Руки прошлого. Последняя игра

Телефон зазвенел в девять вечера. Виктория, хмурясь, подняла трубку. - Вайс. По какому вопросу? На том конце послышалось прерывистое дыхание и всхлип. Похоже, звонивший очень торопился ей набрать и хорошо пробежался до телефона. Догадка заставила сконцентрировать всё внимание. - Он её бьёт, - наконец раздалось из динамика. – Он убивает маму! Пожалуйста, помогите, вы ведь обещали! Пожа… - Ах ты щенок! – крикнул кто-то сбоку. Связь прервалась. Виктория опустила трубку и стиснула пальцами локти. Стоило ожидать, наверное, что конец будет вот таким. Придётся ехать одной. Ночью, в дерьмовый район. В конце концов, это всё ещё была её работа. Дело не только в сочувствии. Значит, можно предупредить кое-кого. Пусть возвращает старый долг.

***

- Всё, довольно, ехать пора, - напарник тронул её за плечо. – Полицию вызвали, скорая помощь уже едет. Оставь им их работу, они же должны хоть чем-то заниматься. - Никуда не поеду, пока не поговорю с офицером, - Виктория дёрнулась, сбрасывая его руку. – Мальчик ждёт меня. Имидж надо поддерживать. - Какой, мать твою, имидж? – он устало выдохнул. – Вик. Ты, можно сказать, уже нарушила устав, когда сюда поехала вместо того чтобы сразу в полицию набрать. Не твоё дело, где кого застрелили в паршивом углу, ясно? Ты работаешь всего ничего. Никому не понравятся такие выходки, тем более от новенькой. - А кто расскажет начальству? Ты? – глаза Вайс гневно сверкнули. – Для меня это особый случай. Поэтому прибери руки и посторожи вход. Он там остался один. Ни полиция, ни врачи не смогут успокоить ребёнка. - Да-да, везде работают сплошные болваны, и своих детей ни у кого нет, - напарник вскинул руки. – Что ты так цепляешься за этого пацана? Его отправят в приют, там таким самое место. Он вырос в говне, которое нам с тобой не раскопать, в нём и продолжит вариться. Ты только навредишь так называемой помощью. Вик, даже не возражай. Ви… Ловкая и очень быстрая, все экзаменаторы хвалили, Виктория успела проскользнуть в приоткрытую дверь, пока он болтал. Молодой мужчина только глаза закатил.

***

- Ещё пару бланков, мисс Вайс, - женщина с участливым взглядом забрала у Виктории заполненный. – Формальности. По моему опыту, вашу кандидатуру должны одобрить. Других, тем более, попросту нет. Итак, шестая форма и двена… ц, они опять не напечатали запас. Сейчас принесу из другого кабинета. Подождите, пожалуйста. За сотрудницей захлопнулась дверь. Вайс подпёрла руками голову, переводя дух. Как же хорошо, что её оставили одну. Отступать было поздно, да ей и не хотелось. В сознании менялись один за одним образы: вот она случайно толкает ребёнка, готового сразу на всё, и обувь почистить, и присмотреть за собакой у магазина, и даже помыть машину; вот, накормив его хорошенько курицей, узнаёт, что без заработка отец отказывается пускать его домой; вот подсовывает десятку так, чтобы не выпала, но заметить было можно, провожая его до подворотни; вот видит в подвальное окно, как молодая, симпатичная бы, не будь всё лицо в ссадинах и синяках, женщина обнимает его, гладит по голове и горько плачет; вот встречает мальчика снова и снова, вот рассказывает, что у неё за работа – он не убегает, хотя чаще оборванцы боятся полиции и всех сколько-то причастных; вот оставляет ему свой домашний номер на всякий случай, хотя ближайший телефон — автомат у дома; вот в первый раз в трубке слышен его перепуганный голос; вот, отстрелив дверной засов, она вновь видит мать мальчика. Эйприл, так её звали, юную ещё, чуть младше Виктории или ровесницу. Вайс не могла оторвать взгляда от ножа, почти по рукоять всаженного несчастной в горло. Виновник её гибели валялся около стола, скорчившись; крови под ним было ещё немного. Разбить висок – почти гарантированно