Я получил эту роль

      Костя все-таки понимал, что перегнул. Парень, который отшатнулся, будто от пощечины, и так резко переменился в лице после его неосторожных слов, кажется, собрал последние остатки гордости, чтобы не сорваться в позорные слезы прямо при Косте. Нет, Плотников не был садистом или моральным уродом, хоть и вел себя с парнем именно так, просто… Тот постоянно, с самой первой встречи задевал в нем что-то личное, глухими стенами закрытое со всех сторон. А в чем-то и напоминал самого Костю лет так шесть назад… Молодой, зеленый, окрыленный мечтами о великой артистической карьере и громких премьерах. И конечно же, мечты жестко разбились о суровую реальность. Вот он уже заканчивает магистратуру, а никаких карьерных перспектив пока особо не предвиделось. Хоть опять дворником идти работать на полставки, как было на далеком первом курсе. А что, хотя бы расслабляет…       А недавний случай с тем злосчастным блокнотом вообще Костю вывел из себя: мало того, что этот пацан в комнате без году неделя, а уже устанавливает свои порядки, так он еще и характер показывает?! Но ситуация взбесила Костю в целом не только тем, что это была его вещь, которую этот мелкий придурок не смеет трогать. Плотников был, видимо, слишком старомоден, чтобы в век Интернета и соцсетей записывать свои мысли, часто облаченные в нечто похожее на стихи, на бумагу, в невзрачную потрепанную тетрадь. То был его своеобразный дневник, который он особенно активно вел на старших курсах вуза. А потом, в связи со всеми не особо радостными событиями в его жизни, как-то забросил. Он, честно сказать, и про существование этой вещи в недрах своей заваленной хламом полки забыл совершенно, и может бы и не вспомнил, если бы не этот мальчишка… А вспоминать о многом действительно не хотелось.       Но почему Костя не мог взять себя в руки и если и не играть в великую дружбу, то хотя бы держать нейтралитет с Коноплевым? Ведь с тем, что этот год им придется как-то сосуществовать на одной жилплощади, он уже почти смирился. Пока на этот вопрос у Кости ответа не было, но он все-таки подумывал о том, что им нужно перемирие, ибо как далеко эта война может зайти, одному богу известно.       А что до Влада… Он просто больше не вывозил. Он не понимал, что не так с его соседом и почему, черт побери, он так поступает? То он его игнорирует, то публично позорит и издевается, то меняет гнев на милость и даже проявляет некое подобие заботы… И каждый раз, как только Влад думает, что может вот сейчас их отношения наладятся, все снова превращается в какой-то театр абсурда. Эти постоянные непонятные эмоциональные качели выбивали из колеи и высасывали все силы.       Парень плелся куда-то, не разбирая дороги. К боли в лодыжке он уже привык, но понимал, что она обязательно даст о себе знать через какое-то время. Он дошел до какой-то остановки и запрыгнул в первый попавшийся трамвай. Сейчас хотелось уехать куда угодно, желательно подальше от этой дурацкой общаги, от дурацкого Плотникова и вообще от всех проблем. Но город парень не то чтобы успел хорошо узнать за этот неполный месяц. Поэтому сейчас он ехал в совершенно незнакомом направлении, даже не обратив внимание на номер и маршрут транспорта. И это было опрометчивое решение, потому что его, погруженного в собственные мысли, еле растолкал контролер, немного грубо сообщая, что они прибыли на конечную, и нужно выходить.       Влад, оказавшись на одинокой остановке в совершенно незнакомом районе, как будто резко очнулся ото сна. Куда его черт занес? И что дальше делать? Он достал телефон и с ужасом увидел, что аккумулятор находится на последнем издыхании. Но все-таки попытаться открыть навигатор стоило, что парень и сделал. Карты показывали, что он оказался в каком-то спальном районе чуть ли не на окраине, не так далеко лесополоса, а до общаги пешком идти часа полтора. Просто прекрасно.       — Ну нет, только не сейчас… Блять, — выругался парень, когда телефон перестал отзываться на команды. Спустя пару секунд экран погас совсем.       Что ему было делать? По хорошему, перейти на другую остановку и поехать в обратную сторону. Но кто знал, сколько предстоит ждать автобус, и вообще, ходят ли они в этом районе в такое время… Да и какой конкретно транспорт ему нужен, парень тоже не знал. Поэтому Влад решил не терять время и поискать ближайшее метро с великой надеждой, что оно здесь вообще есть. Перспектива ночевать на улице его, мягко сказать, не прельщала. Но и в комнату сейчас возвращаться хотелось меньше всего. Ну, Влад хотел отвлечься, Влад это получил…       Постепенно начало темнеть, и это только добавляло остроты ощущений. Парень ощущал комок тревоги где-то в груди, который потихоньку начинал растекаться по всему телу. А что, если он не найдет дорогу? Район, мягко говоря, выглядел не самым привлекательным. Мало ли, на кого он тут может нарваться…       Когда окончательно стемнело, Влад все же приплелся в какой-то двор жилого дома. Это, очевидно, был старый район со скромными домами еще советских времен. Но было в нем что-то до ужаса родное и уютное, будто из детства. Влад и сам в таком вырос, правда в городке, по площади вряд ли больше нескольких подобных районов.       