому что этот человек не стремился быть назойливым, он просто был самим собой. После стольких масок, после стольких жертвований собой ради других... Абрам мог это оценить. Мог позавидовать, даже если иногда это его раздражало. Он сошёл на ближайшей к бару станции и пошёл по узким улочкам, наслаждаясь прохладным воздухом и тёплым свечением огней вокруг. Бар был заполнен примерно наполовину, когда он пришёл туда, поэтому Ники и Эндрю было легко заметить. Легко было заметить Эрика Клозе, а затем и остальных, собравшихся вокруг него. Абрам подошёл к стойке и подождал, пока пожилая пара уйдёт, после чего шагнул вперед, слегка приподняв правую руку в знак приветствия, которое выкрикнули Эрик, Ники и ещё несколько человек. Эндрю лишь слегка кивнул ему, ничуть не удивившись его появлению. — Закончил свои дела на сегодня? — Да, — ответил Абрам, помахав рукой бармену. — Что насчёт тебя? Занят ничегонеделанием? Нашёл кого-нибудь ещё, чтобы заманить в ловушку с возмутительными процентными ставками? Кстати, об этом. — Он передал коробку сигарет, прислонённую к его левому боку. — Надеюсь, этого достаточно. Эндрю посмотрел на него холодным, оценивающим взглядом, когда принял коробку. — Насколько хорошо платят за перевод всякого дерьма? — спросил американец, постукивая длинным концом коробки по полированной деревянной поверхности барной стойки. Абрам в ответ пожал плечами и сказал бармену, что хотел бы получить бокал красного "Троллингера" и фирменное блюдо из жареной рыбы. Когда он увидел, что Эндрю всё ещё смотрел на него, он просто покачал головой. — Это оплачивает счета. Семья обо всем заботилась, поэтому он не беспокоился о деньгах. Честно говоря, его вообще мало что волновало, кроме как то, что он может подвести Стюарта. — Должно быть, счета впечатляют, учитывая, какие наряды ты носишь, — сказал Эндрю с лёгкой усмешкой. — Забавно, что люди, которые зарабатывают большие деньги, всегда говорят подобные вещи. Он насмехался, отмахиваясь от Абрама, как от досадной помехи. Это было слишком, не так ли? — А у тебя проблемы с деньгами? Мало зарабатываешь? Расстраиваешься из-за людей, которые могут больше? — спросил Абрам, прислонившись к стойке бара. — Почему я должен быть виной этому? Он не просил Стюарта, Джейми или кого-либо ещё из семьи покупать ему дорогую одежду, пытался заставить их не делать этого первые год или два. Потом ему надоело, что все выбрасывают его «тряпки», а ему нечего надеть, надоело выслушивать нотации о том, что Хэтфорды должны поддерживать свой имидж, а он не должен позорить семью своей поношенной одеждой. Пришлось привыкать к тому, что он больше не носил слишком большую и дешёвую одежду, которую всегда использовал, чтобы слиться с толпой, пока он не понял, что костюмы, дорогие свитера и сшитые на заказ пальто помогают ему сливаться с другими Хэтфордами и их подчинёнными, растворяться среди них. Эндрю снова усмехнулся, на этот раз из-за вопросов. — Это бы значило, что меня это волнует, — сказал он Абраму, подперев подбородок рукой с таким скучающим выражением лица. — Нет, меня раздражает, когда такие богатые говнюки, как ты, всегда говорят подобные вещи. Это только доказывает, что ты нихуя не понимаешь. Бармен вернулся с бокалом вина для Абрама, и тот покачал головой, поднимая его. — Да, вообще ни хрена не понимаю. Не представляет, каково это — жить в дешёвых мотелях и хостелах, потому что у них было только столько денег, пока его мать не смогла связаться со своим следующим контактом и получить доступ к счетам, где она спрятала миллионы, украденные у мужа — миллионы, которые постоянно тратились на новые паспорта, новые личности и билеты на самолёты, которые нельзя было тратить на «легкомысленные» вещи вроде новой одежды, когда в сэкондхэндах можно было найти вполне нормальные вещи. Не представлял, каково это — ложиться спать голодным, потому что было слишком опасно рисковать, покидая на ночь убежище, даже для того, чтобы найти что-то поесть. Не представлял, каково это — расти в роскошном доме, но жить в страхе, ненавидеть его, потому что возвращение в него не сулило ничего, кроме боли, страха и новых шрамов. Потому что это не был дом, он никогда не мог быть домом, но с каждым