нейтрализовать навсегда. Но, скорее всего, ей просто повезло пнуть ублюдка куда надо. Ещё учиться на практике отрабатывать удары… Мальчишка хлюпнул носом, размазывая сопли с пылью. - Сейчас полиция будет. Я честно никому не скажу, что ты его толкала. Только побудь здесь, ладно? Ты воин света, как в комиксах! И добавил сипло – он действительно долго плакал, ещё и бежал, до сих пор не выдохнул. - И я хочу быть. Оставшиеся бланки Виктория заполнила, почти о содержимом не думая. В очередной раз одно и то же: сколько лет, какой доход, что с жильём, судимости, зарегистрированные диагнозы. Всё смешалось в кучу. Вайс умела и даже иногда любила разгребать бюрократические нагромождения, чтобы устаканить собственные мысли. Тем более, результат того стоил. То есть, наверное, сидел, несколько дней страха и неизвестности вымотают любого ребёнка. Лишь бы не замёрз – зима на подходе. Надо будет в выходной отвезти его в магазин за курткой. Кивнув на прощание, женщина открыла дверь. До чего тугая и противно скрипит, господи. Да, мальчик сидел на ближайшей скамье. В пакете от булки ни крошки не осталось. Он резко развернулся, дёрнулся, веки его, и так опухшие, повлажнели вновь. - Что же ты, милый? – Вайс хотела было взять его за руки, но этого могло не хватить, поэтому Виктория встала прямо коленями на пол – храни господь брюки! – и прижала светловолосую голову к груди. – Теперь всё будет хорошо, слышишь? Зайчик. Не плачь, зайчик… Ну да, самое импульсивное решение в её жизни. Он просто, бесконечно уважая, взял пример. Много раз. Телефон зазвонил в девять вечера. Виктория, хмурясь и поглядывая на письмо, лежащее на кухонном столе, нажала нужную кнопку. - Вайс. Кто говорит? - Вот хорошо, вы живы, вы дома, а я-то опасался, - в голосе собеседника слышна была улыбка, непонятно, искренняя или насмешка. – Виктория, это Гордон. Помните меня? - Док? – не на шутку удивилась женщина. – Тысячу лет вас не слышала, но очень рада, мне сейчас нужен кто-то знакомый, и если у вас по старой памяти есть время… - С ней всё хорошо, - перебили на другом конце. – Вам оставили послание, так? - Верно. Откуда вы знаете? - Пока неважно. Всё, что там написано, к сожалению, правда, это раз. Вы можете не доверять его автору, но прошу верить мне, это два. Я не дам в обиду вашу внучку. Мне самому будет… спокойнее, если она останется в порядке. Небольшое уточнение. У неё часто бывают обмороки? Не пугайтесь, я не заметил ничего критического. Просто поделитесь, хорошо? - Нет, она совершенно здорова, - Виктория задержала вдох, чтобы не показывать явно свалившейся с плеч горы. Даже перед самыми близкими – никаких чувств. – Лори с вами? Она цела? - После игры никаких происшествий, - уточнил доктор. – Здорова. Это замечательно. Это очень радует. Обещаю вам, пока ей нужна помощь, я буду рядом. Ложитесь спать и, пожалуйста, не запивайте мятные таблетки кофе, как вы любите делать. Взрывная смесь. Доброй ночи. О, и мне пора, прошу прощения. Кто-то с его стороны распахнул дверь и теперь приближался. Удивительно, как за пару десятков лет улучшился коннект – телефонный, конечно. Не между людьми…

***

Третье января и так оказалось Днём Ебучих Встреч, поэтому, в принципе, Марк не возражал, когда в трубку попросили: - Забери меня сегодня после работы, идёт? Я поехал помочь маме с покупками и готовкой. Возможно, выпью. Нет, конечно, я могу переночевать у неё, тогда собак кормишь и утром выводишь ты. Как ловко Питер умел не оставлять выбора. Но ещё с утра, до работы, Хоффману попался по пути бывший одноклассник, самый придурковатый и мажористый – к сожалению, он сидел не в мусорном ведре, а в очень дорогой тачке. Его можно было хотя бы с чистой совестью и во всё горло послать нахуй. Анну, встреченную в обед в ресторанчике