Before Our First Case

      Вечер после Академии Уилл собирался провести в одиночестве, так как оставалось много дел, связанных с работой, да и общение с людьми, хоть и редкое, порядком выматывало. Он заварил травяной чай, который собрал недавно в лесу и изучал некоторые документы, пока не услышал звук гравия от подъезжающей машины.       Ганнибал держал в руках оранжевую коробку, перевязанную черным бантом, и вручил возлюбленному, оказавшись в доме. Уилл отнекивался, пытался отказаться от сюрприза, даже не взглянув, а увидев название бренда и вовсе смущённо улыбнулся, проигнорировав абсолютно всё, что видел. — Я даже не буду смотреть, потому что это очень дорого. Тебе не стоило покупать это, — профайлер сел на диван и закрыл лицо руками, пытаясь осознать. — Хотя бы посмотри для начала, а потом отказывайся, — Ганнибал знал, что ему придётся пережить отрицание подарка, когда покупал эту сумку. — Нет, — прошептал он и все же испытывал укол любопытства. Вместо бессмысленного упрашивания Ганнибал оставил коробку на кофейном столе и скрылся на кухне.       Уилл смотрел на подарок и долго принимал решение. Ему всегда казалось, что подобные вещи выступали в качестве подношения, а еще чувствовал себя содержанцем из-за этого. Сломать этот барьер оказалось труднее. С одной стороны, ему очень нравилось подобное, он обрадовался, когда увидел подарок, хотел сразу же узнать что внутри, но бренд насторожил и цена этой вещи, очевидно, была как три его зарплаты. С другой — это всё казалось странным, он не думал, что кто-то начнет дарить ему такие подарки, что он будет испытывать удовольствие от таких подарков. Пересилив себя, он все же открыл коробку и почти влюбленно смотрел на кожаный портфель. Прежде его не волновало качество или стиль вещи, важнее был всего лишь комфорт, но здесь всё это соединилось воедино. Он отложил сумку и последовал за Ганнибалом на кухню. Тот уже что-то резал, подготавливая ингредиенты. Уиллу показалось, что тот расстроен после того, как обернулся.       Профайлер подошел со спины к мужчине и обнял за талию, положив подбородок на его плечо и чмокнул в щёку. — Я тебе что-то должен? — прозвучало подозрительно ласково и даже застенчиво. — Нет. Хотя да, — Уилл немного напрягся, и это ощущалось по всей комнате, — нарежь лук мелкими кубиками, — Ганнибал улыбнулся, подшучивая над ним, — И насчёт сумки — не думай об этом, просто пользуйся и получай удовольствие. — Спасибо, — Уилл отстранился, взял нож и следовал инструкциям.       Ужинали они на террасе, потому что вечером было тепло и шелест уже желтых листьев приятно звучал. Влюбленные взгляды, легкое прикосновение к рукам друг друга — всё это отвлекло Уилла от постоянных мыслей об убийствах и смерти. После ужина и уборки на кухне они решили просто полежать на той же веранде. Уилл недавно поставил там небольшой садовый диван. Сначала это был непринужденный разговор о каких-то максимально отвлеченных от работы вещах. Уилл лежал на его коленях и напевал незнакомый мотив, пока Ганнибал читал книгу по философии, которую привёз с собой.

***

      Утром Уилл проснулся в крепких объятиях, ощущая горячее дыхание на своей шее. Этот мужчина привлекал его все больше с каждым разом, с каждым совместным пробуждением. Да, они не переступали черту, поскольку Уилл сразу же сказал, что ему нужно время, а Ганнибал терпеливо принимал его. В последнее время профайлер думал о том, чтобы прийти к новому витку отношений, но страх и странное смущение не позволяли ему отпустить себя, отпустить контроль. Когда он оставался один, то без проблем мог фантазировать о том, как должно все пройти, его возбуждали эти мысли и тело всегда отзывалось на них. И сейчас он точно не ожидал, что Ганнибал нежно проведёт рукой по линии талии, переходя к животу и обхватит его член. Уилл старался сохранять спокойствие, но ему стало еще жарче и он издал еле различимый стон. Ганнибал слегка надаваил на уздечку пальцем, отчего профайлер изогнулся в пояснице, прижимаясь к паху доктора, снова испытывая легкую тревожность. Мужчина медленно провел рукой от головки до основания, и дыхание Уилла стало прерывистым, он закрыл глаза, пытаясь полностью прочувствовать всё. Движения становились резче, отчего щеки покраснели и сдерживать стоны стало просто невыносимо. Ганнибал целовал его плечи и щёки все это время, наслаждаясь его тяжелыми вздохами и еле слышным поскуливанием от получаемого удовольствия, он ускорил темп, потираясь пахом, и после нескольких толчков в руку, Уилл кончил с громким стоном, дрожа и прижимаясь к Ганнибалу сильнее, откидывая голову назад, открывая шею для поцелуев и получая их один за другим.       