Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
AU
Нецензурная лексика
Пропущенная сцена
AU: Другое знакомство
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Равные отношения
Второстепенные оригинальные персонажи
Смерть второстепенных персонажей
ОЖП
Fix-it
Нелинейное повествование
Воспоминания
Прошлое
Разговоры
Попаданцы: Из одного фандома в другой
Элементы гета
ПТСР
Инсценированная смерть персонажа
Темное прошлое
Множественные финалы
Рассказ в рассказе
Искусственные существа
Описание
Жила-была девочка Лори. Очень тосковала по папе, который пропал без вести одиннадцать лет назад и, вероятнее всего, погиб от рук самого Пилы, а может, его подельников — кто теперь скажет. Нашла она как-то в интернете новость: злодеяния Пилы превратили в музейную выставку и приглашают всех желающих посетить жуткий аттракцион. Там-то в качестве экспоната и обнаружился её папа. Вернее, папина правая рука. Что если отец ещё жив? Истинная его дочь, Лори немедленно полезла разбираться с этим...
Примечания
http://i99.fastpic.ru/big/2018/0116/ec/1495e0eb8b09e42b39f84df691a58aec.jpg - обложка от великолепной redkatherinee.
Как мы помним, "Нелинейное повествование" - канонный жанр самой серии фильмов Пила. Как и в фильмах, здесь события происходят вперемешку, и вам предстоит собрать их воедино по кусочку.
Подсказки:
Жирный шрифт - выделение голосом/эмоционально; дневниковые записи одного из персонажей.
Курсив - всё происходившее в прошлом, как в близком, так и давности нескольких десятилетий. Да.
Вычислите все действующие лица. Указаны те, кто больше всего влияет на сюжет, участие остальных вам предстоит понять по ходу действия.
В степени детский сад: некоторые потомки основных действующих лиц тоже оставят след в этой истории.
Игра началась.
Посвящение
Всем событиям и людям, приведшим меня в Пилу и заставившим туда вернуться после долгого перерыва.
Глава двадцатая, в которой появляются другие дети, а Хоффман раздумывает вслух и про себя
18 ноября 2023, 10:40
Сознание вернулось к Хоффману, сразу подсказывая, что его расположили на чëм-то мягком. Теперь вокруг пахло спичечной серой и почему-то лавандой; кровяных ароматов Марк не ощущал. Памятуя о дробовике, который в прошлый раз при пробуждении сунули ему под челюсть, Хоффман пошевелил запястьями. Не связаны. Кроме того, он лежал, а не сидел, под ноги подложили, кажется, диванную подушку. Висков, лба коснулась влажная тряпка. Вытирали осторожно. Вряд ли маньяк стал бы возиться. Рассудив так, Хоффман открыл глаза. От усталого облегчения затряслись, как у старика или обречëнного больного, кисти: рядом смачивал полотенце в миске с водой Питер. Он словно почувствовал, что Марк очнулся, выронил полотенце; брызги попали Хоффману на щеку, заставляя поморщиться.
- Быстро ты, это замечательно, - Питер сел на пол, отпихивая прочь по полу ещë какие-то тряпки. – Что с тобой произошло, расскажешь? Хрипел, шатался, упал где стоял. Я-то думал, ты пьяный, а выпивкой не пахло. Чего ты так напу…
Договорить Марк ему не дал. Свесился с дивана набок, не переживая о ещë кружащейся голове, сцапал Страма за плечи и жадно, словно не видел сотню лет, поцеловал в губы. Питер не приоткрыл рта, но обнял в ответ, охватывая спину руками, чтобы Хоффман, чего доброго, не уронил на пол их обоих. Марк отстранился быстро, шумно дыша. Ему всë ещë не хватало воздуха.
- Чт…
- Какого хрена на кухне лежит? – Хоффман не смог на ходу вспомнить правильное название лëгких и просто мотнул головой. – Почему нет света?
- Тебя это напугало? – кажется, Страм правда недоумевал. – Лëгкие-то… телëнка, а большие овечьи, я заказывал мальчишкам на прошлой неделе, вот их и привезли сегодня. Ты не помнишь?
- Собакам ты всегда давал корм, - заметил Марк. Подумав, лëг обратно. – Садись в ноги, болел ведь. Да, корм, сухой и в пачках.
- Периодически брал потроха с фермы вместе с человеческим мясом, - пояснил Питер. Нервно усмехнулся, видя, как недоуменно смотрит на него Марк. – С мясом для людей, для нас. Ты сам говорил, не хочешь видеть, как я делаю заготовки, поэтому обычно рубил без тебя. Я подумал, если мальчишек больше нет…
Взгляд его потух. Страм тяжело вздохнул. Он отчего-то уже не выглядел тяжело заболевшим, по сравнению с утром вообще казался почти на всë способным.
- …можно сделать фарш для печëных перцев. Поставил ноутбук с рецептом заряжаться на кухне – электричество вылетело к чëрту. Я до щитка дойти не успел, как ты дверь открыл. Кстати, почему я не слышал машины? Почему ты не позвонил заранее? Какой-то херовый вообще лежишь, дрожишь, голос осип. На внутренности отреагировал, будто никогда не видел. Я тебя знаю, внутренними органами не напугать.
Он сел на постели ближе, хотел было взять Марка за руку, но не стал.
- Без тачки, без звонка, посреди ночи, - проговорил он ещë раз, хмурясь. – Не пьяный, но ни хрена не адекватный. Ты что, стимуляторами закинулся? Зачем? Или опять заварил кофе колой?
