Отблески

      В первые выходные весны Сакура с Мебуки наконец посетили портного, чья мастерская располагалась в одном из зданий центрального торгового комплекса деревни. На самом деле, никто не называл это место «центром» — скорее, это был неформальный рынок, где можно было найти всё, что угодно. Для Сакуры, привыкшей мысленно называть его «комплексом», этот рынок был не столько местом для развлечений, сколько источником всего необходимого.       Здесь лавки соседствовали с магазинами, полными товаров из разных уголков мира: редкие сорта чая из Страны Чая, специи, фрукты и кокосовые масла с Облака, натуральные сладости, мед и орехи с Травы, деликатесы — моллюски, икра, свежие виды рыбы, выловленные, по словам торговцев, прямо в глубоких водах Тумана. В этом месте можно было найти всё, что душа желала, и даже больше.       Такие экзотические товары привозились в деревню раз в две недели, и, как правило, раскупались быстро. Торговцы зарабатывали на этом неплохо, поскольку их товары были настоящими редкостями для Страны Огня. Редко, но всё же, в пути их охраняли шиноби, нанятые через резиденцию, хотя чаще всего у них была собственная охрана, работающая на торговцев напрямую. По словам Кизаши, Сакура узнала, что охранники этих товаров были, скорее, чуунинами, хотя в более опасных случаях, при транспортировке через маленькие страны, где часто случались стычки, торговцы просили о помощи джоунинов из резерва деревни.       Особенно ценились товары из Облака — чтобы добраться туда, нужно было преодолеть две границы, каждая из которых располагалась в совершенно разных климатических зонах: Страна Горячих Источников и Страна Мороза. Это путешествие было сопряжено с большими трудностями, и потому такие товары считались одними из самых дорогих. Сакура, к счастью, не питала особой симпатии к крабам и моллюскам, но её внимание привлекла одна удивительная экзотическая пища — белая твердая субстанция, приготовленная из масла какао, которое произрастало в тропиках страны Облака. Эта сладость носила название «широкаши», что в переводе означало «белая сладость». Одна порция такого лакомства, которую Сакура обычно съедала за два дня, стоила целых 500 рё — и, если бы она потратила эту сумму на обычные сладости, могла бы купить десятки порций данго или несколько тайяки. Выбор был очевиден, и Сакура, не колеблясь, последовала за Мебуки, которая ловко прокладывала путь через извилистые переулки.       Через несколько поворотов они нашли то, что искали и вошли в величественное двухэтажное здание с большими окнами. На первом этаже располагался магазин, на втором — многочисленные портные, каждый из которых был поглощён работой, и управляющая, следившая за всем процессом. Мебуки сдержанно поприветствовала управляющую и обменялась с ней несколькими фразами, после чего женщина пригласила Сакуру пройти в другой кабинет для замеров. Всё прошло быстро — пять минут на замеры и ещё десять, которые Сакура посвятила подробному объяснению дизайна своего наряда, опираясь на собственный рисунок, пока Мебуки осматривала первый этаж.       — Верх платья должен быть облегающим, но между телом и тканью должно оставаться расстояние — не больше полсантиметра. Длина — до середины бедра. После того как ткань сужается в талии, начиная с бедра, она может быть свободной, но не распущенной. Видите, как прямоугольник? — Сакура провела пальцем по середине, обозначая линию. — А цвет — тёпло-белый. Накидка — из лёгкого тонкого шелка. Я думаю, это что-то вроде преобразованного кимоно, с сохранением ноток традиционности в свободных рукавах и поясе, но с юбкой, которая с талии свободно расходится к низу и плавно заканчивается у лодыжки. Цвет накидки — светло-зелёный, а пояс — точно такого же материала и белого цвета, как само платье.       — Всё понятно, дизайн ясен, — женщина внимательно изучила рисунок, потом улыбнулась, несмотря на небольшие погрешности в пропорциях. — Рисунок, конечно, немного кривоват, но это значительно упрощает задачу. Сейчас мы уточним детали, — сказала она с оживлением и начала задавать вопросы, не давая Сакуре времени на ответ. Как бабочка, она то и дело кружила вокруг, то беря что-то с полки, то снова подходя к столу. — Итак, вы можете выбрать материал прямо сейчас. Не хотите добавить чакропроводящую сетку под платье или, может, куда-то ещё? У нас есть несколько вариантов светло-зелёного цвета. Давайте посмотрим.       Она положила на стол три зелёных свёртка и два белых, аккуратно развернув их. Два из цветных были с узорами: первый с маленькими, изогнутыми линиями, похожими на стебли, с едва заметным серебристым блеском, вторый — с цветочными орнаментами, но цвет ткани был тусклым, почти как выцветшая трава. Третий свёрток был простым, без узоров, ткань тонкая, но скучная. Белые материалы отличались лишь плотностью.       — Остальные зелёные оттенки больше подходят для кимоно, но если эти не подходят, всегда можно выбрать что-то более простое среди них, — предложила портная, с интересом наблюдая за выбором Сакуры.       — Не стоит, вот этот с серебряными узорами мне нравится. Он лучше, правда? — Сакура, заметив, что её мать подошла, обратилась к ней за советом.       — Если только не хочешь насыщенно-зелёного, этот тоже красивый. — Мебуки, несмотря на свою любовь к более ярким и насыщенным цветам для дочери, предпочитала более сдержанные тона для себя. Она часто оправдывала это её молодым возрастом, но при этом всегда давала дочери право самостоятельно принимать решения.       — Тогда решено. А для платья не особо плотный материал подойдёт, — решительно сказала Сакура. — Примерно можете вычислить цену прямо сейчас?       — Материалы дорогие, но сам дизайн несложный, — ответила портная, не прерывая работы. — Платье с поясом выйдет на 600 рё, а накидка — не меньше 700 рё.       Она быстренько записала цену на бумажке и протянула её Сакуре.       — Хорошо, может быть, когда платье будет готово и мы его примерим, закажем ещё одно, — улыбнулась Мебуки. — Тогда рассчитаемся.       С дружелюбным прощанием они покинули магазин и направились в следующий, где Мебуки, не теряя времени, начала осматривать обувь.       — Цвета, правда, хорошо сочетаются, но почему именно светло-зелёный и белый? Они ведь быстро пачкаются, — поинтересовалась Мебуки, изучая модели сандалий на полке.       Сакура, устроившись в кресле для примерки, спокойно начала объяснять:       — Во-первых, белый и зелёный мне очень идут, они подчеркивают цвет моих волос и глаз. Во-вторых, зелёный — это цвет маскировки. В нём легко слиться с природой или окружающим пространством. А если говорить о дизайне, то свободные рукава и открытая юбка не будут сковывать движения при тайдзюцу. Длина и лёгкость ткани помогут защититься от пыли и солнечных лучей, а светлые цвета ещё и отражают их, так что в них будет прохладнее.       Мебуки, склонив голову, задумчиво кивнула. Её дочь всегда была умна, и, несмотря на свою молодость, умела находить разумные объяснения каждому своему выбору.       — Ого, какие расчёты! — Мебуки рассмеялась. В последние дни она часто бывала в хорошем настроении, что несомненно радовало Сакуру. Она чувствовала облегчение от того, что переживания матери за неё постепенно сходили на нет, пусть и не исчезли полностью. Девушка знала, что независимо от ситуации мать всегда будет беспокоиться за своего ребёнка, и хотя угрозы не было, это не отменяло того, что такие переживания могли усилиться при существовании потенциальной опасности.       Но сейчас беспокойства Мебуки касались только изменений в характере дочери. Эти изменения нравились ей так и не нравились одновременно, поэтому Сакура не могла точно определить, были ли эти переживания вообще нежелательными.       Мать всё чаще с улыбкой замечала, как спокойнее и хозяйственнее стала её дочь, но также с лёгким сожалением вспоминала, как Сакура раньше любила вагаси, а теперь предпочла тайяки. Сакура тогда не могла понять, в чём была катастрофичность этого перехода, но теперь начала осознавать, что для матери, которая знала её буквально с рождения, даже незначительные изменения могли казаться слишком резкими и контрастными. Этот контраст с прежней Сакурой постепенно проявлялся и в других аспектах её жизни, и сама девушка иногда попадала под его влияние.       Прошло четыре месяца с того дня, как Сакура выписалась из больницы, и за это время произошло немало изменений в её относительно небольшой жизни. Но главным среди них стало её обучение у Цунадэ. Сакура просто перестала ходить на курсы ирьёнинского мастерства.       