Руки прошлого. Последняя игра

- Лоренсин, - Марк на всякий случай шагнул назад, к окну, - не нужно горячиться. Я стою не вплотную, всё как ты попросила. Можем поговорить так? Опусти пистолет, будь добра. - Попроси о чём-нибудь другом, - Лори хмыкнула. В горле заскребло, как при сильной изжоге. – И не меня. Я не хочу с тобой разговаривать теперь, когда сама разобралась. Ты и не стремился. Почти всё рассказал твой дневник. Прочь. Я ухожу прямо сейчас. - Куда ты пойдёшь? Вечер наступает. - Не твоё дело, - девчонка прокашлялась, моргнула, но тут же выпучила глаза во всю ширину. – Одиннадцать лет было насрать, где я по вечерам шатаюсь. Нечего делать вид, что теперь это не так. Пропусти. - Что здесь происходит? – вошёл доктор, глядя не под ноги, а на гостей по очереди. Из-за этого трость три раза встала боком. – Лори, почему ты кричишь? Лори обернулась, показала зубы. - Вы всё знали. С самого начала. Даже начали рассказывать, чего перестали-то? - Ты хамишь, - Гордон приподнял брови. – Вдохни, выдохни, ответь без эмоций. Что с тобой случилось, что ты вспомнила? Лори смерила его взглядом, полным наигранного сожаления. Почему-то Лоуренс тоже остановился на месте. - Без эмоций? – Лори сложила губы трубочкой. – Хорошо. Она перехватила пистолет, указательным пальцем погладила ствол и прицелилась куда-то под верхнюю пуговицу халата Гордона. Марк попробовал поднять было руки, но девчонка, не глядя в его сторону, процедила: - Не рискуйте, ни один из вас. Стреляю я плохо, поэтому, наверное, будете мучиться. Отойдите оба, или я буду реально орать. Мистер Гордон говорил, участок рядом, соседи обязательно вызовут полицию. - Ты не посмеешь стрелять в своего создателя, - доктор поджал подбородок, и Лори ласково улыбнулась ему в ответ. - Ага. Я пущу пулю во-он туда. В открытую лабораторную дверь. Риск мал, но вдруг попаду во что-нибудь стоящее миллион баксов. А если рикошет… да вы предпочли бы сами сдохнуть, чем потерять свои разработки. Да, я просто угрожаю. Потому что мне надо просто уйти. Всё не своё возвращаю, мне не надо. Она подтолкнула мобильник в сторону Хоффмана. Гордон дёрнулся, потребовал внезапно высоким тоном: - Почему ты стоишь? Разоружи её, чёрт возьми, это просто ребёнок с гонором! - Что сделали, то и получилось, - Лори собрала в зубах немного слюны и всё-таки не плюнула. – Мне пора. В сторону, доктор. Надейтесь, что я не расскажу никому правду… про вас обоих. Счастливо оставаться. Лоуренс неуверенно шаркнул от двери в сторону. Лори подхватила сумку, спиной отступила в коридор, переводя прицел с одного на другого своего противника – ни один из них больше не шевелился, Марку на бровь уселась неизвестно откуда взявшаяся муха, но он не дрогнул ни мускулом. Дёрнула ручку двери. Конечно, опять не заперто. Девушке очень захотелось попрощаться ещё раз, именно по-хамски, по-настоящему (а что, обвинили – получайте), но вмиг даже воздух в квартире доктора стал тяжёлым и скудным. Лишнюю секунду задыхаться она не хотела. Хватило… Лифт высадил её отчего-то на третьем этаже. Вверх не поехал, но Лори торопливо толкнула двери на лестницу, сбежала три пролёта вниз и, убедившись, что никто не видит, осела по стене возле мусоропровода. Жёсткий холодный пол идеально вычистили, как в больнице. В груди сам по себе созрел колкий истерический смех. - То ли мусор я, - простонала Лори в ладони, - то ли лабораторная лягушка. Блин, да как же так, пап? Чем ты думал, когда захотел ребёнка? Какие все большие бессердечные твари! Внутренний импульс подтолкнул её вверх. Лори не поднялась. Глаза и нос оставались сухими, но лёгкие и связки разрывало от слёз – и девчонка, обняв колени, дала им волю. - Ты не пойдёшь за нею? – несколькими этажами выше спросил доктор. Марк прошаркал к кровати, уселся и уронил голову на руки. – В уличных штанах нельзя, поднимись немедленно! Мало ли что ты ел, сейчас прогазуешь бельё! Хоффман не ответил на провокацию. Он вообще застыл, дышал неслышно, не поднимал век. - Ох, - Гордон опёрся на трость обеими ладонями. – С оружием на весу она впервые по-настоящему напомнила мне Питера. Может, хотя бы тебе известно, на что она так взъелась? - Нет, сначала ты, - Хоффман сидел как подстреленный, но после слов Лоуренса вдруг ожил и дёрнул головой. Глаза его потемнели. – В каком это году и почему ты видел Питера в таком состоянии? Ну? Доктор побарабанил по рукоятке пальцами. Приоткрыл рот, ничего не говоря. - Лори приснилась та ночь, когда сработал пресс, - Хоффман бессильно выдохнул. Он знал, нечего просить искренности от человека, способного бросить умирать на цепи. Не его первого, к слову. – Ты попал в самую цель, когда сказал про фарш. Оказывается, её ещё много лет тошнило даже от запаха плоти. Я не хотел заводить разговор. Чёрт, вообще никогда. Ни сейчас, ни после окончания ею колледжа, ни на смертном одре. Она дала понять, что ничего не помнит, но я, конечно, до последнего опасался, что каким-то образом… и вот оно. Как сказать собственной дочери: садись, детка, давай послушаем сказку про отбивную медленной выжимки? Ты бы смог? Да, смог бы. Ты и, может, Логан ещё, пришли к Пиле уже глухими. Надо было, блять, продолжить тобой, а не Амандой. Гордон слушал только вполуха. Он неожиданно воскресил в памяти совсем другой момент, куда более давний, и Марку Хоффману не было там места. Уникальный кусочек давно прошедшего… Тысяча девятьсот восемьдесят девятый год, одиннадцатое сентября, этот день в календаре, висящем на задней стене, обвели маркером. Большинство пришедших на праздник вручили подарки, посидели немного, обняли или чмокнули в щёку-в висок именинника и свалили. Сейчас Питер пел всего для троих: актуальный парень аккомпанировал по паре аккордов на строфу, но больше слушал, чем подпевал. - И целых четырнадцать приторных моментов Переживу, запивая тобой, а ты – мной, - в перерывах стучал ребром ладони по гитарной боковине, - Я знаю, мы от сладкого глотки не сорвём, Поскольку будем до конца вдвоём. Теренс не допел последнего слова; он вообще отвёл взгляд и пожевал губами, будто песня ему не нравилась. Рыжий, рябой и коренастый товарищ Питера поднялся и захлопал, Гордону ничего не оставалось кроме как присоединиться. Теренс, то ли понимая, что странно себя повёл, то ли на самом деле оправляясь от забывчивости, притянул Питера к себе за шею и поцеловал. Долго, но не размыкая губ. - Мы лучший дуэт на свете, верно? - глаза Питера сияли. Доктор свёл ноги под столом. – Терри, я так счастлив, что ты у меня есть. Что пришёл сегодня. Садись к парням, я схожу в кухню. Пирог готов. Сразу умчался, будто знал, что скажет ЛаРой. Будто не хотел слышать. - Детка, - лениво обернулся в сторону кухни Теренс, - мне пора уплывать. Да, сейчас. Бизнес не терпит долгой праздности. Наберу вечером, м? Если успею. - К слову, мужики, - рыжий Арчи довольно потёр руки, - сейчас чего скажу. Не проболтайтесь имениннику, для него будет сюрприз. Я подкопил денег и собираюсь открыть свой бар. Чисто для парней. Ну, понимаете, да? Всех, кто тут находится, зову на открытие. Эй, мистер Гордон, не падай духом, таким, как ты, тоже можно! Только без девчонки. Глядишь, вообще, кого подцепишь, а? Он добро усмехнулся. Теренс скривил лицо, подхватил со стола салфетку, будто бы спрятать опустившиеся уголки рта за нею. - Мистер Пфайфер, - протянул он, - вы же не думаете, что так легко заниматься ресторанным бизнесом в наше время? У вас есть соответствующее образование? Опыт работы в заведениях не низшего, скажем, класса? Вы следите за рынком, за актуальностью и сезонностью вып… - Чё? - Арчи сложил руки на груди, поднял бровь. – Если я собрался, значит, кое-чему обучился, нет? Или конкуренции побаиваешься? У нас разный профиль будет, писай прямо. - Конкуренции? - ЛаРой аккуратно сложил салфетку пополам. – Смешное слово в данном контексте. Нет, не боюсь. Не вздумайте только спаивать моего парня всякой дрянью. Я работаю над его образом жизни и не желаю, чтобы какой-то пьянчуга, не отличающий водки от скотча… - Ты отлетел, что ли, дружок? - Арчи медленно побагровел. – Следи за губами, не то получишь по ним. Чё значит, работаешь над образом жизни? Ничё, что он взрослый мужик, должность получает? Поработай лучше над публичным имиджем. Манерные ссычные геи только в фильмах бывают. У настоящих кулак тяжёлый, фарфор во рту пересчи… - Господа, давайте не конфликтовать, - Лоуренс положил на стол обе руки, символически отодвигая уже фиолетового Арчи от совершенно спокойного Теренса. – Мы всё-таки на празднике. Я бы с огромным удовольствием посетил и ваш ресторан, и ваш, если только там будет хороший чай. - Без сомнений, у нас шикарная чайная карта, - ЛаРой демонстративно посмотрел себе на ногти. - Если надо, дружище, то чай будет! - Арчи замотал головой. – Для особо трепетных с пустырником и солодкой. Я сборы знаю. Питер тем временем гремел в кухне противнем. Теренс потянул носом воздух, поджал крылья носа; Гордон решительно не понимал, как симпатичный мужчина может стать в один миг ужасно похожим на грызуна. - А вот и главное праздничное блюдо, - Питер вернулся из кухни, таща на широкой доске песочно-ягодную громаду. Локтём он прижимал к себе контейнер. – Терри, если спешишь, я положу с собой… - Спасибо, дорогой, - ЛаРой подкусил щёку, как будто у него болел зуб. – Я не буду. - Эй, я нарочно для тебя сделал начинку, - глаза Питера помрачнели, лицо чуть вытянулось. – В ближайшие дни у меня экзаменовка, потом не смогу так часто вставать к плите. Ты же сам говорил, с красной смородиной у меня получаются лучше чем в кондитерской! - Я что-то не хочу сегодня сладкого, - Теренс смотрел на него… снисходительно? Какого чёрта? – Лучше и ты не увлекайся, тебе надо держать форму, помнишь? Как сдашь все дисциплины, будем угощаться. Я не хочу, чтобы из-за минутных слабостей ты лишился мечты. В достижении которой, спешу напомнить, я всегда тебя поддерживал. Ох. Мне однозначно пора. Давай, дорогой, веселись. ЛаРой поднялся. Задрал руку, чтобы похлопать Питера по плечу. Что-то резануло изнутри, под грудью, когда Питер наклонился, подставляя Теренсу щёку, но тот его не поцеловал. Даже коротко. - Ты помнишь про парную татуировку? После экзаменов идём бить? – с надеждой спросил его Питер. Теренс в ответ просто кивнул ему два раза и пошёл на выход. - Я тоже в коридор ненадолго, - Лоуренс поднялся из-за стола. – Забыл часы в портфеле. Только бы Питер не стал спрашивать, зачем часы. Ты же, Ларри, всегда их снимаешь, когда приходишь в гости! Чтобы не волноваться о времени! Видимо, ЛаРой здорово припечатал его своим безразличием – Питер так и остался стоять с тяжёлым пирогом на весу. Краем глаза доктор заметил, как Арчи потянул доску из его рук, чтобы помочь поставить, и опустил веки. Теренс обувался в прихожей. Гордон, рослый достаточно, приметил, что ЛаРой вдруг стал ему по плечо, хотя не доставал и до подмышек, мельком глянул вниз и сдержал ухмылку. Этот обесцвеченный носил сапоги на огромной платформе. Да, чёрные, да, кожаные, да, со шнурками и заклёпками. Но на подъёме. - Выдумал, чёрт бы тебя побрал, - бубнил ЛаРой, - разуваться зачем-то. Некогда убирать, я бы вызвал клининг. - Вызови лучше себе психотерапевта, - Лоуренс сделал пару шагов вперёд, любуясь, как ЛаРоя накрывает широкая тень от его плеч, как недорослик вздрагивает. – Могу дать визитку хорошего. С алкоголизмом работает, с нюханьем тоже. Насчёт скотского характера не знаю, но очень попрошу обратить на твой случай внимание. - Ты что тут делаешь? - Теренс дёрнул головой. – Я думал, мужики твоей комплекции за сладкое душу продать готовы, а ты сваливаешь. Портишь мне картину мира. - Ничто не изменит её для глупого человека, - Гордон усмехнулся. – Зачем ты имеешь с ним дело? Тебя воротит от всего, что в нём есть. Каждый шаг и вздох бесит. Зачем? ЛаРой дозавязал шнурки на левом ботинке. Демонстративно поставив его на пуф, мягкий, светло-голубой. За окном уже три дня не прекращался ледяной дождь. - Слушай, - он выудил пачку резинки, закинул в рот две подушечки и принялся громко чавкать, - тебе больше всех надо, да? Мы разберёмся между собой. Если любишь мужчину, желаешь ему добра. Стройным и со здоровыми зубами быть лучше, чем толстяком с гнилушками. - Он в отличной форме. - Это пока. К тому же, недавно начал лысеть, сутулится как старик. Стоп, откуда ты знаешь? Ты же его без одежды не видел. - Я врач. Может быть, и видел, - Гордон щёлкнул языком. – Или для меня это необязательно, чтобы не унижать дорогого мне человека. - Ах, нашёлся эксперт, - ЛаРой поднёс кулак ко рту и поиграл языком за щекой. – Втяни за гланды – как видишь, он всё равно со мной, значит, я тот, кто ему нужен. А ты сиди тихо. Знаю я таких… гетеро. Вы все ловитесь на красавцев. Давай, док, не загораживай обзор. Я смотрю в светлое будущее. - Своё? - Да. И ты в своё, не притворяйся добрячком. Каждый ищет место поудобнее для себя. У него на груди мягко, в кухне тепло. Будешь мешать мне там находиться, поссорю вас раз и навсегда. Твоё счастье, что Пфайфер бесит меня больше. Пока живи. Лоуренс не стал ему отвечать. Поскрёб затылок, потянул воздух носом. С ягодами он не любил ни выпечку, ни даже, представьте себе, чай. Правда, пока не попробовал запеканку с картофелем и сливками, приготовленную Питером, думал, что и её не переносит. Всё в его руках становилось или вкусным, или качественным, или ровным, приятным глазу. Поэтому же доктор Гордон так не хотел видеть ладонь Питера в руке ЛаРоя? Поэтому остановился и молчал, пока Хоффман сам не шагнул ему навстречу в узком влажном коридоре? Всклокоченный, нервный. Похоже, раненый в спину. Лоуренс не мог отвести взгляд от его коротких пальцев, бережно сжимающих выломанную из запястья руку. - Уходи отсюда, - безразлично бросил ему Хоффман. – Как можно скорее. В здании федералы. Поймают – твои проблемы. - Что произошло? – Гордон будто очнулся от сна. – Почему так гремело на втором этаже? Чья это кисть? Хоффман не отвечал. Он выглядел собранным, готовым отражать атаку, но из последних сил. Доктор сам всмотрелся в морщинки на руке, в форму ногтей. Проговорил, соображая: - Ты серьёзно? Подельник встретился взглядом с его. Поджал рот. - Ты не понял? Убирайся, пока цел. Агенты не будут с тобою церемониться. - У кого ты её оторвал? Совсем разум потерял, да? Сердце? Хоффман тоскливо хмыкнул. Приложил кисть к груди, трепетно погладил фаланги. - Верно. Сегодня я лишился своего сердца… Воздух запах кровью. Старой, присохшей уже. Неотстирываемой лучшими средствами. - Оно догорает. Далеко отсюда. Только это совсем не твоё дело. Собирай вещи, если успеешь, и сматывайся. Помнишь, как обосрался по самые лодыжки пару лет назад? Не тони в говне по колено. Обогнул Гордона и ушёл. Медленно, сведя плечи. Он придерживал пальцы мёртвой руки своими, словно боялся уронить и потерять, и доктор не хотел думать, насколько тяжелее реальный груз, давящий Хоффману на голову. У него, если подельник не солгал, есть проблемы посерьёзнее. Мертвецов не возвратить, глупо и пытаться. Закапывать себя ещё глупее. - Не хочешь быть искренним, ответь хотя бы вот что, - голос Хоффмана казался ещё глуше, чем в воспоминаниях. – Это ты поломал рычаг? - Какой? – доктор нахмурился, соображая. – Я не трогал ловушки до тех пор, пока не настал час проводить игру Брэда и Райана. Помнишь таких? С пилорамой… ведь у меня была другая задача. - Наверное, не лжёшь, - Марк потёр пазухи носа. – Какой рычаг? Тугой, очень. На твоих младенчески розовых ладонях остались бы мозоли. Да и подошёл ты ко мне с другой стороны, не успел бы на полутора ногах сделать крюк. - Что всё-таки за рычаг? – доктор коротко выдохнул. Стоять становилось тяжело, уселся же Хоффман на кровати посередине, места для Гордона не осталось. – Что он приводил в движение? - Теперь – Марк исподлобья глянул на него, наверняка догадался, но не подвинулся, - уже всё равно.