- Нет, - Хоффман перевëл дух. Отлично, своими рассуждениями вслух Страм дал ему шанс придумать какую-никакую версию. – Ночь без сна, день без обеда. Нервы. Не захотел за руль сам, вызвал машину… знаешь, какой красавчик попался водитель, тебе бы понравился. Вышел за пару домов до нашего, потому что у него подогрев работал на всю мощность, захотелось продышаться. Вот и…
- А чего спрашивал, где я и жив ли? – Питер наклонился вперëд. В свете уличных фонарей его черты ещë заострились, глаза показались двумя провалами под сведëнными вместе бровями. Совсем как в ночь знакомства. Скоро как раз будет несколько лет. Надо вытащить его отметить, однозначно, а перед этим долечить. Марк почувствовал впервые в жизни желание считать дни рядом с этим человеком. Не потерять его сегодня значило, наверное, больше чем обрести тогда. – Ты опять сознание, что ли, теряешь? Воды, льда дать?
- Не лезь в морозилку, придурок, - заëбанную улыбку вполне можно было принять за уже привычную саркастичную. – Я уехал – ты валялся здесь, пердел в диван и ничего тяжелее хуя не поднял бы. Приехал – тебя нет на месте. Вдруг свалился с подвальной лестницы, приложился головой? Конечно, я навалил, фигурально. Ты же…
Питер молчал. Слава всему. Хоффман поднял голову, пересекаясь с ним взглядом.
- Ты же мне дорог, сам не знаешь, до какой степени. Говнюк. Я не хотел бы без тебя остаться. Ни сегодня, ни в принципе.
Следующих слов он никому в жизни не говорил, даже родственницам. Подвинулся по дивану к Страму поближе, убедиться, что здесь, цел, только пахнет, в самом деле, скотным двором. Вот ирония-то! К счастью, ботинки самого Хоффмана отчистились от земли с навозом, пока брëл по снегу.
- Не уходи. Я не отпущу. Слышал, понял?
- Человечество придумало антибиотики, чай и спокойный сон, - конечно, не понял. Зато обнял опять, позволяя навалиться всем телом. Отчего-то Марк вспомнил предплечья Логана, мощные, широкие, с отличными мышцами. Интересно, он тоже похож на пружинный матрас высшего качества, если упасть сверху? Да похуй: Марка держали поперëк тела руки человека, который, по счастливому совпадению, тоже хотел быть рядом. – Ты никогда при мне так не… кроме начала четвëртого года, да. Давно не терял себя. Что-то всë-таки случилось. Поговорим завтра?
- Давай я разберу диван в спальне, - пробормотал Хоффман, отстраняясь: ему стало трудно дышать рядом со Страмом в такой позе. Надо правда выпить воды и выдохнуть. Тренировкам, наверное, теперь конец, сил на них не останется. – Хочу лечь с тобой.
- Заразишься.
- Наплевать, - упрямо мотнул головой Марк. – С тобой, это главное. Не вздумай никуда от меня деться.
- Напряжëнный день у тебя выдался, - сочувствующе вздохнул Питер. – Хорошо. Я попробую разобраться со светом, закончу с лëгкими, хотя бы на куски помельче порежу, тогда приду. Полчаса.
- Если я засну, всë равно ляжешь рядом? – пиздец, подумалось Марку, почему он не может успокоиться, даже в юности не чувствовал такого.
- Обещаю это, но ничего больше. Что-то я сам ослаб, пока с тобой возился.
Забавно. Марку больше было и не надо. Видеть, чувствовать запах, опять хвойный, но с ментолом, наверняка какая-нибудь мазь от больного горла. Взять за руку – не сразу, когда заснëт. Хоффман подумал, он только добавит подозрений, если поспешит цепляться.
Пока гудела на кухне электрическая мясорубка, ему вновь стало тошно. Вспомнились исследованные перед казнью Сета делишки Пилы. Поганый старый лицемер, будет он ещë рассказывать про шансы. Интересно, на ферме, кроме Анны, земля ей сеном, и неизвестного мужика рядом, были ещë люди?
Перед глазами замелькали номера дел, открытых как раз в две тысячи четвëртом. Точно, в отдел передали за неделю четыре заявления о пропаже людей. Хоффман тогда ещë удивился, что не муж, а сëстры искали Анну, но значения не придал.
«Вернуться туда, подстроить удачное раскрытие? Премию дадут, - усмехнулся Марк сам себе. – Крамер узнает, и пойдëт эта премия на памятник хорошо если мне самому, а не Питеру и Лори. Скольких ещë ты не убил, а только покалечил, больной ублюдок? Будет у меня шанс узнать?»
Завизжала, перемалывая новую порцию субпродуктов, мясорубка внизу. Хоффман поëжился, вспоминая невольно свои мысли от вида маятника, остановившегося посреди внутренностей Сета. На душе было больше чем не страшно, больше чем не гадко. Бакстер находился в лучшем виде, чем когда-либо.
Или дело в другом? Для него самого?
- Не спишь, - констатировал Страм, заглядывая в спальню. – Успокоительного, как назло, совсем нет дома.
- Если ты ляжешь жопой кверху, будет чудесный антистресс, - лениво ответил ему Марк, устраиваясь на спине поудобнее. – Забудь. День пора заканчивать, я устал и быстро вырублюсь.
- Я недавно говорил тебе что-то подобное, к слову. Когда мальчик приезжал, - вспомнил Питер. Сел на постели, почесал в затылке, ссутулился. – Он не приходил больше в отделение? Не знаешь, как себя чувствует?
- Не видел парня, да и времени нет за него переживать, - честно признался Марк. Подумал, бросил на место страмову подушку, которую бессовестно забрал себе, пока перестилал – Питер на неë не лëг, а подвинул Марку обратно, подложил под голову только локоть. – Твоя мама не звонила? Лори чувствует себя нормально?
