Руки прошлого. Последняя игра

Каждый раз, когда Джилл оказывалась здесь, ей было поначалу больно, потом песок из глаз рассасывался, плавился, наверное, в стекло, ссыпающееся в душу – или в лëгкие, всегда хотелось кашлять. Но сегодня на могиле, возле которой она сидела, опустив голову на локти, появилось новое имя, спустя три дня после захоронения. И Джилл отчего-то было спокойно. - Вот и всë, моя любовь, - самой было противно, как постыло лживо звучали слова. – Будь так добр, найди там нашего сына. Объясни, на что пошëл, потеряв его. Знаешь, одной так холодно. Пока ты ещë тут был, я надеялась на что-то. А ты сказал мне то, о чëм теплилась надежда, только после своей смерти. Господи, Джон, почему всегда так долго приходилось мне ждать… Оказалось почти и некому прийти на его похороны, кроме репортëров. Ясное дело, помощники попрятались по домам, Джилл и сама выбрала отсидеться, подождать, пока рассосутся бесконечные операторы и вопящие в микрофон телеведущие. Пока угомонятся родственники погибших, желающие пробраться на могилу и в лучшем случае нагадить под памятник; некоторые грозились раскопать и надругаться над трупом еë мужа. Как ни старались полицейские скрывать, куда подевался Джон Крамер, умерев, новостные порталы безжалостно разорвали эту тайну, разнесли по сайтам, жëлтым газетам, частным телеканалам. - Я говорила с твоим кузеном, - невпопад мыслям рассказывала Джилл. – Он попросил больше не вспоминать тебя при нëм. Что же, глупо. Ты всегда помогал ему чем мог, ты всем сердцем любил Гилберта, и вот каков ответ. Ты не задел никого из них, но твой дорогой брат выбрал слушать общественное мнение. Никто не пытался тебя понять. Кроме меня и… Она ухмыльнулась, позволяя себе не думать, красиво ли сейчас выражение лица. - И я тебе обещаю, - рука легла на памятник сверху. Листья налетели. Пусть. – Всë, что ты завещал мне, в надëжных руках. Всë будет исполнено. Потому что я всегда заслуживала тебя, я это докажу. Быть может, однажды услышишь от меня в лицо, если есть жизнь после смерти. Нужно было развеяться, однозначно. Нельзя постоянно бояться. Всë ведь закончено, верно? Можно пока отложить конверты, подумать, как реализовать планы Джона, как воздействовать на его подельников, чтобы как минимум не мешали. Аманда смотрела на неë с наивной ненавистью, с опасением, но в конфронтацию вступать не решалась. Джилл даже немного жаль было девчонку: не сиделось на своëм месте, хотелось занять чужое. В принципе, все люди Джона стремились к этому. Аманда оставалась самой безопасной для неë, Джилл, и первой проиграла. Ожидаемо, но всë равно паршивое ощущение. Остальные уровни в этой игре сложнее. Джилл села в машину, прикрыла дверь. Вздохнула поглубже. Отыскала мобильник в сумке и, помедлив, нажала… не единицу. Тройку. Ах, как было бы обидно абоненту узнать, под каким номером он на тональном наборе. Хоть и не признается никогда, что уязвлëн. Гудок, ещë гудок, третий. В трубке послышался тяжëлый кашель. - Здравствуй. Я не в порядке, приехать не смогу. - Что с тобой случилось? – Джилл перепугалась не на шутку; помнится, когда ей сообщили, отпуская из участка, о гибели Джона, стало просто печально, не жутко. - Упал, - человек по ту сторону связи усмехнулся. – Раз сорок или пятьдесят. Заживëт, не волнуйся за меня, пожалуйста. Жена включала новости, его… убили, это правда? Кто-то из на… своих? - Игрок, кажется, - Джилл потëрла пальцами лоб. – Расскажи, что всë-таки с тобой. - О, ты не знаешь точно? – собеседник напрягся. – Тогда тебе будет сюрприз. Я в «Гидеоне», прошëл час назад. У меня тут столько находок, закачаешься. Только бы пробраться в лабораторию до вечера. Чувствую, я получу информации дел на пять. Хочешь присоединиться? - Вот ещë, лишний раз травить душу, - цокнула языком Джилл. – И тебе не стоит там задерживаться. Если я всë правильно поняла, тебя кто-то по… - И я как раз ищу, чем бы ответить, - надо же, он перебил! Болевой шок? Или… смерть Джона так расслабила его вечно настороженную душу. – Давай так. Через час-другой я доберусь до работы, проверю кое-что и позвоню тебе. Сегодня нужно в клинику? Могу туда и приехать. - Хватит с тебя путешествий, - строго велела Джилл. – Лучше возвращайся домой как можно скорее. За тебя есть кому волноваться, не мне одной. Но звонка ждать буду непременно, с результатами или без. До связи. Не давая ответить, Джилл захлопнула раскладушку. Надо достать из коробки, в конце концов, новый мобильник, этот совсем разболтался. Зачем откладывать обновки? Жизни один бог знает сколько отмеряно. За последние пять лет миссис Так убедилась в этом на сто процентов. В парковой кофейне она выбрала себе латте с самым нейтральным сиропом, карамельным, не размешала толком. Слишком сладкого не хотелось. Скамейки пустовали, но ещë не высохли после утреннего ливня. Джилл побрела мимо тира, глядя под ноги, чтобы не соскользнуть в увядающую траву. Оставила позади переносную палатку торговца шарами – сейчас в ней никого не было, то ли из-за холода и буднего дня, то ли уже распродал шары и смылся поскорее. Да, гулять мало кто вышел, в основном редкие посетители сидели в кофейнях и палатках с фастфудом. Джилл обернулась вокруг себя. Полы плаща на мгновение взлетели, будто ветер готовился подхватить его, достаточно