Первые дни обучения были полны решимости. Но с каждым днём её восприятие происходящего становилось всё более туманным. Вначале, когда она принимала решение стать ирьёенином, ей не нужно было объяснять самой себе, почему она так решила. Это было просто естественно — её жизнь была словно пустым холстом, и она искала, как бы заполнить его, как бы найти своё место в этом мире.       Цунаде казалась для неё олицетворением силы, мудрости и уверенности. Сакура видела в ней того, кем она могла бы стать. Обучение у неё означало не просто освоение новых навыков, а возможность стать тем, кто, наконец, может гордиться собой. Она хотела найти свой путь. Стать кем-то. Не тем человеком, чей мир был разорван, и кто боялся оглянуться в прошлое. Она стремилась к тому, чтобы это было её жизнью, её выбором, её собственным делом, а не просто последствиями амнезии или слепого следования чужим советам.       Но с каждым днём всё больше ощущала, как этот путь начинает ускользать от неё. В первое время она чувствовала, что может справиться, что у неё получится. Ведь каждый шаг в обучении был связан с возможностью построить что-то новое, создать себя заново. Но постепенно всё начало терять смысл. Всё стало слишком тяжёлым.       Всё больше её осеняло, что, возможно, это не тот путь, который ей суждено пройти. Всё начиналось с малого: небольшие сомнения, легкая усталость, которая перерастала в раздражение. Но вскоре эти чувства приобрели реальный облик.       Сначала были книги. Груды справочников, сложные термины, невероятно длинные и запутанные описания. Сакура села за стол, открыла первую страницу и принялась читать. Но уже через минуту её взгляд начал скользить по строкам. Каждое слово казалось лишённым смысла. Информация не врезалась в память, она просто испарилась, ускользнула. Она перевернула страницу, но мысли начали путаться. Руки тянулись к другой книге, но внимание её оставалось рассеянным. Сначала она считала это слабостью — не хватало терпения, возможно, было слишком много переживаний. Она старалась. Ещё немного. Думала, что стоит только собраться, и всё будет хорошо. Но слова не давались. Затем настал момент, который был для неё решающим.       Цунадэ дала Сакуре простое задание — наложить повязку на рану. Это должно было быть рутинное, простое дело. Но как только Сакура подошла к пациенту, её глаза уперлись в кровоточащую рану.       Когда она увидела открытые ткани, кровь, когда ей пришлось коснуться этого разреза, её пальцы стали непослушными. Весь мир будто сузился до этой одной раны. Она могла слышать только своё учащённое дыхание и ощущать пульс в ушах. Её руки дрожали, а взгляд метался, и вдруг ей стало страшно. Страшно настолько, что она едва удерживала себя от того, чтобы не выбежать из комнаты, не убежав подальше от всего этого. Рвотное ощущение сжало горло. Сакура сделала шаг назад, потом ещё один, и через мгновение уже была в коридоре, бегущая в уборную. Она закрылась там, опираясь о стену, чтобы не упасть.       Тогда ей стало ясно: что-то в ней сломалось. Она не могла понять, почему это так сильно её пугает, почему её внутреннее сопротивление было таким невыносимым. Почему, черт возьми, ей так трудно взять в руки обычную медицинскую книгу? В голове крутились лишь мысли о том, что она не была для этого создана.       С каждым днём всё хуже. Иногда, когда она читала книги, она почти не замечала, что время прошло. Страницы, на которых она пытается вычитать информацию, становились размытыми. Мозг уставал, но не от того, что не было сил учиться. Он уставал от того, что в нём не было места для этой информации. Иногда, когда она ложилась в кровать, закрывала глаза и пыталась успокоиться, вдруг возникали мысли о том, как бы было хорошо просто не просыпаться. Не слышать шаги, не видеть лица, не чувствовать своей постоянной борьбы с этим ощущением — ощущением отчуждения от самой себя.       Сначала эти мысли пугали её. Она считала их слабостью, говорила себе, что это просто усталость. Но с каждым днём они становились настойчивее. С каждым днём её тело будто становилось легче. Жизнь как бы теряла краски, становилась тусклой и лишённой смысла. Но она продолжала — потому что не могла иначе. И всё-таки, её борьба становилась всё более бессмысленной. Она не могла вырваться из этого тупика. И на каком-то уровне она уже знала, что это не её путь. Но признать это было больно. Больнее, чем неудача. Больнее, чем признание, что она не справляется.       Сакура решила, что в начале всё будет сложно. Это было неизбежно. Сложно не только потому, что она только начинала осваивать новые знания и навыки, но и потому, что вся её жизнь была в какой-то степени новым началом. Чистый лист, на котором не было ни следов прошлого, ни ярких воспоминаний. И если раньше она боялась столкнуться с трудностями, то теперь решила, что чем более трудным будет этот путь, тем больше она потом оценит свой собственный прогресс.       Она надеялась, что через несколько месяцев будет вспоминать эти трудности с улыбкой. Наивная, она думала, что придёт время, когда, оглянувшись назад, она поблагодарит себя за то, что выдержала, за то, что проявила терпение. Это был план. Она погружалась в учёбу с решимостью. Теория, потом тренировки с Хатаке, физическая нагрузка, практические занятия с Цунадэ по укрощению разрушительной силы, то, что было так необходимо ей, — всё это казалось частью её пути, который она должна была пройти.       В выходные она засиживалась за книгами, после тренировок снова садилась к теории, стараясь не думать о том, что в голове у неё не было места для чего-то ещё. Просыпалась рано, засыпала поздно, и в голове, вечно крутились только основы ирьёдзюцу. Каждый новый день был поглощён этой рутиной, и она надеялась, что с течением времени она привыкнет, научится преодолевать внутренний барьер. Она верила, что силы найдутся, что справиться с этим можно, стоит лишь немного подождать.       Но резко всё начало изменяться. Изначальная решимость, жгучее желание стать кем-то, потихоньку начали исчезать, оставив только усталость. Вначале это была усталость физическая. Сакура теряла силы от интенсивных тренировок и голодания. Долго забытые сигналы организма, которые она игнорировала в угоду целям, наконец-то дали о себе знать. Её привычка не заботиться о своём теле ради достижения результата превратилась в самопожертвование. Это не было решимостью. Это было самоистязание. Она упорно пыталась выжать из себя больше, чем могла. Она не могла понять, что происходило, и продолжала топтаться в этом круге.       Затем, по мере того как её психика истощалась, возникло сильное отвращение к самому процессу обучения. Отказ от пищи, рвота, головокружение — всё это сливалось в единый поток усталости и отчаяния.       В такие моменты она чувствовала себя пустой, как никогда. Руки больше не слушались, голова отказывалась воспринимать информацию. Её тело не слушалось. Меньше сна, меньше еды, больше стресса. И она не могла остановиться, потому что всё ещё пыталась выжить в том мире, который сама себе создала. Ранения, кровь, бинты — всё это вызвало в ней не просто отвращение, но и реальное сопротивление. И чем больше она пыталась бороться с этим, тем сильнее чувствовала: она теряет себя.       Каждый день, когда Сакура смогла хоть как-то прийти в себя перед тем, как лечь спать, она чувствовала странную пустоту. Вначале это было просто облегчение — можно было наконец-то остановиться и немного отдышаться. Но потом пустота постепенно накрыла её, как туман, и внутри всё затихло. Боль ушла, но ничего не пришло взамен. В голове царила тишина, но не та, что давала чувство умиротворения. Это была просто пауза между желаниями и возможностями. Всё, что она когда-то считала своим путём, казалось бесцельным.       Сакура начала подолгу сидеть в этом состоянии, не в силах даже уснуть. Она потратила столько сил, столько времени, чтобы стать кем-то, и вдруг всё это начало казаться бессмысленным. Она даже не могла понять, почему так пытается вписать себя в чуждые рамки. Почему так отчаянно гналась за идеалом, которого на самом деле не существовало.       Как осознание того, что ей некуда бежать, Сакура начала чувствовать, как всё вокруг неё начинает расплываться. Она не могла больше продолжать в том же духе. Не могла делать вид, что ей по силам то, что было ей чуждо. Вся эта борьба — она сама собой, с прошлым, с забытыми воспоминаниями — всё это утомило её до такой степени, что стало невыносимо. Она просто устала.       Всё, что она делала до этого момента, казалось тщетным, всё, чего она пыталась достичь, внезапно обрело какой-то страшный, неизбежный фатализм. Она больше не могла. Никакие слова о «терпении» и «времени» не могли утешить её.       