- Ей, кажется, тесно в квартире, - широко зевнул Питер, - поэтому мама разрешила залезть в домашнюю библиотеку. На сборнике Сетона-Томпсона Лори вырубилась. Как бы ей сказать, что Гектора и Помпона… она, наверное, не до конца поняла или надеется, что обошлось…
- И ты недопонял, хотя начал, - Хоффман услышал собственный голос словно со стороны; похоже, отстраняться каждый раз, когда говорить стрëмно, давно стало его привычкой. – Ты и правда неплохо меня знаешь, внутренности мне разве что воняют, только в обморок от вони падать нет повода. Если бы я не подумал, что это твои лëгкие, а мелкие вырезали у нашей дочери. По моей вине, Питер. Помнишь, две недели подряд я не бывал дома по ночам? Нет, не врал, правда приходил в себя от новостей про Бакстера – а параллельно готовился расчленить его, заставить орать от боли, от безысходности. И я это сделал, мать его, своими руками. А ночью тот, на кого, по плану, и повесили убийство, добрался до меня. Вычислил. Как-то, я ещë не понял, где пропустил за собой слежку. Он вроде хотел прострелить мне горло, но передумал, выбрал шантажировать. Мне пришлось слушаться, потому что – тобой, твоей жизнью. Он знает, где мы находимся, где лежал сегодня ты, без его помощи едва жи…
Всë это Хоффман выпалил на одном дыхании, прервался, чтобы набрать ещë воздуха в грудь, побольше, но выдохнул весь. Ответом ему было мерное, чуть более громкое, чем у здоровых людей, сопение. Говорят, «гора с плеч свалилась», Марк же ощутил второй груз на своих плечах сейчас; им уравновесили первый, только и всего. Что-то внутри затрещало.
- Питер, проснись, - решительно позвал он. – Открывай глаза. Я не смогу завтра повторить это, надо сейчас. Вставай, пожалуйста, выслушай.
- Что такое? – недовольно протянул Страм, щурясь спросонья.
Несколько мгновений. От горла откатился в самую глубину ком.
- Ничего, - глухо ответил Марк; протянул руку, погладил по плечу неловко, извиняясь. – Ничего не хотел. Так, мысли вслух. Засыпай, не обращай внимания.
Послушался. Несколько секунд, ворочаясь, Питер ещë держал сердитое лицо, но вскоре расслабил, повернулся на живот и обмяк. Одеяло накрывало только его левую ногу, кожа горела. Захотелось проморозить как следует ещë какое-нибудь полотенце и протереть Страму спину, плечи, лопатки, чтобы остудить; Хоффман напоминал себе, что сейчас это не в его силах.
- Ты же знаешь… дорогой, - слово вязло в зубах, казалось, права произносить его у Марка нет. – Вслух я никогда не думаю. Спи, спи.
предложение ультиматум она округлила почему-то глаза.
- Это ни к чему, я не потеряюсь, и…
- Как можно скорее, - Хоффман хорошо запомнил, Джону не нравится, когда с ним спорят. – Заклинаю тебя, не появляйся больше в этом месте, Джилл. Тебе хватило боли, дорогая. Не бери на себя того, что не выдержишь.
Как минимум своим обращением ты ей добавил, хмыкнул Марк сам себе: глаза женщины немедленно покраснели, пальцы легли без лишнего жеманства на костяшки другой руки. Справилась с собою Джилл быстро. Подняла подбородок, едва слышно втянула воздух носом.
- До свидания… Джон.
Марк привык думать, что его вынужденный подельник – хамло и придурок, и, в принципе, ему не было до того дела. Но сейчас Логан приоткрыл даме дверь и сам вышел лишь спустя пару мгновений. Безмолвный. Всë ещë стелется перед Крамером или в самом деле джентльмен? Да ну, смешно. Было бы, не находись Хоффман до сих пор в логове маньяка. Он без разрешения толкнул свою дверь, раздражëнно отпихивая прочь свалившуюся с карниза силиконовую штору, хотел было спросить. Джон слишком резво для тяжелобольного оказался у стола, оттесняя помощника оттуда, в частности – от таинственной папки.
- Ни к чему на столе не прикасайся. Пока Логана нет, займись вагонеткой с дисковыми пилами, там будет достаточно проверить двигающий механизм и заменить левый диск, он отчего-то погнут. Кто был так неосторожен…
- Она твоя потерянная семья? – наклонил голову Марк. – Кажется, стремится найтись. Сам не хочешь показывать ей путь обратно?
- Не рассуждай о том, чего не понимаешь, - чëртов Пила оставался спокоен, отвечая. Марк вспомнил, что минуту назад приказали Джилл. Звучало в каком-то роде схоже. – Ты несчастен, хотя твоя семья с тобою, а твой ребëнок жив. Скажи мне, у Лоренсин брали когда-то анализы крови? Видел, какого цвета она у совсем маленьких детей? Живых, тех, что дышат. Слышал биение сердца? Или ты остаëшься за дверью, когда еë нужно вести на приëм?
- Зачем тебе это знать? – Хоффман почувствовал, как мëрзнет затылок, загривок, шея сзади. Джон смотрел в никуда сейчас, казался совершенно отсутствующим. Краем глаза Марк разглядел среди предметов на столе нож из закалëнной стали. Не такую ли ему рекомендовали в день их первой встречи? Горло заболело, стянуло. Логана нет рядом…
- Всего лишь чтобы вспомнить, как прекрасна во всех проявлениях жизнь, - Джон прошëл по комнате туда-сюда. Поднял со стола тот самый нож, протëр двумя пальцами лезвие. – Заточен хорошо. Держи, Марк, тебе пригодится.
