Before Our First Case

      Вечер субботы для Ганнибала начался с приготовления ужина. После смены в больнице и трех операций из-за несчастных случаев, встреча с Уиллом была чрезмерно желанной. Ему хотелось удивить друга, поделиться своими вкусами. Стол уже был оформлен в темных тонах: снова кости на фоне ваз с фруктами, многолетние и живые цветы и бусы жемчуга, дополняющие общую картину. Он поставил тарелку и бокал Уилла справа от себя и продолжил готовить. Так как Грэм обмолвился о рыбалке, он решил, что лучше всего в качестве главного блюда в их первый совместный ужин приготовить рыбу.       Ровно в восемь часов в дверь постучали. Уилл выглядел не сказать, что сногсшибательно, но достойно. Пиджак отлично сидел на его теле, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а брюки прелестно обтягивали бёдра. Однако волосы так и остались в своем беспорядке. Он улыбался Ганнибалу, но в глаза не смотрел, и в тот же миг протянул бутылку белого сухого вина. Уилл посчитал, что будет невежливо приходить в гости с пустыми руками и постарался выбрать хороший напиток, по советам сомелье. И сейчас ждал, когда перед ним откроется дверь. — Добрый вечер, Уилл, — глаза его блестели, как и всегда, когда Уилл был рядом, хотя может Ганнибал со всеми бывал таким радушным и гостеприимным, просто профайлер не знал наверняка, — Я невероятно рад тебя видеть. — Привет. — Для Уилла это было в новинку. Он даже засмущался от внутреннего убранства дома и стушевался, стараясь держаться более осторожно и беспристрастно.       Конечно, статуи и парочка картин на стенах привлекали к себе внимание и именно поэтому он шел зажато и с не привычки стал более рассеянным. Ганнибал же проводил его до столовой и первое, что бросилось в глаза — украшенный столь экстравагантно стол и место подле хозяина ужина. Для Уилла это было даже комплиментом. Следующее, что его удивило — не менее эпатажная инсталляция, в виде «Леды и Лебедя» на стене, отчего профайлер сдержал улыбку и Ганнибал понял его. — Чувствуй себя как дома. Не стоит так переживать, я не кусаюсь. — Иногда кажется, что ты можешь укусить, — Уилл хотел отшутиться, но чуть не сгорел со стыда от такого открытого флирта.       Ему это вообще не нравилось, но и получилось как-то само. А выражение лица Ганнибала даже позабавило: он явно не ожидал такого поворота в общении и свел брови к переносице, застыв в недоумении, а после произнес: — Если ты меня попросишь или разозлишь. — произнес он, а Уилл непринужденно рассмеялся. Если такой флирт станет лишь поводом для смеха, то он и не против. Все же друзья шутят таким образом, правда? Вот и они не станут исключением. — Буду иметь в виду, — Уилл мотнул головой и заигрывал с ним, все еще не понимая самого себя. Это смущало и теперь он переживал, что все испортил. Уилл не считал себя склонным к подобным вещам, но теперь напрягался еще больше, сдерживая не только своё тело, чтобы ничего не сломать, но и язык, чтобы не сказать лишнего. Ганнибал же покинул столовую с загадочной, почти незаметной улыбкой.       Доктор появился минут через пять с двумя тарелками, на которых лежала запеченная форель с лимоном и несколькими каплями бальзамического соуса. Но вначале они выпили по бокалу белого сухого вина и только после приступили к еде. — Блюдо простое и я подумал, что тебе оно понравится, — Уилл отрезал кусочек филе и положил в рот. Уже не в первый раз он испытывал такой взрыв вкусов на языке от еды, приготовленной Ганнибалом. — Я не могу подобрать слова. Это просто великолепно. — Уилл снова смотрел в его глаза и ему стало жарко, некая страсть посетила его душу, ровно такая же как при последней встрече, а мысли спутывались, при этом ни о какой неловкости говорить было нельзя. На уровне эмоций осталась безмятежность и удовольствие от компании, — Ты потрясающе готовишь! Есть какой-то секрет? — это первое, что пришло в голову после минутного молчания. — По правде говоря, дело в технологии, дисциплине и первоклассных продуктах. Важно все делать размеренно и получать от это удовольствие. Кулинария — это искусство и требует такой же самоотдачи и терпения. — Тогда за искусство! — Уилл поднял бокал и обворожительно улыбнулся. Все-таки настроение было хорошее, несмотря на нотку напряжения в начале ужина. — За искусство! — Ганнибал ответил ему с непринуждённой улыбкой.       