To Our Favorite Songs

Мальчик был на несколько лет старше Энджи. Спайк был тихим, застенчивым и почтительным — он даже был в меньшей степени смутьяном, чем Энджи. Воспитанный старшим братом, который настаивал на том, чтобы пойти по стопам Топа в поисках ответа на одну из тайн мира. Он лично попросил место в новой команде Топа, и несмотря на то, что был всего лишь подростком, Сэнд не смог найти в себе силы отказать. Не после того, как ему пришлось выслушать отчаянные мольбы. Его младший брат сделал шаг к ним. Спайк споткнулся, вывернув ноги под неловким углом. Чёлка мальчика была достаточно длинной, чтобы скрыть глаза, которые под прикрытием тусклого света были слишком тёмными, чтобы их можно было различить. Он снова споткнулся на своем пути к Энджи и её матери, упав на колени совсем рядом с ними. Они играли с куклами Барби Энджи. Все четверо, когда Спайк внезапно ушёл, отвлекшись на что-то другое, как это часто бывает с детьми. Сэнд не придал этому особого значения, пока мальчик не вернулся, спотыкаясь, и чёлка не качнулась ровно настолько, чтобы Сэнд заметил серебро в его глазах. Спайк потянулся к Энджи, и Сэнд ничего не мог поделать, кроме как наблюдать, как Йо схватила руку своей дочери, практически швырнув её в Сэнда, прежде чем он успела коснуться её. Сэнд встал на колени, инстинктивно развернув Энджи лицом к себе, прежде чем притянуть её в свои объятия. Его глаза были устремлены на Йо, когда нежить вцепилась ей в плечо, вонзив зубы в её горло. Он наблюдал, как она кричала — кровь брызнула во все стороны — застывшая и неспособная сделать ни единого действия. Он прижал руку к затылку Энджи, вдавливая её лицо глубже в свое плечо в отчаянной попытке отогнать от неё всё плохое, что есть в мире. Крики Йо не прекращались. Пока не оторвался большой кусок её горла. Её голос раздавался в тишине эхом в голове Сэнда даже после того, как она умерла. Он старался не блевать — не думать слишком много о её крови, забрызгавшей его лицо. По пенным остаткам у его ног. По спине импровизированного платья Энджи. Несколько детей в детском саду пробежали мимо него, всё время крича и плача. Энджи тряслась в объятиях Сэнда, и только когда она потянула его за рукав, глубже зарывшись в плечо Сэнда, отказываясь отвести взгляд от вида трупа матери, Сэнд наконец пришёл в себя. Он повернул её лицо так, чтобы она смотрела на него, приподняв её к своему бедру. Он убедился, что держит твёрдую руку на её затылке, чтобы её глаза не увидели ничего, из того что им не положено. Он выбежал оттуда после всех остальных детей, захлопнув дверь и заперев её ключами, которые надежно спрятал в кармане. Из-за дрожащих рук, процесс занял гораздо больше времени, чем следовало, царапание по другую сторону двери вызвало мурашки по всей его коже, но в конце концов он справился. Ситуация в коридорах была ненамного лучше. Трупы валялись тут и там, кровь была забрызгана по всем стенам. Сэнд замер от осознания того, что зараженный не один — их было несколько. Сэнд чуть не подскользнулся в особенно отвратительной луже крови, куски мяса окрасили его конверсы в оттенок бордового, который он не осмелился рассмотреть слишком близко. Он старался не думать. Не реагировать. Он не мог. Не с Энджи на руках. Он побежал к бару, пробираясь сквозь беспорядок ящиков в поисках оружия, и вернулся с перочинным ножом и дробовиком. Он поспешно передал нож Энджи, убедившись, что они в безопасности, прежде чем поставить её на землю. Она была достаточно маленькой, чтобы поместиться под стойкой, поэтому Сэнд использовал это в своих интересах, создавая иллюзию безопасности, в которой они оба так отчаянно нуждались. Он схватил пухлую руку Энджи, её костяшки пальцев побелели там, где она сжимала нож. — Что бы ни приблизилось