лëгкий, вместе с хозяйкой, и понести над городом куда ему заблагорассудится. Красивая осень, не мëрзлая, почти не унылая, хотя до конца октября осталось всего три дня. Джилл не хотелось грустить. Надо было, но всë внутри протестовало. У перпендикулярной дорожки в траве на корточках копошился ребëнок. Бежевая джинсовка сползла с плеч на спину, но девочка не замечала, что осталась в одном джемпере, она была слишком увлечена своими поисками. Успешно: через полминуты после того как Джилл обратила на неë внимание подняла, отряхивая от налипших травинок, мягкого зайца чернильного цвета. Встала сама, так и не поправив куртки, повернулась к Джилл лицом. Отступила, приоткрывая рот. Ничего, Джилл и сама на миг поймала ступор: она узнала маленькую Лори. - Что же ты, малышка? Не надо убегать, я не трону, - не зная, точно ли стоит, миссис Так протянула руку к плечу девчонки. – Просто хочу посмотреть. В самом деле, до того ей приходилось встречать Лоренсин только на фотографиях, которые Джону услужливо доставили для шантажа Хоффмана. Правда, там девчонка была совсем младенцем. Сейчас, пожалуй, больше трëх с половиной футов роста в ней. Много для пятилетки. Они встретились глазами, Джилл поëжилась. Где-то она видела столько эмоций во взгляде сразу. Недавно, на днях. От того, как смотрела Лоренсин, ей стало знакомо тревожно. Поговорить не удалось. Девочку, буквально молнии от гнева пуская, увела бабка, старая федеральная кошëлка; Джилл приходилось встречать еë имя раньше, не саму Викторию. Невелико упущение, честно говоря: сейчас мисс Вайс ей порядочно нахамила, попыталась угрожать. Не на ту напала, правда. Джилл полчаса назад приняла очень важный звонок, расставивший многое по местам. От этого звонка и так неплохое настроение превратилось в злое торжество. Джилл окончательно дала ему волю, когда Виктория пообещала натравить на неë сына. - Ну-ну, - проговорила Джилл в спину старухе, убеждаясь, что Лоренсин не оглядывается назад. – Выделывайся, пока у тебя есть возможность. Вот только нет больше в живых твоего сына. Знаешь ты это, агент Вайс? А девочка? В клинику Джилл не торопилась. Словно чувствовала, что ждëт неприятный сюрприз. В приëмной сидел Хоффман, прячась за розовым буклетом. Джилл безмолвно открыла дверь в кабинет, пропуская его. Делая вид, что менять плащ на халат занимает много времени, украдкой рассматривала выражение лица. Нет, у Лоренсин совершенно другие глаза, пусть того же цвета. Всë лицо словно через копирку сведено, а взгляд отличается. Зачем и кому два взрослых мужчины врали об удочерении? Знал ли правду, какой бы она ни была, Джон? - Я не ждала вас так скоро. - Планы… изменились, игра начнëтся сегодня, - Хоффман спокойно прошëл мимо неë, опëрся о стол. Наверняка перевешивала задница. – Теперь ход игры буду контролировать я. - Джон бы этого не хотел, - напомнила Джилл, поворачиваясь лицом к лицу. – Почему такая спешка? - Кое-кто со стороны знает о шкатулке вашего мужа. Кто – вас не касается. Вы должны отдать мне все конверты, которые получили, - это не было просьбой или предложением. В отличие от Джона, Марк не давал выбора тем, с кем взаимодействовал. – И без глупостей. Отлично, подумалось Джилл, сам взял грязную работу на себя. Она-то ещë думала, как связаться, как переложить хоть часть ответственности на кого-нибудь привычного к подобным делам. Вот, пришëл своим ходом, даже не сбил дыхания. Джилл вытянула конверты из коробки под столом, отсчитывая всего один. Этот, к несчастью для Хоффмана, был не ему – и упал в коробку обратно. - Держите. - В силу обстоятельств, - на миг у него дрогнули уголки рта, - случившихся недавно, я работаю теперь один. Не надо вмешиваться в то, что буду делать. Вам ясно? - Я только исполняю волю Джона. - Джона нет. Точку поставлю я. Когда это произойдëт, забудьте обо мне навсегда. Так, кто это? Он достал фотографию из первого конверта. Джилл не видела лица. Сказала лишь: - Следующий испытуемый. И остальные. Марк поднял над головой другое фото. Лампа просветила его. Джилл узнала отражëнную слева направо Памелу Дженкинс. Отчего-то, глядя на неë, Хоффман покачал головой. - …нет, что-нибудь придумаю, - проговорил он, должно быть, самому себе. – Прощайте, Джилл. - Откуда такое желание разобраться с теми, кто не имеет к вам никакого отношения? – всë же решилась спросить миссис Так. Кровь дала в лицо. Останавливаться поздно. – Сдерживающие факторы… их не осталось? Оба молчали, глядя мимо глаз, но в лицо друг другу. Джилл знала, что надо выбирать переносицу, тогда выдержит даже самый тяжкий взгляд. - Прощайте, - только и повторил Хоффман, шагая к двери. Джилл прикрыла глаза, считая до десяти. Должен успеть пропасть, раз так торопится. Помнится, Джон много лет назад привëл Аманду сюда, пытался убедить, что, в отличие от лекарств, протащить человека через ловушку уж точно поможет спасти от чего угодно. Наркомании, ненависти к себе. Что-то Хоффман не перестал ни жрать, ни, судя по запаху, осевшему в кабинете, бухать, пусть и от горя. Аромат виски совсем свежий. Значит, и горе недавнее. Джилл уверенно вдавила на мобильнике двойку. - Лоуренс, добрый… вечер, - пришлось вспоминать, сколько времени сейчас. – У меня есть пара вопросов. Думаю, никто, кроме вас, не способен мне помочь. Уделите минуту?

