Я получил эту роль

      Осень была в самом разгаре. Студенческая рутина успела захватить обоих парней, Влад делал успехи и постепенно переставал так резко и болезненно реагировать на неудачи. Не без помощи Кости, конечно. Удивительно, ведь еще каких-то пару месяцев назад оба думали, что это будет худший год в их жизни из-за неприятного соседства. А теперь настолько притерлись-привыкли друг к другу, что Владу порой даже было странно ночевать одному, когда Костя работал или репетировал в театре в поздние часы. Парень чувствовал какое-то необъяснимое волнение за старшего, который после таких ночей попросту валился с ног. Хотелось чем-то помочь, вразумить человека, чтобы не загонял себя так… Но Влад все еще не считал себя вправе советовать что-то Плотникову, ведь кто знает, чем на этот раз обернется покушение на его «личные границы»…       Поэтому все, что оставалось парню — проявлять молчаливые жесты заботы: максимально тихо собираться по утрам, чтобы не будить недавно вырубившегося соседа, и обязательно готовить завтрак на двоих и оставлять половину, чтобы тот поел, как проснется. Костя сначала и не прикасался к еде, даже в мыслях не допуская, что это могло быть оставлено специально для него. Но потом пару раз выслушал возмущенные вопли соседа, что он вообще-то специально готовил на двоих, старался, а теперь оно все холодное и невкусное. Как там говорят, про путь к сердцу мужчины?.. С Костей это, очевидно, сработало. Только не через желудок, а через внимание и заботу.       На учебе тоже все потихоньку шло своим чередом. Влад с помощью Кости и благодаря собственным регулярным занятиям более-менее разобрался с ПФД, на зачете его даже очень похвалили. Сейчас полным ходом шли наблюдения. Этот раздел парню очень нравился, он с детства любил «передразнивать» и изображать кого-либо, а здесь всего лишь нужно было направить этот навык в нужное русло.       Горшенев по-настоящему потерял дар речи, когда на одном из занятий Влад показал в качестве наблюдения за артистом Князя (не без совета Кости, конечно, который в свое время поступил очень смело и показывал самого Михаил Юрьевича во времена его рок-карьеры. Получилось, к слову, невероятно похоже). У Влада тоже получился Андрей Сергеевич скорее в юные годы, энергичный, харизматичный и яркий. Хотя он и сейчас таким же оставался — Влад пересмотрел всевозможные записи выступлений и интервью — но в юности от него исходила особая энергетика свободы и драйва, которую Коноплеву, кажется, удалось передать. Не зря Михаил Юрьевич от души рассмеялся, а потом очень по-доброму, по-отечески приобнял парня, сказав, что тот его как будто на тридцать лет назад перенес.       Мастер настолько вдохновился его выступлением, что к зачету порекомендовал Владу еще и спеть самому, так сказать, для полного погружения в образ. Но для парня эта идея пока что казалась тотальным ужасом, потому что в своих вокальных способностях он был, мягко говоря, не уверен.       На уроки к Марии Владимировне он старался ходить, не пропускать, но чаще всего лишь открывал рот на общих распевках, а потом отсиживался в уголке, пытаясь слиться со стеной, чтобы не петь сольно. У него был некий барьер внутри, связанный с собственным голосом, тянущийся глубоко из детства, когда на все попытки в пение отец начинал заводиться и говорил парню замолчать и даже не пытаться. Мол, ни голоса, ни слуха, какой смысл, одно сплошное мучение. Ну вот парень в это и поверил со временем и действительно перестал пытаться. И теперь петь при ком-то было огромным стрессом, с которым он пока что никак не мог справиться.       