Руки прошлого. Последняя игра

Миссис Валентина сегодня была в отличном расположении духа. Попросила только отпустить еë раньше на час: удалось наконец записаться к хорошему массажисту. - Размять кости необходимо, - поясняла няня Лори, передавая очередную игрушку. – Клади вниз плотные, потом мягкие, но сильно не набивай, тогда одни не поцарапаешь, другие не порвëшь. Так вот, когда тебе столько лет, сколько мне, conejita, косточки уж поздно укреплять. Только беречь. - Значит, мы сегодня не будем с вами петь песенку перед сном? – огорчилась Лори. Миссис Валентина расхохоталась: - Это ещë почему! Нет, моя душечка, в песне кости не участвуют. Одни только связки, но уж как о них заботиться, ты спроси лучше своего отца, я не умею так громко петь, как он. Всë прибрала? Ступай чистить зубы, я подготовлю тебе плед. «Подготовить» значило брызнуть чуть-чуть, на самый край цветочными духами – не едкими, мягкими, сладковатыми, и подсунуть, когда ребëнок ляжет, этот краешек под ноги. Миссис Валентина не одному поколению воспитанников так помогала заснуть. Единственный раз чья-то мать возмутилась – непрофессионально! Миссис Валентина пожала плечами. Что спорить с любительницей выпить «на ночь» бокал вина. Полулитровый… Растирая запястьем аромат по всему отрезу пледа, нянюшка краем глаза наблюдала за Лори в ванной. Девочка подтянула подставку, взобралась на неë и, держась за вмонтированную в раковину ручку безопасности, усердно натирала зубы щëткой. Не все дети в четыре года умеют это делать сами, не все любят. Большинство родителей пытаются заставить, обманывают, пугают. Мало кто спрашивает, чем должна пахнуть паста, чтобы понравиться малышу. «Совсем перестали воспитывать, - она горько вздохнула. – Перестали любить. Тратят время на ссоры, нытьë и ненависть, а ради объятия к ребëнку лишний раз не подойдут, только обругать. Господи, я не доживу до тех дней, когда дети будут рождаться на свет для любви…» - Я почистила, - Лори прижалась щекой к нянюшкиному боку. Разумеется, на другой виднелись следы пены от пасты, миссис Валентина плюнула в бумажное полотенце и стëрла их. Девочка хихикнула. – Будем ложиться спать? Хоть и рано. - Вот станешь школьницей, а там поступишь в колледж, - няня протянула ей спальные носочки и, пока Лори надевала, взбила подушку, - научишься ценить ранний сон. Как тебя завернуть? Будешь энчиладой или кесадильей? - Лазаньей, - Лори даже не раздумывала. – Мне теперь ночью становится жарко. Миссис Валентина укрыла девочку, погладила по голове. Понюхала воздух. Март ещë только заканчивается, а уже довольно тепло. Достать одеяло потоньше? Потом решит. Лори, так или иначе, ждала свою песенку, и няня, задëрнув шторы, начала: - Жили-были двое гномов, лысый да седой… По лестнице, потоптавшись по коврику на площадке, кто-то шëл. Миссис Валентина облегчëнно вздохнула: значит, успеет к массажисту. Отец девочки, неважно, который из, сначала открыл дверь кабинета, второго от лестницы помещения, оставил там сумку или ещë что-то мягкое и весомое. - Раз пошли они к принцессе в замок золотой… Почему золотой, задумалась няня. Куда выгоднее было бы строить каменный или, если принцесса живëт в индустриальном обществе, на бетонной основе. Впрочем, так бы не рифмовалось. - Говорили: ты, принцесса, хороша собой, Но помни: править не лицом, а всею головой… В дверь постучали. Валентина тихонько прокралась к ней, приоткрыла и махнула рукой: Лори не дождалась второго куплета незатейливой любимой песни и крепко спала.