***

Лори бросила сумку на противоположное сиденье у столика в забегаловке. Со стены свисали провода, штекер подходящего девушка воткнула в планшет и села ждать, кусая в нетерпении край бумажного стакана. Налички оставалось в обрез, пользоваться картой не хотелось: вдруг Хоффман потихоньку вбил номер в приложение на своём телефоне и сможет отследить, куда она делась? Банкоматов, как назло, по пути она не увидела. Придётся придумывать на ходу. Через пять минут планшет дозарядился до включения, ещё через пять прогрузился и позволил запустить браузер. Лори выбрала режим инкогнито, быстро проверила железнодорожные и авиарейсы. Везде, где ещё остались места, цены не то что кусались – пожирали, можно сказать. Единственная автобусная поездка должна была состояться в три часа ночи, а столько ждать Лори не могла, да и отзывы на перевозчика оставляли в основном хреновые. Зато на сервисе попутчиков ей повезло. Через полтора часа должна была отъехать от вокзала молодая женщина с улыбчивой фоткой в профиле. С двумя детьми, зато без других пассажиров. Цену назначила вполне подходящую, ещё и в сети находилась. Лори быстро набрала: "привет, возьмёте меня? телефона нет, я несовершеннолетняя, но айди при себе и деньги будут, вещей мало" Ответ пришёл довольно быстро: "без проблем. убегаешь от строгих предков?☺" "шутка, давай, бронируй, багажник свободен. встречаемся в шестнадцать пятьдесят на парковочном месте 402" Лори тяжело вздохнула. И почему люди порой так точно попадают в яблочко, даже не целясь? Подумав, она заказала с собой две порции наггетсов, яблочный кекс и батончик. Дождалась, пока из вендингового аппарата выпадет бутылка воды. От одной мысли о газировке желудок заболевал. На четыреста втором месте дожидался трёхрядный минивэн серебристого цвета. Из багажника выглянула лет тридцати водительница, поправила через задний карман свободные шорты, одёрнула рубашку, забрала за ухо прядь распущенных, явно осветлённых волос. - О, привет! Ты с нами едешь? Только не обижайся, надо показать карту. Пока она рассматривала протянутый Лори айди – к слову, из рук не взяла, читала так – и усердно чесала нос, к машине подошла ещё женщина, темноволосая, очень коротко стриженная, за нею гуськом два загорелых пацана с мороженым в ручонках. - Всё норм? – спросила стриженая по-испански. Лори старательно сделала вид, что не обратила внимания на вопрос, не поняла. - Да, - медленно кивнула водительница, - она не похожа на битую, в больницу обращаться не будем. - Тогда они доедят, и можем ехать. - Пусть доедают в салоне, - водительница моментально перешла на английский. Покраснели щёки, скулы и кончики ушей; теперь их стало отчётливо видно из-за волос, - разве у нас нет салфеток. Давайте знакомиться, это Лори. Лори закивала в ответ. - Запоминай, Лори: Эноха, Хорхе, Мигель, - ярко-красный ноготь ткнул по очереди в стриженую, паренька пониже и паренька потолще. – А меня можешь называть Мэнни. Тебе не нужно отлучиться по делам? Нет? Чудно. Будешь ехать на заднем сидении, там отодвинуты кресла, можно вытянуть ноги. К ночи мы опустим средний ряд и надуем специальный матрас, чтобы мальчики поспали. Ты можешь тоже лечь, только сними обувь, или ехать на переднем, оно откидывается в полулёжку. - Вау, - искренне удивилась девочка. – Вообще всё предусмотрено! Бывалые путешественники, да? - Когда большая семья, иначе никак, - Мэнни пожала плечами и улыбнулась добро, заботливо. По-настоящему, будто теперь могла доверять попутчице. – Давай, забирайся. Есть вещи в багажник? Лори покачала головой. Она не стеснялась, просто сейчас всё вокруг казалось ненастоящим, непривычным, чужим, и сумка с собственными вещами немного напоминала, что Лори вообще-то жива. В порядке. Почти. - Почему ты бледная? – на английском голос Энохи звучал ниже на пару тонов. – Тебе не надо поесть? - Ничего, просто ме… - Лори закусила губу: бабушка, конечно, не заставляла придумывать идиотские заместительные для дома, но сейчас же она не дома! Мэнни поняла. Тронула за плечо. - Совсем не страшное слово, чего ты! Мальчики прекрасно знают, откуда берётся человеческая жизнь. У тебя с собой подходящие прокладки? Может, тебе подкупить? По пути большая аптека, заедем. - Всё есть. - Будет дурно, сразу говори, - Мэнни щёлкнула бардачком, показывая целый арсенал таблеток. – От тошноты, от головной боли, от диареи. Все подписаны, предупреждай и бери. Ладно? Эй, не надо так смущаться. В жизни всякое случается. Поехали поскорее, к пробкам раньше Коннектикута я не готова. - Мы через этот штат не едем, - осторожно предупредила Лори. - Разве? - водительница поскребла затылок. – А, да, он будет попозже… тогда и там к чёрту заторы. Пока мы болтали, как раз мороженого у ребят не осталось. Вытирайте руки, марш в салон! Она шутливо шлёпнула под задницу сперва Мигеля, потом Хорхе. Надула губы, выпучила глаза, уставилась на Лори. - И тебя надо? - Не-а, - почему-то зачесался нос. Захотелось улыбнуться – но на всякий случай Лори сперва уселась на заднее и подтянула сумку. Обычно таких шуток от чужих она не выносила, а сейчас стало тепло… Женщины пристегнулись, Мэнни повернула ключ и нажала педали. Машина тронулась, влилась в поток других плавно и тихо. Минивэн был повыше большинства тачек, вид из окна открывался чудесный: огромный вокзал, сотни людей, маленьких, будто жучки, снующих туда-сюда, перецветающее в золотой голубое небо, высотки, залитые светом подступающего вечера, редкие зелёные пятна деревьев и кустовых оград возле ресторанчиков. Лори не хотелось запоминать больше Орландо, не хотелось, прощаясь с городом, сожалеть, но оставаться со своими мыслями наедине было куда печальнее, и она молча прижалась к стеклу носом. Самым краешком.

