To Our Favorite Songs

Пробраться мимо нескольких зомби, как бы это не действовало на нервы, оказалось не так уж и сложно. Для Сэнда и Энджи, по крайней мере. Каждый раз, когда они замечали нежить, Боинг и Майло избавлялись от неё, прежде чем она могла нанести реальный вред. Они были такие же бесшумные и смертоносные, какими их знал Сэнд. Они приказывали Сэнду бежать каждый раз, поскольку он не мог сражаться с Энджи на руках. Он делал, как было сказано, несмотря на угрозу, всегда забиваясь в угол или рядом с кучей трупов, так удобно располагавшихся на его пути. Однажды нежить подошла слишком близко к Сэнду. Глаза Энджи были открыты, и она смотрела прямо ей в лицо. Сэнд даже не заметил, что куртка переместилась, и ребёнок широко раскрыл глаза и с любопытством глядел в ответ. У него даже не было возможности обдумать варианты, потому что в эту долю секунды неуверенность и страх овладели им. Энджи приняла решение за него, вонзив клинок в своей руке прямо в череп зомби. Он застонал и обрызгал их кровью, прежде чем рухнуть на землю, словно тряпичная кукла. Сэнд пострадал морально больше, чем Энджи, он пытался контролировать своё дыхание и одновременно следить за тем, чтобы ей не нанесли никаких повреждений. Когда Боинг и Майло догнали их, они ничего не сделали, только смотрели. Майло спросил, не ранены ли они, и на его лице проступило подозрение. Боинг сделал то же самое, только выглядел он немного более обеспокоенным, переведя взгляд на дергающееся месиво на полу. Сэнд покачал головой и жестами дал объяснение, вытирая кровь с лица Энджи рукавом, прежде чем сделать то же самое с собой. Он не сказал им, что это Энджи ударила ножом. Вытащил оружие из трупа и вытер его от крови, прежде чем засунуть в карман рядом с жёстким диском. Когда они наконец добрались до лазарета, который находился всего в нескольких шагах от выхода, Энджи схватила его за рубашку. Как только они прошли мимо, высунула голову из-за плеча Сэнда и настороженно уставилась на дверь. Сэнд помедлил. Поразмыслил. Затем он похлопал Майло по плечу с совершенно побеждённым вздохом. «Стоп». Он нахмурился в ответ, обменявшись взглядом с Боингом. Сэнд действительно устал от этих взглядов. «Рэй». — объяснил он. Боинг вытаращил глаза. «Ты не позволил мне вернуться за тем, что я хотел, но теперь ты пытаешься...» Сэнд схватил его за запястье, прежде чем он успел продолжить, и агрессивно усмехнулся. «Я делаю это не для себя». — Он бросил взгляд на Энджи. Энджи, чей взгляд ещё не отрывался от двери, как будто если смотреть на неё достаточно долго, можно было разглядеть, что находится по ту сторону. — «И это не похоже на то, что мы делаем крюк. Это по пути». И, возможно, Сэнд не делал этого просто потому, что Энджи просила его об этом, но он не собирался признаваться никому, как отчаянно он хотел, чтобы Рэй был жив. Как отчаянно он хотел завершения этого стенания «жив-мëртв». Он не получил так многого из этого. Он даже не видел труп своей матери, только узнал о её кончине. Сэнд ненавидел его. Он так сильно ненавидел Рэя. Он обращался с Сэндом, как с чем-то одноразовым. Как будто он будет возвращаться снова и снова. Сэнд знал, что он стоит большего. Он не смог бы жить с собой, если бы не проверил за этими дверями, когда это было так доступно. Боинг бросил на него сердитый взгляд, но спорить не стал, позволив Сэнду вести беседу. Затем Сэнд прижался к двери лазарета, отчаянно слушая что-то. Что угодно. Может быть, признак жизни. Его сердце забилось в груди быстрее, чем прежде, когда наступила полная и абсолютная тишина. Может быть, Рэй уже ушёл и сбежал с кем-то из остальных. Может быть, Рэй мёртв. Может быть, повсюду будет кровь и куски плоти. Может быть, он был заражён, истекал кровью или лежал в