***

Генри в ужасе раздирал ногтями собственные внутренности, не находя там заветной отмычки. Марк зевнул, отсчитывая оставшиеся двадцать секунд: изо рта Кесслера вовсю текла кровь, пальцы дрожали. Он не справится, но контролировать смерть Хоффмана обязали. «Как только вы освободите руки, Генри, - так, кажется, звучала плëнка, - механизм на вашей груди придëт в действие и взорвëт вам лëгкие в течение трëх минут. Чтобы избавиться от него, вам потребуется отыскать ключ, он спрятан посреди ваших внутренних органов, и вам не придëтся надрезать ни печень, ни лëгкие – только живот. Вы любите невидимые шрамы, потому шрам от ключа подвергся коррекции лазером, и место, откуда начинать, вам предстоит выбрать самостоятельно. Помните, чем дольше вы подвешены, тем сильнее отток крови от ваших кистей, следовательно, меньше шансов удержать в руке скальпель, чтобы спасти себя. Выжидать я не советую: вы рискуете выскользнуть из подвеса спустя время вследствие полного онемения рук, и тогда ваши шансы станут нулевыми. Решайтесь…» - Я нашëл! – человек на экране монитора поднял вверх дрожащий кулак с ключом, будто стремился показать объективу. – Вот он, у меня! Я прошëл ваше состя… Пять, четыре, три. Успел найти скважину и вставить. Две, одна. Ключ замер на повороте, рëбра Генри треснули, как яичная скорлупа, он закричал и рухнул, блюя кровью; какой-то ошмëток, возможно, кусок кишечника, свесился из разорванного живота, шлëпнулся на плитку. Хоффман поморщился и подвинулся на стуле назад. Больше полугода искали придурка, столько сил и времени пришлось на него потратить, и вот, ничего не осталось от его, Хоффмана, трудов. Даже противно. Джон заглянул в комнату спустя пару секунд. Будь проклято его умение предугадывать события. - Логан увезëт тело, - он поместил большие пальцы, ледяные, Хоффману под загривок, остальные легли на горло. – Многовато трупов для одного санузла, не находишь? - Какая разница? – Марк уже знал, как бороться с точечным холодом: опустил веки и вообразил себе, что моется в тëплом душе, что из-за двери слышно потрескивание масла, будто Питер жарит на кухне бекон. Даже запахло свининой, свежефритюрной, не тухлой – этим всë в «Гидеоне» и прилежащих зданиях провоняло. От контраста захотелось ссать. Жаль, другого сколько-нибудь рабочего туалета здесь нет, на втором и третьем этаже совсем забило смыв. В целом мясокомбинат неплохое ведь помещение, да и остальные постройки тоже. Пара месяцев усердного ремонта кое-где, можно было бы жить… - Возможно, скоро туда попадëт ребëнок, - Крамер покачал головой. Пальцы на горле сомкнулись сильнее. – Не хотелось бы напугать его сильнее чем он может выдержать. Пойдëм, у нас много дел. Надо наладить все ловушки для большой игры. У нас в этот раз испытание для восьми человек. - Для парня ничего не конструировали, - протянул Марк, вспоминая отложенные Джоном досье преступников, - а игроков ты выбрал только шестерых. Или решил подготовить кого-то одного без нашей помощи? - О нет, участие одного из вас в игре предполагается напрямую, - Джон отпустил его, выдвинул ящик стола. Достал пару ручек, давно вытекших, проворчал себе что-то под нос и нашëл, наконец, рабочую. – Но ты прав, я ещë никому не сказал, чья это миссия. Сделай всë, что тебе нужно, я буду ждать у машины. Поедем в клинику к Джилл. Я не хочу, чтобы она опять оказывалась в этом районе хоть на минуту. Ты подождëшь, пока не прибудет Логан, вам придëтся грузить вдвоëм предметы, что мы забираем в этот раз. Только осторожно. В багажнике две пары кочегарских перчаток, отдай одни ему, когда доберëтся. - А ты? - А я поговорю с Джилл, - Крамер вынул из кармана плаща сложенный вчетверо листок. – По поводу одного из самых перспективных пациентов. Ему нужно лишь немного до полного исцеления. Посередине листа появилось крупными буквами: «Дорогая Аманда…». Хоффман отвëл взгляд: значит, не ему, нечего тогда подглядывать, пока Джон может заметить. Потом. - Понять, как опасно закрывать глаза на некоторые вещи, - договорил Джон, быстро записывая послание своей дорогой ученице. – Смертельно опасно. В свою очередь тебе, Марк, придëтся, напротив, действовать без эмоций. После того как подготовка будет закончена… «В который раз, да? Сколько болтовни…» - …я знаю, юный Дэниел Мэттьюз доверяет тебе, - Крамер закончил строчить и спрятал лист бумаги в карман, аккуратно сложив по прежним линиям сгиба. – Будет правильно, если именно ты позаботишься об участии мальчика в игре. Расскажу всë по мере выполнения дел. У тебя пять минут. Хоффман начинал уже задумываться, не провидец ли Джон на самом деле. Или Марк создал слишком явное впечатление, что хочет поскорее снять штаны и расслабиться? Или попросту чаще прежнего начал гадить здесь? Как бы и это не обернулось против него самого. Поэтому мысль сходить где-нибудь в угол (может, поближе к месту работы Гордона) Марк всë-таки отверг и быстрым шагом смылся.

