Before Our First Case

      Утром Уилла разбудил луч солнца, пробравшийся через шторы. Он потянулся, ощущая, что впервые за несколько месяцев выспался. В свете дня он рассмотрел комнату лучше: высокие белые потолки с небольшим декором в виде завитков из лепнины, они не перегружали спокойный интерьер спальни, были почти незаметными, кровать стояла по центру, со стороны двери располагался большой шкаф для одежды и два кресла со столиком посередине. Уилл взглянул на часы на прикроватной тумбе и удивился — прежде никогда не просыпался так поздно, — было уже около девяти утра. Раскрыв шторы, он почувствовал себя странно. То, что он проснулся в чужом доме его не волновало, волновало то, что он проснулся в таком доме и смотрел на соседние строения. Тут же донесся запах завтрака и ноги сами понесли его на кухню. Уиллу нравилось это. Нравилось находиться здесь, и со временем, он был уверен, ему бы стало все равно даже на слухи, которые бы начали ходить, живи он под одной крышей с другим мужчиной. Между ними ведь не было ничего, кроме дружбы, так что и переживать ему не следовало. Он просто старался получить максимум от пребывания здесь, зная, что уже через несколько часов будет у себя дома.       Ганнибал стоял у плиты и переворачивал что-то на сковороде. Пахло восхитительно. Уилл просто подошел ближе, налив себе воды, и пожелал доброго утра. Это все казалось таким странным, будто сон или бред. Ганнибал приветственно улыбнулся, но все равно был сосредоточен. Снова эта маска. И Уилл четко видел её всегда. И что еще больше удивило его — он был в костюме, будто не носил ничего другого. Пиджак висел где-то в гостиной, а рукава рубашки были подвернуты, отчего открывался вид на крепкие, мускулистые руки, в которых скрывалась немыслимая сила. Уилл залип на них, а после с легким смущением ушёл в гостиную, где нашел небольшую полку с книгами и взял одну, чтобы хоть чем-то занять мозг.       Завтрак был чудесным. Когда профайлер оставался один, то редко готовил, мог заказать еду или питался полуфабрикатами, но здесь все было иначе. Уилл будто находился в первоклассном ресторане и с большим удовольствием ел приготовленную для него еду, а после хвалил безумно страстное сочетание вкусов.       Уилл уехал в Вулф Трэп через час после завтрака. А перед отъездом получил еще одно приглашение на ужин в то же время в субботу и это стало уже привычкой, так что спустя месяц профайлер уже даже не спрашивал про ужин, а просто приходил к нему в дом.       Все шло своим чередом: их переписка продолжалась, изредка Ганнибал приезжал к нему с завтраками ранним утром, а после короткой прогулки по лесу уезжал в Балтимор. Их общение переходило на новый уровень после каждой встречи: однажды они просто обнялись после прогулки на прощание и это вызвало у Уилла легкий приступ паники. Касания Ганнибала он принимал, хотя в первое время и испытывал легкое смущение, потом все же начал воспринимать их и даже сам тянулся к нему. Кроме этих моментов, профайлер замечал и странности, которые были так характерны для Ганнибала. Доктор раскрывал карты постепенно, а Уилл замечал крайне необычные формулировки и шутки, обычно, когда они ели мясо в столовой Лектера. Поначалу это смутило его, но позже Грэм пристрастился и сам начал отпускать шутки очень близкие к теме каннибализма. Но оддергивал себя от мыслей об этом, как бы не замечая. Уилл знал, что что-то не так, и это что-то не давало ему покоя уже несколько месяцев после первой встречи в больнице. Изредка он замечал в глазах Ганнибала пугающее безразличие, холодную ярость ни с чем не схожую, тьма будто заслоняла его карие глаза, оставляя черноту с проблесками багрового оттенка. И все же это никогда не относилось к самому Уиллу. Если Ганнибал и показывал этот жуткий вид, то только в крайне спорных ситуациях. Он будто играл с эмоциями других людей, и порой Уиллу казалось, что это происходит и с ним.       