Но время шло, а к зачету нужно было подготовить минимум две песни. Влад пока что даже не мог толком определиться с репертуаром, потому что близко не понимал, что у него может получиться. Сегодня он был один в комнате, Костя снова пропадал где-то в театре, поэтому Влад задался целью выбрать песни и даже попробовать что-то изобразить.       Общей темой были композиции из советских фильмов, но кто-то даже брал и арии из мюзиклов. А Владу бы просто хоть какую-то попсовенькую песню на двух нотах выучить… О репертуаре Князя с его скачками в мелодии и верхними нотами он пока даже и не мечтал. Хотя попробовать очень хотелось.       Костя вернулся как раз в тот момент, когда Влад пытался пропеть одну из довольно известных песен Князя. Он даже удивился, когда еще в коридоре услышал звуки достаточно громкой и ритмичной музыки из их комнаты. За Владом особой любви вообще к громким звуком любого толка он особо не наблюдал. Тот даже наоборот затыкал уши специальными наушниками, когда Костя слишком громко пел под гитару по вечерам. Хотя слушать голос Плотникова парню очень даже нравилось, его бархатный тембр и какая-то своеобразная манера пения как будто обволакивала ощущением уюта и спокойствия. Но когда Влад сильно уставал на учебе, все, о чем он мечтал, придя в комнату, это погрузиться в свой собственный купол тишины. Благо, Костя это скоро заметил и стал петь гораздо тише, почти мурлыкая себе что-то под нос. И Влад как-то к этому совсем привык, даже стал лучше засыпать под тихий вкрадчивый голос. И Костя это замечал. Этот ритуал некого общения друг с другом без слов уже стал чем-то обыденным. Каким бы сложным ни был день, Влад знал, что вечером услышит тихие переборы струн и подхриповатый низкий голос, а значит, все не так уж и плохо.       Плотников, незаметно прошмыгнув в комнату, пару минут наблюдал довольно комичную картину, как Влад скакал перед ноутбуком, имитируя движения солиста и, не без ругани, конечно, пытался уловить мельчайшие детали и жесты. Тут он резко развернулся и аж вскрикнул от неожиданности, увидев Костю, который лыбился на соседа, уже не сдерживая смеха.       — Бля! Придурок, я чуть сердечный приступ не словил! Кто так делает? — возмущенно произнес Влад. На что Костя рассмеялся еще сильнее.       — Да ну хватит ржать, блин. Обидно, вообще-то, — поняв, что вряд ли сможет при соседе продолжать репетировать, Влад закрыл ноутбук и упал на кровать.       — Ладно, сорян. — Костя постарался «держать» лицо, но тут же снова прыснул от смеха. — Ну я не могу, это очень смешно, Владос… Ты такой мелкий по сравнению с ним. Не, ну вообще-то очень похоже. — Попытался спасти ситуацию Костя, чтобы совсем уж не уходить в издевки. — В молодости, наверное, он таким и был. Круто, что ты решил именно это наблюдение сделать.       — Да иди ты… — проворчал парень для виду. — Петь у меня нифига не получается не только как он, а вообще, блин. Мне так жалко Марию Владимировну, которая эти жалкие попытки вынуждена каждый раз выслушивать.       — Ну, работа такая. — Переодеваясь в домашнее, ответил Костя.       — Кстати, а ты что пел на экзамене? Я вообще ничего придумать не могу пока…       — Слушай, это ж когда было, вспомнить бы… — парень по-хозяйски уселся на соседскую кровать, игнорируя его испепеляющий взгляд. — Сначала, вроде, Высоцкого брал, но что-то долго не шло. А потом услышал одну группу и понял — мое. Вот оно и всё как-то и случилось.       — А что за группа?       — Вряд ли знаешь, малоизвестные ребята. — Косте как будто было немного неловко. — Ну могу включить, если тебе реально интересно…       — Интересно!       