Он спокойно вложил рукоятку Хоффману в ладонь. Взвесил в руке одну полосу занавески, пыльную, в разводах средства, не смытого при уборке.
- У моего сына сердечный ритм был превосходный, - силиконовая полоска хлопнула по стене, падая. – К несчастью, до своего рождения он не дожил. Человеческие пороки могут толкнуть на преступление, случайно или намеренно прерывающее чужое дыхание, сокращение мышц, существование в целом. Мой сын не родился на свет. Я отпустил это, я простил виновника. Его имя было Сесил, наверняка встречал, когда начал копать под меня, детектив?
- Простил? – заныли скулы, так сильно Хоффман сдерживал усмешку. – Этого Сесила нашли в виде кошерной туши в куче колючей проволоки, Джон, с ножевыми порезами на лице и болтами в запястьях. Это называется прощением?
- Он искупил свой грех через кровь, - Крамер едва заметно пожал плечами. – Судишь меня, но я дал ему шанс понять, что значит ценность жизни. Вспомни, ты нанëс куда более глубокий порез тому, кто убил твою сестру. Сделал бы это ещë раз? Если бы… неважно, кто. Недоброжелатель – похитил твоего ребëнка. Вырвал бы из плеч крохотные руки, проломил бы грудную клетку – Лоренсин совсем маленькая, хватит пару раз хорошенько наступить в тяжëлой обуви, - его щëки приподнялись; Джон очевидно улыбнулся. – Перебил бы каждую кость в еë резвых ножках. Растоптал глаза, нос, превратил в кровавую паклю пушистые волосы, которые ты так осторожно причëсываешь.
- Перестань, - оскалился Марк. Чëрт. Он позволил себе слушать, проявлять эмоции.
- Так поступили с моим сыном, только и всего, - пояснил Крамер, поворачиваясь. Он был очень доволен перекошенной рожей своего помощника. Проклятье. – Сесил должен был ощутить соразмерную боль… и всë же я не убивал его. Нет, он сам кинулся на меня, освободившись. Я лишь сделал шаг в сторону, обыкновенное действие того, кому хочется жить. Мой срок ещë не подошëл.
Джон нашëл на столе пачку салфеток, прокашлялся, высморкался тихо, словно воспитание проявлял. Хоффман молчал; навязчивый образ он прогнал прочь из головы за мгновение и теперь тупо цеплялся взглядом за самый яркий предмет, папку с медкартами.
- Почему мать Лоренсин бросила еë? Ты об этом знаешь? – поинтересовался Джон. Налил себе воды из мутной пластмассовой бутылки. Вспомнилась дверь в морге, такая же непрозрачная, оттого показалось, что Пила будет пить формалин.
- Еë нет на свете, - Марк думал всего секунду. Сказал и сжал зубы, на этот раз давя злобный смех. Неужели старый ублюдок придумал казнить женщину, которой никогда не существовало! Впрочем, Джон только печально вздохнул.
- Вот как это было. Хитрый ход, Марк. Ты понимаешь, что даже это тебя не оправдывает? Что ты не должен был казнить Сета вместо помощи ему?
Хоффман нервно облизнул нижнюю губу, прикусил. Не такой ты и гений, да, Джон? Как и все, купился на официальную версию. Пусть так. Куда повела бы его больная голова, узнай сам Пила о… таком способе создать человека. Жизнь. Бесценную, как он сам всë время лечит окружающим.
Ответа Крамер не ждал. Он был вновь занят своими мыслями. Нож в руке Хоффмана уже колол краем лезвия руку, наверняка оставил царапинку – будет потом зудеть и ныть, и наплевать, он с головы до ног уже помечен всем, что происходило в логове Пилы.
- Ты напомнил мне о проволоке, - Джон взялся за подбородок. – Она и впрямь неплохо режет плоть. Есть на свете люди, сами себе наносящие раны. Их жизнь вполне сносная, но отчего-то их мозг не вырабатывает нужные вещества, чтобы сделать еë ярче. Ты знаком с понятием ангедонии? Да, знаком, что это я. Ведь и ты выбирал саморазрушение.
- Наше знакомство давно окончено, - поспешно ответил Хоффман, не добавляя также, что опасается вскоре окунуться вновь в это состояние. Слушать, как ему повезло иметь работу, на которую вот уже три месяца не хватало сил, семью, живущую на мушке с середины зимы, в очередной раз не было желания.
- Значит, ты всë ещë помнишь, Марк, как важно встретиться лицом к лицу с настоящей болью, чтобы перестать причинять себе кратковременную, - Крамер вытянул из-под стола табурет и сел, тяжело выдыхая. – Скоро нам предстоит испытать человека, мучимого той же болезнью, что и ты когда-то. Проволоки понадобится много. Думаю, Логан найдëт нужное количество, а ты поможешь мне доставить пациента к месту его исцеления. Человек массивный и сильный, мне одному его не убедить, опасаюсь.
«Ты ведь и меня ловил вместе с Логаном, - вспомнил Марк. Уши загорелись, самые края. – Один бы не сдвинул с места. Получается, юный гееборец облапал меня бессознательного в день нашего знакомства, поносил на руках. Да даже Страм столько ко мне не прикасался… тоже бессознательному. Я пришëл в себя, а Питер всë равно не расхотел. Питер... Сейчас бы сюда твои руки – мои не слушаются, ты бы успокоил тремор. Потом я твой, когда понадобится. Очевидно, кое-кого бесит, что его к груди не прижимают – зачем тогда гонит такие сис…льные чувства? До сих пор дорог своей жене, она ради него в какую только задницу не полезет, хотя, если подумать, это может еë и прикончить. Почему меня вообще-то ебëт? Мы даже не знакомы. Пусть так и останется.
