Руки прошлого. Последняя игра

До моря отсюда было идти минут двадцать, ехать — пять. Здание в четыре этажа находилось чуть поодаль от остальных. На первом, кроме ресепшна, располагались выход в столовую, будочка с сонной пожилой сувенирщицей и ларёк с полотенцами-купальниками, видимо, тоже под её руководством. На бортики небольшого бассейна натянули защитный брезент, его засыпало сосновыми иглами. По забору висели горшки, уже без цветов, само собой, и пока не горящие гирлянды. Ещё на входе Марк отметил широкие высокие окна, представил, какие, должно быть, светлые здесь номера. Всё создавалось с заботой, бесконечным участием и трепетом — а досталось ему, неспособному привести сегодня в порядок собственные волосы. Хоффман отдал бы хорошенький гестхаус с доплатой взамен на хоть минуту разговора с мамой… - Сколько человек в штате общается по-английски? Руки подняли все, от управляющей до растрёпанных кухонных сотрудниц. Последней, поправляя кепку, к месту сбора подоспела молодая уборщица, румяная, высокая, круглолицая и плечистая – она не подняла. - Сколько хорошо, без словаря и остановок? Прокашлялась девушка с управленческим бейджем, с готовностью вскинула вверх широкую ладонь опоздавшая. Остальные стыдливо опустили руки. - Плохо, но можно исправить, - зазвенел телефон в кармане, должно быть, будильник, и Хоффман раздражённо надавил блокировку. – В течение месяца каждый сотрудник должен пройти курс и получить сертификат. Я найду хороших педагогов и оплачу обучение как рабочие часы. - Во жопа под носом, - пробухтел сантехник старенькому садовнику. Тот покачал головой, не одобряя. – Шуне Яковлевне не надо было никакие иностранные языки, а этот ног вытереть не успел, английский ему подавай. Якось живемо без надмірностей, ось приїхав, біс… - Я понимаю украинский язык, потому что родился здесь, - спокойно перебил его Марк. – Отель принимает иностранных гостей, не все разговаривают по-украински или по-русски, вы должны быть готовы обслужить их немедленно. Даже те, кто обычно не выходит к посетителям. Те, кто уже владеет международным языком, будет получать премию. Вас ждёт двойная. Уборщица раскраснелась ещё и заулыбалась. - Сейчас расходитесь по делам. Кто-нибудь один покажет мне хозяйскую комнату, остальные пусть приступают к работе. Хотя бы половина номеров занята? Отвечайте вы, пожалуйста. - Да какое, - уборщица заправила за ухо непослушную прядь волос. – Сезон-то прошёл. Человек пять во всём гостевом доме. Трое съезжают послезавтра. К Новому Году наехать должны, мы анимацию заказываем… - Подумаем, как привлечь внимание туристов, позже, - Хоффман очень надеялся, что улыбка вышла не вежливой, а добродушной, более привычной местным. – Прошу никого не пытаться что-то от меня скрывать, это может повредить работе. Может, я пока не всё понимаю в ваших порядках, но чем раньше разберусь, тем проще будет каждому из вас. Мисс… - Просто Нина, - администратор помотала головой и немедленно перешла на английский. – Да, я вас сейчас провожу. Давайте так общаться. Я вижу, давно не говорили… В комнате, где жила мама, всё напоминало её. Аккуратно заправленный диванчик – «надо будет купить кровать больше раза в три», – амариллисы в горшках и подсохшие монстеры, любимцы настоящих советских женщин, пара тканых ковриков, рабочий стол, на фоне прочей мебели почти новый, да шифоньер в углу – так здесь называются шкафчики на ножках, укрытые вязаным кружевом? - Документы в столе, в ящике, какие нотариус не передал, - кротко промолвила Нина. – Вещички никто уж не трогал. Мы все уважали её безмерно, вы скоро в этом убедитесь. На Сан Сергеича не обижайтесь, пожалуйста, ему лет уже… Хоффману и так было плевать три раза, что о нём думает брюзгливый сантехник. За стеклянной дверцей, нетронутой пылью, он разглядел несколько фотографий в рамках с раковинками. Умная Нина, похоже, вовремя это заметила, прокашлялась: - За дверью побуду. Вы зовите. Пальцы не слушались. Марк три раза не захватил резную ручку витрины и безжалостно вцепился пальцами прямо в стеклянные створки. На миг ему показалось, что те так же туги и тяжелы, как крышка проклятого саркофага. Из шкафчика пахнуло не свежим воздухом – спёртым каким-то. Странно, мама обычно убиралась очень тщательно. Всё в комнате напоминало, что прежней жилицы больше нет. Под каждым фото в нижней части рамки наклеили бумажки, обёрнутые скотчем для стойкости. С первой фотографии улыбалась сама мама, загорелая, в изящной шляпе и с попугаем на плече. Кадр был ещё чёрно-белым, только подкрасили бордовым тёмные оттенки на фото, и сразу становилось понятно, что седина только проступила в каштановых волосах. Подпись стояла простая и ёмкая, твёрдым почерком. Кажется, в местной больнице шутили, что мама будто и не врач, раз пациенты могут прочитать рецепт сразу. «31.08.95, Алушта. С Рафиком!» Следующие фотографии, уже в цвете, обозначались одной датой, той, которую сам Хоффман сзади и поставил, отправляя несколько лет назад. Правда, подписи мама придумала сама, и от них во рту становилось горько. «20.01.04, доченька красавица» «20.01.04, внучка Лоренька» Последнюю фотографию Марк не тронул. Просто смотрел через прозрачный пластик, проклиная жестокую ассоциацию. Вечно теперь преследовать будет, да? «20.01.04, сынок с другом сердечным» Вспомнились едкие слова Виктории, вечно поджатый рот, постоянные развороты к нему, Хоффману, спиной. Мама ничего не ответила на признание Марка в последнем письме, но два слова на аккуратно вырезанной бумажке были ответом исчерпывающим. - Прости, мам, - говорить по-английски немедленно расхотелось. – Прости, что я столько говна наворотил. Что не спросил сразу, можно ли тебе доверить самых ценных людей. Здесь такое замечательное место. Обоим бы понравилось. И Крамер здесь ни за что не достал бы. Остро запульсировало в голове: Джон был мёртв, дорогуша, ты всё сделал сам. С первого похищения, с первого убийства ты отвечал за себя. Обычно говорят наоборот, но нечего винить больную голову в деяниях здоровой. Да кто в их городе здоров? Будильник загудел снова. Марк вытащил мобильник, отключил насовсем и следом достал жёсткую кожаную визитницу. Совсем новую – сам подарил её Страму незадолго до того как он попал в куб, в полицейский участок забрали с другими уликами старый кошелёк. Удивительно, Питер засунул сюда не наличку, хоть сколько-нибудь, а лишь карточку, и то не кредитную. Потрёпанные уголки, затёртые синие и лиловые пятна. Неужели за столько лет не успел распечатать себе цветочную поляну поновее? Нина ждала в коридоре, благоразумно держалась у лестницы. Марк прокашлялся. - Я видел сад на подъезде к отелю. Что вы выращиваете? - Черешни гостям, инжир, да вот пилить будем смоковницу, не родит ничего два года, - виновато вздохнула управляющая. – По забору были розы, Шуня Яковлевна их сама подрезывала, кроме последнего года, как совсем плохая стала. Сейчас скоро гранаты будут. Как назреют, снимем вам, попробуете – пьяные, ум отъешь. - Получится посадить такие цветы? – Хоффман распахнул визитницу. Нина прищурилась и чуть потянула правое веко вбок. – Как можно больше, любых оттенков. - Ах, ирисы, - закивала управляющая. – Скажу садовнику, накупит корневищ на ярмарке. Вы, может, с ним съездили бы, выбрали, какие лучше? - Пусть решает профессионал, - Марк слабо улыбнулся, вышло как у обречённого больного. Нина, помедлив, наклонила голову и протянула: - Зачем ты мой покой нарушил… - Что, простите? - На языке цветов у ириса такое значение, - поспешила пояснить Нина. – Кто носит ирис, хочет сказать эти слова любимому человеку. Вы их, что ли, любите? Шуня Яковлевна никогда садить не велела. Хоффману немедленно захотелось на воздух. К тому же, часы над лестницей показывали половину первого. «Из гостиницы пора выселяться, - напомнил себе Марк, захлопывая визитницу. Во внутренний карман куртки она поместилась ещё лучше, чем в нагрудный. – Пролетит полгода, семь месяцев, сколько там нужно, чтоб заросло? Или даже не взойдёт, сгниёт всё, что попробую посадить?» - На всякий случай, - Марк остановил Нину у лестницы, поманил к себе. — Как вас полностью зовут? - Шульженко Нина Станиславовна, - она сощурилась, - но лучше без отчества. - Как вам удобно. Мне понадобятся все полные имена, рабочие договоры, медицинские книжки и остальные документы. К слову… Нина ждала молча, лишь пожевала губы. Настолько обыкновенная молодая женщина, что Марку становилось с нею рядом неловко: ни какой-нибудь приметной родинки, ни жёсткой ухмылки, ни чрезвычайно добрых глаз. Выводы, кто перед ним, сделать не получалось. - Через три дня я возвращаюсь в Америку и вернусь на… исходе недели. Вы будете так добры проконтролировать, чтобы не произошло ничего опасного или неправильного? - Вы по-английски, пожалуйста, - Нина улыбнулась ему как ласковая, чуть снисходительная учительница. — Конечно, всё будет в порядке. Шуня Яковлевна и раньше не все дела на себя брала. Последние месяцы она не каждый день выходила… "Месяцы…" На набережной в этот раз опять никого не оказалось. Волны били в бетон, выкидывали брызги прямо к его ботинкам, холодный ветер шевелил тяжёлые грязные волосы. Нагибаться стало к сорока трём потяжелее, чем в детстве, но Хоффман вытерпел врезающуюся в живот пряжку ремня, разулся. Сделал несколько шагов по самому краю, прикрыл глаза, набрал воздуха в грудь. - Только потому я не продам отель, - обратился он к морю по-русски, - что здесь все твои силы, мам. Здесь осталась вся ты. Мне духу не хватит потерять это. Прости меня, если ты слышишь. Прости, что успел только к твоей могиле. Шрам ныл. Предстояло вновь привыкать к морскому воздуху и к очередным переменам. Но самое страшное, право, уже случилось. Осталось навсегда в каждой вещичке, в каждом воспоминании. - На кладбище, а там пора дать Сальгадо знак, - проговорил Хоффман уже по-английски. Настраиваясь на полёт. — Если на этот раз никаких неожиданностей, мы скоро будем вместе.