Чесапикский Потрошитель не убивал весь этот месяц. Он не появлялся на горизонте, будто исчез навсегда, но люди все равно пропадали и никто не был способен найти их. Изучение именно этих дел вызывало у Уилла ощущение, что выставление трупов на всеобщее обозрение — это игра с ФБР, на деле убийств было гораздо больше и он чувствовал, что так оно и есть. Для Уилла это открытие сродни глотка свежего воздуха, учитывая, что после инсталляции в музее не происходило совершенно ничего, будто Потрошитель добился какого-то особого внимания, которое насытило его и сдержало.       А профайлер и сам не знал, что с ним происходит. Кошмаров стало больше, он просыпался каждую ночь в холодном поту и долго приходил в себя. Его состояние с каждым днем становилось всё более плачевным. Уилл чаще нервничал, ловил себя на мысли, что хочет кому-то навредить. В первый раз это произошло, когда он возвращался из магазина и неизвестный мужчина дал подзатыльник своему сыну просто за то, что тот положил в корзину для продуктов пачку печенья. Уиллу захотелось ударить того головой об стену и бить, пока от головы ничего не останется. Когда он пришел в себя, то напугался собственной фантазии. После он обнаружил другую странность: его раздражала человеческая глупость. Тьма слишком затягивала его, поглощала, не выпуская. И если для всех вокруг он оставался самим собой и скрывал эту часть себя еще более рьяно, то с Ганнибалом мог поговорить о своих эмоциях по телефону или при встрече и тот никогда не осуждал его за мысли об убийствах, напротив, поддерживал когда они это обсуждали, выглядело это странно. В конце концов, Уиллу начало казаться, что он слишком сильно стал одержим Потрошителем и его работами. Вот об этом не знал даже Ганнибал. Убийца был интересен эмпату, ведь такого рода психопатов практически не существовало и его таинственный образ не мог не притягивать того, кто и так всю жизнь пытается совладать с тьмой внутри.

***

      Защита диссертаций проходила в Куантико в конце августа. На нее съехались люди со всей страны, так или иначе связанные с криминалистикой и психологией. Уилл немного нервничал и сидел рядом с Аланой и Ганнибалом. Девушка старалась общаться с обоими, но все так же заигрывала с Лектером, это был легкий флирт, почти непринужденный, но помимо этого она заметила перемены в выражении лица Уилла, возможно, это было связано с предстоящей защитой, а возможно с чем-то иным. Он изредка смотрел в их сторону, уходя в себя, и в тот момент поймал себя на мысли, что хочет взять его за руку, обозначить, что они друзья и что никто больше не смеет его трогать. Уилл просто закрыл лицо руками, чтобы прийти в себя и прогнать эти мысли. И это было заметно для всех. Ганнибал обеспокоенно спросил все ли нормально, но Уилл только улыбнулся в ответ. Алану удивило и то, что Ганнибал проявлял эмоции так открыто и происходило это только в компании с Уиллом: могло возникнуть ощущение, что он флиртовал с ним, а профайлер будто не замечал такого рода интереса, принимая эти нежные слова, поддержку и заботу за дружеские чувства, за платонические отношения, да и сам стал более открытым для окружающих.       Во время защиты докторской работы Уилл абстрагировался, четко и ясно излагал свои мысли, погружаясь в себя и не замечая мир вокруг. Это помогало обрести уверенность и единственное, что отвлекло его от высказывания — это шепот с первых рядов с долей осуждения его работы. Ему было без разницы на мнение этих людей, ему важно было мнение только одного человека в этом зале и этот человек внимательно слушал и любовался им. Ганнибал заметил, что Уилл растерялся из-за этих людей, и поддерживающе улыбнулся ему, одобряя работу. И после этого защита прошла еще более успешно, чем предполагалось до этого. В конце выступления ему задавали очень много вопросов, какие-то были хорошими, какие-то глупыми и все же людям нравилось его природное обаяние и легкая дерзость в ответах.       