***

Эриксон сжал чужой мобильник так крепко, что люфтящая крышка едва не сломалась под большим пальцем. Потряс головой: перед глазами собралась дымка. Проговорил одними губами: - Это Питер?.. Вспомнился дрожащий возмущённый голос Джилл. Она обратилась после отстранения Страма от дела. Питер прямо заявил, что хочет побеседовать с нею, ещё в палате. Не зная, куда себя деть, Эриксон прошагал по комнате влево-вправо, обнял локти, прищурился: за монитором дожидалась папка, тонкая, в отличие от только что найденной с кучей фотографий. Эриксон спешно её раскрыл и вытянул собственные фотографии, понимая по пути, что вовсе не удивлён. Только… встревожен? - Коэн, это Эриксон, - как можно чётче проговорил он, дождавшись ответа от сотрудницы. На удивление хорошая связь в заброшенном-то доме в не самой жилой зоне, по пути он рассмотрел: большую часть проводов местные срезали, видимо, чтобы сдать как металл. – Дай сигнал всем постам. Имя подозреваемого – Питер Страм. Да, всё верно, специальный агент Питер Страм. Будь на связи каждую секу… Раненая женщина из соседнего помещения застонала, но опытным слухом Эриксон уловил ещё звук, из-за двери, в которую вошёл. Взводимый курок. Он затих и замер, заставил себя мысленно прикрыть рот и прервать звонок. Конечно, после таких новостей Коэн не посмела бы сама отключиться. Прошёл к двери, переводя прицел то выше, то ниже ручки. Почему только здесь нет глазка! Неизвестный шёл очень лёгким шагом. Однозначно не Страм. Едва Эриксон придумал, как заставить человека по ту сторону двери себя выдать, дверь приоткрылась, и снаружи позвали: - Питер? - Вик? - вот теперь бывалый агент опешил по-настоящему. Потянул дверь на себя, едва не роняя Викторию, которая, оказывается, вцепилась в ручку, со ступенек кубарем; Вайс удержалась сама, не принимая его руки. – Что ты здесь делаешь? Мне проводить тебя к машине и надеть браслеты? - Надень лучше на усишки, - Виктория нервно усмехнулась, - дыбом встали. Если ты всё-таки здесь, зачем дал задание ему? Или пришёл на подмогу? Ты видел, он в порядке? Я пыталась дозвониться, но трубку он не взял. - Тайна следствия не раскрывается гражданским, - Эриксон покачал головой и отвёл взгляд. – Тебе я могу сказать только что Питер должен быть в отпуске. Постой. Я не направлял его ни на захват, ни на самую кабинетную работу. Это он тебе такое выдал? Когда?! - Как ты помнишь, родственники имеют право не свидетельствовать против, - Вайс кисло улыбнулась и хмыкнула. – Я до сих пор зачем-то помню законы, Дэн. Или веди меня в допросную… или давай меняться информацией. Эриксон закатил глаза. Выжившая за стеной закашлялась, и он, встряхнувшись ещё раз, встал между Викторией и входом. - Только держись за мной. Готов поспорить, выпустила все пули куда попало. Твой стиль. - У меня полный магазин, так что ты сам можешь за меня вставать, - отрезала Виктория. – Могу подписать любые бумаги, только потом, времени наверняка мало. Говори. Где-то внизу выбили дверь, послышался топот по лестницам тяжёлых ботинок отряда быстрого реагирования. Эриксон вызвал помощницу, приказал: - Пусть отследят мой сигнал и направят медиков в первую очередь на третий этаж! Есть раненые, возможно, убитые! И ничего, повторяю, не сообщать отделу убийств! Кто бы ни звонил, перенаправляй на меня! Он оттеснил Викторию в сторону, и вовремя: через мгновение заглянул боец, помахал рукой. Помещение наполнилось медиками, коронерами, служебными фотографами. Кто-то направился за угол, должно быть, в смежные комнаты. Виктория не успевала следить. Всё внимание сосредоточилось на беспокойном Дэне: зачем-то он сгрёб со стола непонятные папки, свалил в стоящую рядом картонную коробку, вцепился в неё, будто в спасательный круг. Подхватил стаканчик кофе, стоящий поодаль, и вылил прямо на пол. Хм? Передумал пить, насорил просто так? На него не похоже. К тому же, пахло макадамией и каштаном, а Дэн с сиропами не заказывает. Чей тогда кофе, чёрт возьми? - Здесь труп женщины, - передали Эриксону по рации, - в следующем помещении ещё один внутренностями наружу. Есть третий, обезглавленный, тоже девушка. Сэр, вы должны взглянуть! - Постой на месте, - Эриксон погладил бывшей коллеге запястья. – Если тронешь хоть что-нибудь… Вик, не стоит, я прошу. Я требую. Уверяю, этим ты только навредишь. Вернулся он совершенно поникшим. - Самое неприятное моё предположение подтвердилось. Тебе придётся ехать с нами к коронеру и в офис. Отпускать одну я теперь боюсь, говорю как есть. - Допроси, выдели конвой, что угодно, - Вайс предупредительно подняла ладони, - мне необходимо вернуться домой. Скоро рассветёт, а в моей квартире… - Сэр, - растерянно, но в этот момент все звуки на миг затихли, и Виктория очень чётко услышала, отозвался сотрудник по рации, другой, должно быть, - мы обнаружили ребёнка через этаж отсюда. Девочка или под седативными, или без сознания, никак не отреагировала на шум. Её одежда пропитана кровью, вероятно, свежей, но ребёнок, кажется, не ранен. Можно распределить на первый этаж одного медика? Несколько мгновений Виктория и её… бывший напарник напряжённо смотрели друг другу в брови. Эриксону показалось, он разбирает быстрый сердечный стук Вайс. - Да, и я подойду сам, - проговорил он, чеканя слова. Выключил рацию. Посмотрел в никуда, собираясь с мыслями. – Значит, теперь точно едешь с нами, Вик. Я очень хочу услышать от тебя лично, какого дьявола.

***

- Она опять уснула? - Да. Надеюсь, экспертиза не найдёт в крови никаких успокоительных. Ты поможешь снять с девочки одежду? Приличнее, чтобы это сделала бабушка, – Эриксон прикрыл дверь, тихо прошёл к столу, уселся и совсем непредставительно опёрся о колени. – Я свяжусь с другой лабораторией. - Как ты себе это представляешь? – Виктория дёрнула штанину около ботинка. - Да, придётся немного разделить работу, чтобы ни у одного человека не было полных данных по Лори. Я не могу пока понять, кому доверять, кроме тебя. - Нет же, Дэн, - прошипела Вайс. – Ты предлагаешь мне везти ребёнка домой голышом? Я не прихватила сменных вещичек, собираясь поработать, знаешь ли. - Зачем ты вообще выехала по этому адресу? Где ты его раздобыла, Вик? Питер посвятил? Если что, эту версию можешь не предлагать, я его хорошо знаю, агент Страм не стал бы с тобой в такой ситуации откровенничать. Вайс промолчала. Он обязательно догадается, особенно если проверит машину Питера. А ей сейчас необходимо… - Я предложил бы оставить Лори переночевать у нас, - перевёл тему Эриксон. – Если мне не изменяет память, в кабинете агента Страма должны быть какие-то вещи для неё. Бог мой, чем только не занимаются агенты вместо работы. Раньше никто не позволял себе глупых выходок – или вылетал со службы моментально. Помнишь ведь, м? Жаль, тех, кто относится к делу серьёзно, мы можем потерять так некрасиво. - Как Линдси? – Виктория сложила руки на коленях. К своему стыду, она вспомнила только сейчас. Дэн изменился в лице: - Откуда ты знаешь? - Питер сообщил утром. - До того как приехал к тебе? Внезапно его телефон зазвонил. Эриксон сбросил звонок, отписал пару слов и велел: - Я попрошу кого-нибудь принести Лоренсин вещи. Переодевай её и уезжайте. Охрану выделять не буду, но держи связь, сообщи, когда доберётесь. - Выгоняешь? – приподняла брови Виктория. - Ты выполнила свою часть работы, Вик. Запись вашего разговора с девочкой отсмотрю сам. Давай, давай, поскорее, ребёнку нужно спать, сама говорила. Все эти тонкости. Я в них ничего не понимаю. Сделай как нужно, только поскорее уезжай. - Что-то ты темнишь, - Вайс всё же поднялась, но взгляд её был полон недоверия. – Где мой сын, Дэн? - Я обязательно узнаю. Я всё тебе расскажу. Не подставляй меня, уезжай. Мысли не слушались, когда Виктория медленно, не попадая в рукава и брючины, переодела уже чистенькую Лори, посадила, пристёгивая всеми ремнями, на задний ряд. Только бы копы не остановили. Конечно, Питер не привёз детского кресла, он же не рассчитывал, что его не послушаются. С удивлением заметила, что дверь багажника открыта. Замок разболтался? Ей очень хотелось спать. Только надежда услышать: вещички Лори в какой-нибудь чужой крови, не её сына! – помогала держать руль ровно. Эриксон дождался, пока машина его бывшей коллеги (безусловно талантливой, смелой, сообразительной, но прямо сейчас в этом и была проблема) исчезнет с парковки. Пару раз щёлкнул кнопку гарнитуры. Отчего она барахлит? - Теперь заходи, можно. - Очень интересно, – Линдси приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. – Почему вы не хотели, чтобы мисс Вайс меня видела? - Потому что агент Страм успел её дезинформировать, и на всякий случай я не стал этому мешать, - Эриксон сел расслабленнее, подвинул ближе маленький монитор с подключенным динамиком. – Думаю, через полчаса смогу тебя отпустить. Мне нужно сравнить показания, данные ребёнком бабушке и мне. У меня создалось впечатление, что Лори я неприятен. Может, выясним, почему это так и не имеет ли значения посерьёзнее. - Что она сказала? – Линдси села поближе. – Как она в принципе туда попала? - Слушай внимательно. По дисплею поплыли разноцветные волны. Неразборчивый детский голосок честно, немного растерянно, но быстро отвечал на спокойные, точные вопросы мисс Вайс. Перез заметила, что её начальник… улыбается? Печально и с гордостью. Почти как Питер, когда она в первый раз прошла переквалификацию. Разве только не во весь рот. "Скучаете ли вы по ней? – захотелось вдруг спросить. – Правда не рады были сегодня увидеть?" Какие глупости. Просто противно и горько было думать, что Питер пострадал или… - Как ни странно, почти слово в слово, - проговорил Эриксон недоуменно. – Шла по коридору, увидела папу, он пообещал забрать, заснула. Ах да, мне не призналась, что хочет есть. Откуда Лоренсин взялась в этом помещении, пока не выяснили. Что произошло на самом деле, что привиделось? Дети ненадёжные свидетели, к сожалению. Будем ждать новостей из лаборатории, экспертиза даст результат. Надеюсь, до того, как мы найдём в механизмах Пилы ещё кого-нибудь. Мне начинает надоедать, что нас водят за нос. - О, точно, босс, - Линдси протянула папку, в которую только что старательно давила локтями. – Один из выживших – фигурант дела о поджоге, которое зависло в две тысячи четвёртом. Я пробила по базе данных женщин, живую и погибших, род деятельности, близких, судимости. С мужчиной сложнее, его пока не опознали, но даже без него все остальные выглядят как звенья цепи того самого замятого расследования. - Это ведь было одно из первых ваших со Страмом общих дел, так? Линдси медленно кивнула. Наступившая тишина давила на уши: они оба пытались сопоставить факты. - И вы не разговаривали о поджоге позже? - Несколько раз, - честно ответила Перез. – Наверное, это лишняя информация, но Страм, которого я знаю, максимум может собрать стеллаж или настроить электрощиток. Конструкции ловушек слишком для него… сложные. К тому же, он не тянется к идеологиям и никогда, даже при захватах, не убивал просто так. Поджигателям от него досталась парочка нехороших слов. Всё. - Видишь ли, - Эриксон тяжело вздохнул, - то, что ты рассказываешь о нём, я знаю и сам. Много лет. Но порой люди преподносят сюрпризы. Ты отлично училась в академии, ты в курсе. Нужно бы, пока ждём… - Стоп, - Линдси села прямее. – Сюрпризы? Вероятно, для вас будет ещё один, хотя, я думала… неважно. Босс, ни вы, ни мисс Вайс не задали Лори главного вопроса. Эриксон молча посмотрел на неё. - Как звали папу, которого она встретила? - Че…го? – Эриксон запнулся посередине слова. - Кто из отцов с ней разговаривал? - Во-первых, шутить не время, во-вторых, получилось даже не забавно, - цокнул языком Эриксон. – Мы ищем Питера Страма, её отца, ты с ним работаешь больше пяти лет. Засыпаешь на рабочем месте? - Действительно не знали, - кивнула сама себе Перез. – Питер растит девочку не один. Вы рассказывали, в день ареста главаря "Кожаной петли" его ребёнка принёс в палату какой-то полицейский. Вы виделись с детективом Хоффманом ещё раз и не узнали его, должно быть. Однако, кхм, как минимум пять лет они живут вместе. Если очень внимательно посмотреть на Лори… - Ты же не собираешься упрекнуть меня в невнимательности? – Эриксон сделал очень нехорошее лицо, но не потому что увидел в словах Линдси неуважение. – Мне нет дела, с кем мои сотрудники состоят в отношениях. Конечно, пока это не становится настоящей проблемой. - О чём вы? - Хоффман тоже считает тебя погибшей, - невесело ответил ей начальник. – У меня были причины так ему сказать. Похоже, дело может обстоять ещё хуже, чем я боялся. Или один из них серьёзно подставляет другого, или, особенно учитывая эти… интересные факты, работают вдвоём. - И как минимум у Страма - агент Перез многозначительно прочистила горло, – может быть доступ к квартире мисс Вайс. Тот, кто оставил Лори на месте происшествия, не нашёл её, вернувшись.

