Влюбиться по-настоящему

Антон глухо стучал в дверь, пальцы едва чувствовали холодное дерево под кончиками, а голова чуть кружилась от общей усталости и легкого напряжения последних событий. Он быстро проигнорировал это, стараясь не зацикливаться, когда через несколько секунд дверь наконец открылась. Вместе с тёплым светом, льющимся изнутри, в лицо ударил запах свежей выпечки, смешанный с чем-то ванильным и уютным. На пороге стоял тот, кого Антон мысленно решил называть «Рыжиком». Волосы, чуть растрёпанные, мягкая улыбка и взгляд, от которого становилось как-то не по себе, будто его лишний раз пытаются разглядеть до мелочей. Рыжик молча отступил назад, давая Антону пройти внутрь, и жестом показал, чтобы тот не стоял в дверях. Антон зашёл в прихожую, машинально скидывая обувь. Здесь пахло всё тем же уютом: корицей, тёплым тестом и чуть горьковатым чаем. На полу лежал тёмно-коричневый коврик, чуть ворсистый, с узорами, которые казались одновременно старомодными и удивительно подходящими этому месту. Стены прихожей были светло-бежевыми, с небольшими трещинками в краске, что придавало дому определённый шарм. Справа стояла простая деревянная вешалка с несколькими куртками, а у стены – старая тумбочка, поверх которой валялись ключи и какие-то мелочи. — Привет. - спокойно поздоровался Рыжик, его голос прозвучал тепло, почти обволакивающе. — Виделись уже. - отозвался Антон, чувствуя себя немного неловко в этой обстановке, которая была слишком домашней для него. Рыжик подошёл ближе, помогая снять пальто. Его движения были быстрыми, но удивительно мягкими, и прежде чем Антон успел что-то сказать, одежда уже висела на вешалке. Слегка поёжившись от неожиданной заботы, Антон осмотрелся. Коридор, в который выходила прихожая, был узким, с чуть потёртым линолеумом на полу. На стенах висели чёрно-белые фотографии в простых деревянных рамках. В них угадывались старые лица – возможно, это были родственники Рыжика. — Пойдём чай попьём. - предложил Рыжик, неожиданно легко разворачиваясь и уходя вперёд. Антон остался стоять на месте, словно приклеенный к полу. Чай? Это было странное начало вечера, который он уже мысленно настроил провести совсем иначе. Но, когда до него донёсся глухой стук чашек где-то из глубины дома, он только усмехнулся себе под нос. Чай, конечно. Очень интересное начало вечера, который, как он знал, затянется по самую ночь. Антон, немного поколебавшись, всё-таки двинулся вперёд, пройдя по узкому коридору в сторону кухни. Когда он вошёл, его глаза на мгновение задержались на интерьере, который будто был собран из обрывков прошлого, но при этом не терял своего обаяния. Кухня оказалась небольшой, но светлой. Под потолком висела лампа с простым абажуром, слегка пожелтевшим от времени. На деревянных шкафчиках с облупившейся краской стояли ряды баночек с травами и специями, а рядом – старый чайник, отполированный до блеска. У окна стоял небольшой стол с тонкой скатертью в мелкий цветочный узор, а на подоконнике – несколько горшков с цветами, большинство из которых выглядели так, будто за ними редко ухаживали, но они всё равно упрямо цеплялись за жизнь. На противоположной стене висели кухонные полотенца, сложенные идеально ровно, и несколько деревянных полочек, на которых стояли кружки и тарелки. Пахло сладким и пряным одновременно, как будто здесь только что вынимали пироги из духовки, а рядом уже заваривали свежий чай. Антон невольно отметил, как много деталей говорило о характере хозяина. Всё было просто, но аккуратно, с лёгким налётом уюта, который ощущался даже в таких мелочах, как скрип половиц под ногами. Рыжик стоял у плиты, наливая горячую воду в заварочный чайник. Он обернулся через плечо, мельком взглянув на Антона, и легким кивком указал на стул у стола: — Присаживайся. Антон медленно направился к стулу, проводя взглядом по всей кухне ещё раз, будто пытался понять, что именно в этом месте заставляло его чувствовать себя так... по-другому. Он осторожно сел, не торопясь, будто не хотел нарушить эту едва уловимую тишину, и его пальцы на мгновение коснулись краешка скатерти. Она была тёплой и мягкой, пахла чем-то травяным, будто её недавно стирали с использованием какого-то особого средства. Рыжик поставил заварочный чайник на стол, а затем достал из шкафа пару кружек, поставив их рядом с Антоном. Тот слегка напрягся, но внешне старался держаться ровно, наблюдая за тем, как Рыжик с легкостью двигался по кухне, будто всё здесь было частью какого-то хорошо отрепетированного спектакля. Рыжик плавно взял заварочный чайник, его движения были настолько естественными, что Антон даже на мгновение задумался, как часто тому приходилось повторять этот ритуал. Пахло чем-то травяным, мягким, с лёгкой горчинкой, аромат которого заполнял пространство, смешиваясь с уже знакомым запахом выпечки. Тонкая струйка чая аккуратно скользнула в первую кружку, а затем – во вторую. Рыжик не спешил, словно весь мир мог подождать, пока он завершит своё действие. Когда чай был разлит, он поставил чайник обратно, убрал его чуть в сторону, чтобы не мешал, и неспешно сел напротив Антона. Антон молча наблюдал за этим, чувствуя, как его внутреннее напряжение начинает перекатываться в легкое раздражение. Он ожидал чего-то другого. Любого другого начала вечера, но только не этого. Всё происходило слишком… спокойно. Он