днём ты понимал, что он вполне может стать твоей могилой. Абрам осушил бокал вина несколькими уверенными глотками, его аппетит пропал, как и желание иметь компанию. — Было бы хорошо, если бы всем везло так же, чтобы оставаться такими же невеждами, — сказал он Эндрю, доставая из бумажника деньги — деньги, которые у него были благодаря дяде Стюарту. Деньги лежали там потому, что Абрам никогда не знал, когда ему может понадобиться снова сбежать, а не потому, что он хотел произвести на кого-то впечатление, не потому, что он был склонен к покупкам — ему везло, пока они тратились на случайную еду или выпивку. Ему следовало бы знать, что выходить за рамки той жизни, которую он построил для себя, было ошибкой. Это был слишком другой мир, слишком чужой. — Я вернул твою сигарету плюс проценты, так что, думаю, на этом всё. Он приклонил воображаемую шляпу перед Эндрю Миньярдом и положил деньги на стойку бара, после чего удалился. Он услышал, как Ники окликнул его по имени, но проигнорировал это, направляясь к двери, которую он уже частично открыл, когда почувствовал, что его дёргают за рукав пиджака. Абрам рывком освободил руку, повернувшись, и заставил себя не выхватить нож. — Не делай этого, — предупредил он, недовольный тем, что его трогают, и обнаружил, что Эндрю подкрался к нему. — Что тебе нужно? — Разве вы, богатые парни, не верите в еду? — спросил Эндрю, указывая на бар. — Это что-то новенькое — заказать еду и просто оставить её там? Довольно расточительно. — Считай, что это ещё один обед за мой счёт, — сказал ему Абрам. — Британское гостеприимство. Густые брови Эндрю сошлись вместе. — Я не люблю быть у кого-то в долгу. — Забавно, учитывая, что тебе, похоже, нравится заставлять людей быть у тебя в долгу. — Абрам махнул ему рукой, не желая больше разговаривать, находиться в баре. — Это не моя забота, спокойной ночи. — Он продолжил свой путь и рассердился, когда Эндрю последовал за ним. — А сейчас что? В ответ он получил пустой взгляд. — Я иду, — Эндрю сказал это так, будто он был идиотом, раз задал этот вопрос. — Да, я вижу, — пробурчал Абрам. — Почему? — Чтобы покурить. — Эндрю достал свою пачку из кармана чёрной куртки, которая была на нём, и вытряхнул одну сигарету. — В баре не курят. — Тогда встань рядом с баром. — сказал ему Абрам. — Вон там. Прямо у стены. — Но ходьба — хорошее упражнение, — возразил Эндрю без всяких эмоций, затем сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. — Ты выглядишь раздражённым, возможно, у тебя низкий уровень сахара в крови. — Я думаю, это скорее из-за отсутствия должных манер. — Абрам провёл правой рукой по волосам. — Я ушёл из бара, чтобы побыть одному, понимаешь? Эндрю пожал плечами, всё ещё демонстрируя полное отсутствие эмоций — если бы он был хоть немного самодовольным, тогда у Абрама был бы повод ударить его или накричать. — Это твоя проблема, а не моя. Абраму удалось прикусить язык примерно на целый квартал. — Ты всех так раздражаешь, или я особенный? Эндрю, казалось, на мгновение задумался над вопросом. — Наверное, первый. — О, радость, а я боялся, что последний, — сказал Абрам, распуская резинку, удерживающую его волосы, чтобы он мог почесать кожу головы. Через мгновение он вздохнул с облегчением и с нетерпением ждал возможности просто растянуться в постели, когда вернётся в гостиничный номер. Если он выспится пораньше, то сможет проснуться, сделать кое-какую работу, а затем пробежать несколько миль на беговой дорожке в тренажерном зале, пока там не станет слишком много народу, и может быть готовым к любым делам, которые нужно будет сделать Стюарту. — Что-то с тобой не складывается. — Мм? — Абрам нахмурился, вырванный из своих мыслей этим странным заявлением, и посмотрел на Эндрю, чтобы увидеть, что тот смотрел на него. Обычно ему не нравилось, когда люди смотрят на него, поэтому было странно, что Эндрю не заставлял его нервничать или чувствовать себя неловко. Возможно, потому что это было сделано в такой сдержанной, апатичной манере. — Со мной что? — Ничего не складывается, — повторил Эндрю, ткнув в Абрама двумя пальцами, держащими между ними сигарету. — В тебе что-то не так. Если бы это не было правдой, Абрам бы обиделся. А так он был