у работы, уже нет, какая-никакая дама. Ворчливого коллегу в морге, куда Марк зашёл отдать мистеру Хэффнеру занятую ещё в конце того года пачку сигарет, а застал старого пердуна вместо него, тоже нет по причине той самой старости. Пришлось послушать коротенькую лекцию о вреде курения, покивать и только потом возвращаться в кабинет. Питер, к счастью, позвонил уже после выпитого кофе. Ни конфликта между Марком и мисс Вайс не было, ни даже махонькой ссоры. Они и виделись за год с небольшим два, не то три раза кроме первой встречи. Просто, очевидно, мамаше Питера он не нравился. Казалось бы, почему: сын вырос, не сидит на шее, не бухает и не торчит за её счёт, всегда готов приехать, поздравляет на все праздники. Какое дело, с кем он тогда вполне добровольно спит? Мама, например, после его, потом Анжелины шестнадцати лет вообще не переживала, встречаются они там с кем-то или нет. Может, считала, что обоим не до отношений: кому учёба, кому служба, потом работа, крепкий сон да сытный обед, вот чем заняты дети, и так было, по её мнению, как раз надо. Жаль, что перед выпускным сестры случилась такая дрянь, что и вспоминать не хотелось… В гости Хоффман не ездил никогда и ни к кому. Вообще. Вроде бы считалось приличным привезти вина или сладкого, если пригласили близкие люди, но между ним и мисс Вайс, слава богу, была громадная пропасть. Марк хотел было кинуть рабочий портфель на заднее сиденье, но притормозил. Пассажир будет после нормальной рабочей смены, может, слегка пьяный, скорее всего, голодный. Пусть приляжет – или хоть попытается, с его-то ростом будет смотреться смешно. «Надо заехать в текстильный, - пронеслось где-то на краю сознания. – Плед. Да, определённо, плед, и ещё новое постельное бельё, единственное целое мы под Рождество залили ранчем. Блять, что ты со мной делаешь, человек по ту сторону подушки?» Мама тоже настаивала, когда он получил первые права, что надо обязательно устелить заднее сиденье покрывалом сразу после первой парковки машины у дома. Ещё отыскивая место, чтобы встать, Марк заметил сперва гору пакетов, потом из-за неё уже Питера, без шапки и лохматого. Очень хорошо, может, и заходить не придётся. Он подал сигнал. Страм обернулся и мотнул головой куда-то влево. Да, действительно, с одного места резво снялась розовая маленькая машина, детская почти. Или это ему помахать было нечем? - Привет. Она вспомнила, что забыла шафран и корицу, - пояснил Питер, просовывая голову в салон. – У неё в машине оставалось два или три пакета, сказала, что сама донесёт. - Сколько тут килограммов специй? - По пути выяснилось, что не хватает ещё кое-чего. Мобильники всё-таки удобная приспособа. Посидишь здесь? Я быстро. Пакетов было действительно дохера, Питер едва их держал. Похоже, вот он, шанс немного наладить отношения. - Давай половину, - решительно предложил Хоффман, ловя из готовой развалиться кучи как раз пакет с приправами величиной с ладонь. – Вы что, спускались в метро, чтобы в маркет добраться? - Нет, у мамы своя машина, ты видел. Кресло с педалями едва не целуется. К чёрту, в другой раз не послушаю её, возьму свою. Держи вот этот осторожнее, здесь стеклянные банки. Спасибо, серьёзно, у меня от продуктов рябит в глазах. Дверь в квартиру Виктории оказалась открыта. Из кухни слышался смех почему-то двух человек, один весельчак, очевидно, был мужчиной. Питер насторожился, хотел было постучать (зачем?!), но мисс Вайс сама выглянула наружу. Вид у неё был самый довольный из всех, что Хоффман видел до того. - Ты так вовремя, - женщина похлопала сына по плечу, пока он ставил сумки. Глянула было на Марка, приподняла брови и на этом всё – расцвела опять. – Ни за что не угадаешь, кто проезжал прямо мимо нашего дома! Он ведь и сумки донёс. Я позвала его на