засаде. Но тогда не было бы так тихо, не так ли? Сэнд быстро решил, что такая возможность, безусловно, есть, и осторожно поместил Энджи в объятия Майло, игнорируя вопросительные взгляды, которые они оба бросили в его сторону. Он мог бы легко отдать её на попечение Боинга, но Сэнд не доверял ему даже свою собственную жизнь, не говоря уже о жизни Энджи. По крайней мере, Майло согласился с ним, что было бы неправильно оставлять беспомощного ребёнка умирать. Затем он глубоко вздохнул и осторожно открыл дверь, словно представляя, как сбываются его худшие опасения. Его ударили прямо в челюсть, прежде чем он успел остановиться и подумать, что он видит, и он пошатнулся, и его спина оказалась прижата к стене напротив двери. — Ох, чëрт, — ему потребовалась минута, чтобы понять, чей это голос. — Ох, чëрт, мне так жаль, — прошептал Рэй, запаниковав. — Мне так чертовски жаль, Сэнд, я не думал... Сэнд остановил его быстрым взглядом, ощупывая свою челюсть на предмет повреждений. Это было не так уж и плохо. Рэй не выбил ни одного зуба, так что он воспринял это как своеобразную победу. Только когда Сэнд восстановил равновесие — вспомнил, где он находится и с кем разговаривает, — он понял сразу несколько вещей. Что Рэй был перед ним во плоти, живой и здоровый. Что на нём не было никаких повязок, и что его кожа выглядела текстурированной с одной стороны, в то время как другая, казалось, оставалась относительно нетронутой пламенем. Он выглядел круто и угрожающе, и, возможно, Сэнд находил это немного горячим, но это не касалось никого, кроме него самого. Рэй был жив. Рэй был прекрасен. Рэй не был инфицирован. Рэй был жив. Рэй улыбался. Рэй смотрел на него, и в его глазах блестели звëзды. Ну, на самом деле это был просто отражающийся в зрачках свет, но Сэнд не думал, что уточнение имеет какое-то значение. Он позволил себе вздохнуть, наслаждаясь облегчением, которое давало присутствие Рэя. То есть, пока его внимание не переключилось на пару глаз, смотрящих на них. Пара, потому что Мью тоже был там. Он проигнорировал этот укол боли, засунув его в свою импровизированную коробку, чтобы разобраться с ним позже, прежде чем объяснить их ситуацию двум новым членам их группы. Рэй и Мью внимательно слушали, задавая свои вопросы. Когда Сэнд спросил, видел ли кто-нибудь из них Ника или Эйприл по дороге, Мью ответил, что они столкнулись с нежитью и заперлись в лазарете, что исключало любую возможность встречи с кем-либо из упомянутых Сэндом людей. «Мне нужно вернуться». — Мью сказал жестами. — «Я догоню вас всех позже». Сэнд снова столкнулся с тем же выбором, что и раньше. Рассказать Мью о жёстком диске или сохранить это в тайне. Или солгать. «У Топа уже есть жёсткий диск, если это то, за чем ты пытаешься вернуться». — Сэнд ответил легко, контролируя выражение лица. — «Я был с ним до того, как мы расстались». Пустое выражение лица Мью было заполнено в равной степени облегчением и беспокойством. «Он в порядке?» «Да», — Сэнд бы так облажался, если бы они когда-нибудь столкнулись с Топом. Они бы в мгновение ока узнали, что он лгал, и потеряли бы то немногое доверие, которое у них было к нему. Но с другой стороны, здесь каждый был сам за себя. Не то чтобы Боинг, Мью и Сэнд были в одной команде. Это было своего рода перемирие. Временное решение, пока они искали лучшее решение. Решение, которое неосознанно лежало в кармане Сэнда. — «Мы просто немного поссорились. Вот и всё». Это было бы не так уж далеко от истины. Любой, кто знал их, прекрасно понимал, что именно так они и общались. Дрались, приходили к пониманию, снова ссорились. Это был тот же шаблон — цикл, в котором он оказался и с Топом, и с Рэем. Хотя, возможно, с Рэем всё было немного по-другому. Ссоры Сэнда с ним были