слегка обижен тем, что Эндрю так легко это уловил. — Не вежливо тыкать в людей и в их недостатки тоже, знаешь ли. Эндрю насмешливо фыркнул, из его ноздрей повалили клубы дыма, словно он был каким-то светловолосым очеловеченным драконом. Маленьким, светловолосым, очеловеченным драконом. Мысленный образ позабавил Абрама больше, чем следовало бы. — Кто теперь стереотип, мм? Ты всегда такой вежливый и воспитанный? Даже когда режешь кого-нибудь ножом? Вопрос чуть не заставил Абрама споткнуться. — Прошу прощения? При чём тут поножовщина? — Как я уже сказал, с тобой что-то не складывается. — Эндрю бросил тяжёлый взгляд на правое запястье Абрама. — Но я расколю тебя. По какой-то причине мне кажется, что ты стоишь усилий. Абрам не знал, что на это ответить, что было не очень хорошо. Он ухватился за тот факт, что они находились недалеко от станции метро, и провёл правой рукой по волосам, некоторые пряди снова упали ему на лицо. — Быть таким любопытным не всегда заканчивается чем-то хорошим, — предупредил он, шагая к входу в метро. — Всегда такой чертовски вежливый, — пожаловался Эндрю, отмахиваясь от Абрама. — Попробуй угрожать, не будучи таким британцем, а? Прежде чем его рука опустилась, Абрам обратил внимание на свободный рукав, на намёк на чёрную ткань на бледной коже и подумал, не позволил ли он своему увлечению этим человеком ослепить его настолько, чтобы не заметить потенциальную угрозу. Нехорошо, Абрам, укорил он себя. Неудивительно, что Эндрю заметил ещё одного владельца ножей. Абрам подумывал рассказать ли об этом Стюарту, но знал, что дядя будет в ярости — и на него за то, что он не заметил раньше, и на Эндрю, поскольку этот человек был связан с Морияма, хотя и довольно косвенно. Возможно, Абрам не сразу догадался о наличии оружия, но он не верил, что Эндрю связан с семьёй якудза. Нет, лучше просто промолчать и запомнить это как урок, чтобы улучшить свои навыки наблюдения. Навыки, которые обычно были довольно хороши. Так как же Эндрю смог так обойти его бдительность? Абрам размышлял над этим всю обратную дорогу до отеля, но так и не нашёл ответа. ******* Эндрю не видел Абрама больше после той прогулки до станции метро, что заставило его задуматься, не слишком ли далеко он зашёл с комментарием о поножовщине. Затем он решил, что если британца так легко напугать, то, возможно, он не заслуживает интереса Эндрю — в конце концов, Эндрю потратил достаточно своего времени на трусов. На людей, которые не могли вырастить собственный хребет, сколько бы вы ни давили, ни уговаривали, ни избивали других ради них. Всё, что это давало, — это разбитые кулаки, нарушенные обещания и мало что ещё, с чем можно было бы иметь дело в итоге. Он сидел в баре с Ники и Эриком, пил виски и обдумывал, хочет ли он остаться в Германии ещё на несколько недель или просто уехать, когда вошёл Абрам, одетый в свою чертовски дорогую одежду, выглядевший изможденно. Он подошёл к стойке рядом с Эндрю и заказал бокал вина, помахав Ники рукой. — Неужели переводы настолько утомительны? — Бывают, — заметил Абрам, проводя рукой по своим зачёсанным назад волосам. — Когда кажется, что я единственный, кто способен хоть немного поработать. Эндрю на мгновение задумался над этим. — Сколько языков ты знаешь? Я слышал четыре. Абрам благодарно улыбнулся бармену, когда ему принесли вино. — Больше, — был его уклончивый ответ, отчего Эндрю неприязненно взглянул на него. — Почему ты не присоединился к профессиональной команде экси? — в ответ стрельнул Абрам, отчего более-менее ровный взгляд Эндрю превратился в недовольный. Было ясно, что они не собираются действовать по принципу «я расскажу тебе о себе, если ты расскажешь мне в ответ». — Так ты в курсе обо всём этом экси-дерьме? — Трудно не быть в курсе, — ответил Абрам, прислонившись спиной к барной стойке, держа бокал с вином в левой руке между длинными пальцами. — Ники часто рассказывал об этом. О том, как ты, твой брат и он играли в университете Пальметто с «великим» Кевином Дэем. Эндрю показалось интересным, что в имени Кевина прозвучала лёгкая насмешка, учитывая, что Кевин всё ещё считался одним из лучших нападающих. — Ники всегда говорит слишком много, — пожаловался Эндрю. — Да, особенно