Плотников, прямо сказать, не ожидал. Так, предложил скорее для приличия. Но кто ж разберется, что в голове у этого непредсказуемого человека…       Костя достал телефон и залез на ютуб. Спустя пару мгновений Влад уже рассматривал такой необычный тандем из певца и пианиста, играющих свою музыку… в снегах, на льдине?! Облаченные в черные одежды, они выгодно выделялись ярким пятном среди бескрайнего белоснежного полотна. Да, такое Влад видел и слышал однозначно впервые.       И музыка у них была соответствующая картинке. Такая же необычная, даже странная, не понятная с первого раза, но безумно цепляющая что-то глубоко внутри. А текст… Парень давно не слышал ничего подобного. Это же бездна, в которую можно было вглядываться и вглядываться. Пока она не посмотрит на тебя в ответ, разумеется.       На последних строчках «поверить, что любовь сильней безумия нынешних дней» Влад наконец вспомнил, что такое дышать. Он смотрел на Костю распахнутыми в изумлении глазами и не знал, что сказать.       — Ну вот, такое… Понимаю, такой формат мало кому заходит, да и музыка, скажем так, на любителя…       — Кость, это афигенно. Никогда подобного не слышал. Откуда ты это?.. А хотя, не важно. Спасибо, что показал, кажется, я знаю, что буду слушать ближайшие несколько месяцев.       У Кости вновь отказали речевые функции на мгновение. Этому чуваку реально понравилось? Мало того, что он действительно внимательно прослушал от начала до конца, так еще и не назвал Костин вкус максимально странным?.. Чудеса, не иначе.       — В смысле, тебе, ну, понравилось? Ты походу первый человек, которому это нравится, а не который посчитал бы кем-то меня не от мира сего… — Костя усмехнулся. Но не очень весело.       — Кость, мне правда понравилось. Это так странно, но… круто так! Это не для широкого зрителя, но так искренне! Поэтому и говорю, что подобного не встречал еще. А можешь мне скинуть еще их музыку?       Плотников аж подзавис на пару секунд. Он это серьезно? Просит поделиться тем, что Косте нравится?.. Так делал примерно… никто в его не таком уж большом круге общения. Он никогда особо и не выпячивал ни свои увлечения, ни свой музыкальный вкус. В школе еще понял, что быть «не таким как все» и слушать малопопулярный в то время русский рок как минимум странно для большинства его сверстников, а как максимум — за это можно было и по щщам получить.       Влад был не такой. Он не боялся делиться тем, что ему нравится, и с детства учился не обращать внимание на чужое «особо значимое» мнение в этом вопросе. А еще парень был открыт ко всему новому в творчестве, и слушал огромное количество разной музыки. Наушники были с ним примерно всегда, с одной стороны как защита от вечно шумного мегаполиса, а с другой — как возможность убежать в свой собственный мир в любой момент и в любом месте. Он был по-хорошему жаден до всего нового, чем можно было вдохновиться. А этой музыкой еще как можно!       — Это-самое… У них концерт на днях. У меня есть лишний билет, короче, приятель не может пойти. Жалко, что пропадает. Так что вот, если вдруг нечем заняться…       Костя что, вот так запросто звал его на концерт? Своей любимой группы? Это точно не сон?       — Я хочу сходить. С тобой, — зачем-то добавил Влад, как всегда не обдумав.       — Ну круто тогда. Адрес и билет лови в телеге. Музыки еще накидаю ща, — Костя вдруг показался Владу таким искренним и немного смущенным в этот момент, когда он говорил о своем увлечении. Как будто боялся, что сейчас над ним рассмеются и скажут, что все это была глупая шутка.       Но ничего подобного не происходило.

