Мир закончится со мной

Кто она? Глассред смотрела на уродца, и мысли разрывали остатки мозга. Голова раскалывалась от одной только попытки думать, но похоже, так будет теперь всегда, не так ли? Режущая боль, между виском и макушкой, нож, втыкающийся в череп. Хотела зарычать, как делала всегда, но уродец лишь поклонился ей, сняв несуразную шляпу, украшенную рыбной костью. И всё в нём было кривым, неправильным. Когда-то богатый наряд засалился и истрепался, морщинистая кожа на костлявом лице вся сморщилась как у переспелого фрукта. Впалые красные глазки следили за каждым её шагом. — Госпожа, милая госпожа, как же я соскучился по вам! Он улыбнулся, обнажая иглы зубов. Ред в ответ лишь наклонила голову набок, касаясь рогом плеча. Нелепый. Неправильный. С чего бы такому существу знать её? То, как он её называл, удивления не вызывало. Для этакого уродца кто угодно госпожой или господином будет. Хотя даже нищие получше выглядят. — О, госпожа, не сравнивайте меня с ними! Они служат любому, кто заплатит. Моя же верность принадлежит лишь вам! Ред отшатнулась от протянутых к ней когтистых рук, чудом не врезавшись в кровать. Гейл спал на верхнем уровне, прижимая перебинтованную руку к груди. Он мог проснуться в любой момент. В любой же момент мог явиться незнакомец и тогда бы пришлось вновь убивать. Ред жаждала крови, но не желала последствий. Вновь разочарованный взгляд Гейла, затаённый страх и попытки на неё не смотреть. Как же раздражало. Но всё это сейчас было неважно. Глассред продолжала рассматривать своего… слугу? — Лучшего дворецкого! Прекрасно. Он читает её мысли. — Я просто слишком хорошо вас знаю! И ещё не признаётся. Глассред покачала головой, продолжая разглядывать уродца. Кем же он был? «Дворецкий», конечно. Если бы Ред могла поговорить с прошлой собой, то, конечно, вопрос «Кто я?» все равно был бы задан, но к нему добавился ещё один. Где она подобрала этого уродца? Глассред присела на корточки, чтобы дворецкий смотрел ей точно в глаза. Тот расплылся в довольной улыбке, точно кошак, и принялся суетиться вокруг. — Бедная, бедная гопожа! Как же ваши прекрасные локоны… Ред перехватила его руку за секунду до касания и низко зарычала. Для того, кто ничего о себе не рассказывал, «дворецкий» уж больно охотно лапы тянул. Кожа под пальцами ощущалась высохшей, сморщившейся как у трупа. Ред инстинктивно отпустила, но вопреки всему, уродец не отступил, а продолжил пялиться на неё. — Ах, госпожа, зато ваша хватка осталась прежней! Кхм… позвольте представиться повторно: Скелеритас Фел, ваш вернейший слуга и лучший дворецкий. Ну и имечко. Хотя Глассред ли осуждать? Иногда она размышляла, а было ли это слово в голове вообще ее именем. Или хотя бы прозвищем. Звучало скорее как-то, как назвали бы оружие. Будь Ред одна, то даже не задумывалась бы о таком. Зачем? Всё равно немая. Но рядом был Гейл, и поэтому Глассред требовалось имя. А это ей… Подходило. Скелеритас вздохнул: — Бедная госпожа, как же я скучаю по вашему чудесному голоску! О, каким же он был нежным! — Он выглядел искренне опечаленным. Глассред хмыкнула. По голосу она скучала, но что-то подсказывало, что нежным он не был. Было ли в ней хоть что-то нежное? Ладно, это даже звучало смешно. Ред вздохнула. Столько вопросов вертелись в искалеченом мозгу. Кто она? Что случилось с ней? И почему она такая? Дыхание участилось вслед за глухими ударами в груди. Взгляд продолжал скользить по заношенной ткани, по рыбной кости в шляпе. Скелеритас похлопал в ладоши как ребенок. — Но самое важное, что я вас нашел! Теперь мы вновь будем неразлучны! Совсем, как раньше! Если до этого Глассред просто сомневалась, то теперь хотела вырвать ответы из уродца вместе с глазами. Что с её рукой? Что с ней случилось? И кто, вашу мать, такой Горташ? Схватить бы и выпотрошить, вырвать ответы вместе с языком и вытащить вместе с мозгом. Кости у такого должны быть хрупкими, сломать их легко, а там обглодать мясо дело лишь пары минут. Рот наполнился слюной лишь от мысли, а в животе голодно потянуло. Сколько она уже не ела? По-настоящему, не в попытках набить желудок хоть чем-то. Горячую кровоточащую плоть, а не жалкие объедки, которыми довольствовались остальные в этом мире. Но Ред лишь беспомощно зарычала, качая головой. Бесполезно. Конечно, можно наброситься, да только поймают за пожиранием другого — убьют, как бешеную тварь. А жить Ред хотелось. Возможно, даже слишком сильно для той, кто родилась из утробы беспамянства и бессознательной тьмы. Скелеритас покачал головой: — Но сначала, госпожа, вам должно вспомнить себя. Сейчас вы лишь частичка той прекрасной женщины, которой я служил. «Частичка». Какое странное слово. Ред задумчиво провела большим пальцем механической руки вдоль линии челюсти. Металл ощущался особенно холодным сейчас. «Частичка». Лишь обрывок, ненастоящая личность, а что-то, выстроенное на обломках обстоятельств и того, что когда-то было ею. Злость скреблась в горле вместо голоса, ведь зачем частичке способность говорить? Такое нужно починить, сшить обратно в единое целое. И хотела