Все начинали расходиться. Они стояли в коридоре и обсуждали диссертацию и полученную Уиллом ученую степень. — Работа сделана отменно, Уилл. Я поражён количеством действительно полезной информации и анализом личности Чесапикского Потрошителя. Ты молодец. — мужчина протянул красиво упакованную коробочку и улыбнулся. — Это для тебя. — Спасибо, — открыв подарок, Уилл смотрел с удивлением, — Очень красивый нож, — профайлер рассматривал лезвие, в котором видел свое отражение и не мог больше подобрать слов, почему-то он вспомнил про Потрошителя в этот момент и продолжил, — И все же я думаю, что у меня гиперфиксация на его образе, — признался Уилл. — Он нравится тебе? — Ганнибал внимательно изучал выражение его лица. — Не то чтобы нравится, но он определенно харизматичен. Я бы назвал его мастером, который находится на вершине пищевой цепочки. Он хищник и почему-то я ощущаю его присутствие рядом с собой, особенно после переезда сюда. Кажется, что я сливаюсь с ним. Это не нормально, я знаю. — Нормальность относительна.       Алана покинула их, сославшись на работу, хотя все было вовсе не так. Она флиртовала с Ганнибалом, а Грэму это не нравилось и чтобы хоть как-то обозначить, что поведение Аланы неуместно, он сжал плечо Ганнибала. Доктор никак не отреагировал, все еще улыбаясь ей из вежливости, но профайлер сдавил его еще сильнее, оставляя синяк. И в этот миг Ганнибал все же взглянул на друга, понимая его намёк. Впрочем как и Алана. Увидев этот странный жест, она улыбнулась им, а после ушла, холодно попрощавшись с Уиллом и улыбнувшись Ганнибалу. — Это был очень собственнический жест, Уилл. По крайней мере, Алана восприняла его так. — Она говорила мне про этику и важность ее соблюдения, но при этом в открытую заигрывает с тобой. И нет, я не ревную, — вдогонку ответил он на еще не прозвучавший вопрос. Уилл лгал и Ганнибал это видел. И действительно его поведение в последнее время вызывало много вопросов, как у Лектера, так и у самого профайлера. — Мы друзья, Уилл. В дружбе не должно быть поводов для ревности. Она также страстна, как глупа. — Я не ревную. — теперь это звучало более жестко. Взгляд профайлера потемнел, а брови нахмурились, — давай закроем эту тему.       Они продолжали беседу, когда к ним подошла однокурсница Аланы. Уилл сразу же замолчал и практически ничего не говорил ей, но та была явно заинтересована в нем. — Вы же Уилл Грэм, да? — на это он только качнул головой соглашаясь, а Ганнибал теперь наблюдал, будто охотник, скрыв свою жестокость за маской дружелюбия, — Алана много рассказывала о вас. Не хотели бы вы как-нибудь пообщаться наедине? — Люсия, я думаю, мне не интересно ваше предложение, потому что вам только кажется, что я милый, но на самом деле я не милый, и вы сбежите в первые же дни нашего общения, — Уилл отвёл глаза в сторону Ганнибала и испытал странное ощущение в груди. Все сдавило от его пристального взгляда. — Вы грубы, мистер Грэм. — Не каждый человек способен принимать эту часть меня. Вы уже доказали, что не способны. Спасибо, мисс Керлинг, — девушка лишь фыркнула и ушла восвояси. — Это было действительно грубо, Уилл, — Ганнибал слабо прикоснулся к талии профайлера и убрал руку в то же мгновение, но ему очень понравился его ответ. — Мне нужно было показать ей правду о себе с первой минуты нашего общения, чтобы оценить ее реакцию. У нас бы ничего не получилось в любом случае. И я не милый, как она думала. — Мне казалось, что ты можешь быть милым. — Теперь только с теми, кто мне нравится, — Уилл посмотрел на него снова. — А я заслуживаю твоего снисходительного отношения, Уилл? — снова этот флирт, снова повышенное внимание к своей персоне, как сам профайлер заметил. Он знал, что Ганнибал нарциссичен. — Если бы ты не был мне интересен, Ганнибал, я бы не стал общаться с тобой, так что да, ты мне нравишься. — Я польщен, — Ганнибал просиял от его слов и облизнул губы, совершенно не контролируя это. А Уилл и сам смотрел на его губы, теряясь в собственных мыслях и желаниях. Любой бы, кто прошёл сейчас мимо, заметил бы эту неловкую ситуацию, напряженную и отчасти сексуальную. Но также быстро это наваждение исчезло, стоило им двинуться в сторону выхода из академии. Они расстались на парковке.