***

Несколько дней Хоффман ждал сигнала. На удивление, в это раз ни ему, ни остальным не поручали вырубать и доставлять к «Гидеону» игроков, но бездействие и неизвестность раздражали, пожалуй, больше. К тому же, совсем не соприкасаться с подельниками было невозможно: противный Гордон, видимо, восстановился достаточно. Как-то вечером Марк, вернувшись домой, услышал его голос с кухни. Лори подскочила обниматься, вцепилась в куртку – подержать, чтобы папа спокойно разулся; этому еë никто не учил, девочка просто подсматривала за отцами, помогавшими друг другу, и сама была рада выручить. Но вот Лори потянула что-то с воротника, и Марк похолодел. Какая радость, что Страм, занятый гостем, не подошëл к нему первым! - Это что такое, пап? – малышка держала в щепотке грязную прядь с парика свиной маски. – Ненастоящие. Жëсткие какие-то. У вас в полиции сегодня праздник, были клоуны? А какой клоун чëрненький? Я видела только белых и рыжих. Бывают чëрные? - Да-да, бывают и чëрные, и даже синие, у нас там полно всяких, каждый день как цирк, - Хоффман облегчëнно хмыкнул и взял прядь за другой конец. – Дай сюда. Жаль только, сегодня приходили страшные клоуны, поэтому я кинулся с ними сражаться и прогнал. Давай не скажем папе, что ты нашла эту гадость? Вдруг он испугается чëрных клоунов. - Папа ничего не боится, - проницательно заявила Лори. – Это ты боишься, что он увидит. - Ты же знаешь папу, - пришлось сглотнуть два раза, от еë слов горло не то что пересохло – по ощущениям, потрескалось. – Он всех защищает не щадя себя. Я и правда не хочу, чтобы он беспокоился, это ведь ни к чему: я справился сам. Согласна, что не стоит его тревожить? - Правильно, - Лори на миг задумалась. Сунула палец в рот, но немедленно щëлкнула себя по нему другой рукой и прикусила довольно сильно. Хоффман поморщился. Они со Страмом так не делали, не от любезной ли бабушки этот грамм аутоагрессии? – Лучше пошли пить чай. Приехал мистер Гордон. Представляешь, у него теперь настоящая пиратская нога, я тоже такую хочу! - Вырастешь и будешь вести себя плохо – получишь, - мрачно пообещал Марк, потрепав дочь по голове. – Беги, мне надо вымыть руки. С конца декабря он частенько их то оттирал, то споласкивал, кожа совсем иссохла. Пришлось подрезать у Страма мазь для задницы, и как было забавно, когда Питер спалил его, пыхтящего от облегчения, спиной к двери, с запрокинутой головой: микротрещинки на руках, казалось, затягивались моментально, боль уходила, сменяясь приятной прохладой. Большая часть мази, правда, осталась тогда на питеровой спине, но, как известно, хороший оргазм тоже снимает боль и раздражение. Марк вообще находил забавными ситуации, когда затея срабатывала не по плану, но ничем запланированного не хуже. В кухне всë пропахло приторным – скорее всего, рассевшийся во всю ширину стола чëртов Лоуренс не был виноват: на специальной подставке ждали две коробки с пончиками. Заметив Марка, доктор схватился за шоколадный с сырной начинкой, аккуратно откусил, покачал головою. - Всë-таки этот жирный. Я возьму классический, хорошо, дружище? Питер возился за рабочим столом, поэтому кивнул не глядя. Хоффман закатил глаза: ну да, его любимый вкус, неужели этот придурок решил, что заденет такой ерундой? Но в обоих наборах, где предполагалось по три штуки с сыром и молочно-шоколадной помадкой, не было ни одного – на месте пяти маслянистый след, шестой только что брезгливо отодвинул Гордон. Держа невозмутимое лицо, Марк уселся на своë место и невесомо коснулся под столом здоровой ноги гостя, повëл носком вниз (как раз потным, пусть затрахается стирать заново свои идеально заглаженные брюки) и от всей души наступил. Доктор коротко зашипел, но тут же улыбнулся. - Идиот. У вас с Лори одинаковые вкусы. - Это верно, только ей больше половинки одного никто не отрезает, - Хоффман смотрел прямо перед собою: крышка чайника у Страма в руке приоткрылась, он ошпарил себе между большим и указательным пальцем и сосредоточенно послал чайник нахуй. – Что ты вообще тут делаешь? Пришëл рассказать последние новости, или Питер уже всë знает? - А про тебя? - Всë, заварил, - Страм наконец разместил на столе чайник и кофейник, развалился на своëм стуле и уронил голову на руки. – Вижу, день у всех был так себе. Много забот? - Именно, - Гордон издевательски заулыбался. – Особенно, наверное, у тех, кто работает не мозгом, а исключительно руками. К счастью, это не моя ситуация. У меня, правда, свои неприятности. Слава разуму, хоть не усложняются скандалами. Элисон хочет развода. Мы всë обсудили, решим, надеюсь, мирно, но, сам понимаешь, трудно терять то, во что вложено столько сил. Он вдруг поднял взгляд