Я получил эту роль

      Спустя полтора месяца учебы на первом курсе жизнь потихоньку начала налаживаться. Владу уже было не так страшно проявляться на занятиях и заводить новые знакомства, и как только он осмелел и стал как можно чаще вызываться во все этюды и тренинги, появились и первые результаты. Михаил Юрьевич его даже хвалил и, как казалось Владу, даже уделял чуть больше внимания, чем остальным. Чем парень заслужил такое расположение, ему пока было неясно, но очень хотелось не подвести доверие человека, который в него, кажется, действительно верил.       Да и отношения с Костей медленно, но верно шли на лад. Удивительно, но в тот странный вечер что-то между ними действительно переменилось: Влад увидел своего нелюдимого соседа совсем в ином амплуа на сцене, а Костя, в свою очередь, был очень удивлен, что к нему в кои-то веки кто-то проявил понимание и заботу. Сказать честно, его даже грызло чувство вины за свои ранние выходки, ведь парень в итоге оказался совсем не таким заносчивым и наглым, как Костя представлял себе в самом начале их незадавшегося знакомства. А когда он увидел Влада на полу в мастерской, задыхающегося от собственных эмоций, что-то внутри перещелкнуло. Косте бы радоваться, что оказался прав насчет «месяц — твоя красная цена», и что жизнь все-таки научила этого недоумка… да вот только радости особо не было. Наоборот, надлом и какая-то хрупкость этого парня в тот момент показались чем-то бесконечно неправильным, и таким его больше видеть совершенно не хотелось.       Что касалось общего быта, тут, конечно, все сразу не стало идеально. Костя все еще не понимал вечных соседских загонов по поводу чистоты и ни в каком виде не воспринимал, что, оказывается, в жилище надо убираться чаще, чем раз в месяц. Но Влад тоже так просто не сдавался и медленно, но верно приучал соседа к собственно заведенному порядку. Например, Костины вещи теперь не валялись непонятными скомканными кучами по всей комнате, а аккуратно лежали в шкафу на полке. Да и он сам был не так уж против, заметив, как это, оказывается, облегчает поиск нужных предметов по утрам, когда он просыпался за десять минут до выхода и бежал по делам сломя голову.       Хотя все-таки некоторые недопонимания так и остались неразрешенными: например, Костя искренне не понимал, зачем Влад намывает чуть ли не до блеска тарелки и кружки и бесится из-за каждой крошки на столе и полу. Часто, когда Костя проливал-рассыпал что-то или не успевал помыть за собой посуду, ему казалось, что еще немного, и сосед своим испепеляющим взглядом его либо подожжет, либо заставит вылизывать этот чертов пол языком. Иногда Коноплев был совершенно невыносим в своей мании чистоты, но Костя уже смекнул, что это прямо пропорционально уровню стресса парня. Ему казалось это безумно странным, но, с другой стороны, каждый по-своему справляется. Вот Костя, например, на первом курсе курил как паровоз…       Конечно, и без классических конфликтов на тему проветриваний не обходилось. Владу «повезло» быть тем еще мерзляком, а на отоплении в общаге, очевидно, экономили, и даже к середине октября прогревать помещение особо не торопились. А Костя же, напротив, был любителем прохлады, и постоянно расхлебенивал окна. Он бы и на ночь оставлял их открытыми, если бы не заметил однажды, как сосед чуть ли не калачиком сворачивается во сне под своим тонким покрывалом… В итоге пришлось мириться не только с закрытым окном, но еще и с тихими матюками лезть в шкаф за своим зимним одеялом. Не хватало еще, чтобы этот задохлик свалился с простудой… На утро, правда, Влад был очень удивлен проснуться в кои-то веки не со стучащими зубами и ледяными конечностями. И даже не сразу смекнул, что он надежно укрыт чем-то теплым и достаточно тяжелым, что придавало какого-то особого спокойствия и ощущения защищенности. А еще одеяло пахло приятно, кондиционером для белья и… чем-то еще очень знакомым, неуловимо-уютным, домашним.       