Юэ, Тайян и Ки

— А, кстати, что ты там хотел сделать, если я продержусь на конференции, м? — Джун поворачивает голову в его сторону и загадочно смотрит. — Я? — прикидываясь дурачком, спрашивает Минхао. — Кажется, ничего... Во всяком случае, уже забыл за столько времени, — и поднимает голову с плеча. Глаза в глаза. — Ты сейчас серьезно? Я только ради твоего обещания все это выдержал. — Ты молодец, — он чмокает Цзюньхуэя в губы. — Я горжусь тобой, — улыбается. — И это все? — возмущённо спрашивает. — А чего ты хочешь? — переходит на шепот, так как их лица находятся в паре сантиметрах друг от друга. Его взгляд бегает от глаз к губам и обратно. — Этого, — с придыханием проговаривает Джун и врезается поцелуем в Минхао. Весь мир останавливается. Вокруг них больше не существует никого и ничего. Цзюньхуэй проводит ладонью по его шее, легонько царапая ногтями, отчего та покрывается мурашками. Минхао вздрагивает, разрывает поцелуй и выдыхает, доверительно смотря на него. А затем взгляд меняется и в один миг он оказывается на чужих коленях. Джун, не ожидавший такого, охает и кладет свои руки на его бедра, слегка сжимая. Теперь Минхао врезается в него, кладя руки на его плечи, а ладони соединяет на задней части шеи. Он полуложится на Цзюньхуэя, заставляя того откинуть голову на спинку дивана. Они целуются так, будто танцуют танец. Самый страстный, огненный и чувственный. Танго сплетает их языки со сбившимся дыханием и тяжёлыми выдохами. Джун проходится ладонями вдоль его ног, достигая бедер, а затем сжимает тонкую талию пальцами и резко валит на мягкую обивку, нависая сверху. Из лёгких Минхао выбивается грузное «ха». Он хватается за бицепсы Цзюньхуэя и невольно тянется вверх с полузакрытыми глазами и полуоткрытыми губами, на что слышит тихий смех, щекочущий его подбородок. — Так нуждаешься, а сколько притворства было, да? Хитрый лис... — Заткнешься? — рычит Минхао и сам целует, обхватывая ладонями его голову и наклоняя к себе. Джун падает на него почти всем своим телом, успевая напрячь пресс и немного остановиться. Сумасшедший. Они слышат несколько раз вибрации их телефонов, лежащих на столике рядом с диваном, но не придают этому значение, все ещё находясь в своем мире, где не существует никаких проблем и загонов. Минхао лезет руками под его пиджак, невесомо проводя несколькими пальцами по бокам, вызывая у того дрожь. Сверху слышится тяжёлый выдох. Цзюньхуэй переключает внимание с его губ на шею и лижет ее, засасывая в рот, а потом отпускает с громким звуком. Минхао стонет. Он закусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза, вытягивая шею, чтобы был лёгкий доступ. — Укуси. — Что? — ошарашенно поднимает голову Джун. — Побудь тем вампиром, которым ты был в машине, — шепчет и раскрывает свои глаза, затянутые пеленой. Цзюньхуэй тянется к его шее и снова лижет ее, а потом раскрывает рот и шипит-рычит, подобно созданиям ночи. Сначала легонько проводит зубами по коже, царапая ее, а затем немного надавливает. — Сильнее. После ещё одного подтверждения он несильно кусает его, оставляя вмятины. Минхао стонет второй раз, только выше на тон. — Тебе действительно такое нравится? Извращенец-мазохист, — выносит вердикт Джун. — А сам на меня ещё что-то гнал. — Когда? Не помню такого... — и смеётся. — Давай ещё, — снова подставляет свою шею, только уже другую сторону. И только Цзюньхуэй тянется поцеловать его в губы, как слышит трель звонка мобильного. Он вздыхает и пытается подняться. — Я тебя не отпущу никуда, — Минхао не даёт ему встать. — Дай мне взять телефон. Никто по пустякам звонить не будет. Кажется, это что-то срочное. — Ладно, только быстро, — соглашается и отпускает, видя как Джун отвечает на звонок. Сам же берет свой телефон и заходит в «Вэйбо», потому что