и так посмотрел, будто вместо Страма сидела напротив какая-нибудь биоаномалия или, по крайней мере, ещë одна коробка с пончиками. Марк заметил это и потянулся за заварочником. У его любимой кружки примерно половина объëма этого прозрачного пузатого чайника-малыша. Пока Гордон болтает, успеется вытянуть до дна. Может, даже два раза… - Вот дерьмо-то, - Питер нашëл на столе руку доктора, взял в кулак и крепко пожал. – В ночь, когда всë это произошло, она мне звонила. Переживала. Неужели можно повернуть все свои чувства вспять в один момент? Даже думать не хочу, как это ощущается. Уже знаешь, что будешь делать после развода? - Работать, - пожал плечами Лоуренс. – Надеюсь, тебе над подобным никогда раздумывать и не придëтся. Твоë сердце может… не выдержать. Послушай, я, наверное, пойду. Чувствую, что слишком вас обязываю. Гордон дотянулся до трости. Встал. Живот под рубашкой дëрнулся прямо у Марка перед носом. - Чай замечательный, правильно, что решил попробовать, - Лоуренс посмотрел сверху вниз. После потери ноги он поплыл вширь с ещë большей скоростью, чем со дня знакомства, приобретая понемногу совершенно тошнотворный вид: фирменная улыбка над тремя подбородками, а снизу их было минимум три, казалась теперь ещë гаже. – Листья сенны и фенхель отлично помогают прочистить желудок. Концентрированный, пей на здоровье. Для лучшего эффекта надо дать настояться. Может, пока закроешь за мной? Твой мужчина… Он снова зыркнул на Питера. Взгляд был совершенно нечитаемым. - …тоже устал. - С удовольствием, - Хоффман так отодвинул стул, что заныла паркетная доска. Он не только выпроводил бы, а ещë и пнул: зад отвис, не промахнëшься. Но, возможно, Страм эту тварь сам и позвал. Неудобно получится. В прихожей доктор медлил: единственный ботинок теперь надевал дольше, чем до того два. Разогнулся, покрасневший от натуги. Хоффман нетерпеливо обводил пальцем основание крючка для верхней одежды. Очень хотелось вообще оторвать, но незачем волновать Страма. - И что ты сюда заявился? – не выдержал он, когда Гордон сам открыл дверь наружу. – Сам знаешь где тебя хватает. Уверен, тебе меня тоже. Не приезжай, не вываливай на него свои трудности. Если Питер поймëт, во что ты ввязался, а он совсем не дурак… - Тебя же до сих пор не раскрыл, - Лоуренс потянулся к петельке на куртке Марка, снял оттуда ещë один длинный кудрявый волос, растянул, намотав на большой и указательный палец. – Даже удивительно. Предположим, меня здесь не будет, но ты-то живëшь в этом доме. Жрëшь, газ пускаешь, спишь с ним. Ни совесть, ни страх не беспокоят? Отбитый. - Дом мой, делаю что пожелаю, - мотнул головой Хоффман. – Разберусь сам. Не лезь. Большое спасибо за бессонные ночи, дальше мы с ребëнком справимся сами. Ну, чего не выходишь? Дует. - У тебя из задницы. - Кого-то покусал Логан Нельсон. - Что ты, это твоя давняя мечта, а не моя. Будь здоров. Ему и отвечать не хотелось, скорее бы свалил. Марк не закрывал дверь ещë пару минут, вдыхая полной грудью, да и, признаться, рассчитывая точно увидеть, что за Гордоном подъехало такси. Сзади коленки коснулась детская ладошка, Лори привычно обняла отца за ногу и поинтересовалась, задирая голову: - А кто такой Логан Нельсон? - Представляешь себе кучу гов… кала? – Марк обнял еë за плечо, но, подумав, поднял, усадил на руку: так теплее и безопаснее. Присутствие нежеланного гостя всë ещë ощущалось. – Лежит там такая маленькая, но вонючая какашечка на самом дне. Гордится, что еë выкакали первой, думает, она поэтому твëрже остальных, а на самом-то деле просто высохла. Такой он человек. - Фу, - захихикала Лори. – Не рассказывай больше про него! Марк и рад был. Сработало. Жаль, Страму не объяснить, превратив всех жителей «Гидеона» в мультяшные говна с глазками, что он сам по уши в отходах и грозит утопить в них самого Питера вместе с ребëнком.

***

Не было и двух часов дня, когда пиликнул, наконец, мобильник. От Джона пришло одно только слово: «Пора». С точкой. Проклятый интеллигент. Марк вышел в общий кабинет. Фиск поднял голову от монитора, больше никто ни за компьютерами не сидел, ни бумаг не разбирал. Полчаса назад Аманда должна была подстроить обнаружение Майкла, который лежал себе сейчас на ледяном полу, истекая кровью. Вчера вечером Хоффман лично наблюдал за его игрой. К счастью, с Гордоном не пересëкся, тот сразу из операционной поехал по своим делам. - Где все? – Марк нацедил себе воды из кулера. – Эрик сегодня заходил? - Буквально на полчаса, - было видно, коллега растерян. – Ему позвонили из отделения в соседнем районе, попросили немедленно приехать. Что-то случилось с Дэниелом. Даже не дослушал, схватил пиджак, только я его и