Ганнибал поднялся с кровати практически сразу, поцеловав возлюбленного в губы, и закрылся в ванной. Уилл посмотрел на часы и, увидев, что можно поспать еще немного, отключился.       Они позавтракали вместе и только после этого разъехались. Уилл добрался до Куантико и провел несколько лекций. Так продолжалось еще два дня, пока в его аудиторию не зашла Алана и не попросила помочь ей с новым убийством, о котором профайлер узнал только что. Он уже несколько дней не заходил в интернет, не включал телевизор и газеты не читал, занимаясь своими делами, но убийства Потрошителя всегда были интересны ему. И сейчас рассматривая подробности дела, Уилл с благоговением отмечал все детали, которые наполняли эту композицию: красивое атлетичное тело молодого мужчины было обнажено до пояса, к полу уходило волнообразное полотно красного цвета, украшенное белыми эустомами. Он держал в руке сердце, протягивая его вперед, а в груди с кровавым подтеками зияли все те же цветы. Это был букет, подаренный ему, очередное признание в любви, желание скорой встречи. Уилл положил руку на свое сердце и почему-то в первую очередь подумал о Ганнибале. Был ли это знак, что тот и есть Потрошитель или это был страх за его жизнь — этого профайлер не мог понять до конца, но теперь знал, что его возлюбленному ничего не угрожает. — Помимо влюблённости есть еще что-то, Уилл? — Это подарок. Он дарит этому человеку цветочные букеты. Алана, последние его работы, что сейчас, что полгода назад были с цветами, а значит, что это ухаживание. — Он ищет встречи с тем человеком, которому посвящает убийства? — девушка сидела напротив, крутя пальцами ручку. — Пока что он не уверен в том, стоит ли ему открывать карты, но он думал об этом. — Этому человеку что-то угрожает? — Нет. Он не тронет его. Потрошитель не хочет напугать предмет своего воздыхания, ему это противно. Он говорит, что готов поступиться многими вещами ради него, отдает ему свое сердце, будто рыцарь, — Алана смотрела на Уилла слегка озадаченно, изучая его погруженный в размышления взгляд, когда в тот же миг обратила внимание на новый портфель, а от осознания цены этого предмета у нее появилось еще больше вопросов.       Уилл освободился поздно вечером и по дороге домой позвонил Ганнибалу, чтобы пригласить его на свидание. Ему не хотелось оставаться в одиночестве сегодня. Обычно он только к этому и стремился, но в этот день ему было немного не по себе и ночь наедине с собой его пугала. Ганнибал редко оставался у него, но когда это происходило, Уилл был до безумия счастлив, будто ребенок. Возможно, он закрывал гештальты, а возможно мог быть просто собой в его компании и не переживать о том, что скажет что-то не то. Ганнибал принимал его полностью, а Уилл в последнее время ловил себя на мысли, что он его не знает, что Лектер так мало о себе рассказывал. Да, он был шикарным собеседником, в спорах старался считаться с мнением оппонента, часто говорил метафорами, отчего привлекал много внимания, но профайлеру на это было все равно, ему хотелось видеть настоящего Ганнибала перед собой, который без переживаний мог поведать какую-то свою тайну или просто поговорить о первом поцелуе, о традициях, которых придерживались в его семье, да даже о первом пациенте — и это что-то должно быть связано непосредственно с ним, а не с искусством или чем-то отвлеченным.       Но Ганнибал не согласился встретиться с ним, объясняя это загруженностью на работе, но искренне пообещал, что приедет утром и отвезёт его в Академию. Уилл расстроенно упал на диван, не доходя до кровати, и думал обо всем, что случилось за эту неделю. Помимо двух убийств Потрошителя, в голову приходили воспоминания о том утре, когда Ганнибал оставался у него. Думая о его сильных руках и ласковых поцелуях, Уилл возбудился и не смог сдержать это желание, полностью отдаваясь фантазиям.       Уилл сбросил плед на пол и запустил руку в боксеры, крепко сжимая член. Он представил нежные, пухлые губы Ганнибала, плотно смыкающиеся вокруг головки его члена, когда начал дрочить.       Высвободив другую руку, он приподнял бёдра и стянул боксеры полностью, а потом швырнул их на пол поверх пледа. Он упёрся ступнями в матрас и взял член в руку, на этот раз вскидывая бёдра и трахая свой крепко сжатый кулак.       