слишком много уведомлений оттуда. Плохое предчувствие. И оно оказывается оправданным. Он недоверчиво смотрит на Цзюньхуэя, который обеспокоенным взглядом обводит его. — Слишком все шло хорошо, — шепчет себе под нос Минхао и откладывает телефон в сторону — не хочется больше его брать в руки. Он садится рядом с ним и ждёт, когда тот закончит разговор. — Помнишь, я говорил, что мы со всем справимся? — спрашивает Джун, когда откладывает мобильный. — Помню. — Так вот, все будет хорошо, — он берет его ладони в свои и легонько сжимает. В интернете всё-таки разгорелся нешуточный скандал с их фотографиями, где они входят в здание пресс-конференции. Минхао слишком близко идёт к нему. Хоть и лицо было закрыто, кажется фанаты узнали его, потому что «Вэйбо» не замолкало, а увидев несколько постов, он понял, что люди начали строить догадки, какие у них отношения. Слишком страшно стало. Опять же, не за себя, а за него. Джун сейчас популярен, потому что находится у многих на глазах, а не как Минхао, который публично заявил, что прекратил быть айдолом. Он переживает. — Сейчас агентство выпустит заявление. Мы с тобой будем в безопасности, — проговаривает Цзюньхуэй, продолжая крепко держать его за ладони. — Посмотри на меня, Хао-Хао, — просит. Он поднимает глаза и видит напротив только успокоение и надёжность. — Что теперь будет? Мы не сможем никуда пойти, а я собирался вместе с Фэнцзюнем и тобой погулять в парке аттракционов на днях. — Мы сможем. Пофиг на все, — твердит. — Но... Как же... — Без «но», — заглядывает ему в глаза. — Хорошо? — на что видит сомнения. — Серьезно, мне все равно на то, что говорят люди в интернете. Они не знают ни меня, ни тебя достаточно хорошо, чтобы судить. Наша личная жизнь их не должна интересовать. Самое главное, что близкие знают и одобряют. Остальное не должно волновать нас, хорошо? — Не все близкие знают. Точнее не близкие, но по документам родные, — видно, что Джун не понимает. — Мои родители. Папы нет здесь, он где-то в командировке, а мать... — запинается и кривится. — Неважно, — вздыхает. — Они никогда не интересовались моей жизнью, так что и сейчас не должны. Ты прав. Все наши близкие знают и одобряют. Я безумно рад и счастлив, — улыбается и тянется обнять его. Цзюньхуэй позволяет ему это, ответно крепко прижимая к себе. Минхао расслабляется и расплывается в его объятиях. Они так сидят около десяти минут, пока их спины не затекают. Оба неловко смеются и падают на диван, чувствуя себя такими нужными в данный момент. Джун обнимает его со спины, пока он сам пытается не упасть на пол. Никто и ничто не сможет их заставить оставить друг друга. — Блять, — вырывается у Минхао, когда он берет телефон со столика и открывает сообщения. — Что стряслось? — обеспокоенным голосом спрашивает Джун. — Мать, — одно слово. Тревожность проходится по его телу, и он вздрагивает. Цзюньхуэй, почувствовав дрожь в своих руках, ещё сильнее обнимает Минхао, пытаясь дать ему тепло и безопасность. — Чего она хочет? — Встретиться и что-то обсудить, — хриплым голосом произносит. — Пойдешь? — утыкается ему в затылок и невесомо целует. — А куда я денусь? Нужно. Вдруг она попросит прощения за все, что сделала... — Ты ее простишь? — интересуется. — Посмотрим, что она мне скажет. Не уверен, что разговор дойдет до этого. Отпустишь? — мягко спрашивает. — Не хочу отпускать тебя туда, где тебе будет плохо. Но понимаю, что нужно, — убирает одну руку с его талии, а другую вытаскивает из-под шеи. — Обязательно отпишись или отзвонись мне, когда придёшь туда. — Хорошо, — усмехается и обувается. — И позвони мне, когда разговор закончится. Хочу знать, как ты себя чувствуешь. Не забудь. Я буду волноваться, — улыбается и тянется поцеловать его. — Обязательно, — ответно улыбается, быстро