Нога снова дала о себе знать, отзываясь на каждый шаг резкой болью, и идти дальше, по крайней мере сейчас, Влад не мог. Чего он, собственно, и боялся. Просто замечательно.       Ладно, в принципе, у подъездов стоят неплохие лавочки, отдохнуть можно и на одной из них. Так сказать, вспомнить бурную юность, когда отец в воспитательных целях часами не пускал Влада домой, когда тот опаздывал хоть на пару минут. Единственное, сейчас ночи были далеко не по-летнему теплые, а парень опрометчиво не захватил даже джинсовку…       Но не успел Влад как следует усесться на скамейке и перевести дух, как на него обратила внимание проходящая мимо пожилая дама. Она гуляла со свой маленькой собачкой, которая тут же облаяла чужака.       — Парень, эй, а ты тут чего забыл? Еще и с ногами влез! Вообще уже что ли? Тебе тут не ночлежка!       — Бабушка, вы не так поняли. Я… просто… Меня друг в гости позвал, но его дома еще нет. — на ходу придумывал Влад. Звучал он совсем неубедительно и сам это понимал. — Вы же тоже в этом подъезде живете? Может, я внутри подожду…       — Чего? Какая я тебе бабушка? — ощутимо оскорбилась та. — А ну-ка проваливай давай отсюда, пока я милицию не вызвала, еще наркоманов нам тут не хватало всяких.       Старушка уже готова была огреть Влада клюшкой, чтобы объяснить более доходчиво. Но тут, к его счастью, женщину остановил внезапно знакомый голос.       — Валентина Петровна! Вечер добрый! А что тут у вас происходит?       Коноплев аж на месте подпрыгнул. Что их мастер делает здесь?..       — Ой, Мишенька! Как хорошо, что ты пришел. Выпроводи-ка этого наркомана отсюда, он вон в подъезд порывается зайти и наверняка свои делишки провернуть, а нам потом отваживай его дружков… Я вот в новостях читала…       Но ни Михаил Юрьевич, ни Влад дальше не слушали, удивленно пялясь друг на друга. Мужчина был при полном параде, с охапкой цветов и не до конца стертым гримом, и выглядел бесконечно уставшим. А Владу было… до ужаса стыдно и неловко. Зарекомендовал себя с лучшей стороны, ничего не скажешь…       — Валентина Петровна, вы не переживайте, сейчас со всем разберемся. А вот это вам, — мужчина протянул соседке один из букетов, прерывая поток бессмысленных фраз.       — Да ты что, Мишенька… — женщина немного опешила от неожиданности, но цветы приняла. — Ну спасибо тебе, красота-то какая!       — Да не за что, у меня дома скоро оранжерея будет, — очаровательно улыбнулся он.       — Тяжела и неказиста, как говорится, — соседка ощутимо подобрела. — Миш, ну только ты с этим товарищем разберись как следует, а то я милицию хотела…       — Валентина Петровна, да не надо никакой милиции, вы его больше не увидите, я вам обещаю.       Влад сидел тише воды ниже травы, боясь даже поднять глаза и посмотреть на преподавателя. Очень стыдно… и нелепо это все. Но он же не специально…       Михаил Юрьевич как-то очень умело заговорил соседке зубы, что уже через пару минут ее и след простыл.       — Коноплев, ну объясняйся, е-мое, что ли, — Влад и не заметил, как мужчина присел рядом с ним на скамейку и закурил.       — Ну… Я…       — Неубедительно, — устало прервал его Горшенев. — Ты как сюда попал вообще?       Влад тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. С чего начать? И стоит ли вообще… Почему из всех возможных вариантов развития событий случился этот, где он вынужден позориться сегодня еще и перед мастером?       — Я заблудился… Понимаю, звучит глупо, но это правда. Сел на автобус, толком не зная маршрута, и на конечной высадили. А телефон у меня разрядился, я даже посмотреть не мог, где нахожусь и как обратно добраться. Вот и забрел непонятно куда. А тут вы, оказывается…       Михаил молча слушал, затягиваясь никотином и выдыхая терпкий дым.       — Молодежь… ни черта без телефонов своих не можете. — задумчиво и немного снисходительно произнес он. — А если бы меня тут не оказалось, что бы делал?       — Ну… Я вообще метро искал. А тут хотел отдохнуть немного и прикинуть, куда идти вообще. Хотя с вашими соседями скорее в обезьяннике отдохнул бы…       — Вот это ты прав, Валентина Петровна тут никому спуску не дает, — Влад все еще не решался посмотреть на мужчину, но уловил улыбку через его голос. — Отчаянный ты, конечно, Коноплев… Ладно, считай, я твой ангел-хранитель сегодня, е-мое. Поднимайся давай и пошли.       — Куда?       — А что, вариантов много? В соседний подъезд. Дома у меня переночуешь, не хватало еще потом тебя из ментовки вызволять или больницы с каким-нибудь воспалением легких. Кто, блин, в конце сентября в водолазке ходит?       — Это лонгслив…       — Поумничай еще мне тут, е-мое, — возмутился мужчина, — еще раз увижу, получишь даже не от меня, а от Ма… Марии Владимировны. А то она мне на ваши сиплые да прокуренные голоса жаловаться не перестает, а я что сделаю, блин?       Гнев Нефедовой был действительно страшен, поэтому Влад взял на заметку раздетым больше на глаза ни ей, ни мастеру не попадаться…       Влад взял часть букетов и поплелся за своим спасителем. Дом из себя ничего особенного не представлял, но был достаточно ухоженным: подъезд был чистый, светлым и даже работал старенький лифт. Но Владу почему-то казалось, что их мастер должен жить в какой-нибудь крутой высотке в самом центре города, а никак не на конечной станции маршрута, в спальном районе, где, кажется, даже метро поблизости нет.       