бы вновь стать целой, да только как? От одной мысли об этом начинала болеть голова, и Глассред зашипела в беспомощной злости. Скелеритас запричитал все тем же раздражающим голосом: — Скоро вы вернётесь домой, скоро вновь начнёте служить… А это ещё что за дрянь?! Глассред невольно дёрнулась, когда визг ударил по ушам. Уродец таращился на амулет в ее руке, вытянув когтистую руку. Амулет с Глассред был с тех пор, как она очнулась в грязном переулке. Отпечаток ладони на черном камне. Как потом удалось прочитать, такие носили последователи Бейна. Служила ли ему Глассред в прошлой жизни? Звали ли её иначе? На ее недовольный взгляд Скелеритас схватился за голову, раскачиваясь из стороны в сторону и завыв. Тут же заворочался Гейл, бормоча что-то, и уж ему точно видеть этого не следовало. В одно мгновение Ред оказалась рядом. Металлические пальцы сомкнулись на тощем горле и дёрнули всё тельце вверх. «Дворецкий» задёргал неожиданно длинными ногами, беспомощно болтаясь в воздухе и хрипя. Ред приложила палец к губам, глядя на Гейла. На очередной хрип сжала горло ещё сильнее, с трудом контролируя себя. Если переборщить, то кости хрустнут, а тело обмякнет. Глаза закатятся и… Глассред сжала зубы, заставляя себя концентрироваться на настоящем. Гейл перевернулся на спину, так и не проснувшись. Пока Скелеритас дёргался, беспомощно цепляясь за её руку, Глассред поднесла его поближе к лицу. Рассмотрела повнимательнее ссохшуюся кожу, нос-клюв, мелкие глазки — меньше даже одного её клыка. Тихий рык царапнул горло. Нужно было отдать всего лишь один приказ. Одно проклятое слово. — Т-р-р… их… р-р-р… С бессильным рыком она швырнула дворецкого на пол. Уже собралась вырвать ответы вместе с языком… … ......... Запахи сменились. Шум вокруг, разговоры, скрип повозки. Глассред вдохнула, приходя в себя. Где она? Что происходит? Голова гудела, а у виска скопилась боль. Что за… — Ред? Ред? Ты меня слышишь? Гейл. Глассред вновь огляделась, пока его слова заглушал стук в ушах. Тёмная улица. Обоз. Люди вокруг. Последождевая свежесть, вонь чужих тел, душный металл крови. Глассред вновь моргнула, пока тройка сопровождающих обоз шепталась какая зверюга с ними таскается. Но она не была тут, всего минуту назад она хотела… Хотела… Опять провал в памяти, не так ли? Глассред потёрла висок, пытаясь не обращать внимания на тупую боль в мозге. Гейл всё вился рядом, волнуясь за неё. Глассред низко зарычала, пытаясь притвориться, словно всё в порядке. Взгляд упёрся на тело у её ног, мозг медленно осознавать тяжесть меча в руке. Умирающий корчился, тяжело дыша и безуспешно пытаясь разглядеть душу в глазах Ред. Разодранная в труху одежда, кровь, бьющая из разрезанного живота. Тихий хрип срывался с его губ, пока рот Ред наполнялся слюной. Она вглядывалась в тёмную кровь, в бледное перепуганное лицо. Должно быть, нищий, кто вышел на шум. Интересно, насколько солёной будет его плоть? Один из мужчин фыркнул, сплёвывая на брусчатку. — Эй, волшебник, скажи своей зверюге, чтобы кончала его уже. У нас нет времени стоять всю ночь. Глассред зарычала, желая разорвать глотку наглеца, но Гейл сжал её запястье, мрачно глядя на смеющуюся троицу. Глассред не понимала его. Все ещё притворялся «хорошим» и верил будто убивать это плохо. Скорее позволит себе сгнить заживо, чем переступит мнимую черту и станет «злым». Такой не убьёт за оскорбление и будет контролировать себя до последнего. И перед таким не убьёшь красиво, чтобы не получить усталый вздох, ведь почему-то «самооборона» всё меняет. Раздражение скреблось в венах, требуя выместить всё хотя бы на умирающем с его хриплыми мольбами о пощаде, но Гейл с его проклятым разочарованием. Что-то внутри шептало что не должен так смотреть, должен восхищаться и называть её великолепной. Меч вошёл в чужое горло быстро. Последний хрип и последняя конвульсия прежде, чем жертва затихла. Ред вытерла лезвие о его одежду, облизывая губы. Руки слабо дрожали, а голос в голове шептал отринуть всё и просто есть. Пришлось закрыть глаза, и выдохнуть, не обращая внимания на тяжёлый запах крови, на тянущую боль в животе и дрожь в теле. Нет. Нет. Минутное насыщение не стоит этого разочарованного взгляда и тихого разочарованного вздоха. — Что, жрать хочешь? Эй, Сайрил, как думаешь, она людей ест? Глассред резко отступила от трупа и отвернулась, потому что видят боги, иначе бы кинулась на них. Гейл внимательно взглянул на неё и хотел что-то сказать, но вместо этого лишь прошептал ещё пару заклинаний и повозка на секунду вспыхнула золотым прежде, чем улица погрузилась обратно во тьму. Они продолжили путь. Ред взглянула на темное, затянутое тучами небо и вздохнула. Повозка кряхтела рядом, тащась за их отрядом, пока остальные оглядывались вокруг, ожидая засады. Их напряжение, казалось, имело вкус, настолько осязаемо оно было. Ред закрыла на секунду глаза. Что опять случилось за те дни, что исчезли из её памяти? Когда это повторится вновь? И голод ослаб. Не сильно, но достаточно, чтобы сожрать другого было весело, а не необходимо. … Кого же она тогда убила?