целует и открывает двери, а потом поворачивается к нему и шепотом проговаривает: «Я люблю тебя», убегая вниз по лестнице. *** Кафе. Минхао находит взглядом свою мать и подходит к ней. Она поднимает глаза на него и указывает рукой на место напротив себя. Он садится и видит, что к ним идёт официант. Заказывает себе воду и все. Надолго тут задерживаться не планирует. — Я слышала, что ты встречаешься с парнем, — начинает Линли и отпивает кофе. Ни приветствия, ни вопроса о делах или самочувствии. — Да, и что здесь такого?.. — безэмоционально спрашивает и утверждает. — Что о вас подумают люди? — и смотрит на него. Официант приносит ему воду и уходит. — А это их волновать не должно, как, в принципе, и вас, матушка, — с отвращением настаивает. — Я против. Мне нужен внук, — требовательно проговаривает она. — Внук? Хах, — усмехается и смотрит вопросительно-пренебрежительно. — Какие внуки вам? Вы забыли? Я не ваш сын, — повторяет свои слова, сказанные несколько месяцев назад. Если они с Джуном захотят завести ребенка, то лучше осчастливят брошенного из детского дома. У кого-то хватило смелости отдать своего ребенка в чужие руки и не заботиться о нем. Возможно, у таких детей жизнь была лучше, чем у Минхао, которого Линли не смогла ни отдать, ни подарить родительскую любовь. Он, честно, им завидует, но не совсем. В его жизни, даже с такой матерью и пропадающим отцом, все же было счастье и спокойствие. С Ванхао. Брат дал ему все. Буквально все — свою любовь он разделил на братскую и родительскую. И постоянно дарил ее ему. За что Минхао очень сильно благодарен. — То, что ты от меня отказался, не значит, что я того же мнения, — ее кулак, лежавший на столе, сжимается. — А кто вас будет спрашивать? — риторический вопрос. — Да, в реестре стоит, что вы — моя мать. Но... — он замолкает на пару секунд. — Нужно было вам отдать меня в детский дом при рождении. Может быть, тогда не мучились со мной. Вы проявляли хоть каплю интереса к моей жизни? Ни разу. Ладно к моей. К собственной матери... Вы не приезжали погостить к ней сколько уже... Лет? — отчитывает ее, а потом понимает — бесполезно. Все его слова пройдут мимо ушей Линли. — Так... Вы вроде не за этим пришли со мной увидеться. — Да. Я хотела поговорить с тобой о кулоне, — как ни в чем не бывало говорит она, будто только что не было никакого монолога Минхао, пытавшегося пристыдить ее. — Что с ним? — Я нашла второй такой же. Кажется, я не имела права забирать его у тебя, — показывает два кулона на своей ладони. — Дошло? — усмехается. — Сколько раз я пытался это объяснить? — Прости. — Простить? — фыркает. — И это вы мне говорите после всего? А не многовато ли вы хотите? — уже начинает немного злиться. — Отдать тебе один? Который твой, — она не слышит его совсем. Как об стенку горохом. — Зачем он мне? — не понимает. Ему он уже не нужен. Джун знает, что кулон забрала его мать, так что смысла в том, чтобы эта вещь находилась у него, действительно нет. — Не знаю, просто забери. Линли кладет кулон возле его рук, которые держат стакан с водой. Честно, так хочется ей выплеснуть эту воду в лицо и уйти. Но не может. Не позволяет совесть такое сделать, ну и он все же публичная личность, хоть и в маске сидит. Минхао бережно берет ожерелье, внимательно его рассматривая и легонько улыбаясь, хоть этого и не видно. Воспоминания проскальзывают в голове потоком, заставляя окунуться в их встречу в Англии. Он одновременно ощущает два разных чувства: трепет и боль. Трепет от встречи с Джуном и боль за Ки. — Я что вообще хотела... Как я знаю, ты встречаешься с сыном женщины, у которой был этот кулон. Так ведь? — прерывает его мысли. — Да, — подтверждает и понимает, что сейчас что-то будет. — Ты не можешь устроить нам с ней встречу? — спрашивает