Но и мимолетные жесты заботы со стороны Влада постепенно стали чем-то обыденным: две кружки кофе вместо одной по утрам, аккуратно сложенные, а не раскиданные всюду вещи, пельмени или немного слипшиеся макароны, сваренные на двоих… Владу это было в целом не трудно, а видеть благодарность в темных (таких красивых) глазах было на удивление приятно.       И сосед от этих нехитрых проявлений доброты, кажется, потихоньку оттаивал, а Влад даже уже перестал удивляться ежедневным находкам в своей сумке, типа злаковых или шоколадных батончиков… Ладно, это тоже было приятно.       На учебе Владу с каждым днём тоже становилось всё интереснее. И сложнее. По настоянию Михаила Юрьевича, он действительно стал вызываться во все активности, происходящие на занятиях, чаще остальных. Для него это уже был нехилый такой выход из зоны комфорта, ведь исполнять всякие странные, но неизбежные для будущего актера задания, типа «представь, что ты кипящий чайник», на глазах у всего курса для все еще весьма застенчивого Влада было настоящим испытанием. Но мастер оказался прав, чем чаще он выходил на площадку, толком не успев испугаться, тем меньше оставалось сомнений. Когда ты уже сброшен с лодки посреди реки, вариантов всего два: либо учиться плавать, либо тонуть.       Но все-таки некоторые вещи пока что парню давались с трудом, или даже совсем не давались. Например, его главной головной болью на данный момент был раздел ПФД, или «память физических действий». Это когда тебе нужно проделать все манипуляции с воображаемым предметом как будто с реальным, не упуская из внимания объем, вес, форму, размер и еще кучу всяких критериев. А Влад в силу своей невнимательности часто забывал то одно, то другое. То форму предмета изменит, то не ощущает вес, то вообще рукой случайно пройдет сквозь него… В то время, как его сокурсники показывали уже достаточно сложные этюды с кучей мелких деталей, типа завязывания шнурков или пришивания воображаемой пуговицы… Влад не мог без косяков даже стол протереть. А на последнем занятии Михаил Юрьевич на него даже чуть не накричал за то, что «Коноплев, а тряпка у тебя в руках сама по себе материализовалась, е-мое? Мозги включай, сначала ее нужно откуда-то взять, а потом уже стол протирать, понял, да?»       Влад был… в расстроенных чувствах. Мягко говоря. Он действительно хотел добить уже это дурацкое пфд и не разочаровывать человека, который, кажется, в него действительно верил и относился как-то… по-отечески, что ли. Михаил Юрьевич мог ведь просто прогнать Коноплева с площадки за то, что тот долго соображает, или в целом махнуть на него рукой и заняться более перспективными и яркими ребятами. Такое нередко происходило в других мастерских, о чем Влад уже был наслышан. Но нет, Горшенев был действительно заинтересован в том, чтобы его студенты чему-то научились. Особенно те, кто хотел научиться. А Влад очень хотел. Поэтому сегодня, после очередного не особо удачного этюда, он решил остаться допоздна в вузе и заниматься… да хоть всю ночь, пока не получится сделать так, как задумано.       Но энтузиазм иссяк довольно быстро, как только парень решил заснять на телефон то, что у него получилось. И, посмотрев на результат со стороны, понял, что толком так ничего и не вышло. Формы и размеры опять терялись в процессе, предметы в руках совершенно не узнавались… В общем, пока что полная шляпа. Влад уже начал не на шутку раздражаться на себя: ну почему он не мог изобразить таких, казалось бы, элементарных вещей?       — Да ну его нахер… — отчаявшись, пробормотал парень.       И тут его не успевший начаться приступ самобичевания прервал звук открывающейся двери. Ну кого нелегкая могла принести сюда в такое время?       — Конопля, ты тут чего забыл? — донесся знакомый голос.       — То же самое могу спросить у тебя, — разве Костя вечером не должен быть где-то, ну… в театре, или весело проводить время с кем-то красивым и интересным?..       — Вообще-то я здесь часто по вечерам тусуюсь, дисер дописываю этот гребаный. В общаге не могу сосредоточиться. — Парень скинул рюкзак на ближайшее сидение и полез за ноутом. — Так что вопрос остается открытым, чем маешься?       