Но, оказавшись в квартире мужчины, у него как-то пазлы сложились. Здесь все казалось настолько уютным и обжитым, что Влад на секунду почувствовал себя действительно дома.       Михаил Юрьевич усадил гостя на диван в зале и вручил чашку с горячим чаем. Напиток был очень кстати, и Влад блаженно улыбался, грея немного подрагивающие от переохлаждения руки о чашку.       — Голодный? — донесся голос мужчины из кухни.       — Ну… да нет, Михаил Юрьич, спасибо, вы и так меня спасли. — он смущенно отхлебнул еще чая.       — Если ты не понял, вопрос был риторическим, е-мое. Чтобы съел всё.       Он поставил на небольшой столик перед парнем тарелку с бутербродами. Дешево и сердито, но для бедного студента и это казалось пищей богов. Особенно, если в течение дня почти ничего существенного перехватить не удалось.       — Спасибо, Михаил Юрьевич… Если б не вы, я бы на улице так и остался. А еще бы обязательно замерз, заболел и умер. Вот такие дела, — невесело протянул парень.       Горшенев, хоть и сам был дико уставшим после спектакля, заметил, каким загруженным и несчастным выглядел его студент. Всего, казалось, месяц учебы, а уже совсем другой человек. И надо сказать, такие перемены Михаила не особо радовали.       — Слушай, ну тебе только трагедии играть с таким мироощущением, — усмехнулся мужчина. Он кое-что понимал в возрастной психологии, да и просто помнил себя в юные годы… Сложнее и непонятнее времени в его жизни, пожалуй, и не было.       — Да может вообще ничего не надо играть… — пробормотал парень, что-то усиленно разглядывая на полу, лишь бы не смотреть на учителя.       — Это еще что за разговорчики в строю, Коноплев? Только месяц прошел, а дальше что, е-мое? — мужчина всегда переставал контролировать слова-паразиты, когда на него слишком действовали эмоции. — Влад. Что происходит?       Парень все-таки заставил себя поднять взгляд на мастера. Но что говорить, не знал.       — Да просто… Наверное это не мое, я недостаточно талантливый. Папа прав был, надо было в юридический куда-нибудь…       — А вот с этого момента поподробнее. Я тебя лично слушал на вступительных, и ты думаешь, взял бы на курс бездарность? Не понял, ты сомневаешься в моем профессиональном взгляде что ли, е-мое?       Мужчина, конечно, немного посмеивался над студентом, но тот воспринимал сейчас все достаточно прямолинейно и остро.       — Да нет, конечно, Михаил Юрьевич… Просто… тогда я читал то, что очень хорошо понимал и чувствовал. А сейчас такое ощущение, что вообще ничего не получается.       — Так. — учитель строго посмотрел на парня. — Ты мне эти разговоры брось. И давай я буду решать, что у кого получается, а что нет, андестенд?       — Отец со мной не разговаривает уже второй месяц. — вдруг решил поделиться парень тем, что грызло его, пожалуй, больше всего. — Говорит, я всю свою жизнь под откос пустил этим поступлением в театральное… И с каждой собственной неудачей я все больше начинаю в это верить. — на секунду парень замолчал, справляясь с накатившими эмоциями. — Простите, Михаил Юрьевич, что гружу своими проблемами, вы устали и вообще не обязаны это все…       У Горшенева кольнуло что-то в груди. Тема отношений с отцом всю жизнь преследовала его, так и оставшись не до конца разрешенной. Когда в тебя не верит самый близкий человек, это действительно разрывает изнутри. Но пареньку еще можно было помочь не потонуть в самобичевании, и, кто знает, возможно это убережет его от ошибок, которые когда-то совершил сам Михаил…       — Влад. На меня смотри. И запомни сейчас раз и навсегда. Никому не позволяй за себя решать, что тебе делать и кем быть. Даже мне, блин. Никто не знает, какой ты на самом деле, кроме тебя. Понимаешь, да?       Влад очень удивился такой реакции преподавателя. Ему было… не все равно?       — Спасибо вам, правда… — выдавил Влад. Только бы голос сейчас позорно не сорвался… — Извините, что я тут как снег на голову. Вы устали наверняка, у вас же спектакль был?       — Да, открытие сегодня. Прошло и слава богу. — Михаил Юрьевич на пару секунд устало прикрыл и потер глаза. — Ладно, ребенок, поменьше голову себе всякой ерундой забивай, е-мое, и чтоб на мастерстве первый во все этюды вызывался теперь. Лучший способ борьбы со страхом и неуверенностью знаешь какой? Постоянно пробовать, набивать шишки и еще раз пробовать. Только так можно чего-то достичь. Как это модно сейчас говорить, «выходить из зоны комфорта», во, понимаешь, да?       — Да, понял-понял… Буду пытаться, Михаил Юрьич. Вы так вдохновляете, правда… Собственным примером и вообще. Мне таких слов еще никто не говорил…       — Ну, рад помочь, что ли. — улыбнулся Михаил. — Ладно, время позднее, ложись здесь, на диване, а я пошел разгримировываться окончательно.       Влада действительно так разморило от тепла, горячего чая и домашнего уюта, что впал в дрему он за считанные минуты. И уже на грани сна и реальности, засыпая, он услышал копошение в коридоре, как будто кто-то пришел. И обрывки фраз что-то типа «тише, Дюш, у меня ребенок спит… нет, не Сашка, студент мой, оболтус, потом объясню…» А может, ему всего лишь приснилось…