и улыбается. Улыбается? — Это уже наглость, — говорит он и сжимает стакан с водой. — Она не упоминала о вас ни разу в моем присутствии, значит видеть не желает, — делает паузу и продолжает. — Матушка, вам сейчас должно быть одиноко, раз вы решили попробовать вторгнуться в чужие жизни. Не позволю. Даже если они захотят с вами встретиться — я непременно их отговорю. Помните, что я сказал? Вы потеряли свою семью в лице меня, так что не пытайтесь через меня дотянуться до чужой счастливой семьи и сделать ее несчастной. Одной такой уже хватает. До свидания, — проговаривает Минхао и встаёт. — Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. А если это случится, я сделаю вид, что вас не знаю. Будьте добры, сделайте тоже самое. Спасибо, — и уходит. Надежда разбивается вдребезги. Он думал, что Линли придет извиниться за все свои поступки и ошибки, но та лишь потребовала нереального. С каждой такой встречей Минхао все больше и больше хочет от нее отдалиться и не быть ее сыном. Хоть он и сказал такое ей, все же совесть ему не позволяет окончательно разорвать все связи. Это угнетает. Раздражает. Хочется кому-то врезать. Побить. Ударить или пнуть что-то. — Джуни, ты дома? — Минхао звонит ему. — Да. — Я сейчас приеду, — коротко и быстро проговаривает, сбрасывая звонок. Он дожидается автобуса, садится в него, оплачивая проезд, и набирает Сюин. Ей тоже надо позвонить и спросить, как у нее дела. Минхао дома не появлялся уже сутки. Через пару гудков бабушка отвечает. Они какое-то время общаются, пока он не говорит, что уже приехал к Джуну, тогда Сюин прощается со смехом и отключается. Минхао выходит из транспорта и добегает до дома Цзюньхуэя. В прямом смысле «добегает». Ему казалось, что кто-то за ним гонится. Гонится его прошлое, его боль, его обиды — его жизнь. — Что случилось? — взволнованно спрашивает Джун, когда видит на пороге запыхавшегося Минхао. — У тебя есть боксёрская груша? Я сейчас хочу побить ее. Пожалуйста, не спрашивай ничего. Я потом сам тебе все расскажу. — Хорошо, иди за мной. Джун приводит его в комнату, где обставлено все тренажёрами, а по середине комнаты висит массивная груша. Минхао подходит к ней и с размаху бьёт, взрываясь и рыча. Он видит, что Цзюньхуэй хочет что-то сказать, но замолкает, когда в него врезается его грозный взгляд. Сейчас к нему лучше не подходить. Джун садится на «велосипед» и просто наблюдает. Через несколько минут Минхао последний раз бьёт грушу и, вздыхая, роняет руки вдоль туловища, утыкаясь лбом в черную массивную тренажерную вещь. — Можешь обнять меня? — тихо спрашивает, когда его дыхание приходит в норму. Цзюньхуэй подходит и дотрагивается до плеча, поворачивая его к себе лицом, и медленно обнимает, одной рукой обхватывая голову, а другой плечи, как бы укрывая от всего плохого. Минхао цепляется за кофту на его талии и сжимает в руках. Проходит пару минут, и он очень тяжело вздыхает, а потом начинает плакать. Впервые Минхао плачет при нем. Джун чувствует, как чужое тело с периодичностью вздрагивает и догадывается обо всем. — Чшш, — гладит по волосами. — Все хорошо, — ещё крепче обнимает за плечи. — Пойдем в кровать. Полежим. — Только не отпускай меня, — просит. Он сейчас очень сильно в нем нуждается. — Никогда, — нежно проговаривает и целует его в лоб. Они забираются в кровать. Минхао цепляется за Джуна, пока тот пытается расправить одеяло и накрыть их обоих. А потом он обнимает и прижимает к себе. Минхао зарывается лицом в шею Цзюньхуэя и дышит, пытаясь почувствовать себя в покое. Его запах помогает успокоиться. — Засыпай, Хао-Хао. Я останусь рядом с тобой. Никуда не уйду. Не переживай, — шепотом произносит и целует в кромку его волос на лбу. — Спасибо, — через несколько минут тишину разрезает тихий голос.