***

Единственная мысль Хоффмана, намертво засевшая в сознании, пока он ехал домой – лишь бы при обыске не заметили, что холодильные контейнеры стоят неровно, что один поспешно выдернули с места. Марк смотрел на него в зеркало заднего вида каждый раз, когда светофор загорался красным, чтобы только не тонуть в этом красном, чтобы светло-голубой бочок огромной пластиковой коробки помогал остывать сознанию и телу. Его потряхивало, будто при простуде, пока он парковался под навесом, вылезал в дождь. Открывать гараж, закрывать, контролировать, чтобы не въехать в стену, концентрации не хватало. Хоффман взял контейнер было за ручку, та выскользнула из ладони раз, другой. Марк покачал головой и захлопнул дверь. Громко, но пелену в голове этот звук даже не рассеял. Ножка почтового ящика покосилась, дверца отворилась и шаталась на ветру, поскрипывая. По сырой траве, утяжелявшей каждый шаг, Хоффман добрёл до ящика, чтобы и им грохотнуть, может, доломать, пофигу. Но в глубине ящика, едва видимый, находился конверт, покрытый недельным слоем пыли. Меж лопатками зачесалось. Хоффман поскорее достал его, прикрыл ладонью от крупных капель. Минуту назад ему не хотелось идти в дом, но не распечатывать же под ливнем? Ему редко вообще приходили письма, только от… Смахнув со лба воду, на брови натекло и теперь текло в глаза, Марк прочитал адреса мест отправления и назначения. Дублированные с украинского языка. В коридоре он остановился, заставил себя отдельными мысленными приказами вылезти из ботинок, бросить куртку, стащить рубашку. Раны на спине горели от ледяной нечистой воды, требовали немедленной обработки, но столько Хоффман был ждать больше не готов. Оторвал конверту боковину, прислонился к стене. Разумеется, лбом. Перевернул лист, догадываясь, что по-английски будет с обратной стороны. "Нотариальный отдел 10 мкрн гор. Ялта, автон. респ. Крым, Украина, Хоффману М., срочно. Уведомляем Вас о необходимости отправить письменное согласие о вступлении в наследство либо явиться лично в течение месяца от 14.10.2008, имея при себе заполненную заранее форму 3, 12, 14" Лбу стало, наверное, больно, но Марк не понимал. Пропали абсолютно все звуки, и надоедливый дождь за окном, и шорох бумаги, и мерный стук часов, висящих на стене у кухни. Казалось, только что он мог услышать полёт мухи. "…в связи со смертью 13.10.2008 Хоффман Ш. Я., наследником первой очереди которой Вы являетесь. Список имущества, наследуемого Вами в случае согласия, уточняется в офисе нотариуса либо после приёма заявления и форм см. выше по телефону…" Письмо выскользнуло из пальцев, упало на пол. Не спланировало красиво, как в кино. Успело всё-таки отсыреть. Не разбирая перед собой дороги, Марк во влажных носках, скользящих по паркету, добрёл до кухни. Постоял возле навесного шкафчика. Нет, он помнил, где искать, и точно знал, что хочет найти. Повёл ладонью по рабочему кухонному столу. Остался грязный след. - Врёшь, - сказал Хоффман ладони, пялясь в разводы на коже. – Недоговариваешь. На самом деле уже заплесневело… Он сел за стол, крепко держась за бутылку виски, новую, нераспечатанную. Взгляд стремился в коридор, к письму, лежащему около обувницы. Ворвавшийся сквозняк трепал его уголки, потянул было в сторону кухни, но не сдвинул. Наблюдая, как письмо пытается догнать его, Марк дёрнул пробку под полиэтиленовой лентой. Поддалась легко, но Марк не открыл до конца. - Я тебе обещал, - негромко и совсем без сожаления промолвил Хоффман; к кому он обращался, сам бы сразу не сказал. За израненной спиной медленно собирались холодные бестелесные воспоминания. Они не тянули рук, но на коже оставались отпечатки, жгущие места, где вонзились стёкла. Они не говорили, но звуковая пустота сменилась многоголосным шёпотом, проникающим в каждый уголок мозга. Марк затряс головой, пытаясь отогнать наваждение. – Не лезь ко мне! Я не могу по-другому! Прекрати, отстань, не трогай меня! И всё стихло. Хоффман опять ощущал лишь себя одного не просто за столом – в целом мире. В бессмысленном мире, где теперь уж точно по его воле не было людей, так ему дорогих. Руки Анжелины обмякли вдоль тела, рука мамы, и так далёкая, перестала даже в памяти ласково трепать волосы, высохла и рассыпалась в пыль, рука Ригга упала, ударяясь о бетонный пол, ещё потемневшая от крови. В панике Марк нашёл на сушильной доске любимую кружку Питера. Губы задрожали, словно у ребёнка: Питер-образ её не брал. Он попытался сложить руки на груди, но правая не послушалась, отвалилась – ладонь, запястье, локоть, предплечье. Питер на его глазах ломался на части, как фигурка из конструктора, детали исчезали в темноте. Лопнула голова, подбородок отпал на сторону, открывая безобразную дыру в горле. Оттуда раздался оглушающий крик, но вдруг он начал затихать, и только тогда Марку стало по-настоящему страшно. - Нет, нет, - он выбросил руки вперёд, уцепился за стол. Столешница затрещала. – Не уходи. Возьми меня с собой, если уходишь! Не исчезай без меня… гха! Стул под ним подломился. Хоффман треснулся лбом, падая на пол, замер. Втянул от боли воздух, ощупал бок, плечо. Заулыбался, как ненормальный, а разве "как"? разглядел бутылку, приземлившуюся на штанину. На мягкую ногу под брюками. Виски не пострадал, даже не капнул из-под немного развинченной крышки. Опершись о кухонный стол, Марк сел удачно, касаясь одним затылком, его так легко разбить, легче только висок сбросил крышку на пол и приложился к горлышку, жадно глотая. Горло загорелось, сознание на миг стало яснее. Видимо, всё в нём дожидалось этого момента; кто-то другой, не умеющий умолять, ждать, жалеть, понял за Марка Хоффмана, что говорится в письме и чем пахла комната, где Питер, похоже, серьёзно повредил ему нос во второй в жизни раз. - Нет, - жалобно протянул Марк, пуская в бутылку слюни, - ударь ещё, только не уходи… Тишина не отозвалась, и он сам уничтожил её, разражаясь настоящим рёвом. Испугавшись сам себя, Хоффман вцепился в бутылку зубами; ужас уступил место разъедающему отчаянию, челюсть сомкнулась намертво, с небывалой силой. Хоффман почувствовал не сразу, что жуёт осколки, что с языка и дёсен течёт по подбородку кровь, мешаясь со слезами и слизью. Плюнул несколько раз, накрыл рукой рот, а потом обеими всё лицо и заплакал в них. Он, в отличие от Питера, никогда не забывал, что умеет рыдать. Просто со дня гибели Анжелины ему не было больно настолько. Сейчас, сводя плечи, Марк чувствовал каждую потерю всем нутром, но куда больнее стекла резало внутренности осознание: искреннее всех он жалел одного человека, которому, по-честному, нельзя было сопереживать. Дрянного, мерзкого, ничего не стоящего. Растерявшего вперемешку всех людей и всё человеческое в себе. - Больше никто в этом мире… хр… не имеет смысла, - сказал этот человек, и Марк слушался голоса. Своего голоса. – Всем остальным нужно напомнить… Надо же. Мысль, вызывавшая сперва отвращение, потом досаду, потом ничего, теперь будто успокоила. Марк вытер под носом, лоб, щёки. Поднялся, достал с держателя пару бумажных полотенец и сунул в рот. Он был дома. Но только теперь, подумав именно о том, что, казалось, ненавидел сильнее всего, ощутил себя дома. В покое. - …что игры, кх, - речь звучала на удивление ясно. А может, Марк даже не говорил вслух. Зачем это вслух, если в кухне, в доме, в городе, в обоих полушариях больше никого нет? – только начинаются. Для всех, кому суждены. Для каждого куска говна, что давно пора бы смыть. Под рукой, когда он опёрся о холодильник, звякнул магнит. Отвалился. Хоффман вдруг почувствовал: надо поднять. На полу нашлось первым отломанное тёмно-чернильное заячье ухо, потом и остальная башка. Мистеру Зайцу вообще на всё в жизни насрать, он улыбается в четыре зуба при любых обстоятельствах. Есть ухо, вырвали его. Только бы жили и не забывали зрители. - Нет-нет, - быстро выговорил Хоффман, прилаживая ухо назад. Конечно, не приросло, пластмассовое же. – Я тебя больше не оставлю. Прости, что папа убежал, детка, и тебя сразу же отобрали. Я н-напомню, что не надо так делать. Скоро ты вернёшься домой. Откуда-то запахло рыбой. Тухлой, резко и противно, но Марк не зажал нос. Гадкий запах отлично отвлекал от всего произошедшего, более того, в голову пришла совершенно неожиданная – и просто гениальная, как он раньше не подумал! – идея. Вдруг и запах только показался, вдруг больной мозг создал его нарочно, заставил себя работать? Надо было поскорее выйти в интернет. Ещё минут двадцать у Хоффмана на это не хватило бы сил, и он снова сел, поправляя стул под собою. Нельзя было упустить догадку ни за что.