когда он немного выпьет. — Абрам посмотрел на кузена Эндрю, который в данный момент разговаривал с одним из своих коллег. — Я даю ему пять минут, прежде чем он придумает предлог, чтобы сбежать. — Даже меньше, Ники задержал его уже на десять минут. Я удивлён, что Эрик ещё не спас парня. Тем не менее, было забавно видеть, как страдают другие, после того, как Эндрю терпел своего кузена все эти годы. Абрам слегка хмыкнул, потягивая своё вино. — Я думаю, это потому, что Эрик сейчас сам в осаде. Юрген там, как известно… о, блядство, — довольно горячо ругнулся он, слегка пригнувшись, не то чтобы он был таким уж высоким. — Чёрт. Он оскалился, поставив вино на барную стойку, затем пошарил в бумажнике, чтобы достать немного денег — слишком много для вина, правда, но, похоже, он просто схватил первое, что выцепил, и шлепнул на стойку. Пока он это делал, Эндрю поднял голову, чтобы посмотреть, что заставило Абрама вести себя так, и узнал того русского парня, который был в баре несколько дней назад, того, который был моложе. Он только что вошёл в бар и, похоже, кого-то искал — у Эндрю возникло подозрение, что это был некий хорошо одетый британец. — Что, не хочешь столкнуться с этим засранцем? — Нет, — прошипел Абрам. — А теперь, если позволишь, спокойной ночи. Всё ещё сгорбившись, он пробрался сквозь толпу к задней части бара, направляясь к тому, что, как Эндрю знал по предыдущим посещениям, было запасным выходом. Тем временем русский парень несколько минут бродил по бару, прежде чем выйти через парадную дверь. Разве это не было любопытно? Эндрю использовал деньги, которые положил Абрам, чтобы купить себе ещё несколько стаканов виски, поскольку «трать - не трать» — одно и то же. Он провёл вечер, размышляя о том, в какие неприятности мог влипнуть этот «переводчик». Переводчик, который счёл нужным вооружиться ножами. Всё стало ещё интереснее на следующий вечер, когда Эндрю вернулся в бар без Ники и Эрика и обнаружил там Абрама с дядей и обоими русскими. Все четверо сидели за угловым столиком, перед ними стояло несколько бокалов, и большинство из них в данный момент выглядели не шибко-то счастливыми. Лицо Абрама было слишком пустым, его дядя смотрел на младшего русского, который глядел на Абрама, а старший русский продолжал качать головой. Абрам очень много говорил, изредка переводя между дядей и старшим русским. Примерно через полчаса они встали, чтобы уйти, и Эндрю заметил, что дядя Абрама бросил взгляд в его сторону, когда они шли к двери. Выражение лица мужчины всё ещё было достаточно недовольным, и оно не улучшилось, когда Эндрю поднял свой бокал в лёгком приветствии. На следующий вечер Абрама в баре не было, но на день после, когда Эндрю ходил по магазинам (съебавшись из квартиры прежде, чем он смог убить Ники), он увидел, что британца сопровождают двое хорошо одетых и вполне крупных мужчин. Они возвышались над Абрамом на целый фут, но Эндрю обратил внимание на то, как Абрам держал себя, на раскованность его конечностей и лёгкость походки, и понял, что любой, кто примет Абрама за лёгкую мишень, сильно пожалеет об этом. На следующий вечер было ещё больше виски, пока он слушал рассуждения какого-то идиота о том, что американцы слишком ленивы, чтобы пользоваться общественным транспортом (хотелось бы ему посмотреть, как этот тип попытается передвигаться на ёбаном автобусе за пределами крупного города, не говоря уже о несуществоваших поезде или метро), когда в бар вошёл Абрам. В кои-то веки он выглядел так, как будто «прозябает в трущобах»: на нём была толстовка с капюшоном поверх джинсов и поношенные, но хорошие ботинки. — Только не говори, что это какая-то хитровыебанная маскировка, — с отвращением сказал Эндрю. — Это просто жалко. Неудивительно, что мы надрали вам задницы много веков назад. Абрам бросил на него прищуренный взгляд, когда он подошёл к бару. — Катись к чертям, — огрызнулся он. — Зачем мне общаться с таким придурком, как ты, я понятия не имею. У Эндрю возникло ощущение, что его только что оскорбили. — Осторожнее, шеф, у тебя трусики задрались. Этого нельзя допустить. — Я не австралиец, — вздохнул Абрам, проводя пальцами правой руки по своим распущенным волосам. — Держи свои