***

      Концерт проходил в небольшом клубе чуть ли не на окраине города. Народу было не то чтобы много, но публика была, на первый взгляд, очень интеллигентная. Влад думал сначала, что наверное в таком месте стоит ждать достаточно сомнительных личностей, но был приятно удивлен обратному. Парень хотел перевести Косте деньги за билет, потому что чувствовал себя как-то неловко, что тот за него, по сути, заплатил (в конце концов, это же не свидание…?), но почему-то не нашел в интернете никакой информации о концерте, как будто его вообще не существовало и все это массовая галлюцинация. Но вот, люди все-таки потихоньку подтягивались в клуб и ожидали артистов.       Начало, как и полагалось, немного задерживали, и Влад не совсем понимал, как себя вести, что говорить… Ведь они с Костей по большому счету особо не проводили время вместе, чтоб вот так, не поздним вечером в общаге и не случайно пересекаясь в вузе. А чтобы целенаправленно пойти куда-то вдвоем. Как там называлось, когда двое увлечены и проводят время вместе? Влад предпочитал пока что не думать.       Но от неловкого молчания и таких же неловких диалогов парня спасло то, что свет наконец погас и на сцену вышли музыканты. Публика сразу же разразилась аплодисментами и улюлюканием, очевидно, артистов очень ждали. Первую песню они исполнили, ничего не говоря, как бы настраивая зрителей на определенный лад и устанавливая с ними некий контакт. Влад эту песню не знал, но общая энергетика и пробирающий до мурашек тембр вокалиста ввел парня в некий транс. Он и подумать не мог, что всего лишь двое человек, пианист и певец, могут давать такой драйв и мощь на сцене. Это было одновременно и очень сильно, но и как-то беззащитно, что ли, как будто все нутро, всю свою сущность солист выворачивал наизнанку в пропеваемых строчках.       Парень так заслушался, что не сразу заметил, как его руки что-то осторожно коснулось. Из-за приглушенного света он ничего не мог разглядеть, но почувствовал странное приятное тепло. Причем не только в руке, но и в сердце. Костя рядом с ним выглядел абсолютно невозмутимо. Но чему-то улыбался краешком губ, это Влад как раз смог очень хорошо рассмотреть.       Вот так стоять с ним в полутьме зала, слушать проникновенную музыку и еле ощутимо соприкасаться руками оказалось вдруг очень правильным. Влад наслаждался этим мгновением, стараясь в нем полностью раствориться. А что потом… об этом он и подумает потом. В этот вечер хотелось запомнить лишь странное тепло в груди, запечатлеть на подкорке.        — Друзья, спасибо, что несмотря на все сложности, почти полное отсутствие рекламы, вы все равно здесь. — Проговорил солист. — Знаете, когда мы это все начинали десять лет назад в подвалах Петербурга, мы даже не думали, что это кому-нибудь будет нужно. Спасибо, что вы с нами, несмотря на весь мрак вокруг. Спасибо, что остаетесь людьми.       Заиграла песня, которую Влад где-то даже слышал, правда в совсем ином исполнении. Он не сильно тогда задумывался о тексте и посыле, ему просто чем-то запомнился мотив. Но сейчас, когда остались лишь клавиши и голос, эти строки зазвучали совсем по-другому, и уже было невозможно не понять, про что это было. Вот тебе чувства В них и причина любого искусства Мы ранены грустью Но где-то на дне наших глаз я вижу надежду, между Нами границы, страницы, вершины и катакомбы Время любить, не время разбрасывать бомбы       Влад вдруг понял, о чем они поют на самом деле. И весь зал это негласно понимал. Так вот почему они не хотят широкой огласки своего творчества…       А дальше все как в тумане. Скрежет аппаратуры, звук как будто от упавшего на пол микрофона. Влад ничего не успевает понять, как его тянут вниз, на пол. Приходится лечь, и он с ужасом замечает, что все вокруг делают то же самое. Рискует приподняться, чтобы хоть как-то осознать, что вообще происходит. Но на сцене уже нет артистов, есть только «космонавты» в шлеме, с ружьем — все как полагается. Наконец, доносится искаженная речь через громкоговоритель. Что-то типа «граждане, сохраняйте спокойствие. Проводится антитеррористическая операция…» Дальше Влад ничего разобрать не мог. Не пытался даже. Он из последних сил боролся с накатывающими волнами то ли истерического смеха, то ли паники…       Краем глаза Влад увидел, как к выходу направляются несколько человек. Двое из них с заломанными руками — музыканты, которые, видимо, совершили ужасное преступление, спев о чувствах… Влад зажмурился.       — Блять! Тут девчонке плохо! Человек задыхается, эй! Кто-нибудь!       Знакомый голос сбоку. Костя. Нужно держаться за этот голос. Что за странные слова он произносит?       Влад как будто вынырнул с большой глубины. Осознание происходящего накатило мощной волной ужаса. Они буквально в заложниках у тех, кто, казалось бы, должен защищать. Человеку рядом плохо, но никому нет до этого дела даже близко.       — Граждане, сохраняйте спокойствие. — искаженный голос из громкоговорителя звучал особо сюрреалистично. — Вам не повезло оказаться не в то время не в том месте. Сейчас будет осуществляться выпуск по паспортам, просьба подготовить документы…       Влад отвлекся от бессмысленных речей и подполз в Косте, который в панике пытался хоть чем-то помочь человеку рядом. Девушке на вид было лет семнадцать, еще подросток, фактически. Ее трясло, она не могла вдохнуть как следует. Костя пытался достучаться до ее сознания всеми возможными способами, держал за руки, уговаривал дышать и слушать свой голос. Со стороны это выглядело действительно страшно, и Влад даже не хотел думать, что не так давно сам был в похожем состоянии, и что опять же Косте пришлось все это разгребать…       На уровне каких-то базовых инстинктов, от непонятно откуда взявшейся смелости, он вдруг подскочил и закричал на весь зал:       — Внимание! Ребенку плохо! Она задыхается! Будьте ж вы людьми, в конце концов!       И этот возглас, на удивление, возымел эффект. В толпу тут же направились «служители правопорядка». Девочку отвели куда-то в сторону и начали оказывать помощь, а парни так и остались сидеть рядом на полу, от шока не перекидываясь даже парой слов. В какой-то момент Костя все же вцепился в руку Влада, и это было совсем не так, как то мимолетное касание во время песни. Сейчас это было похоже на отчаянную попытку держаться хоть за что-то в этой реальности.       Из зала они выходят где-то спустя час, процесс «проверки документов» длится, как всегда, очень медленно. Остается надеяться, что эти документы не пойдут куда не следует…       За все это время парни перекинулись от силы парой бессмысленных фраз. Оба были в тихом ужасе от всего происходящего. Но люди на выходе, на удивление, не все были в упадническом настроении. Некоторые даже пели песни группы в знак протеста. Или это просто такая реакция на стресс, как, знаете, когда человек начинает смеяться вместо того, чтобы заплакать?..       Но у Кости был свой давно проверенный способ.       — Сука! Блять, мрази! — кулак парня попадает прямиком в стену, которой, в общем-то, нет совершенно никакого дела до эмоций парня.       — Кость, Костя! Успокойся! Что ты делаешь? Расшибешься! — Влад в панике поддается каким-то внутренним инстинктам и пытается перехватить руки парня, который уже вовсю метелит бетон, будто не замечая боли в сбитых костяшках.       Коноплев, все еще шокированный происходящим, не находит ничего лучше, как всем своим тощим телом обнять парня со спины в попытках хоть как-то успокоить его приступ агрессии. Костя рычит, матерится, вырывается и пытается отпихнуть парня, но Влад вцепляется в него, как паук.       — Кость, пожалуйста. — Чуть ли не плачет он. — Дыши. Не нужно причинять себе боль. Это не стоит того.       — Мрази, как же я ненавижу! — Костя тяжело дышит, но уже не вырывается так активно. — Там девочке плохо стало, ты же видел? Она задыхалась, а им было абсолютно похуй. А если бы мы не помогли? Если бы…       — Кость, пожалуйста! — Влад разворачивает парня к себе и смотрит в абсолютно бешено расширенные зрачки. — Все обошлось, мы все сделали правильно. Она в безопасности благодаря нам.       Влад перехватывает его дрожащие руки с уже проступившими кровоподтеками, греет в своих, тоже подрагивающих от напряжения. В этом жесте так много того, чего словами он сказать бы никогда не решился. Видеть такого Костю отчего-то очень больно.       — Кость, посмотри на меня. — Влад старается поймать его немного отсутствующий взгляд, зацепиться хоть за что-то. — Все хорошо, слышишь? Тебе не за что винить себя. — Не просто успокаивает, утверждает как единственную истину. — Пойдем домой? Тебе нужно руки обработать…       Он обнимает за плечи мало что соображающего сейчас парня и ведет подальше отсюда. Сейчас безумно важно касаться-касаться-касаться. Беззвучно показывая, мол я рядом, на твоей стороне.