***

- Вот здесь мы собирались прогуляться, - Мэнни остановилась намеренно напротив школы. — Хм, какое-то учебное заведение стоит, не твоё? - Моё, - Лори подозрительно сощурилась. — Вы назначали другую конечную точку, ближе к моему дому. Точно не доедем до неё? - Извини, планы поменялись. В компенсацию с тебя на семь долларов меньше! — моментально придумала Мэнни. — Хватит на метро? Лори медленно кивнула. С каждой секундой взявшаяся не пойми откуда на подъезде к городу смелость отступала, спине становилось холодно, пока Лори придумывала (и так и не придумала!), что будет говорить бабушке. В метро ездить ей нравилось, хоть и не каждый день удавалось: Линда, стоило ей получить права, сама предложила подкидывать Лори домой ради практики, в детстве её каждый вечер забирала из школы бабушка, по утрам ходил школьный автобус. Вообще-то ещё пару недель назад Лори нежно мечтала, как дождётся шестнадцати, подтвердит лицензию, возьмёт с бабушкиного согласия мотоцикл в рассрочку по специальной программе… но сейчас ей хотелось сидеть на пассажирском. Даже в метро. - Ты задумалась, - Эноха с водительского потянулась назад и впервые за всё время знакомства погладила Лори по руке. — Всё хорошо? - Да, мадам, - отчего-то ляпнула Лори; ей не пришло в голову, как лучше ответить сразу обеим женщинам. – Две минуты. Можно ваш номер, Мэнни? Провожая минивэн взглядом, Лори растерянно почесала в затылке. Почему чужие люди, с которыми судьба свела её чуть больше чем на полсуток, оставили в душе почти осязаемое тепло? Почему среди близких ей не было таких уютных семей? Или она просто не обращала внимание, не готова была открываться? Или… Мэнни, Эноха и мальчишки знать не знали, кто такая Лори, кто её родители и какова её судьба. Прикольная мексиканская семейка подобрала обычную неразговорчивую девчонку, вот и всё. Как бы то ни было, в метро она спустилась с лёгкой душой, а вот когда вышла, сердцу стало горько. Пятнадцать минут до продуктового, завернуть за угол, отсчитать три подъезда. - Может, она уже замок поменяла? — от мысли стало кисло в горле: ну и глупость, бабушка никогда так не поступит! Неделю назад Лори была в этом уверена, сейчас ведь… тоже? — Куда мне тогда? Вот бы ещё знать, где мой прошлый дом, стоит ли до сих пор, цел? Или его давно продали? Эх, не поговорю с бабушкой, не узнаю. Но шагов из квартиры не донеслось, пока ключ щёлкал в замке. Бабушка чётко слышала первый оборот из трёх и подходила ко второму. Лори оставила на полу сумку с планшетом и вещами, стянула совсем сырую футболку, оставаясь в топике, спихнула ботинки и постучала в бабушкину комнату. - Привет?.. Молчание. Бабушки не было ни на кухне, ни в ванной, ни на балкончике; оттуда она уже начала убирать цветочные горшки с сенполиями и лианами, половина стояла на кухонном столе в широком плоском тазу с подкрашенной каким-то витамином водой. Странно. Разве вот-вот наступят холода? От пустоты в квартире у Лори заложило уши. Первая же мысль, тревожная, заставила её выдернуть из сумки планшет, найти бабушкин номер телефона и замереть с занесённым над "вызовом" пальцем. Не потому что Лори испугалась звонить. - Сегодня среда, - проговорила она, пробегая пальцами по боковинке чехла. — У бабушки соляная пещера и бассейн как раз с пяти до восьми. Она уехала минут пятнадцать назад… ключи? Ключи! В ключнице брелок от машины не лежал, и Лори выдохнула всею грудью. - Ага, у меня есть время. Ба, ты так была во мне уверена, что спокойно пошла на процедуры даже не зная, где я и в порядке ли? Расстраиваться или гордиться? Помыться. Потную одежду она с удовольствием поместила в стиральную машинку, включила стоячий душ и несколько минут просто сидела в ванной, подставив голову под струйки. Когда к сливу поплыли извилистые кровяные сгустки, ей стало впервые в жизни забавно, а не противно. Интересно. Лори поймала один ладонью, сморщила лицо и раздавила в пальцах. - Интересно знать, - она дёрнула пробку, спуская всю кровь в смыв, - менборны фертильны? Если нас всего двое, а женский организм я первый, то даже док не знает ответа точно. Проверять, наверное, не буду. Эноха правильно сказала, нечего рисковать, если не готова. Любит ли она своих детей на самом деле? Кто им Мэнни? Вот бы у них весь путь сложился удачно. Кстати, нечего и мне время терять. Сбегать на работу, позвонить классухе… это мы отложим на завтра. Вот ребятам лучше сразу дать знать, что я дома. Соскучилась. "По обыкновенным людям. Ровесникам, - договорила она мысленно. — Я тоже обыкновенный человек, пора бы ткнуть себе и больше не забывать". Впервые за столько дней она могла завернуться сразу в два полотенца и потянуться от всей души, без страха случайно засветить голую грудь или живот перед чужими людьми. Останавливаясь у своей комнаты, Лори не сразу решилась толкнуть дверь. Казалось, стоит войти, и всё случившееся обнулится, исчезнет, забудется. Лори хотелось успокоить нервы, но прощаться с наконец обретённым прошлым, пусть и болезненным, пусть жутким? Она заплатила высокую цену, и речь шла не о невкусном бургере, который не жалко оставить на мусорном ящике. Сосчитав до трёх, Лори всё-таки зашла. На кровати дожидалась её любимая толстовка с аккуратно починенным карманом, выстиранная, с новыми капюшонными шнурками, заботливо вытянутыми на равную длину. Бабушка не умела ни шить, ни штопать. В принципе, она и готовила редко и просто, не интересовалась рукоделием — и Лори всегда уверяла, что не обязательно быть на все руки мастером, достаточно хорошо разбираться в чём-то одном и заработать себе на доставку, ателье и клининг (но пролитый сок вытирать самой, ещё чего). Однако кое-что в трогательной композиции подготовили именно бабушкины руки. Из кармана торчал сложенный вчетверо лист печатной бумаги, один край был подогнут. Лори именно за него и потянула, пощупала: внутри находилось нечто плотное и плоское. Лори села на край кровати (раньше завалилась бы на живот, но сейчас ей стало жалко мять толстовку), потрясла конверт из бумаги. На горчичную ткань выпала золотистая банковская карта прокатной лентой вверх. Под чёрной полосой золотистыми же буквами было оттиснуто: бессрочно. Лори перевернула карту, задержала дыхание. Ожидала увидеть бабушкино имя или… папы, а рассмотрела своё. С отцовской фамилией. С картой можно разобраться потом, рассудила девушка, нечего откладывать бабушкину записку, достаточно уже пренебрегать единственным человеком, которому столько лет было на неё не наплевать. "Привет, милая. Как хорошо, что ты дома. Жаль, меня ничему не учит жизнь: во второй раз твой отец ушёл без объяснений, во второй раз ты обвела меня вокруг пальца и побежала за ним следом. Хочу верить, теперь тебе не так больно, как в ту ночь". Лори закашлялась. Какую ночь бабушка имеет в виду? Когда это она сбегала из дома? "Однако откуда бы ты сейчас ни приехала, ты, напоминаю ещё раз, дома. Там, где тебе всегда рады и постараются помочь. Если ты вернулась только чтобы назвать меня бессердечной старой ворчуньей, не разбирающейся в любви, можешь так и сказать. Ты будешь права. Я не только сама никогда не знала этого чувства, но и везде, в каждой семье, что встречалась на моём пути, видела вместе с любовью или вместо неё только боль, недомолвки, ненависть. Прости за цинизм. Быть может, тебе повезёт? Только не ныряй в омут с головой, как твой отец, будь умницей. Это всего лишь просьба. Если ты обожжёшься, у бабушки есть пропитанные бинты". Лори прижала к щеке край рукава толстовки. Широкая резинка чуть-чуть намокла, коже под тканью стало прохладно. "Наверное, я должна была сразу это сказать, не откладывать. Ради твоего блага, ради объективности. Скажу сейчас. Я отрицательно отношусь к человеку, пришедшему вместе с тобой в день твоей трагедии, думаю, между нами взаимная неприязнь. Но будет нечестным не сказать, что тебя детектив Хоффман всегда любил как и должен отец своего ребёнка. Из твоей жизни он исчез, скорее всего, потому что опасался причинить тебе вред после всего пережитого. Лори, он тоже потерял Питера одиннадцать лет назад. Любовь между ними была или нет, я ожидала, что следом за одним из них не захочет жить другой. Увы, всё обернулось гораздо печальнее. Особенно для тебя. Я мало что хорошего могла бы сказать о своём папаше, о родном отце Питера, которого он маленьким боялся, а рядом со страхом любви не расцвести. Поэтому, должно быть, я не могла понять, как сильно отец нужен тебе. Я не знаю, преступник Хоффман или нет. Если да, вряд ли ты когда-либо была его целью, но дочкой оставалась. И то, что он рискнул появиться в твоей жизни вновь, подтверждает это. Конечно, если он паршиво справляется со своим долгом, или тебе некомфортно находиться рядом с ним, никто тебя к этому не обяжет. У тебя всегда есть и буду, пока не разломится позвоночник, я. Не надо прощать, но не надо и давать третьего шанса. Ни одному из нас. Совсем скоро тебе исполнится шестнадцать лет. Я добилась, чтобы подарком, подготовленным ими обоими много лет назад, ты могла пользоваться уже сейчас. Здесь хватит на целый мотопарк "Ямахи" и на башню из пончиков, но, может, лучше не тратить сразу всё? Когда у тебя есть средства, есть правда, появляется и время всё взвесить, оценить. Ты почти взрослый человек во многих аспектах. В некоторых мне очень жаль, что это так. Если возможно, останься и дождись меня, поговорим, ладно? Я тебя очень люблю. Не как дочку Питера. Именно тебя, Лори, а иначе разве ты бы стала Вайс? Кому попало я бы дала свою любимую фамилию? Вот и думай. Я собиралась подарить тебе мобильник, раз тот у тебя отобрали, но не знаю, какую фирму предпочтёшь, какую модель. Напиши мне прямо здесь, или сходим вместе, или, возможно, ты хочешь что-то другое? Бабушка". Лори отложила и карту, и записку. Взяла толстовку, расправила на руках, потянула носом воздух и улыбнулась через слёзы: немного пахло абрикосовым джемом, бабушкиным любимым. Она всё же легла, расправила по подушке сырые волосы и укрылась толстовкой. Под рукавами, как под спальной маской, спрятала глаза и опустила веки. "Всё-таки эта кровать самая удобная, - подумалось ей. — Потому что моя. Блин, знает ли бабушка, как на самом деле погиб папа? О нет, а может, я знаю как раз потому что именно в ту ночь каким-то образом убежала? Но почему не помню, каким? Может, Хоффман знал? Какого чёрта я не спросила его?! Ы-ы-ы…" Лори набрала полные щёки воздуха и выплюнула его в ладони. Села, отбросила от себя спасительную кофту. Открыла на планшете навигатор, заглянула в избранное. Похлопала сама себе. - По крайней мере, один человек из тех лет должен быть жив. И я в курсе, где именно он жив. Мы обязательно поговорим, ба, но вечером. Похоже, есть новая зацепочка! В кружочке чата с Джереми и Линдой зависло неожиданное число сообщений — всего пять. Ребята по очереди поинтересовались, где она, пожелали не теряться. Джереми ещё сбросил ссылку на новую корейскую кафешку и сдобрил десятком умоляющих смайликов. Сообщение висело часа полтора, Линда ещё не прочитала. Лори набрала ответ: "Всем привет! Отличная идея собраться. Давайте туда к семи часам". Обвела карточку по контуру пальцем и добавила: "С меня вся еда и умопомрачительные истории". Секунда, вторая. Оба появились в сети, над строкой набора высветилось: Джереми пишет; Линда выбирает стикер. Лори прикинула, что времени в обрез, надо ещё высушить голову. "Все вопросы при встрече. Я жива и здорова. Люблю вас"