Ночь была бессонной. Уилл то ворочался, то просматривал фотографии с последнего убийства Потрошителя, которые ему отдала Алана, то просто смотрел перед собой, пытаясь понять, что происходит. Профайлер видел эти связи между Ганнибалом и Потрошителем, но не хотел принимать это. Хотя ему нравилось наблюдать за ним, нравилось замечать новые грани его личности, Уилл все равно с ужасом осознавал кто перед ним. И если сейчас Ганнибал кажется таким милым и нежным, то что же тогда может скрываться за этим костюмом. Возможно, отношениями с психопатом Уилл обрекал себя на эмоциональные качели, манипуляции, абьюз, беспочвенную ревность, и даже если Ганнибал не убийца, то это в любом бы случае ожидало его: не сейчас, но через несколько лет точно. Он знал, как работает мозг таких людей, и именно такие люди интересовали его и даже притягивали, но здравый смысл все еще присутствовал в его жизни, хотя и рамки его начинали сливаться с этим безумием, к которому профайлер шел сам. И хотя осознание этого напрягало его, больше он боялся самого себя. Его безразличие к страданиям людей пугало, хотя он и был способен к состраданию благодаря своей эмпатии — отключая ее и контролируя это, ему было без разницы. Он старался поступать правильно, поступать так, как поступали все люди, придерживающиеся норм морали, он не желал отличаться от них, хотел вписываться в эти рамки, но нечто внутри начинало пожирать его, эта жажда становилась отчётливее и душила, сжимая шею острыми, как бритва, когтями. Он боялся, что может потерять рассудок и впасть во что-то похожее на состояние психоза и натворить дел, за которые придётся брать ответственность. Но сейчас Уилл придерживался правила Ганнибала о том, что нужно жить настоящим, о котором он поведал в самом начале их знакомства, на первом ужине. И снова в своих размышлениях Уилл пришел к профилю Ганнибала, который уж очень подходил Потрошителю, но никаких доказательств этому не было, кроме ряда совпадений, о которых Уилл старался забыть как можно скорее, окрыленный этой слепой влюбленностью.       Он провалился в сон, когда представил его теплую улыбку и крепкие объятия с утра.

***

      Ганнибал, как и обещал, заехал за ним, на этот раз взяв с собой уже приготовленный им завтрак: омлет с колбасками и овощами. Просто и питательно. Но Уилл в очередной раз не открыл дверь с первого раза, поэтому пришлось зайти самостоятельно, открыв дверь запасным ключом, который он сделал без ведома хозяина дома. Ганнибал прошёл к кровати и сел на край, рассматривая его расслабленное выражение лица, такое естественное и безмятежное, слегка приоткрытый рот с небольшой каплей слюны, скопившейся у уголка, с неподдатливымм кудрями и дрожащими ресницами. Он гладил его волосы, скулы, легко прикасался к мягким, слегка потрескавшимся губам и остановился на шее, очерчивая пальцем выступающую артерию. После этого минутного помешательства, когда в голову пришла мысль о том, чтобы убить его прямо сейчас, чтобы он никому больше не достался кроме него, чтобы смаковать его вкус, ощущать его на языке, Ганнибал отдёрнул руку, снова ласково ведя по плечу, затем по предплечью и наконец обхватил его ладонь своей, целуя каждый палец, ощущая его естественный запах и совершенно отдалённый, перекрытый цветочным мылом и шампунем, запах спермы. Это вызвало почти незаметную ухмылку. А Уилл открыл глаза, пытаясь привыкнуть к свету, который пробивался через окно. Он издал слегка измученный стон, когда тянулся и только поднимая руку осознал, что Ганнибал рядом и влюбленно смотрит как он спит. — Как ты попал в дом? — все еще сонно и без приветствий спрашивает Уилл, не скрывая улыбки. — Ты забыл закрыть дверь, — Ганнибал накрыл его щеку своей рукой, а после поцеловал в губы, стараясь не показывать своего вожделения, почти целомудренно прикасался к нему, все еще думая, что Уилл переживает кризис. А Уилл, напротив, вошёл во вкус, и вместо ранее запланированного невесомого, легкого, влюбленного поцелуя, получился очень страстный и обжигающий. Профайлер перехватил зубами мягкую губу Лектера и после этого укуса, властно проник языком в его рот, перемешивая вкус слюны и крови, наслажадясь медным, слегка терпким вкусом. Уилл держал его за щёки, почти умоляя остаться с ним сейчас, но Ганнибал мягко оттолкнул его, нажимая на грудь и напоследок поцеловал в лоб, оставив размазанную кровь на его лице. — Уилл, у тебя есть двадцать минут, чтобы принять душ, поесть и собраться. Поторопись, — после этого указания Ганнибал поднялся с кровати и скрылся за дверью, а Уилл хныкая встал с кровати, не выспавшийся и измученный вчерашними размышлениями, и закрылся в ванной. Вот только все прошло не так, как он планировал вместо теплой воды, сначала его накрыло ледяной водой, отчего он начал браниться, а после пострадал от кипятка, потому что от растерянности закрыл кран с холодной. После контрастного душа Уилл надел костюм, сложил все документы и распечатанные лекции (которыми не пользовался абсолютно) в портфель и зашёл на кухню.       