стереотипы в узде, чёрт возьми. — Некоторых людей просто слишком легко выбесить. — Он попросил бармена налить ещё виски и смотрел, как Абрам проводит обеими руками по волосам, словно пытаясь обуздать свой нрав. — Значит, тяжёлый день на работе? Проебался с временами или что-то в этом роде? Перепутал глаголы? — О, люди, наверное, обожали кидать в тебя мячи, да? — спросил Абрам, опуская руки. — Они когда-нибудь делали это, когда ты был вне предел ворот? Ну, знаешь, «удобно» случайно забыть об этом и всё такое? Я так и вижу эту картину. Эндрю погрозил ублюдку пальцем, хотя эти словесные спарринги становились единственным, что скрашивало его дни. Следующие пару часов они провели, перебрасываясь колкостями друг с другом, и Эндрю заметил, как по мере того, как проходило время, а Абрам выпивал бокал-другой вина, напряжение с его худощавой фигуры постепенно спадало. Он не знал, был ли этот человек слишком невосприимчив для сильного влияния алкоголя на его разум или же он просто знал свои пределы, отказываясь терять контроль над ситуацией — у Эндрю было ощущение, что скорее второе. Ники и Эрик в какой-то момент ушли, поскольку утром им нужно было идти на работу, а Эндрю и Абрам спорили, кто лучше переживёт зомби-апокалипсис — Великобритания или Америка. Эндрю высказался в пользу ресурсов, Абрам — в пользу изоляции, и с этого момента всё пошло по наклонной. Хотя, если честно, это были одни из лучших дебатов Эндрю на эту тему за последние годы. Они перешли к обсуждению численности населения, когда у Абрама зазвонил телефон, и, проверив его, он вздохнул. — Мне действительно пора идти. Есть ещё пара дел, которые нужно сделать завтра. Эндрю огляделся и был немного удивлен тем, насколько пустым был бар — редко когда он проводил так много времени, разговаривая с кем-то, да ещё и до такой степени, что потерял счёт времени. — Ещё один тяжёлый день вежливого посылания людей на хуй на разных языках? Абрам слегка усмехнулся, проверяя свой счёт. — Что-то вроде этого. Я бы сказал, что это идеальная работа для тебя, за исключением «вежливо». — Думаю, сейчас я должен быть оскорблён, — сказал Эндрю с обиженным фырканьем, когда сам положил немного денег, чтобы заплатить за виски. — Если ты только сейчас обиделся, значит, не так уж внимательно слушал наш сегодняшний разговор, — сообщил ему Абрам с лукавой улыбкой, которая убрала тени в его бледных глазах и заставила Эндрю снова задуматься о том, что произойдёт, если он пригласит этого человека в мотель в одну из этих ночей. Может быть, вежливость и сдержанность Абрама перейдут в следование инструкциям, и Эндрю сможет выпустить наружу редкое и томительное желание, которое вспыхивало в нём всякий раз, когда Абрам смеялся, улыбался или откидывал назад волнистую прядь чёрных волос. Вот только Абрам, похоже, не подавал никаких нужных сигналов, не улавливал один или два маленьких намёка, которые Эндрю вставлял в их разговоры, не подпускал Эндрю — да и вообще никого — достаточно близко для продолжительных прикосновений, не бросал никаких вызывающих взглядов. Эндрю начал подозревать, что этот человек был асексуалом или кем-то в этом роде, потому что он, казалось, совершенно не замечал интереса к себе со стороны большинства людей. В тех случаях, когда Эндрю видел, что кто-то откровенно приставал к нему, Абрам использовал вежливость, чтобы отказаться. Этот ублюдок использовал манеры как своеобразный щит, чтобы обезоружить нападающего и оставить его без возможности провести надлежащую контратаку, потому что это было бы просто неправильно. Подло, пиздец как, но довольно блестяще. Эндрю подумал, что это очень хорошо характеризует Абрама, когда он натягивал куртку, чтобы последовать за Абрамом к выходу. — Ты снова меня преследуешь? — Твоя остановка на пути к дому Ники, а твоё уродливое личико отпугнет любого грабителя, — возразил Эндрю, выходя вместе с Абрамом на улицу и прикуривая на ходу сигарету. Первая затяжка успокоила его нервы после нескольких часов без никотина и всего времени, проведенного в баре. Абрам бросил на него понимающий взгляд, вытряхивая свою сигарету и делая ту странную вещь, когда он вдыхал достаточно, чтобы сигарета начала тлеть, а затем держал её возле