видел. - Хм, - Хоффман сделал вид, что строит план. На самом-то деле идея сразу пришла в голову, но Фиск не дурак и отлично помнит: пока Марка не подошьют к делу официально, он никуда не лезет ради собственного спокойствия. – Мне надо передать ему некоторые документы. Как думаешь, ещë заглянет или поедет домой? - Хотелось бы, чтоб домой. С ребëнком, - серьëзно ответил коллега, поправляя идеально выглаженный галстук. – Вчера вечером он такими словами называл его по телефону, что у меня, кажется, лысина стала шире на пару сантиметров… Он прокашлялся, краснея: никогда не позволял себе сплетен и подшучивать, но, видимо, сейчас возмущение победило воспитание. Хоффман заинтересованно кивнул: продолжай, мол, всë останется между нами. - Взрослый мужчина и разберëтся сам, - Фиск тоже подлил воды в кофейную кружку. Сосредоточенно глотнул получившуюся жижу. – Нет, не знаю, кем я себя буду считать, если Дастин или Минни от меня такое услышат. Отцу всë-таки должно держать себя в руках. Какой он иначе пример подаëт сыну? Всë, довольно лирики. Есть ко мне поручения? - Сообщи, если поступит что-то новое по делу Пилы, - Марк одним глотком допил своë и смял стаканчик. – Я попробую дописаться до Мэттьюза. Не получится – меня всë равно ждут дома. Скажи-ка, хотел бы ты ещë детей? Он фыркнул, любуясь, как задумался коллега. Фиск вообще порой был душноват, но работу свою выполнял блестяще и мог претендовать в будущем на серьëзную должность. Кому в их отделе становиться родителем, так точно ему с таким подходом к выполнению обязанностей. Всех, что взял на себя. - После повышения, а лучше становления начальником отдела, - наконец ответил Фиск. – Дети должны расти в достатке, не просто в заботе и понимании. Тогда они от всего сердца, а не лишь по зову долга подарят отцу его последнее ложе. - Гроб?.. – переспросил Хоффман. Вода забулькала в желудке от неожиданности. - Гроб, - серьëзно кивнул коллега. – В духе древних традиций нашей далëкой родины. Обеспечь детям жизнь, тогда они уважат твою смерть. Прости, тебе вряд ли интересно, но… - Почему, занятно, - Хоффман нисколько не соврал. – Правда, придëтся отложить толкование традиций на другой раз. Кажется, Мэттьюз прочитал моë сообщение. Еду.

***

- …лучше оставайся легавым, - послышалось от причала. Хоффман поставил машину подальше, чтобы отец и сын не обратили внимания сразу, и внимательно слушал. Дэниел старательно держал похуистичный вид, Эрик же постоянно менял в руках сигарету с кофе, будто не знал, куда девать. – А мне надо возвращаться к маме. - Что ты сказал? – разозлился старший Мэттьюз. Хоффман знал, в трëх шагах от набережной есть ещё одно отделение полиции, и если Эрик сорвался к сыну с работы, значит, пацан угодил туда за какой-нибудь проступок пару часов назад. С чего бы иначе у них зашла речь о работе? – Повторяю, что ты только что сказал?! - Оглох? – Дэниел приподнял брови. К его джинсам крепилась за шлевки справа цепь, похожая на ту, что у любимых питеровых, только наверняка дутая, из кармана куртки торчал свежий, в плëнке ещë коробок сигарет. Вряд ли продали бы такие, значит, утащил или выпросил купить кого-то постарше. Не нашли при обыске? Вот придурки работают. - Да, чëрт возьми! – воскликнул Эрик. – Повтори ещё раз! Смотри в глаза! Не напугал. Дэниел вообще был не из робких, поэтому поднял равнодушный взгляд. С того дня, как он вынужденно остался ночевать, потухли в этом взгляде последние искорки, осталось лишь снисхождение какое-то, неправильное, когда ребëнок говорит с отцом. - Мне. Надо. Ехать. К маме, - чеканя слова, как для умственно отсталого, повторил Мэттьюзу сын. – Я пошëл? Проблема решена? Секунду Эрик не отвечал. Правая кисть задрожала, большой палец коснулся тлеющего края сигареты и дëрнулся прочь, не дав кулаку сжаться. Правильно понятый знак судьбы. Отец всего лишь рявкнул: - Ну и вали! Убирайся прочь! - Господи, - закатил глаза мальчик. Убрал руки в карманы и без прощания двинул дальше, прочь от участка. Эрик подался было следом, но махнул рукой, опëрся о ближайший столб. Затянулся. Хоффман проработал с этим человеком много лет и мог быть уверен: не побежит за сыном. Ни извиниться, ни всë-таки ударить. Рука у него крепкая, но сейчас, возможно, мальчика ждëт худшая судьба, чем оплеуха. Шестеро посаженных когда-то папашей не оставят от него мокрого места, если узнают, чей сынок, а Джон это наверняка планирует. «Очевидно, оберегать его буду не я, меня могут узнать преступники, - рассуждал он, медленно выезжая и следуя потихоньку за угрюмым Дэниелом. – Гордона с его сахарной тросточкой и такой же рожей сидевшие замочат ещë раньше, чем мальчика. Остаются Логан, а солдат, как