***

- Послушай, Лори, - Мэнни уселась за руль, вручила Энохе огромный пакет с всемирно известной буквой "М" и поскребла под волосами. – Раздели себе и детям, мой только чизбургер без лука. Я тебя нигде раньше не встречала? Это она спросила, перегнувшись с переднего сиденья низко назад. Лори вздрогнула и обняла себя за плечи. Стемнело, стало прохладнее, а свитер в сумке оказался слишком потным. - Может, ты снималась в рекламе? В ситкоме? В социальном ролике? – предполагала Мэнни быстрее, чем Лори успела бы ответить. – Ты не блогерша? Честное слово, ты мне кажешься знакомой. - Наоборот, я как раз непубличный человек, - невесело фыркнула девушка. – Разве что вы учились в нашей районной школе и заходили туда через пару лет после учёбы. - Ой, нет, - отмахнулась задорная водительница, - я отучилась двенадцать лет назад далеко-далеко отсюда. Извини, если задену, но ты совсем не типичная американка, бросаешься в глаза. Я бы запомнила. - Американцев каких только нет, - попыталась возразить Лори. Мэнни опять рассмеялась: - О, дорогая, не так! У тебя на удивление европейские черты, но при этом есть что-то, как будет на английском, самое-самое американское, не культовое, настоящее. Не цвета, не форма носа или, например, ушей. Оно в глазах. Такая, как ты, понравилась бы хорошему режиссёру, умеющему заметить типаж. Вот я и подумала, вдруг актриса? И сбегаешь как раз со съёмок. - Я играю в футбол, но соревновались мы максимум между школами, - вспомнила Лори. – Может, путаете с кем-нибудь? - Должно быть, - Мэнни пожала плечами. – Не буду приставать. Что уж точно я угадала – ты голодная как целый выводок медвежат. Мигель, передай, будь добр. Мальчик принял у женщины отдельный пакет. На секунду взял обеими руками и выразительно посмотрел на Мэнни. - Нет, не тебе, - голос её зазвучал строже, хоть и всё ещё спокойно. – Нужно угостить Лори. - Спасибо, мисс, - Лори затаила дыхание, не зная, куда себя девать, - только я почти на нуле, интернет работает плохо, сразу не переведу. - Глупости, думать забудь. Мигель, отдай пакет немедленно Лори, у тебя столько же вкусняшек, не переживай. Дорогая, как я могу взять деньги с ребёнка за еду? Тем более с ребёнка, у которого что-то случилось… в нашей семье так не принято. Перекусывай, а не переживай. С меня не убудет. Накрошишь, попроси салфеток. Надеюсь, их тебе уже не будут жадничать? Я права, милый, м? Мигель поспешно сунул пакет на задний ряд. Свежая курочка пахла так чудесно, что Лори стало намного спокойнее, да и аппетит взялся как из ниоткуда. Мэнни отвернулась, взялась за руль, но в зеркало было видно – она довольно улыбается. "Почему же все мы так любим есть в пути, - задумалась Лори, откусывая наггетс. Попался любимый, круглый, этой крохотной радости было сейчас вполне достаточно для удовольствия. Или не только? Из Флориды успели выехать, недавно миновали Саванну, но природа пока не напоминала осеннюю: ветер не был таким уж ледяным, тёмно-зелёные листья шевелились от его дуновения, а желтеть, падать и не думали. – Наверное, в этом есть своё волшебство, особенно когда ты не за рулём. Сама застыла, сложилась в кучку, но двигаешься, мчишься к цели. И ничего не надо делать, ни о чём думать. Лучше разбираешь, что жуёшь. Странно, я-то думала, будет тошно от мыслей, а это не так. Может, всё дело в Хоффмане? Пока его не было рядом, пока я ничего не помнила… не, похоже, просто перегрузилась. Мозг отказывается работать. Чёрт, говорят же всякие звёзды: воспринимай всё случившееся как приключение. Очень удобно, когда твоё единственное приключение – опоздать на рейс. Своего же самолёта. Потому что педикюр подсыхал. С другой стороны, кто-то, может быть, считает, что это мне легко живётся. Зачем я себя пожираю, блин? Надо курочку". Откуда-то Лори помнила, что папа среди забегаловок больше всего любил именно курочку, причём кентуккийскую и никакую кроме неё.

***

От назойливого внимания сегодня было никуда не деться. Хоффман вошёл на нужный этаж больницы намеренно не первым, но Памела Дженкинс спокойно его дождалась. Ручку и блокнот она уже держала наготове. - Детектив Хоффман. На пару слов, ладно? - Доброе утро, Памела-Дженкинс-охотник-за-сенсациями, - ухмылка получилась искренней, пренебрежительной. Памела невинно пожала плечами: - Чего мне охота, так предоставлять людям факты. - Вот оно что, - Марк приподнял брови. – Я правильно запомнил: "Джон Крамер – загадочный кровосос"? Это подтверждённая информация? Вы обнаружили вампира раньше специальных полицейских подразделений? Неповторимая смелость. - Это обыкновенный публицистический троп, детектив, - её невозможно было задеть. Неудивительно. Интересно, попади Памела к Пиле в помощницы, сдох бы он быстрее от её яда? Или, наоборот, набрался сил? – Но если вы готовы дать интервью, я буду просто счастлива! - Только не той, что искажает ради сенсации факты, - Марк развёл руками. – Рад встрече, но нет. - Я знаю о Джоне Крамере нечто важное. - Да? Что-то сомневаюсь. - Крамер завещал своей жене шкатулку, - сообщила Дженкинс с таким видом, будто показывала ребёнку фокус с отрыванием пальца. – Знаете об этом? - Может, да, может, нет. Как вы узнали? – Хоффман сделал безмятежный вид, хотя ему очень захотелось вцепиться себе в ногу. Зачем Джон передал Джилл что-то официально? Не банковские счета, не права на клинику, а вещь, очень вероятно символическую? Он хотел, чтобы кто-нибудь вроде Дженкинс разнюхал это? Собирался представить жёнушку наследницей своих дел? "Ключ, - промелькнуло в мыслях. – Он подарил Джилл ключ за несколько часов до гибели. Вероятно, он от этой шкатулки и был. Но почему ей? Не мне, не Гордону, не Аманде, в конце концов? Джилл всеми силами отмораживалась от его идей и участия в играх. Если он хотел её так наказать, то за какие грехи? О чём они вообще вели речь? Джилл спросила что-то про Нельсона, потом…" - Судебный архив. Доступ туда свободный, советую заглянуть, - вытянула его из раздумий Памела. – Найдёте много интересного. - Предположим. Что вы хотите именно от меня? - Сообщите мне, где найти Джилл Так и как наладить с нею беседу, - журналистка сложила руки на груди. – Тогда сенсаций больше не будет, обещаю. - Неужели? – с иронией спросил Хоффман, нагибаясь чуть ближе. Памела уверенно кивнула. – Я обмозгую, спасибо. До сви… Он собирался идти было в палату, где дожидалась допроса выжившая жертва "венецианского купца", но не успел обернуться, как в спину врезались со всех сил. Марк рефлекторно поймал нарушителя спокойствия и без удивления, но с досадой узнал в нём сына журналистки. Бойкий паренёк залился краской: - Ой, мистер Хоффман! Извините, пожалуйста! Мам, я… - Сколько можно носиться, - выдавила Дженкинс сквозь сжатые зубы; милая улыбка из такой гримасы у неё не очень получалась. – Извините, детектив. Вам не нужна помощь? Джереми, тебе целых пять лет, неужели так сложно запомнить, где бегать, где ходить с достоинством? "С достоинством?! - Хоффман затрясся от внутреннего хохота, но сдержал его. – Она точно сможет отойти от сенсаций, раз даже сына ругает витиевато?" - Всего пять лет, мисс, - сказал он вслух. Мальчик всё ещё смотрел в пол, и Хоффман сел рядом с ним на корточки. – Я не сержусь, мистер Дженкинс. Вы тоже простите, что встал на пути. Мир? Он протянул Джереми руку, и тот раскраснелся до ушей – от гордости. Взял маленькой ладошкой под марковым мизинцем, потряс. - Мир, сэр, - закивал Джереми. Мать немедленно задрала голову, ткнула пальцем в собственный подбородок, и мальчик вытянулся, как солдат. – Позволите задать пару вопросов? - Не время, детка, мы уходим, - зашептала Памела. Джереми обернулся с удивлённой рожицей: - Но мама, я не буду спрашивать калпротивирующие вещи! - Компрометирующие… - Дженкинс оставалась бледной, но глаза под линзами очков почти сжались в щёлочки. Джереми расценил это как разрешение на любопытство, вдохнул поглубже и заболтал: - Можно ли мне познакомиться с вашим мужем, мистер Хоффман? И вашей дочерью. У меня совсем нет папы. Если у кого-то их два, то это отличный материал для лучшего заголовка года! Я обещаю быть джентльменом. А почему мистер начальник полиции не упоминал на награждении заслуги вашего мужа и других агентов ФБР? Ради конспирации? Мама подошла и спросила, но он не признался. Может, знаете вы? Может, я запишу? Я, правда, пишу не очень быстро, печатными буквами, но мама сказала, что за хорошее поведение я смогу купить себе диктофон, и… Судя по лицу Памелы, диктофон теперь парню бы не достался как минимум до младшей школы. Хоффмана, впрочем, это волновало меньше всего. Чувствуя колющую боль в стопах, он поднялся из приседа. Дженкинс попятилась. - Как это понимать, мисс? – у него дёрнулся рот. – Вы следите за жизнью своих интервьюируемых? Кроме того, посвящаете в подробности сталкинга маленького ребёнка? Как представитель закона я напишу вам целый перечень статей, по которым можно получить за это неприятное наказание вплоть до ареста. Нет, я не угрожаю. Джереми стоял на месте и молчал, прикрывая рот. Памела прокашлялась. - Очень надеюсь, что и не придётся, - Марк намеренно выдавил улыбку. – Немедленно прекратите влезать в чужие дела. В мои дела, мисс Дженкинс. А что насчёт Джилл Так… Хотелось добавить: вот её и позаёбывай. Этому я буду рад. Тем более, что бы Памела ни разнюхала о нём, какой теперь смысл в раскопках. Хоффману не нужны были никакие папарацци, чтобы рухнуть и разбиться на куски окончательно. В этом отношении он оказался на редкость самостоятельным человеком. - Я приму решение позже, - только и сказал он. – Мистер Дженкинс, не вздумайте дуться. Может быть, позже мы встретимся вновь. Оставляя Памелу (краем глаза заметил, что она поймала сына и крепко прижала к себе, целуя в макушку), Марк зашёл в две тысячи тринадцатую палату, к коллекторше. Предстояло теперь самому выводить человека на откровения.