Девушка просто сидела на кровати, облокотившись о стену, и смотрела на свои руки, которые не слушались, на своё тело, которое не было её. Сколько раз она говорила себе, что это нужно пережить, что она может это сделать. Она снова и снова повторяла себе: «Терпеть. Стойкость. Все когда-то закончится». Но сейчас, в этот момент, всё это казалось таким пустым. Не было ни сил, ни желания бороться. Просто опустошение.       Она закрыла глаза, стараясь сдержать дрожь, которая нарастала внутри. Но слёзы, словно прорвавшиеся из какого-то глубинного источника боли, начали катиться по щекам. Харуно даже не пыталась остановить их. Просто сидела, обняв колени, и позволяла себе плакать. Плакать от усталости, от бессилия, от того, что она была слишком слаба. Плакать от осознания, что не получится, что она не справилась.       Слабость. Это было то, что она так долго скрывала. И вот сейчас, когда всё сломалось, она не могла ничего с этим поделать. Она не могла больше играть в другую личность. Сейчас, в этот момент, она чувствовала, что её силы исчерпаны. Она не могла больше продолжать. Не могла больше носить на себе этот груз ожиданий, борьбы с самой собой, этой ненавистной тяги к совершенству. В её душе возникло острое ощущение того, что она не сможет вернуться в этот мир, не сможет вернуться к тем целям, которые когда-то казались ей важными.       Сакура осознавала, что когда-нибудь, возможно, будет жалеть об этом. Возможно, через несколько лет, оглядываясь на это время, она поймёт, что сдалась слишком рано, что могла бы преодолеть это, что жизнь не заканчивается на одной неудаче. Но сейчас, в этот момент, ей было всё равно. Она просто не могла больше. Не могла больше сопротивляться. В этот момент, её силы были на нуле. И она не могла больше держать фасад. Она не могла больше пытаться быть тем, кем она хотела быть.       И она просто плакала. Плакала, потому что не могла больше, потому что устала от всего этого.       Эти три месяца кошмара стали для Сакуры первым настоящим опытом, который позволил ей понять многое о себе. Но самое важное, что происходило за это время, — это были те маленькие, но такие важные шаги, которые дали ей зачатки осознания того, что, возможно, её будущее не будет таким, как она себе его рисовала.       Два месяца назад произошло событие, которое открыло ей мир шиноби с неожиданной, неизведанной для неё стороны. Время шло, и вечер подходил всё ближе. Улицы Конохи наполнялись звуками детских голосов — дети, сражаясь в играх ниндзя, возвращались домой после академии. На улице была солнечная, тёплая погода, которая не менялась с начала нового месяца. Сезон дождей уже остался позади, оставив после себя влажный воздух и буйную растительность. Некоторые из них зацвели, радуя жителей своей красотой. А в одной из густых зарослей этих бутонов сидела Сакура, сливаясь с ними цветом своих волос и избавляясь от обеда в желудке. На этот раз её занесло так сильно, что она даже не заметила, как к ней подошли.       — Что на этот раз? — девичий голос был неожиданным, и Сакура вздрогнула. Обернувшись, она заметила знакомое лицо, и лишь спустя пару секунд осознала, что видела её где-то. Это была та самая блондинка, хотя имя ускользало от её памяти. Девушка стояла, слегка наклонившись, с бутылкой воды в руках, протягивая её.       Сакура кивнула в благодарность, нервно прикладывая салфетку к губам. Медленно приняв воду, она сделала несколько глотков, позволяя себе немного отдохнуть.       — О чём ты? — Только через несколько минут Сакура пришла в себя настолько, чтобы произнести хоть что-то.       — Открытое повреждение тканей? Ожоги? Может, рваная рана? Пытаюсь понять, насколько серьёзным было твое состояние, раз ты решила очистить желудок прямо под кустами хризантем.       — Первое, — сразу ответила Сакура, не забыв при этом скривиться. Теперь, осознавая ситуацию, она почувствовала, что выбрала не самое подходящее место для столь деликатного действия. Она отступила немного в сторону, в направлении блондинки.       — Расслабься, тебя никто не мог увидеть, — заметив её неловкость, собеседница тихо засмеялась.       — Но ты же увидела.       — Я просто собирала их и заметила тебя, — девушка кивнула в сторону своей сумки, из которой торчали полураскрытые бутоны разных цветов, в названиях которых Сакура абсолютно не разбиралась.       — Мне жаль, что ты не смогла достать хризантем, — спокойно, без тени настоящего сожаления, произнесла Сакура и попыталась уйти, демонстративно массируя виски. Однако какой-то вопрос сам вырвался из её уст, и она остановилась. — Откуда ты знаешь, из-за чего меня вырвало?       Услышав вопрос, блондиночка нахмурилась и долго изучала Сакуру внимательным взглядом. Затем усмехнулась про себя и горько улыбнулась.       — Как меня зовут, ты знаешь? — вдруг спросила она. Сакура неловко покачала головой, и на её ответ снова последовал нервный смешок. — Я дважды присутствовала на ваших занятиях с Цунаде самой. Потому и знаю.       — И как тебя зовут? — Сакура начала понимать, что девушка, которая навещала её в больнице, была также частью медперсонала, когда Цунаде проводила лечение после неординарных повреждений, которые могли бы случиться в бою. Правда, Сакура не помнила, как прошли те процедуры. Если она снова чувствовала себя плохо, вероятно, часть их она просто пропустила.       — Ино. Не слишком сложно для запоминания, правда? — саркастично улыбнулась девушка. Сакура кивнула, соглашаясь. — Знаешь, ты была лучше всех в ирьёнинском мастерстве, у тебя есть талант, — Ино внезапно изменила тему, и её голос стал серьезным. — Думаю, тебе не стоит так сильно перегружать свой организм.       Она начала шагать в ту сторону, куда Сакура собиралась идти, и Харуно, немного колеблясь, рефлекторно последовала за ней.       — Причина не в этом. Просто так получается, — ответила Сакура, удивляясь, как легко ей удаётся говорить об этом. Было странно обсуждать такие вещи с человеком, с которым она не успела даже толком познакомиться. За последний месяц, после того визита группы подростков в больницу, Сакура больше не пересекалась с ними. Её единственными собеседниками стали Цунаде, её родители и она сама. Да и времени на разговоры не было — её расписание было забито до предела. Но при этом она не чувствовала никакого дискомфорта в компании Ино. Возможно, эта девушка излучала такую сильную и открытую энергетику, что Сакура не могла не быть впечатлена.       — Это странно, — Ино продолжила, в её голосе появилось искреннее любопытство. — Что тебе говорит Цунаде сама?       Сакура задумалась, стоит ли ей вообще делиться своими мыслями с незнакомым человеком. Она не знала, кем для неё была Ино, какие у них были отношения раньше, и потому решила пока воздержаться от откровенностей. Она предпочла довериться интуиции, которая подсказывала, что, возможно, не стоит открываться так легко.       — Думаю, с течением времени пройдёт, — сухо выдала Сакура, поспешив сменить тему. — Так ты ходишь на миссии и ещё обучаешься на ирьёнина?       — И пока помогаю в магазине, — Ино улыбнулась, указав взглядом на одноэтажное милое здание, которое стояло совсем рядом с парком. В нескольких шагах от них виднелась слегка потёртая табличка с надписью «Цветы Яманака». Сакуре не пришлось ломать голову — она сразу поняла, кто её собеседница. Иноичи Яманака, тот самый мужчина с длинной светлой шевелюрой, который и поставил ей диагноз сайдзюнь, был её отцом.       — И как ты всё успеваешь? — изумилась Сакура, забыв на мгновение о контроле своих эмоций. Её сдержанность уступила место завидному восхищению. Девушка еле выдерживала одни занятия, на которых от неё требовалось только учёба, в то время как Ино не только обучалась и ходила на миссии, но и совмещала это с работой в цветочном магазине.       — В том-то и дело, что не успеваю, — хмыкнула Ино, словно это было не что-то удивительное. — Но это временная обязанность, пока не вернутся мои родители. Так что всё в порядке, — девушка задумчиво улыбнулась и деликатно предложила Сакуре пойти с ней в магазин, чтобы воспользоваться уборной. — До твоего дома ведь ещё далеко, а магазин совсем рядом.       Сакура кивнула, не раздумывая. Она пошла за Ино, соглашаясь на предложение. Тот день сейчас казался ей немного мутным, но встреча с Ино осталась в её памяти ярким пятном. После этого раза они снова встретились на занятиях Цунаде и впервые пообедали вместе в столовой больницы. Это был один из тех дней, когда тренировки с Хатаке Какаши были отменены из-за его отсутствия в деревне.       — Так говоришь, что у тебя тренировок после обеда не будет. И сколько дней? — Ино заинтересованно наклонила голову вбок, попивая яблочный сок из трубочки.       — Примерно три дня. А что?       — До того дня, как он взялся за твоё обучение, Какаши сенсея обычно невозможно было найти в деревне. Наверное, это важная миссия, раз отправили его.       — А он настолько важный человек? — Сакура задумалась, пытаясь вспомнить, что же было написано в досье команды семь о её капитане.       — Точно превосходит всех джоунинов нашей деревни, — уверенно выдала Ино, смешно выпятив губу. — Но ему не хватает энтузиазма. Не завидую я тебе.       — Но меня это устраивает. Всё равно двоих учителей, как Цунаде, я бы не вынесла, — спокойно ответила Харуно, вызывая смешок у Яманаки.       В тот день они просто пообедали вместе, и это заняло от силы полчаса. Но для Сакуры это был момент, который надолго остался в памяти. Они болтали о простых вещах — обсуждали занятия, учителей, Ино даже объяснила ей несколько нюансов ирьёнинского дела. Узнавая её, Сакура всё больше открывала для себя мир шиноби и куноич. После их разговора она не только поняла, что стоит прекратить мучить себя, но и осознала, что мир гораздо шире, чем она себе представляла. В этом мире есть место для выбора, и, возможно, есть другие пути.       Ино с удовольствием рассказывала о своём обучении, миссиях и команде, что заставляло Сакуру невольно восхищаться. Никак не было заметно, что Яманака тоже иногда бывает на грани усталости от всего этого. Она не выглядела так, как Сакура, заставляя себя учиться и тренироваться. Ино шла по своему пути с лёгкостью, которая для Сакуры казалась недостижимой.       — Мне просто нравится то, чем я занимаюсь, — легко ответила Ино.       Те слова эхом отозвались в голове Сакуры. В ту ночь ей было трудно заснуть, потому что она всё время возвращалась к этим словам. Горько осознавать, что вряд ли то, чем она занимается сейчас, когда-нибудь принесёт ей такое же чувство удовлетворения, как Ино. Она пыталась понять, что ей на самом деле нравится, чем она хочет заниматься, но ответа не находила. Всё, что она делала — это зубрёжка и бессмысленные тренировки. Оставив попытки найти ответ, Сакура наконец отложила книги и принялась за очередной раздел, чувствуя, как её сознание отказывается принимать решение.       Через несколько дней, ранним утром, госпожа Сенджу позвала Сакуру не в больницу, а в резиденцию помочь с поступающими заявками. Это было время середины месяца, как объяснила Шизуне, когда на резиденцию начинали поступать пачками заявки на миссии. Сакуре поручили часть работы, и она должна была стать правой рукой Умино Ируки, одного из чуунинов, отвечающих за распределение этих заявок на различные категории и их дальнейшую судьбу.       На первом этаже резиденции находился просторный кабинет с длинным столом, на котором сидели несколько человек. Это был так называемый приёмный. Здесь работали трое чуунинов, которые принимали заявки на миссии, проверяли их и распределяли по соответствующим категориям. Ирука, который был ответственен за организацию и контроль, оказался человеком простым, но немного нервным и чрезмерно щепетильным. Он подходил к каждому делу с максимальной скрупулёзностью, что иногда казалось Сакуре слишком утомительным, но постепенно она привыкла к его манере.       Задание, которое ей поручили, было несложным, но требовало большой ответственности и внимания к деталям. Ирука показал ей, как заполнять бланки заявок, как принимать оплату, определять категорию миссии и сопоставлять её с возможностями команд или отдельных джоунинов. Важно было тщательно изучить способности каждого участника, их графики и опыт, чтобы правильно распределить задания. Затем эти документы нужно было подготовить и отправить на подпись к хокаге.       Не зная всех резервных и основных сил Конохи, а также конкретных способностей каждого шиноби, Сакуре пришлось изучить каждое досье с особым вниманием. Сначала ей казалось, что это будет трудно, но как только она принялась за работу, всё оказалось гораздо интереснее и проще, чем она могла себе представить. Особенно когда она узнала, что на время выполнения этих задач её освобождают от занятий по ирьёдзюцу. Шизуне объяснила, что это нормальная практика — каждый месяц бывает неделя, когда Цунаде загружена другими делами, и тогда ученики могут работать в других областях, чтобы не терять времени.       Для Сакуры это задание оказалось в разы более понятным и мотивирующим, чем её обучение в больнице. Она погрузилась в досье и отчёты о миссиях, и вскоре поняла, что это — то, что ей действительно нравится. Стать частью процесса, понимать, кто из шиноби готов к какой миссии, какой опыт у каждого, анализировать запросы, разбирать сложные ситуации — всё это дало ей ощущение полезности. Её интерес не угасал, а наоборот, с каждым днём возрастал. Работа в резиденции оказалась настолько увлекательной, что Сакура не замечала, как быстро проходят дни.       Неделя в суете резиденции пролетела незаметно. Сакура чувствовала, что это была её маленькая победа, результат, которого она достигла сама, без лишних сомнений и колебаний. Её труд был оценён, и это давало уверенность. Быстрое освоение новой работы было невероятно мотивирующим, и каждый день она чувствовала себя всё более уверенно. В первый раз за долгое время она почувствовала, что её усилия действительно приносили результат.       Когда же наступило время возвращаться на привычные занятия, Харуно с облегчением поняла, что не готова расставаться с этим делом. Даже если в дальнейшем ей нужно было будет совмещать и работу в резиденции, и занятия в больнице, она точно знала, что это дело стоит того. Каждое задание, каждое новое досье давало ей понимание, что это — её путь. Она начала верить, что может быть полезной и успешной в чём-то другом, и это совсем не было связано с медициной.       На самом деле, несмотря на усталость, смешанную с дополнительными обязанностями, Сакура чувствовала, что она наконец-то находит себя в этой новой роли. Работа в резиденции наполнила её не только новыми знаниями, но и внутренним ощущением, что она может быть полезной для своей деревни не только как ирьёнин. С каждым днём она всё больше и больше убеждалась, что этот путь — тот, который ей подходит, даже если он не был тем, что ожидала изначально.       Сакуре потребовалась всего неделя, чтобы освоить свои обязанности, и ровно месяц, чтобы стать настолько идеальной в распределении миссий, что Ируку, заболев, мог бы спокойно сдавать ей свой пост, не переживая, что его заменит кто-то менее квалифицированный. За этот короткий срок она изучила сотни отчётов о миссиях последних шести месяцев и столько же досье на шиноби Конохи, что могла бы спокойно устраивать викторины по фамилиям и биографиям всех в деревне.       Таким образом, обладая такими знаниями, Сакура с лёгкостью принимала заявки и распределяла миссии между командами в отсутствие Ируки, оставляя лишь форму для подписи.       Когда весть об этом дошла до Цунаде, она позвала Сакуру к себе и лично похвалила её. Эти слова стали первыми теплыми и искренними за три месяца их знакомства. Этот поступок поднял Сакуру в глазах хокаге, превращая ту слабонервную и вечно бегущую в уборную девушку в совершенно другого человека — уверенного и способного. Это было тем самым моментом, который изменил её статус. И хотя Цунаде всё ещё придерживалась мысли, что медицину оставлять было бы ошибкой, она не могла не признать, что усилия Сакуры не прошли даром. Несмотря на мучения и сомнения ученицы, решение по-прежнему оставалось за хокаге. Но тогда ситуация приняла иной оборот, и всё это стало выгодным шагом для обеих.       После того как Сакура перенесла двухдневную госпитализацию, её снова вызвали в кабинет Цунаде.       — Ты так и останешься моей ученицей, — произнесла хокаге, — только теперь я буду обучать тебя не медицине, а вот этому, — она кивнула на стопку папок, вздымающихся до самого потолка. — Изучай их все! Теперь ты официально назначаешься заместителем Ируки.       В глазах Цунаде блеснули огоньки азарта, а Сакура была на седьмом небе от счастья. Она не только осталась ученицей Пятого, но и, похоже, сорвала ещё больший куш, чем ожидала.       В тот день Цунаде начала с Сакурой новую тренировку, суть которой заключалась в собирании чакры. Она назвала её «бьякуго» — это была последняя соломинка из арсенала ирьёнинских техник, способных спасти её жизнь, а также шанс на освоение техники призыва. Для того, чтобы освоить «бьякуго», требовались всего три вещи: контроль над чакрой, её накопление и опытный наставник, который будет направлять в этом процессе.       