известно, ребëнка не обидит, и Аманда, у которой, возможно, на молодых мужчин тоже аллергия. Придëтся последить за мониторами. Дэниел не виноват, что его отец вëл себя как полное дерьмо». В сознании засмеялось знакомым голосом: правда, как дерьмо? А не говённо ли поступил ты сам, предложивший испытать Мэттьюза, зная, что Джон всегда использует семью в качестве рычагов давления? Хоффман отмахнулся от совести, на сей раз успешно, выждал, когда Дэниел подойдëт к перекрёстку. За ним никто не ехал, мальчик удачно проигнорировал красный свет и попëр по переходу. Марк затормозил вовремя, погудел для приличия и, притворяясь полным ярости, опустил боковое стекло. - Что, пиздюк, жить надое… ух ты. Чуть не размазал по асфальту знакомую рожицу. - Вот чëрт, - Дэниел растерялся, хотя в разговоре с отцом выглядел совершенно отстранëнным. – Простите, мистер Хоффман, я замкнул чего-то, не заметил. Стоп, это разве ваша машина? У вас форд серый и постарше. - Моя в сервисе на пару дней, на этой обычно ездит Питер, - пожал плечами Марк. – Тебя отвезти куда-нибудь? Выпил, надышался? Выглядишь отвратительно. Не спал, голоден… - В камере не кормят, - самодовольно заявил парень. Хоффман закатил глаза: - Не понтуйся. Садись, нечего болтать с тротуара. Что ты успел натворить? - Ещë и вы будете читать мораль? – ощерился Дэниел. – Хватает одного копа дома. Спасибо, разберусь! Надеюсь, увидимся никогда! Он уже почти развернулся, но, передумав, так и замер, поджал левую ногу. - И не надо звонить отцу. Он помог как умел, дальше я сам. Только испортит. Все копы куски… - Кстати, не отрицаю, - бросил ему в спину Марк. – Бывают среди полицейских и подлые. Вынесешь батончик, бутылку сока из маркета, попадëшься в третий раз подряд – на тебя повесят кражу посерьëзнее. Ещë и группой лиц, каждое лицо в группе подтвердит, даже если видитесь в первый раз – многие пойдут на сделку со следствием, чтоб не добавлять себе проблем. И папа ничем не поможет. Судя по тому, как ты бежал, вы только что поругались. Прав? Дэниел не отвечал. Расслабил плечи. - Что ты всë-таки сделал? – настойчиво, но мягче продолжил Хоффман. – Убийцу, насильника или драчуна так быстро бы не отпустили. Для дебошира, общественного пьяницы слишком чистый. Значит, что-то украл или испортил. Краской для граффити от тебя не пахнет, остаëтся один вариант. - Ну вы профи, - Дэниел не сумел сдержать восхищения. – Даже если так, что теперь? Пусть судят. У папаши достаточно пятен на репутации. Переживëт ещë одно. Какой ещë был мотив нарушать закон у обыкновенного мальчишки с добрым и чутким, но потрëпанным сердцем? Пальцы Дэниела дрожали, как только что и у его отца, но парень явно никого мордовать не собирался. Кроме себя. Увы, он давно впитал, что с ним можно так обращаться – никто не защитит полноценно. - Я поеду домой. Не звоните отцу, пожалуйста. Пусть подумает над своим поведением. Хоффману стало очень смешно, хотя, право, не над чем было ржать. Он вздохнул поглубже, проглатывая хмык, взялся за руль и похлопал по пассажирскому сиденью. - Есть идея получше. Залезай в машину и скажи, чего бы хотел съесть для начала. Мама ведь ещë на работе, дел ты на сегодня вряд ли запланировал, раз рассчитывал попасть в камеру. В одиночестве можно надумать и натворить всякого, особенно когда хреново. Лучше отсидись у нас. Обещаю, не стану рассказывать об этом твоему папе, пока сам не попросишь. - Спасибо, конечно, - усмехнулся парень, - но чего мне у вас делать столько времени? Лори мелкая и не умеет нормально играть в… - …новый «Вархаммер», например, - перебил его Марк. – Ей неинтересно, а мы с Питером всë никак не дотянемся, поэтому диск ещë даже в приставке не лежал. И первый «Ассассин» для компьютера тоже никому не нужен… - Врëте! – выпалил Дэниел, заливаясь румянцем. – Он ещë не вышел в продажу! - Надо знать места, где такие сокровища водятся, - Марк сделал небрежное лицо, по-настоящему пофигистичное, - уметь договариваться с драконами. Не веришь? Я тогда поеду. Не забудь пообедать. - Уговорили, - парень замотал головой, плюхнулся на сиденье, потянул из паза ремень безопасности. – Прямо во всë это можно будет поиграть? А… срезать разрешите? - Хватит с тебя сегодня правонарушений, - Хоффман проглотил дважды, но комок в горле застрял и не рассасывался. – Можем поехать сразу домой, а еду я закажу – Питер будет поздно, вряд ли захочет возиться на кухне. Кентуккийская курочка подойдëт? - Пиздец, вы просто лучший! – не сдержался Дэниел. Совсем зарделся, прикрыл рот. – Упс. Не понимаю, какое вам до меня дело, мистер Хоффман. Честно скажите, хотели сына? - Не-ет, - разочарованно протянул Марк. – Хотел своего мужика, только