Вечер проходил действительно достойно и обыденно, без излишеств и претензий на что-то высокое. Уилл смог расслабиться не только после трех бокалов выдержанного вина, но и после милой беседы. Такой человек, как Ганнибал, мог покорить чье угодно сердце своим обаянием и легким флиртом, который без сомнения смущал и удивлял. Уилл со всей своей выдержкой и проницательностью все равно попал под эти чары; общение с ним давалось легко, он не давил во время дискуссии, был сдержан и подбирал слова. Уилл лишь не позволял себе переходить на личности, грубить и говорить слишком громко, даже удивился, что много болтал. Слишком много для интроверта, как он. Грэм еще и много шутил, понимая, что на утро сгорит со стыда, а Ганнибал… Он поощрял это, конечно, из уст профайлера пару раз прозвучала обсценная лексика, после чего Уилл сразу извинялся, но этот вечер был действительно легким.       После ужина Ганнибал предложил Уиллу прогуляться по дому, изучить пространство, привыкнуть к обстановке. В первую очередь перед ним возник коридор, который вел из столовой зоны в просторную гостиную, в центре которой стоял большой кожаный диван и кресла, у окна — клавесин, а на стенах — очень много инсталляций: чучел животных, полотен, статуй — и что странно — все это не просто создавало антураж, оно прекрасно сочеталось и даже радовало глаз. Конечно, экстравагантнее гостиной было не найти. У камина стояли еще два кресла, а рядом изысканная тумба из красного дерева, на которой стоял хрустальный штоф с виски. Следом за гостиной располагалась двухъярусная библиотека, по совместительству кабинет, где Уилл уже по-хозяйки занял кресло, рассматривая все вокруг с этого ракурса. На столе в аккуратно сложенной стопке лежали рисунки. Уровень мастерства поразил Уилла: отточенные линии, прорисованные детали, игра света и тени, — все это казалось слишком нереальным. Ганнибал был будто бы сверхчеловеком, который, казалось, мог абсолютно всё. Оценить масштабы библиотеки он не успел, слишком загляделся на его работы, и пришел Ганнибал, былая улыбка и легкость исчезли с его лица — осталась только маска холодности и безразличия, но и к этому Уилл успел привыкнуть. То ли от алкоголя, то ли от необузданных эмоций профайлер не сводил глаз с мужчины, рассматривая сначала его костюм, потом фигуру, а затем черты лица. Он был определённо красив, и Уилл был способен оценить красоту другого мужчины, в этом не было чего-то предосудительного, но странное ощущение сковало его. — Я вижу ты уже освоился. Что скажешь о том, чтобы пойти в гостиную и пропустить по бокальчику виски? Мой друг из Шотландии недавно привёз отличный напиток, уверен, что ты, как ценитель крепкого алкоголя, оценишь его по праву. — Конечно, я согласен. Вот только это кресло слишком шикарное, чтобы вставать с него, — Ганнибал подошел ближе и облокотился на письменный стол, изучая профайлера. — Я могу подарить его тебе… — Когда ты выпиваешь больше, чем принято, всегда становишься щедрым? — Ганнибал ничего не ответил, лишь фыркнул, пока Уилл не поднялся с кресла. — Так мне звонить грузчикам? — Нет. Не нужно. Мы хотели продегустировать виски, помнишь? — Ганнибал утвердительно качнул головой вперёд, но их отвлек звонок в дверь, после чего Уилл уточнил, — Ты кого-то ждешь? — Нет, Уилл. Незваные гости редкое явление в этом доме. Такое случается в двух случаях: произошло что-то плохое или кто-то оказался слишком грубым… — он двинулся в сторону входной двери и развернулся в пол оборота, осмотрев Уилла с ног до головы, — Я часто бываю щедрым, особенно с тобой.       