чай! Доктор, идите скорее сюда, он здесь. Только лохматый. Пригладься сейчас же, дома серьёзный человек! Пришлось сильно закусить щёку, чтобы не съязвить. Но мисс Вайс, как Марк уже знал, отличалась зоркостью и чутьём. Старательно глядя в глаза только сыну, она добавила: - А ты, я так понимаю, не останешься выпить чаю? Тогда на неделе, утром или после… - У меня дела всю неделю, мам, - вдруг очень холодно ответил Страм. Он даже перестал приводить волосы в порядок и сделал полшага назад, так, чтобы плечом коснуться плеча Марка. Виктория чуть поджала губы. – Кто там у тебя? - Мисс Вайс, у вас замечательные фиалки, я хотел бы попросить отросток той, которая на шка… - из кухни выглянул собеседник Виктории. В коридоре стало вдруг душно и мерзко, так приторно звучал его голос. – Вот, наконец-то я тебя увидел, самый занятой человек на планете. Иди-ка сюда! Рослый широкий мужчина, белёсый и синеглазый, как выросший мальчик с детской шоколадки, заключил Питера в объятия. Через плечо бросил взгляд и на Марка, чуть прищурился. Очень говорящий взгляд. Хоффман терпеть не мог таких людей. Но Питер обнял мужика в ответ, похлопал по спине, не отпускал несколько секунд. Чёрт. - Будь здоров десять лет, Ларри. Почему ты вообще ехал через наш район, не в цветочный же магазин? - Спасибо, я как раз забыл, - неприятный человек сделал самое озабоченное лицо, даже приподнял палец. – Цветы мне тоже понадобятся, в магазине за углом как раз хорошие букеты. Послезавтра Даяне два года. Я просто обязан порадовать жену. - За два дня и лучшие цветы увянут, - заметил Марк. Все обернулись к нему. – Впрочем, в любом деле личное удобство важнее всего. Не тратить же бензин лишний раз. - Да, вы именно такого мнения, - мисс Вайс покачала головой. Яд в её голосе отлично смешался со сладкими речами питерова друга, ощущения начинали походить на похмелье. – Как хорошо, как удобно вам лично, что мой сын не любит цветы. Можно подарить бутылку виски и половину выпить. - Наконец-то я вас смогу представить, - почти перебил её сын, втискиваясь так, чтобы гость и Виктория не стояли с Марком рядом, но при этом ни к кому сам спиной не повернулся. – Лоуренс Гордон, онколог, мой очень хороший знакомый. Марк Хоффман, мой… - О-о, я понял, - чёртов Лоуренс, похоже, первым заметил напряжение мисс Вайс и не дал Питеру договорить. Улыбнулся, приподнимая брови. – Будем знакомы, но, надеюсь, встретимся как можно позже. - А лучше никогда, - опять подметил Питер. Что за разговор такой, где некомфортно сразу всем, подумалось Хоффману, он что, снова на работе?! – Пусть ни у кого из нас не будет причин к тебе обращаться как к спецу. Как человек заезжай хоть иногда, ладно? Или приеду я. - Элисон не любит гостей, поэтому лучше на нейтральной территории, - тонко подметил Гордон. – Ты действительно не остаёшься? - Мы едем домой. Составь компанию сегодня маме за меня, хорошо? В долгу не останусь. Просто сегодня у нас были планы. Марку никогда не приходилось ни перед кем защищать свою… пару, происходящее могло бы показаться глупым, неприятным. Но Страм так чётко расставил всё по местам, что пришлось побороть себя, тоже держать лицо. Кивнув матери и своему из ниоткуда взявшемуся приятелю, Питер почти невесомо коснулся его, Хоффмана, руки. Стало жарко. - Поедем, займёмся. Всем хорошего вечера. - Подожди минуту, - вдруг попросил Гордон. Он пристально посмотрел сперва на Марка, потом на Питера, потом в сторону, словно что-то обдумывал. – Нет, знаешь, не в этот раз. Мысль ускользнула. Хочу сформулировать точно. - Ох уж ваши загадки, Лоуренс, - мисс Вайс наконец расслабилась. – Раз этот юный нахал не собирается ужинать со мной, пойдёмте без него. Давайте, скорее, стынет фруктовый пирог. Вы наверняка так устали на работе. Питер, захлопни