***

      Влад не особо помнит, как они добрались до общаги, но осознает себя уже сидящим на Костиной кровати и обрабатывающим его перебитые костяшки.       — Ай! — дернулся тот, когда сосед приложил ватный диск, вымоченный в перекиси, к особенно большой ссадине. — Сука, щиплет!       — Потерпи, — строго ответил Влад, но вразрез своим словам тут же осторожно стал дуть на ранку, как маленькому ребенку. — Нефиг было со стеной драться.       — Надо было сразу с этими мудаками.       — Еще не хватало, хочешь в обезьянник на экскурсию? — Влад сейчас действительно будто объяснял прописные истины неразумному ребенку. — Думай, в какой стране живешь.       Костя на этих словах дернулся хлеще, чем от болящих ссадин.       — Да не сыпь хоть ты соль на рану, блин. Я все еще не могу поверить, что это все в реальности было. Какой-то сюр…       — А что теперь с этими музыкантами будет? — отвлекая Костю от болезненных ощущений в руке, спросил Влад. — И вообще в честь чего это все? Кому они так дорогу перешли? Не думаю, чтобы кто-то всерьез там слушал их песни и разбирался во всех скрытых смыслах…       — Да какие смыслы. — Костя в порыве эмоций стал активно жестикулировать. — Сам же понимаешь, как у нас все делается. У нас как за смененные ценники в магазине на восемь лет сажают, так и за песни, сука, про любовь. Нашли, блять, главных врагов народа.       — Не дергайся! — Влад снова собственнически перехватил его больную руку. — Да, это все полный пиздец, конечно. Ну так же не может быть, это же… смешно! За, как там было… «время любить, не время разбрасывать бомбы», серьезно?.. Чем можно им помочь?       — Да ничем тут не поможешь. — Вздохнул Костя. — Надеяться и верить, я не знаю. И от этого бессилия еще хуже. Какой же беспросветный ебаный мрак все это…       Плотников звучал особенно безнадежно. Он меланхолично пролистывал новостную ленту в попытках найти хоть какую-то информацию обо всем произошедшем.       — Кость… — спустя несколько минут напряженного молчания и иногда тихой ругани соседа, Влад не выдержал и ловким маневром забрал у того телефон. — Я понимаю, что мы сейчас оба в ахере, но все-таки судорожный скроллинг сейчас тоже мало чем поможет, только еще сильнее накрутимся. Может, лучше… Я не знаю, посмотрим на ютубе их концерт?       — Ты серьезно сейчас?       — Ну… Хотя наверное ты прав, это глупо и…       — Тащи ноут.       Все-таки что-то хорошее в этом вечере все же было. Слушать вдвоем музыку, лежа на узкой кровати в полумраке комнаты, было чем-то бесконечно уютным. А так, оказывается, тоже можно было.       — Что, даже наезжать на меня не будешь, что курю в комнате? — Плотников чиркнул зажигалкой, затягиваясь табаком.       — Буду. Но не сегодня. — Влад ловко выхватил у того сигарету и закурил сам, пока Костя даже не успел моргнуть.       Так и курили. Молча. Одну на двоих.       А спустя полчаса Костя обнаруживает Влада, сопящим у себя на плече. Он выглядит таким спокойным и умиротворенным во сне, что будить его кажется преступлением. Костя со вздохом откладывает ноутбук, стараясь не потревожить спящего, и осторожно укладывает его на кровать. Влад что-то мычит во сне и хмурится, но не просыпается. А опустившись на мягкую постель, тут же сворачивается калачиком и притягивает к себе Костину подушку.       — Ну офигеть теперь. — Тихо вздыхает Костя. Конечно, он ведь не раз замечал, что сосед, как маленький, обнимал во сне свою дурацкую плюшевую акулу. И выглядел при этом до невыносимого мило…       Значит, из собственной кровати на эту ночь Плотников изгнан. Но сон все равно пока не шел, и он решил поискать хоть какую-то инфу про случившееся. Хотелось до последнего верить в лучшее…       — Двигайся давай, — шепчет он скорее сам себе и подвигает Влада ближе к стене, так как тот все равно его уже не слышит. Конечно, Костя мог бы занять соседскую кровать, но почему-то лежать вот так, ощущая тепло тела рядом сейчас почти необходимо. Может он позволить себе сегодня эту маленькую слабость? Тем более, Влад об этом никогда не узнает… Ну, по крайней мере, он надеется на это.       Плотников успел пролистать все свежие новости по произошедшему и даже подискутировать (читай: обменяться взаимными оскорблениями) с кем-то в чате несостоявшегося концерта, и почувствовал, что глаза уже сами собой слипаются. Он уже было готовился идти законно занимать соседскую кровать, как вдруг почувствовал странное копошение под боком. Влад же уже десятый сон должен видеть?.. Но парень хмурился и бормотал что-то неразборчивое и очень тревожное во сне. Тут Костя услышал сдавленный полувсхлип и понял, что это совсем нехорошо.       Что могло парню сниться, он догадывался.       Отчасти и сам поэтому до последнего не решался ложиться, потому что предполагал, что его перевозбужденный вечерними событиями разум так просто не даст ему покоя. Он осторожно прикоснулся к плечу парня, чтобы немного вернуть того в реальность, но не напугать.       — Эй… Влад, — тихонько позвал он. Самое главное, не будить человека, подверженного кошмару, резко. — Тише, все хорошо. Ты в безопасности, тебя никто не тронет. — Продолжал нашептывать он тому почти на ухо. Надеясь, что убеждение дойдет сразу до измученного подсознания.       Парень под боком только еще сильнее завозился и придвинулся ближе к источнику тепла и мягкого голоса. И Костя не успел придумать ничего лучше, как обнять его свободной рукой, а второй почухать по голове, теребя непослушные светлые пряди челки, хаотично спадавшие на лицо и так и норовящие залезть парню в глаза.       — Тш-ш-ш. Это просто сон, просто сон. Все уже хорошо. Относительно, — не особо весело усмехнулся Костя. Но сейчас ему как никогда нужно было убедить в этом не себя, а такого внезапно уязвимого человека рядом. Да, даже супергероям иногда нужно оказаться слабым в чьих-то руках. Что уж до простых двадцатилетних парней.       Он уже полноценно обнял парня, чуть ли не укрывая собой. Мол, вот я, рядом, и никаким кошмарам тебя не достать.       — Тише, Владь, ну же, все в порядке, — Костя аккуратно держал того в объятиях, поглаживая по голове, чувствуя, как нервная дрожь все же не отпускает его.       — Ч-что… — наконец парень разлепил глаза и обнаружил себя в недопустимой близости с соседом. — Черт, я уснул, кажется, прости… Сейчас перейду к себе.       Парень попытался выпутаться из объятий, чтобы переместиться на свою кровать, но его никуда не отпустили.       — Лежи спокойно. Всю ночь же мучиться будешь.       