к тебе, используй это. Хорошо? Её нижняя губа дрожала от усилий сдержать слезы. — Я не... Как я...? — Тебе не нужно знать, как это сделать, — ответил Сэнд, его голос дрожал от усилий сохранить спокойствие. Притворяться, что всё в порядке и что всё будет хорошо, ради её спокойствия было тяжело. Он не мог обещать Энджи, что так и будет, но он мог, по крайней мере, обеспечить ей своего рода фальшивое утешение, пусть и временное. — С тобой всё будет хорошо. Папа научил тебя держать нож, верно? Она покачала головой. — Не настоящий. Он дал мне палку. Мы играли в полицейских и грабителей, и он заставил меня использовать палку, чтобы ударить его. — Палка ничем не отличается от ножа. Посмотри, какая ты теперь взрослая, — попытался улыбнуться Сэнд. Он беспокоился, что это не прозвучит так гордо, как ему хотелось бы. — Ты держишь настоящий нож! Как это круто! Ты теперь практически взрослая! Она попыталась ответить на его улыбку. — Это… — она остановилась, не уверенная, стоит ли продолжать. Сэнд кивнул в знак поддержки, даже когда он знал, какой вопрос последует. Даже когда у него не было готового ответа. — Моя мама..? Она не закончила предложение. Не смогла. Энджи не была чужда смерть. Её с юных лет учили, что такое смерть. Она научилась горевать — скорбеть гораздо раньше, чем все остальные. Но потерять кого-то столь важного в столь юном возрасте — это было совсем другое. Сэнд беспокоился, что она слишком хорошо понимает концепцию смерти. Он беспокоился за того человека, которого концепция смерти будет преследовать сегодня. — Да, — прошептал Сэнд. — Да, мама ушла. Она втянула воздух и задержала его. Слëзы текли по её надутым щекам, но она оставалась тихой. Тихой, если не считать резких вдохов, которые случались короткими рывками. Этот ребенок… Родители даже учили её, как важно сохранять молчание. Особенно в такие важные моменты, как эти. Но ему было больно, что ей приходилось держать всё, что она чувствовала внутри. Потому что всё, что делал Сэнд, — держал это внутри. Беспорядок эмоций, сваленных в кучу и засунутых в коробку, чтобы просмотреть и проанализировать позже. У него никогда не было времени, чтобы по-настоящему открыть её. Не хотел. Он просто продолжал добавлять всё больше и больше, пока в один прекрасный день коробка не стала слишком маленькой, чтобы вместить всё, и не взорвалась, когда всего стало слишком. Это уже случалось раньше. Несомненно, это случится снова, но у Сэнда не было другого выбора, кроме как справляться с этим так, как он умел. У него не было ни времени, ни энергии, чтобы тратить их на бесполезные вещи вроде чувств. Он не хотел этого для Энджи. Он не хотел, чтобы Энджи чувствовала, что она может вспыхнуть от малейшего неудобства. Он снял куртку, накинул ей на голову, прежде чем снова поднять её на руки. — Давай сыграем в игру, — сказал он. — Хочешь поиграть в игру? — Сэнд проигнорировал её покачивание головой. — А как насчет того, чтобы мы оба закрыли глаза, и тот, кто дольше продержит их закрытыми, победит? Она нахмурилась. Снова покачала головой, на этот раз сильнее. — Я дам тебе шоколад, если ты это сделаешь. — Её глаза загорелись почти мгновенно. Она кивнула, на этот раз в знак согласия. — Хорошо. Готова? Начинай. Он убедился, что её голова прижата к изгибу его шеи на случай, если она действительно откроет глаза, прежде чем двинуться в сторону кухни, остановившись только перед грудой трупов, блокирующих двери. Он заметил среди них отца Энджи. У Сэнда перехватило дыхание, его импровизированный план пошел прахом. «Найти отца Энджи, передать её ему, забрать всё необходимое из жилых помещений» Он не мог сделать этого сейчас. Энджи была его заботой. Сэнд был ответственен за неё. Он не мог просто делать то, что ему вздумается. Он