***

      По приезде домой Уилл задумался о том, что испытывал к Ганнибалу на самом деле. Это было нечто смешанное. Глядя на Алану в тот момент, он испытал отвращение и почувствовал ком в груди, который начинал душить его. Дело было не в девушке или его разбитом сердце, а в том, что она общалась конкретно с Ганнибалом. Все это кокетство, на которое и сам доктор отвечал, бесило его. Страшно бесило, но природу этих чувств он не мог понять, точнее просто не хотел. Да, он понравился ему, стал интересен быстрее, чем тот полагал, но почему? Этот вопрос все еще оставался открытым.       Уилл выпил бутылку пива и включил телевизор, полистал каналы, и, не сумев найти что-то стоящее, отключил, полностью лег на диван, вытягивая ноги.       Ганнибал приехал в Балтимор к шести вечера и всю дорогу из Куантико думал о возникшем между ними напряжении, особенно при присутствии Аланы. Он знал, что та влюблена в него, но не пользовался этим, просто потому что это было бы ужасно разрушительно для неё, да и просто выглядело бы чрезмерно не уважительно к ней. Но Уилл удивлял с каждым разом все больше и больше. Ганнибал знал, что профайлер не так прост — у него свой взгляд на мир и он ему следует. Но эта тьма, эта странная ревность не давала ему покоя, поэтому и приходилось анализировать поведение. Уилл был будто не в себе, будто терял контроль, поддаваясь эмоциям и сомнениям. Был ли он влюблен? На этот вопрос ответа не было и у Ганнибала, хотя все указывало на истинность этой мысли.       После короткого ужина в одиночестве и нескольких часов размышлений в гостиной Ганнибал наконец решил сыграть с ним. Нестабильность была любопытна, опасна и притягательна, и именно поэтому он взял с собой пластиковый костюм и сменную одежду, направившись в сторону выезда из города.       Он решил навестить мисс Рид. Уже полтора месяца он уезжал из города, чтобы накормить ее и дать воды. Она сидела в тёмном подвале. Дэниэла не была грубой или глупой, скорее это был акт ревности и желания привязать к себе внимание Уилла. В тот день он случайно услышал их разговор на стоянке. Он похитил ее прямо из дома, сначала дождавшись, когда она войдёт, а после, когда уедет Грэм. В эту ночь он убил медсестру без излишней жестокости и выставил тело.