Когда они завтракали, в дверь неожиданно постучали, Уилл уже реагировал так, будто это должны были быть федералы (отчасти его коллеги), но, открыв дверь, он увидел перед собой странного мужчину. Точнее он был абсолютно нормальным, но нервная улыбка, почти наигранная, отталкивала и пугала, отчего Уилла и посетила такая ассоциация. Он стоял на пороге в простых темно-синих брюках и в куртке грязно-зеленого цвета. На лице несколько морщин, почти незаметных, но явно указывающих на возраст от сорока до сорока пяти, в остальном же у него был здоровый цвет лица и довольно-таки сложенное тело. Мужчина добродушно улыбался ему и проговорил: — Доброе утро, меня зовут Кайл Нельсон, я ваш новый сосед, поселился неподалёку. Решил вот прогуляться по местности и набрел на ваш дом. — Здравствуйте, — Уилл ответил ему с натянутой улыбкой и не менее потерянным взглядом. Конечно, он знал, что в миле отсюда есть люди, но они редко приходили в эту часть поселения, — Я Уилл, — в этот миг он почувствовал тяжесть на своем плече. Ганнибал стоял позади него и изучал незванного гостя, а после протянул ему руку, вежливо улыбнулся и произнес: — Доктор Ганнибал Лектер. Здесь очень редко бывают люди, так что ваше присутствие здесь удивительно для нас, — Кайл стушевался, увидев позади Уилла мужчину, но на рукопожатие ответил, удивляясь тому, насколько твёрдо ему сжали руку. — Ох, простите, я должно быть помешал вам, — он казался более нервным, чем прежде, его уверенность и хищный взгляд превратились в жалкое подобие, — Рад был познакомиться с вами. До свидания! — он поднял руку, резко развернулся и ушёл прочь.       Когда дверь закрылась Уилл потер глаза и подошёл к зеркалу, чтобы рассмотреть себя. Ганнибал последовал за ним. Они стояли, любуясь друг другом, так и не произнеся ни слова. Они хорошо смотрелись вместе: горделиво, властно, образцово. Уилл облокатился на плечо мужчины головой и проговорил очень тихо и опасливо: — Тебе не показалось, что он немного странный? — Ганнибал смотрел в его глаза через отражение в зеркале. — Вроде бы обычный человек, Уилл. Что не понравилось тебе в нем? — Эта изменчивость состояния. Когда мы стояли наедине он хотел показаться возвышенным, его глаза были такими бешеными в какой-то степени, а когда появился ты, он явно попятился. Что-то напугало его или… — Или он просто хотел познакомиться с соседом и случайно узнал, что он уже занят? — Ганнибал улыбнулся уголком губ и поцеловал профайлера в лоб. — Я все равно буду придерживаться своего мнения, потому что его реакция явно не нормальна. — они все еще стояли и больше не спорили об этом, вместо этого Уилл произнес, — Мы хорошо смотримся вместе. — Уилл, — мужчина провел рукой от шеи до поясницы, приблизился ближе, встав позади него и обнял со спины, — Уилл, — он снова вдохнул его запах и и прикрыл глаза, а профайлер развернулся к нему, прикоснулся к щекам, оглаживая скулы и поцеловал, на этот раз не переходя границы.       Уилл хотел его прямо здесь и сейчас, но понимал, что уже опаздывает и что к таким уверенным шагам в развитии отношений нужна подготовка и время, которого у них уже не осталось.       Как выяснилось приехали в Куантико они раньше времени, хотя Академия уже была открыта, люди встречались там редко. По коридору они шли медленно, и зная, что камерами там не пользовались, Уилл притянул Ганнибала за лацканы пальто и игриво поцеловал, прижав к стене возле своей аудитории, где должна была быть первая лекция. Он показался доктору слишком возбужденным еще с самого утра, и это даже радовало. Движения его резкие, сексуальные, взгляд кокетливый и призывающий, а губы красные и зацелованные, — и это все безумно привлекало Ганнибала. Конечно, он не ожидал такого от профайлера, особенно в Академии и все же Уилл всегда был непредсказуемым. — Я хочу тебя, — прошептал Уилл, прижимая доктора к стене, дыхание было тяжелым. — В таком случае я могу лишь предложить тебе встретиться сегодня. Как ты на это смотришь? — прикусив нижнюю губу проговорил он и смотрел в глаза Уилла, не отрывая взгляда, гладя его щёку, а после большим пальцем проникая в рот, отчего лицо профайлера порозовело и он издал тихий, почти не слышный стон, — Хорошо. А теперь тебе нужно работать. — Ганнибал, ты сильно торопишься? — Нет. У меня сегодня выходной, но завтра я буду занят весь день. — он хотел войти в аудиторию вместе с Уиллом и даже остаться там.       