не мог рисковать жизнью Энджи, как своей собственной. Но он не мог уйти без него. Блядь. — Помнишь ту игру, в которую мы играли? С числами? Энджи кивнула, её копна волос щекотала нос Сэнда. — Я хочу, чтобы ты поиграла в эту игру, но не хочу, чтобы ты произносила цифры вслух. Можешь сделать это для меня? Ещё один кивок. Сэнд пытался игнорировать своё бьющееся сердце, выбивающее свыше ста ударов в минуту. Он не удостоил ни одного трупа на своём пути ни единым взглядом, опасаясь увидеть кого-то, кого он узнал бы. Кого-то, кто был достаточно близок, чтобы вид его мёртвого тела сделал его неспособным сделать то, что он задумал. Он проигнорировал запах гнили, но вид крови, разбрызганной по всем поверхностям, только усилил металлический привкус во рту. Он подавил желчь, поднимающуюся в горле, и в конце концов добрался до жилых помещений, не встретив ни одного из нежити. Энджи молчала, пока он пробирался мимо палаток в поисках одной конкретной. Когда они пробрались к Топу, он осторожно положил её на землю, крепко и успокаивающе положив руку ей на плечо. Она не переставала дрожать. — Оставайся здесь и не смотри наружу, ладно? Энджи уставилась на него залитым слезами лицом, и Сэнду пришлось снова проигнорировать голос в голове, кричащий ему сделать что-нибудь — что угодно — чтобы ей стало лучше. — Где папа? — Это был едва слышный шёпот, но он всё равно разорвал сердце Сэнда в клочья. Именно под тусклым светом масляной лампы Сэнд понял, насколько её глаза похожи на глаза Йо. — Папа, должно быть, уже ушёл, — легко ответил Сэнд, взъерошив волосы. — Я не видел его по дороге. — Ты ведь не думаешь, что он Зомбо? — Конечно, нет. — Он не мог не улыбнуться, увидев, как она произносит слово «зомби». Это заставило их звучать менее угрожающе. Как будто они были всего лишь монстрами в дурном сне. — Он самый сильный человек, которого я знаю, ты шутишь? Она улыбнулась. Почти хихикнула. Почти. — Ты будешь молчать, пока я буду искать что-то, ладно? — Она кивнула. — Хорошо. Только не смотри наружу. Он повторил это, просто чтобы убедиться, чтобы она помнила. Он перерыл каждый ящик, обыскал каждую щель, устроил беспорядок во всей палатке Топа, стараясь действовать как можно тише, пока не понял с тошнотворным спазмом в животе, что его может и не быть здесь. Что Топ мог забрать его с собой. Что он даже может быть у Мью. — Где Рэй? — спросила Энджи, когда Сэнд на мгновение остановился. Рэй был совершенно новым набором проблем, о которых Сэнд не успел побеспокоиться. Не сейчас. Не с Энджи здесь. — Он, вероятно, снаружи с твоим папой. Целый и невредимый. Он продолжал рыться в книгах Мью в отчаянной попытке отвлечься. Он натыкался на бутылки с обезболивающими. Некоторые были пустыми. Некоторые не очень. Сэнд задумался, не наркоман ли Мью, но быстро решил, что если бы это было так, он бы давно умер от передозировки, учитывая, сколько бутылок Сэнд нашёл просто валяющимися. Может, он был дилером. — Почему мы не собираемся встретиться с Рэем и папой? — спросила она. — Зачем мы здесь? — Сначала мне нужно кое-что раздобыть. — Зачем? — Это важно. — Почему? Взгляд Сэнда упал на одинокий цветочный горшок, стоящий у кровати Мью, одинокая анемона, прорастающая из грязи. Это было единственное место, которое он не проверил. Единственное оставшееся место, где могло спрятаться что-то столь маленькое. Он потянулся к нему, выдернул цветок из корней, прежде чем вывалить грязь на пол. — Сэнди? Вот он, практически светящийся от того, как на него падал свет, под правильным углом. Он сунул жёсткий диск в карман, прежде чем успел остановиться и подумать о том, что он делает. Он уже зашёл так далеко. Он не остановился бы так близко к финишу. — Не беспокойся об этом, — ответил он с теплой улыбкой. — Мы