***

      Утром Влад проснулся на удивление бодрым, выспавшимся и даже почти здоровым. Немного заложило нос, но это меньшее из зол, что можно было ожидать после такой незапланированной вечерней прогулочки. При свете дня он смог как следует разглядеть обстановку. Ничего особого комната из себя не представляла, обычная мебель, добротный ремонт… Но особого уюта добавляли разные мелочи, не заметные с первого взгляда.        Влад с интересом разглядывал фотокарточки в рамках: вот Михаил Юрьевич с мамой и, очевидно, братом, вот держит на руках младенца, чуть не плача от счастья… Но особенно забавным был ряд фотографий, где Михаил Юрьевич был еще совсем юный, как раз возраста Коноплева примерно. Он был запечатлен с друзьями в траве (концептуальность фотосессии Влад особенно заценил), ребята были нелепо растрепанными, смешливыми и до неприличия счастливыми. А в лицах тощего блондинистого паренька и миловидной девушки рядом парень вдруг узнал своих нынешних учителей. Да, рассказать кому — не поверят…       Подобных фотографий было еще несколько штук, и от всех веяло какой-то невероятной свободой, счастьем и настоящей рокерской юностью. Но внимание Влада привлекли и другие фотокарточки, где Михаил Юрьевич был уже на сцене в свете софитов. Были запечатлены его знаковые роли — Тодд и Гамлет. В его образе было что-то мистическое, что приковывало взгляд. Влад много гуглил про своего мастера, но почему-то именно этих фотографий нигде раньше не встречал.       А еще было несколько снимков, стоящих особняком, и, по всей видимости, имеющих особый смысл для хозяина. На них Горшенев был в компании взъерошенного блондина с уверенным, немного хитрым и напористым взглядом. Они выглядели очень гармонично, будто дополняя друг друга. «Князев» — догадался парень. Он был наслышан об Андрее Сергеевиче и с большим интересом ждал встречи с ним. Поклонником его музыки он не был, да и в целом не особо что слышал, но видел в мастерской некоторые декорации и костюмы его авторства, и вот они как раз Влада очень впечатлили. Да и в целом было интересно познакомиться с человеком, который был так значим для их учителя…       Но, как говорится, бойся своих желаний. Влад, уже собираясь уходить, в дверях совершенно случайно столкнулся ни с кем иным, как с человеком с фотографий собственной персоной. Андрей Сергеевич выглядел немного заспанным, но очень по-домашнему уютным. Так это получается, что…       — Влад? — оборвал ворох мыслей в голове парня мужчина. — Миша про тебя говорил. Ты как, выспался?       — Д-да, спасибо… — замешкавшись, наконец выдавил из себя парень. — Я уже уходить собрался, а Михаил Юрьевич?..       — Спит еще. Вчера день бешеный был, премьера, ну, сам понимаешь… А ты что же, позавтракать не хочешь?       — Я… Да нет, спасибо большое, надо на учебу бежать.       — Ну смотри, как знаешь. Дорогу отыщешь или подсказать? — усмехнулся мужчина, видно, уже знающий об увлекательном ночном рандеву и топографическом кретинизме Влада.       — Я телефон зарядил, так что найдусь теперь как-нибудь.       Влад был смущен всей сложившейся ситуацией. У него было стойкое чувство, как будто он увидел то, что не предназначено для чужих глаз. Другой разговор, что об этом шептался весь вуз, но… все-таки видеть все изнутри было совсем иначе. Но если мастер так просто пустил его в свой дом, фактически в свою семью, значит, Коноплев чем-то все же заслужил такое расположение. Поэтому он мысленно поклялся держать язык за зубами и пресекать всяческие сплетни и нелепые разговоры о личной жизни Михаила Юрьевича.       — Ну хорошо. Если что, адрес теперь наш знаешь. Бывай, ребенок, хорошей учебы.       — Спасибо, Андрей Сергеевич, и вам… хорошего дня! — ох уж эта владова заторможенность по утрам. — И Михаил Юрьичу передайте спасибо огромнейшее еще раз, что он меня спас…       — Передам, передам. Пока!       До вуза Влад добрался почти без происшествий, если не считать все-таки перепутанный даже при свете дня автобус. Когда-нибудь он научится… Ну и все еще нездоровую ногу, которая значительно снижала скорость передвижения. Но на пары он все-таки приковылял почти без опоздания. Благо, сегодня были в основном лекционные занятия, типа истории театра и литературы, на которых достаточно было просто присутствовать и иногда изображать глубокую заинтересованность в теме. Уже минут через пятнадцать парню стало скучно, и руки сами потянулись к смартфону. Удивительно, но за всеми событиями Влад в него не заглядывал с самого вечера, даже забыв написать маме, что жив-здоров. Хорошо хоть на зарядку поставить додумался, а то, зная его маму, если бы он не появлялся в сети еще хоть несколько часов, к вечеру она была бы уже в Москве с нарядом полиции, МЧС и скорой…       Но не успел Влад открыть соцсети, как на него тут же обрушилась куча уведомлений. Сообщений было действительно много, причем в основном от бывших одноклассников и друзей, с которыми он, к своему стыду, почти не поддерживал общение за этот бешеный месяц. И во всех диалогах его… поздравляли с праздником. Погодите-ка, какое сегодня число?..       