лица, чтобы вдыхать клубы дыма. — Пиздецки странно, — пробормотал Эндрю, пока они прогуливались по почти пустым улицам. — Будто ты не странный, — сказал Абрам немного игривым тоном, когда он смотрел прямо перед собой. Это вызвало полузабавное фырканье со стороны Эндрю. Немногие люди так хорошо подходили ему в манере общения. — Это напрасная трата хорошей сигареты, знаешь ли. — Какая разница, если она не твоя? — спросил Абрам. — Дело в принципе. Это вызвало лёгкое подрагивание губ британца. — Почему-то я не думаю, что ты часто имеешь отношение к «принципам». Эндрю стряхнул пепел в сторону ублюдка в ответ на эту проницательность. — Твои шикарные манеры не спасут тебя от того факта, что я надеру тебе задницу, знаешь ли. Время от времени он задумывался о том, каково это — сразиться с этим парнем. У Абрама было преимущество в силе, хотя и не намного, но ему не хватало мускулов Эндрю. Это могло бы быть интересно. — Ты извинишься за то, что испачкаешь своей кровью чьи-то кулаки, когда они будут вбивать тебя в землю? — Нет, но мне будет очень жаль, когда я перережу им глотку, — признался Абрам с улыбкой, которая показалась Эндрю немного ледяной. В этот момент он заметил, что они идут к вокзалу другим путём, что заставило его поднять бровь и посмотреть на Абрама, который пожал плечами. — Что, тебе не нравится живописный маршрут? — У тебя всё ещё проблемы с тем русским парнем? — Он понял, что был прав, когда Абрам снова пожал плечами. — Почему бы тебе просто не натравить на него одного из своих друзей, парней в шикарных костюмах, которые выглядят как ходячая реклама стероидов? Абрам тсыкнул, отбросив сигарету в сторону. — Насилие не решает всех проблем, знаешь ли, — сказал он, пока в его мягком голосе звучал сарказм. Плоский взгляд, брошенный Эндрю в ответ, заставил его насупиться, и они прошли полквартала в молчании. — Я, наверное, уеду ещё через день или два, — сказал Абрам, засунув руки в карманы джинсов. — Я почти закончил все дела здесь. — Мм. Эндрю подумал об этом и о том, как этот человек избегал отвечать на реальные вопросы, когда они ему задавались. Скорее всего, не стоит спрашивать, вернётся ли он в ближайшее время, даже если Абрам и будет знать ответ. Лучше просто решить, куда двигаться дальше, и оставить этого человека загадкой без ответа, пусть он и будет зудом на задворках сознания Эндрю. Это будет раздражать... но это будет что-то другое, может быть, поможет избавиться от усталости, гнева и горечи. Может быть, именно это ему и было нужно. — Ну, ты не первый, кто бежит, спасаясь от непрекращающегося тявканья Ники, — сказал Эндрю, когда они подошли к ответвлению узкой улочки. Абрам рядом с ним застыл. Три фигуры шагнули вперёд из тени магазина, и пока Эндрю наблюдал, ещё две приблизились слева. Он узнал одного из них — русского, который был одержим Абрамом, одетый в тёмную одежду и улыбающийся, как будто очень довольный, пока он что-то говорил Абраму. Эндрю не говорил по-русски, но он узнал во всём этом одно слово, которое сразу же насторожило его — Морияма. Что бы ни было сказано, выражение лица Абрама стало пустым, он стоял, свесив руки по бокам. — Эндрю, я думаю, что сейчас самое подходящее время для тебя, чтобы уйти. — Возможно, — согласился Эндрю, глядя на кружащих вокруг них мужчин — определенно готовых напасть, и точно, вооруженных. — Но это не произойдёт. Не тогда, когда они произнесли волшебное слово. О да, Абрам действительно оказался очень интересным. Абрам вздохнул, как будто в разочаровании, затем что-то сказал по-русски. Что бы он ни сказал, это стёрло улыбку с лица одного парня, и не успел Эндрю моргнуть, как Абрам двинулся вперед, прямо на человека со вспышкой серебра в руках. Шустрый ублюдок, успел подумать Эндрю, а потом он уже размахивал кулаками на какого-то русского урода, почти вдвое больше его, который бросился в его сторону. Почему они всегда думали, что только потому, что он невысокого роста, он — лёгкая мишень? Эндрю увернулся от мясистого кулака и сильно ударил его в левую почку, затем последовал удар в горло. Сбив одного парня, он крутанулся как раз вовремя, чтобы увернуться от другого ублюдка, у которого в руке был нож. Ну, если он хотел поиграть вот