***

У двух зданий жилого комплекса подъезд оказался общим. В специальном помещении дожидался охранник, любезно сообщивший, что Фиски живут в сто второй квартире на одиннадцатом этаже. Попросил айди, отсканировал, сложил в папку распечатку и отодвинул подальше. Ну и ладно. Лори с собой, правда, несла хоффманов "глок", ядрёно-кислые конфеты, вполне себе биологическое оружие, если сунуть в рот две, и канцелярский нож. Но ничто из этого не предназначалось жильцам. Единственная чёрная дверь на этаже с огромными цифрами 102 не имела ни звонка, ни винтажного молоточка, зато над глазком висела камера, и Лори туда помахала. Из-за двери раздалась переливчатая мелодия, наверняка какой-нибудь закос под национальные мотивы. Разомкнулась цепочка, шваркнул металлический засов. Дверь отвёл в сторону китайский парень на два-три года старше её самой. Лори потёрла под носом: стильно стрижен, в светлом пиджаке, при аккуратной цепочке на шее. Высокий. Парень отступил на шаг назад, сделал приглашающий жест: - Добрый вечер. Вы курьер? - Наверное, нет, - Лори очень захотелось врезать себе же по лбу. Что она несёт! А ведь от парня пахло круассанами и наверняка дорогой, точно мужской тоналкой. В их школе такую носил учитель биологии, тот ещё противный мажорчик со сдутыми после филлеров губами. На нём крем проступал пятнами, жемчужнокожему же азиату невероятно шёл. Вау. — Мне нужен мистер Фиск. - Это я, - учтиво кивнул парень. Лори стало ещё удобнее в толстовке, когда она разглядела, насколько узкая рубашка на нём надета. — Что вас интересует? - Не вы, - чёрт, почему она так отупела при виде всего-то красавчика? Гадость! — Тот, кого я ищу, однозначно старше. - Дастин, - позвали из глубины квартиры. Парень выпрямился и обернулся, как механический. Лори прислушалась к голосу, не узнала. — Почему ты держишь гостью на пороге? Ступай, завари чай и по пути достань мои очки. - Да я на пару вопросов, - Лори сунула голову в проём, не решаясь войти. Доброжелательный голос возразил ей: - Каждый вопрос как раз на чашку чая. Если, конечно, вам нужен вдумчивый ответ. Показался мужчина в мягком пуловере и свободных брюках. Дастину он достал бы только до плеча; абсолютно лысая голова блестела от уходового масла, седеющие брови нависли над спокойными глазами. Лори попыталась вспомнить его, но хозяин дома опередил. Уточнил: - С кем я говорю, мисс? - Меня зовут Лори, - девушка не знала, куда девать руки. Опустила в карман толстовки, прокашлялась. — Мистер Фиск, если вы не хотели бы… - Дастин, очки побыстрее, - взволнованно потребовал старший Фиск. — Извините, что перебил. Лори? Сын подал ему обшитый шёлком футляр и смылся на кухню, старательно не глядя в сторону гостьи. Мистер Фиск вынул очки в тонкой оправе, поморгал, надел. Очень сдержанно улыбнулся. - Здравствуй, Лори. Я догадывался, что ты в относительном порядке. Кажется, также знаю, для чего ты здесь. Не отказывайся от гостеприимства, прошу, вымой руки и пойдём на кухню. Дастин варит чай по всем правилам, тебе он — чай — должен понравиться. Дождавшись, пока Лори включит воду в ванной, он почему-то пробормотал: - Очевидно, подарок хранили не очень бережно. У тебя взрослые глаза… Дастин сидел за столом с ними, но не напротив Лори и не рядом. Вероятно, в их семье было так не принято. Он подлил чай отцу, потом гостье, затем себе на самое дно, не тронул чашку и смотрел в цветок на шкафу. Лори попробовала на язык, готовясь к худшему: зелёный и белый чай она терпеть не могла, чёрный пила только если кофе не оказывалось рядом. Бабушка ещё шутила, что для всего их семейства лучший чай — американо, а Лори, поскольку она маленькая, обязательно с пенкой и сиропом. Очевидно, у Фисков был другой вкус. - Уже можно спрашивать? — Лори втянула чай ненамеренно громко и поджала пальцы ног. - Может, сперва десерт? — предложил отец семейства. — Засахаренная хурма, желтковый мусс? Как с такими сладостями можно сохранить здоровый желудок и рассудок, чуть не выпалила Лори. Фиск, впрочем, всё равно прочитал, что она думает, по глазам. Беззвучно вздохнул. - Собирайся на работу дальше, Дастин. Мы поговорим без тебя. Если от доктора Гордона исходил лабораторный холод, в машине Мэнни ощущался покой, а рядом с Марком удивительная уверенность с ноткой горечи, то Фиск не казался никаким. Лори попыталась довериться чутью — оно молчало. Попробовала потянуть носом воздух — ничего не дало. Безвкусный зелёный чай. Лори это начинало напрягать, и Фиск понял. - С чего ты хочешь начать? Он ни вперёд не наклонился, ни стул не подвинул. Держался на расстоянии. Лори вспомнила первую или, может, единственную примечательную запись о Фиске в дневнике. - С нейтрального. По какому поводу мой… отец поздравлял вас в конце две тысячи шестого года? - Хм, - похоже, Фиск смутился. Откуда бы Лори было это знать? — Ах, это. У нас с женой родилась первого октября дочь. Так забавно. Половина нашего отдела хоть раз приходила на работу с детьми, но вот мои так и не попали. - Почему? - Видишь ли, ситуация сложилась странная, - он положил на столешницу лишь кончики пальцев. — Наш филиал отдела убийств буквально пришлось набирать заново. Пила выкосил его весь. Это тебе, должно быть, известно без меня. Чтобы сохранить тайну следствия и избежать лишних вопросов, я подал заявление на перевод в другое отделение, и мою просьбу удовлетворили. На новое место, к новым людям, незнакомым, приводить детей как-то неправильно. Когда я обжился, Дастин и Минни уже подросли, моей жене стало с ними полегче. Так они и не увидели кабинетов. Аве сейчас пять, но, мне кажется, и ей на моей работе делать нечего. Может, это даже к лучшему. Дастин показался в коридоре. Лори старательно не смотрела в проём. - Потому что ты однажды навела там переполох, - вдруг старший Фиск очень тепло улыбнулся. — Помню как сейчас. Последнее утро, когда все были ещё живы. Или хотя бы надежда на это оставалась. Керри… - …в общем, кофейный автомат за углом, - послышалось Фиску, пока он спешил по коридору с тревожной новостью. – Успешно поработать. Из-под локтя у босса торчали плюшевые игрушечные ноги. Потрëпанные, надо сказать. - Мальчик, девочка? – поинтересовалась из кабинета агент Перез. - Девочка, - очевидно, Хоффман улыбнулся, отвечая. - Не знала, что ты женат, - усмехнулась в ответ очаровательная мисс. О, Мишель обожала делать так, когда хотела смутить его, девять лет мужа. Между ними ни до брака, ни после не было оглушающей страсти, да и не хотелось. Еë лëгкий флирт был бесценен, и Фиск втайне был весьма доволен собою: сам, спокойный, умеющий заботиться как положено мужчине, он отыскал соответствующую супругу. А вот Хоффман, если агент не знает… - Не женат, - он покачал головой, отодвинулся, чтобы Фиск встал рядом без проблем. – Это совсем другая история. Мисс Перез ничего не ответила. Поднял взгляд второй агент, мистер Страм. Взгляд его насторожил Фиска, но, право, сообщение из больницы стоило внимания больше. - Босс, - он не успел выдохнуть. Вышло суетливо. Куда это годится! – Звонили из больницы. Пропал ещë один врач. - Я займусь, - кивнул ему Хоффман, отходя ещë, пропуская в кабинет. – Оставь документы на столе. Чуть позже всë посмот… Договорить самому Марку не дал Ригг; он протиснулся в кабинет куда менее аккуратно, чем Фиск, чуть помятый и тревожно-весëлый. На его огромных, мощных руках сидела, свесив ножки, такая же запыхавшаяся Лори. С удовольствием обняла, кстати, Ригга за плечо. - Вот кого я поймал на проходной, - сообщил он Марку, ссаживая девочку на стул. – Приставала к дежурному, сказала, что хочет поздороваться с папой, поэтому надо выйти немедленно. Не упускай больше, хорошо? В другой раз могу не перехватить, выскочит. - Папа, - Лоренсин сейчас же взобралась на колени к Страму. – Ты прошëл мимо меня! Молодец, тебе выпишут премию! - Привет, детка, - мисс Перез недоуменно улыбнулась, наклонилась к девочке. – Как ты здесь оказалась? Мы же еë не брали с собою, так? Ты вроде не приводил на работу… - Разумеется, не приводил, - Ригг немедленно напрягся. – Вы что-то путаете, агент. Лоренсин – дочь моего коллеги, мистера Хоффмана. - Нет, вы путаете, - она и бровью не повела, оборачиваясь. – Я знаю эту девочку четыре с лишним года. Лори, всë-таки, что ты делаешь в полицейском участке? Лори, принимая протянутую ей смуглую руку, спрыгнула с колен. Страм тотчас принялся заправлять рубашку, выпростанную из-под ремня. Прилюдно. При даме, которая, впрочем, не смутилась. - Я пришла к папе, - глядя на мисс Перез как на ровесницу, ещë и менее понятливую, ответила девчушка. – Потом в окно увидела, как папа приехал, хотя он тут не бывает. Надо было сказать: привет… и я вышла. Папу спросить не могла, потому что он уехал на, это, на опознание. Вы не будете ругать? Я же не потерялась. Папа меня видит, папа тоже. Договаривая, она протопала к Хоффману, обняла его за ноги. Фиск понял, что слишком сильно расчëсывает подбритый затылок. - Это папа, - Лори обвела всех присутствующих взглядом. – А папа сидит. Вот. Можно мне воды? Секунд десять все в кабинете оставались безмолвны. Фиск покрепче взял документы, краем глаза наблюдая за уставшим Риггом, до которого, похоже, не доходило. Агент Перез мельком посмотрела на Хоффмана, на своего напарника. Уголки еë рта поползли вверх, но женщина вовремя спрятала улыбку рукой, делая вид, что чешет нос. - Descubrimiento inesperado, - она старалась говорить ровно, без эмоций. — ¿Visitas a menudo la espaciosa comisaría, colega? - A veces va allí cinco veces al día, - вдруг ответил ей босс, резко поднимая голову. Мисс Перез замерла с приоткрытым ртом, и он перешёл на очевидно другое наречие. — Min ypotimáte tin ekpaídefsi ton gýro sas. Gia parádeigma, tóra kaneís tous den katalavaínei ti symvaínei. Móno esý katalavaíneis ti eípa. - Pós íxeres óti miláo elliniká? — похоже, агент была впечатлена. - Diávasa gia tin oikogéneiá sou pérysi, - Хоффман очаровательно улыбнулся. — Ypárchoun pollés diaforetikés glósses. An thélo, móno i kóri mou tha me katalávei, verno, boyets? - Tat-tochna! — охотно отчеканила маленькая Лори; в отличие от взрослых, она следила за беседой с интересом, а не недоумевая, и хитро щурилась. — Fchom sila, brat? Na-pra-va, na-lie-va, kru-hom! O-oh, chrudna… — дальше, к счастью, заговорила по-английски. — Нельзя попить? - Сейчас схожу за кофе и возьму тебе, - первой сориентировалась Перез. – Только больше не сбегай. Ты же остаëшься с… папой? Или уезжаешь с папой? Ригг поднял руку, собираясь задать вопрос тоже. Агент оказалась справа от него, едва-едва, наверняка так, что только они втроëм и заметили, покачала головой. - Господа, давайте не будем это комментировать. У нас всех есть чем заняться. И вышла, на прощание подмигивая Лори. Девочка зарделась, потëрла веко кулачком. - Точно, - наконец подал голос Страм. – Если теперь без условностей, то, правда, как поступим? Я здесь точно надолго. Можешь отвезти еë домой? - Проблема в том, что я не домой, - Хоффман держался, отметил Фиск, куда спокойнее. – И тоже на несколько часов минимум. Валентина также отпадает, верно? У неё сегодня график забит. Страм