***

Перед глазами стояла кровавая пелена. Джон не чувствовал в себе сил перестать улыбаться, хотя все мышцы свело от боли. Не было и страха, не волновало ожидание: Крамер точно знал, его вот-вот заберут. - Там! – донеслось от чëрного хода. – Он в машине и не двигается! - Сейчас разберëмся. Отряд пока не прибыл, время есть. Возможно, его придëтся увозить отсюда. Джон не хотел бы признавать этого, но усталость впервые за много дней доконала по-настоящему. К счастью, можно было опустить веки: кто-то, дëрнув как следует, открыл переднюю дверь. Высокая тень накрыла Джона с головой, он приподнял руку: - Воды. Детектив Мэттьюз дал мне попить… всего раз. Пшикнула открывающаяся пробка. Крамер почувствовал, как его бережно приподнимают, как напрягаются мышцы на руках, готовых уже к груди прижать, будто маленького или немощного. Почему так пахнет черничным песочным тортом? Совсем как десять лет назад на кухне их с Джилл квартиры. Джилл, милая жëнушка… знала, Джон предпочитает кислое, природный вкус, и добавляла в начинку совсем немного сахара. А сейчас запах приторный. - Опусти меня. Я сам дойду до машины. - Есть. От руки, подавшей воду, едва уловимо тянуло сигаретным дымом и спиртовыми салфетками. Вот, совсем не нужно открывать глаза. Джон прекрасно знал, кто рядом с ним и где. Вылил немного на руку, промыл от крови и липких слëз веки. Прокашлялся; Логан немедленно придержал его за плечи. - Аманда с вами? - Нет, - подал голос Хоффман. – Мы не видели еë с тех пор как открыла дверь в ванную. - Это плохо. Сходи, посмотри, всë ли у неë идëт по плану. Потом я жду вас в точке сбора. Есть что сказать. - Дэниел будет в порядке? – Марк до скрежета стиснул следующую бутылку. Джон покачал головой, но невыразительно, словно жест был не ответом, а разминкой: - Невинные не подвергнутся никакой опасности, так и знай. Набери доктора Гордона, мне, очевидно, понадобится его присутствие. Восстанавливаться придëтся долго. У детектива Мэттьюза очень тяжëлая рука. После сегодняшнего… о, с этой ночи Дэниелу и впрямь ничего не угрожает. Глоток, глоток. Крамер, не думая ни о каких приличиях, сплëвывал кровь прямо на землю. Только на третий раз позволил себе по-настоящему выпить немного воды с самого дна бутылки. Прочистил горло. В ночной тишине звучало как хрипловатый смех. Хоффман посторонился и боком как-то зашëл в дом.

***

Ближе к утру, когда было покончено с зашиванием и обработкой ран Крамера, Гордон стукнул по косяку двери, за которой прятался Марк. Хоффман с удовольствием дунул ему в лицо дымом и смял пачку в кулаке. Доктор отметил: когда он только прибыл, Марк снимал с неë плëнку. Скурил всю за пять часов? Неужели все они, зависимые, одинаковы? - Что? Без меня не разберëтесь? Два медика, одна помощница. Я могу максимум банку со спиртом открыть. - И тут же выпить, - подколол Лоуренс, опираясь на проëм. Дверь оказалась узкой и низкой, пришлось ему зайти: будь в докторе ещë килограммов на десять больше, чего недолго ждать, застрял бы в раме как песок в формочке. – Джон ждëт именно механиков, врачи своë отработали. Кстати, Аманде тоже потребовалась помощь, сейчас Джон еë послал полежать, прийти в себя. Поэтому не отвертишься. Поморщился. Почти никто в кругу близких ему людей не курил. Питер, например, старался при нëм сигарет вообще не доставать, но, право, Гордона не задело бы. Почему-то именно после ночи, проведëнной в туалете, доктор реагировал на табачный дым нервно. - То есть, и Логан остаëтся, - Марк затушил окурок о стену. – Двойная смена. Бедненький. - Как ни странно, он выглядел вполне довольным, когда я уходил, - хмыкнул Гордон. – Вопрос врача не моего профиля, скорее всего. Как я понимаю, сегодня отдел расследования убийств ещë подсократился? Хоффман не ответил ему. Доктор подвинулся, неохотно его пропуская. Помахал около носа, отгоняя дым. - Когда ты расскажешь всë Питеру? - Я похож на идиота? - Не то чтобы похож, - покачал головой Лоуренс. – Стопроцентная идентичность. Он ведь узнает сам, и что тогда случится? - Опять вопрос не твоего лезущего во все дыры профиля, - Хоффман обернулся, показал зубы. – Если ФБР не привлекут, сам он не полезет. Мог бы, не спорю. Лори дороже. - А тебе? Для кого другого Хоффман ещë поискал бы слова. Для Гордона ответ был готов. - Сиди тихонько до еë шестнадцати. Тогда получишь остальные двадцать пять штук. - Я не об э… - Чтобы ты и не на эту тему. Я наслушался пиздежа за последнюю неделю, достаточно. Пошли, посмотрим, чего нужно от нас Джону. - Дай угадаю, - Лоуренс сделал премерзкую умилëнную морду. – Пока Мэттьюз бегал по дому, ты держал Логана за руки, чтоб не кинулся сразу вызволять Джона? Надеялся, погибнет от кровопотери, а ты выйдешь сухим из воды? Он почти догнал Марка в коридоре и теперь пыхтел у него над головой. Нейтральный запах. Не сделать никаких выводов по нему. Хоффман прекрасно знал, что за человек