и всего, ребëнок получился какой предназначено судьбой. А в игры могут играть (пошло всë в жопу четыре раза!) и мальчишки, и девчонки, это делается руками, не половыми органами. Или ты собирался… Дэниел уже напоминал по цвету свежего тунца. Отлично, достаточно отвлечëн. Марк проехал пару километров, чтобы собраться с духом: одно дело глушить взрослых мужиков и тëток. Ребëнок, горящий воодушевлением – совсем другой разговор. Въехал на боковую парковку кофейни во дворе высотного дома, остановился, предложил: - Взять чаю? - Запомнили, - парень потупил взгляд. – Папа если приносит мне что-нибудь, то в лучшем случае капучино. Нет, не надо, я вас здесь подожду. - Магнитола работает, там вроде был диск Nickelback, - Хоффман стукнул пару раз по одному из тумблеров. – Не закрываю, ключ оставлю. Не вздумай еë угнать. Кажется, Дэниел пробубнил что-то вроде «хватит, блин». Марк этого уже не услышал: отошëл за рекламную стойку, дождался, пока парень не начнëт трясти кучерявой головой, беззвучно и самозабвенно подпевая Чеду Крюгеру, в два счëта открыл багажник вторым ключом, вытянул пакет с маской, разорвал коробок с заготовленным шприцом и присел. Три, обойти со стороны проезжей части. Два, открыть дверь. Один – зажать рот и нос, вколоть в шею, надавить. Дэниел даже повернуться не успел. Верно, правда устал да ещë проголодался: не сопротивлялся, завалился на водительское, уронил руки и приоткрыл рот. - Прости, пацан, - на самом деле Хоффман не испытывал ни стыда, ни сожаления. Понемногу привыкал. – Сколько ни учи не доверять слишком добрым дядям, все вы ведëтесь. Вдруг попадëтся старый пидор вроде меня? Твоего ж отца, Лори, никогда не буду тебя отгонять и тем более замахиваться. Кругом уëбки, а хуже всего, если и дома. Идти домой должно хотеться. Не вот так.

***

У Оби Тейта, так Крамер представил его, когда мужичок свалился, обездвиженный снотворным, Марку под ноги, была засаленная, пористая, жилистая кожа на шее. После Дэниела протыкать такую было проще простого, и руке, и душе пофигу. Хоффман оттащил его к середине комнаты, навëл пистолет на Оби и остальных по очереди – проверить, не очнулся ли кто. Не пошевелился ни один, даже Аманда, лежащая в углу лицом вниз, не подавала признаков жизни. Джон возился около двери, настраивая подсоединëнный к глазку механизм спуска. Хоффман передал ему револьвер, возвратился в комнату и посмотрел в глазок. Дуло не должно было виднеться, ствол или спусковой крючок – тем более. Провернул ключ на четверть. - Немного левее, - попросил Крамер. Марк открыл до конца. Раздался щелчок. Холостой. Пока что. - Зачем в игре Аманда? - Для соблюдения правил. Принимать ни за кого решения она не будет, но предложит выбор. - Думаешь, всë пойдëт как ты запланировал? – Марк ещë раз всмотрелся в угол, где сидел бессознательный Дэниел. Отдал Джону ключ и заготовленный заранее плеер. – Возможны случайности. Теория вероятности… - …не имеет большого значения, если тебе дано предугадывать, как поступят люди, - Джон стëр с механизма все отпечатки, последним обмахнул платком револьвер. – Случайностей не будет. Пора нам начинать. Тебе лучше здесь не оставаться. Ты сам говорил, что Мэттьюз импульсивен, он может захотеть приехать сюда, когда будет уже поздно. - А кто поможет ей мальчика доставить? – Хоффман не мог оторвать взгляда от похищенного им подростка. Дэниел, наверное, так же и спит, сжавшись, втянув голову в плечи. От внимания Крамера это не укрылось. - Думаешь, как переживал бы за свою дочь, останься она наедине с твоими врагами, - угадал Пила, невинно улыбаясь. От этой улыбки Хоффмана трясло с первой их встречи. – Постарайся их не наживать. Впрочем, я знаю тебя… детектив. Ты не даëшь никому шанса исправиться, если тебе перешли дорогу. Твоя реабилитация ещë не закончена. Как, впрочем, и ничья из вас. Мне предстоит ещë столько сделать. Прожить бы хоть год. Я хочу видеть вас всех другими людьми, знать, что помог по-настоящему. Что касается мальчика… думаю, это работа для Логана. Дэниел, если очнëтся раньше времени, всë же его не узнает. Дай мне телефон, будь добр. Марк молча вытащил из мальчишечьего рюкзака мобильник, раскрыл ладонь. Крамер нажал несколько клавиш, стëр установленное голосовое сообщение и записал новое, беспечно улыбаясь: - Вы позвонили Дэниелу. К сожалению, ответить вам он не может… Карман пиджака подсветился: Хоффману звонили. Джон разрешающе кивнул, Марк забился в угол, принял вызов. К счастью, голос принадлежал не Эрику, даже не Керри, должной, по плану, уже найти новую жертву – слышать его хотел Фиск. - Добрый вечер. Все уехали на опознание, ещë один труп обнаружили в заброшенном знании. Ты просил