Влад вдруг ощутил, что все так успешно скрываемые весь вечер чувства, рвутся наружу огромным снежным комом. И еще этот тревожный сон, в котором, кажется, все закончилось куда более печально, чем в реальности…       — Владь, ну ты чего, а? Это все пустое… — Костя успокаивающе гладит подрагивающие плечи парня в своих объятиях, чувствуя, как домашняя футболка, куда уткнулся Влад, подозрительно намокает. Его кроет огромное чувство вины из-за всего случившегося, и что на парне это так отразилось. — Я такой дурак, что потащил тебя… Прости?       — Да всё в порядке…— вопреки словам, всхлипывает он. — Ты тут вообще не виноват. Это я психованный… И правда, спасибо, что позвал. Я просто… — он выдыхает и утыкается Косте куда-то в шею. Сейчас эта близость просто необходима, — в какой-то момент страшно стало очень. За девчонку, за музыкантов, за нас… Да вообще за все это, ну неужели такое возможно? Я все еще не верю, что это не дурацкий сон…       Вместо ответа Костя начал тихонько напевать:       — Когда-то закончится эта безумная длинная черная ночь… И в заключении заточения мы обнимемся вновь…       — Это что? — оживился Влад, услышав красивую мелодию.       — Еще одна их классная песня… которую сегодня мы, увы, не услышали. Ладно, все когда-нибудь и правда будет хорошо. Спи давай.       — А ты?..       — Я… полежу с тобой. Пока не заснешь.       — Да ты не должен, все в порядке, правда…       — Закрывай глаза. — Костя накрыл их обоих пледом и выключил ночник.        Влад, вымотанный нахлынувшими эмоциями, погрузился в сон за считанные минуты. Удивительно, но за эти несколько месяцев он еще не засыпал с таким ощущением тепла и спокойствия. Как будто на мгновение он вернулся домой. И кошмары его сегодня больше не доставали, видимо, испугавшись такого защитника рядом. А что до защитника… Он еще долго не мог сомкнуть глаз, прокручивая в голове этот странный вечер и привыкая к теплу тела под боком. К такому необходимому и приятному теплу.       На утро Костя проснулся от жутко затекшей руки, которая оказалась в цепкой почти осьминожей хватке мирно сопящего рядом Влада. Какая разница, обнимать плюшевую акулу или живого человека? Хотя второе, определенно, было поприятнее. Парень выглядел абсолютно умиротворенно и даже чему-то улыбался во сне.       Костя поддался какому-то мимолетному порыву и провел по щеке соседа, убирая пряди у того с лица. Он вдруг поймал себя на мысли, что был бы не против видеть эту картину хоть каждый день… Но тут же отогнав от себя наваждение, Костя максимально осторожно, чтобы не потревожить парня, выпутался из рук и пошел ставить чайник. Оставалось только надеяться, что Влад не просыпался ночью и никогда не узнает, что они до утра пролежали вот так, в обнимку.       Пролистывая ленту, он вдруг зацепился взглядом за свежую новость о вчерашнем инциденте. Писали, что музыкантов отпустили, «проведя беседу». Что это за «беседа», знать не хотелось, но узелок в груди потихоньку разматывался. Конечно, ни о какой их деятельности в ближайшее время и речи идти не могло, но остаться живыми, относительно здоровыми и на свободе после всего произошедшего уже звучало как мечта.       Он услышал странное копошение сзади и тут же почувствовал, как его невесомо, будто спрашивая разрешения, обнимают со спины чужие руки. Или уже не такие и чужие?..       — Что за телячьи нежности, а? — произнес Костя с доброй усмешкой, чуть развернулся и поймал своей рукой Владову.       — Спасибо, что вчера побыл со мной. Я так давно не высыпался. — Он с любопытством заглянул в телефон с открытой лентой у Кости в руках. — Чего пишут?       — Есть хорошие новости.