доктор, и всë равно каждый раз злился на это. До двери в комнату, где расположили Крамера, осталось полдюжины шагов, только тогда Марк ответил: - Во-первых, ты проговорил всë это, не я. Здесь ни одного адекватного человека без крови на руках, не строй из себя чистенького. Ты ведь уже чуть не убил его, верно? Отказал в лечении после исследования. Подписал смертный приговор. Джон, надеюсь, всë ещë в здравом уме, чтобы помнить, кого из нас двоих стоит опасаться. Кто даст в темечко, стоит отвернуться, да ещë и обоссыт. Чисто ради чувства превосходства. В полутьме не было видно толком. Всë же Хоффман заметил: Гордон немного потерял цвет лица. - Во-вторых, за что держать такого красавца, как Логан, так уж не за руки, - он нарочно облизнулся, подаваясь к доктору ближе. – Заключим похуизм на эту ночь. Я очень задолбан. - Перемирие? – у двери проклятый док оказался всë-таки быстрее. Подцепил верхушкой трости ручку. - Нет, ты всë правильно услышал. Понадобится перемирие, о нëм и попрошу. Гордон его пропустил. Только затем, чтобы шепнуть прямо в затылок: - Допросишься ли? Казалось, Логан только их двоих и ждал. Он поднялся со стула возле лежака Джона, почтительно положил руку рядом с рукой своего наставника – можно взять, а можно и столкнуть, минимальные усилия для того и для другого, Джон ведь ещë совсем слаб. - Ты выглядишь воодушевлëнным, - проговорил Крамер тихо и чëтко. В сторону Нельсона он не смотрел, вообще веки не дрогнули. Бережëт энергию. Стремится жить и делать вид, будто только его собственная заслуга не истечь кровью сегодня. – Пожалуйста, что ты хотел рассказать? Логан прокашлялся. Поправил воротник пропотевшей рубашки. Синяки под его глазами давно распухли до уровня мешков, но держался Нельсон молодцом, лучше остальных. Интересно, ему в своë время пообещали возможность выспаться наконец? Больше всех нуждается. - Не рассказать, но попросить, - слабая улыбка тронула самые уголки губ. – Можно мне три дня увольнительной? А если не помешает делу, то пять. Джон, я женюсь. Марк понял, что смотрит-то парень искоса на него. В грудину стукнуло нервным смехом, Хоффман прикусил кончик языка: ещë только захохотать при всех не хватало, решат, что окончательно ебанулся, что пора устранять от греха подальше. Вместо этого приподнял бровь. Молча. Крамер должен первым что-нибудь сказать. - Это приятно слышать, - Джон всë же отыскал наощупь руку помощника, похлопал пальцами по костяшкам. – Значит, твоë сердце очистилось от тревог настолько, чтобы и чувствам поласковее в нëм место нашлось? Скажи мне, она ведь замечательная женщина, правда? Логан уже успел рот открыть, да так и застыл зубами наружу. Джон немедленно дал понять: не закончил. Он распахнул глаза. Марк заметил: у подельника дëрнулась свободная рука. Не так, как могла бы от усталости. - Должно быть, ты сейчас так же полон желания жить, как и с моей женой… кх… был когда-то за пару дней до свадьбы я сам. Как еë зовут? Ни о чëм, верно, не можешь думать, кроме этого имени. - Господи, оно именно так и начинается, - прошептал, наверное, самому себе Гордон под нос. – Надежды, планы, готов горы свернуть. - Кристина, - заторможенно, будто прогружался, закивал Нельсон. – Ты дашь мне провести несколько дней только с нею? Я был бы признателен, хотя я всегда… - Торжество завтра? - Через два дня. - Отсчëт начнëтся после него, - Крамер вдохнул полной грудью. – Мы справимся без тебя в эту неделю, я уверен. Постарайся сделать еë очень-очень счастливой. И я этого хотел, когда женился на Джилл. И когда еë потерял. Я, возможно, не справился, но и никто другой, увы, не сможет. Да какого дьявола бравый солдатик стал в цвет бумажных полотенец на каталке? Тем не менее, с собою справился, сжал и потряс руку Джона чуть сильнее нужного. - Спасибо. Огромное спасибо тебе. Это для меня много значит, Джон. Что мне теперь делать? - Проверь, что требует смазки, и домой как можно скорее, - в голосе Крамера слышались искренние волнение и забота. – Не повторяй моих ошибок. Кроме тех, что уже сделал. Умеет же он играть с людьми. Только что вздохнувший свободно, Нельсон в очередной раз словно одеревенел. Взгляд его забегал, остановился, наконец, на… узле маркова галстука. В этот раз Хоффман легко проглотил смех. Язвить уже просто не было сил. Не уснуть бы за работой. «Ни один из вас ни слова не сказал о любви к своей женщине, - подумал он, пропуская Логана в коридор; нарочно отодвинулся подальше, зная, что впечатается Гордону в живот. – Никто из троих. Или вы все здесь конченые циники, что как минимум про пиздюка неправда, или это просто от себя не убежать, и среди нас ни одного настоящего гетеросексуала?» Логан, несмотря на несколько часов возни со спиртом и присыпками, всë ещë вонял черничным пирогом, когда выходил. Интересно, невеста приготовила или заехал в кулинарию, пока на заднем сидении валялся бессознательный Дэнни?