Это была приятная дружба и, пожалуй, первая, не обязывающая к чему-то. И ему нравилось. Уилл проследовал к парадному входу за доктором, но не вышел из тени, оставшись в коридоре и прижавшись спиной к стене. — Ганнибал! Дружище, я уж думал ты свет оставил дома и ушёл. — Мистер Свонски, я не один дома, поэтому прошу вас уйти, — это был мужчина лет пятидесяти, с уже редкими волосами и морщинами на лице, вероятно много курил, учитывая его серый безжизненный цвет кожи. — Ааа, свидание значит. Я хотел просто пообщаться с соседом, но видно не судьба, — Уилл не видел лица Ганнибала, но в прихожей стало заметно жарче, то ли его смутило слово «свидание» и он сам по себе взбесился, то ли это доктор закипал внутри от такой наглости его соседа, — Хорошей ночи, доктор. Уверен, ваша спутница прекрасна, — он подмигнул ему и ушел восвояси, но видимо не надолго… Дверь закрылась.       Ганнибал стоял спиной к нему около нескольких секунд, а когда развернулся, то встретил любопытствующие темно-синие от мрака коридора глаза. Уилл казался уставшим, но для поддержания беседы коротко произнес: — Какая наглость… И часто он тут бывает? — Очень редко. Раз в год появляется с надеждой на дружбу, но… — Но дружба с графом Ганнибалом Лектером доступна только уникальным людям? — Уилл сложил руки на груди, прижавшись боком к арке. — И особенным. Кто-то привлекает выдающейся внешностью, кто-то интеллектом. Ты исключение, потому что в тебе есть и то и другое. — Спасибо, — Уилл помолчал несколько секунд, пытаясь осознать услышанное, а после продолжил, — Так мы пойдём пить виски или нет? — уже более оживленно произнес он. — Конечно. Пойдём…       Они сидели у камина с бокалами виски и смотрели на огонь, рассуждая сначала о терпком вкусе, а после о привкусе солода. Уилл, как бы он не хотел избежать этого вычурного мира, будто был рождён для него. Ему были к лицу костюмы, подчеркивающие линию его челюсти и выраженные глаза, и высокопарная речь, хотя он и использовал ее исключительно для того, чтобы подтрунить над Ганнибалом, а тот позволял ему. Никому не позволил бы такое общение с собой, кроме Уилла. И это забавляло. В глазах профайлера уже горел огонек игривости и веселья. — Твой друг из Шотландии привез отличный виски. — У него странный вкус относительно вещей и искусства, но в выборе хорошего Скотча ему равных нет. — Не думаю, что его вкус по эпатажности сравнится с твоим, не в обиду, — они чокнулись бокалами. — Боюсь, что ты ошибаешься, но да ладно, — Ганнибал смотрел на Уилла, на его лицо, скрытое в мраке комнаты и освещенное лишь пламенем. Агнец. Вот кем он видел его сейчас, хотел сохранить его подле себя, — Каким ты видишь Потрошителя? — Как бы невзначай спросил доктор. — О, он исключительный психопат, но не в классическом смысле. Да, у него высокий уровень интеллекта, он дотошный до деталей, не оставляет следов, без сомнения жестокий садист с яркими нарциссическим радикалом, но он не лишён чувств. Последние его две работы особенно гармоничны: он чувствует что-то новое или давно забытое, что уже не вписывается в определение, возможно, там было даже сочувствие, вот только направлено оно было отнюдь не на жертв, а на главную свидетельницу. Я долго думал над тем, для чего ему органы жертв, которые он удаляет с хирургической точностью. В первую очередь ассоциация говорит о трофеях, но он не хранит их в баночке как истинный социопат, нет. Я бы сказал, что он считает это не продуктивным и даже дилетантским подходом. Для Потрошителя — это шоу, способ донести идею того, что… эти люди свиньи и их объединяет грубость. — Ганнибал смотрел так влюбленно на него, что даже потерял контроль на пару секунд, откровенно пялясь на профайлера. — Что-то не так? — Уилл обратил внимание на эту странность, отложив бокал в сторону, — Я так понимаю, что после случившегося в музее, тебя очень заинтересовала