Мой новый репетитор слишком милый!

Утро началось с прекраснейших нот. Солнце ослепительно плясало в хороводе редких лёгких облаков, так и маня сделать какую-нибудь мелкую глупость ради хорошего настроения. На дорогах сухо и чисто, детки в жёлтых панамках спешат на первые уроки, а Цукаса, видя себя главным героем сегодняшнего дня, слабо пританцовывает, добираясь до школы. В наушниках звенят мажорные аккорды, и Тенма иногда мурлыкает что-то несвязное в унисон вокалу: — Itsuka wasureteta kono yume mo hibi no gensou ni, kiete yuku... Будничные трески и гудки сливаются с композицией. Сегодня все, как ни странно, идет совершенно по порядку, лаконично и просто: Цукаса вовремя проснулся, сделал небольшую зарядку, вкусно позавтракал и привёл свой внешний вид в порядок. — Yoake wa kasuka na merankorii asa ga kowain da-a-a, — прохожие оборачиваются на поющего мальчика, кидают разнообразнейшие букеты взглядов: кто-то смотрит подозрительно, кто-то одобряюще, но ему без разницы. Он жестикулирует и прищелкивает руками, резко делает полный разворот на все триста шестьдесят градусов. Листва начинает желтеть на уличных деревьях, кустах. Вдалеке Цукаса замечает единственный краснеющий клен, и горизонт открывает вид на Камияму. Он облегченно улыбается и прибавляет шагу. Школа встречает пестрым листопадом на пороге и тишиной внутри. Тенма пришел чуть раньше запланированного времени, поэтому, помимо него здесь только некоторые работники и другие старосты. У дежурного на вахте юноша берет ключи от кабинета и направляется туда. В беззвучии шуршит пушистая ткань желтого кардигана, а небольшие каблучки легонько цокают по полу. Замок мягко щелкает, и мальчик, отодвигая дверь вправо, входит в класс. На первой парте он находит классный журнал, который сам же вчера здесь оставил. Блондин садится за свой стол в последнем ряду, достает ручку из черно-белой сумки и мысленно готовится к учебному дню. Минут через десять в класс заходит первый ученик. Они с Цукасой здороваются, Тенма отмечает его присутствие в журнале. В течение десяти секунд приходят еще двое, обмениваются приветствиями с блондином и убегают в неизвестном направлении. Трое на сегодня уже отмечены. Около получаса продолжается утомительная бытовуха. Старосте даже успели позвонить и уведомить о болезни. Все записаны, остался один. Дверь гремит, открываясь. Цукаса замечает лиловую макушку в рыжих солнечных бликах и высокую фигуру, входящую в кабинет. Он облегченно вздыхает: теперь точно все записаны. Камиширо лениво двигается к соседней, по отношению к Цукасе, парте, но не садится за нее. Вместо этого наклоняется над рабочим местом старосты. На его лице сияет расслабленная улыбка, а пурпурные волосы с глупыми фиолетовыми прядками небрежно свисают со лба. Цукаса медленно обращает янтарный взгляд на одноклассника. — Доброе утро, Цукаса-кун, - первым здоровается Руи. — Доброе, - кивает Тенма, - поторопись, урок начнется с минуты на минуту, - подмечает он. Желтоглазый коротко хмыкает и присаживается за свой стол. Кидает на поверхность пару тетрадок и учебник японской литературы. В коридоре раздается громкий звон, а на урок заявляется преподаватель… Камиширо, говоря начистоту, совершенно не слушает учителя, занимаясь чем-то более интересным на его взгляд. В тетради, не имеющей и доли отношения к литературе, он проводит расчеты, чертит кривые схемы, расписывает будущие свойства механизмов. На белоснежных листах вырисовываются карандашные наброски. Женщина, ведущая занятие, несвязно вещает о чем-то, что Руи, опять же, не особо волнует. Он считает, что некоторые предметы можно спокойно догнать дома или в любое другое свободное время, из-за чего необходимость вслушиваться в чужую речь отпадает. — В скромном уюте молчанье храня, уподобленный торжественной фразе, лень не гоню я, сижу без огня в книжно-вальяжном экстазе, - удается выцепить механику. Он решает не задумываться кто это, и что он читает. Строчки моментально вылетают из головы. Все звуки кажутся сдавленными, будто из-под толщи воды: вот он Руи, - в море своих фантазий. — …кун, — зовут кого-то. Камиширо бросает выразительный взгляд удовлетворения на особо удачный чертеж. И ведь даже без линейки! Кто-то в помещении все не может успокоиться и зовет некого ученика: — …о-кун! Руи наконец отрывает лимонные очи от тетради и оглядывается. — Камиширо-кун, - звучат эти слова как гром среди ясного неба. Юноша резко переключает все свое внимание на учителя, — в каком году это было написано и кем? Прямо сейчас Руи хочет только одного: вернуться к тихим расчетам, не думая о поэзии. Он ведь даже не слушал! Взглядом парень пробегается по классу, когда вдруг обнаруживает смотрящего на него Цукасу. Тенма озирается по сторонам и с опаской шепчет: — Это стих Накахары Чуи тысяча девятьсот двадцать девятого года… Ох, какое облегчение. Камиширо готов подарить Цукасе весь мир в качестве благодарности. Механик чуть поднимает подбородок и оборачивается к преподавателю. Главное, чтобы Тенма не ошибся. — Это стих Чуи Накахары, который был написан в двадцать девятом году. Учительница мгновение сверлит в Руи дыру глазами, но потом одобрительно фыркает и часто кивает головой. У