Когда они прошли в кабинет, Уилл все это время смотрел на Ганнибала, не замечая ничего вокруг, однако развернувшись в сторону зала, на его лице застыл ужас и тело содрогнулось от неожиданности увиденного. Перед ними висело тело обнаженного мужчины, все внутренние органы, кроме сердца отсутствовали, а оно в свою очередь красиво обрамлялось кустовыми розами. В правой руке, зажатой веревкой был заметен розовый пион. И выглядело это так, будто он предлагал ему руку и сердце. Уилл чувствовал Потрошителя, он погрузился слишком глубоко в его разум в тот момент и потерял себя. Он почувствовал, что ему тяжело дышать, что мысли становятся густыми и неприятными, что он видит перед глазами странные картинки, полные жестокости и расторопности, от которых становилось дурно и тело затряслось в панических конвульсиях. Из глаз текли слёзы, и все стало таким эфемерным и гадким, прекрасным и вещественным, что мысли просто не складывались в слова. Лишь прикосновения любимого человека вытаскивали его из истерики, позволяли сделать глоток свежего воздуха. Панической атаки он точно не ожидал, и как выяснилось, ее не ожидал и Ганнибал. Он нежно шептал ему успокаивающие слова, крепко обнимал, прижимая к себе, говорил, что скоро все пройдёт. — Уилл, прошу тебя, дыши глубоко, — он помогал ему, направляя, сам делая глубокий вдох и такой же выдох, и Уилл слушался его, чувствовал, что Ганнибал — его опора, его якорь, его остров стабильности и ему становилось легче, он начинал приходить в себя, но тошнота подступала к горлу.       Через пятнадцать минут вся аудитория стала официальным местом преступления и по ней во всю сновали агенты и судмедэксперты. Уилл сидел на галерке вместе с Ганнибалом и смотрел перед собой, совершенно не реагируя на происходящее вокруг, лишь чувствовал, как доктор сжимает его руку под столом. Когда в кабинет вошла Алана, то застыла на месте, а спустя минуты три о чем-то говорила с одним из агентов, и он посмотрел в их с Ганнибалом сторону, отчего Уилл сам сжал его руку в своей.       Он был напуган от того, что теперь Потрошитель обращался непосредственно к нему, не скрывая этот факт, как было прежде, а значит на него набросятся все вокруг и будут требовать каких-то объяснений, еще он ощутил исходящую от этого «произведения» опасность то ли в свою, то ли в сторону Ганнибала, отчего он и вовсе закрылся ото всех, надев очки.       Уже через минуту перед ними стояла Алана и спрашивала о том, что Уилл почувствовал, но он молчал со жгучей ненавистью смотря на нее. Его бесила эта ситуация, в которой его не то выставляли жертвой, не то самим маньяком. Их еще не допросили, поэтому профайлер сидел смирно и просто не реагировал на нее. Ганнибал же мягко попросил ее заняться чем-то другим, потому что Уилл сейчас был явно не в этой реальности, чтобы обсуждать случившееся. Он думал, абстрагировавшись. Лишь, когда она с сочувствием посмотрела на профайлера и ушла, он смог выйти из этого анабиозного состояния и улыбнулся Ганнибалу, тихим голосом отблагодарив.       Они уехали в Балтимор лишь потому, что Уилл не хотел оставаться в Вирджинии сегодня и скорее всего еще несколько дней. От них агенты ФБР добились малого, потому что они были лишь теми, кто обнаружил инсталляцию. И выскочив из аудитории, Уилл просто скрылся в коридоре, проследовав в уборную, где умылся ледяной водой, а после снова вышел к Ганнибалу.       Из-за случившегося ему дали выходной и обещали приставить к нему охрану, но он отказался, отрицая, что с ним может произойти что-то ужасное. В машине Уилл прижался лбом к стеклу и смотрел на меняющиеся пейзажи, казалось, что ему было безразлично, пожалуй, все вокруг. Но на деле он был зол, взбешен, напуган, ему хотелось сорваться, он чувствовал, что находится на грани нервного срыва.       По приезде в особняк Уилл закрылся в своей спальне и без сил упал на кровать. Так хорошо начавшееся утро просто испарилось в одно мгновение. Из глаз то и дело текли слёзы, причём как бы он не старался сдержать их, с каждым мигом контроля, ему становилось все хуже. Сказывалась и усталость и некоторая недосказанность, возникшая между ними, а еще чувство вины накрыло его с головой: он считал, что это он виноват в смерти тех людей, тела которых были посвящены ему, что если бы он не заинтересовал Потрошителя, то мог бы жить обыкновенную жизнь вдали от всего этого, но больше не мог отказаться. И чем чаще он стал встречаться с творениями его поклонника, тем сильнее ему хотелось провалиться во все это. Уилл уснул от эмоционального изнеможения, чувствуя потенциальную опасность.       