- Тебе правда не хватает одного только Логана? – он спросил даже не совсем невпопад.
- Дело не во мне, - покачал головой Джон. – Я лишь хочу помочь людям. Вышло так, что Логан, ты и ещë многие нуждались в помощи. Если кто-то проходит тест, у него всегда есть выбор.
От его лживых слов не было уже ни смешно, ни мерзко. Просто усталости добавилось, и Марк промолчал.
- Совсем скоро мне предстоит лечь в клинику ещë на какое-то время, - Крамер вдохнул поглубже. – Тем не менее, я всегда буду рядом с вами, всеми, кому предстоит довести до конца свою терапию. Надеюсь, мой врач тоже будет чуть снисходительнее ко мне, чем в прошлые наши встречи. Порой мне кажется, у этого человека совершенно нет сердца, Марк. Его ничем не впечатлить, не породить в его душе хоть крохотный импульс. Ты, как и я, таких людей не уважаешь, не понимаешь, но помни: если человек, напротив, слишком много пропускает через себя, он рискует переломиться в неподходящий момент. Треск, хруст костей, и больше человека нет. Порой даже лëгкие переживания опасны. Рухнет мир – не выползет из осколков. Теперь я подумал об осколках и, знаешь, хочу спросить: не оскорбляет ли, по-твоему, притворная болезнь тех, кто в самом деле болен неизлечимо?..
***
- Выглядит готовым, - только и проронил Крамер, касаясь грубо сваренных между собой деталей. – Подсоединил к двигателю? - Да, - Логан старался держаться невозмутимо, но глаза его горели. Марк как следует прикусил губу, чтобы не усмехнуться. - Устанавливай штыри. Проверяй, - разрешил Джон, находя на стене рубильник. Карусель загудела, приподнялась, медленно поехала вправо, гремя сиденьями. – Разболтаны. Плохо, подтяни винты. - Есть. Из угла Марк наблюдал, как подельник, поджимая отсутствующий живот, пролез в середину механизма с ключом; расслабляясь, пропустил прикосновение к плечу, ощутимое словно не через пиджак с рубашкой, а прямо к коже. Крамер стоял в паре сантиметров от него, глядя сверху вниз. Разница в росте совсем небольшая, но то, как он смотрел, вполне помогало не забывать, зачем здесь они все и почему ему, Хоффману, не следует залипать. - Тебе бы быть внимательнее. Нам нужно сделать ещë достаточно, не трать время попусту. Напомни, ты ведь куришь? Джон прекрасно знал ответ. Марк не произнëс ни слова, лишь опустил веки. - Как давно? - Достаточно. - И в херовой физической форме сейчас, - немедленно подал голос Нельсон. – Я понимаю, о чëм ты. Проверим держатель рëбер? - Занимайся своим делом и прекрати выражаться, - холодно ответил ему Крамер; верного помощника словно ледяным душем окатили, он всем телом дëрнулся прочь, но не шагнул, устоял. – Когда закончишь, готовься составить Марку компанию. - Я это и хотел предло… попросить, - прокашлялся Логан. Завинтил потуже последнюю шайбу, ловко, неслышно спрыгнул наружу (Джон поморщился, будто голова заболела), вытянул из шкафа на стене два штыря, вставил, примеряясь к отверстиям, оба под крепëж. Поместил меж пластин левую руку, притормозил, не решаясь. - Муляжи, Логан, - устало напомнил Крамер. – Не надо причинять себе лишний вред, возьми манекен. Наблюдая, как штыри пронзают тряпичную кисть, нажавшую на кнопку, Хоффман отошëл на шаг, закатил глаза. Хотел бы он, впрочем, посмотреть на дырявую ладонь невольного подельника; шутки, способные разозлить Нельсона в этом случае, сами лезли в голову. Джон, похоже, уловил его настроение и толкнул дверь в другую комнату. - Заканчивайте здесь, пора тестировать помпы. Выстрел просвистел мимо головы манекена, прикованного к сидению карусели, попал точно в изоляционную пластину ближе к потолку. Логан сосредоточенно кивнул сам себе: - Наладил. - Не забудь смазать, когда в этом будет необходимость, - Крамер прокашлялся в рукав, вытянул из кармана плаща достаточно застиранный тканый платок. – Она, возможно, понадобится нам нескоро, но поддерживать в рабочем состоянии нужно каждый день. - Мы готовимся к конкретному сроку? – наконец спросил Хоффман. Его пропустили в комнату с фиксатором дыхания первым; убеждëнный, что Крамер не видит, Нельсон нахально ухмыльнулся детективу в спину. – Иначе почему мало времени? - О, его правда недостаëт мне, - Джон улыбнулся вроде даже мечтательно. – Мой врач говорит, жить осталось считанные месяцы. Всë время я думал: как он при этом не испытывает чувств? Должно быть, доктора привыкают со временем видеть своих подопечных лишь списком фамилий. Этому отведëн год, этому полтора, этому едва ли пара дней. Никакого сострадания людям, которым выносят смертельный приговор. - Не все врачи таковы, - вдруг пробубнил под нос Логан; Джон не обратил на это никакого внимания. – Подключать? - Оба, - кивнул Крамер. – Занимай левый. Марк, для тебя правый. Логан поможет тебе навесить… - Я разберусь сам, - перебил Хоффман, демонстративно вставая к помощнику задом. Тот скривился, но придумать колкость не успел. Снизу, с первого этажа, раздался звук открываемой двери, на мониторе отобразилась фигура в тëмном плаще, должно быть, глянцевитом. Человек отряхнул, сложил автоматический зонт, сбросил капюшон. Рассыпались по плечам светлые волосы. Крамер тяжело вздохнул: - Когда-нибудь она услышит меня. Марк, побудь в соседней комнате, пожалуйста. Ей пока не нужно знать о тебе. Покосившись на зловещие цепкие крючья фиксатора, Хоффман только плечами пожал. Логан успел нацепить свой, но не закрепить, и теперь стаскивал, стараясь не разорвать рубашку. Только что готов был остаться в драном, почему теперь решил поберечь? - Даже не спросишь, с чего ты валишь, а мне можно остаться? – бросил он подельнику в спину. - Похуй. - Не выражайся, - Джон скривился, словно у него заболели зубы. – Касается обоих. Марк, быстрее, она сейчас придëт. Не то чтобы Хоффману было очень интересно, кому не надо попадаться на глаза, но если в двери, как и почти во всех здесь, есть глазок, отчего бы не воспользоваться? Джон отошëл к окну, а вот Логан зачем-то попытался накинуть на ловушку покрывало. Успел спрятать под ним только фиксаторы, не остов, но всë равно расслабился, когда в комнату заглянула женщина средних лет с усталыми печальными глазами. При идеальном макияже, с укладкой. Что на мясокомбинате делает ретро-Барби? - Джон, - позвала она. Крамер помедлил прежде чем обернуться. – Я здесь. Пожалуйста, не надо игнорировать, это причиняет мне б… - Я просил тебя дождаться в клинике, - так же равнодушно, как только что отдавал приказы помощникам, перебил еë Джон. – Не надо приходить сюда. Как ты добиралась, на машине? - Еë номера могли поймать в объектив и использовать против нас всех, поэтому нет, - женщина немедленно уставилась в пол. – Я привезла тебе… список медицинских карт пациентов клиники, да. Ты можешь объяснить, для чего это нужно? - Ты всë понимаешь, Джилл, - он только брови приподнял. – Понимаешь, потому ты здесь. Положи на стол, только ничего не урони. Там нужные вещи. Не отводя взгляда от точки меж его лопаток, Джилл попятилась к столу. Бледные пальцы подрагивали, когда она не глядя разжала их – конечно, плотно набитая папка коснулась стола лишь половиной своей площади, пошатнулась, однозначно упала бы, рассыпая содержимое, листы бумаги с фотографиями и мелким текстом, не перехвати еë за миг до этого другая рука, широкая, способная сработать как превосходный зажим. Логан расправил листы в папке, устраивая меж деталей, лекарственных банок и других бумаг понадëжнее, стащил зависшую на краю обложки скрепку и приладил еë заново, ближе к корешку. Пренебрежение, расслабленное превосходство с его лица пропали, теперь Нельсон выглядел готовым отразить любую атаку, предупредить ещë одно падение. Правда, Джилл ему не кивнула, не улыбнулась, не сказала ни слова благодарности: она внимательно смотрела Джону в затылок. - Больше не будь так неосторожна, - ясное дело, Крамер имел в виду не злосчастную папку. – На улице темно, но у города в любое время суток глаза открыты. Лучше бы тебе ехать домой теперь. - Я могу помочь. - Нет. Единственное, что в твоих силах – не вмешиваться, - терпеливо повторил Джон. – Смотреть по сторонам, обязательно, это защитит нас обоих. Тебя в первую очередь. Скажешь что-нибудь про людей в списке или мне прочитать самому? - Всë отмечено, не придëтся искать долго, - послушно ответила женщина, сцепляя в замок кончики пальцев. Марку приходилось встречать раньше таких вот изящных дам; судя по жесту, Джилл доверяет тем, кто с нею в одном помещении. Несмотря на напряжëнную обстановку. Потому-то его, незнакомого, попросили уйти? – Я поеду. Ты напишешь, когда… - Логан тебя отвезëт, - Крамер проигнорировал последний вопрос. Хоффман понимал, это «нет», вполне ожидаемое самой Джилл. К слову, на его***
- Разрешит. - Нет, не разрешит. Меня вообще никуда не пускают ночевать одну, даже к бабушке. - Вот бы мне попасть в гости к бабушке. Моя терпеть не может папу, поэтому мы редко ездим, только когда он в командировках. Ой, слышишь? Мама сейчас принесëт сэндвичи. Давай просить вместе, а она уговорит твою. Решили? Элисон постучалась в детскую, но не зашла – просунула в дверь руку с перчаточной куклой-монстриком. Размыкая пальцы, будто игрушка говорит, Элисон забавным голосом пропела: - Перекус мелким зубастикам! Чтобы выросли клыки совсем как у меня – клац-клац! Кто не будет ужинать, того я быстренько съем сам! Две девочки расхохотались в голос, забывая, что уже сравнительно поздно. Миссис Гордон, не выдержав, засмеялась тоже, уронила монстрика на комод, к спальным медвежатам. Даяна сейчас же подбежала к матери, выхватывая блюдо: то наклонилось, бутерброды вот-вот и посыпались бы вниз. Мама поцеловала еë в лоб, утирая весëлые слëзы. Девочки переглянулись, гостья Даяны слезла с кровати и взяла подружкину руку, уверенно сжимая. - Мамочка, - боже, подумалось Элисон, малютка сводит бровки домиком совсем как Ларри раньше, когда ему нужно было что-нибудь. – Можно, пожалуйста, чтобы Корбетт у нас осталась на ночь? Мы поиграем в настольную… - Накроватную, - хихикнула Корбетт, но нервно. От умной Элисон это не укрылось. - Ну, накроватную игру какую-нибудь, - Даяна скорчила рожицу, дëрнула подружку за джемпер: мол, сбиваешь. – В девять выключим свет, почистим зубы и честно-честно ляжем. И даже шептаться не будем. Ладно, будем, но не до