уходим, так что держи глаза закрытыми, хорошо? Она кивнула, хотя и медленно, прежде чем Сэнд снова поднял её. — Проверим, в своей ли комнате дядя Рэй? — Энджи... — Откуда ты знаешь, что с ним всё в порядке? Он действительно не знал, но Энджи этого не знала. Обычно, когда она была ещё дитём, просто сказать ей что-то было достаточно, чтобы заставить её поверить. Теперь она хотела, чтобы он предоставил доказательства? Сэнд остановился, чтобы подумать, не повлияет ли на их шансы на выживание выбор другого маршрута, нежели тот, который он продумал. Он решил, что риск в конечном итоге одинаков, и неохотно согласился проверить Рэя в лазарете по пути. — Хорошо, но ты должна делать всё, что я говорю, ладно? Она кивнула ему, и он воспринял это как знак, что пора наконец-то двигаться. Он проверил оба пути, прежде чем тихо промчаться мимо знакомых коридоров, которые теперь выглядели практически неузнаваемыми. Он запоздало понял, что было тихо. Слишком тихо. Может быть, все уже ушли. Может быть, они были мертвы. Он не хотел думать об этом, поэтому и не думал. Именно на этой мысли из одной из свободных комнат вытянулась рука и схватила его за плечо, практически втащив внутрь, прежде чем он успел хоть как-то сообразить, что происходит. Перед ним возникло лицо Майло, палец у его собственных губ в отчаянной мольбе заставить Сэнда замолчать. Сэнд нахмурился, но подчинился, кивнув в знак понимания. Он попытался успокоиться, осознав, что ему не грозит никакая непосредственная опасность. Что на его плече лежала рука Майло, а не зомби. «Снаружи», — жестами сказал Майло. Сэнд снова кивнул, показывая, что он понял. Он запоздало понял, когда его глаза привыкли к темноте, что они находятся в старом чулане. Это было место, которое ещё не избавилось от чистящих средств, украшавших полки, пыльное и гниющее от неиспользования с годов до апокалипсиса. Он не видел силуэт Боинга, пока Майло не отошел с линии зрения Сэнда. Место было уже тёмным и тусклым, а присутствие Боинга делало это маленькое пространство почти невыносимым. Удушающим. Должно быть, дискомфорт Сэнда отразился на его лице, потому что Боинг закатил глаза, раздражённо фыркнув. «Перестань на меня так смотреть. Мы только что спасли твою задницу. Ты должен нас благодарить»  «Майло спас меня». — ответил руками Сэнд. — «Не ты» «Кто, по-вашему, убедил его?» — Он теперь смотрел на него свирепо, только усиливая разочарование Сэнда. — «Ты действительно думаешь, что он не оставит тебя умирать после того, что ты с ним сделал?» Ему не нужно было смотреть на Майло, чтобы знать, что на этот раз Боинг не использовал его прошлое против него. Он мог видеть это краем глаза, когда Майло напрягся. Сэнд не держал на него зла. Чëрт, он бы тоже не помог Майло, если бы он убил его любовника и лишил его одного из пяти чувств. Но ему нечего было сказать Боингу в ответ, поэтому он перевёл взгляд к дрожащей Энджи в своих руках, осторожно опустил её и убедился, что куртка на её голове завернута так же плотно, как и до этого. Он присел, чтобы посмотреть ей в лицо, игнорируя боль в груди при виде её опухших глаз и заплёваных губ, что дрожали от усилий молчать. Её слëзы не переставали течь. Больно было видеть, как она плачет. Он не был бесполезным или некомпетентным, но когда дело касалось ухода за ребенком — когда дело касалось Энджи — он действительно не знал, что делать. Ему действительно не нравилось, что она должна была пытаться скрывать свои чувства, как это делали все взрослые вокруг неё. Учитывая, насколько она была маленькой, она едва понимала, что она чувствует, но тот факт, что она пыталась подавить бурю внутри, несмотря ни на что… это просто казалось неправильным. — Ты в порядке? — прошептал он, вытирая её слезы. Она отрицательно