Ганнибал все это время оставался в своей библиотеке напротив камина и читал на итальянском, на фоне играла классическая музыка, а на столике рядом стоял бокал красного вина. Взгляд его был томным, холодным, безразличным ко всему происходящему. Он чувствовал, что Уиллу сейчас точно не до разговоров и уж тем более не до романтики, поэтому оставил его одного.       Ганнибал не стал будить его в обед, когда зашёл в спальню. Там царил приятный мрак, окутывающий собой все пространство. Уилл мирно сопел, прижимаясь к кровати и становясь в одно мгновение таким маленьким и беззащитным, что хотелось обнять его. Он подошел ближе, чтобы проверить все ли с ним в порядке и, убедившись в этом, поцеловал в висок, поправляя одеяло.       Поначалу у него действительно были не самые честные планы на Уилла. Ему хотелось экспериментировать с его разумом, посмотреть, что с ним станет, когда он убьет человека, узнать как работает его мозг, но на деле он точно не ожидал, что испытает к нему сочувствие, причем это даже напугало его. Прежде такого никогда не случалось, а сейчас это было просто возмутительно. Однако именно это впоследствии притянуло его еще больше, привязало к профайлеру, вызвало чувство любви. Для него это было сродни одержимости: важно было знать где он, чем занимается и как себя чувствует. Уилл дарил ему эмоции с первой встречи и именно поэтому от полусознательного комплимента в операционной он почувствовал легкую радость, она была слишком реальной и необычной, но внимания он не обратил, пока не встретился с ним во второй раз. Уилл очаровал его. А услышав от него слова восхищения от работы Потрошителя, Ганнибал и вовсе решил, что постарается посвящать каждое убийство ему. Но после сегодняшней панической атаки, он уже не был уверен в том, что это правильное решение. Возможно, последней инсталляцией он оттолкнул его и напугал. И по этой же причине доктор оставил его одного, не желая проникать в его разум еще глубже, по крайней мере не сегодня.       Уилл проснулся от пряного запаха мяса, который пробирался сквозь едва прикрытую дверь. Его самочувствие было куда лучше, чем утром, по крайней мере он чувствовал себя выспавшимся. Глаза лишь немного запали и все еще слипались от сна. А вот мысли об утреннем убийстве все еще крутились в голове, он не мог выкинуть их, не мог перестать думать об этом. Это казалось ненормальным. Скинув с себя футболку и отшвырнув ее на пол возле ванной, Уилл нашёл в комоде чистую белую пижамную рубашку и накинул сверху.       Внизу его уже ждал ужин. Обычно Ганнибал накрывал стол к восьми вечера, но сейчас было только шесть. Он улыбнулся ему и по-джентльменски отодвинул стул, приглашая Уилла занять место. — Ты как раз вовремя. Как себя чувствуешь? — этот вопрос стал таким важным для Уилла, что не услышав его, он бы начал сильно переживать, поэтому не поднимая глаз коротко ответил. — Прекрасно. — это была ложь, и они оба об этом знали.       Ганнибал поставил перед ним тарелку с филе-миньон, розмариновой веточкой, жареными овощами и винным соусом. Они молчали, давая друг другу больше пространства для размышлений, единственным звуком в столовой было брякание вилок и ножей об фарфоровую посуду. Уилл выпил слишком много вина, что не осталось без внимания, и дало Ганнибалу понять, что тот как минимум растерян.       Когда был подан десерт Уилл даже улыбнулся. Он любил сладкое, но редко признавался в этом, поэтому, увидев перед собой крем-брюле, скрыть эту маленькую радость на фоне тяжкого существования у него не получилось. А попробовав одну ложку, он и вовсе довольно улыбался уже не в тарелку, а Ганнибалу, благодаря его за этот десерт.       