гораздо более расстраивающими. Мью кивнул, следуя за Боингом, Рэем и Майло по коридору без жалоб, оставив Сэнда прикрывать тыл. Без Энджи на руках Сэнд должен был сражаться. Он использовал это как повод проверить карман, чтобы убедиться, что жёсткий диск всё ещё там, прежде чем вытащить карманный нож, который Энджи использовала против нежити всего несколько минут назад. Это была лучшая ситуация, в которой он мог оказаться. Сэнд был жив. Энджи и жёсткий диск были у него, в такой безопасности, в какой они могли быть при поддержке и защите остальных. Конечно, вселенная, должно быть, поняла, что всё идет слишком гладко, в то же время как Сэнд это понял, он снова оказался на земле, так и не поняв, как он там оказался. Его руки царапали нежить, пытавшуюся сожрать его всего в нескольких дюймах. Он разжал челюсти, запах крови и гнили вырывался из его дыхания волнами. Достаточно сильный, чтобы Сэнд задохнулся. Он упал на колени в отчаянной попытке спастись, используя возможность отползти достаточно далеко, чтобы перерезать лодыжки зомби, отойдя с дороги как раз вовремя, чтобы не быть раздавленным его весом. Его уши уловили вопли Энджи раньше, чем глаза, и почти сразу же он был заключен в объятия, как только она достигла его. Всё произошло слишком быстро. Нежить ползёт к ним. Эхо криков. Брызги крови. Ослепляющая боль. Паника Сэнда была непреодолимой. Он не мог позволить Энджи умереть здесь. Он не хотел. Не так скоро. Он притянул её ещё ближе, переместившись так, чтобы она оказалась в его объятиях, повернувшись как раз вовремя, чтобы нежить вонзила когти ему в спину. Его спина, но не её. Это мимолетное чувство облегчения исчезло в мгновение ока, когда он попытался и не смог сформулировать план, который бы закончился тем, что они оба остались бы в живых. Он только что принял свою собственную смерть, инстинктивно притянув её ближе, когда нежить снова нанесла удар, вцепившись когтями в его спину. Это был слишком сильный шок. Размытые белые горячие вспышки — невыносимая боль — и надвигающееся чувство страха и ужаса. Всё закончилось в мгновение ока, но казалось, что прошли часы с этим чувством беспомощности, прежде чем Сэнд снова открыл глаза и уставился в глаза нежити, стеклянно-серебряные и невидящие, выглядывающие из-за плеча Майло. Майло, который вонзил серп глубоко в кишки нежити. Майло, который неоднократно наносил удары этой твари, отсекая последним быстрым взмахом запястья ей голову. Майло, который повернулся к ним, когда нежить бесполезно рухнула на пол — чьë лицо было лишено части. Настолько, что части его черепа оставались видны под волокнистым беспорядком красного. Сэнд прижал Энджи ещё крепче, жгучая боль в спине пульсировала в ответ. Он убедился, что она не видит Майло. Не его выражение глаз. Не с его зрачками, которые светлеют с каждой секундой. Сэнд схватил свой нож, беззвучно пробормотал «спасибо» и приготовился к тому, что, как они оба знали, должно было произойти. Затем на него напал Майло, быстрее и сильнее, чем нежить до него. Сэнд не ожидал этого. Те, что только что обернулись, не должны были быть такими сильными, но он едва поднял нож, чтобы защитить себя, когда Майло оттащили, отбросив к стене всего в нескольких шагах. Это был Боинг, покрытый с головы до ног кровью и уставившийся на нежить, словно она всё ещё что-то для него значила. Будто это всё ещё был человек. Все еще Майло. Это не так. Боинг это прекрасно знал. Сэнд не стал смотреть, как Боинг с ним расправился. Он не мог смотреть на слëзы, которые текли на лице человека, чей образ был построен на том, что он никого не любил и не заботился ни о ком. Что он был бессердечным и холодным во всех возможных отношениях, выжив до сих пор только по этой причине. Только когда снова стало