так... Эндрю выхватил один из своих, и заметил, что двое других русских уже упали, а Абрам в это время расправлялся с третьим. Почти отвлеченный зрелищем Абрама, проскользнувшего под парнем, пытавшимся прижать его к стене, Эндрю успел отступить в сторону, прежде чем его ударили в грудь, затем отпихнул ублюдка, с которым сражался, на фут или два выше него, прежде чем броситься на него и ударить по лицу, чтобы ослепить. Пока парень кричал от боли, он перевернул нож в своём захвате, чтобы провести им по горлу ублюдка. Эндрю смотрел, как тот рухнул на землю, затем дернулся в сторону, услышав, как Абрам выкрикнул его имя. Он увидел, как парень, которого он сбил с ног раньше, бросился к нему с чем-то в руке, и метнул нож, зацепив лезвие за кость. Когда он ударил мужчину левой рукой по голове, Абрам подошел сбоку и воткнул нож в верхнюю часть правого бедра мужчины, после чего оттащил его в сторону. — Проклятье. Ругань прозвучала тихо, но искренне, когда Абрам огляделся вокруг, словно ища что-то, но ничего не было, кроме пяти мужчин, разбросанных по мощёной улице, либо мёртвых, либо истекающих кровью. Тем временем Эндрю стоял там, вдыхая и выдыхая, с кровью на руках и странным спокойствием, которое он испытывал теперь, когда насилие было совершено. Он не испытывал чувства вины или паники, просто чувствовал себя немного уставшим, когда прилив адреналина начал угасать. Усталость, любопытство и больше жизни, чем когда-либо за последние годы. Забавно, что кто-то, пытающийся убить тебя, заставил испытывать это. Он стоял несколько секунд, словно ожидая, что кто-то накричит на него, что раздадутся звуки сирен, крики или... или что-то ещё, потому что в прошлом всегда случалось что-то плохое, когда он защищался, или заступался, или происходило подобное дерьмо... и ничего. Когда Абрам наклонился, чтобы вытереть руки и нож о пальто того русского, который начал весь этот беспорядок, Эндрю зашевелился и принял это за знак сделать то же самое с ближайшим к нему трупом; потребовалось немного усилий, чтобы найти чистый кусок материала, потому что да, раны на горле кровоточили, что пиздец. — Почему это произошло? — спросил он, когда Абрам начал рыться в пальто русского, который с ним разговаривал, того, кто пытался его выследить и встречался с ним и его дядей. — Что он хотел от тебя? Абрам проигнорировал вопросы, вытаскивая бумажник мужчины, и Эндрю заметил, что у того был пистолет. Это удивило его, и он подумал, почему же тот урод не воспользовался им, но предположил, что это было бы слишком громко, привлекло бы слишком много внимания, если бы были выпущены пули. Когда Абрам перешёл к следующему телу, он снова заговорил. — Как ты связан с Морияма? Слова вызвали реакцию на этот раз. Плечи Абрама напряглись под окровавленной толстовкой, и он сделал паузу, прежде чем перейти к следующему мёртвому русскому. — Тебе не нужно это знать. Он говорил пустым тоном, без каких-либо эмоций. Ой, ну нахуй это. Эндрю подвинулся, чтобы встать на пути Абрама, когда тот был готов обобрать следующее тело. — Я только что помог тебе убить пару мужиков, так что да, думаю, мне нужно это знать, — сказал он с холодной улыбкой. Абрам ответил ему той же ледяной улыбкой, что и раньше. — Нет, тебе не нужно. — Он начал вытаскивать деньги из украденных бумажников, затем сунул их Эндрю, который отказался их принять. — Всё, что тебе нужно знать, это то, что оставаться здесь будет большой ошибкой, поэтому бери эти деньги и садись на первый самолёт обратно в Штаты. — Чёрта с два, — сказал ему Эндрю, пытаясь впихнуть деньги обратно, но рука Абрама не сдвинулась с места. — Чёрта с два ты это сделаешь, — сказал британец почти увлечённым тоном, но на его губах всё ещё играла та же жестокая улыбка. — Потому что если ты этого не сделаешь, то будешь мёртв ещё до наступления утра. Нет, в Канаде, наверное, будет лучше, — продолжал он, пока Эндрю пристально смотрел на него. — Торонто в это время года должно быть прекрасно, или Ванкувер. — Ты же не серьёзно, — Эндрю оскалился, когда ему сунули еще денег. — Что, вы вместе убьете несколько человек, а потом всё, съёбывай в закат? Где же обязательства? Улыбка, наконец, сползла с лица, сменившись отчаянием. — Это