озадаченно кивнул. Ригг, забывая обо всех приличиях, поскрëб под подбородком: - Я поеду. - Отдыхай, - согласился Марк. Тронул его за плечо, Фиск усилием воли заставил себя не поворачиваться, не смотреть, как отреагирует… кхм, агент. – Я в самом деле тебе наберу. А лучше отключи мобильный и отмокни в ванной. Не помешает. По поводу тебя, детка… - Я буду работать с папой! – воодушевилась Лори. – Помогать искать помощников Пилы! - Прости, зайчик, тебя не назначали на это дело, - покачал головой агент Страм, состроив преувеличенно печальную гримасу. От его мимики Фиска каждый раз пробирали неприязненные мурашки; молодой полицейский не понимал, как можно так дурно держать себя в руках. – Придëтся набрать м…исс Вайс. Прямо сейчас сможет приехать только она. Откладывать нельзя. - Босс, если бы я мог помочь, - решился Фиск. Сейчас он, право, не навязывался совсем. – Мы с женой всегда рады маленькой гостье. Дастин найдëт во что поиграть вдвоëм, и Минни… - Нет, не буду тебя обязывать, - опять перебил Хоффман. Полчаса назад Фиск и не заметил бы, как… брутально он делает это. – Хорошо, звони. Мне держать лицо или выйти? - У тебя как раз были дела, - Страм посмотрел ему в глаза едва не умоляя, хотя рот его вот-вот растянулся бы в оскале. – Разберусь. Тебе ещë забирать еë от м… оттуда, когда закончишь. Побереги голову. - Я попрошу ребят Ригга одолжить шлем, - подловил шутку Хоффман. Удивительно, насколько иначе они вели себя друг с другом… теперь. В кабинете даже воздух немного остыл. — Надеюсь, он закрепляется как мотоциклетный, не то, пока надену, мисс Вайс сама поведёт Лори в школу. - В выпускной класс, - согласился Страм. — Ах да! Вовремя ты. Помнишь, она отстегнулась от кресла на парковке детского центра и вылезла не через дверь вперёд нас? Ни за что не угадаешь. Придётся менять замок багажника — Лори его каким-то образом взломала! - Вот так дети копов вырастают преступниками. А у кого-то шансы удваиваются, да? Страм непрофессионально фыркнул. Хоффман уверенно, с непонятным Фиску блеском в глазах вернул ему усмешку, обнял Лори за плечики и вышел. Девочка как ни в чëм не бывало уселась за отцовский стол. Шлëпнула ботинком по столешнице снизу. Фиск ничего не сказал, но всей душой порадовался, что его приглашение в гости всë-таки отвергли. Наверное, не надо мешать агентам. Дел и впрямь полно. Около туалета он выронил из папки два блокнотных листа, нагнулся, поднимая, и заметил, как Хоффман, оборачиваясь, скрылся в нише у окна с телефоном. Уйти тотчас же, как это было бы вежливо, Фиск не успел. До него донеслось приглушëнное: - …он вступил в игру. Я не смог ничего сделать, чтобы остановить. Не время язвить, ясно? Выслушай меня, будь добр, самому противно тебя просить о чëм бы ни было, но тебя тоже ведь касается его судьба? Я не ошибаюсь? Собеседник, похоже, был краток. Хоффман заговорил опять. - Я буду занят, ты помнишь, распоряжения отдавали нам вместе. Постараюсь успеть оставить его в безопасном месте. Не пыхти на меня! Ты ещë лучше моего знаешь Питера. Он всë просечëт, где кто находится, и полезет туда. В худшем случае в одиночку. Если случится, что он выберется оттуда, куда я его заведу… или если я не успею, или… пострадаю, пожалуйста, нейтрализуй его как можно скорее. Пусть себе лежит, высыпается. Как раз никогда не успевает поспать вдоволь. Под шум я заберу его оттуда. Поговорим с ним наконец, сколько можно тянуть. Верно, согласен с тобой. В первый раз за всë наше знакомство сказал хоть одну умную вещь. Ты поможешь? Фиск ровным счëтом ничего не понимал, но и слушать перестать не мог. Было очень стыдно, гадко от себя. Какое он имеет право лезть в дела двоих? Впрочем, Хоффман явно призывал кого-то третьего. А где больше двух, там всë вслух. - Помни, ты не для меня это делаешь, - громче Марк говорить не стал, но в его голосе стали различимы печаль, страх, напряжение. Сразу всë нехарактерное для обычно спокойного… босса. – Для него. Если хочешь, для Лоренсин. Пожалуйста. Нет, на колени никто вставать не будет. Нет, я не привык на них стоять! Хочешь отыграться, сперва выполни, за что будешь это делать. До связи. Складывая пальцы к ладони, Фиск нетерпеливо почесал еë. За ногтями его ещë в юности приучили тщательно следить, и сейчас, короткие, не острые, они нисколько не помогли справиться с зудом. Да что, в конце концов, ему за дело? Никто не просил помогать его. Значит, пора отвлечься. Выпить чаю, да, разобрать материалы. И всё забудется. - Как жаль, что я сама этого не помню, - Лори позволила себе полноценный вздох. Фиск положил руку рядом с её, но не тронул. — Никто из присутствующих не разболтал другим, верно? - За мисс Перез не ручаюсь. Ригг бы не успел, - Фиск отпил немного. В кружке Лори чай стыл себе. — Из всех находившихся в кабинете в живых остались только мы с тобой. В моей семье не принято клясться — поверь на слово, пожалуйста, я не стал сплетничать. Всё, что происходит между двумя людьми, их личное дело. "Он же не в курсе, что Хоффман жив, - повторила себе мысленно Лори. — Или знает? Знает и хочет от меня скрыть. Ну-ка проверим…" - Мистер Фиск, - она убедилась, что не перебивает, - что случилось с моим отцом? - По официальной версии, Питер Страм сперва пропал, - ага, брови зашевелились, даже приоткрыли глаза, - потом была констатирована его смерть. Насильственная. Большего я не могу тебе сказать. - Марк, - казалось, одним словом, именем, Лори разбудила в нём эмоции. Взгляд Фиска потяжелел, уголки рта поникли. - Этого ты тоже от меня не узнаешь, - доблестный полицейский удивительно быстро справился с собою, опять закрылся в непроницаемый футляр. Не шёлковый, минимум бетонный. — Не только из-за тайны следствия, её давно нет, хотя и в архив тебя не допустят. Лори, я тоже отец, у меня трое детей, поэтому я могу судить, что для молодого ума хорошо, что нет. Что губительно. Не проси меня, на этот вопрос я не отвечу. - Мистер Фиск, пожалуйста, - Лори не узнавала своего голоса: сейчас он звучал как сталь. — Вы действительно моя последняя надежда. Вы сами сказали, все погибли, остались вы один. В отделе ФБР, где работала Линдси, произошла настоящая бойня, бабушка не вдавалась в подробности… - Потому что ты ей дорога, - отрезал Фиск. — И я не стану. Есть информация, не предназначенная для детей. Достаточно помнить как факт. Открыли ему только после третьего звонка. Впервые Фиск увидел лично мисс Вайс, очень уставшую, встревоженную, но аккуратно причёсанную и в халате будто только с гладильной доски. Из нервного взгляд её моментально превратился в строгий. - Полиция? Я не вызывала. Вы один, чего же топот как от целого батальона?! - Моя фамилия Фиск, мэм, - он показал удостоверение и махнул в сторону лестницы, где притаились бойцы, семеро крепких парней. — Виктория Вайс, я не ошибся? - Верно, - она помедлила, отвечая. — Вас, очевидно, направили. Отдел внутренних расследований? - Отдела внутренних расследований нашего района больше нет, мэм. В новостях, вероятно, об этом упоминать ещё только собираются. Позвольте пройти. Ради вашей же безопасности. - Ничего не понимаю, - Виктория посторонилась. — Тише, не разбудите девочку. Почему у меня в подъезде вооружённый до зубов отряд? Фиск шагнул внутрь. Заметил, что уличная обувь стоит в рядок под вешалкой, но не снял свои ботинки. - Высокая вероятность покушения, мисс Вайс, - Фиск показал Виктории свеженький ордер; печатная краска ещё не успела подсохнуть, кое-где расползлась. В другие дни такой неаккуратности он сам бы не допустил, но сейчас действовать приходилось без оглядки на некоторые правила. — Час назад в отделении полиции были убиты двенадцать человек, в том числе бывшая жена Джона Крамера, Джилл Так. Я заподозрил неприятности, когда попытался туда дозвониться трижды. Полчаса назад патрульные обнаружили детектива отдела внутренних расследований, Гибсона, вместе с целым отрядом захвата расстрелянными насмерть, затем ещё нескольких гражданских в, вероятно, ловушках Пилы. Мертвы были все, кроме мистера Бобби Дагена, наверняка вы эту фамилию слышали, если смотрите телевизор. Даген скончался в госпитале. - Почему вы рассказываете мне всё это? — Виктория чуть побледнела, нащупала ногой обувной пуфик, села, держась за стену. — Я не при исполнении и давно не на службе. Ничем больше не обязана полиции. Вы же не имеете в виду… мою причастность, Фиск? - Ни в коем случае, - он покачал головой. — Фамилия главного подозреваемого — Хоффман. Он выждал немного. Мисс Вайс не реагировала. - Камеры в отделении выведены из строя, свидетелей нет, - Фиск указал на дверь, должно быть, детской, наклонил голову. Виктория неровно кивнула. — Однако есть записи, в которых Хоффман обещает Гибсону остановить какую-то игру, если Джилл Так выдадут ему лично. - Гибсон этого не сделал. - Никто бы не сделал. Почему на её лице отразилось сомнение?! - Тем не менее, Джилл не смогли защитить. Если убийца Хоффман, он действует безжалостно и уверенно, мэм, и вряд ли пощадит кого-либо в поисках своей дочери, Лори, которая, как вы сами сказали, находится здесь. Вам и девочке необходима защита, мы приехали, чтобы обеспечить её. - Кто же дал вам распоряжение? - Никто, - он понизил голос, - но я попросил бы вас не акцентировать на этом внимание, если заинтересуется моё руководство. Вы сами понимаете, пока они вспомнили бы, что у Хоффмана есть дочь… - Об этом могли и не знать, - перебила Вайс, - официально он ей никто. Лори удочерял мой сын. - Тем более, - кивнул Фиск. — До официального распоряжения она могла бы не дожить. Я буду вынужден оставаться вместе с отрядом в вашем доме, мисс, пока не будет нейтрализован убийца, Хоффман это или нет. Или пока не поступит официальное распоряжение. Вайс не глядя оттолкнула дверцу шкафа, сунула руку внутрь и вытянула сумочку. Фиск молча наблюдал, как она достаёт по очереди пачку сигарет, пустую коробку из-под ментоловых пастилок, пустой же кошелёк, какой-то чек и наконец мобильник. - Кому вы собираетесь звонить, мэм? - Почему это ваше дело, если меня ни в чём не подозревают? — возмутилась женщина. — Близкому другу, чтобы успокоиться. Нервы в последние дни ни к чёрту. Хватило пяти секунд, чтобы догадаться. Фиск покачал головой. - Это следующее, что я собирался вам сказать. Тоже в обход директивы, имейте в виду. Мистера Эриксона больше нет в живых. Отряд быстрого реагирования, возвратившись в лабораторию бюро, нашёл его и двух сотрудниц тела сожжёнными. Мне очень жаль, мисс Вайс. Палец замер над клавишей, должно быть, вызова. Виктория прокашлялась. - Я сейчас. Она исчезла в кухне. Потекла вода, раздались жадные глотки. Фиск, пока некому было видеть, с силой потёр брови: несмотря на всё произошедшее, его через печаль и настороженность одолевал сон. С первой жертвы Пилы, внесённой в реестры, он старался запомнить даже малозначительные детали дел, гнал прочь после каждой смерти горькие мысли: кто следующий? Когда исчез Эрик Мэттьюз, не думать перестало получаться. Когда малыш Дэнни, поникший, тихо брёл от оцепления непонятно куда, в темноту подступившей ночи, Фиск его не остановил, хоть и провожал взглядом. Виктория возвратилась. В левой руке она зажимала кухонное бумажное полотенце. - Вы сказали, отряд вернулся в лабораторию, - она говорила без эмоций. Не безразлично — то