Если хочешь любить меня...

Миша сидел с ногами на диване и усиленно пыхтел над бумажным листком. Грыз ручку, рискуя сломать очередную зубную коронку, и злился. Нет, он не сочинял текст для новой песни. Он делал домашнее задание, которое теперь каждую неделю задавал ему психотерапевт. Бесило страшно, до боли в крепко сжатом кулаке. "Каким сыном вы хотели быть, Михаил Юрьевич?" Никаким, блять, никаким он не хотел быть! Можно так? "А до того, как вас отвергли?" — Миш, — Андрей сидел вполоборота на подоконнике, смотрел в выцветшее от жары августовское небо, — не получается? — Заебало! — в сердцах выкрикнул Миша, вспомнил опять врача, который всё время просил проговаривать чувства, и выдохнул уже спокойнее. — Я злюсь, Андрей. Я не могу... Я не хочу ковырять это всё в себе. — Почему? — Андрей слетел с подоконника птичкой-воробушком. Сел рядом, обнял, такой любимый, такой нужный. Миша слюняво прихватил губами его ухо и прошептал: — Больно. И страшно, ё-моё. — Боишься заглянуть в бездну? — Андрей с неожиданным пониманием погладил его по спине. — Там есть много хорошего. То, что ты не хочешь замечать. — Тебе-то откуда знать? — Ты дурачок, Миша. Такой большой и такой глупый, — Андрей мурлыкал не хуже Сида и под шумок снимал с Миши футболку. — Разве бы я был с тобой, если бы ты был плохим человеком? — А мы... — Миша взлохматил волосы, ухватил Андрея за плечи так, чтобы смотреть ему в глаза, и выпалил, зажмурившись, удивлённый, откуда взялись силы на этот вопрос: — Мы всё-таки вместе, Андрей? Встречаемся? Блин, я не ебу, как это назвать. Ну, понимаешь, да? — Я... Я думаю, да, — улыбнулся он. — Ты влюблён в меня? Я вот по уши, — Миша тоже рывками раздел Андрея, и теперь медленно целовал всё тело. — Малыш мой, я хочу тебя сожрать, когда вижу. Ну и не только это... Жить хочу. Меняться хочу. С тобой быть хочу! — Классно, Мишка, я р-рад. Я тоже... Бля, сделай так ещё... Тоже... — Мы разные, но это хуйня. Так даже интереснее. Ага? — Миша прошёлся языком от лобка к кадыку, Андрея тряхнуло и выгнуло. Разговор сам собой сошёл на нет, кровь отлила от головы к другим, более важным сейчас частям тела. Миша щекотал языком эрегированные соски Андрея и влажной головкой мягко прокатывался по его бедру. — Миха... Он выдыхал имя то резко и жарко, то чувственно и протяжно, а Миша в ответ сдавленно рычал. — Хочу. Тебя... В себе. Трахни меня, Андрюш. Я готовился. — Ждал, значит? — Андрей откинул волосы размашистым движением головы и взял в руку Мишин член. — А если б я не смог прийти? — Тогда... Я б сам... Себе помог. — А покажи, Мих! Покажи! — вдруг загорелся Андрей, отодвигаясь. — Где твои игрушки? Я не видел ещё. Мише неожиданно стало неловко. Но он отбросил этот стыд, совершенно ненужный, сказав сам себе: "да, я такой, и это нормально", и вынул из шкафа коробку. — Смотри. Вот этот, короче, маленький и твёрдый, зато прямо по простате хреначит. Этот с вибрацией. Тот вообще как настоящий. Есть ещё анальная пробка. — С пультом? — глаза у Андрея стали совсем бесстыжие. — А давай поиграем. Иди сюда, Миш, иди, мой хороший. Андрей ловко управился с игрушкой, захапал пульт и лукаво замер. Миша вернулся на диван, слегка ёрзая, и посмотрел вопросительно. Что дальше-то, ё-моё? Андрей устроился на полу, возле его ног, погладил живот тёплой шершавой ладонью. — Андрюх, я ебаться хочу, — жалобно сказал Миша, чувствуя, что таких прикосновений и очень лёгкого ощущения заполненности ему преступно мало. — Подожди чуть-чуть, расслабься. Давай-ка вот так... Диван заскрипел, потому что Андрей уложил Мишу и закарабкался сверху, в позу 69. — У, какой вид... Мм... — Миха лизнул ему мошонку, втянул в рот яичко, играясь, пока Андрей вплотную занялся его членом. А потом, когда Миша забылся и расслабился, включил вибрацию. — Блять! Эй? — приятные волны закончились так же внезапно, как начались. Мише не хватило совсем чуть-чуть. — Андрей, ну я же почти кончил! Но Андрей молчал и с хлюпаньем сосал головку. Миша тоже заткнулся и пустил в ход язык. Игра ему нравилась. Спустя три-четыре сладко-мучительных подхода, когда Миха уже дрожал от напряжения, никак не перекидывающего его за грань удовольствия, Андрей резко выдернул пробку, проворно перевернулся, коленом разводя Мише ноги, и вошёл. — С-сука... Какой он у тебя тёплый, Андрюш. Миха кончил до неправильного быстро, и, отходя от полного блаженства, мужественно ждал, пока Андрей тоже закончит, хотя жопу уже сводило слегка болезненно, по телу струился пот, а поясница затекала с каждым движением. Андрей толкался часто, широко расставив руки, постанывал и грубо целовался. Горячая сперма заполнила изнутри, и Миша понял, что Андрей забыл о презике. — Извини... Стой! Полежи так. Миха, как это красиво, ебать... — он с силой раздвинул ему ягодицы. — Что красивого-то в сперме, вытекающей из жопы? — Это эротично, Мих, и эстетично. Пиздец как заводит. — Не, Андрей, стопэ. Мне надо помыться, и... Андрей... Бесполезно. Его проворный язык уже вылизывал Мишке очко, а член упирался в ногу и креп. Оставалось лишь выдохнуть, смириться и наслаждаться вторым заходом. — Ты точно не хочешь? Я тогда кончаю... — в этот раз он успел вынуть, забрызгал Мишкину грудь и, донельзя довольный, развалился рядом. Пришёл Сид, пошевелил носом, дёрнул хвостом и устроился на спинке дивана, как мраморное изваяние. — О чём он думает? — спросил Миша у Андрея, заглядывая в жёлтые глаза кота. — Высчитывает, когда у нас появятся котята. В довесок к пояснице заболел от смеха живот. Зато на сердце было спокойно и очень тепло. Миша сгрёб Андрея в охапку и понёс на руках в душ, добивая спину окончательно. Андрей похрюкивал и не сопротивлялся. Вечером по телевизору, как по заказу, показывали трубкозубов. Андрей заплетал совсем отросшие Мишины волосы в косички и смеялся. А ночь они встретили на крыше, выбравшись туда через чердак. Лежали на нагретом за день железе, подальше от края, и, обнявшись, смотрели в бездонное звёздное небо, дышащее холодной вечностью. Две крошечные песчинки в масштабах вселенной, которым повезло найти друг друга.