покачала головой, пробормотав тихое: — Боюсь. — Я знаю, — раздался шум за дверью. Все сразу поняли, что это не человек. Глаза Энджи расширились, когда она посмотрела на него, руки схватили его за рубашку. Сэнд притянул её к себе. Остальные замерли, ожидая, пока нежить пройдет мимо них, и выдохнули, когда её шаги унесли её достаточно далеко, и им не пришлось беспокоиться о том, что она попытается проникнуть внутрь. — Спасибо, что ты такая тихая, Энджел. — Он имел это в виду сейчас и во все остальные разы, когда она была с ним, изо всех сил стараясь остаться незамеченной всем и вся. Он старался удержаться от того, чтобы не пообещать ей весь мир видая колеблющуюся улыбку, которая, казалось, не могла достичь её глаз. — Отдохни немного. Я думаю, мы останемся здесь на некоторое время. — А как же дядя Рэй? — спросила она, в то время как Боинг ответил: — Нет, мы не остаёмся. Сэнд посмотрел на него поверх головы Энджи. — Заткнись. Боинг ничего подобного не делал. — У нас нет ни еды, ни воды, ни чего-либо ещё, кроме оружия и ребенка, о котором никто из нас не может заботиться. Чем дольше мы здесь останемся, тем больше это место будет кишеть нежитью. — Я не собираюсь возвращаться туда с Энджи. Не так скоро. — Тогда оставь её здесь. — Он сказал это так легко, как будто не было ничего плохого в том, чтобы оставить беспомощного ребенка в кладовке на съедение полумёртвым трупам. — Так же как ты бросил мою мать? — Как он посмел сказать Сэнду оставить Энджи. Как он посмел попросить Сэнда сделать с Энджи то же, что он сделал с матерью Сэнда? Его слова были резкими и ядовитыми, а его взгляд стал ещё жестче, когда он сказал: — Я не поступлю так с Энджи. — Ты можешь просто отпустишь это? — Боинг ответил на взгляд Сэнда своим хмурым выражением лица. — У меня не было выбора. Я не хотел оставлять Марию. Я сделал то, что требовала ситуация. Я сделал это, чтобы обеспечить выживание остальной части моей команды. Мы не можем прожить эту жизнь, не пожертвовав ничем, Сэнд. Ты не можешь вечно защищать Энджи. Может быть... — Не смей заканчивать это предложение. Боинг этого не сделал, только потому, что взгляд Энджи был тяжёлым, но он продолжил, не теряя ни секунды, бросив взгляд на Сэнда. — Ребёнку в таком испорченном мире, как этот, лучше не жить. Зачем вообще жить? Энджи, которая большую часть разговора просто наблюдала за Сэндом, перевела взгляд на Боинга, словно подражая Сэнду. Это было скорее мило, чем угрожающе, но он не собирался говорить ей об этом, когда она так отчаянно пыталась выразить свой гнев. — Мудак! — выплюнула она. — Ты лживый мудак! Сэнд заартачился. Боинг был более чем забавен, переводя взгляд с Сэнда на Энджи с нечитаемым выражением лица. — Точно такой же, как и ты, малышка. Майло прочистил горло, прежде чем она успела придумать ответ, привлекая их внимание к себе. «Он прав», — он махнул рукой в сторону Боинга. — «Мы не можем здесь оставаться. Чем дольше мы будем тут, тем сложнее будет уйти». — Он бросил взгляд на Сэнда. — «Но мы не оставим ребенка там, на произвол судьбы.» Сэнд знал, что они правы. Конечно, знал. Он просто не хотел возвращаться туда. Не после того, как нашёл передышку от хаоса. — Если ты действительно хочешь взять её с собой, — Боинг снова направил внимание Сэнда на себя. — Ты сделаешь то, что лучше будет для неё. Даже если это означает рисковать собственной жизнью. Ты действительно можешь это сделать? Сэнд знал, почему он это спрашивал. Боинг понимал страхи Сэнда лучше, чем кто-либо другой. Он был там, когда Сэнд был на самом дне. Он был там, когда Сэнд принимал ужасные решения — решения, из-за которых погибали люди. Он был там, когда Сэнду приходилось иметь дело с последствиями. Чувство вины. Инстинктивный страх, который, казалось, никогда