была сухость земли погибшего под солнцем ручья. — Должно быть, последнее распоряжение Эриксона. - Да, и его выполнили, мисс Вайс. Где-то скрипнула дверь. Шкаф, должно быть, Фиск не прислушался. - Малая лаборатория уцелела, огонь её не коснулся, - ему стоило серьёзных усилий смотреть на кончик носа Виктории, в глаза тем более не получалось. — Мистер Эриксон приказал отряду возвратиться в здание, где, мне сообщили, были найдены двое выживших из пятерых. Вы понимаете, о каком я испытании говорю, верно? Кто-то из ребят в отряде зашевелился. Загремели ботинки, обмундирование. Вайс поёжилась. - Его обследовали ещё раз. Такую тщательность Эриксон обосновал подозрением в гибели одного важного для ФБР человека. На месте преступления были найдены крохотные частицы кожи, костей, несколько волос. Их смогли опознать сегодня утром. Пока всё держится в строгом секрете, но я знаю, Эриксон бы обязательно рассказал вам. Потому что для вас это имеет особое значение, мисс Вайс. Смерть подтвердилась. - Кто погиб? — тёмные глаза Виктории словно провалились в глазницы. — Чья была констатирована смерть? А ты что здесь делаешь? Будь добра лечь! Фиску дунуло сквозняком в рот, но заговорить он не успел. На пороге детской показалась Лори в светлой сорочке и высоких, не по сезону тёплых носках. - Мистер Фиск, - девочка проигнорировала требование, подошла к Фиску и взяла его за коленки. Тёплые влажные ладошки мелко дрожали. — Где мой папа? Вы же полицейский, вы знаете. - Полная готовность, - сообщили по рации. Опять поднялся топот, от которого даже у привыкшего Фиска закладывало уши, и Лори воспользовалась этим — легко, будто осенний листик, выскользнула в коридор. — Сэр, здесь ребёнок! - Остановись сейчас же! — мисс Вайс соскочила с места, но скользкая домашняя обувь подвела, женщина упала на одно колено, завалилась набок, втягивая воздух от боли и хватаясь за пострадавшую ногу. Приказывая себе молчать и не менять выражения лица при дамах и отряде, Фиск сам направился к лестнице (как хорошо, что ботинки при нём, не хватало ещё в носках по грязному полу!), поймал Лори за рукав ночного платьица. Сел на корточки, обнял за плечи: - Куда ты собра… С неожиданной силой девочка дёрнулась из рук, едва не выворачиваясь. Трое бойцов уже окружили их, ещё кто-то заглянул в квартиру, подал руку Виктории, помог сесть. Лори замотала головой: - Пустите меня! Немедленно пустите! Голубые глаза её блестели от слёз. Мисс Вайс попыталась встать, чтобы забрать девочку, но, похоже, падение выдалось неудачным, послышался болезненный стон. Лори или не обратила внимания, или проглотила сочувствие — рванулась в сторону лестницы опять. - Я хочу к папе! — пухлые смуглые щёки расцвели румянцем, под неестественным жёлтым подъездным светом он напоминал горячечный. — Никто не говорит, где мой папа, значит, я сама пойду его искать! - Твоей бабушке больно, - Фиск неотрывно смотрел Лори в глаза, чуть ослабил хват, чтобы не оставить на нежных предплечьях синяков. — Ты бросишь её одну? Лори расслабилась, медленно, словно стыдясь, обернулась к открытой двери. - Можно взять тебя на руки? Кивок вышел неуверенным. Стараясь не трогать голую кожу, Фиск усадил девочку себе на локоть. Тяжеловата. Впрочем, Лори всегда отличалась и высоким ростом, и крепким сложением. Несколько секунд ещё Фиск пытался отыскать в её взгляде что-то знакомое, но… Если когда-либо… боссу бывало так же больно и одиноко, он рядом не оказывался. Ни разу. - Возвращайтесь на позиции, - скомандовал он отряду. Перехватил Лори так, чтобы затылки были примерно на одном уровне. Медленно моргнул. Ему приходилось делать в жизни не так уж много трудных выборов: мешать поступлению в академию и работе в полиции никто не стал, большую часть дел он довёл до конца, раскрыл по всем правилам. Мишель сказала "да" с первого раза, об именах детей не спорили, о ролях в семье тоже. Даже Пила за него не зацепился, единственного из отдела не подверг испытанию. Сейчас не хотелось строить догадок, почему именно. - Где мой папа, мистер Фиск? — упрямо повторила Лори. Ресницы, мокрые от слёз, бросающие на веки густые тёмно-зелёные тени, выглядели просто бесконечными. Ребёнок не мог ничего знать. Если бы и да? Самых бессердечных или грубых отцов такие крохи продолжают защищать, оправдывать в своём сердце, оставлять хоть маленькое, но вечное место для любви. Только самое горячее детское сердце неспособно заставить биться искалеченное взрослое. - Лоренсин, - периферическим зрением Фиск зацепил, как Виктория прижала стиснутые кулаки к груди и смотрела ему буквально в рот, - папа умер. Весь мир убавил громкость. Кажется, и бойцы не шевелились, и мисс Вайс втянула воздух совсем неслышно. Зрачки Лори разошлись до самых век, не оставляя радужкам места. - Если не будет… происшествий, - пришлось подбирать слова, - похороны пройдут в частном порядке послезавтра. Тебе разрешат присутствовать, но придётся быть мужественной. Хорошо? Тогда он ещё был почти молод, звон в ушах не появлялся. Но в тот вечер Фиск впервые расслышал чужой и вовремя прижал девочку к себе, держась прямо. Тяжёлое дыхание превратилось в хрип, клёкот из горла и наконец высокий детский крик; шея Лори надломилась, подбородок ткнулся в плечо под пиджаком, по спине потекло тёплое, запахло желудочным соком. Мисс Вайс, прихрамывая, забрала Лори, пыталась предлагать мокрое полотенце, чтобы спасти костюм. Фиск отказался: руки бывшей сотрудницы ФБР дрожали, как часто бывает у пожилых женщин характером помягче. В сравнении с её горем пиджак не стоил ни малейшей тревоги. В ту ночь к подъезду не подошёл никто, ни жильцы, ни гости, ни шатающиеся наркоманы или пьяницы — в этом районе вообще-то не так много было асоциальных элементов. Надрывный плач маленькой Лори звучал в голове непрерывно, когда Фиск решил снять отряд с операции. Солнце вставало. Виктории неожиданно позвонили, он прислушался. - Доктор? Всё в порядке? Уже так поздно! Видимо, мисс Вайс хотела казаться крепче, чем на самом деле была. Иначе зачем лечащий врач стал бы набирать ей до рассвета? Обещать что-то занести. Должно быть, анализы… - Они оба погибли, и этого не изменить, - пришлось оставаться недвижимым: как и много лет назад, Фиск готовился к любой реакции своей собеседницы. Всё ещё дитя, в конце концов, что бы она ни думала о себе. — Лори, я могу только догадываться, как тебе больно до сих пор. Некоторые раны затягиваются десятилетиями; признаюсь, мне не пришлось так долго заращивать ни одну. Но что однозначно — даже крохотную царапину не стоит расковыривать грязными пальцами. Ничего кроме сепсиса ты не добьёшься, к сожалению. Ещё чаю? Он издевается, подумалось Лори, а может, циник? Пока все копы, попадавшиеся ей на пути, таковыми были или становились со временем. Впрочем, вдруг Фиску правда нечего ей больше предложить? Кроме чая. - Спасибо, я не хочу. - Не знаю, утешит тебя или огорчит, но пусть будет лекарством для души то, что ты, несомненно, росла любимой, - спокойный взгляд чуть-чуть потеплел. — С мистером Страмом я был знаком менее суток. Не в оскорбление его памяти, человеком агент выглядел несдержанным… но такие люди никогда не притворяются кем-то, кем не являются, не лицемерят, не туманят головы близким. Просто не умеют. Глупо представлять, ах, будь он здесь или подобное. Я и без фантазий знаю: ни один отец, кроме последних подлецов, не хочет, чтобы дочь горевала. Особенно по его душе. Разумеется, я не был с ним достаточно близок, чтобы делать выводы; должно быть, я многого не представлял и о Хоффмане. Возможно, ты меня поняла. Не уточняй, если да. "Вам самому хочется обманываться, - Лори закусила горькую усмешку. — В отличие от Люка, вам факты могли сунуть прямо под нос, но какая подлая штука привязанность, она их смазала! Взрослый мужчина не готов принять правду целиком. И я ещё занималась самобичеванием. Мы все просто люди, слабые, зависимые от других. Ух, становится спокойнее?" - Я видел, как ты себя вела рядом с ними по отдельности и с обоими сразу. Быть может, тоже несдержанно, только ведь в каждой семье свои порядки, свои правила воспитания детей. И вы, очевидно, были этой самой семьёй. В гармонии друг с другом. Мой совет может показаться тебе возмутительным, высокопарным. Книжным, но я рискну. Вместо того чтобы горевать об утрате, попробуй порадоваться тому хорошему, что в твоей жизни когда-то случалось; да, ушло, но без этих моментов вовсе было бы ещё печальнее, верно? Лори задержала чашку у самых губ. Чёрт. Почему никто не предлагал ей посмотреть на ситуацию под этим углом? Нет, понятно, Хоффману только и оставалось жить настоящим, Гордона ситуация почти обошла, а бабушка предвзято относилась к их… семье, с этим уж ничего не поделаешь. Ни один человек не заставил подумать: твоё прошлое не сплошь из тёмных лоскутков, Лори. Оттуда выглядывает бесконечная связка шариков, доносится запах странного, но вкусного пивного печенья. Там тёплая вода, сквозь которую ярче бассейная плитка, тихое хрипловатое пение, вибрирующее от звуков самое сильное в мире плечо, на котором так хорошо спалось. Качели, взлетающие выше забора, выше листочков живой изгороди, расползшейся по этому забору в последнее лето. Где-то там далеко дом, в котором… где именно? Почему они с бабушкой ни разу там не побывали? - Кажется, ты попробовала следовать совету, - донёсся из реальности голос Фиска, умиротворённый такой, уверенный; теперь Лори было комфортнее его слышать. — Начало седьмого. Ты всё ещё живёшь с бабушкой, да? Лори кивнула. Намёк она уловила, поправила в кармане толстовки кошелёк. - Бабушка тебя не хватится? - Мы на созвоне, - пришлось немного солгать, ничего преступного. — Да, буду собираться. Спасибо за гостеприимство. Мистер Фиск, самый-самый последний вопрос. Можно? - Давай попробуем. Он проводил Лори до коридора. Отошёл в сторону достаточно, чтобы, обуваясь, девушка не задела случайно ни локтем, ни пальцем. Лори всё же выпрямилась, сдула чёлку. Блефовать сложившись пополам — так себе затея. - Когда Пила и его помощники убрали с пути моего отца, - по контексту Фиск должен был понять; называя так Марка, Лори чувствовала во рту металлический привкус, будто ей сунули за челюсти железные скобы, - игры прекратились? Фиск помолчал, но на этот раз от него прямо пахнуло усталым раздражением. Не подозрением! У полиции этого города не было шансов против одного интеллектуала, честное слово. - До позапрошлого года, - ответил Фиск, отследив, как Лори вешает на стойку обувную лопатку, - до сентября Пила себя больше не являл. Счастливого пути, Лоренсин… - Вайс, - девушка мило улыбнулась. - Мудро, - оценил гостеприимный хозяин. — Постарайся, пожалуйста, себя сберечь. Они приложили к этому все усилия. "Ещё скажи, что это я во всём виновата, - зачесался крестец, но при Фиске обычно не стесняющаяся Лори не тронула спину. — Ты удивительно мутный. Наблюдатели всегда так себя ведут? Ну, хотя бы что-то у меня есть. Источники, блин, неразговорчивый коллега и старый дневник. Всё говорит, что мне пора завязывать искать себе болото — увязну…" Фиск дождался, пока Лори увезёт лифт. Постучал в комнату слева по коридору. Дастин открыл через секунду и продолжил складывать в папку документы. - Всё в порядке, отец? - В древние времена гонца, принесшего