***

Клип должен был выйти в конце сентября. Андрей успел побывать на студии, во время записи инструментов и вокала, познакомился с какими-то крутыми музыкантами, имён которых не запомнил, дорисовал всё, что смог, одобрил правки специалистов, которым отдали клип для профессионального монтажа, и начал учёбу в универе. — Как поживает твой сладкий папочка? — не унимался почти при каждой встрече Лось, и Андрей еле сдерживался, чтобы не начистить ему табличку. — У нас нормальные отношения на равных, а не вот эта хрень. Заткнись, Саня. Ты его даже не знаешь. Впрочем, когда они с Михой всё же познакомились, чтобы обсудить игру и клип, лучше не стало. Саня душнил и подъёбывал, Миша зверел, а после сказал Андрею: — Чё этот твой Саня так пялится на тебя? — Не знаю, — прикинулся глупенькой овечкой Андрей, чтобы не провоцировать конфликт. Но глубоко внутри было приятно: Миха тоже ревнует, значит, не хочет Андрея терять. Времени не хватало ни на что. Андрей кое-как учился, отрисовывал заказы, записался на дополнительные курсы по гейм-дизайну и пробовал прокачивать свои навыки самостоятельно. Миша давал концерты, занимался с психотерапевтом и делал какой-то долгосрочный мониторинг сердца, Андрей не совсем понял, для чего. Поэтому созванивались часто, виделись редко, трахались и того реже, но всё было хорошо. Клип выкладывали с трепетом и надеждами, которым не суждено было оправдаться. Просмотры росли медленно, донатов не было вовсе, от некоторых комментариев вставали дыбом волосы. Начитавшись их, Андрей почувствовал себя фрустрированным и глубоко несчастным, и реально испугался за Мишу, не подумав, что тот за свою долгую жизнь наверняка привык к таким вывертам публики. Бросил все дела и поспешил к нему.