Мой новый репетитор слишком милый!

По светлым стенам жидким стеклом скатываются персиково-малиновые блики, а цикады за окном поют только им известную мелодию. На заваленном столе в углу просторной комнаты дымятся две кружки с горячим чаем. Цукаса измученно разваливается в компьютерном кресле и закрывает лицо ладонями, запускает их под круглые линзы очков, пока Руи, сидящий рядом, озадаченно усмехается. С математикой неплохо складываются дела, но блондин слишком быстро выматывается. Ему достаточно получаса вычислений для того, чтобы остаться совершенно без сил. Руи поднимает из груды учебников пастельно-желтую кружку и пробует на вкус напиток. Сладко. Он говорит Тенме возвращаться к решению задач, и тот нерадиво стонет. Кресло изнуренно скрипит, когда Цукаса отлипает от его спинки. Он без особого желания вновь читает условия задачи и вслух подбирает формулы, которые, по его мнению, могут помочь в решении. Камиширо, даже не глядя на записи, отклоняет добрую половину вариантов, показательно громко сербает. В черновике староста пытается решить упражнение. Юноши сидят в доме Тенмы еще пару часов. Руи терпеливо объясняет новоиспеченному другу все темы по порядку, а закат на улице окрашивает освещение в лилово-алые оттенки. Цукаса в сотый раз обреченно вздыхает. Янтарные глаза неприятно болят и слипаются, потому он снимает очки и трет веки пальцами. Его репетитор расслабленно выдыхает и решая, что на сегодня можно закончить мучения блондина, закрывает учебник математики и тетради. Оба поднимаются с насиженных мест и плетутся на кухню. Благо дома больше никого нет и не приходится волноваться о занятости трапезной. По дороге Тенма потирает поясницу, затекшую от долгого сидения, и парни дружно хрустят позвоночниками. Они плюхаются за стол с новыми кружками. У Руи — чай, Тенма ограничился прохладной водой. Желтоглазый оглядывается в минималистичной кухне и уже не в первый раз подмечает невероятную чистоту и аккуратность расстановки вещей. — Что ж, познания в математике у тебя определённо есть, — заключает Камиширо. Блондин неловко мнется, думая, что же сделать: поблагодарить, перевести тему или опровергнуть вывод «репетитора». Для начала он все же выбирает первый вариант: — Спасибо, что помог мне. Руи одобряюще улыбается и кивает. — Что насчёт оплаты? — решает уточнить Цукаса. Ему кажется, что заставлять парня заниматься таким бесплатно — верх наглости. Второй же лишь вопрошающе приподнимает одну бровь, недоумевая — похоже, сам Руи ни о какой оплате не думал. Зеленый чай пропускает витиеватый пар в воздух, наполняя его чуть большим теплом. Парень повыше изображает до смешного картинно задумчивое лицо и, не найдя в голове более-менее нормального ответа, откладывает вопрос на потом: — Подумаем об этом чуть позже. Тенма в непонятках соглашается и делает глоток воды. Этот вечер был наполнен задачами, анекдотами и восторженными рассказами желтоглазого о собственных изобретениях, историях великих математиков. Последнее старший, конечно, не особо слушал. Вдвоём они беззвучно допивают напитки, и Цукаса провожает Руи до двери. За ней веет осенним холодом, сухим воздухом и приятным ароматом поздних цветов. Светило, еще чуть-чуть, и скроется за горизонтом, так что блондин спрашивает, не проводить ли Камиширо, но тот вежливо отказывается. Цукаса вспоминает про одну из своих давних традиций и думает, поймут ли его правильно. Возможно Руи не любит такую тактильность? А если ему не понравится? Что, если они еще недостаточно близки для подобного? Мальчик сомневается и все же… Руи чувствует аккуратные тёплые руки на плечах, заключающие его в, по ощущениям, немного боязненные объятия. Он раскрывает глаза шире от удивления, недолго зависает, но после обнимает старосту в ответ, складывая руки