Цунаде обрадовала её новостью, что за последние два года, когда Сакура занималась исключительно лечебной практикой, она не теряла времени даром. Вся накопленная чакра не ушла в пустую — теперь это было её главным ресурсом. После того, как она оставила ирьёнинство и завершила долгий процесс «укрощения» разрушительных техник, которые прежде забирали почти всю её дневную чакру, теперь оставалось только собирать остаточную жизненную силу, ежедневно медитируя. И с этим в её арсенале появлялась не только завидная «быстрая регенерация», но и контракт с призывом.       С тех пор жизнь Сакуры круто изменилась. Прошёл ещё месяц, но её энтузиазм не угас. Наоборот, она стала более жизнерадостной, начала больше улыбаться и дольше общаться с людьми. Время для общения появилось — тренировки, как ни странно, стали приносить не только пользу, но и внутреннюю гармонию. А выходные, как сегодня, стали настоящим подарком: целый день, который можно посвятить себе и близким.       Мебуки, как всегда, обошла почти все магазины города, и Сакуре не оставалось ничего другого, как следовать за ней, покорно таща несколько пакетов. Она не могла не удивляться, как поход по магазинам оказался в разы утомительнее её индивидуальных тренировок с Какаши Хатаке.       За это время Сакура начала узнавать и его. Неженатый мужчина, поглощённый романами для взрослых, словно навсегда привязанный к их страницам. Поначалу ей было неприятно находиться рядом с ним наедине и обучаться у человека с такими специфическими вкусами. Однако Какаши, в основном, молчал, погружённый в своё чтение, а его физическим навыкам и способам обучения у Сакуры не было ни малейших претензий. Иногда их разговоры ограничивались несколькими фразами, но уже и это казалось шагом вперёд. Со временем Харуно привыкла к его молчаливому обществу, и иногда сама начинала разговоры, на что Какаши охотно отвечал.       В последний раз, например, он впервые упомянул её годы генинства — как она в своё время обошла своих сокомандников в контроле чакры. Его речь была полна ностальгии, и Сакура почувствовала себя немного неловко. Но заметив её смущение, Какаши плавно перевёл разговор на другую тему. Это и стало для неё знаковым моментом — она поняла, почему он никогда не говорил о её прошлом. С тех пор её взгляд на него изменился. И, спустя какое-то время, она сама попросила его рассказать о их команде. Но каждый раз, когда она пыталась добиться удовлетворяющего ответа, Какаши, как всегда, ссылался на свою занятость и исчезал сразу после тренировок. Возможно, размышляла Сакура, он просто не любил говорить о прошлом. Или же он считал, что ворошить старые воспоминания — не нужно.       — Ра… Сакура? Хей! — голос Ино вырвал её из раздумий. Сзади приближалась подруга с пакетом в руках, заставив их с матерью обернуться. Ино всё так же сияла своей беззаботной уверенностью. Её фиолетовая юбка и топ открывали стройные, длинные ноги и тонкую талию, а светлые волосы, ниспадая на плечи, придавали образу лёгкость и женственность. В этой девушке было всё: уверенность, грация, и обаяние, от которого нельзя было отвести взгляд. Она легко выделялась в толпе, словно яркая звезда на сером фоне будней.       Ино, как всегда, в своей вежливой манере обменялась с Мебуки несколькими словами приветствия. Они действительно были знакомы, хотя сама Мебуки особо не вдавалась в подробности. Пару раз она упоминала, что Ино часто приходила к ним играть в детстве, когда они были ещё маленькими. Именно поэтому она не возражала, когда Сакура, к удивлению самой себя, попросила разрешение переночевать у Ино. Сакуре эта идея сначала казалась немного странной и непривычной, хотя за два месяца знакомства они успели стать хорошими подругами. Не настолько близкими, чтобы сразу приглашать на ночёвку, но и не настолько чужими, чтобы отказывать ей. Если честно, кроме учителей и родителей, Сакура общалась в основном с Ино. И пока она не заметила в ней ничего плохого. Обдумав всё это, она приняла решение и, посоветовавшись с матерью, попросила разрешение.       — Мне пойти с тобой, ты сможешь донести их? — спросила Сакура, передавая Мебуки тяжёлые пакеты, которые с каждой секундой становились всё более неудобными. То ли она слишком долго их таскала, то ли на самом деле это её рюкзак был таким тяжёлым. Сакура вообще не знала, что ей может понадобиться в доме Ино, поэтому с осторожностью готовила сумку с вещами, будто собиралась в дальнее путешествие.       — Всё нормально, я сама донесу, мы уже почти у дома, — спокойно ответила Мебуки, отстранив сумки и слегка улыбнувшись. — А вы идите, только не забудь позвонить перед сном, чтобы мы не переживали.       Её улыбка была тёплой и спокойной, как всегда. Сакура кивнула в ответ, распрощавшись с матерью взглядом. Дом Ино находился всего в нескольких кварталах от их дома, так что, пока они шли, Сакура ещё успела пару раз взглянуть назад и увидеть, как Мебуки исчезала за углом. Как только она скрылась из виду, девушки направились в сторону дома Яманака.       И хотя путь был коротким, Сакура всё равно чувствовала легкое волнение. В чужом доме она никогда не бывала, и мысли о том, как будет проходить сегодняшний вечер, не давали покоя.       — Ты собираешься остаться у меня на целую неделю? — Ино задала вопрос с таким выражением, что Сакура сразу почувствовала нечто странное в её голосе. Она указала взглядом на рюкзак и неловко ухмыльнулась. В её манере общения и поведении была какая-то резкость, чего Сакура раньше не замечала. Ино всегда была открытой и дружелюбной, но сегодня всё было иначе. Лицо её не украшала привычная улыбка, а вместо неё — странная серьёзность.       Сакура почувствовала неловкость, но решила подыграть, чтобы разрядить атмосферу. Она закатила глаза и, чуть приподняв брови, ответила:       — Очень смешно. Я не каждый день иду с ночёвкой к подруге.       Ино на это лишь нахмурила свои тонкие бровки и замолкла, отворачиваясь в сторону. Тишина между ними продолжалась и становилась всё более ощутимой. И вдруг Сакура почувствовала, что что-то не так. Она задумалась, не обидела ли Ино чем-то, не передумала ли она по поводу ночёвки. Или, может быть, Ино предложила ей это только по вежливости, а теперь просто не могла отменить своё предложение?       Сакура начала сомневаться, и её пальцы, сжимающие лямку рюкзака, стали болеть от напряжения. Мысли путались, и даже в голове было как-то пусто. Она всё думала, как три дня назад, по дороге на рынок, Ино с энтузиазмом предложила ей переночевать у неё, когда сказала, что её родители поехали на свадьбу знакомых в Танзаку, оставив Ино одну дома. Сакура помнила, как Ино тогда была в предвкушении, как будто это был праздник. И вот теперь всё выглядело так, будто атмосфера изменилась, и она не могла понять, что именно.       Наконец, они подошли к крыльцу дома Яманака, и Сакура, едва заметив, как они прошли мимо соседних домов, почувствовала, как её напряжение не ослабло. Ино отперла дверь и, вежливо пригласив Сакуру внутрь, быстро показала нужные комнаты.       Комната Ино занимала почти половину второго этажа, а её кровать отнимала не меньшую часть пространства. Внутри было всё организовано с вниманием к деталям: аккуратно сложенные вещи, стильные, но непритязательные декорации и мягкий свет, который как будто приглушал шум и создавал уют. Всё было просто, но гармонично, создавая ощущение, что каждое место в комнате имеет свою роль.       Оставив вещи в комнате, они спустились на кухню, и Ино, как и ожидалось, сразу взяла на себя роль хозяйки. Сакура, чувствуя, как напряжение немного уходит, присела за стол и наблюдала, как подруга ловко наводит порядок.       — Чай ведь с молоком, верно? — спросила Ино, задумчиво повернувшись к холодильнику. Когда Сакура утвердительно кивнула, Ино достала молоко, сыр, масло, джем и другие продукты, аккуратно накрывая на стол. Чай, который Ино подала, оказался удивительно вкусным — мягким, тёплым и с лёгкой сладковатой ноткой.       — И как, ты заказала форму? — первой нарушила тишину Ино, поднимая кружку. Она казалась более заинтересованной, чем раньше, и Сакура заметила, как её взгляд стал сосредоточенным, а тон — деликатным. - Ходили к магазину Юмико сана?       — Да, вроде так её звали, — ответила Сакура, и её собственный голос прозвучал неожиданно сухо. Даже слишком. Она мгновенно осознала это и спешно добавила, слегка смутившись: — А ты?       — А я ходила за обувью, эта миссия сильно подпортила последнюю, — Ино слегка скривилась, и Сакура вспомнила, как её собственные сандалии ободрались от вечных трюков и прыжков. Даже тщательная чистка Мебуки не спасала. Вдруг ей стало смешно, что утром она так тщательно выбрала другие, хотя и эти вскоре тоже пойдут на замену.       Дальше они молча пили чай, и Сакура, уткнувшись взглядом в чашку, невольно начала осматривать кухню. Она так часто обводила взглядом всё вокруг, что могла бы, пожалуй, перенести всё на бумагу с закрытыми глазами.       