***

К его удивлению, Марк обнаружил Лори спящей на диване в гостиной. Нет, пять утра, нормальные дети все спят, но почему не в детской? На счастье, Страм уже что-то делал на кухне. Высунулся, тоже заспанный и не очень-то довольный, потëр веки и глубоко вздохнул: - Здорово. Хоть ты приехал, можно рассказать. Или лучше сначала спать? - Говнюк, - Хоффман цокнул языком. Надо же, совсем не хочется его целовать, как раньше, если Марк приходил последним. Наверное, совсем вымотался. – Теперь вот не усну. Что произошло? - В детской ванной рухнула стена, - Питер дождался, пока Марк разденется и разуется, кивнул в кухню. – Пошли, завтрак готов. Просто обвалились грунтовка с покрытием, дыра такой высоты, что Лори туда провалиться могла. Внутрь я не полез, решил дождаться представителей жилагентства. А если бы это без нас произошло? Достала бы еë оттуда Валентина? Да ни за что… Он стиснул клеëнку-скатерть на столе. Шея медленно краснела. - Уф, - приказал себе Страм, делая пару вдохов-выдохов поглубже. – В общем, я сперва уговаривал ребëнка поспать где-то ещë, потому что она испугалась и не хотела выходить из комнаты, а потом не вырубалась, если я не держал еë на руках в позе слоëного пирожка. Как уснула – собирал мусор, отмывался, поймал приступ злости, опять отмывался и так ни получаса не поспал. Посмотрел на время, оказалось, уже и смысла нет. Тем более, я сегодня никуда не иду. А тебе ко скольки? Марк внимательно смотрел ему в спину. Внутри (не в сердце – в середине груди, вот странно) защемило болезненно и резко, он попытался дышать чаще, короче, как советовали при ежегодных медосмотрах. Не помогало. Не отпускала тоска по этому человеку, стоящему на расстоянии футов, ну, пяти в худшем случае. Всë, и его устало ссутуленные плечи, и отсутствующий после целой ночи беспокойства взгляд, и сжатые в замок руки, казалось Хоффману таким далëким. А может, и не настоящим больше? Тронь, отскочит. Растворится в розовеющем утре. Чем больше Марк боялся раз и навсегда потерять Питера, тем, казалось, шире становилась трещина между ними, и Хоффман никак не мог отогнать отчаяние: не понимал, как еë засыпать, заштукатурить, залить чем-нибудь супер-стойким наконец. - Да пошли вы все, - он пробормотал эти слова почти жалобно. – Все, весь мир пошëл нахуй. Я никуда не еду сегодня, Питер. Мне нужно побыть с тобой. Хоть день. - Проблем на работе не будет? – Страм оживился, но, ещë бы это было не так, в первую очередь забеспокоился не о себе. Хоффмана разозлило бы это, не стой он на ногах из последних сил. «Проблем? Я в них по брови уже увяз, - хотелось выкрикнуть это, держа Питера за ворот, за плечи или, что уж там, прямо за волосы на затылке, так точно ни слова не упустит. – Сегодня ночью я посадил собственного коллегу в заточение, переодев его перед этим в тюремную робу, и не знаю, что мне теперь делать с ним, потому что выпустить стрëмно, а убить, каким бы он ни был хуйлом, жаль! Я мог в пару действий прервать жизнь самого опасного уëбка во всëм штате, но и на это не пошëл. Спросишь, почему? Потому что не соображаю больше так быстро, как мог, если мне не надо, конечно, поймать и затолкать в пыточное устройство какого-нибудь полудурка. Потому что не справляюсь ни с чем хорошо, кроме такой вот работëнки. Потому что ты не видишь, как мне, сука, тяжело, не обращаешь внимания, ебучий спец, чтобы тебя лицензии лишили за такое…» Но через всего одну дверь, и то открытую, спала Лори. Марк слишком резко, наверное, дëрнул головой, чтобы увидеть еë чëтче – шею потянуло. Сжатые нервно кулачки, перекрещенные на груди руки, бледный лоб, неподвижные веки. Как мëртвая. Ребëнок не должен спать таким тугим клубочком, если не холодно, а ведь до лета не так далеко. Не должен слушать крики, видеть яростные лица, жаться в угол дивана или вообще пытаться убежать от скандала взрослых прочь. Питер отдал последние силы, чтобы защитить еë от, в принципе, обратимой, но для такой крохи значимой неприятности. Страшно ведь, когда разрушается твой укромный уголок, а тебе ещë и пяти нет. Какое, на хуй, у него самого право вовлекать ребëнка в ещë более жуткие проблемы? Он ведь взрослый