Влад аж чуть не подскочил на месте. Это что он, забыл про собственный день рождения?.. Как это вообще может быть? Возможно, ему действительно стоило чуть больше (хотя бы иногда) отдыхать?.. Нет, Коноплев не сошел с ума и ему не отшибло память, но студенческая жизнь настолько закружила его в водовороте событий, что счет дням был немного потерян. И первый учебный месяц в прямом смысле пролетел, как фанера над Парижем.       Ответив на все сообщения, Влад наконец-то вернулся в реальность и заметил, что пара уже подходит к концу. Надо бы придумать, чем заняться дальше. Идей особо, если честно, не было. Люди, с которыми он хотел бы провести этот день, были дома, за сотни километров отсюда. С однокурсниками у парня, в принципе, сложились хорошие отношения, но далеко не настолько близкие, чтобы праздновать день рождения. Да и он был достаточно скромным и интровертным человеком, чтобы самостоятельно устраивать что-то в свою честь… Возможно, это старомодно, но Влад всегда ценил простые и искренние дружеские-семейные посиделки гораздо больше, чем шумные тусовки.       Ничего толком не придумав, парень решил пока пойти в мастерскую и позаниматься хоть чем-то полезным по настоянию Горшенева. Тем более идти в общагу и видеть своего невыносимого соседа решительно не хотелось, а на какое-то подобие празднования ни денег, ни настроения совсем не было. Ну, может вечером сводит себя в мак и в гордом одиночестве съест праздничный маффин, отметив, так сказать, свое двадцатилетие… Да, а в детстве он думал, что в этом возрасте люди уже совсем взрослые и точно знают, что делать со своей жизнью. Как же он ошибался!       В мастерской, на удивление, никого не было, а значит, Влад мог как следует позаниматься. Только вот с чего начать? Никаких особых тренингов он не знал, только те, что давал им мастер, но они в основном были рассчитаны на группу. Придумать этюд? Так вчерашнее мастерство для Влада прошло, мягко говоря, неудачно, и задания он не получил. А даже если бы и получил, делать не стал бы. Из принципа.       Пока не придумав ничего лучше, парень решил сделать речевую разминку и почитать стихи. Может, вспомнить то, что читал на вступительных… Лучше же, чем ничего? Тем более вчерашний разговор с Михаилом Юрьевичем его действительно вдохновил, и если в него верит такой человек, значит, он и сам может в себя поверить?       «Ты меня не любишь, не жалеешь, разве я немного некрасив?..» — бормотал в полголоса парень, пытаясь найти верную, искреннюю интонацию. Как бы банально это ни было, но Есенин был одним из его любимых поэтов, и на вступительных именно благодаря чтению его стихов Влада и отметили.       Но одно дело читать стихи по наитию, как чувствуешь, а совсем другое — грамотно расставлять акценты и отрабатывать каждое повышение или понижение интонации. Сразу у Влада, конечно же, ничего не получалось, и он это явно ощущал. Но как исправить ошибки, пока тоже было непонятно. И вот это раздражало больше всего.       Попытки парня прервал телефонный звонок. На экране высветилась мамина фотография. Не то чтобы Влад был сейчас в настроении разговаривать, но чувство вины за вчерашнее резкое исчезновение не отпускало, и парень со вздохом взял трубку.       — Привет, мам. Да, извини, вчера день такой был… Забыл телефон на зарядку поставить. Да ладно тебе, что тут со мной случиться может?..       Все-таки от маминых нотаций парня не сберег даже факт его появления на свет в этот день ровно двадцать лет назад. Но через пару минут женщина сменила гнев на милость и стала поздравлять сына с юбилеем.       — Мам, спасибо, правда. Но это и твой с папой праздник… Повеселитесь там за меня хорошенько. Да нет, я не в том смысле… Нет, все классно у меня, правда, мы с ребятами после пар пойдем отмечать. Да, конечно, друзья у меня тут появились, правда. Один сосед мой только чего стоит… — а вот по телефону, не глядя в глаза, Влад врал гораздо профессиональнее. Только с каждой придуманной фразой на душе становилось все паршивее.       — Кстати, мам… А папа там что? Не отошел еще?..       Отношения с отцом были больной темой для парня если не с детства, то с подросткового возраста точно. Тот стремился сделать сына «настоящим мужиком» и дать ему хорошее образование с будущей стабильной работой, так сказать, обеспечить путевку в жизнь. И когда Влад поставил родителя перед фактом своего зачисления в ведущий театральный вуз страны, сказать, что тот был в гневе — ничего не сказать. Были и скандалы, и угрозы, и взывания к разуму и совести… Но свернуть Влада с намеченной цели уже было невозможно. А после очередной крупной ссоры на этой почве отец не справился с эмоциями и залепил парню хлесткую пощечину. Больно было, да, но душевная боль с физической не шла ни в какое сравнение. Влад тогда твердо решил, что надо уезжать как можно скорее. И уже через пару дней был в Москве, на пороге новой жизни.       И сейчас, спрашивая про отца, Влад аж весь замер. Неужели они действительно больше никогда не заговорят?       — Сынок, папа, он… Понимаешь, так бывает, взрослые люди расходятся. Но ты не подумай, дело не в тебе! Наше отношение к тебе никак не изменится…       Владу показалось, что чья-та невидимая рука разом сдавила все его внутренности, да так, что дышать стало решительно невозможно.       — Давно? — еле выдавил из себя парень.       — Ну… Неделю как. Не хотела тебя расстраивать, и так забот полно, наверное. Но раз уж спросил… Понимаешь, как ты уехал, он совсем невыносимым стал. Мне стало просто страшно… Да и мы поняли, что кроме тебя нас давно ничего не связывало. Жаль только, что так много времени потратили на попытки притворяться счастливой семьей…       Владу было страшно это слышать. Он просто не мог поверить. Для него сейчас как будто весь мир сейчас раскололся на «до» и «после».       — Мам… Ты только держись там. Хочешь, я приеду? — парень понимал, что показывать свои истинные чувства сейчас нельзя. Кто, если не он, теперь будет опорой для матери?       — Владька, да ты не волнуйся так, — ласково ответила женщина. — Со мной все в порядке уже, правда. Ну поплакала немного, с кем не бывает. Ты пока не понимаешь, но так действительно бывает, чувства со временем проходят, это нормально. Главное в этот момент вовремя уйти и не мучить ни друг друга, ни себя, только потому, что у вас там общие привычки или обязательства.       Мама у Влада была невероятно мудрой женщиной, этого не отнять.       — Ладно, сынок. Я тебя совсем не хотела расстраивать в такой день. Ты даже в голову не бери. Знаешь ведь своего папу, упрямый, как баран, но рано или поздно отходит. Подожди, неделька-другая — и сам тебе позвонит, все-таки единственный сын. Все, не буду задерживать тебя, Владь. Повеселись там как следует, буду ждать фоточек.       — Хорошо, мам, тогда до связи. Люблю тебя. — Парень приложил все свои приобретенные актерские навыки, чтобы сделать голос чуть менее безжизненным.       Что это сейчас было? Почему он узнает об этом так? А если бы он не спросил? Он бы даже не узнал о том, что у него больше нет семьи? Вопросов было слишком много, непонимания еще больше. Раздражения и гнева было просто неприличное количество. Парень достал откуда-то из недр закулисья пресловутую коробку, из которой вчера Плотников кидался в него чем попало, и не придумал ничего лучше, как начать кидать эти предметы в стену. А как ему еще было выпустить все скопившиеся эмоции более-менее безопасным способом?       Но чувств было так много, что Коноплев и не заметил, как с каждым броском к горлу подступал ком, а глаза становились подозрительно влажными. Спустя несколько особо жестких ударов, парень совсем выбился из сил и стал оседать на пол, больше не сдерживая уже откровенных рвущихся из груди рыданий. Он так устал от всего, что навалилось на него за этот месяц. Влад правда держался, старался не падать духом, работать над собой, но…       Парень обнял себя за острые коленки, пряча лицо. Это всего лишь минутная слабость, сейчас пройдет, он возьмет себя в руки и будет дальше притворяться, что у него все в порядке. Нет, не так. Играть роль. Актер он или…?       Но ком в горле никак не хотел отступать, а слезы уже вовсю катились по бледному лицу. Нервная система брала свое за месяц тотального игнорирования всех красных флажков. И развод родителей, похоже, стал последней каплей. Не сказать, чтобы Влад никогда не думал о подобном варианте развития событий, ведь отношения в семье действительно давно были не самыми теплыми. Но, как оказалось, совершенно не был к этому готов.       Нужно просто дышать. Глубоко дышать и взять под контроль ненужные эмоции. Но Влад вдруг почувствовал, что как будто не может вздохнуть полноценно, глубоко. И с каждым судорожным вдохом воздуха зачерпнуть получалось все меньше. Парня начала накрывать настоящая паника: насколько по шкале от одного до десяти будет глупым умереть в свой день рождения?..       Зажмурив глаза и судорожно глотая ртом хоть какие-то частички кислорода, он и не заметил, как в комнату кто-то вошел. Парня била крупная дрожь, и он никак не мог совладать с трясущимися руками. Влад запаниковал еще сильнее, как только почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Какого черта он тут не один?.. Парень усилием воли открыл глаза и постарался сфокусировать взгляд на человеке. Но органы чувств как будто посходили с ума и отказывались сейчас с ним сотрудничать.       — Коноплев! — донеслось как из-под слоя ваты. — Блять, Коноплев, прием! Влад!       Собственное имя отрезвило. Зрение все-таки прояснилось, и, подняв взгляд на человека перед собой, Влад с ужасом понял, что это его гребаный сосед. Вот только его тут и не хватало. Какого черта вообще он тут делает? Или это очередной прикол его воспаленного мозга?..       Но все сомнения рассеялись, как только костины большие ладони легли на плечи Влада, а сам он опустился и сел прямо напротив.       Коноплеву сейчас было очень плохо, и морально, и физически. Он потерян, напуган, не знает, как быть и что делать. Как успокоить тремор в руках и сделать хоть один нормальный вздох? Последний раз такое с ним случалось в начале лета, после крупной ссоры с отцом… Но тогда он был совсем один и сам не помнит, как заставил себя успокоиться. И сейчас тело била крупная дрожь, голова раскалывалась, а еще было почему-то до ужаса стыдно. Почему именно этот человек всегда появляется в самый неподходящий момент?       Но Костя тоже испугался не на шутку. Он уже было собирался уходить из института, но, проходя мимо мастерской, услышал, как кто-то, очевидно, не особо умный методично дубасит по стене. Он решил зайти в мастерскую и вправить мозги этому сверхразуму, но совершенно не был готов к увиденному.       