дверь! Того и просить не надо было. Изгнанный сын с такой силой толкнул несчастную дверь, что оставалось только цокнуть языком. Погромче. Правда, Виктория не услышала. Она уже вовсю смеялась на кухне, и грёбаный доктор хохотал вместе с ней. Смех его казался таким въедливым. Хоффман встряхнулся. Надо было как-то избавиться от этого вечера, от всей его атмосферы. К счастью, Питер уже вызвал лифт и сам пару раз топнул носком, пока ждал. - Попробуй её понять, - тут же начал он, едва выехали со двора. – Мама очень остра на язык, если ей что-то не по душе. Она не щадит вообще никого. Надо было мне добраться самому, конечно. - Что хочешь думай, а я к ней просто больше не поеду, - сосредоточенно читая пришедшие сообщения, ответил Марк. – Кое с кем необходимо держать расстояние. С твоей мамой, с твоим этим… знакомым. Мне показалось, он вообще её друг, а не твой. - Что с Ларри не так? – искренне удивился Питер. Странный человек. На работе, судя по его рассказам и кое-каким слухам, разбирается в делах и людях хорошо. – Отличный мужик. Мы познакомились больше десяти лет назад, мама проходила у него обследование, с ним всегда есть о чём поговорить, не придурок, не выпендривается… - Не помогло лечение, - с притворным сожалением вздохнул Хоффман. – Мисс Вайс, наверное, до потолка бы прыгнула, стань он твоим парнем, да? - Во-первых, про потолок почти не шутка, у неё до самой пенсии были лучшие нормативы в отделе. Во-вторых, нет, мама скорее бы хотела себе такого сына. Знаешь, женат, растит дочь, три высших образования и десятки курсов, работа без риска получить пулю, за заслуги куча наград и денег. Он, по её мнению, состоялся в жизни. А для меня не играет роли всё это. Мы с ним понимаем один другого, это редкость, знаешь сам. Более близких друзей, наверное, не было и не будет. - Чего в нём хорошего? Лживый слащавый хуйлан, - Хоффман стиснул зубы. – Ты берёшь к себе всех, кто лизнёт тебе руку и потом будет постоянно требовать за это внимания. Собаки, этот хрен обесцвеченный, но псы хоть искренние твари. Ты знаешь, как часто вот такие люди попадают в наш архив? Не в качестве жертв. Наоборот. Питер не ответил. Он оставался непроницаем всю дорогу и больше не поддерживал разговор. Готов ко всему, отвечает за всё. Даже какого-то чёрта сел за руль чужой машины, главное — никто не возражал, блять… До его дома оставалось метров двести, когда Марк заговорил первым: - Я поеду к себе. Весь этот позитив меня утомил. - То есть, сегодня не играем? – переспросил Питер. Вдох, ещё вдох. Нельзя давать в морду за вопрос, пусть и идиотский. Впрочем, по лицу Марка всё было видно, поэтому обошлось, слава богу, без прикосновений, поцелуев, других глупостей. В такие дни Хоффман даже от него этого не хотел, и так по горло было взаимодействия. Пошёл снег, частый, большими мягкими хлопьями. Пришлось остановиться, взять кофе. На вкус оказалось как говно с водорослями. Похоже, рождественские дни так никогда и не станут его, Хоффмана, праздником. Пришло новое сообщение от сестры. Нет, и Анжела подождёт. Сегодня в его игре было совершенно выматывающим уровнем. Голова пухла от всех диалогов, отдельно на краю сознания звучал смех нового знакомого, счастливый, свободный, искренний. У него, стало быть, день удался. Марк вцепился в руль, опустил голову. Тише не становилось, проклятый доктор и его хохот заполняли всё сознание, остальные звуки глохли, заболело в ушах, в самом мозге – и Хоффман проснулся. Узкий жёсткий диван, сползший плед – ухом он вообще лежал на углу боковины, вот и заболело, - и опять смех, непрекращающийся, преследующий его. Встряхнувшись, Хоффман резко сел. Голова чуть закружилась, но это было спасением, позволило расслабить слух. - Какого хрена ты так громко ржёшь, - простонал он, сжимая