его личность. — Я бы мог добавить к твоему портрету кое-что. Ты же видел своими глазами, как он передал падение света и тени на когда-то бывших людях, которые стали холстом. Мне показалось, что тут есть желание преобразовывать, также он отлично разбирается в искусстве и обладает выдающимися художественными навыками. — Это поразительное замечание, и оно довольно точное. Твои слова про преобразование вызвали мысль о том, что он, возможно, ест своих жертв, и тогда весь профиль меняется и цель становится ясна. Он считает себя хищником первого порядка, а значит для него характерна и мания величия. — Удивительно, Уилл. — Я и сам иногда удивляюсь… Думаю, мне пора ехать домой, уже поздно и мне бы не хотелось задерживаться больше принятого, — профайлер поднялся с кресла и поставил бокал на тумбу. — Уилл, ты можешь остаться. Учитывая то количество алкоголя, что ты выпил, на дороге будет небезопасно, а мне бы не очень хотелось встретиться с тобой снова на операционном столе или где-то похуже. Не переживай обо мне, подумай о себе. — Но… — Ганнибал стоял перед ним и смотрел прямо в глаза. — Я разберу постель в гостевой спальне и оставлю домашнее белье. Прошу, не отказывай мне в этом. — Хорошо, — будто под гипнозом согласился он, оставляя сомнения позади, ведь вряд ли с ним что-то случится этой ночью, если он останется.       Эта спальня была второй по величине в доме: светлая и просторная, с личным балконом и ванной. Уилл не раздеваясь упал на постель и лежал, перед этим стянув только пиджак и оставив его на спинке стула. Кровать действительно была мягкой и будто подстраивалась под изгибы тела, и Уилл чувствовал себя слишком расслабленным после проведенного с Ганнибалом вечера. Минут тридцать простоял под душем, почти засыпая. По душе разливалось спокойствие, и его мало что волновало сейчас.       Ганнибал же сидел на кресле в гостиной в одиночестве и просто смотрел на догорающий в камине огонь, искры поднимались вверх вместе с дымом, а скрип древесины убаюкивал. Из ванной комнаты Уилла доносился шум воды. Его присутствие в доме не напрягало, не смущало, он будто был частью всего этого и, пожалуй, доктор впервые задумался о будущем. Было бы прекрасно, если бы профайлер жил у него, хотя бы оставался почаще. Ганнибал позволял ему слишком много и это не соответствовало его жизненным приоритетам, а это беспрекословно означало одно — он готов был отказаться от всего, что имеет, ради него. Уилл Грэм за такой короткий период времени стал слишком близок с ним, как никто прежде, и именно он в будущем может погубить его, уничтожить одним только словом, одним только действием испепелить всю ту красоту чувств, что расцвела за годы одиночества.       Позади послышался шорох, и развернувшись, Ганнибал увидел его с мокрыми волосами в пижаме, которая оказалась чуть больше его самого. Уилл выглядел очень измотанным и потирал пальцами глаза. — Все в порядке? — Ганнибал внимательно вглядывался в его лицо, а после поднялся с кресла. — Все отлично. Я просто иду на кухню, чтобы попить воды, — он лишь быстро улыбнулся и прошел дальше по коридору.       Ганнибал потушил огонь в камине, аккуратно положил книгу на стол — он читал до этого, но мысли все равно не позволили ему насладиться чтением, поэтому книга лежала на коленях, пока он смотрел на огонь — и к тому моменту Уилл шел уже назад. Его движения были слишком медленными и он еле держался на ногах, но снова встретившись взглядом с доктором, улыбнулся. Ганнибал пошел за ним наверх, они молчали, поднимаясь по лестнице. И только у двери в свою комнату Уилл проговорил почти тихо, тонким, уставшим голосом: — Спасибо, что позволил остаться. Сейчас я четко вижу, что наверное не добрался бы до Вулф Трэп. Слишком измотан. — Тебе нужно больше отдыхать, Уилл. Заботиться о себе. — Спокойной ночи, Ганнибал. — Спокойной ночи, — доктор учтиво наклонил голову, дождавшись, когда профайлер скроется за дверью.