тихо — тишину нарушало только тяжёлое дыхание Боинга — Сэнд наконец удостоил его взгляда. Он стоял спиной к Сэнду, плечи опустились в полном поражении, когда он посмотрел на беспорядок у своих ног. Отсюда Сэнд мог видеть голову Майло, отделённую от остального тела. Боинг не двигался. Он не делал ни единого шага, а просто смотрел на беспорядок у своих ног. Майло что-то значил для него, и Сэнд не мог заставить себя поверить в это осознание, даже увидев это собственными глазами. — Пошли. — Голос Боинга был холоден. — Остальные уже ушли вперед. — Он помог Сэнду подняться на ноги, оценивающе оглядывая его спину. — Больно? Так и было. Было очень больно, но у них не было времени сидеть сложа руки. — Со мной всё будет хорошо... — ответил Сэнд. — Насколько всё плохо? Боинг покачал головой. — Просто держи рану закрытой, чтобы не рисковать ещё и инфекцией. Или умереть от потери крови. В некоторых местах порезы не слишком глубокие, но шрамы точно останутся. Почти сразу же Энджи отстранилась от него, сунув ему в руки куртку, которую Сэнд ей ранее дал. Он принял её с усталой улыбкой, стараясь не показывать, насколько неудобной была ткань на его спине. Когда они встретились с Мью и Рэем, они не обменялись толком словами, только вопросом о том, где Майло, и монотонным ответом Боинга. После этого воздух замер напряжённым. Тихим. Боинг отказался произнести хоть слово кому-либо из них. Сэнд запоздало понял, что тишина внутри была убежищем по сравнению с хаосом на парковке. Это могло бы быть также зоной военных действий с её перевёрнутыми и разбросанными машинами, полыхающими огнём, выстрелами и криками — нежить пировала на трупах вокруг них. Это было тошнотворно. — Нам нужно выбираться отсюда! — крикнул Мью сквозь грохот выстрелов. Он вытащил из кобуры дробовик — тот, что Сэнд дал ему по дороге — и обратил их внимание на грузовик, стоявший относительно нетронутым среди хаоса. Они последовали за Мью, Рэем и Боингом, которые работали непредсказуемо хорошо, чтобы защитить Сэнда и Энджи от натиска зомби. Когда они добрались до машины, относительно невредимые, Сэнд поспешно усадил Энджи на заднее сиденье. Он изо всех сил старался утихомирить её вопли из-за хаоса, но безуспешно. Он не знал, как долго он этим занимался, но внезапно это стало слишком. Крики, плач, страх и паника, дым. Эта надвигающаяся тень опасности и смерти, нависшая над его головой. Вид крови, запах гнили и дыма и обезглавленный Майло у ног Боинга. Сэнду внезапно стало невероятно трудно дышать, дым, обжигающий его лёгкие, когда-то служивший успокаивающим напоминанием о вкусе сигарет, теперь был странно удушающим. Когда внимание Сэнда на мгновение отвлеклось от Энджи — когда он наконец поднял глаза — его сердце упало. Он уже знал, что бару пришел конец. Он принял этот факт, как только взглянул в серебряные глаза того маленького мальчика. Чëрт, он принял это после смерти матери, оставившей его с обязанностями, которые он не знал, как выполнить. Бар умер вместе с ней, потому что она была единственной, что давало им всем хоть какое-то подобие надежды. Она оставила это в руках своего сына, и посмотрите, куда это его привело. Словно Сэнда там и не было в тот момент. Словно он наблюдал за разрушением своего дома глазами какого-то постороннего человека. Сэнд тонул под тяжестью звёзд, что насмехались над ним — глядя на него сверху вниз — пока мир, который он так усердно поддерживал, рассыпался в пыль под искрами огня. Эти деревянные колонны, заплесневелые стены и облупившаяся краска сгорели дотла, словно их и не существовало. Он наблюдал, как бар, который он так отчаянно пытался сделать домом, сдался у него на глазах, оставив после себя ничто. Бар — единственное что, как он думал, у него ещё было от матери.