***

- Ты собираешься что-нибудь делать? - Сваливать. Как ты и хочешь. Не беспокойся, скоро уеду. Доктор толкнул дверь в спальню. Прямо тростью. Не перед кем было больше держаться. - Идея была отвратительная, - заявил он, не встречаясь с Хоффманом взглядом. – Стоило оставить девочку с опекуншей и уехать навсегда. Ты в очередной раз испортил ей жизнь, верно? Марк не ответил ему. Он тщательно искал что-то среди приложений в телефоне, оставленном Лори на кровати. - Почему бы просто не отпустить ситуацию? В конце концов, худшее уже случилось, - доктор остановился в двери. – Великий разум, пока вы здесь находились, квартира перестала быть комфортной. Неудивительно, что Питер чувствовал себя с тобой так плохо. - Ты ошибаешься, - возразил Марк, но совершенно не неумелой попытке поддеть. – Тот, кто попытался лишить Лори жизни, всё ещё там, поджидает, пока она вернётся. И худшее случится, если во второй раз я это всё-таки допущу. Чёрт, почему я до сих пор не могу войти в аккаунт, как она зашифровала доступ? Плевать. Разберусь по дороге. Пропусти, мне как раз пора уходить. Лоуренс спокойно дождался, пока бывший подельник отыщет свою обувь, оправит куртку, сунет во внутренний карман заблокированный телефон, и с нарочитой леностью протянул: - Как возвратить на место выпавший глаз? - Что? - обернулся Хоффман от двери. – Поехать в клинику, вправят там. - Ах да? А зашить рану? Не так, как ты сам себе залатал, по-уродски. Аккуратно. Хоффман не ответил, но прищурился. Пытался понять, зачем его задерживают. - Вправить вывих с наименьшей болью, зафиксировать открытый перелом? - продолжил Гордон. – В каком порядке собирать выпадающие органы? И, главное, как обращаться с этим, цитирую тебя, в клинику, если ты не хочешь попадаться на глаза чужим людям? А это именно так. При тебе нет билета на самолёт, хотя им добраться было бы быстрее. Ты предпочитаешь конспирацию. - Что тебе нужно? – рассердился Хоффман. – Ради чего я теряю время? - Потеряй ещё двадцать минут, чтобы сохранить целую жизнь, - Гордон улыбнулся ему почти дружелюбно. Марк скривился. – Я еду с тобой. - С чего бы? Обойдусь без подлого калеки за спиной. - Ты только что сам, - заявил Лоуренс, пожав плечами, - лично убедился, что нет, не обойдёшься. Если у тебя осталась хоть капля эмпатии после всего пережитого, ты поймёшь, для меня её сохранность тоже имеет значение. В конце концов, я не хочу, чтобы вышел срок. Даже если об этом забыть, – тише, не надо рычать! Ты не чистишь зубы! – вспомни, дети привязываются к своим первым поделкам. Пусть и неказистым, где-то кривым. Они им дороги именно как первый опыт в чём-либо, точка отсчёта, начало их успеха… а! Придурок… Он едва увернулся от непонятного предмета, брошенного Хоффманом. Поднял, рассматривая в полутьме, тяжёлую зажигалку. Выпустил на волю огонёк и щёлкнул крышкой, безжалостно убивая его. - Спасибо, оставь себе. С годами меткости поубавилось.