не шутка, чёрт возьми! Они убьют тебя, придурок! — Кто, друзья тех парней? — Эндрю махнул окровавленной рукой в сторону мёртвых тел позади него. — Нет, не они. — Абрам посмотрел на него ровным взглядом, запихивая деньги в карманы куртки Эндрю. — Больше никаких вопросов, просто иди. — Или что? — Или ничего. Ты не понимаешь, что это такое, — сказал ему Абрам снисходительным тоном, доставая телефон. — Менее чем через двадцать минут всё будет убрано. Любая видеозапись, любые свидетели — любая запись исчезнет. Любые проблемы исчезнут. — Абрам кивнул на него. — Ты знаешь, кто ты? — Больше, чем хлебница, но меньше, чем дом? — пробурчал Эндрю, протягивая руку, чтобы вытереть её о толстовку Абрама. Губы Абрама искривились в откровенном раздражении. — Я бы хотел сказать, что буду скучать по тебе, но я уверен, что могу просто ткнуть пальцем ноги в эту чёртову стену и буду чувствовать себя точно так же. Прощай, Эндрю. Садись в блядский самолёт или умри, решай сам. Он слегка взмахнул рукой, постукивая по телефону, явно делая звонок, и повернулся, чтобы уйти. Эндрю услышал, как он разговаривает с кем-то по имени «Миша», его голос становился всё слабее, чем дальше он отходил. Эндрю решил, что лучше сменить обстановку — в данный момент здесь становилось немного утомительно. Он отступил на несколько кварталов, стараясь не привлекать внимания из-за состояния своей одежды, к небольшому фонтану, где лучше вымыл руки, а также нож, которым пользовался, и достал деньги, которые Абрам сунул ему в карманы. Хм, очевидно, быть русскими гангстерами или кем там были эти засранцы, было выгодно, учитывая приличную стопку евро, которую ему дали. Эндрю постучал пальцами по пачке денег, прежде чем засунуть её в задний карман джинсов, а затем снял окровавленную куртку. Вывернув все карманы, он выбросил её в ближайший мусорный бак, заталкивая подальше испорченную куртку. Воздух был немного прохладным, но если Абрам мог ходить в одной лишь толстовке, то Эндрю точно не собирался жаловаться. Закончив с этим, он зажёг сигарету и направился в более оживлённую часть города, пока решал, что ему делать. Из того, что сказал Абрам, можно было предположить, что он «переводит» для мощной преступной организации. Также можно было предположить, что его дядя был частью этой организации, учитывая, что этот человек неоднократно связывался с русскими. Не говоря уже о том, что Ники сказал, что Абрам работал на его дядю. Так поступит ли Эндрю мудро, взяв деньги, собрав вещи и вернувшись домой? Или стоит посетить Канаду, как предложил Абрам? Хм, Эндрю никогда не «бежал и прятался» очень хорошо. Или же это был всё-таки мудрый поступок — остаться. Честно говоря, он не очень-то любил слушать чьи-либо советы. Просто сегодня впервые за долгое время он почувствовал себя живым, взбудораженным, не чувствовал себя так, словно просто выполнял какие-то заученные действия. То, что люди умерли, чтобы он мог чувствовать себя так... не беспокоило его. Они убили бы его безо всякой заминки, это было ясно, и он сомневался, что Абрам был бы счастлив, если бы всё сложилось иначе. Только не с Морияма. Опять это имя — Морияма. Эндрю думал, что оставил это позади в Пальметто, уйдя от Кевина Дэя, когда ему предложили контракты в экси и он понял, что ни один из них его не интересует, что перспектива играть на профессиональном уровне его не будоражит, что она не заставляет его вставать с постели каждый день. Кевин обещал ему что-то, ради чего стоит жить, что-то, что заставит его почувствовать себя живым... и в итоге не выполнил обещания. Но это? Эндрю посмотрел на покрытые синяками костяшки пальцев, державших зажжённую сигарету, на лёгкую дрожь в руке — не от усталости, а от редкого импульса возбуждения. Здесь что-то было, была возможность, надежда на большее насилие и вызов. Всё то, чего у него не было уже слишком давно. И, возможно, ответы на некоторые вопросы, связанные с некой британской загадкой. Эндрю достал телефон, чтобы отправить Ники сообщение о том, что он не вернётся этой ночью, на случай, если его кузен не догадался об этом, а затем отправился искать гостиницу. Ему нужно было немного отдохнуть, потому что завтра предстоял напряжённый день. *******