желтоглазого падает камень с души, он всем телом поворачивается направо, к парте Цукасы. Нацепив очаровательную, почти кошачью ухмылку, ученик складывает руки друг на друга, молча говоря: «спасибо». Остальная часть занятия проходит в максимально расслабленном темпе. Из окон нежно пробивается свет, Камиширо в прямом смысле чувствует на себе его тепло. Оно мягко разливается от ладоней через шею и до самой макушки. Парень почти незаметно улыбается, щурится, чувствует себя неожиданно свежим после попыток придумать парочку новых изобретений. В школьном дворе за стеклом неизменно стоит ало-киноварный клен. Потоки воздуха прохладой оглаживают красочную листву и темный ствол, заставляя высокое растение покачиваться. Учебник преподавательницы звонко хлопает, закрываясь, а звонок вне кабинета звучит сродни оде. Руи хочет уже было сказать Тенме комичное «мерси», но тот убегает сразу с началом перемены. *** Ни на втором, ни на третьем уроке Цукасы не было. В первую же перемену после них, школьник решил разыскать старосту и направился в кабинет школьного совета. Камиширо и сам не до конца осознавал, двигало ли им чистое любопытство или что-либо еще. В коридоре так же светло, как и в классе, а вот шума было в разы больше. Добравшись до нужного помещения, Руи обнаружил табличку «не беспокоить». За дверью, в отличие от остальной части Камиямы, было тихо, не слышалось ни звука. Вновь подумав о просьбе не мешать, стучать парень не решился. Он достал из кармана мобильник и глянул на время. До конца перерыва оставалось не более трех минут, вследствие чего было принято решение отправляться обратно. Дотащившись до парты, он уваливается за нее, вслушиваясь в очередной треск звонка. Предчувствуется, что скоро это начнет раздражать. Почти из воздуха – настолько внезапно – возникает новый преподаватель. Мужчина средних лет сразу начинает объяснять тему урока. Только вот Цукаса был внезапнее. Через сотни долгих секунд занятия Тенма, весь замученный и морально убитый, практически с ноги врывается в крепкое седзи и извиняясь, ползет к своему рабочему месту. Все хорошее настроение блондина, находившееся с ним еще в первые часы учебного дня, разбивается вдребезги. *** По окончании истории Цукаса сам подходит к Руи. Он убеждается, что у второго снова нет с собой обеда, и парни черепахами ползут в столовую. Вся дорога до крыши прошла молча. Камиширо искренне беспокоился за нового знакомого, потому заговорил первым: — Выглядишь помято, Цукаса-кун, - развернувшись к старосте полубоком сообщил он, — что-то случилось? Блондин тяжко вздыхает: — Не то слово… На собрании студсовета директор объявил, что те, кто завалят хоть один экзамен в этой четверти, будут отстранены от должности. Вид у мальчика поистине ужасный: утомленно-расстроенное выражение лица, уже привычно горящие глаза ощущаются абсолютно потухшими, даже красноватые концы его прядей будто стали в несколько раз тусклее. Руи в непонимании наклоняет голову. — Разве ты плохо учишься? Еще один разбитый вздох от мальчика с омбре. — Можно и так сказать… Проблемы с итоговыми тестами по математике. Расстроен ли Цукаса ультиматумом от директора? Да. Жалеет ли он, что не занимался математикой усерднее? Невероятно сильно. Одноклассники беззвучно трапезничают, а потом не сговариваясь выходят из здания школы в местный сад. Солнце до сих пор ослепительно плясало среди жемчужных облаков, но сейчас старосте не плевать на все на свете. По двору он идет темнее тучи. Под угрозой его должность, его статус, его репутация. Двое подходят к одинокому красному клену. Руи запоминает, как в чужих больших радужках отражается ализариновый перламутр листвы. Да, этот мальчик зацепил его с самого начала. При первой встрече механик с дуру решил, что Тенма — очередной высокомерный дурачок, не терпящий, когда его хоть чем-то задевают. Что ж, любые унижения собственного достоинства юноша правда не выносит, но предположение о высокомерном дурачке успешно опровергнул уже тем, что с радостью угостил Камиширо обедом. Только вот и после того случая Цукаса выглядел пчелкой-работягой, которая придет на помощь любому из своего класса. Носится с каждой проблемой учеников: от домашек до конфликтов с учителями, а это лишь за три дня. Он яркий, он громкий, выделяющийся из толпы своим слегка странноватым поведением, и Руи считает, что в этом они схожи. Нечто вроде родственных душ. Бледной рукой он подхватывает ладонь старосты, подносит к своему лицу. — Быть может, я помогу тебе с математикой, Цукаса-кун? Блондин успевает лишь зардеться в незаметном румянце и удивленно распахнуть глаза. — Ч-что? — ошарашенно переспрашивает мальчик. Руи ласково улыбается Цукасе: — Я могу позаниматься с тобой математикой, — повторяет он, — мне вовсе не сложно, а тебе полезно. Нутро старосты опять зацветает яркими красками позитивного настроения. В сердце зарождается маленькая надежда на успех и сохранение места в студсовете. Осенний ветерок освежающе продувает кожу через кардиганы и рубашки, волосы колышутся и сверкают драгоценными камнями на солнце, что, видимо, стало еще горячее. — «Сегодня рис из столовой был вкуснее» В класс они идут буквально под ручку, а домой вместе.