Это был самый молчаливый ужин наедине, но все ещё комфортный и уютный. После уборки они пришли в гостиную и сели на диван. Уилл прижался к Ганнибалу, положив голову на его плечо и кусал губы, пытаясь начать разговор, но не находил слов. — Уилл, ты всегда можешь рассказать мне о своих чувствах, не нужно прятать их от меня, — он взял его руку в свою. — Я растерян. Знаешь, очень тяжело воспринимать реальность, когда с одной стороны ты счастлив, у тебя есть работа, любимый человек, а с другой — за тобой охотится серийный убийца, но не для того, чтобы убить, а чтобы просто понаблюдать. И я готов был с этим мириться, пока он явно не дал понять кому посвящает все эти убийства. — Мне казалось, что ты восхищаешься им. — Я могу признать, что мне нравятся его работы, с точки зрения искусства, но с точки зрения общепринятой морали, это ужасно. Настолько, что прекрасно, — Уилл прошептал последнюю фразу, будто стесняссь, — я начал испытывать вину, возможно, из-за того, что он выставил тело в зале, где я веду лекции и теперь все знают, кто его жертва. А я не хочу быть жертвой в том понимании, в котором на меня вешают этот ярлык, — Уилл направил взгляд на Ганнибала, изучая его выражение лица, выискивая эмоции, но он был все также безмятежен в своем спокойствии, — А еще я хочу, чтобы он перестал убивать, посвящая эти работы мне, — прошептал он и только на эту фразу, брови доктора нахмурились. — С точки зрения искусства, последние работы Потрошителя, которые он посвятил тебе, несут не столько художественный замысел, сколько его желание выразить свои чувства к тебе. Они убийственно страстные и безмерно глубокие. Это приобщение, Уилл. Своеобразный акт создания своего идола, ангела, о котором должны знать все вокруг. — Я знаю, что он романтик, знаю, что он готов пойти на любые жертвы ради меня, но я не хочу этого. Своими признаниями он рискует попасться, как и я рискую умереть от его рук. Он настолько чувственный и одержимый, что просто не сможет принять тот факт, что я влюблен в тебя до безумия. Этого я и боюсь. — О, Уилл, — Ганнибал прильнул подбородком к его волосам, наслаждаясь его запахом, его словами, его образом. Он нежно прикоснулся губами к щеке, переходя к губам, выцеловывая каждый их миллиметр, поворачивая его голову к себе, придерживая рукой за подбородок. Ласково он мазнул губами по шее, когда Уилл сделал тяжёлый вдох. Профайлер и сам распалялся после каждого прикосновения, каждого движения губ и пальцев, забывая обо всех проблемах и мыслях, отравляющих его, — Ты потрясающий, Уилл. Ты вдохновляешь меня, заводишь, даришь мне столько эмоций своим существованием, своим природным обаянием, своей жестокостью, что я готов приподнести весь мир к твоим ногам. — Ганнибал, — дыхание его сбилось в очередной раз после слов признания.       Он не мог больше сопротивляться внутренним порывам, поэтому разорвал поцелуй резко и безжалостно, а после недоумения в глазах возлюбленного, оседлал его бёдра, перекидывая ногу и садясь сверху. Он обхватил его лицо руками и разгоряченно поцеловал, пробуя на вкус, разгораясь от возбуждения все сильнее, прижимаясь пахом к его животу, чувствуя, что и сам Ганнибал на пределе. Уилл растегивал рубашку дрожащими пальцами, начинал нервничать из-за этого, чем только веселил доктора. Его не терпеливость и не сдержанность только подковывали любопытство Лектера, и чтобы хоть немного облегчить тому задачу, он сам снял её, отложив на край дивана, а Уилл, увидев его широкие плечи, жилистые руки и подкаченный живот, целовал сначала шею, опускаясь к ключицам, оставляя следы от укусов на плечах, а после обхватил губами один сосок, играя языком, потом второй, вызывая восторженные стоны у Ганнибала. Уилл был раскрепощенным, раскованным, желанным и безумно сексуальным, отчего Ганнибал в одно мгновение поднялся с дивана, поддерживая его тело за ягодицы, сжимая их, и направился в свою спальню. По дороге туда Уилл продолжал цепляться за него, гладил его спину, обнимал за шею, прижимаясь все сильнее. Губы горели от поцелуев, а ощущения становились ярче.       Когда они добрались до спальни, на Уилле практически не осталось одежды, и именно поэтому он расстегивал рубашку Ганнибала, не отрываясь от сладких после вина губ ни на секунду. Его накрывало страстью и безудержным возбуждением, которое поднималось все выше по животу, разнося горячую кровь по телу, отчего оно предательски дрожало не то от страха, не от предвкушения, и горело будто в лихорадке. Дыхание прерывалось, а воздуха в легких не хватало, чтобы сделать хотя бы вздох. Ганнибал, оставшись без рубашки, целовал губы Уилла, запуская пальцы в его волосы и улыбаясь в губы, чувствуя, как возлюбленный мечется под ним, содрогаясь от нахлынувшего желания. Его губы исследовали тело Уилла, пока он оставлял скупые поцелуи на лице Ганнибала, его шее, ключицах, пока пальцы рук путались в волосах на груди, пока эмоции не накрыли его с головой, ведь сейчас он чувствовал на двоих, и именно Лектер раскрывался перед ним, хотя и не во всех ипостасях своей личности. Уилл издал стон, когда почувствовал, как крепкая рука обхватила член