мужик. Хоффман никогда не забывал об этом. И проглотил. Показалось, ссадил горло, да не насрать ли? Не худшая боль за последнюю неделю; правда, опасно подвела Марка к краю самообладания, перед глазами потемнело, словно занëс ногу над пропастью, покачнулся. Тотчас же его руки сжали. Не фигурально, по-настоящему, переплетя пальцы. Хвойными запахло над головой, лоб и виски заныли, и всë же Марк был скорее этому рад. Ещë раз сглатывая, он прислонился к страмову плечу, хотел было вытянуть руки, обнять. Питер не отпустил. - Спасибо, - только и проговорил Марк. Поддался. – Обещаю, ты не пожалеешь об этом. «Парой слов можешь вернуть к жизни, - печально подумал он, всë же выпутываясь из хвата. Показал Страму ладони: грязные, мол, дай сполоснуть. – Пожалуйста, заметь, сделай что-нибудь. Подбери хоть те же слова и не исчезай. Или я правда улечу в самое жерло. Со страшной скоростью, тяжести хватает. Ëбаная физика, как бы еë обмануть хоть раз». - Это точно. У меня тоже последние несколько… - Давай умывайся, там и обсудим, - Питер широко зевнул и направился к плите обратно. Пофигу, что там скворчало и брызгалось маслом. На периферии потемнело. Марк видел, как он отходит… нет, не на пару метров до раскалëнных конфорок. В густой туман, бросая его на краю пропасти в одиночестве. Ещë раз.

***

Руки не слушались, когда Марк уцепился за перила лестницы на третий этаж. Казалось, не побывав в «Гидеоне» хоть пару суток подряд, совсем отвыкаешь от пыльного воздуха, от мечущихся по стенам теней, от шороха со всех сторон – крыс на мясокомбинате хватало. Некоторые даже бегали по своим делам в медицинских халатах разных размеров. И всë-таки он, несмотря ни на что, возвращался каждый раз. Слева застучала добротная (это полы хреновые) инвалидная коляска. Отлично, значит, Джон опять поехал обозревать процессы. Первые пару недель он отлëживался в операционной, лишь иногда садясь, чтобы обтереться до куда доставал. Потом потребовал от своего врачебного штата раздобыть эту грëбаную телегу, скрип которой до сих пор заставлял Хоффмана дëргаться. Сначала у Крамера получалось управлять ею самостоятельно, но с каждым днëм сил становилось меньше. Хорошенько Мэттьюз его приложил. Уже за это Хоффман неизменно продолжал спускаться в подвал и передавать своему пленнику еду и воду. Немного. Просто чтобы выживал. Наверняка Джон обо всëм уже знает. Что-нибудь запланировал? Расскажет ли? Почему до сих пор не велел никому расправиться с Эриком? Иногда Марку казалось: нарочно не предпринимал никаких мер, чтобы дождаться его, Хоффмана, самостоятельного выбора. - Остановись, - голос Джона был совсем слаб, да и Марк знал, что это не ему, но по привычке замер на месте. – Прибыли. Сейчас ты увидишь, какая красота ждëт своего часа. И нежно, любовно поинтересовался: - У тебя чешется спина? - Немного. Я гораздо лучше себя чувствую. Хоффман прикинул, откуда слышится разговор, и без сомнений направился в нужную сторону. Отчего-то у него тоже появился зуд ниже загривка. За последний год Марк в принципе начал чаще почëсываться, растирать кожу, но только в тех местах, где не заметили бы коллеги. Впрочем, пусть лучше решат, что он завшивел. Не будут приближаться, не заподозрят ни в чëм. - Это чудесно. Отойди в сторону. Марк приоткрыл дверь без стука. Джон как раз готовился снять покрывало с то ли ящика, то ли чаши неизвестного назначения, прямоугольной, продолговатой. Понятно было только, что у приблуды достаточно острые края, они натягивали ткань, рискуя пропороть. - Одно из моих первых изобретений. Здравствуй, Марк, - как бы между прочим заметил его Крамер. – Хорошо, что ты тоже здесь. Как раз вам двоим и осталось показать. Так, ищем опору… Он не без труда поднялся, руки тряслись, но держался за подлокотники Джон крепко. Подождал несколько секунд, пока не перестанет кружиться голова, выпрямился и одним движением сорвал покров с неизвестной громадины. Хоффман поморщился: свет от ламп отразился в, наверное, тысяче осколков, больно дал по глазам. Идеально ровные линии, мощные крепежи, тяжëлый засов на боку. От одного только вида стеклянного саркофага и впрямь зачесалась вся кожа сразу: ловушка внушала даже ему, подготовленному, благоговейный ужас. Ощущалось почти на вкус, сколько вложено труда в эту вещь. И, наверное, обожания к своему делу. - Увесистое, - лучшего слова Логан не подобрал, должно быть, потому что тоже залюбовался. – Не использовалось ещë? А то я бы знал. Он даже приосанился. Хоффман позволил себе нервный хмык. - Придëт его время, - тихо и с теплотой отозвался Крамер. – Уникальность этого устройства в том, что изнутри не выбраться без посторонней помощи никоим образом. Крышка захлопывается, срабатывает вот этот запор… разумеется, сейчас тяги не будет. Механизм находится в другом месте, я ещë его дорабатываю. Хотелось бы успеть. Так вот, засов закрывается, оставляя внутри что… или кого угодно до остановки тяги. А если процесс не завершится, то навсегда. Подобный принцип я уже реализовал кое-где, но теперь точность и эстетика идут рука об руку, не правда ли? - Маска для лже-хирурга мне тоже понравилась, - осторожно начал Логан. Захлопнулся. Вовремя вспомнил, что сравнивать не просили. – Да, верно. Стëкла вообще удивительно художественны. - Ровно настолько, насколько и опасны, - закивал Джон. – Со стеклом всегда приходится действовать ювелирно, оно не терпит грубости – ранит в ответ на неë. Да, знаете ли, бывают случаи, когда предпочтительнее порезаться. Логан обнял локти. «Работает же до сих пор, - с сочувствием подумал Марк. – Надо изучить на досуге эту махину. Не открывается, говоришь. Готов поспорить, ты не предусмотрел все варианты, как можно было бы вылезти. Вот из принципа проверю». Джон уселся в коляску назад. Только тогда Хоффман понял: смотрел Крамер всë время в его сторону. Позвоночник прошило болезненным холодом. Так он не Логану адресовал свою загадку? Как ни оглядывайся, всë равно под дых получишь. Нет, точно нужно исследовать саркофаг. Ради собственного спокойствия. - Лето приближается, - Джон сменил тему, стоило ему почувствовать, как Нельсон взялся за ручки, готовый везти куда скажут. – Вам не кажется, что люди более ответственны перед собою, когда тепло и длиннее световой день? Более счастливы? Подельники, наученные опытом, не отвечали. - Я хочу передохнуть, - Крамер блаженно прикрыл глаза. – Подготовкой, конечно, мы будем заниматься в прежнем темпе. А вот реализацию отложим. Скоро всë изменится, запомните мои слова. Хотелось бы верить. Марк уже чувствовал эти перемены глубоко внутри. Почему бы не отпихнуть Логана прочь, в стену, не перехватить каталку и не вышвырнуть едва ползающего старика через перила на предыдущий этаж? Расстрелять, поломать, сжечь здесь всë к чëрту, выгнать или… или убить, если кто попытается помешать. Это ведь меньше человек, чем может подохнуть в ближайшее время. Почему порыв в душе только мелькнул и погас? Не от усталости, не из-за страха. Когда погиб детектив Хоффман, способный так поступить не раздумывая? Может, ещë в марте две тысячи четвëртого года? Или просто хотелось посмотреть, что произойдëт, если оставить всë как есть? Сил Нельсона хватало, чтобы везти довольно ровно, и Джон, уронив голову на плечо, задремал. Логан взял из заднего кармана, подшитого к каталке вручную, свежий платок, бережно вытер тощий рот от слюны, поправил Крамеру руки. Покосился на Марка, который шëл немного впереди, догнал. - Ты что-то задумал. - Блестящий вывод, - Хоффман сделал вид, что аплодирует, правда, беззвучно. – Не всем полагается только слушаться. Куда ты его сейчас? - К М… в палату. Джону пора обедать. Прошëл ещë пару метров. Бросил через плечо: - Если… когда это всë-таки случится, а смерть неизбежна, не думай, что ты станешь его голосом. Тебе подчиняться не буду. - Да я и не предлагал, ты сам это сказал, - Хоффман похлопал его по плечу, надеясь, что опять дëрнется и сам как-нибудь уронит уже похрапывающего Джона. Логан, похоже, манëвр разгадал и поравнялся с Марком снова, оставляя коляску за спиной. – Мысли просятся наружу. Пусть и через пелену отрицания. - Я женат. Пошëл на хер. - Вот, гнев и смирение ты перешагнул, - Марк устало хмыкнул. – Не сегодня, не сердись. Занят. И поспешил прочь, вниз по лестнице, не давая шансов ни чужой злости, ни своему подсознанию.