Фон она бы закрасила в тёплый белый, словно утренний свет, мягко наполняющий комнату. Акцент же без раздумий лег бы на стол — щедро накрытый, с чашками, блюдцами и лёгкими угощениями, как будто здесь кто-то ожидает встречи и на особу, которая вдохнула бы жизнь в натюрморт, превращая его в своеобразную «девочку с персиками». Лучи солнца из окна спадали бы на беленькое лицо Ино, создавая живой блеск умиротворения, а её глаза цвета бирюзы, смешиваясь с лучами, превращались бы в травянистый зелёный. Тонкие пальцы, крепко держащие кружку из фарфора, взор, обращённый куда-то далеко за окно, и домашняя маячка на тонких бретельках. Абсурдное сочетание изыска, простоты и игривости. Мечта художника.       — Что такое? Ты какая-то притихшая сегодня, — с вызовом произнесла Ино, её взгляд направился на Сакуру, ожидая какой-то реакции. Но та, не спеша, отвела глаза. Теперь настал её черед любоваться окном — голубым небом, в котором висели ватные облака, и зеленью в саду. Раскидистые деревья, аккуратно подстриженные кустарники, цветущие растения — в этом было столько труда и любви. Даже не зная всех тонкостей садоводства, Сакура могла бы сказать, что сезон лаванд уже прошёл, а цветы держатся только благодаря упорству хозяйки дома.       — Кто бы говорил. Это ты ведёшь себя непривычно тихо. Я даже начинаю думать, что тебе жаль, — неожиданно расслабленно отозвалась Сакура. Похоже, солнечные лучи действительно дали ей какой-то новый импульс.       — Я правда пожалела, — ответ Ино был неожиданным, и Сакура, не скрывая удивления, повернулась к ней. В её груди словно что-то тяжёлое упало. — Перед всем этим, перед тем, как вообще начать с тобой общаться, я думаю, мне следовало бы рассказать тебе о нашем прошлом. Странно всё это, — Ино развела руки в стороны и глубоко вздохнула. Она была готова к чему-то важному, но Сакура молча ждала, не перебивая. Ино прикрыла глаза, сделала несколько быстрых и ровных вдохов и тихо, но чётко проговорила. — Мы давно перестали дружить, и годами глумились друг над другом, потому что нам обеим понравился один и тот же мальчик.       На несколько мгновений воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов. Сакура всё ждала продолжения, но его не последовало. Стрелка часов дважды прошла по кругу, а чай всё остывал.       — И что ты думаешь? — осторожно нарушила молчание Сакура. Ино нахмурилась, словно пытаясь подобрать слова, но затем замолчала, погружённая в раздумья.       — Что значит «что я думаю»? Это ты, наверное, лучше можешь ответить, — её голос звучал слегка нервно. — Мы до сих пор соперничали друг с другом, а теперь вот пьем чай, и ты собираешься остаться у меня.       — Если мы враждовали, то почему именно ты пришла ко мне на помощь и навестила в больнице? Неужели за этим скрывался какой-то злой умысел? — Сакура не могла не ощущать неприятное послевкусие от этих мыслей, и, не сдержавшись, скривилась.       — Я не опускаюсь до таких низких поступков, — резко ответила Ино, её лицо стало напряжённым. Но затем она добавила, уже спокойнее: — Я не знаю. Твоя ситуация была сложной. В такие моменты неуместно играть в обиженных. Ты забыла о нашем соперничестве, и, похоже, я тоже, — она горько улыбнулась. Сакура не знала, как реагировать, не то что ответить. Ино не выглядела лгуньей или человеком, который бы пошёл на низкие поступки. Но, не зная всех подробностей, она пребывала в полной растерянности.       — Если ты действительно хочешь забыть об этом, наверное, стоит поделиться со мной. Пока ты одна знаешь все эти подробности, мне сложно понять, что думать, — Сакура немного приободрилась, её интерес к тайне прошлого, которая так тревожила Ино, только усилился. К счастью, Ино не заставила её долго ждать. Похоже, тайна, скрытая за завесой молчания, давно давила ей на душу.       — Мы с тобой начали дружить ещё с семи лет, когда были на втором году обучения в академии. Честно говоря, многое уже стерлось из памяти, но я точно помню, как мы сидели вместе на большинстве уроков, а иногда даже играли с остальными после занятий. Конечно, мы были детьми, и бывали моменты, когда я могла не поделить что-то с остальными. Но, оглядываясь назад, понимаю, что с тобой этого не случалось. Мы ни разу не ссорились, — Ино усмехнулась с ностальгией, — пока однажды ты не прибежала на игровую площадку, вся в эйфории, и не заявила, что влюбилась. В самого популярного мальчика из нашего курса, в которого уже давно была влюблена и я, — она снова горько улыбнулась, медленно ведя пальцем по краю кружки и взглянула Сакуре прямо в глаза. — А потом ты решила разорвать нашу дружбу, когда узнала это. Так мы из подруг превратились в соперниц.       Рассказ Ино, казалось, должен был всё расставить по своим местам, но Сакура чувствовала себя только более запутанной. Ино молча ждала её реакции, но на душе у Сакуры по-прежнему оставались вопросы.       — Я так понимаю, этот мальчик ответил взаимностью тебе, а не мне? — осторожно предположила она, пытаясь найти смысл в словах подруги.       — Нет, — Ино качнула головой. — Почему ты так думаешь?       — Значит… мне? — с удивлением спросила Сакура, но Ино снова отрицательно покачала головой. — Если он не ответил ни мне, ни тебе, — помедлила Харуно, — интересно, что же стало причиной, по которой я решилась разорвать с тобой отношения? Или мы действительно так сильно обидели друг друга из-за этого?       — В том-то и дело, что нет. Причина ясна, как день. Ты не хотела дружить с той, кто тоже претендует на его внимание, и всё. Мы были чисты от всяких подлостей, если ты об этом. Честно говоря, я не ожидала такого от тебя. Думаю, ты просто сильно любила его, хотя это не умаляет моих чувств к нему, — заключила Ино. Это было мудро, но Сакура не удержалась от смешка. Напряжение в её сердце, которое сжалось комом в горле с тех пор, как она заметила странное поведение подруги, вдруг стало отступать. — Что такое? — Ино слегка возмущённо подняла брови, заметив её реакцию.       — Я рада, — искренне призналась Харуно. — Радуюсь, что причина оказалась не такой уж серьёзной, как я боялась. Ты преподнесла её так мрачно, что я напридумывала себе всякое. Ты просто скажи, что это за любовь у восьмилеток, которая может заставить так потерять голову? Какой позор! — Сакура, не сдержавшись, рассмеялась, хотя её смех был скорее нервным, чем радостным. Всё это казалось ей удивительно забавным.       — Никогда бы не подумала, что твоя влюблённость станет для тебя таким позором, что заставит тебя впервые так искренне смеяться, — заметила Ино с серьёзным видом. — Ты просто не помнишь его, и поэтому ведёшь себя так небрежно.       — И кто же он? — заинтересовалась Сакура. Она даже не успела представить в качестве кандидата кого-то ещё, кроме обладателя лавандовых глаз, длинных волос и статной походки, как Ино повергла её в состояние неожиданности, произнеся имя Учихи Саске. Тёмные глаза, тёмные волосы, белая кожа — всё это мгновенно сместило её первоначальные представления. Работая в резиденции и постепенно посвящаясь в дела деревни, не знать группу крови Учихи Саске было бы грешным делом, не говоря уж о том, где он сейчас. Учиха, который, ко всем прочим заслугам в виде дезертирства и предательства, когда-то состоял с ней в одной команде, а теперь, как оказалось, был ещё и объектом её воздыхания. Она могла бы выразить свои эмоции просто сказав: «Верится с трудом!», если бы только не глаза, так хорошо запомнившие симпатичное лицо Учихи с командной фотографии.       — Что думаешь? — слишком спокойно спросила Ино.       — Я же не знаю его совсем, что я могу о нём сказать? Но… — немного осторожно добавила Сакура, — он ведь числится как дезертир.       — Но ещё не добавлен в Книгу Бинго, — сразу возразила Ино, будто ожидала такой ответ.       — Значит, ты всё ещё надеешься на его вменяемость? — Сакура не могла скрыть любопытства.       — Ты тоже надеялась и продолжила бы надеяться.       — Перестань судить обо мне по прошлому. Если ты забыла, я ничего не помню и не собираюсь скрупулёзно восстанавливать старые, неизвестные мне пути. Боже, я ведь даже оставила ирьёнинство — дело всей своей жизни! О каких чувствах из времён динозавров вообще речь? — вспыхнула Сакура. — Даже если допустить, что мои чувства вернутся, разве это будет веской причиной разрывать дружбу и превращаться в соперниц? Я думала, что это просто детская забава, ведь расположения сердца не добиться соперничеством. Душа выберет кого угодно, и насильно не полюбишь. — Сакура еле сдерживала себя, чтобы не добавить остро, что сражаться за внимание парня — это ниже достоинства благородной девушки, как Ино, и слишком упрощает её образ, да и образ любой уважающей себя девушки. Даже если этот парень — последний потомок великого клана.       — Я знаю, что это не веская причина, — запнулась Ино. — Просто ты уже раньше предала меня. Однако теперь я не уверена, что это повторится. Я просто боюсь, что принимаю желаемое за действительное.       Ино поделилась частью своих терзаний, и, как казалось Сакуре, это далось ей нелегко. Для окружающих Ино всегда выглядела как самоуверенная, жизнерадостная девушка, но это был её основной образ для выхода в мир. На самом деле она, как и все, имела свои переживания и моменты неуверенности. Тихий голос, напряжённая поза и мудрые глаза выдавали её внутреннюю чувственность. Это была девушка с головой, которая не так легко открывает свои переживания. Сакура знала, что не каждый бы так себя повёл, и поэтому почувствовала, что это — доверие. Именно тогда она окончательно уверилась, что не хочет растоптать это доверие, что хочет и сама кому-то довериться.       — Я не могу предсказать будущее или утверждать, что всё точно будет по-другому. Но сейчас я не вижу причин прекращать наше общение из-за прошлых, незначительных обид, инициатор которых давно всё забыла. Думаю, мы заслуживаем ещё одного шанса, — улыбнулась Сакура.       Этот длинный разговор в её длинном дне не только разрешил некоторые проблемы прошлого, но и дал Сакуре понять, как всё может оказаться неоднозначным. Он дал повод задуматься, скольких ещё людей она могла оттолкнуть от себя, какие ошибки успела совершить. В ответной улыбке Ино, которую Сакура ждала с напряжённым дыханием, нашёлся новый шанс для их дружбы.       Даже не имея большого жизненного опыта, Сакура знала, что хорошие друзья не валяются на дороге. Наблюдая за Ино с тех пор, как они познакомились, она начала понимать её лучше. Изначально её немного пугала, но одновременно восхищала открытость Яманака в общении. Ино всегда была доброй, щедрой на тёплые слова, даже когда другие выражали сожаления. Именно она поддержала Сакуру, когда та чувствовала себя неуверенно. А в профессиональной жизни, судя по делам команды Асумы, девушка была ответственной, храброй и достойной напарницей для командной работы. Сакура восхищалась её трудолюбием и готовностью помогать родителям, даже несмотря на свой плотный график.       Конечно, Ино, как и все нормальные люди, не была защищена от прегрешений. Она не стеснялась высказывать свои обиды и могла обзывать друзей на злость. В такие моменты она могла назвать кого-то «жирным», «лентяем» или «балбесом», но самое интересное было то, что после своих резких слов она всё равно делилась с «жирдяем» запасами бенто и могла взять на себя часть работы «лентяя», если тот не успевал.       Сакура подозревала, что и сама могла быть у Ино в таком списке — когда даже близкие друзья попадали под её «объектив», то ей как сопернице, наверное, доставалось ещё больше. И как же она ужаснулась, когда Ино призналась, что раньше называла её «лобастой». И при этом недовольно вспоминала, что в ответ на такие обиды Сакура обзывала её «свиньёй». Прошлая Сакура, как оказалось, не была слишком изобретательной в поисках прозвищ.       — Почему «лобастая»? У меня что, действительно был такой огромный лоб? — удивлённо спросила Сакура. И тогда Ино раскрыла одну важную деталь их дружбы, поведав историю происхождения этого прозвища. Оказалось, что именно из-за этого они стали подругами. Ино защитила Сакуру от толпы девчонок, которые дразнили её, и помогла ей избавиться от комплекса. Слушая эту историю, Сакура неожиданно почувствовала стыд за своё предательство. Неважно, помнила ли она об этом или нет — это случилось из-за неё. Возможно, из-за зависти, неуверенности или какой-то другой внутренней борьбы. Но так или иначе, поступок был некрасивым. И когда Сакура узнала об этом, в её душе остался неприятный осадок. На что Ино, спокойно улыбнувшись, заметила, что прошлые ошибки стоит оставлять в прошлом, ведь, сколько бы ни пытались, изменить их всё равно нельзя.       Сакура последовала её совету и старалась сосредоточиться на настоящем. Но порой она всё равно ловила себя на странных мыслях. Ведь если бы она не потеряла память, возможно, её жизнь пошла бы совсем другим путём. Она могла бы завершить обучение на ирьёнина, возможно, они с Ино так и не помирились бы, а может, она осталась бы той девочкой, которая из-за своих комплексов готова была ранить чувства других.       В такие моменты осознания Сакура чувствовала ещё большую благодарность за шанс на новую жизнь и старалась прожить её достойно. Она продолжала упорно учиться, совершенствовать свои техники и физические навыки. В какой-то момент Сакура углубилась в искусство кэндо, достигнув уверенного среднего уровня. Кроме того, она начала больше узнавать своих родителей и со временем так привыкла к ним, что перестала чувствовать неловкость, обращаясь к ним уже как к маме и папе.       Благодаря Ино, Сакура начала теснее общаться с остальными ровесниками. Встреча, предложенная Тентен еще в больнице, состоялась довольно скоро, но тогда Сакура не могла пойти из-за нехватки времени. Однако, она познакомилась с ними ещё ближе на праздновании дней рождения Ино и Шикамару. Это было странное, но весьма эффективное празднование: поскольку у них разница была всего в день, то отмечать начали в конце дня рождения Шикамару и продолжили к началу дня Ино.       — Мы всегда так празднуем. Он как мой брат-близнец, — с улыбкой положила Ино локоть на плечо Шикамару, продолжая свой тост. Затем пошли торт, подарки и еда. Праздник проходил в уютном, но стильном кафе, а приглашённых было ровно восемь человек. Сакура сидела между Тентен и Шино, а дальше по правую руку от неё сидел Чоджи. Напротив расположились Рок Ли, Неджи и Хината с Кибой, у которого рядом на сиденье устроилась его огромная собака. Разнообразные блюда, салаты, десерты и напитки наполнили воздух яркими запахами и красочными видами.       — Это всё понятно, почти один и тот же день. Но меня поражает, как это поколение ИноШикаЧо всегда оказывается в одном потоке. Не удивлюсь, если ваши дети тоже будут одногодками, — искренне заметила Тентен.       — Ну, нас ведь именно так и планируют, — с набитым ртом выдал Чоджи, заставив всех немного подавиться.       — Вы что, не знали? — ухмыльнулась Ино. — Просто так совпало, что наши родители подстроились под родителей Чоджи. Он ведь родился на пять месяцев раньше нас.       — Офигеть! То есть вы будете делать то же самое и с вашими детьми? — изумился Киба, широко раскрыв глаза.       — А что, это ведь круто! Я бы тоже не отказался, чтобы мой ребенок учился с детьми Неджи или Тентен, — с энтузиазмом вставил Ли, что вызвало смех у всех. Но что-то явно не понравилось Хьюга, потому что он посмотрел на Ли таким взглядом, как будто тот только что сказал что-то крайне неуместное. Хината, заметив это, сразу напряглась и слегка покраснела.       — Но, Киба-кун, ты ведь говорил, что способности клана Абураме и Инудзука хорошо сочетаются, — она с искусной вежливостью перевела разговор, бросая беспокойные взгляды на своего брата.       — Ну, это смотря на ситуацию, — пожал плечами Киба. — Может, в этом есть плюсы, но я точно не хочу, чтобы кто-то планировал что-то за меня. Подстраиваться под что-то заранее — это не мое. Я считаю, что жизнь сама должна идти своим чередом.       — Мы тебя поняли, — кивнула Тентен, соглашаясь с ним. — Лично я с тобой согласна. И дело тут не в том, что сама задумка неправильная или мои сокомандники какие-то не такие.       Она повернулась к Сакуре, которая только что успела сделать большой глоток напитка.       — А ты как думаешь?       Сакуру этот вопрос застал врасплох. Она не ожидала, что на неё обратили внимание в момент, когда она была занята едой, и почувствовала, как на неё обрушились взгляды. Особенно сильно напрягли её белые глаза обеих Хьюг. Она поджала плечи, не в силах избавиться от странных мыслей, что бьякуган способен видеть её насквозь даже без активированного состояния.       Сакура продолжила жевать, стараясь собраться с мыслями. Интуитивно почувствовала, что Ино готова было сменить тему, но Сакура решила сама взять ситуацию в свои руки. Она аккуратно положила ложку на тарелку, приняла спокойный вид и, несмотря на свою неуверенность, начала говорить:       — Ну, это, наверное, имеет смысл, если ваши способности действительно могут сработать в тандеме, — сказала она, собираясь с мыслями. — Это тактика, которая предназначена для таких, чьи потенциалы раскрываются лучше в комбинациях. В моём случае, даже в случае Тентен и Кибы нет особой нужды в планировании. Если ребёнок родится с качествами, которые не соответствуют нужному профилю, он просто не попадёт в ту же команду, что и ребёнок вашего друга. Для уверенности в наследовании нужных генов придется либо выбрать партнёра из гражданских, либо заранее пройти генетическое обследование. Думаю, ваши родители прошли через такие испытания, прежде чем вас родить, а не просто сделали это, потому что Чоджи был уже зачат, — с серьёзным видом ответила Сакура, оглядев всех по очереди.       