полуночи. Можно? Ты обещала мне пижамную вечеринку на день рождения, и раз тогда не получилось… - Детка, я не возражаю, ты же знаешь, - Элисон села рядом с дочерью на корточки. – Надо спросить ещë маму Корбетт, иначе никак. Что думаешь, милая, мама тебе позволит? Ответить маленькая гостья не успела. В дверь как раз позвонили. Корбетт помрачнела. - Должно быть, вот и она. Попросите сами, вместе, я вас поддержу, если понадобится, - миссис Гордон заговорщически подмигнула дочери. – Давайте, бегите открывать. - Мама, мама, - спохватилась Даяна, пропуская невесëлую Корбетт в прихожую вперëд себя, - папа что скажет? Тоже разрешит? Это точно? - Почему бы ему и не разрешить своей крошке повеселиться, - Элисон попыталась улыбаться безмятежно. Дочка, улавливая, наклонила голову, обняла за плечо, почти повисая. Такая тяжëлая, ростом уже выше пояса. Как быстро летит время! - Он сегодня опять не приедет, да? - У него полно работы, милая, - придерживая Даяну за руки, миссис Гордон встала, заключила дочь в настоящие крепкие объятия. Захотелось закрыть еë от нежданной нежеланной печали всем телом. – В субботу папа точно никуда не пойдëт, и мы вместе отлично проведëм время. Иди к Корбетт, поддержи еë: миссис Денлон пришла. Линн выглядела усталой до тоскливого, но сесть, как всегда и бывало, на специальное креслице для переобувания себе не позволяла. Тëмные волосы она кое-как собрала в хвост, гладкий лишь оттого что волосы совсем засалились; синяки под глазами выдавали пережитые без сна ночи. И никакого макияжа. Элисон частенько видела Линн в клинике… до трагедии. Миссис Денлон умела и любила подчëркивать свои достоинства. Господи, ну что она за человек, чтобы вообще вспоминать об этом. Женщина год назад потеряла ребëнка. Мать никогда не оправится от такого до конца. Элисон не глядя положила руки дочери на плечи. Захотелось обнять еë снова и никуда-никуда не выпускать из объятий. - Спасибо, что присмотрели за нею, миссис Гордон, - Линн попыталась улыбнуться. Тëмные печальные глаза улыбку попросту не дали бы заметить, и Элисон проглотила вздох. – В который раз за два месяца. Однозначно, я поговорю с Джеффом, чтобы забирал еë из школы сам. - Девочки были заняты своими делами вдвоëм, мне нетрудно периодически слушать из-за стены не один голосок, а два. Кстати, Корбетт хочет кое-что сказать вам. Верно, дорогая? Девочка попятилась, упираясь спиной в шкаф с верхней одеждой. Милое личико еë померкло ещë когда мать зашла, печальная и подавленная; теперь Корбетт совсем растеряла пыл, не решалась просить. Даяна высвободилась из маминых объятий, подошла, взяла подружку за руку. - Вместе. На раз-два-три. Давай, раз, два… - Можно мне остаться в гостях у Даяны? – выпалила юная Денлон. Элисон поëжилась, столько отчаяния было в этом… почти крике. В сердце Корбетт сейчас наверняка толкались два желания: провести время весело или пожертвовать, точно не впервые, кусочком детства, чтобы поддержать мать. Дети так на многое готовы ради своих родителей, особенно девочки. Жаль, родители пользуются этим с удовольствием. Сколько совершеннолетних незрелостей и повзрослевших до срока малышей. Катастрофа. - Детка, я не думаю, что это хорошая идея, - Линн взяла еë ладошку. Выронила. – Мы и так обязали семью Гордон сегодня. Разве тебе не хочется домой, к папе? - Не очень, - честно ответила Корбетт, ловя мамин взгляд. – Я знаю, ты устаëшь. Выспишься. Не надо будет читать мне сказки. «Которых ты и так мне не читаешь, - рассмотрела Элисон в еë глазах почти явственно, - а если не придëтся, чувство долга не будет тебя мучить». - Если папа… опять выпил, мне опять сидеть в кухне, - Корбетт стремительно краснела. – Там холодно. Твой начальник позвонит тебе ночью, ты уйдëшь до утра, и… - Это не обязательно рассказывать миссис Гордон и Даяне, - глаза Линн сверкнули яростью, но от повышения голоса она сдержалась. – Нет, детка, ты идëшь домой. Всë будет хорошо, я тебе обещаю. Умойся, будь добра, у тебя снова полный нос соплей. Элисон сама съëжилась, слушая разговор в подобном тоне. Что испытывает бедная девочка? Ты же старшая, будь примером, веди себя как взрослая, да-да, сколько раз она сама это слышала, когда братьям прощали любые хулиганства. Твой, Корбетт, братик остался маленьким навсегда для папы и мамы, надо-пошло-бы-оно-в-задницу-понимать, отчего оба сердца болят сильнее за него, потому заткнись, умойся, не проси. Леденело сердце. Может, вмешаться? - Я тебя провожу, - первой встрепенулась Даяна. – Ничего, в другой раз останешься, мы всегда тебе рады. - Посмотрим на поведение, - миссис Денлон покачала головой. Злости не было уже, только тоска. – У тебя пять минут, детка. Давно пора в постель. Девочки убежали. Линн совсем поникла, подняла было взгляд, но отвела, различая осуждение в глазах Элисон. Цокнула языком. - Я люблю еë, но порой Корбетт совершенно невыносима, - неуверенно проговорила она. - Опасаться пьющего отца нормально, - как можно осторожнее ответила миссис Гордон. Надо смотреть помягче, Ларри всегда говорил: глаза у неë будто иглы. – Это мужчине стоит вести себя… - Ах да, мне есть что сказать вам в