***

      Уилл проснулся рано утром из-за стука в дверь, который буквально выдернул его из кошмара. Теперь их стало действительно больше: чаще всего ему снились жертвы Потрошителя, обвиняющие его в том, что он не способен остановить их убийцу. С одной стороны, профайлер был бы только рад сделать это, с другой — не хотел. Вместо работы, которая могла бы быть связана с поиском убийц, он выбрал преподавание и исследование психики убийц, но не их ликвидацию.       Уилл открыл дверь и улыбнулся, несмотря на заспанный вид. Ганнибал глядел на него с нескрываемой нежностью, осматривая с ног до головы. Он любил, когда Уилл был таким: уютным, слегка нервным после плохого сна, отчасти радушным, потому что еще не до конца проснулся. Уилл был добрым, но побитым жизнью, вряд ли бы он убил кого-то в здравом уме на данном этапе своей жизни, и Ганнибал это понимал.       Мужчина вошёл в дом с корзиной и скрылся на кухне, пока Уилл пытался осознать происходящее. Он поздно уснул, будто нечто не давало ему покоя. Профайлер принял душ, но домашних штанов не нашел, поэтому решил, что уже не имеет значения, как он выйдет из ванной. Он надел белую чистую футболку и вышел в трусах. — Мои домашние штаны в стирке, поэтому я позавтракаю так, ты же не против? — на кухне уже вкусно пахло, а стол был сервирован, — очень мило, — произнес он, удивившись цветам в вазе, названия которых не знал. — В своем доме, Уилл, ты можешь есть даже голым, я не возражаю, — профайлер поднял брови и не мог вымолвить и слова, но смех сам вырвался из него. — Думаю, что это слишком, — несмотря на шутку, он все равно покраснел, представив эту картину, — не хочу вредить твоей психике, — отшутился профайлер, но заметил ухмылку и заинтересованный взгляд мужчины, он облизнул губы? или Уиллу только показалось, но Ганнибал точно был бы не против и такого варианта.       Во время завтрака они говорили о фриттате и способах ее приготовления, точнее Ганнибал рассказывал, а Уилл внимательно слушал, как бы не заметно разглядывая черты лица мужчины: он все также был в строгом костюме и его парфюм будоражил. Уилл никогда не думал о мужчинах в таком ключе и это пугало и отталкивало, он буквально раздевал его взглядом, пока Ганнибал говорил про то, как лучше нарезать томаты. Его губы, расплывшиеся в легкой улыбке, хитрые глаза, высокие скулы, светлые волосы, в которые хотелось запустить пальцы, — всё привлекало его, всё заставляло сдерживать порывы души. И чувствуя, что член в штанах предательски поддергивается, профайлер поднялся из-за стола, чтобы помыть посуду. Это резкое движение и желание избежать зрительного контакта в такой интимный момент стало его спасением, как подумал сам Уилл, вот только Ганнибал точно заметил и потому так завороженно смотрел на обтянутую боксерами задницу, пока в дверь громко и тяжело не постучали. — Мистер Грэм? — в дверях его дома стояли агенты ФБР и внимательно наблюдали за ним. — Да. — Уилл был спокоен и совершенно не нервничал, и стоял перед ним все также в трусах. — ФБР. Агент Хоггарт и агент Аддингтон, — представились они. Вы знакомы с Мисс Дэниэлой Рид? — После этого вопроса профайлер изменился, плечи напряглись, а рот приоткрылся. — Да, с ней что-то произошло? — Сегодня утром в парке было найдено ее тело с удаленным сердцем, вам что-то известно? — мужчина протянул ему фотографию: девушка сидела на лавочке в парке с букетом гортензий, глаза ее были стеклянными, а кожа бледная, почти белая с серыми пятнами в некоторых местах. На тело надето белое платье и только кровавый след на груди остался ярким пятном. Уилл четко видел, что ее задушили и только после этого забрали сердце. — Нет. Я видел Дени в последний раз где-то полтора месяца назад. Она уезжала в Канзас, а потом не отвечала на мои звонки. — голос его заметно дрожал и стало совершенно не по себе. Он много раз видел фотографии с мест преступлений, сами преступления, но именно эта картина вызвала чувство вины. В глазах профайлера читался страх и осознание, что она не бросала его, а просто пропала, а он не предпринял никаких