На несколько секунд в комнате повисла тишина, и все замерли, как будто она сказала что-то слишком странное или непривычное.       — Ну ты и зануда, — рассмеялся Киба, подавая знак, что это не в обиду. — Прямо как Шино.       — С каких пор разбираться в таких вещах и подробно объяснять свою точку зрения стало занудством? — недовольно процедил Неджи, усмехнувшись.       — Не разбираешься в этом просто ты, Киба, говорит она дело, — с серьёзным видом вставил Шино, и остальные начали кивать в знак согласия.       — Занудство, не занудство, я сказал это в хорошем смысле, — улыбнулся Киба, глядя на Сакуру. — Просто странно видеть тебя такой — ты на дне рождения Ино, и вы даже ещё не подрались! И вообще, ты совсем не ведёшь себя как агрессивная собака. Вот Наруто бы выпал.       — Не подрались? — зацепилась Сакура, чуть приподняв бровь.       — Он шутит, мы никогда не дрались, — с улыбкой ответила Ино, качнув головой и подмигнув, — на днях рождения.       — Особенно помнится тот год перед выпускным, — Киба, закончив с трапезой, подкинул ещё один забавный момент. — Вы подрались из-за места рядом с Саске, а он даже не пришёл.       — И хорошо, что не пришёл! — с лёгким насмешливым тоном добавил Шикамару, потирая руки. — Он избежал своей смерти от рук злых девчонок!       — Зато достался Наруто, когда он собирался подсесть к Сакуре! — с весёлым смехом продолжил Киба. — Вот это будет весело. Представляю, как он выпадет, когда заметит, что теперь тебя не так легко вывести из себя!       — Не нужно вспоминать старые драки! — с улыбкой, но немного встревоженно шикнула Ино парням.       Сакура перевела взгляд с Ино на Кибу и обратно, не совсем понимая, к чему всё это.       — Что это значит? — всё ещё не уверенно спросила она, но её лицо уже чуть краснело от смущения.       — Просто ты любила лупить Наруто, — ответил ей Киба, с забавной улыбкой. А в ответ на его слова Акамару, казалось, одобрительно гавкнул, как бы подтверждая его слова. — Мы упомянули только его имя, а кто-то уже покрывается румянцем, — добавил Инудзука, с лёгким весельем глядя на Хинату, которая действительно выглядела смущенной, её щеки пылали ярким розовым цветом.       Неджи же продолжал смотреть на Кибу, как будто тот только что сказал что-то абсолютно нелепое. Сакура, замечая это, думала, что у него всегда такой холодный взгляд. Но что-то изменилось в его глазах, когда они скользнули на Хинату. Даже этот ледяной взгляд, казалось, растаял рядом с источником тепла, как будто само присутствие Хинаты заставляло его ослабить свою раздражительность.       Сакура вдруг почувствовала странное, немного неловкое волнение. Какие-то смешанные чувства переполнили её — восхищение и трепет. Неужели он смотрит на свою сестру так, как никто больше не смотрел? В глазах Неджи было что-то неуловимо мягкое, а сама пара выглядела, как из другой реальности, как будто они не из этого мира. Необычные глаза, лёгкость в их движениях, идеальная сдержанность и грация — они были похожи на персонажей из старой легенды, заставляя Сакуру невольно засмотреться на них.       Будто почувствовав её взгляд, Неджи вдруг перевёл свои глаза прямо на Сакуру. Харуно быстро отвела глаза, чувствуя, как её лицо становится горячим. Она, кажется, слишком долго смотрела на них. Это было неприлично, но, сделав вид, что задумалась о чём-то, она сосредоточилась на разговоре, пытаясь вернуть себе уверенность.       — Ты сегодня, похоже, решил по крупному нарваться на гнев девушек, — иронично заметил Шикамару. — Ты никогда не получал люлей от женщин?       — Если бы ты знал мою мать, — с ухмылкой ответил Инудзука, а Акамару тут же в такт гавкнул, как будто снова подтверждая его слова.       Пока подростки продолжали наслаждаться вечером — разговорами, едой, шутками и играми, ночь постепенно вступала в свои права. Воздух становился холоднее, и с каждым часом наступала тишина, характерная для поздних вечеров, когда даже звезды кажутся ближе, а улицы пустыми.       Сакура пошла домой вместе с Ли, который вызвался её проводить, а Ино с Шикамару. До середины дороги они шли вчетвером, но потом она осталась наедине с Ли. На удивление, с ним никакого дискомфорта она не ощутила, Ли вел себя в своём репертуаре и всю дорогу болтал. Расспрашивая о её делах в резиденции, он замотивировал её своими пылкими речами так, что Сакура была готова сейчас же оставить сон и пойти тренироваться. На будущее она отметила в мыслях, что при необходимости обязательно обратится к нему, если почувствует себя уставшей и никчемной.       — Знаешь, сила — это не только физические навыки. Это дисциплина и способность не сдаваться просто так. Гай сенсей говорит так же, что сила в нашей юности. Ты действительно отлично справляешься. Все это ведь на самом деле не так-то легко, - его слова звучали искренне, и в них не было ни малейшей лести, только настоящая забота.       Сакура немного смутилась, но в глубине души ей было приятно. В ответ она улыбнулась, хоть и не привыкла принимать такие речи.       — Спасибо, Ли. Ты тоже многому меня учишь. Твои тренировки просто невероятные и твоя целеустремлённость тоже, — она не могла не признать его искреннюю отдачу в том, что он делал.       Он поднял брови, явно удивлённый её словами, но всё-таки продолжил свою речь:       — Так что, если тебе когда-нибудь понадобится поддержка или просто компания на тренировке, не стесняйся обращаться ко мне. Ты сильная, но иногда важно, чтобы кто-то верил в тебя, даже если ты сомневаешься в себе.       Сакура, хоть и пыталась скрыть это, почувствовала лёгкое тепло в груди от его слов. Её мысли стали немного яснее, и уверенность, казалось, возвращалась. Странно, как всего пару фраз могут так изменить восприятие.       Когда они подошли к её дому, Ли проводил её до калитки. Сакура наблюдала, как его фигура исчезала в темноте. Её сердце наполнилось благодарностью и светом. Ли был для неё настоящим примером того, как важно не терять веру в себя, как важно поддерживать других и идти вперёд, несмотря на трудности.       Как только она вошла в дом, сразу ощутила привычную атмосферу покоя. Родители спали, а всё вокруг было тихо и уютно. Сакура поднялась в свою комнату, сняла обувь и забралась в кровать. Тело было усталое, но в голове не было никаких тяжёлых мыслей — только ощущение, что этот день стал важным шагом в её жизни. День, который наполнил её снова тем светом, которого ей так не хватало.       Сакура закрыла глаза, и почти сразу почувствовала, как её напряжённые мышцы расслабляются, а мысли о заботах и страхах постепенно отступают. Она не могла вспомнить, когда последний раз так искренне смеялась, когда в её жизни было так много простых, но тёплых моментов. Как она не любила шум и суету, но сегодня всё было иначе. Эти несколько часов с друзьями оставили в её душе след, который будет греть ещё долго.       Утром ей предстоят тренировки, но теперь, как никогда, она не чувствовала страха перед ними. Она снова чувствовала поддержку. Этого было достаточно, чтобы просыпаться с уверенностью, что всё получится. Её ожидали любимые дела, забота родителей, верные друзья и сильные наставники. Сакура не могла представить себе, что ещё может понадобиться для спокойствия души.       А вдалеке, на открытом поле, одинокий путник раскинулся под звёздным небом и думал об обратном. О том, как многого ему не хватало для счастья — начиная с семьи, беззаботным детством и заканчивая заветным моментом достижения своей цели, о которой он мечтал так давно.       В последнее время он много думал. Может, этому поспособствовала изолированность. Кроме своего сенсея он ни с кем не общался, и ему начало казаться, что мысли постепенно разъедают его изнутри. Воспоминания о детстве, тяжёлые, жгучие, ненавистные. Почему-то в последнее время он всё возвращался к этому, не находя в себе спокойствия. Только ночь и безбрежное небо, манящее взор, могли затмить поток воспоминаний, хоть на какое-то время.       Осталось меньше трети отведённого времени, и это казалось слишком коротким сроком. С тех пор, как он покинул Коноху, прошло три года, а всё ещё казалось, что это было совсем недавно. Последние годы прошли в полном спокойствии, и, как правило, долгое затишье предвещает жестокую бурю.       Он знал, что это затишье касалось не только его. Это касалось всех и каждого. Даже ту, которая об этом и не подозревала.