***

- Здравствуйте, любого тëмного, будьте добры. Бутилированного, в стекле. - У нас ювелирный магазин, сэр. Пивная лавка закрылась неделю назад. В голосе милой специалистки не было ни грамма раздражения. Должно быть, привыкла объясняться. Владелец не подумал хорошенько, оставив еë одну, такую молодую и худенькую, на облюбованной пьяницами территории. Заходят ведь и агрессивные. Даже в крафт-паб с ценами выше среднего. - Тогда всего доброго, мисс. Хорошей торговли. - Спасибо, конечно, - девушка улыбнулась по-простому, от всей души. Или недавно встала за кассу, или точно что-нибудь принимает. – Но, может, это знак судьбы, что вы забрели к нам сегодня? У нас хороший мужской ассортимент, сорок два процента от наличия. Часы, запонки, цепочки для воротников, галстучные булавки. Даже если ничего не выберете – посмотрите, отвлекитесь. Я вижу, вам нужно переключиться. Не буду мешать, позовите, если понадоблюсь. - Вы со всеми так вежливы? – Марк хотел было отойти обратно в коридор торгового центра, но передумал: на душе и впрямь стало спокойнее от еë расположения. - Только с теми, кто не посылает первым. Обычно работает. Показать что-нибудь? Всë лучшее в жизни Марка случалось, когда он отвергал сомнения. Пошëл в академию, получил, уже работая, хорошее высшее образование, подал заявление о переводе в участок в своëм районе, добился повышения и собственного кабинета в отделении. Перезвонил Страму в двухтысячном, а это, пожалуй, было более тяжëлым выбором, чем любой предыдущий. Что там Крамер сказал про перемены? Ничья жизнь не меняется, если человек не захочет этого сам, не сделает шаг или несколько, Хоффман и без него знал. Нащупал в кармане рядом с кошельком пустую пачку от детских салфеток, край попал в царапину, кольнул, но не больно. Он и на этот выбор решился не сразу, а потом ещë посмеивался над собой, что зря тормозил. И сейчас надо взять себя в руки, пока не попал окончательно в чужие. Оттуда будет не выбраться. - Левую верхнюю витрину. Потом среднюю. - С удовольствием, - молодая продавщица расцвела. – Если понравится, я достану дамские, они пока не выставлены. Я говорила начальнику, что это неправильно, обычно мужчина сначала выбирает именно женское, потом уже себе соответствующее… - Мне не понадобится женское, спасибо. Девушка притормозила, устанавливая витрину с обручальными кольцами на подставку, затем понимающе кивнула. - Хорошо. Какой у него размер? Вот так просто. Может, зря они вообще иногда задумывались, не будет ли Лори порой сложно в обществе? Уже выросло несколько поколений людей без предрассудков. Главное, не испортить ничего самим. Выяснилось, что в размерах колец, например, Хоффман вообще ничего не понимает. Ему протянули связку пробников или как оно там называется. Напоминало наручники для молодого осьминога. Девушка ловко выцепила из стучащих друг о друга колечек то, что подошло самому Марку, но свела с сожалением брови: - Вот незадача, тринадцатый размер. Поставка будет только на следующей неделе. У вашего жениха такой же палец или меньше в охвате? Всë, что есть, максимум одиннадцатого с половиной. - То что нужно. Или подгоним. У вас же есть специалист? - В другом филиале, но я дам визитку. Выбирайте. Хрен его знает, может, полагается, чтобы для него Питер выбрал сам? Не прикасаясь ни к одному кольцу, Марк вспоминал руки, мысленно воображая каждый ободок между мизинцем и средним пальцами, пока наконец не заметил в нижнем левом углу вполне подходящее. Странно, кажется, и вправду перестало скрести на душе, пока он рассматривал поблëскивающие в свете ювелирных ламп обручалки. В отличие от стëкол в саркофаге, золото своим отсветом не напрягало. - Покажите такое. С мизинца кольцо соскочило, щëлкнув по примерочному бархату, на среднем застряло над второй фалангой. Хоффман чувствовал себя глупо, пока стаскивал, но когда, блять, в последний раз он себе позволял не держать рожу? И девушка спокойно ждала, и пахло приятно, и траты, судя по бирке, не пошатнули бы бюджет. Улыбнулся он как фирменный маньяк, но продавщицу не напугал. Видимо, сюда и правда захаживают алкаши поуродливее. Коробочку он спрятал в портфель поближе к дну. Чудесное место: в бардаке Марк и сам порой не мог отыскать нужное сразу. Бросил сумку на пассажирское, вдохнул поглубже. Правильно это или нет, но на несколько минут Хоффман забыл обо всëм неприятном или давящем. Пока не пришли одно за одним сообщения: «Приехали ремонтники, посмотрели. Основная стена крепкая, но дыра прокапывается легко» «Как будто намеренно бурили тоннель и пролили грунтом» «Они его продолбили почти до подвала. Широкий, я бы поместился» «Короче, приезжай, Лори думает, что это горка, и хочет кататься, один не услежу» Марк расслабил плечи. В голову пришла шальная идея. Будь он пятилеткой, запрыгал бы на месте от такой прокачки комнаты. Сколько это будет стоить, интересно? Может быть, он так до дня рождения Лори останется без пива?

***

Пол под ногами закачался. Лори схватилась за стену, глубоко вдохнула. Лëгкие драло, в висках стучало, бежать она устала. Ещë и натëрло ноги. Кто напялил на неë эти дурацкие ботинки? Нормальные люди после выпуска из детского сада не обувают ничего с бантиками и цветастыми липучками вместо нормальной шнуровки. Коридор, в который она вышла, заканчивался лестницей. Лори захотелось выругаться – слова не давались, не формировались даже в мыслях. Но что поделать? Назад нельзя. Встряхнувшись, Лори пошла вверх, хватаясь за перила. Пыли в некоторых местах было меньше, словно время назад кто-то тоже поднимался, держась, и стряхнул еë. Сбоку, через несколько стен, донëсся неразборчивый голос. Лори напрягла слух: где-то она раньше слышала его. Показался противным, это точно. Но сейчас голос дрожал, его обладатель был напуган… чем? Тоже заблудился? Или это от него Лори и бежит, и человеку это не понравилось? На всякий случай девчонка решила не идти в сторону, откуда говорили. Тем более, неизвестное чувство как раз вело еë в противоположную сторону, не вдоль перил по площадке, а в проëм, лишëнный двери, тëмный и пахнущий сыростью. Выглядело так, будто Лори там не ждали, и всë же она побрела вперëд. Шагом. Торопиться не хотелось. Казалось, как раз сбавить шаг она и должна. Прямо сейчас.