***

Кабинет мистера Рэйвена находился на третьем этаже. Лори, тяжеловатая для пяти с хвостиком лет, отказалась идти сама – до сих пор клевала носом. Мисс Вайс пришлось, охватив внучку обеими руками, тащить её вверх. Переводя дух, она засмотрелась в пол и чуть не столкнулась с Линдси. Агент Перез поспешно отступила на шаг, чтобы точно не впечататься, и нервно улыбнулась. - Доброе утро, агент Вайс. Я как раз… - И я рада тебя видеть, - удивлённо протянула Виктория. – Питер сказал, тебя… больше нет в живых. Что за ерунда? - Это была идея босса, - Линдси моментально потемнела лицом. – Спросите сами, если хотите. Скажу только, что его подозрения, похоже, не оправдались. Он вам просто написал или прислал лабораторный результат? Женщины помолчали вдвоём. Лори заморгала на руках у бабушки, выпрямилась: настроение она улавливала безупречно. - Как бы оно ни было, - Линдси осторожно коснулась руки Виктории, - мне так жаль, мисс Вайс. Насколько вы можете себе представить. - Его ведь ни живым, ни мёртвым ещё не нашли? – Виктория коротко кивнула в сторону Лори: без имён, мол. – Но уже во всём уверены, раз нас вызвали сюда. Что он вам передал? - Не нашли, - Перез решила отвечать по очереди. – Письмо и пару личных вещей. Нотариус попросил меня зайти первой, пока никто не пришёл, а без вас начинать не хотят: там уже босс и какой-то мужчина, осталось, должно быть, только вам и прибыть. Мисс Вайс неуверенно, почти робко посмотрела на дверь. На Лори. Снова на дверь. Линдси, догадываясь, улыбнулась во весь рот, протянула руки. - Пойдём, малышка. Бабушка уладит скучные взрослые дела, а мы с тобой выпьем какао покрепче, как настоящие супергероини. Ну-ка, пересядешь ко мне? - Я ножками, - решительно заявила Лори, выскальзывая из объятий. – Давай сходим. Автомат далеко? - В холле. На улице погода хорошая, посидим под навесом, - Перез улыбалась почти безмятежно. – Заодно расскажешь мне, чем закончилась сто сорок третья серия, договорились? Девочка с удовольствием протянула ручку, наклонилась – расправить воротник, негоже ведь ходить неаккуратной рядом с настоящим федералом. Виктория встретилась с Линдси взглядом, прошептала беззвучное «спасибо» и постучала в дверь. На широком мягком диване, оставив ей место ближе всех к столу Рэйвена, сидели, разумеется, старина Дэн и, неожиданно, с иголочки одетый и аккуратно причёсанный доктор Гордон. Новенькая трость подпирала подоконник, прячась между кадок с цветами. Виктория поправила сумку, села, опираясь на подлокотник. Эриксон легонько пожал ей руку, доктор кивнул, нотариус, стучавший только что по клавишам, закашлял. - Теперь в сборе все указанные в завещании. Вы подписали форму на входе, не так ли? - Я нет, - мисс Вайс отложила сумку в сторону, не находя ей на коленях места. – Могу сейчас, раньше были заняты руки. Есть свободный бланк? Рэйвен протянул ей соглашение, поправил на носу очки, ослабил галстук и опять зашёлся кашлем, вполне характерным табачным. Бланк, пробыв в его руках лишь мгновение, уже пах сигаретами насквозь, и Виктория поморщилась. Не пора ли самой бросить? - Начнём с остальных в таком случае, - нотариус поднял из-под стола деревянный ящик без крышки. – Мистер Гордон, вам лучше передать? - Благодарю, я возьму сам, - доктор не глядя вытянул трость из-за растений, похромал к столу, опираясь тяжело, с явным трудом. Виктория отметила: единственный друг сына, лучший в его жизни человек здорово набрал вес. Но что судить? Всему виной проклятый Пила. Бедный, бедный доктор Гордон! Бесстыдница его жёнушка: стоило попасть человеку в беду, как она немедленно упорхнула и прихватила дочь, оставив его в одиночестве. Теперь же Гордон, скорее всего, потерял и друга; мисс Вайс не позволила бы себе даже дурной мысли о пустяках вроде внешности в сторону Лоуренса. В руку доктору вложили розовую папку, подкреплённую тяжёлыми металлическими кольцами. Занимая место поближе, в отдельном кресле, Гордон принялся листать её с безразличным выражением лица. Нотариус снова зарылся в ящик, чихнул от пыли, выудил картонную коробку и наклонил голову. - Мистер Эриксон? Дэн благодарно кивнул, принимая своё наследство. Он, казалось, вообще не удивлён, что Страм оставил ему что-то кроме клубов пассивной агрессии в воздухе – и всё же растерялся, когда коробка, разложившись на четыре плоскости, явила стопку бумаг, подколотых толстой иглой. Такими прошивали книги вручную в частных издательствах много лет назад. - Что за выходки опять, - проворчал Эриксон, вытаскивая иглу. Пришлось приложить усилие: всадили в картон её плотно. – Заявление, заявление, ещё одно заявление… - Отпускные, - догадалась мисс Вайс. Передав бланк нотариусу, она усмехнулась горько и едко, так, чтобы Дэн видел. – Раз, два, три… двадцать одно. И лишь последнее одобрено, верно, коллега? В кабинете наступила тишина. Эриксон бегло рассматривал бумаги, сравнивал даты, подписи, почерк, каждый раз неровный, какой может быть лишь у раздражённого человека. Ничего не сказал, просто спрятал наспех собранные заявления в портфель, сложил на нём руки, будто и впрямь скрыть хотел. - Мисс Вайс, ваша очередь, - Рэйвен вручил Виктории небольшой прозрачный кейс-обложку. Справа в кармашках лежали две пластиковые карты, слева в файлах – две страницы печатного текста, одна заполненная мелко от края до края, вторая – едва ли с парой строк сверху. Мисс Вайс, отсаживаясь подальше от явно рассерженного Дэна, пробежала глазами строчки первой страницы. Прочитает дома. Вряд ли Питер написал что-то рассчитанное на всеобщее внимание. - Там банковские реквизиты и пароли, мисс, - нотариус, кажется, решил, что без очков пожилая женщина не разбирает. – На этом всё, леди и джентльмены. Готов ответить на все вопросы и прошу помнить о неразглашении. Смерть мистера Страма ещё не подтверждена официально. - Что здесь делает, в таком случае, гражданский? – напряглась тут же Виктория. Гордон никак не отреагировал, лишь поменял положение колен. - В завещании мистера Страма были особые указания насчёт его друга и доверенного лица, - пожал плечами Рэйвен. – Мистер Гордон заполнил все формы без нареканий, в случае распространения информации он понесёт соразмерную преступлению ответственность. - От которой я как раз не отказываюсь, - тут же подал голос доктор. Мисс Вайс подумала в очередной раз: не зря она всегда считала его надёжным и достойным уважения. – Я не разглашаю чужих тайн, будьте покойны. Пока здесь только посвящённые, позвольте и мне узнать. Отчего среди нас нет Хоффмана? Ему в самом деле ничего не завещано? - Господь избавь его встречать лишний раз, - Эриксон закатил глаза. – Вообще-то и мне интересно, причём, позвольте не объяснять, интерес не праздный. Детектив не явился по запросу? - Видите ли, - нотариус собирался было налить себе воды, но задержал тонкий, длинный, похожий на перевёрнутую ребристую сосульку графин, - мы ничего не сообщали мистеру Хоффману в общем порядке, потому что основное завещание у них с мистером Страмом подготовлено одно на двоих. Чуть больше двух недель назад эти двое подали заявление на совместное владение имуществом по причине заключаемого в будущем гражданского союза, то есть… кхм, простите, пересохло горло. Сейчас продолжу. Никто из присутствующих его не перебил. Графин застучал о край стакана, зажурчала газированная вода. Эриксон охватил и потёр ладонью ручку портфеля. - В случае смерти одного из членов союза при наличии соответствующего статуса, который и был мною закреплён, всё перечисленное списком имущество переходит в собственность другого, - нотариус сделал хороший глоток, блаженно вздохнул. – Тем не менее, без личной явки никто во владение не вступит. Сообщение Хоффману мы отправим лишь после точного подтверждения смерти Страма. - То есть, всё, что заработал мой сын за свою жизнь, - Виктория, не найдя сумку, вцепилась ногтями прямо в несчастный подлокотник, - получает этот проходимец? Вы не шутите? - Мисс Вайс, пожалуйста, вдохните поглубже, - попросил доктор; он даже отвлёкся от своих бумаг и потянулся вперёд, чтоб достать её руку своей, мягкой, чуть влажной. – А в случае смерти и невступления в наследство второго члена союза с имуществом происходит… что? - Ах, сейчас посмотрю, - закивал головой Рэйвен. Беспокойные губы заблестели, усы и подгубный треугольник волос пропитались водой, так жадно он пил. – Право, не помню, нужно свериться с базой. Минутку, леди и джентльмены. Виктория вздохнула. В груди заболело, плечи заныли, словно затёкшие. Гордон настойчиво не убирал руки, мисс Вайс решила – пусть, и расслабила свою ладонь. Имеет она право немного побыть, как её тут называли, леди. Из книжек. Только бы не подвело сознание. Дэн-то, как ни назови, не джентльмен, найдёт момент припомнить. - Да-да, вот оно, - нотариус громко щёлкнул вводом. – В случае смерти и мистера Страма, и мистера Хоффмана по их общему решению владелицей всего перечисленного в их завещании становится мисс Лоренсин Страм, несовершеннолетняя. До достижения шестнадцати лет имуществом будет распоряжаться её опекун. К слову, им, кажется, пока никто не назначен. Мистер Страм являлся единоличным представителем девочки. Ещё ни одного заявления на опеку после его смерти, разумеется, не может быть подано до этой самой смерти. Если их и не будет, всё решится согласно закону, но, надеюсь, до суда не дойдёт, ребёнку это ни к чему. Господа, мадам, вас больше ничего не беспокоит? Я попросил бы тогда, извиняюсь от всего сердца, оставить меня. Работы хватает. Эриксон некрасиво усмехнулся – уголком рта, показывая белоснежные зубы. Гордон приподнял брови, поднялся, сминая к чёрту тонкую обивку кресла на сидении. - Виктория, я мог бы отвезти вас… и девочку, если она здесь, - Дэн оказался у двери первым, открыл её – недостаточно, чтобы Лоуренс просочился, ещё и с тростью. – За руль пока лучше не садиться, я уж знаю, каково вам сейчас. И в целом… К счастью, доктор бесцеремонно оттеснил его, поворачиваясь задом (но к Виктории только боком), улыбнулся нотариусу и вышел первым, замечая: - Мой телефон для вас всегда свободен, мисс Вайс. Бесконечно сочувствую вам. Наша общая потеря, поверьте, будет терзать меня до конца дней, но поддержать вас – первое дело. Обнимите малышку. Она ведь с вами, должно быть… Виктория, стараясь негромко, цокнула языком. Оттого она и подсознательно никогда не торопилась замуж. Это уж махание хвостами меж теми, кто встретился в первый и, должно быть, последний раз в жизни! - Знаете, Дэн, приму приглашение, пожалуй, - мисс Вайс кивнула Эриксону уже за дверью. – Не отвезти, я вполне отдаю себе отчёт, что делаю. Поговорить. Без свидетелей. Расположившись в машине на заднем сидении, словно девчонка в такси, готовом везти на свидание, мисс Вайс следила слишком рассеянно для когда-то лучшей сотрудницы своего отдела, как ей выбирают кофе в передвижном киоске. Ведь не угадает. Редко с чем справляется без инструкций. - Дела, - Эриксон передал пахнущий жареной картошкой американо, сел рядом. – Стало быть, Вик, тебе надо как можно скорее оформить опеку? Вперёд бесценного… как там называется мужик, выходящий замуж. Иначе плакали денежки и вещички. - Сейчас вылью на лысину, - возмутилась Виктория. – Как ты можешь говорить о деньгах. Я, вероятнее всего, потеряла сына! Единственного ребёнка, понимаешь? К чёрту все эти глупости, мне… - Столь незначительные глупости, что ты едва не вырвала кусок дивана, - съязвил Дэн. На крышку стакана лёг пакетик сладких сливок. Надо же, вспомнил. – Вик, неужели ты забыла, что я тебе сказал в шестьдесят девятом той самой ночью? Или помнишь? Разумеется, она не забывала. Вздохнула, безжалостно оторвала край пакетика. - А деньги не волнуют только дураков, - пожал плечами бывший коллега. – Хотя, возможно, во второй раз спасать чужого детёныша сил тебе не хватит. Да, точно. Ты не молодеешь, Вик. Заберёшь девчонку, она тебе даст прикурить не меньше Питера. Так или иначе, у неё есть отец. Отчим, не знаю. Как бы ни называлось, Лоренсин его проблема. Правда, есть риск, что вскоре Хоффман попадёт за решётку до конца дней своих, но это всё ещё не обязывает тебя… - Что ты мутишь воду, паршивец? – мисс Вайс села вплотную, припирая Эриксона к заблокированной дверце. – Говори как есть или молчи вовсе. Почему, хоть я и не возражаю, Хоффман должен сесть? Почему ты так уверен, что Питер погиб? Почему, твою… же лысину, ты приказал мисс Перез прикинуться мёртвой? Почему едва не вытолкал меня из кабинета в ночь, когда Питер пропал? Может, это тебя стоит опасаться? Ты ведь всегда был с ним на рваной нитке, ты мешал ему, ты даже использовал меня для конфликтов! Раз меня втянули в это всё, делись информацией, или, клянусь, я помню, где тебе нажать, чтобы задохнулся. Эриксон фыркнул, вытер усы – с них вот-вот капнул бы на пиджак ещё более крепкий, чем у Виктории, кофе. Мисс Вайс ожидала услышать какую угодно колкость, но глаза Эриксона были полны замешательства с грустью пополам. - Пообещай, что не станешь психовать, пожалуйста. И что оправдаешь моё доверие. Чёрт, Вик, ты так невовремя ушла со службы. Признаю. Без тебя, как видишь, мы несём потери. Всё, что я сейчас скажу, ты слышишь лишь потому что собственными ногами влезла в проблему ночью, когда были обнаружены мисс Стеддисон и мистер Скотт… и потому что я не уверен ни в ком, но в тебе чуть больше остальных. Итак, по поводу Линдси. Мы скрыли её на время от подозреваемых в содействии Пиле. Если кто-то из них, увидев её позже, поразился бы, занервничал, я сделал бы выводы. - Зачем ты обманул Питера? – Виктория нахмурилась. – Он так горевал. Знай он, что напарница жива, не наделал бы глупостей! - Надейся, - вздохнул Эриксон. – И слушай дальше молча. Выписавшись из больницы, Питер вынес несколько дел из архива, перестал отвечать на звонки, его потерял, чтобы ты понимала, даже Хоффман. Ты сама мне говорила, что не можешь связаться. Я прочитал в заключении, что его мобильный телефон оформлен как вещдок после ранения, а затем сумел отследить сигнал и нашёл его. Там, где происходила игра. Там, где мы с тобой нашли девочку в окровавленном свитере. В лаборатории сделали анализ крови и обнаруженных отпечатков пальцев. Угадай с полраза, кому принадлежало и то, и другое? Виктория приподняла брови: сам велел молчать. - Агенту Страму, дорогая моя, - он коротко, почти незаметно вздохнул. – Также на столе в наблюдательном пункте я нашёл папку, точь-в-точь похожую на дела жертв, составляемые Пилой. В папке лежало моё фото, Вик. Сразу после нашего с Питером конфликта. К счастью, я жив, а кое-кому повезло меньше: через четыре дня нас вызвали на опознание ещё одного трупа и выжившей пострадавшей. Оказалось, жертвы очередной игры. На устройстве казни нашли отпечатки. Идентичные, Виктория. - Мой бог, - протянула мисс Вайс. – Послушай, Дэн, мой сын никогда бы… - А теперь к вопросу, почему я считаю его покойным, - перебил Эриксон. – Следы от пальцев на телах последних жертв не характерны для руки человека с активным метаболизмом. Если только не существует на свете восстающих из могил, Страм не мог бы коснуться их. Ткани омертвели. - Быть может, он лишился руки? – Виктория покрепче вцепилась в кофе. – И всё ещё жив? - Потеряв столько крови? Это почти невероятно, - покачал головой Эриксон. – По правде сказать, Питер очень живуч… был, знаешь без меня. Из здания, где нашли мёртвых Пилу и Аманду Янг, вынесли в мешках ещё кучу народу. Избежали смерти только два человека. Твой сынок… - …и Хоффман, - договорила мисс Вайс. Поправила идеально собранные волосы. – Я туда копаю? - Жаль, что я не начал копать в его сторону пораньше, - невесело согласился Эриксон. – В отличие от Питера, он вышел сам и вытащил ещё девочку по фамилии Денлон. Позвонил в поисках своего… в поисках Страма именно мне. Не тебе, не его другу, хотя, видит бог, знал, каковы наши отношения. Отреагировал на живую Линдси на месте преступления точь-в-точь как я предполагал. Вечером мы поедем к мистеру Хэффнеру, патологоанатому, и он скажет при всех то, что уже сообщил по секрету мне. Фирменный шрам-паззл на теле последнего погибшего сделан ножом с зазубринами, не гладким. Такой шрам среди всех жертв Пилы был лишь у одной – у Сета Бакстера. Это убийца сестрицы Хоффмана. Посмотрим, как Хоффман поведёт себя, услышав о сходстве почерка в двух случаях. Виктория медленно отпила глоток, другой. Ей не хватало и одновременно было многовато информации, нужно занять рот, чтоб не перебить невовремя. - Да к тому же, - Эриксон тоже отхлебнул свой кофе, поморщился. – Варят из дерьма, пишут, что зерновой. Жаль, что не в нашей юрисдикции протрясти мошенников. Где была Лоренсин вечером, когда Питера ранили в горло? - У меня, - кивнула мисс Вайс. - Наутро уже с Хоффманом, я пересёкся с ними в больнице. Выходит, он немедленно забрал девочку, как освободился из ловушки. Отчего не забирает сейчас? Не обрывает ничьи телефоны в поисках Страма? Я уверил его, что подозреваю Питера как подельника маньяка. В любой другой ситуации он послал бы меня куда подальше, но сейчас, чтобы у меня выпали остатки волос, я заметил, как он расслабил плечи после этих слов. Будто надеялся услышать то, что я сказал. Кофе перестал вонять картошкой. Или, может, горечь во рту оттеснила на задний план запах. - Есть мотив, есть подозрительное поведение, - закончил Дэн свою мысль. – Виктория, на нём может быть кровь не только тех, кто Пиле помешал. Я боюсь… дай-ка стакан, ведь опрокинешь. Вот, подержу. Я боюсь, он мог убить и твоего сына, а до того подставить как сообщника Пилы, чтобы обелить себя. Он ловко навёл меня на Страма, потому что неплохо знал, как Питер будет действовать, кому мог бы отомстить. Он даже кофе принёс с добавками, с какими заказывает агент Страм. Вот только со шрамом просчитался. Дыши, хорошо? Понадобилось несколько секунд; Виктория проследила, как мимо них несутся по левой полосе машины. Сосчитав пять красных, пять чёрных и пять синих, села прямее, к Эриксону лицом. - Мне тоже есть что сказать тебе, - пожевав край стаканчика незаметно, ответила мисс Вайс. – И даже подтвердить. У меня дома много лет хранилась рация со звукозаписью, две трубки. Одной, вероятнее всего, больше нет, уничтожили, зато на второй осталась замечательная запись, которая подтвердит твою теорию насчёт Хоффмана. В день, когда погиб Пила, я подслушала разговор детектива с кем-то неизвестным. Они как раз обсуждали стеклянный куб, где Питер едва не утонул. По правде сказать, Хоффман был в бешенстве, что-то явно пошло не по его плану. Отказывался продлевать, вроде, свой договор с этим человеком, обещал выдать Питеру какой-то его секрет, припоминал какие-то деньги, пенял ему др… Запоздало сложились в голове паззлы. Виктория почувствовала, как от лица отливает кровь, тяжелеют предплечья, горло скребёт страх. Эриксон нетерпеливо подался вперёд. - Ну, договаривай. Давай, ты же начала. - Дэн, этого не может быть, - жалобно протянула мисс Вайс, неуверенно накрывая руку коллеги своей. – Хоффман называл его другом моего сына. Прежде чем запись оборвалась, сказал: хромай своим путём. Только не срывайся сейчас никуда, не оставляй меня одну. Ты знаешь, я никогда бы не попросила, но это выше моих сил. Придурок Дэн, как всегда, соображал потихонечку. Виктория схватила его ладонь сильнее, нарочно царапнула ногтями. - Близкий Питеру человек, - прошипела мисс Вайс. Махнула перед его лицом рукой со стаканчиком; разлить не грозило, на дне осталось капли две кофейной гущи. – У которого что-то с ногами. Включайся же, болван! Кто только что получал вместе с нами завещание? - Как ты умудрилась поймать на волну такую интересную беседу, Вик? – Эриксон, дважды хлопнув застёжкой, вынул из портфеля карманный компьютер, повозился, устраивая на коленях. – А я-то вспоминал, где слышал фамилию этого блёклого мужика. Смотри, дорогая. Вот, сюда. Ты знала, что чуть меньше назад хирург-онколог Лоуренс Гордон находился под подозрением в помощи Пиле? Правда, недолго, у него отыскалось алиби. Но сам факт! Передавая, чтобы разглядела получше скан старого дела, Виктории устройство, Дэн щёлкнул по гарнитуре. Выждал несколько гудков, не слышных больше никому. - Коэн, привет. Неотложное. Подними все материалы по Лоуренсу Гордону, запроси в полиции, но как можно осторожнее. Перешли мне что найдёшь, любую мелочь. Ещё напиши Мелани, пусть отчитается, что с плёнкой Сета Бакстера. Ближе к вечеру… так, вторая линия. Исполняй. Здравствуйте, дежурный. Что, простите? Да, выезжаю. Нет, не звонить в полицию специально! Не привлекать их так долго, как получится! Вы поняли приказ? Оставьте всё как есть. До связи. Он выдохнул, закатывая глаза. Мисс Вайс никак не реагировала. Охватив себя руками, женщина смотрела вперёд, в никуда. - Обнаружена ещё жертва, - не поднимая на неё глаз, произнёс Эриксон. – Повезло, мои ребята оказались там раньше, чем полицейские. Уж, конечно, успеют прицепиться, но лучше бы и мне их опередить. На месте преступления нашли телевизор с кассетой. Убит некто Теренс ЛаРой, ну да зачем это тебе… сможешь добраться сама? Разыщу агента Перез, и мы поедем. - Подожди, постой, - Виктория словно очнулась от сна. – Как звали жертву? - Теренс ЛаРой, - повторил Эриксон. – Ты что, с ним знакома? - Питер был, - наморщила лоб мисс Вайс. – Лет двадцать назад очень близко. Я смогу опознать, если найден именно тот ЛаРой. Дэн, лучше мне ехать с вами. - А Лоренсин? - Подождёт в машине. В моей дополнительная защита. - Её могут выкрасть и из служебной машины, особенно если преступник имеет доступ, - усмехнулся Эриксон, выделяя отчего-то последние два слова. – Лучше отвези домой и приезжай одна, адрес я пришлю. На удивление недалеко от твоего дома.