Когда он зашел, Влад уже оседал на пол и не мог сдерживать всхлипов, перерастающих в настоящие рыдания. Какого черта?.. Костю кольнуло чувство вины, ведь накануне он действительно перегнул, но не мог же Влад это… из-за него? Поэтому он, особо не раздумывая, направился прямиком к парню, еще толком не представляя, что делать и говорить.       Влада как будто всего переламывает изнутри от невысказанных эмоций и всех свалившихся на него событий за последнее время. Он просто не мог больше держать все в себе, и сейчас дошел до точки кипения.       Остатки здравого смысла подсказывали Косте, что вряд ли одна неосторожная фраза могла послужить причиной такому всплеску эмоций. Значит, было что-то еще, о чем он пока не догадывался.       — Эй… Влад. Посмотри на меня, давай. — он приподнял за подбородок заплаканное лицо парня. — Так, а теперь будем дышать. Со мной вместе, давай-ка, вдох-выдох. Вот так, и еще. Вдох-выдох. — Костя обращался к парню сейчас на удивление мягко и даже ласково. Его главной задачей было не напугать того еще больше. — Молодец, Влад. Ты молодец. Все хорошо… Продолжай дышать… да, хорошо. — Костя бормотал как мантру, пристально наблюдая за состоянием Влада.       Веки парня опухли, глаза жгло, горло было сковано спазмом. Но дышать действительно стало немного легче.       Он сфокусировался на чуть хриплом голосе старшекурсника, на его теплых руках и глазах, смотрящих с искренним волнением и сожалением. И истерика понемногу, но стала отступать.       — Поклянись… — будто не своим голосом прохрипел Влад, — что ты никогда не напомнишь мне об этом. И вообще никому.       Формулировать мысли адекватно было все еще непосильной задачей.       — Ладно… — Костя, конечно, опешил, но понял, что сейчас лучше со всем соглашаться.       — Нет, поклянись!       Влад постарался придать голосу как можно больше уверенности, но получилось все также хрипло и вымученно.       — Да клянусь я, клянусь… Что с тобой происходит, может расскажешь?       Влад ничего не ответил, лишь обнял себя руками, ежась от холода, хотя в помещении было достаточно тепло. Нервы все еще сдавали, и он принялся судорожно заламывать пальцы.       Его руки тут же перехватили. «Почему такие ледяные…» — не без волнения отметил про себя Костя и тут же принялся греть и растирать их в своих собственных.       — Ты… что ты делаешь? — Влад уставился неверящим взглядом на свои руки, вложенные в чужие, и тут же попытался освободиться. Но если у него не хватало на это сил в обычном состоянии, то сейчас в принципе это было похоже на некое бессмысленное трепыхание.       — Да отпусти! — все-таки собрался с силами и дернулся он. — Какого черта ты все это делаешь? Ты же меня ненавидишь. Хватит делать вид, что тебе не все равно!       — Прекрати вести себя как ребенок! — Костя завелся в ответ. — Это не шутки, у тебя чуть не случилась паническая атака, Влад! А что, если бы меня не оказалось рядом?       «Надо же, чтобы он назвал меня по имени, нужно было просто… пережить что-то подобное?» — с грустью подумал парень.       — Ты бы только рад был от меня избавиться…       — Хватит нести чушь. Что с тобой происходит? — раздраженно, но обеспокоенно вновь спросил Плотников.       Кажется, Костя был искренне взволнован ситуацией. Влад на мгновение почувствовал, как даже против его воли разливается приятное тепло в груди: о нем переживают, его замечают. Но он тут же отогнал от себя это странное чувство.       — Я… не знаю. Устал. Запутался. Почему взрослая жизнь это так сложно? — все-таки сдался парень.       — Ну, сложно только первые пятьдесят лет… а потом пенсия и смерть.       Вроде бы такие шутки сейчас и были неуместными, но Влад немного улыбнулся.       — Почему ты не говоришь всякую успокаивающую чушь, типа «все будет хорошо»?       — Потому что не будет, я проверял. Но сейчас можно точно сделать себе чуть получше и глубоко дышать. Не забывай, Влад.       Интересно, теперь чтобы дождаться к себе нормального, человеческого отношения от соседа, Владу всегда придется впадать в истерики?.. Но он последовал совету Кости и глубоко вздохнул. Голова немного кружилась и появилась какая-то странная слабость, то ли от огромного эмоционального всплеска, а то ли от того, что он не ел ничего, кажется, с самого утра…       — Что ты вообще тут делал?       — Я… заниматься пытался.       — Чем? Методичным разносом мастерской?       — Да, представлял на месте стены твою голову, знаешь, очень воображение развивает, — Влад все-таки не удержался от грубости.       — Язва. Слушай, давай на чистоту. Я вчера перегнул, признаюсь.       — Только вчера? — с напускным удивлением воскликнул Влад.       — И наговорил тебе всякого. — Костя продолжил, не обратив внимания на очередной выпад в свою сторону. — И я извиняюсь.       — Ты серьезно? — удивлено произнес Влад, непонимающе уставившись в темные глаза напротив.       — Да. Я был неправ. И не хотел, чтобы ты из-за меня ночевал непонятно где и тем более ловил паничку.       Влад сейчас почувствовал себя хозяином положения и мог бы отыграться на Косте за все издевки за прошедший месяц. Но почему-то делать этого не было ни сил, ни желания. Тем более старший, кажется, действительно винил себя в случившемся и раскаивался… Как умел.       — Это не из-за тебя, не бери на себя так много, — фыркнул парень. — Проблемы в семье.       — Фигово… Я могу чем-то помочь?       — Ну… не вести себя как мудак, например? — рассказывать все остальное Влад был не готов. И вновь переживать все эти чувства сейчас было смерти подобно. Как-нибудь потом, может быть...       — Зараза… Ладно, справедливо. Так что ты сейчас читал? — чувствуя неловкость, свернул тему Костя.       — Есенина…       —«Письмо к женщине» или «ты меня не любишь, не жалеешь…»?       — Второе. А как ты?..       — Да все там были, — усмехнулся тот. Сам на первом курсе фанател по Есенину и кучу стихов заучил. — «Кто любил, уж тот любить не может…»       — «Кто сгорел, того не подождешь» — тут же подхватил Влад.       Костя тем временем пошарился по карманам и вытащил чуть помятый шоколадный батончик.       — Вот, возьми-ка. А то смотреть страшно, бледный, как смерть. Ты сегодня ел хоть что-нибудь?       Влад попытался вспомнить и понял, что кроме кофе с собой, перехваченного по дороге в универ, действительно ничего и не было. В желудке предательски заурчало.       — Можешь не отвечать… Когда ты перестанешь вести себя как ребенок?       — Тогда же, когда ты перестанешь ворчать, как старый дед. Не такая уж большая разница у нас в возрасте, кстати.       — Думаешь? Между нами целый бакалавриат.       Влад невольно усмехнулся, потому что звучало это действительно забавно. А шоколадка для голодного и пережившего большое нервное потрясение организма казалась пищей богов. Влад управился с ней за чуть ли не за минуту, блаженно улыбаясь. Руки понемногу переставали дрожать, и парень почувствовал себя уже гораздо лучше, хоть все еще и боролся с небольшой слабостью.       — Знаешь, а мне сегодня двадцать стукнуло. — То ли сахар так ударил по мозгам, то ли недавняя истерика, что Влад вдруг решил поделиться этим с ним.       — Погоди, чего? Серьезно? — Костя аж в лице переменился. — И ты тут сидишь?       — Ну… да? Тут хотя бы не так уныло, как в общаге.       — Да вижу я, как тебе не уныло… Почему ты странный такой?       — Какой есть. — Буркнул парень. Сколько раз он уже слышал эту фразу за свою жизнь? Можно со счета сбиться.       — Короче, сегодня будет спектакль, тут неподалеку, в экспериментальном театре. Я участвую. Если хочешь, приходи…       — Хочу!       Влад даже не понял, как язык в очередной раз опередил его мозг, и он согласился вот так просто, как будто всю жизнь ждал этого предложения.       — Ну… — Костя тоже опешил от такого резвого ответа. — Внесу твою фамилию в список. Начало в восемь, не опаздывай.       — Спасибо, наверное… А это точно ты, а не твоя копия, которую клонировали инопланетяне?       Сколько раз мама его учила, что прежде чем что-то сказать, надо подумать? Все тщетно.       — Чего? Боже, тебе точно двадцать исполнилось, а не пять?       — У меня воображение хорошее. Незаменимое актерское качество, между прочим. — Вышел из положения парень.       Влад почувствовал в себе достаточно сил, чтобы подняться на ноги, но движение было слишком резким, так что голова закружилась. И он бы точно упал, если бы не молниеносно среагировавший Костя, который подхватил его за плечи и потянул на себя.       — Твою мать, Влад! У тебя шило в жопе или что? Ты можешь не дергаться?       Перед глазами все еще плясали разноцветные круги, и парень не заметил, как привалился спиной к груди своего заклятого врага. Или уже и не такого заклятого?..       — Так, сейчас мы идем в столовую и ты как следует ешь. Не хватало еще голодных обмороков, — придерживая парня, сказал Костя.       — Слушай, я в состоянии сам о себе позаботиться, не надо строить тут великую жертву. — Костя думал, что Влад по обыкновению начнет вырываться, но видимо, силы у того остались только на то, чтобы вяло пререкаться.       — Вижу я, как ты в состоянии. — Плотников лишнего не прикасался, но был готов тут же подхватить парня в случае чего. — И вообще, мне не тебя жалко, а Михаил Юрьича. Ты не подумал, что он несет ответственность за вас всех? И его по головке явно не погладят, если студенты шляются по ночам где попало и в обмороки падают.       Костя умело свинтил с темы, стараясь не показать своей реальной обеспокоенности состоянием парня. И эффект все-таки это возымело, ведь Владу и так было все еще стыдно за вчерашнее перед мастером, и он ни в коем случае не хотел его подставлять.       — Ладно, ты прав. — Нехотя согласился парень. — Я поем и приду на спектакль.       — Вот так-то. Нога как, кстати? — заметив, что тот все еще ощутимо прихрамывает, спросил Костя.       — Болит. Но терпимо.       — Вечером надо будет еще намазать. Номер свой пиши, скину тебе в телеге адрес театра.       Костя протянул парню свой айфон. «М-да, из-за книжки своей дурацкой он меня чуть не сожрал, а телефон вот так спокойно дает», — усмехнулся про себя Влад. Они оба, очевидно, были со своими тараканами в голове.       Телефон был записан, адрес скинут, ужин съеден… а вечер, кажется, переставал быть томным. Ладно, Владу действительно нужно было развеяться, и он так быстро согласился совсем не потому, что ему интересно было посмотреть на Костю в деле. Совершенно точно нет.