дурную весть, могли поколотить не жалея. Или насмерть, если письмо содержало в себе великую печаль, - многозначительно ответил Фиск-старший. Поправил очки, потом снял и бережно взял посередине дужек. — Приятно знать, что девочка приходила не за этим. Дастин, сегодня меня не нужно подвозить в офис, я вызову такси. Если вернёшься позже четырёх часов утра, привези завтрак, но не разбуди женщин, как в прошлый раз. - Хорошо. На Дастина можно было положиться. Приложив все усилия, чтобы сын вырос неболтливым, внимательным и усердным, Фиск наблюдал каждый день успех своего воспитания. Но телефон к уху на всякий случай приложил только когда за Дастином закрылась дверь кухонного балкончика. - Добрый вечер. Всё как мы и думали: Лоренсин приходила. Часа через два она будет в зоне досягаемости. Лучше не упускайте момент, она сейчас как раз очень уязвима. - Куда мы едем? — спокойно поинтересовалась Виктория, когда полицейская машина притормозила на светофоре в первый раз. Не в правилах Фиска было рассматривать пристально, но он и вскользь взглянув заметил, как сильно бедная женщина сдала за эти три дня. Держалась, видимо, на медикаментах. — Мистер Фиск, вы не находите, что меня как ныне гражданскую нет смысла привлекать к расследованию? - На месте преступления, мэм, - Фиск махнул водителю: налево, срежем, утро, пробки, - осталось обращение напрямую к вам. - И когда вы собирались мне рассказать? — усмехнулась мисс Вайс. — Пусть обращаются, пожалуйста, меня не интересуют чужие сумасшедшие идеи. Фиск и рад был бы не дёргать несчастную пожилую женщину, потерявшую только что нескольких дорогих ей людей. Потому постарался сгладить впечатления: предложил маску с ментоловым фильтром, подал руку, помогая зайти в душное, слепяще-белое от света помещение. Что это вообще за место такое, думал он, оказавшись здесь в первый раз. Разрушенная общественная душевая? В частном доме? Виктория прикрыла глаза, сосредотачиваясь на широком пятне пепелища рядом с грязным унитазом. Осторожно обошла номерки, прикреплённые к уликам. Не отреагировала на иссохший обрубок ноги, валяющийся у самого входа, на два заплесневелых скелета у стены и ещё один прислонившийся к трубам отопления. Посередине пепелища лежали металлические осколки, проводки, несколько обломков костей, кусочки кожи, клочки волос и на удивление для такой обстановки чистый кассетный плеер. - Где первый? Их тут два нашли, - вспомнил Фиск, догоняя. Вайс шагала значительно шире, вообще действовала уверенно и… устало. — Почему унесли без моего разрешения? Верните на место. - На меня одной катушки не хватило? — едкого сарказма больше не было в её словах. Виктория сосредоточилась, собралась. Наверняка так она и вступала в работу, пока ещё числилась в рядах ФБР. - Нет, мэм. Второе послание не вам. Фиску передали диктофон в пакете и брезентовый мешочек в плёнке, он кивнул бойцу и протянул Виктории. Не взяла, просто надавила кнопку. - Здравствуй, детектив Хоффман. Или кто ты сейчас? Тень себя былого, героя города, защитника невинных? Может, просто честолюбец, неспособный оценить по достоинству то, что даётся не каждому, но выпало тебе? - Господи, - Викторию передёрнуло. — Вы же не хотите сказать, что это голос… - Вероятнее всего, Крамеру он не принадлежит, - покачал головой Фиск. — Восстанавливать придётся долго, чтобы понять. Впрочем, здесь лежала запись, однозначно сделанная самим Пилой. Вы сможете сравнить чуть позже. - Зачем?! - Слушайте дальше, мэм. - Ты был предупреждён несколько раз, детектив. Очень доходчиво предупреждён. Люди вокруг тебя нуждались в действительной помощи, но вместо сострадания коллегам и близким ты предпочитал тянуть время в поисках меня. Ради чего? Убедиться, что ты, как и весь этот город, тяжело болен? Ты сам знал это, без меня. Я много раз предлагал тебе остановиться, столько же раз ты игнорировал меня. В итоге я оставил тебе только одно предупреждение, одну задачу. Отвести в сторону Питера Страма, человека, значение которого для тебя было выше прочих во сто крат. Каково это — знать, детектив, что Страма из-за твоей самонадеянности больше нет на свете, что ты был в силах уберечь его от испытания и не сделал этого? Ты решил, что в этот раз перехитришь меня, но эмоции не дали тебе действовать трезво. Нужно было лишь послушаться того, что я тебе предложил. Я дал понять, что сдерживаю обещания. Моя задача тебе предельно просто, детектив: как и в предыдущих случаях, твоё рвение обернётся против тебя, а терпение спасёт. У тебя есть выбор, как и у всех до тебя был. В течение двух недель ты должен находиться здесь, после чего полиция найдёт это место и тебя живым. Мой маленький подарок поможет тебе справиться с голодом и одиночеством, ты можешь воспользоваться им, чтобы спастись, или опять проявить упрямство и, скорее всего, не выжить. Одно маленькое уточнение, детектив. Полиция будет искать наследника моего дела, а за две недели, что ты проведёшь здесь, ни у кого не останется сомнения, что им являешься именно ты, об этом позаботятся. В случае, если ты решишь любым из способов освободиться раньше, сдетонирует взрывное устройство, находящееся у тебя под кожей и верхними мышцами. В твоём теле таковых несколько. Любая попытка освободиться от пояса смерти приведёт к тому же результату. Заряда в устройствах ровно на четырнадцать суток. Выбирай, детектив. Ты хорошо помнишь, между чем и чем. Жить как убийца, которым ты и стал, игнорируя гибели близких, или превратиться в пыль, которую ты, в целом, давно напоминаешь. Выбор за тобой. Воцарилось молчание. Виктория сцепила пальцы в замок. - Хоффман выбрал смерть? - Мы устанавливаем, кому принадлежат найденные останки, - кивнул Фиск. — Судя по очертаниям пепла, человек в момент взрыва стоял на полу на четвереньках, а после завалился набок. Взрывная мощь на удивление высока: пришлось собирать частицы трупа по всему помещению. Уцелели несколько зубов, части слизистых, ногти, волосы, найдена засохшая кровь. Идентифицировать их нетрудно, до вечера успеем. - Он весил как хороший ягнёнок, - Виктория не сдержала пренебрежительного удивления. — Потребовался бы ядерный удар, чтобы от трупа Хоффмана осталась лишь пара косточек и пепел! К тому же, здесь ещё несколько мертвецов, они целы… Обернулась. Повнимательнее всмотрелась в каждого погибшего и в обрубок. - Лишь закоптились. Стопу вообще не задело. - По направлению к двери шла полоса стёртого пепла, - вздохнул Фиск. — Скорее всего, труп убирали волоком. И занимался этим явно не профессионал. Под ванной он забыл половину подошвы ботинка и воротник. Оттуда мы сможем взять соскоб пота или перхоти. - Или тот, кто убил… детектива, оставил место казни нарочито неаккуратным, - предположила Виктория. — Неужели вы так не подумали? Убийца хотел, чтобы Хоффмана нашли. - Такая версия есть. - И при чём тут я? Вместо ответа Фиск поднял перчаткой второй плеер. Теперь уже не предложил взять, просто повернул. К боковине подклеили двумя слоями скотча аккуратную надпись синим маркером: "Виктория". - Чт… - оторопела мисс Вайс. — Это я должна была увидеть хоффмановы отходы? За каким дьяволом? Чтобы вы знали, он мне и целым поперёк горла стоял. Когда Теренс ЛаРой… Почему-то она прокашлялась и отвела взгляд. - Личное. Личные дела Питера. Что только не вырвется изо рта. - Мы не включали вашу кассету, - наклонил голову Фиск. — Я тоже услышу в первый раз. Вы готовы, мэм? Виктория закивала. Энергично, надо сказать. Ещё бы отказалась, прекрасно же понимала, больше ниоткуда правды ей не узнать. Фиск рискнул заинтересовать леди тем же образом, что и Страма в своё время, ставка сыграла. Он обязательно потом попросит прощения — но сейчас предстояло давить не на больное, а всего-то на кнопку. - Доброго времени суток, агент Вайс. Кажется, в помещении все разом перестали дышать. Не от вони. Те, кто не слышал ранее голоса Крамера, одновременно сообразили, чья речь, искажённая, звучит из динамика, и больше никто не смел не то что говорить — ахнуть или прокашляться. - Порой я жалею, что не решился при жизни познакомиться с вами поближе, - похрипывал диктофон с небольшой задержкой, - потому что с такой женщиной, как вы, наверняка очень интересно беседовать и делиться опытом прошедших лет. Вы не можете быть уверены, мёртв ли я, но я знаю, что вы живы и полны понятного гнева. Агент Вайс, у каждого из нас есть срок годности. Как и вы, я долго не мог принять, что мой вышел. Однако с каждым днём я всё ближе к смирению. Обычно я предлагаю выбор, но вас как истинную леди смею только просить. Отступите навсегда, не старайтесь понять мои мотивы или отомстить. Обещаю взамен на это больше не причинять боли вам и тем, кто пока рядом с вами, агент Вайс. То, что вы сейчас видите перед собою, можете считать подарком или маленьким уроком. Вы действуете с правой руки, так берегите и левую, только так, обеими, можно удержаться от падения в пропасть. Больше не стану докучать вам своими посланиями. Я верю, сейчас вы как никогда понимаете ценность жизни. Живите целый век в здоровье и покое. Виктория почесала нос под маской. - Мы можем выйти отсюда? У меня кружится голова. Фиск под руку вывел её из ванной комнаты прочь, помог подняться по лестнице на первый этаж. Дождался, пока мисс Вайс насытится без респиратора всё ещё скудным, но уже без трупных миазмов воздухом, и тихо поинтересовался: - Вы ничего не хотите рассказать мне, мэм? Только мне. Это не допрос. Может, у вас как у профессионала есть догадки о Крамере? О людях, помогавших ему в убийствах? На середине выдоха Вайс подняла к потолку взгляд. Одними губами отсчитала от десяти до пяти. Фиск терпеливо ждал. - Будь я в курсе, - нарочито равнодушно отозвалась наконец Виктория, - стала бы скрывать от полиции? Какой смысл, если я совсем одна и кроме закона ни на кого положиться не могу? Крамер не соврал, при его жизни нас ничто не связывало. К счастью. Фиск вспомнил, что унёс с собой брезентовый мешочек. Потянул завязку. - Тогда последняя просьба, мэм, и мы отпустим вас домой, документально заверив непричастность к делу. Больше никто не призовёт вас свидетельствовать. Осторожно, здесь кровь, свернувшаяся, но всё же. Возможно, вы могли бы опознать что-то из… Виктория спокойно проследила взглядом, как Фиск достаёт и раскладывает на ладони несколько кусочков потемневших мышечных волокон. Тронула его запястье, когда показался слипшийся пополам вырез кожи, аккуратно развернула ногтем — и отшатнулась к стене, пытаясь закрыть ладонью то рот, то глаза. - Если труп лежал так, как мы предполагаем, - чуть слышно проговорил Фиск, - погибший положил ношу под куртку либо рубашку с левой стороны груди. Завязка, когда я впервые её распустил, держалась крепко. Содержимое проверяли до взрыва один или два раза. Мэм, что такое? - Это его, - выдавила мисс Вайс, часто моргая. — Такая была над ахиллесовым сухожилием. Боже, меня сейчас стошнит, уберите, уберите! На срезанном кусочке кожи виднелась татуировка — сомкнутые звенья цепи. Фиск попытался последовать совету, но мешочек выскользнул из перчатки на пол. Что-то металлическое выкатилось и зазвенело, цепляясь за торчащую шляпку гвоздя. Фиск и Виктория нагнулись почти одновременно. На полу поблёскивало деформированное, перемазанное кровью обручальное кольцо.