себе виски. Смех тут же прекратился, в тишине прозвучало не менее гневное: - А что я сказала? Все факты сходятся. Имя, которое я увидела, может быть и мальчика, и девочки. Она пропадает, её мужик пропадает, а вот он… - Даже для него делать так слишком унизительно, поверь, - уже спокойно отозвался Гордон. – Ты бы слышал, что сейчас ляпнула маленькая сыщица. Знаешь, кому досталась почётная роль в вашей тайне? Твоей бывшей. Уникальный выворот логики. Повтори, Лори. - Может, ты скажешь нормально, - Лори уселась рядом с Марком на диване. – Моей мамой была миссис Темпер? Несколько секунд Хоффман втыкал в пол, потом чихнул. Как здесь, оказывается, пыльно. Лори это, кажется, не понравилось, она нахмурилась: - Так да или нет? Ты её вынудил? Или кто из вас, какими методами? - Лоренсин, - вдыхая поглубже, ответил наконец Марк, - эту женщину было невозможно к чему-то принудить. И убедить ни в чём тоже. В своё время мы разошлись раз и навсегда. Да, кстати, тебе не кажется, что брать личные вещи неправильно? - Позавчера она вообще украла чужую конечность, - добавил Гордон, - чего ты ожидал. Лори относится ко всему как к цели. Детка, это примерно то, что проповедовал Джон. Понимаешь, как ты становишься опасно близка к нам всем в этом плане? - Не говорите так, - тут же нахохлилась девчонка. – Я вообще не понимаю вас двоих. Мне одной надо, что ли, во всём разобраться? Кроме меня никто ничего обсуждать и предпринимать не будет? А? «Пильщики» одновременно замолчали. Лори запоздало сообразила, что нахамила, но взгляда не отвела. Хоффман подпёр лоб рукой и тяжело вздохнул. - Узнаёшь, да? – едко проговорил доктор. – Слышишь эти слова, этот тон? Один в один, правда? Марк как-то очень потерянно кивнул. Лори поджалась вся, скрестила ноги, догадываясь, что оба имеют в виду. - Как же тебе сейчас больно, верно? Ну ничего. Ты это заслужил. Лори не говорила больше ничего. Ситуацию, зависшую в воздухе, предстояло решить тем, кто больше пережил. Не надо было вообще выходить из комнаты. - Ответ на твой вопрос чуть сложнее, чем ты думаешь, - теперь голос Гордона казался строже и хладнокровнее. – Вероятно, тебе об этом уже сказали. Предлагаю сперва прийти в себя, а мы пока подумаем, кого опасаться, возможно, нам всем. Лори кивнула, хотело было подняться, но, вспомнив, легонько толкнула Хоффмана локтем. - Можно читать дальше? Снова безмолвный кивок. Лори скомкала лямку комбинезона в руке и попятилась к двери. Дождавшись, пока она аккуратно закроется в спальне, Гордон помрачнел. С минуту в комнате было тихо и очень душно. - Ей без всяких ловушек наверняка постоянно угрожает опасность. Никаких тормозов. - Я думаю, всё может обернуться в другую сторону, - наконец отозвался Хоффман. В его взгляде доктор прочитал некоторую гордость. – Это её придётся бояться. Всем, кто нападёт. Вот бы это действительно стало так. - Твоя работа, - хмыкнул ему доктор. – Начинай, если захочешь, но лучше выспись, пока я занят, ты не так портишь обстановку. Мне надо с ней поговорить один на один. Пока непонятно, как правильнее будет посвятить в то, за чем она здесь… Лори, оказалось, дневник пока не трогала. Вместо этого она сосредоточенно листала что-то в телефоне. Когда Гордон открыл дверь, только плечами пожала. - Я в порядке. Вы там без меня не поссоритесь? - Ты же понимаешь, правда, что не все вещи можешь урегулировать? – доктор приподнял брови. – Присяду рядом, хорошо? Девочка подвинулась, так и глядя в экран. Спросила: - Где здесь можно ужин заказать? Я в последний раз ела утром. Пища для ума не заменит хорошего бургера. - Не знаю. Я много лет не ем такого, - покачал головой Гордон. – После того как всё… закончилось, решил облегчить труд своим полутора ногам. Если будешь вызывать доставку, укажи только номер