и нежно проводила снизу вверх и обратно, медленно и искушающе, будто весь мир был создан для них двоих и Ганнибал был готов дать ему все, что только Уилл пожелает, он был готов принести этот мир к его ногам и купаться в лучах победы вместе со своим любимым человеком. А Уилл просто закатывал глаза от яркого спектра этих эмоций, извивался, чувствуя, как губы скользят по туловищу, захватывая твердые соски, оставляя безобидные укусы на талии и в области ребер, а когда разгоряченное дыхание коснулось низа живота, по телу волной пробежала дрожь и, чувствуя, как все тело растекается под властью Ганнибала, Уилл запустил пальцы в его волосы и притянул к себе, позволяя себе грубость, а услышав веселый смешок, расслабился еще больше. Ганнибал взял головку в рот и приласкал ее языком, слизывая сочащуюся солоноватую смазку, смакуя его вкус и опускаясь все ниже с каждым громким стоном Уилла, который изогнулся в спине, стоило ему почувствовать чужие губы на своем члене и язык, кончиком проникающий в уретру и вызывающий безумный озноб. Он был не в себе, его накрывало сладкой негой, все вокруг начинало плыть и казалось, что мир растворяется перед ним. Ганнибал же наслаждался его вкусом, его умоляющим голосом, его стонами и пожеланиями ощутить его внутри себя. И уже в следующий миг Уилл услышал открывшийся колпачок от смазки и слегка холодное прикосновение пальца к анусу и достаточно легкое проникновение, которое показалось ему неприятным и чужим, чем-то пугающим, когда добавился второй палец, Уилл снова изогнулся, уже находясь на грани оргазма, но почувствовал, как Ганнибал грубо пережал его член у основания, не позволяя закончить без него, отчего в глазах скопились слезы и сердце начало стучать так бешено, что тело горело. Лектер лишь поцеловал того, чтобы успокоить, прежде чем дотронулся до простаты, отчего по комнате раздался громкий стон в сопровождении с вытянутой из кровати простыней, за которую держался Уилл. Его голос сорвался в тот момент, стал нежнее и выше, а после вошел и третий палец, и тут Уилл действительно почувствовал боль, от которой сносило крышу, и от паники, он сжимал пальцы внутри, пока Ганнибал просил его расслабиться, чтобы не было хуже, и целовал в глаза, в щеки, в губы, периодически задевая простату. Уилл не отпускал его, перенес руки с разворошенной простыни на спину любимого человека и крепче сжимал, оставляя следы и раздвигая ноги, чувствуя, что это необходимо.       Уилл почувствовал пустоту, как только пальцы покинули его тело. Ганнибал закинул ноги Уилла себе на плечи, а после осторожно надавил на анус членом, проникнув только головкой, отчего Уилл вскрикнул, чувствуя еще большее натяжение и жгучую боль, а после тяжело задышал, стараясь прийти в себя и хватался за Ганнибала еще сильнее, но не ожидал, что тот двинется дальше и с рыком полностью войдет в него. Из глаз хлынули слезы, а тело размякло. Боль и удовольствие смешались воедино и, привыкнув к новым ощущениям, Уилл сам насаживался на член, чувствуя с каждым толчком, как по телу пробегает искра, разжигающая в нем пламя, слышал тяжелое дыхание Ганнибала, его сдержанные, но не менее заметные стоны. Они двигались одновременно, навстречу друг другу, чувствуя этот жар на двоих, чувствуя, что оба на грани, что это схоже с единением двух душ, очень похожих, но абсолютно разных. Уилл просто сходил с ума от этой пульсации в голове, от горячей спермы, наполнившей его, от приходящего оргазма, накрывшего его полностью, будто он оказался под водой, стараясь отдышаться и открыть глаза, его мысли улетели слишком далеко отсюда, оставив в голове белый свет, в котором, будто в молоке, игрались багровые подтеки, и мгновенно он почувствовал острые зубы на своем плече и все вокруг окрасилось кровью и страшными картинками, которые не пугали его, а завораживали и с криком он кончил, излившись на живот, запачкав их двоих и синюю простынь.        Уилл лежал в объятиях Ганнибала, чувствуя, что тот крепче прижимает его к себе. И Лектер не собирался отпускать его, не собирался давать ему свободу, ему был необходим Уилл, полностью, без остатка, весь. Его разум, его душа, его тело. Все должно было принадлежать ему. Ганнибал целовал его лицо, щеки, губы, плечи, руки… убирал слезы из глаз, а потом услышал счастливый смех и улыбнулся в ответ. Это было прекрасно…       И пока Уилл все еще лежал в полубессознательном состоянии, Ганнибал вытирал его тело влажным полотенцем, а после обработал следы от укусов и анус мазью. И перед тем как уснуть, прижал Уилла к себе.