предупредить. Дать координаты? - Нет, со мной не связывались. Они там, думаю, справятся. Буду в отделении завтра, не теряй. Спасибо за информацию. Пока неизвестно, кто убит? - Жду звонка. Не отвечают. - Видимо, не по твоим делам. Поезжай домой и передохни. Ситуация мне… совершенно не нравится, лучше пока беречь силы. - Но… - Поддержи Мишель. Она наверняка устала не меньше твоего. - Это верно, - по голосу было слышно, как Фиск моментально сосредоточился. – Предупреждать кого-то, что ухожу раньше? - Ты предупредил меня, достаточно, - кивнул Марк. – До связи. - А ты там с кем? – насторожился вдруг коллега. – Информатор? - Вроде того, - Марк зыркнул на Джона, который только что заблокировал мобильник Дэниела. – Нет, постой. Возьми в моëм кабинете бланк о премировании, лежит в ящике стола в красной папке. Впечатай своë имя, отнеси в бухгалтерию. Все бланки уже с моей подписью. - Как впечатать? Самому? – растерянно протянул Фиск. – Ты хочешь меня поощрить? За что? - Да, и мне неохота ради этого возвращаться в офис. Можешь считать, что ты помог в нужную минуту. Учти, сделаешь так ещë раз, бухгалтер поймает за руку. - Спасибо… босс, - как всегда, решил соблюдать приличия. – Не помешает. Не задавать вопросов? - Съезди с семьëй куда-нибудь, - Хоффман понял, что уголки губ ползут вверх. – Какие у твоей жены любимые пирожные? - Она не ест ни мучного, ни сладкого. А Хоффман подумал было, что примерного во всех отношениях Фиска не за что будет втягивать в испытание. Ему немедленно пришла в голову другая мысль, но еë предстояло обмозговать, не бросаться же с обрыва с такими планами. - Зато морепродукты, - произнëс вдруг коллега с такой любовью, что у самого Марка стало ещë теплее на душе. – Спасибо, в самом деле. До связи. Джон тем временем прикрыл дверь в комнату с бессознательными. Почти отеческим взглядом окинул Аманду; казалось, он вот-вот достанет из ниоткуда плед, словно фокусник, укроет еë и подоткнëт под бок. Но Хоффман помнил, где правда. Поëжился, проходя вслед за Джоном мимо комнаты с тросовым замком. Его едва не вывернуло от одного вида грязных шприцев, пока они с Логаном (и Марк бессовестно филонил, понимая, что подельник в его сторону даже зубы не сожмëт при Джоне) загружали, потом сбрасывали всю эту дрянь в яму. Что-то почувствует Аманда? Крамер понимал – ничего хорошего, но церемониться не стал. Воздух пропитался лицемерием, аж гланды заскребло. - Когда день рождения твоей дочери? – вдруг поинтересовался Джон. В нос словно перца насыпали, Хоффман чихнул, утëрся рукавом. Куртка и правда состарилась, нитки ползут отовсюду. – Ей ведь исполняется пять? - Зачем тебе? Придумал уникальный сценарий праздника? – всë же съязвил Марк. - Ты знаешь, у меня нет детей, но я не хотел бы оставлять без своего внимания никого из связанных со мною так или иначе малышей, - сейчас Крамер казался безмятежным и почти мечтательным. – В том числе юношу, что спит сейчас себе среди других испытуемых. Ты можешь мне не говорить, я узнаю сам и предприму что будет нужно. - Лори не нуждается ни в чëм кроме безопасности, - Хоффман поджал челюсть так, что заныла. Джон покачал головой: - Лучше бы тебе тогда расстаться с еë отцом. Но я знаю тебя, детектив… Как он там только что продолжил эту фразу? Пальцы деревенели, когда Хоффман вспомнил. Отмахиваться не получалось, навязчивые образы мотались перед глазами, словно мошки в жару. Только сейчас Марк медленно коченел изнутри, и никакая жара не помогла бы оттаять. Может, так и лучше. Безопаснее.

***

Стены вокруг, казалось, шевелятся, пульсируют, будто пищевод неизвестного монстра; ободранки обоев, отставшие плинтуса, остатки краски и шатающиеся лампы только добавляли колорита. Если путь ведëт в желудок, кто она тогда – кусочек пищемассы или ещë живое существо, способное вырваться? Лори бежала по коридору дальше. Во сне она чувствовала, как сбилось дыхание, как устали ноги, как растрепались волосы, отчего-то забранные в хвост. Зачесалась щека. Лори поскребла еë во сне. Когда в первый раз начало зудеть здесь? Почему она помнит, что месяц назад? Почему не ощущаются бугорки шрамов? Ещë шаг, и Лори попала в жилую комнату с кучей расплывчатых мутных вещей, более стабильную, чем коридор. Посреди пола чëтко очертился люк с ручкой-кольцом для подъëма. Лори потянула его, разумеется. Запора изнутри не было, но сил почему-то не хватило поднять выше чем на пару сантиметров. Обидно, но таковы, наверное, правила сна. Пришлось бросить и возвращаться, преодолевая накативший ужас, в пахнущий кровью коридор, в полутьме которого наверняка ждал другой выход. Правда, Лори и предположить не могла, чего ожидать ни дальше, ни в конце…