***

На трёхминутном светофоре у Хоффмана зазвенел телефон. Не глядя в экран Марк нажал "принять" и притиснул мобильник к уху плечом. - Да, здравствуй. Нет, я всё ещё занят. У вас должно быть одиннадцать вечера, тебе не пора сдавать смену? Послушай, я дам знать, когда освобожусь. Будет проще мне сделать всё самостоятельно. Не надо лишний раз волноваться, лучше от этого не станет ни тебе, ни мне, ни делу. До связи. - Кто там такой? — поинтересовался Гордон с заднего сидения. Выглядел он просто отвратительно: здоровому-то человеку почти четырнадцать часов пути перекосили бы лицо. Но сам напросился, честь ему, что не жалуется. - Администратор, - Марк посмотрел на цифры светофора и в боковое зеркало: не до болтовни, сейчас придётся прибавлять скорость. — Через полтора часа мы будем на месте. До последнего постарайся не влезать без нужды. Попадёшься в ловушку, спасать тебя не стану. Доктор, наверное, ожидал услышать что-то такое. Прикрыл глаза, опустил плечи. Хоффман поймал себя на удивительном ощущении: он легко мог бы сейчас избавиться от подельника, но… не хотел. Не потому что думал совсем о другом. Гордон больше не вонял опасностью. Может, достаточно почесал своё эго, захлопывая дверь и произнося коронную фразу? Тогда почему понятно это стало лишь теперь? - О, кстати, тут у тебя какой-то архив закончил скачиваться, - доктор вынул из-под задницы перегретый мобильник. Марк взял его двумя пальцами с самым брезгливым, на какое был способен, выражением лица. — Будешь смотреть? - Когда доедем, - Хоффман сунул мобильник в бардачок. — По пути бессмысленно.

***

- Милая, надо что-нибудь поесть. Лори не ответила. Укуталась потеплее в уже третье толстое одеяло, накрыла затылок и нос. В маленьком зеркальце на тумбе отражались одни её глаза, безразличные ко всему. - Может, шоколадный пудинг? — не сдавалась Виктория. — Я была в пекарне напротив дома, взяла для тебя порцию с цветной посыпкой. Ты правда не хочешь всего одну ложечку? Одеяло зашевелилось. Лори покачала головой, не поднимая с постели. - Тогда немного лапши? С бульоном, как ты любишь, и с морковными кубиками. Пожалуйста, зайка, тебе нельзя совсем голодать, это попросту опасно. - Я не буду. - Дорогая, что бы папа сказал на такой плохой аппетит? Это сработало, Лори скинула одеяло с головы. Взгляд так и не выражал никаких чувств. - Бабушка, не надо обманывать. Папа не стал бы меня ругать. Знаешь, почему? - Конечно, никто тебя и не собирается ругать. Не стал бы, верно, потому что он тебя лю… Бразильский сериал по телевизору в кухне, на удивление унылый, сменился громкой и торжественной новостной заставкой. Виктория почесала ладонь костяшками: - Я всё же принесу бульон. Поедим вдвоём. Она успела на кухню вовремя: половину экрана заняла непривычно серьёзная Памела Дженкинс. Сегодня она вопреки своему правилу всегда стоять расположилась в широком кресле и придерживала у переносицы новые очки в ярко-синей оправе. Такие мелочи, казалось бы! Виктория насторожилась: Дженкинс держалась образа неукоснительно, любое отступление могло иметь смысл. - Возможно, последняя казнь серийного убийцы Пилы свершилась, - журналистка улыбнулась самыми уголками рта. — Сегодня утром полиции стало известно об ещё одном месте преступления, имеющем, похоже, особое значение для маньяка. Трупам, обнаруженным там, от полутора до двух лет, согласно медицинской экспертизе. Действительно ли органы правопорядка обнаружили жертв игры? Не повторилась ли история со смертью специального агента Питера Страма, которую попытались скрыть от общества по непонятным причинам? Начальник полиции отказался от комментариев, отчего участие ФБР в розыске Пилы и подельников вообще не было учтено, однако мой особый гость, женщина, спасённая мистером Страмом от гибели в смертельной ловушке, сегодня прольёт немного света на ужасающую халатность, допущенную в отношении, возможно, настоящего героя современности. Миссис Денлон, прошу вас, поделитесь, как именно ваша жизнь оказалась вне опасности. - Тварь, - Виктория выпустила весь воздух; сердце закололо. — Зачем ты это делаешь? А гостью твою я помню, она вчера пыталась пройти на похороны. Конечно, не пустили, она ведь не служащая… неужели такая бесчестная месть? - Я действительно не понимаю, почему преступления предаются огласке по всем каналам, но про людей с чистой совестью, верных своему долгу, никто не говорит, - женщина с беспокойными тёмными глазами выпрямилась в своём кресле, когда на неё навели камеру. — Агент Страм освободил меня от огнестрельного устройства на голове за считанные секунды, после чего направился на помощь другим людям в здании, где шла игра. Кто-то из прихвостней маньяка попытался убить его, но и из собственной ловушки агент вышел живым. Раненым. - Насколько мне известно, после этого от расследования он был отстранён? — Памела коротко облизнулась. — У вас есть предположения, почему? - Вы знаете, - миссис Денлон приподняла брови, - пока Пила творил свои бесчинства, никто не пытался его остановить в полную силу. Я была вынуждена разговаривать с этим человеком и оказывать медицинскую помощь против своего желания. Я всё же врач, много дней из-за своей личной беды не такой участливый, как должна бы была, и отказать Пиле значило для меня не только погибнуть. Я не смогла бы работать дальше, предав клятву… но всё это не имеет значения. Джон Крамер был слаб физически. Люди, помогавшие ему, держались рядом только из-за обманчивого ощущения участия в их жизнях. В нашем мире никому ни до кого нет дела. Многих это толкает на отчаянные вещи, некоторых сводит с ума. Каждый думает: ха-ха, пусть убивают других, только бы не меня, я гораздо лучше, меня он не найдёт причин наказать. Мы все глубоко больны безразличием друг к другу, а Джон Крамер попросту знал, куда нажимать, чтобы его слушались. Наносили травмы себе, другим, кому как повезло. Такие люди, как Питер Страм, могли бы противостоять беззаконию, будь их не единицы, имей они поддержку — но люди предпочитают безопасности безответственность. Вы знаете, какие шоу набирают лучший рейтинг, правда, мисс Дженкинс? Те, где можно со спокойной совестью разобрать человека по костям, выключить его судьбу одной кнопкой и пойти пить чай. Слишком легко такие сценарии перенести с телеэкрана в жизнь. Мистера Страма погубили трусость, недоверие других, непонимание, что люди сами виновники своих несчастий. Никакая жёсткая рука, в том числе почившего Крамера, неспособна решить за толпу проблемы. У Крамера руки дрожали, я видела лично, и могли лишь прихлопнуть. Не спасти. Люди верят красиво болтающим злодеям и не слышат тех, кто пытается помочь, но от отчаяния срывается на крик. Поэтому это мой долг — сказать сегодня правду, и ни один закон, а я в клинике, пока выздоравливала, провела ночи, изучая их, за правду меня не накажет. - Какие искренние, пламенные слова, - Дженкинс поджала губы. Мисс Вайс поняла, что тоже свои стискивает. — Насколько мне известно, у погибшего есть семья? Только что гневная Денлон ответила не сразу. Обдумывала, что сказать. - Дочь, - решилась она. Виктория цокнула языком: что за идиотка? Умеет же Дженкинс находить таких… гостей. — Девочке никто не вернёт отца, всё остальное вряд ли имеет для неё смысл. - Как вы думаете, какова теперь судьба этого ребёнка? - Не буду предполагать, - покачала головой интервьюируемая. — Только надеяться, что она вырастет достойным человеком, каким и её отец был. Мне не хочется долго говорить о детях. - Я вас понимаю, - Дженкинс улыбнулась на этот раз вежливо и дежурно. — Спасибо за искренность, Линн. Вероятно, тёмных секретов за аккуратным фасадом полицейских подразделений ещё достаточно, и лишь вопрос времени, когда… прорвёт эту достаточно ржавую трубу. Минуту, дорогие телезрители, мне передали кое-что важное! В прямом эфире вы первыми узнаете уникальную новость! Камера вновь сосредоточилась на ней одной. Линн и её эмоции потеряли свою важность, за кадром докторше явно сделали ручкой. В руках Памелы появился конверт без опознавательных знаков. - О, - всегда невозмутимую Дженкинс по-настоящему проняло прочитанное, она опустила конверт на столик перед собою и сосредоточенно моргнула. — Неизвестный приверженец гласности передал мне материалы свежей судебной экспертизы. Надо было выключать к чёрту сразу после этих слов, но мисс Вайс отвлеклась: Лори сзади обняла её за ноги. - Бабушка, - прошептала она, - одну ложечку пудинга ещё можно? - Жертвой последней на сегодняшней день смертельной игры, - Памела выдержала драматическую паузу, - стал человек, чьи заслуги в спасении города от маньяка полиция всё-таки признала. Возможно, потому убийцы его и предпочли убрать с дороги? По пока неизвестным нам причинам убит детектив-лейтенант Марк Хоффман. Подробности мы обещаем подготовить как можно скорее. Смотрите в утреннем выпуске завтра в семь тридцать пять… Внутри что-то оборвалось, когда Виктория обернулась туда, где стояла Лори. Девочка медленно, опираясь на кухонный шкаф, села на попу. Подогнула ножки, накрыла щёки