действий. — Ее мать утвержадет, что она не появлялась в Канзасе последние полгода. У вас есть какая-то информация на этот счёт? — Высокий мужчина со светлыми волосами начал что-то подозревать и именно поэтому рука его как бы незаметно потянулась к кобуре. — Что? Нет. — Уилл понимал, что его попытаются задержать прямо сейчас. — Мистер Грэм, где вы были этой ночью с часа до трех? — голос блондина звучал строже. — Я был здесь. Спал. — Кто-то может подтвердить ваше алиби? — Уилл лишь знал, что никто не подтвердил бы, ведь он был один. Всегда был один. — Я могу, — из-за угла вышел Ганнибал и выглядел уже не так официально. Снял пиджак, растегнул несколько пуговиц до самой груди, оголяя тело, растрепал уложенные волосы и что точно бросилось в глаза агентов — расстегнутая ширинка брюк, да и сам Уилл немного опешил от такого вида своего друга, — Я ночевал здесь, Уилл не оставлял меня. — Чем вы занимались? — спрашивал всё тот же блондин, будто не догадываясь. — Проводили время вместе, да, дорогой? — Ганнибал выжидающе смотрел на Уилла, прикасаясь к его талии, отчего того прошибло будто током. — Да! — Уилл сначала не мог понять, что именно делает Ганнибал. Почему пытается спасти его от задержания и открыто лжет представителям власти, но после осознал, что уж лучше притвориться любовниками, несмотря на внутреннее противоречие, чем несколько часов сидеть в бюро и оправдываться. И именно поэтому он улыбнулся, откинув голову на плечо доктора, почувствовав как снова становилось жарко и тесно. — Спасибо за предоставленную информацию. Простите, что помешали вам, — это говорил второй агент, чуть ниже первого ростом и с темными волосами, — До свидания.       Дверь захлопнулась и когда машина агентов скрылась за деревьями, Уилл выдохнул, запуская пальцы в свои волосы, мгновенно отстраняясь от мужчины. Ганнибал же совершенно безразлично, будто ничего такого не случилось, застегивал брюки и рубашку, а перед зеркалом поправлял волосы, воспользовавшись расческой профайлера. — Зачем ты это сделал? — Уилл скрестил руки на груди и прижался спиной к двери, прогоняя смущение, поначалу даже не заметив собственной эрекции. — Затем, чтобы ты не провел весь день на допросах, — Ганнибал не смотрел на него, но чувствовал запах возбуждения в воздухе. — А если это действительно я убил Дени? Получается, что ты покрываешь убийцу, — Ганнибал посмотрел на него, вздернув брови. — Ты мой друг, Уилл. И даже если ее смерть твоих рук дело, то я буду на твоей стороне, — Ганнибал улыбнулся. — Почему ты считаешь это нормой? — А почему ты симпатизируешь Потрошителю? Думаю, у нас одна природа на двоих. — Уилл снова закрылся, не отвечая даже под пристальным взглядом. И вот опять эти глаза, опасные и кровожадные, и тон голоса более жесткий и строгий, — Я не хочу ругаться из-за такой мелочи, просто знай, что я сделал это для тебя. И тебе бы следовало поблагодарить меня, — голос стал мягче, но напряжение повисло в воздухе. — Спасибо, — Уилл убавил свой пыл под холодным взглядом мужчины, — Да, я не знаю, что на меня нашло. Я просто… — Все нормально. Мне нужно ехать на работу, если эти люди снова приедут, позвони мне. Мы со всем разберёмся, — Ганнибал легко сжал плечо Уилла и вышел из дома, а тот, услышав такое обращение, опешил.       Уилл не позвонил ему. Не сегодня, не через три дня. То, что произошло с ним не укладывалось в голове. Никогда прежде он не возбуждался от мужчин, а его консервативные взгляды, воспитанные отцом и нравами юга, и вовсе подвергались существенным изменениям. Конечно, в силу возраста познание чего-то нового не является таким пугающим, но это как минимум странно. Он мог принять этот интерес и он старался сделать это, но стоило ему представить хоть что-то выходящее за пределы его сексуальных фантазий, Уилл испытывал двоякие чувства. С одной стороны, ему хотелось быть с ним, хотелось чувствовать его полностью, ощущать в себе, что немного пугало, а с другой — его тошнило, просто от того, что это было возбуждающе. Его тошнило от самого себя, хотя гомофобом он не был никогда, его не