дома, не квартиры, пожалуйста, и предупреди меня, когда курьер приедет. - Это ещё зачем? - Тебе лучше пока не выходить одной. Всё может случиться. Я, например, шёл к своей машине и почти сел туда, когда меня поймали. К его удивлению, Лори не стала спорить. Из-за этого, наверное, оказалось сложнее продолжить. Пару минут Гордон просто смотрел на неё, не произносил ни слова. Задумчиво как-то, с долей печали. Или мешать не хотел? - Готово, - девчонка нажала кнопку блокировки. – Скажите уже, что между вами и Хоффманом происходит, а то я правда переживаю. Почему вы с ним постоянно на ножах? Одно дело делали, разве нет? - Ты, мне кажется, не совсем ещё поняла, что за человек позвал тебя в этот путь, - ответил Лоуренс. – Он уже рассказал, чем закончилась их с Питером история? Лори кивнула, уверенно глядя ему в глаза. - Думаешь, твой папа одобрил бы побег из дома с убийцей, который работал на Пилу? - Его больше не спросить, - невесело усмехнулась Лори. – Мне надоело жить в неведении. Говорят же, предупреждён, значит, вооружён. Если никто, кроме Хоффмана и вас, ничего не знает о делах Пилы толком, и выпадает шанс с вами поговорить лично, чего бы не воспользоваться? - Оружием, любым, и информацией тоже, надо владеть, чтобы не выстрелить себе же в печень. Десять лет назад многие не сумели справиться со своим знанием. Увы, в их числе был твой отец. - Меня не отпускает одна мысль, цепкая такая, - Лори подпёрла подбородок руками, глядя в никуда. – Всё могло закончиться по-другому? Вы как считаете? Лоуренс помедлил. Он расслышал в этом вопросе очень глупую, пустую надежду. Так верить в лучшее, даже когда всё уже свершено, умеют лишь юные. Лори оказалась самым обыкновенным подростком. Было бы удивительнее обнаружить в ней зрелую личность… - Как ты сама отметила, спросить об этом больше некого. Может, тебе всё-таки передохнуть? В этом сборнике сказок, по законам жанра, чем дальше, тем страшнее. - Когда появится ваш персонаж? – девчонка хитро заулыбалась. – Что-то мне подсказывает: вы сыграли в сюжете большую роль, чем знают простые зеваки. Бесконечно похожа на своего отца, подумалось Лоуренсу. Искренняя до простоты, но очень проницательная. Чем чёрт не шутит, может, это он сам стал сентиментален с годами и тоже захотел, чтобы из прошлого помахала здоровая знакомая рука?

***

Дверь приотворилась. Не глядя, кто вошёл, Джон Крамер потянулся за пачкой бумажных полотенец. Сегодня он кашлял без перерыва, такой промозглый выдался день. Впрочем, больному неизлечимо человеку всё равно, хоть солнце, хоть снегопад. Его тело в самом благоприятном климате не сможет контролировать желчь и гной. Пусть так. Всё самое нужное под контролем. Человек встал у него за спиной чуть сбоку, справа. Должно быть, старая привычка. Правая рука в его прошлой жизни всегда должна была оставаться свободной. Это стоило уважать. - Ты отнёс письмо? – спросил Крамер, отодвигая пачку прочь. Несколько кровавых точек попали на чертёжный лист, но не помешали бы работе. – Это очень важный шаг для нас всех. - Кроме того, я выискал отличный способ убедить его в том, чью сторону принять, - ответил ему собеседник. – Тебе это пригодится. Все средства будут хороши, как на... - Сейчас мир, - покачал головой Джон, указывая на свободное место на столе — покажи, мол, находку. – Привыкай к нему. Будет сложно, но ты должен. Иначе в нужный момент не справишься с собой. - Есть, - собеседник сунул руку в карман свободной кожаной куртки и положил поближе к свету фотографию величиной в половину книжного листа. Блик от настольной лампы в первую секунду скрыл весёлое шаловливое личико ребёнка. Одна ножка была босой, на второй еле держался мягкий детский ботинок. Живое, эмоциональное изображение. Не похожее ни на что в мастерской Пилы.