ладонями. Подняла к экрану голову, выпучила глаза так, что, казалось, сейчас разойдутся продолжением широких алых прожилок их уголки. - Детка, - Виктория хотела опуститься на корточки рядом, но стопу внучки дёрнула судорога, носок ботинка попал ей по больной лодыжке. — Не сиди на холодном полу, пожалуйста. Давай руки. - Можешь ругаться, - Лори хохотнула жутко низким для ребёнка тоном. — Мне всё равно. И есть я тоже не буду. И папа ничего мне не скажет. Не скажет, потому что папа умер. Хе-хе… кха, кх-кх! Кашель перемежался звонким, пробирающим до глубины души смехом. Лори покачнулась, упала на пол окончательно. На бок. Сложила ручонки к груди слева. Почему-то в сознание просочилось: ей, в отличие от Хоффмана, не оставили ни жалкого кусочка. - Папа умер, - повторяла она; слюна и слизь из носа текли по левой щёчке на ковёр, дышать становилось тяжко, судя по хрипам из груди, но Лори будто не замечала. Мисс Вайс попыталась взять её на руки, и теперь девочка пнула её намеренно. Очень больно. — Отстань от меня! Папа умер, папа у…мер… кх, кх… От слёз у неё опухли веки. Лори ладонью размазала по неумытому лицу пыль с насморком, подтянула коленки к груди. Голосок оборвался; теперь она повторяла одними губами самые страшные для маленького человека слова. Часть её пыталась не верить, часть — убедить, вынуть из свежей раны ядовитую иглу грубо, обжигая, но сразу. Каждый человек на свете стремится выжить. Лори пыталась так, обняв саму себя; костяшки согнутых пальцев повели по щеке, другая рука зарылась в волосы, начала трепать, сжала и рванула. Девочка взвизгнула от боли, уронила ручонку. - Она не выдумывает, бабушка, - сиплым шёпотом проговорила Лори. — Иначе ты бы её не включала. И миссис Денлон сказала всю правду. Папа с папой не поговорили, и стекло такое: бум. Много, много крови…

***

Голода пока не было, но слишком изысканный вкус чая хотелось перебить. Лори дождалась шоколадного милкшейка из окошка автовыдачи, решила не занимать столик, вместо этого прислонилась к кривому дереву. Расслабила плечи. - До встречи с ребятами почти сорок минут, - рассуждала она, неохотно потягивая коктейль. — Домой не успею, да и не хочется. Странно, мне вроде всё становится понятным, но не хватает какой-то одной детали. Выжило из моего прошлого не слишком много людей, с Фиском кое-как поговорила, а больше, кажется, никто меня не по… - Милая мисс, - руку девушки потрогали снизу, - вы не могли бы помочь? Лори, наклонившись, увидела пожилую женщину в инвалидной коляске справа от себя. Старушка поймала её пальцы, несильно сжала. - Да, мэм, - Лори наклонилась, чтобы даме не пришлось задирать голову. — Что для вас сделать? - Видите ли, коляска укатилась от скамьи, где внучка попросила подождать с мороженым, - старушка повернулась к Лори левым ухом. — Говорите во-от сюда, другим ничего не слышу. Лори пока собиралась только слушать. На миг она заглянула женщине в глаза и сглотнула: посреди явно когда-то карих, а сейчас светло-серых с пятнышками радужек вместо зрачков белели два пятна. - И я никак не смогу сама туда доехать, милочка. Быть может, с вами рядом молодой человек, отец, брат? Мне очень надо на место. Внучка испугается, если потеряет меня. Она сказала, рядом с нужной скамьёй красная мусорная корзина. Около каждой лавки как раз стояло по красной мусорке. Лори присмотрелась в поисках киоска, чтобы сузить круг поиска. - И стоит табличка "убирайте за животными", - вспомнила пожилая леди. — Может, вам видно такую? Нужная скамья нашлась через три от них. Лори размяла пальцы. - Поняла. Тут недалеко, я вас отвезу сама. Сил хватит. Она взялась за ручки и попробовала толкнуть вперёд. Хорошие же колёса: старушка худобой не отличалась, но с места коляска сдвинулась без труда. Лори вырулила с травы на велосипедную дорожку. - Вот. Мы едем, мэм, ни о чём не переживайте. - Conejitа, - обеспокоенно поинтересовалась женщина, - вам точно не трудно? Не лучше ли дождаться вашего папаши? Девочкам нечего таскать на себе тяжести. Я и внучку ругаю, но она не слушается, всё равно вывозит на своих тонких плечиках каждый день. - Я гуляю одна. - Без папаши? Как изменился мир, - старушка покачала головой. Без осуждения, просто задумчиво. — Судя по голосу, ещё совсем юная мисс. И ничего ведь не боится. Ни моей огромной задницы, ни грабителей! - У меня нечего красть, - пожала плечами Лори. — Да и отца у меня нет. Мы почти доехали. - Жаль, что нет отца, - пожилая леди по-настоящему опечалилась. — Что я могу сделать для вас в благодарность? Хотите мороженого? Скажу внучке, чтобы купила ещё порцию. - О нет, у меня болит горло, - быстро соврала Лори. Не хватало потерять из виду родственницу милой бабули во второй раз. — Вы сказали "спасибо", этого достаточно. - Ах, что за воспитание, - умилилась старушка. — Кажется, я чувствую флёр её духов. Альба, querida, я здесь! На её зов обернулась девушка постарше Лори, невысокая, но мускулистая, и Лори едва сдержала удивлённый присвист. "Вот такие банки можно наработать тягая коляску? — подумалось ей. — Может, мне записаться не в фитнес-зал, а в волонтёрский центр? И бесплатно, и помогу кое-кому. Миссис в коляске совсем не знает меня, но поговорить была рада. Эх, нет. Сначала извинюсь перед своей бабушкой. Ей же… семьдесят пять лет в этом году. Блин. Сколько ещё она сможет оставаться такой бодрой, как сейчас? Не настанет ли день, когда я её повезу в парк гулять на четырёх колёсах?" - Ну, всё, сonejitа, вы свободны, - старушка похлопала Лори по запястью. — Забавно повернулась моя жизнь. Ещё десять лет назад я подкладывала в коляски своих воспитанников и вывозила на свежий воздух, а теперь это меня катают детки. Жизнь смешная штука. Улыбайтесь по любому поводу, хорошо? Обещаете? Так уйдут все невзгоды. - Постараюсь, - улыбка сама запросилась от такого пожелания. Альба подошла с двумя порциями мороженого, благодарно кивнула и вручила бабушке невысокий рожок. — И вы будьте здоровы. "Зайка. Почему такое обращение от этой старушки что-то во мне вызывает?" Лори вспомнила, что оставила свой коктейль между стволов дерева, пока подвозила старушку. Пить больше не хотелось, но разводить грязь тоже не стоило, и она быстрым шагом направилась назад. Уже не услышала, как её случайная собеседница проговорила ей вслед: - Бывает, Альба. Детки сиротеют. Потерять отца страшно, а ведь у меня была много лет назад подопечная… она лишилась двоих отцов. Ты помнишь, я многим таким семьям присматривала за малышами, так вот у той девочки с разницей в неделю ли, десять дней, господь прибрал и одного папашу, и другого. Я хотела поговорить с крошкой, утешить, а так как у меня был номер бабушки-опекуньи, позвонила ей. Почему-то она выслушала меня, ничего не ответила и бросила трубку. Больше мы не виделись… Альба промолчала. Не стоило прерывать воспоминания: в них бабушка видела, слышала, уже не бегала, но вперевалку ходила. И очень-очень много своей души отдала, получая в ответ детскую любовь, самую дорогую, искреннюю. Бесценную. Лори проверила, на месте ли планшет, собиралась захлопнуть сумку, но планшет завибрировал дважды и погас. Пришли два сообщения от неизвестного номера. "Здравствуйте. Надеюсь, я написал по адресу, и Вы — мисс Лоренсин Вайс" "Моя фамилия Рэйвен, я нотариус и адвокат, много лет назад моими услугами пользовались ваши попечители, мисс Вайс. Прошу Вас перезвонить по этому номеру как можно скорее. Мой рабочий день до двадцати одного тридцати. Адрес сообщу при личном разговоре. Вы можете доверять мне как специалисту и как человеку, заверившему гражданский союз мистера Марка Хоффмана и мистера Питера Страма девятнадцатого октября две тысячи восьмого года. Предполагаю, у вас будут вопросы, на какие-то из них я мог бы дать ответы. Буду ждать вашего звонка". Лори плюхнулась на лавочку. Взялась за подбородок. - Вот это прикол. Гражданский… чего? Он точно моих двоих имеет в виду? Мистер Рэйвен поднял трубку после всего одного гудка. Поинтересовался: - Кто меня спрашивает? - Вы же знаете, раз достали мой номер, - Лори запоздало куснула себя за щёку: язвить уж точно незачем. — Лоренсин Вайс. - Оперативно, мисс, - человек по ту сторону связи наверняка добро улыбнулся. — На самом деле я собирался связаться с вами ещё несколько дней тому назад, но почему-то ваш номер не был в сети. - Я уезжала. - Хорошо, что возвратились. Мисс Вайс, на вас оформлено два наследственных акта по совместному обращению вашего прошлого опекуна и его гражданского партнёра, один из них необходимо заверить с девятнадцатого по двадцать шестое сентября. Вы не могли бы приехать ко мне в офис? "Повезло где не ждали, - Лори почесала горло, задрав подбородок. — Кто как не доверенное лицо может быть в курсе всяких тонкостей. Надеюсь, Линда и Джереми не обидятся, если опоздаю". - Я буду, - сама себе кивнула Лори. — Куда прибыть? - Записывайте, пожалуйста… Её лавочку миновали Альба с бабушкой. На мгновение слепая от долгих лет донья повернулась, но Лори этого уже не заметила: она сосредоточенно вбивала адрес в навигатор.