на чужую талию. Для удобства он утыкается в макушку парня пониже. Пахнет апельсинами… Объятия неловко затягиваются, и Цукаса в панике отпрыгивает назад. Бледное лицо заливается краской, а мальчик судорожно размахивает руками: — Прости! — лепечет он, — я совсем не подумал о… — Все в порядке, Цукаса-кун, — Камиширо успокаивающе улыбается, стараясь поймать чужие ладони, — мне понравилось. Блондин вздрагивает и мгновенно замирает: — Хорошо, хорошо, тогда ладно, — буркнул Тенма. Скулы до сих пор смущенно горят, а дыхание сбилось от стыда. Не желая более продолжать спектакль, Цукаса бесцеремонно выталкивает Руи за порог, резво жмет ему руку и на прощание кричит: «До завтра!». Дверь, почти вылетая с петель от силы хлопка, с треском закрывается. Парень снаружи ошарашенно пялится на нее, а потом с глуповатой улыбкой направляется к дому. Напоследок слыша в доме отчаянный визг, хитро усмехается себе под нос. Что ж, это было интересно. *** Следующим утром юноши вновь встречаются в классе. Цукаса вновь по привычке хочет обнять друга, но осекается, вспоминая, как постыдно повёл себя вчера после этого. Уроки идут довольно быстро и вскоре вовсе заканчиваются. Они опять идут в дом Тенмы. По дороге староста покупает пару бутылочек рамунэ и всякие вкусности. — А есть кто-то, с кем ты знаком в школе помимо меня? — запихивая в рот очередную сладкую конфету, интересуется Цукаса. Он поворачивается к Руи лицом и старается успеть за широкими шагами второго. — Да, конечно, — желтоглазый замечает, как другу приходится идти быстрее из-за него и незаметно ускоряет темп, — в Камияме учатся мои… — он задумывается, — лучшие друзья. — Ого, — вздыхает староста, — и кто же? — Полагаю одного из них ты точно знаешь, но я в любом случае представлю вас друг другу завтра. Тенма согласно мычит, засовывая в рот новую конфету. Руи тянется в пластиковый розовый пакетик за такой же, но ощущает под пальцами только пустоту. Удивлённо оборачивается к Цукасе. — Упс, — ехидно ухмыляется блондин, — кажется, это была последняя. Камиширо разочарованно вздыхает. — Ну как же так, Цукаса-кун! — Тенма смеётся, — как жестоко! Желтоглазый театрально вскидывает руки к сердцу и корчит печальную мину. Смех старосты звонко проносится по улице, прохожие, идущие мимо, оборачиваются, и оба парня успешно делают вид, будто не замечают на себе пристальных взглядов. Под ногами тихо хрустит опавшая листва, а на небе впервые за последнюю неделю сгущаются тучи, окрашивая все вокруг в холодные серо-фиолетовые кляксы. В течение пяти минут температура на воздуха ощутимо падает, но благо, Цукаса уже открывает входную дверь. Он отходит в сторону, немым жестом говоря Руи проходить первым. Камиширо шагает в дом и сразу снимает обувь, только вот что-то отличается от вчерашней обстановки. Точно, запах кажется другим. Руи прислушивается, думая, что же это может быть. Выпечка и бобовая паста... Неужели это— Парень не успевает сообразить, так как его вдруг толкают в спину, подначивая идти к кухне. Желтоглазый послушно следует вперед. На столе в нежно-рыжей тарелке аппетитно красуются остывшие тайяки. — Та-да-а, — тихо поет Цукаса, смеясь откуда-то из-за спины, — я приготовил их утром, чтобы мы могли поесть после занятий! У Камиширо сердце пропускает пару ударов, когда он осознает, что Тенма самостоятельно приготовил это... Для них. Цукаса ловко выпрыгивает из-за Руи, и кружась, он скользит по кухне. На кухонную поверхность приземляется две белых кружки. — Чай, кофе, — лепечет блондин, — сок, лимонад, сакэ? Цукаса ставит тарелку с тайяки в микроволновку. Желтоглазый смеётся, плюхается за стол и оповещает о том, что будет чай. Через некоторое время они спокойно рассматривают горячие напитки. Руи, очевидно, готов пить чай, а вот Тенма ограничился — скорее расщедрился — сладким кофе со сливками. Воздух становится приторным. Блюдце с десертом уже расположилось ровно на середине столешницы. Староста берет одну из рыбок в руки и немного откусывает. Камиширо видит, как тот довольно мычит и решает не отставать. Он поднимает вторую рыбку и сразу же надкусывает. Густая паста моментально отзывается на языке, но не чем-то сладковатым, а горячим, прямо-таки обжигающим чувством. Руи только сейчас обращает внимание на то, что пальцы тоже немного обжигаются о тесто и думает, что там какая-то лава, а не обычная бобовая начинка. Он слегка болезненно стонет и тут же возвращает тайяки в тарелку. Кончик языка неприятно жжёт, парень тянется за кружкой чая, чтобы запить, делает глоток и моментально жалеет об этом. Чай тоже горячий. Цукаса, все это время молча наблюдавший, немедля подрывается со стола, тянется к ящику с посудой, а потом, с ноги открывая холодильник, быстро наливает в чашку немного холодного молока. Блондин ставит ее перед Руи. *** Язык и подушечки пальцев больше не болят. Камиширо облегчённо вздыхает, выслушивая извинения Тенмы. Он уже сбился со счета, пытаясь понять, сколько раз сказал, что все в порядке. Как выяснилось, Цукаса вполне себе нормально переносит высокие температуры, чего бы то ни было. Рыбки уже остыли и юноши спокойно поели. Желтоглазый устало зевает, чувствуя, сколь сытными оказались таяйки. — «Цукаса-кун вкусно готовит,» — запоминает парень. Они ещё некоторое время болтают о разных мелочах, но Руи решает прервать беседу. Он хитро ухмыляется, бросая взгляд на недоуменное личико блондина. — Идем, — теперь Тенма выглядит ещё более озадаченным, — я здесь, чтобы учить тебя математике. В янтарных глазах читается только отчаяние и полное разочарование. Камиширо снова усмехается, поднимая с пола школьную сумку, валявшуюся рядом последний час. *** За окном начинает бушевать ветер. Он бьётся о стекло, срывает золотую листву с чёрных деревьев, и Цукаса спрашивает, не пора ли Руи домой, но тот неприклонен. Староста раздражённо разваливается на столе, пока Камиширо разваливается на его кровати с методичкой по математике в руках. Где он ее вообще достал — неизвестно. Ныне ученик надеется, что репетитор после пятой просьбы даст ему отдохнуть от вычислений, только вот этого не случается. Последние искры надежды рушатся, как карточный домик. Цукаса тянется за очередной сладостью, купленной ещё по дороге домой, но понимает, что съел все. Какой кошмар, даже рамунэ закончилось. — Слушай, — начинает Тенма, — удобно тебе на моей постели лежать? Желтоглазый чувствует в чужом голосе лёгкое негодование. — Спасибо за беспокойство, тут очень мягко, — парирует он. — «Как в принципе можно заниматься репетиторством, лежа на кровати?» — возмущается мальчик. Не вслух, конечно же. В светлую голову бьёт странная и рискованная идея. Цукаса с минуту сомневается, но потом поднимается с компьютерного кресла, которое опять скрипит. Он бесшумно подходит к собственной кровати и в последний раз задумывается о правильности своих действий. — «К черту,» — плюет Цукаса, — «раз уж он пять раз жесточайше проигнорировал мои просьбы о перерыве, то я беру все в свои руки!» Лимонные радужки пробегаются по невысокому силуэту, стоящему рядом, но тот сразу же исчезает из виду. Персиковый плед на постели тихо шуршит, а Тенма, которым двигает только желание закончить с поганой математикой, беспардонно разваливается на чужой груди и злостно фыркает. Руи в изумлении распахивает глаза и улавливает на плечах прикосновения тонких рук. Цукаса фамильярно обнимает Камиширо за шею. — Цукаса-кун, что ты... — он даже не договаривает, мысли попросту не складываются в что-нибудь связное. — Сколько раз мне нужно сказать, что я устал, чтобы ты обратил на это внимание?