ответ на этот счëт, - Линн горько усмехнулась. – Пожалуйста, не воспринимайте так, будто я нападаю. Будь мне дорог мой муж, сама я как жена хотела бы знать сразу. В конце концов, мистер Гордон работает через этаж от меня, наши дети общаются с удовольствием. Молчать будет подло… Отчего Элисон не попросила еë немедленно закрыть тему? Нет, даже теперь не останавливала; где-то внутри всë обмерло, но Элисон хотелось услышать до конца то, что скажет Линн. Она и впрямь не хамила, не поддевала в ответ. Линн была искренней сейчас: она, выдыхая, всë-таки села на пуф. - Мы с Джеффом почти не разговариваем после аварии, если, конечно, не случится очередная ссора, - Линн смотрела в никуда. – Вот и вчера произошло… на этот раз он спросил, не бегаю ли я, как другие врачи в нашей больнице, из дома не на работу, а к любовникам. Когда я спросила, какого чëрта, показал вот это. Элисон, я не хочу причинять вам боль, но… Из дамской сумки, большой, мягкой, показались обëрнутые листом фотографии. Элисон взяла первую и прикусила щëку: из автомобиля, незнакомого ей, наверняка арендованного, наполовину высунулся еë муж. Еë хоть занятой, хоть уставший, но всегда верный Ларри. На втором фото приоткрылась и пассажирская дверь, только человека было не разглядеть. На третьей в проëме показалась мужская рука, на следующей муж уже стоял у двери в подъезд многоэтажного, судя по всему, дома в одиночку, придерживая дверь и озираясь. Оставшийся кадр показал, как Ларри садится обратно за руль, придерживает коробку с, видимо, хрупким содержимым. Второй мужчина так и не попал в объектив. - Вы знаете о квартире по этому адресу? – Линн с сожалением вытянула фото из напряжëнных ладоней миссис Гордон. - Нет. Джефф не разглядел, что за попутчик с ним был? - К счастью, не девица, это видно и нам, - Денлон неуверенно улыбнулась. – Джефф не сумел его детально разглядеть, описывает обычно тоже так себе, но кое-что запомнил. Сорок лет или немного старше, темноволосый, грубые черты лица. Хотел было закурить в машине, но передумал, убрал пачку. Сидел в кожанке, потом расстегнул, под нею был строгий костюм. Недовольный взгляд… и всем видом показывал нетерпение. Вот так. Не похож на наркокурьера, но передали ему точно какие-то препараты. Из коробки звенело. На сутенëра тоже нет… кажется. - Вот бы мне «такое себе» внимание к деталям, - Элисон облегчëнно рассмеялась. – Всë в порядке, Линн, с этим мужчиной я знакома. Старый приятель Ларри, дружат с восьмидесятых. Он мне не нравится, но дело мужа, с кем проводить время, только бы не в ущерб семье. Насколько я знаю, хотя он рассказывает мало, его друг тоже растит дочь, совсем маленькую. Правда, матери я не видела. - Для чего ему встречаться с… друзьями в неизвестных вам квартирах, вот вопрос, - Линн посмотрела куда-то вбок. – Впрочем, теперь вам кое-что приоткрылось. Я считаю, мужу бессовестно обманывать жену или что-либо от неё скрывать. Особенно если жена всё ещё его любит. Потому рассказала. - И я вам благодарна, - Элисон взяла еë руку в свои, погладила пальцы. Дрожали. – Миссис Денлон, может, всë-таки позволите Корбетт остаться у нас? Девчонок долго нет. Моя хитрюга тянет время вашего ухода, это уж точно. Или в любой другой выходной. Обещаю, у нас Корбетт будет в безопасности. - И дома будет, - Линн выпрямилась, будто еë кольнуло в спину. – Мы… обсудим это, миссис Гордон. Не сейчас. Я совершенно вымотана, да и… Корбетт выглянула из ванной. Показались ладошки Даяны: слышно было, как она, пыхтя, со всех сил пыталась утащить подружку назад. Линн приподняла брови и покачала головой. - Нет-нет. В следующий раз, детка. Я уже забрала твой рюкзак. Кстати, и лифт приехал… - Это на следующий этаж, - поспешила объяснить Элисон, - он просто очень гремит. Хорошо вам добраться. Если ситуация дома вдруг… - Я разберусь, - Линн опять была готова защищаться. Право, никто не нападал, наоборот. Жалость в воздухе запахла кислым и горелым, и Линн почувствовала. – Пошли, Корбетт. За правда громким кряхтением кабины лифта ни старшая, ни младшая Денлон не расслышали, как позволил себе выдохнуть наконец человек на лестничной площадке. Он едва успел, а двигаться пришлось тихо, отойти от двери и затаиться. В собственном доме. Будь прокляты все, кто ставит его в такое позорное положение. - Стерва, - выплюнул, поправляя воротник, доктор Гордон. – Не зря обратил внимание на твою машину на парковке. С чего ты решила, что это твоë дело? Смотрела бы так внимательно за собственным супругом. Слишком любопытные глаза могут и выколоть. Как представится шанс, я найду что про тебя сказать в ответ, что тебе припомнить, не беспокойся. Как будет время и место… Он поправил волосы. Перехватил портфель. Натянул свою лучшую улыбку. С Элисон не придëтся объясняться, она всегда выбирает семью, дочь обрадуется приходу и не вспомнит о наверняка подслушанном разговоре. Лицо стоит держать так, на всякий случай. Не расслаблять. - В субботу как раз свободный день, - прошептал сам себе Лоуренс. – Тогда и поработаю над своим делом. Пока можно расслабиться. Добро пожаловать домой, Ларри. Тебя не обыграют. Никто.