***

Тело мужчины ростом ниже среднего, плечистого, наверняка при жизни симпатичного, разметили номерами. Лицо жертвы было изрешечено, что не узнать, но мисс Вайс, не решаясь сама тронуть, кивнула судмедэксперту на целёхонькую левую руку: - Протрите кровь. Там должна быть татуировка. В самом деле, выше запястья красовалась искусно набитая металлическая цепь. Короткая, в три звена. Виктория прищурилась. Очки забыла в сумке, точно, так торопилась, что оставила её на пуфике. - Оно, - кивнула мисс Вайс. – Пожалуйста, позовите Эриксона, сэр. Дэн всё это время стоял невдалеке, в нетерпении щёлкал по полу носком ботинка, то и дело поправлял часы на руке. Он не дождался, пока медик даже развернётся к нему, и в пару шагов оказался рядом с Викторией и трупом. - Тот самый, кого я опасалась увидеть, - вполголоса сообщила мисс Вайс. – Можешь сказать, чтобы включили плёнку? Уродливая кукла Крамера вещала не из мастерской, не из медицинской палаты; вокруг неё было достаточно темно, виднелись лишь очертания предметов на явно бетонном полу. - Здравствуй, Теренс. Много лет подряд ты позволял себе играть с чувствами человека, что любил тебя, а когда тебе надоело, оставил человека разбитым, сбежав под крыло к другому, более удобному тебе. Таким образом, ты причинил вред не только своему развлечению, но и законной супруге, матери двух твоих детей. Ты всю жизнь считал себя красавцем и сердцеедом. Но кто ты, Теренс ЛаРой, без своей красоты? Давай проверим. Теперь игру тебе предлагаю я. Если за две минуты ты не нанесёшь себе травмы согласно схеме перед тобою, специальная установка изуродует тебя куда сильнее. Насмерть, Теренс. Готов ли ты жить на свете, если никого не сумеешь больше привлечь? Если твоя семья и то откажется от тебя, увидев таким? Делай выбор сам. - Здесь, в углу, - Линдси кивнула на деревянную панель. В специальные карманы установили несколько пистолетов. На курках трёх или четырёх из них ещё держалась леска. – Под столом, где лежал погибший, нашли скальпель и лист бумаги, плотный, хорошего качества. Там действительно схематичные порезы лица, после которых можно выжить… я-то знаю. Должно быть, ЛаРой не решился причинить себе вред. Труп совсем свежий, ему, скорее всего, нет недели. - Посмотри, пожалуйста, на что похож паззл, - распорядился Эриксон. – Мы сейчас. Виктория не позволила взять себя за локоть, сама скользнула в укромное место, нишу справа от входа. Эриксон благоразумно встал в метре от неё. - Что ты думаешь? Может, расшифруешь послание? - Всё сказанное правда, - кивнула мисс Вайс. – Теренс охмурил моего сына, будучи женатым. Я узнала только после их расставания, но не от Питера. Неважно, откуда. Не могу сказать, был он не в курсе сам или не хотел расстраивать меня. Так или иначе, расстались они худо-бедно мирно. Без скандалов, без преследований. Ты знаешь Питера, он скорее двинул бы в рожу. - Обрати внимание, лицо ЛаРою и предлагали повредить, - приподнял бровь Дэн. – Шутка. Верю, Вик, что агент Страм не стал бы так заморачиваться. Вопрос в другом. Мисс Вайс обняла себя, вновь: в подземном гараже, где погиб несчастный, было слишком холодно даже в пальто. - Стал бы Хоффман? – спросил её Эриксон, подаваясь вперёд. Его дыхание слегка обожгло замёрзший нос. – Кто бы ни был, он, верно, провидец. Обернись. Медленно. Разумеется, Виктория дёрнулась, едва не наступила бывшему коллеге на ногу. Позади них во всю ширину ниши начертили бордовой краской: ДО СИХ ПОР ЕСТЬ ДЕЛО, МАМ? В тишине было отлично слышно, как сглотнула мисс Вайс. Эриксон подошёл поближе, не касаясь, но чтобы его присутствие было ощутимо. - ЛаРоя, выходит, убили как знакомого тебе, - проговорил Эриксон тихо, глубоким голосом. – Убийце того и было надо, чтобы ты явилась. Вик, послушай меня, не суйся в это всё больше. Ты можешь оказаться следующей. Кто знает, на что пойдёт отец ради своего ребёнка? Чтобы быть с ним рядом вопреки всему? Не знаю, можем ли мы рассчитывать на полицию. Мне звони в любой момент. Сразу, как вернёшься. Дома будет Лори или нет. Виктория хотела было возразить. Только ведь её сын был способен выкинуть бог знает что, особенно если дело касалось близких. Они оба это знали – слава небесам, Дэн не сказал вслух. Понимал, что ей хватит впечатлений на сегодня.

***

Мэнни вдохнула полной грудью, любуясь звёздным небом в первый раз за всю поездку спокойно. Мальчишки спали в обнимку справа от водительского сидения, укрытые одеялом и пристёгнутые, Лори устроилась слева, сжалась в клубочек, сунула под голову сумку. Очевидно, друг другу никто не мешал. А ей больше не мешали огни крупных городов смотреть, как расцветают на иссиня-чёрном небе новые далёкие огоньки, чувствовать ветерок на коже. Думать свободно. Не тревожиться ни за кого. Не просчитывать, что она забыла сделать. Оставалось последнее дельце, и лучше бы его выполнить прямо сейчас. Эноха, кажется, догадалась, что Мэнни нужно несколько минут. Тронула её локоть. - Я поведу? - Нет. Давай остановимся. Мэнни отошла от машины подальше. Раскинула руки, замахала, как маленькая девочка. - Эй, - кричать пришлось шёпотом, - привет, далёкие солнца и луны! Скажите, я всё сделаю правильно, а? Никто другой не расслышал бы, что ответили женщине небесные светила, но мобильник из поясной сумки она достала уверенным жестом. Отыскала нужный номер, прижала смартфон к уху и принялась считать гудки.