не покидал его, когда дело касалось нежити. — Да, — ответил он. — Да, я смогу. Он кивнул. — Тогда какой план? Я говорю, мы пройдем через жилые помещения и выйдем через сад. Сэнд покачал головой. — Мы оттуда пришли. Он кишит нежитью. — Это было совсем не так, но Боингу не нужно было этого знать. Энджи смотрела на него, стоя всего в нескольких футах от него, с любопытством осматривая полки. Он поймал её взгляд, но быстро отвел глаза. — Мне нужно кое-что забрать. Мы можем вернуться, когда я это найду. — У тебя не получится, — утверждает Сэнд, — поскольку это ставит под угрозу жизни всех остальных. Боинг усмехнулся. — Как будто твой ребенок уже этого не делает? — Энджи снова посмотрела на него, но её проигнорировали. — Ты не понимаешь, мне это нужно. Я отказываюсь уходить без этого. Сэнд знал, чего он хотел. Не нужно быть гением, чтобы понять это. После того, как команда Топа вернулась, Сэнд и остальные были проинформированы о трёх очень важных вещах.       Нежить мутировала. Они были умнее, быстрее, сильнее и нападали большими группами. Они начали добывать еду вместе.       Первая нежить была создана в лаборатории.       Жёсткий диск, прожигающий дыру в кармане Сэнда, содержал информацию о нежити, а также о новых развивающихся мутациях, которые происходили. На диске был ответ на многие животрепещущие вопросы и, возможно, даже некое подобие информации о лекарстве. Мью и Топ использовали его как козырную карту с момента своего прибытия, неся какую-то чушь о том, что они не готовы увидеть его содержимое. О том, что держать что-то столь могущественное сопряжено с риском. — Если это так важно, что ради этого нужно рисковать нашими жизнями, почему бы тебе просто не пойти одному? — холодно ответил Сэнд. — Ты сам сказал, чем дольше мы здесь остаемся, тем хуже. А теперь ты хочешь сделать крюк? У Сэнда было два варианта: сказать Боингу, что диск находится у него, и рискнуть быть преданным, или сохранить это в тайне и рискнуть гибелью Боинга. Сэнд больше не был молодым и глупым. Ему не позволялось совершать ошибки. Не тогда, когда цена за них могла быть столь высока. В этом мире доверие не тому человеку приводило к гибели. Действительно ли Сэнд был настолько эгоистичен и жесток, чтобы отправить кого-то на смерть ради материальной выгоды? Но жёсткий диск не был совсем уж материальной вещью. На нём была информация. Информация, которая могла принести пользу всем и каждому. Она могла спасти людей. Она могла спасти Энджи. Она могла дать ей лучшую жизнь. То, ради чего стоит жить. Теперь Сэнд был ответственным за ребенка, и он был бы проклят, если бы позволил ей умереть так скоро. Жизнь одного человека на самом деле не была так уж важна в великой схеме вещей. Не тогда, когда даже его жизнь не была гарантирована. — Энджи и я уйдем вместе, не делая никаких крюков. Любой, кто захочет, может пойти с нами. Майло и Боинг обменялись взглядами. Этого было достаточно, чтобы Сэнд понял, что что бы эти двое ни делали, они делали это вместе. Сэнд начал подозревать, что Майло хотел получить жёсткий диск так же сильно, как и Боинг. Он был готов поспорить, что Боинг рассказал ему о его существовании, несмотря на то, что Топ и Мью позаботились о том, чтобы об этом знали только управляющие. — Мы пойдем с вами, — в конце концов неохотно ответил Боинг. Может быть, Сэнд был ужасным человеком. Может быть, он был абсолютно подлым за то, что думал так, но Сэнд был больше рад тому, что не запачкал руки кровью, тем что послал Боинга умирать ни за что. Сэнд прижал Энджи к себе, убедившись, что куртка скрывает её лицо. Когда Майло скользнул в дверь, когда они вышли из кладовки на свет, Сэнд прошептал ей слова утешения, достаточно тихо, чтобы только она могла услышать. Секрет для двоих.