волновало кто с кем спит и как это происходит, но в отношении самого себя это вызывало жуткий диссонанс. И вот он нашел друга, привязался к нему, чего он боялся больше всего, так еще и влюбился вдобавок и теперь точно было неясно к чему это приведёт. Либо они проведут ночь вместе и станут любовниками, либо Уилл оскорбит его своими чувствами и они разойдутся раз и навсегда. Он надеялся, что это само пройдёт, будто болезнь, надеялся, что своей сдержанностью он сможет сохранить дружбу. Но в то же время хотелось проверить одну теорию, и именно поэтому он надел новую рубашку и джинсы и поехал в балтиморский бар, чтобы напиться и найти кого-то с кем можно было бы провести ночь, он думал именно о мужчине, чтобы убедиться в своих предпочтениях, хотя понимал, что это не самое умное решение. Уилл редко прибегал к такому способу, чтобы снять напряжение, но сейчас это было жизненно необходимо.       В баре было людно, и чтобы хотя бы немного уйти от реальности, от сложности ситуации, в которую он попал, Уилл сел за стойку и попросил бокал виски. Он несколько дней был не в себе, несколько дней просто терялся в пространстве и мечтал, чтобы они никогда не встречались, чтобы он просто жил своей жизнью в Луизиане и не высовывался из маленькой квартиры на окраине. За одним бокалом шел второй, а голова становилась все тяжелее. Когда к нему подсела какая-то девушка и спросила что-то, он почти ничего ей не сказал, но точно знал, что она искала себе мужчину на ночь. Уилл лишь улыбнулся ей, мягко отказав, чего не ожидал от самого себя, а услышав в свою сторону фразу о том, что он гей, горько посмеялся, не отрицая такие новые факты о самом себе. И все же, несмотря на радушную обстановку и редкое внимание людей, он чувствовал себя странно. Беспочвенная тревога разрасталась по всему телу и только краем глаза он заметил, что за ним наблюдают. Это был мужчина, изучающий его похабным взглядом. Уилл испытывал отвращение, его начинало тошнить от всего происходящего здесь, люди напоминали зверей, загнанных на скотобойню: толкались, кричали, ржали. В голове образовался вакуум и все, что он мог сделать сейчас — это выйти из здания на свежий воздух, пускай на пошатывающихся ногах, но сделать это. Срочно. Зайдя в подворотню и сделав глубокий вдох, Уилл не ожидал, что его прижмут к стене и подставят нож к горлу. Если это и было ограбление, то он готов был отдать всё, что было в его карманах, но это было не оно. Ноги дрожали. Ему стало слишком страшно и адреналин ударил в голову, когда второй рукой незнакомец сжал его член через ткань брюк и заплетающимися пальцами начал расстегивать их. Профайлер помнил, что в кармане его куртки есть нож, подаренный Ганнибалом, и нужно было что-то делать, потому что тот уже терся пахом о его зад, нажимая ножом на горло все сильнее. Уилл осторожно вытащил нож, пока тот пытался справиться со штанами, и ударил острием в бок, почувствовав как горло горит от совершенно небольшого и не опасного разреза. Развернувшись к нему лицом, он узнал того извращенца, который в этот же миг ударил Уилла ножом в ногу, и чтобы не потерять слишком много крови и не испытывать сильную боль, профайлер толкнул незнакомца, дабы тот не достал лезвие из его плоти, отчего тот ударился головой об асфальт, потеряв сознание. Но на этом он не остановился. Уилл сел сверху, несколько раз полоснул ножом по горлу и ударил в грудь, провернув нож, кровь брызгами покрыла его лицо и только ощутив горячую влагу на теле, Уилл осознал, что сделал. Он убил человека. Каким бы подлецом и ублюдком тот не был, он разрезал ему горло. Тело затрясло от такого количества адреналина и дрожащими, грязными от крови руками Уилл набрал на единственный номер, который стоял первым в списке избранных. — Уилл? Доброй ночи. У тебя что-то случилось? — подозрительно, но голос его был бодрым, а на фоне играла классическая музыка, а еще эти странные звуки, похожие на слякоть или что-то вроде того. Не дождавшись ответа, Ганнибал произнес, — ало? — Я убил человека. Ганнибал, мне нужна помощь, — дрожащий голос сорвался на плач.