Владу все еще было безумно непривычно вот так общаться с Костей, как-то расслабленно, спокойно и даже… по-приятельски, что ли. Костя, особо не спрашивая разрешения, сам придумал соседу кличку, исходя из его «говорящей» фамилии, да так и стал к нему обращаться по большей части. Оригинальным он, правда сказать, не был, но Влада это, на удивление, не бесило так, как в школе, когда из уст одноклассников это прозвище скорее звучало глупой насмешкой. От Кости это слушалось… Влад не мог понять как, но, определенно, по-другому. Приятнее.       — Да ничем… Этюд пытаюсь отрепетировать. Пока безуспешно, — вздохнул парень, теребя рукава своей огромной полосатой кофты.       — Что у вас сейчас? ПФД, небось? Или уже наблюдения?       — ПФД…       — О-о, ну Горшенев к этому требователен. Помню, он меня месяц гонял с одним несчастным этюдом, и постоянно какие-то детали его не устраивали. Честно, я его тогда какими словами только не поминал… Но потом, как самостоятельные отрывки стали делать, понял, для чего это все было нужно.       Влада это откровение и удивило, и принесло небольшое облегчение одновременно. То есть, он не один такой долго думающий, а просто их учитель в некоторых вопросах очень дотошный? В целом, если проанализировать занятия, то действительно, не к одному Владу были претензии. На самом деле, на недочеты Михаил Юрьевич указывал всем. Просто Коноплеву как будто более эмоционально и вовлеченно. И из-за этого хотелось то ли расшибиться в лепешку и сделать идеально, то ли провалиться сквозь землю от стыда, что не получается с первого раза…       — Эй! Ну у тебя точно внимание, как у рыбки, — выдернул Влада из дум Костя. — Этюд у тебя какой, спрашиваю?       — Настройка гитары… — неуверенно отозвался тот.       — У-у, это ты загнул, конечно. — Присвистнул Костя. — Ты хоть на гитаре-то играл когда-нибудь?       — Вообще-то нет. Но Михаил Юрьевич сказал, что это можно интересно показать и…       — Я с тебя валяюсь, конечно, Конопля. — Со смешком произнес Плотников. — И чего ты хочешь тогда? Как ты собрался показывать с воображаемым предметом то, чего никогда и с реальным не проделывал?       — Ну, я подумал…       — Индюк тоже думал. — Эти дедовские пословицы иногда до невозможности удивляли Влада. Вроде не такая уж и большая разница в возрасте… — Почему ты не возьмешь что-то из ежедневной рутины? Например, я не знаю… Как зубы чистишь, или кофе завариваешь, в конце концов.       — Мне казалось, это слишком просто…       — А ты значит хочешь с первого раза сложное, и чтобы идеально получилось еще? М-да, слабоумие и отвага, — подстебнул парня Костя.       — Раз такой умный, лучше бы помог, чем стебаться, — обиженно пробурчал тот.       — Ладно, так уж и быть, я сегодня добрый. Показывай, что у тебя там. — Костя уселся на пол, скрестив ноги по-турецки, и в ожидании уставился на парня.       Влад неуверенно вышел на площадку и принялся показывать свой этюд. Костя сразу отметил несколько ошибок: во-первых, парень не расчехлял гитару, а как будто та появилась из ниоткуда в его руках. Потом, он явно не знал, как правильно держать гриф и в какую сторону крутить колки. И, естественно, постоянно терялся размер и форма воображаемой гитары: то рука проходила как бы сквозь нее, то она уменьшалась или увеличивалась в размерах… А уж про струны и говорить нечего, такие мельчайшие детали было бы сложно так сразу изобразить даже опытному Плотникову.       — Стоп, — хлопнул в ладоши Костя, привлекая к себе внимание. — Слушай, ну тут надо долго и упорно разбираться, а пока ты не проделаешь все эти действия с настоящей гитарой раз двадцать минимум, толку будет все равно мало.       Костя подошел к Владу, готовясь показать мастер-класс.       — Вот глянь, во первых, гитару надо откуда-то достать. — Он ловко расчехлил воображаемый инструмент. — Дальше, у нее есть определенный вес, соответственно, тебе нужно представить его и понять, какие мышцы и как будут напрягаться.       Костя показывал так, что у Влада действительно появлялось ощущение, что тот держит в руках настоящую гитару, просто невидимую. Когда Костя как бы закинул инструмент на колено, и начал дергать воображаемые струны, при этом «подкручивая колки», Владу на мгновение показалось, что сейчас он услышит настоящие гитарные переборы. Опять Костя его сделал…       — Ну вот, как-то так. Но это правда сложно, даже я щас косякнул в некоторых моментах. А тебе бы все же взять что-то попроще, для начала.       — Нет, я хочу добить именно это. Ты не понимаешь, у меня однокурсники почти каждый урок новое показывают, и получается у них это гораздо ловче и быстрее… А я стараюсь как будто изо всех сил, но все мимо.       Влад хоть и злился на себя, но звучал сейчас почему-то очень жалко и потерянно. Так, что Косте захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы его подбодрить.       — Слушай, тебе, по-хорошему, вообще не с этого надо начинать. — Костя задумчиво посмотрел на парня. — Сейчас, может, не в свое дело полезу, но мне показалось еще тогда, когда я у вас мастерство замещал, у тебя зажимов дофига и больше. Причем психологических. Или не показалось?       Влад не знал, что на это ответить. Конечно, Костя был прав, но Коноплев не признавался даже самому себе зачастую, что у него что-то не в порядке. А лучшая защита, как известно, это нападение.       — А, то есть, по-твоему, нормально было кидаться в меня всем подряд, еще и на глазах у всего курса? Афигенская у тебя методика, выставлять человека на посмешище, просто во, — саркастично показал большой палец парень.       — А ты думаешь, я это просто так придумал, чтобы поиздеваться над тобой? — но как только Костя встретился глазами с возмущенно-обиженным взглядом Влада, сразу растерял запал. — Ладно, отчасти и это тоже. Но ты сам виноват, характер бы больше показывал, блин…       Влад аж задохнулся от возмущения и уже было хотел ответить, но не успел, как Костя подошел к нему вплотную и положил руки на плечи, даже не спрашивая разрешения.       Парень был выше и крупнее Влада, но его сильные руки ощущались на удивление приятной тяжестью. Коноплев вдруг почувствовал, что его плечи все это время были напряжены и даже подняты, как будто он не выдыхал нормально, и только сейчас, благодаря Костиной тяжелой хватке, наконец опустились. Но парень пошел дальше и стал сначала постепенно покачивать Влада за плечи из стороны в сторону, а спустя пару мгновений вообще чуть ли не трясти.       — Эй, ну хватит! Еще раз ты так сделаешь, и кофе, который я только что выпил, окажется на тебе. — Влад ловко вывернулся и перехватил руки Кости, что тот даже удивился. Научился все-таки!       — Да ты ж зажат весь, как струна этой гребаной гитары, не чуешь? Тебя пока что и тело, и психика подводят.       — И что делать мне с этой информацией? — огрызнулся Влад. Он все понимал, и это его еще больше раздражало.       — Что-что… Расслабляться. Учиться чувствовать тело, напряжение в нем. Станиславского читал? — Влад кивнул. — Ну вот, значит должен понимать, что актеру без этого никак. Вот сейчас ты можешь проанализировать, какие мышцы у тебя напряжены, а какие расслаблены?       Влад задумался и попытался найти то самое напряжение в теле, о котором говорил Костя. Но удавалось пока что с трудом. Вернее, не удавалось вовсе. Он как будто привык пребывать в перманентном напряжении примерно… всегда, и отпустить так просто это не получалось.       — Ладно, давай по-другому, — снова привлек внимание парня Костя, понимая, что тот загрузился еще сильнее. — Попробуй сейчас напрячь все мышцы в теле максимально. Прям вот вообще все, о которых ты даже не задумываешься, лицо там, уши, пальцы на ногах… Прочувствуй это напряжение каждой клеткой тела.       Влад, пожалуй, слишком буквально подошел к задаче, и напрягся максимально, зажмурив глаза чуть ли не до звездочек перед ними.       — А теперь по моей команде полностью скидывай. — Через несколько секунд произнес Костя. — Раз, два… и вот сейчас!       Влад расслабился так же резко, настолько, что его неожиданно повело в сторону. И он бы точно споткнулся о собственные ноги, если бы не Костя, мигом оказавшийся рядом и не давший ему поцеловаться носом с полом.       Влад сам не заметил, как уткнулся парню куда-то в шею, стараясь привести в порядок внезапно заплясавший перед глазами мир. От того тянуло недавно выкуренной сигаретой, мятной жвачкой и чем-то еще уже как будто давно знакомым, приятным, уютным.       — Эй, все нормально? Давай-ка сядем. — Он утянул парня вниз, прямо на пол, усаживая рядом с собой и на удивление бережно придерживая за плечи. — Черт, что с тобой не так, ребенок? Ты опять не ел ничерта?       — Нет, я… всё нормально. Просто видимо сильно резко отпустил. И организм немного офигел, — Владу сейчас на удивление не хотелось отстраняться или скидывать чужие руки, наоборот, посидеть бы так еще немного...       — Голова закружилась? Ладно, это бывает. Ты походу совсем своих пределов не чувствуешь. Это тоже не круто, знаешь? — Костя как бы невзначай потрепал того по волосам. Влад еле успел себя одернуть, чтобы не ластиться, подобно коту, к теплой, в отличие от его, руке.       — Не чувствую… — задумчиво повторил парень. — Но я, кажется, понял, что ты имел в виду под физическими зажимами. Мне сейчас действительно стало легче, не знаю, как объяснить, но как будто груз с плеч. Правда я сейчас настолько вялый, что, боюсь, даже не встану…       — И не надо. Сиди пока, отдыхай. Знаешь, многие ведь годами копят в себе это напряжение и даже не понимают, откуда у них потом берутся всевозможные болячки. А нам повезло, получается, мы с этим напряжением должны научиться работать и его сбрасывать.       Вкрадчивый голос Кости действовал на расслабленного парня как колыбельная. Еще немного, и он бы задремал прямо здесь, полулежа на старшем. Но тот не позволил ему этого сделать.       — Эй, не спать! — легонько ткнул Костя в плечо закемарившего парня. — Это еще не все. Что-то мне подсказывает, что ты слишком много в себе копаешься. Причем регулярно. Я прав?       — Это рефлексия называется. — Зевая, протянул Влад.       — Да как не назови, один фиг, в профессии мало чем поможет. Только загонов прибавит. И зажимов, соответственно.       Влад, как только почувствовал в себе силы, отстранился от парня, но взгляд на него поднять теперь почему-то было дико неловко. Казалось бы, что такого, он за этот месяц с небольшим в этих стенах уже в каких только позах и с девчонками, и с парнями не оказывался во время этюдов, что чувство стыда должно было давно атрофироваться за ненадобностью. Но почему-то именно с Костей все ошущалось как будто в сотни раз острее и сложнее…       — А что, ты прям в себе никогда не копался, хочешь сказать? Сразу такой просветленный родился?       — В том и прикол, что копался. И даже слишком сильно. Поэтому тебе не советую, ничего хорошего из этого не выйдет. Во всем надо меру знать.       — Да нифига подобного, ты до сих пор продолжаешь, — вдруг с вызовом произнес Влад. — А передо мной выделываешься, что весь такой прошаренный. А после спектакля…       — Вот сейчас по офигенно тонкому льду ходишь, Коноплев.       Костя произнес это очень тихо, но настолько отчетливо и… угрожающе, что Влад тут же замолчал и с опаской отвел взгляд от парня.       — Ладно, извини. — Стушевался парень. — Это тоже не мое дело.       Костя ничего не ответил, лишь поднялся на ноги и, как показалось Владу, направился к выходу. Он тут же дал себе мысленную оплеуху — все же так хорошо начиналось!       — Кость… ну эй, блин, ты куда? — подорвался с места Влад, все еще чувствуя легкое головокружение. — Мне… мне нужна твоя помощь!       — Да неужели, — с сарказмом отозвался тот.       — Можешь смеяться, но мне правда больше не к кому обратиться за советом. И я был бы благодарен, если бы ты подсказал мне какие-то лайфхаки.       С каким же трудом Влад переступал через себя и произносил эти слова. Ну хоть кто-то из них должен?.. Ему действительно стоило огромных усилий вот так буквально просить кого-либо о помощи. В его картине мира к этому можно было прибегнуть только в самом критическом случае, а лучше и не прибегать вовсе.       — Вау, неужели сам Влад Коноплев учится разговаривать словами через рот? Не прошло и полтора месяца? Прогресс, конечно.       — Да хватит уже, блин, ты сам меня провоцируешь постоянно своей пассивной агрессией, — вновь начал заводиться Влад. Костя опять над ним откровенно стебался!       — Ты бы умными словечками так не разбрасывался, а то пассивная достаточно быстро превратится в активную.       Судя по тону, Костя не злился по-настоящему, а скорее проверял пределы дозволенного. Их общение все еще оставалось на какой-то странной грани между вынужденным соседским и подстебывающе-приятельским. Но во что-то более-менее личное никто так открыто лезть не решался, и когда Влад из-за собственной импульсивности вдруг случайно задевал это самое «личное», то тут же жестко отторгался Костей. Тот, очевидно, решительно не хотел никого близко подпускать к своему нутру. И для Влада это было подобно красной тряпке для быка, хоть он еще и не отдавал себе в этом отчет…       — Значит так, как говорится, спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Я помогу тебе в том случае, если ты докажешь, что готов бороться со своими загонами.       — И каким же образом?       — Очень простым. Сейчас мы поедем в общагу на метро, а ты проделаешь тренинг на публичное одиночество. Под моим чутким руководством, естественно.       — Это как? — вся эта затея и хитрющие глаза Кости Владу, мягко говоря, доверия не внушали.       — Будешь объявлять все станции вместе с диктором. Громко, с чувством, с расстановкой, чтобы весь вагон слышал. Тебе повезло, станций до нашей всего три. Мне однажды на спор пришлось всю ветку клоуна из себя строить, под конец даже особо бдительные бабки хотели дежурному сдать.       — Что за бредятина? — тут же вскинулся парень. — Не буду я этого делать, ты опять хочешь поиздеваться и на посмешище меня выставить?       — Ну тогда счастливо оставаться. — Плотников вновь направился к выходу, но слишком уж вальяжно, зная, что его затея так или иначе сработает.       — Да твою ж… ладно, стой! Я согласен.       Развести Влада «на слабо» было проще простого. Костя, впрочем, так и думал.

***

      — Ты видел? Кость, ты видел это?! — вваливаясь в комнату, все никак не унимался задыхающийся от восторга Влад. — Там бабка на выходе перекрестилась даже! Она подумала, что мы психи, точно говорю! Это так… так… Охрененное чувство! Я никогда раньше такой дичи не творил!       У парня сейчас настолько горели глаза и сам он весь будто светился изнутри, что Костя невольно залюбовался. Ну вот давно бы так! А то видеть вечно недовольную, погрязшую в самобичевании моську уже порядком надоело. Хоть как-то надо было расшевелить этого слишком уж правильного мальчишку, для его же блага. И, кажется, Косте наконец это удалось.       — Поздравляю, ты только что стал на шаг ближе к внутренней свободе. Свободе от загонов. И к мастерству актера, соответственно, тоже. Глядишь, так и в этюдах начнешь мозгами шевелить быстрее…       Монолог Кости прервали внезапные робкие объятия, в которые его вдруг утянул слишком уж осмелевший Влад. В нем было столько чувств сейчас, которые нужно было хоть как-то выразить, и он, даже особо не задумываясь, нашел самый очевидный для себя способ. Костя опешил, не зная, что ответить на этот внезапный порыв, куда элементарно деть руки, ведь никто уже очень давно вот так вот просто, без подтекста, не обнимал его… А с этим противоречивым парнем с такой хаотичной энергией все казалось на удивление правильным, уместным и… приятным. Своим упрямым светом и теплом он, сам не понимая того, сантиметр за сантиметром топил ледяные стены, так тщательно возводимые Костей в течение долгого времени…       — Спасибо, — Влад так же резко отстранился, будто ничего необычного между ними и не произошло. — Я бы сам никогда на это не решился… Хотя, по большому счету, всем же было глубоко пофигу! Но для меня это все равно был такой выход из зоны комфорта, понимаешь? После этого не страшно в принципе никакое пфд. Кстати, ты обещал показать мне, как настраивать гитару, можно попробовать с твоей?.. Костя, твою мать, какого хрена ты опять тарелку со стола не убрал?..       Плотников краем уха слушал этот поток соседского сознания и сам особо не понимал, чему улыбался. Вот такой сияющий и наполненный энергией Влад не вызывал уже привычного раздражения, а скорее наоборот. Таким он Косте… нравился? Нет. Не может быть. Этого никак нельзя было допустить.