слегка нахмурился, подперев подбородок рукой и бросив взгляд на Рыжика, который, как ни в чём не бывало, устроился напротив, обхватив руками свою кружку и, казалось, наслаждаясь моментом. «Что за странная привычка у него?» – мелькнуло у Антона, но он оставался молчаливым, потому что вопросы, которые хотел задать, почему-то казались неуместными. Эта непринуждённая манера Рыжика сбивала его с толку. Как будто этот человек даже не считал нужным объяснять, зачем вообще позвал Антона сюда. Антон почувствовал, как его раздражение сменяется непониманием. Он привык к определённым сценариям, понятным и логичным. А здесь всё выглядело, словно часть какого-то абсурдного спектакля, где он играет роль, но совершенно не понимает, в чём смысл происходящего. — Ты... - начал было Антон, но остановился. Рыжик поднял на него взгляд, тёплый, но немного отстранённый, словно его вообще не волновало, что думал Антон в этот момент. — Что? - спокойно спросил он, слегка улыбнувшись, будто даже развлекаясь его смятением. — Ничего. - буркнул Антон и посмотрел на кружку перед собой. Она казалась горячей, но всё же обжигающе приятной, если прикоснуться к её краю. Он не понимал, почему всё это выглядит так, будто они знают друг друга годами, хотя он толком и имени Рыжика не знал. Антон медленно потянулся к кружке, глядя на неё так, будто внутри был не чай, а ответы на все его вопросы. Сделав небольшой глоток, он был приятно удивлён. Вкус оказался неожиданно насыщенным, с едва уловимой горчинкой, которую смягчали тонкие травяные ноты. Не слишком сладкий, но именно такой, какой ему сейчас был нужен. Тёплый, словно обволакивающий изнутри. Поставив кружку обратно, он ещё раз бросил взгляд на Рыжика. Тот выглядел так, будто чай для него был не просто напитком, а настоящим ритуалом. Его пальцы легко обхватывали кружку, как будто они были созданы именно для этого. Лицо оставалось таким же спокойным и расслабленным, что начинало раздражать. Минуты тишины будто растянулись в часы. Антону казалось, что атмосфера давит на него, заглушает его мысли и буквально вытягивает терпение. Он беспокойно заёрзал на стуле, бросая косые взгляды на Рыжика, который, казалось, полностью утонул в своём спокойствии. — Чего ты тянешь? - сорвалось с губ Антона, его голос прозвучал резко, как выстрел, разрывая плотное молчание. Рыжик поднял взгляд, уголки его губ едва заметно дрогнули, и он чуть улыбнулся, будто ему задали совершенно наивный вопрос. — Я не тяну, я наслаждаюсь. - ответил он спокойно, с той самой невозмутимостью, которая выводила Антона из себя ещё больше. Эта его манера – говорить так мягко, так уверенно – словно у него было всё время мира, будто он контролировал каждую секунду, полностью выбивала Антона из равновесия. Антон фыркнул, не скрывая своего раздражения. — Слушай… - он осёкся, осознавая, что даже не знает имени этого рыжего. Глупо, конечно, но из-за этого пауза показалась ещё более неловкой. Рыжик понял его замешательство быстрее, чем тот успел придумать выход. — Артём. - спокойно представился он, откидываясь на спинку стула. Артём? Антон внутренне скривился. Имя вроде нормальное, но казалось каким-то чужим. Слишком чётким, строгим, сдержанным. Совсем не подходило этому человеку, с его мягкой улыбкой, рыжими волосами и чуть насмешливым порой взглядом. Но вот "Тёма"… Да, это звучало совсем иначе. Тёма – короткое, мягкое, уютное. Как раз то, что идеально подходило под его внешность: рыжие вихры, расслабленную позу и лёгкую, ненавязчивую манеру общения. — Тём. - начал Антон, выделяя имя, словно пробуя его на вкус. — Я всё понимаю, подстраиваюсь под каждого, но терпеть долго я не умею. Он протянул руку и кончиками пальцев коснулся ладони Тёмы. Тёплая кожа, приятное ощущение, но самое странное – никакой реакции. Никакого отдёргивания, удивления или даже намёка на дискомфорт. Тёма остался совершенно невозмутимым, будто знал, что Антон это сделает. — Я не тороплюсь, говорю же. - ответил Тёма, с той же мягкой, спокойной улыбкой, будто это было его жизненное кредо. Эти слова выбили Антона из колеи. Он снова окинул взглядом лицо Тёмы, и его спокойствие начинало не просто раздражать, а сбивать с толку. Тёма будто жил в своём ритме, в своём мире, в котором не было ни спешки, ни лишних движений. Антон едва сдерживал внутреннее напряжение, даже чай не помогал. Он снова поднёс кружку к губам, делая вид, что полностью увлечён его вкусом, но мысли упорно возвращались к Тёме, который сидел напротив и невозмутимо смотрел в окно, будто ни о чём не переживал. От этого контраста становилось только хуже. Обычно в таких ситуациях всё было ясно. Антон всегда сразу считывал клиента: жесты, манера речи, даже то, как они садятся или смотрят на него, – всё давало подсказки. Он мог стать кем угодно, подстроиться под любые запросы, сыграть любую роль. Вот этому нравится, когда парень активный и настойчивый – никаких проблем, он с улыбкой берёт инициативу в свои руки. Другому важно видеть мягкость, послушание, даже какую-то беззащитность – и Антон становится тихим, почти прозрачным, словно марионетка в чужих руках. Третий хочет драмы и громких эмоций – пожалуйста, он умеет и это. А четвёртый ищет доминанта, и Антон легко преображается в уверенного и властного. Но Тёма... Тёма выбивал почву из-под ног. Он был непохож на всех остальных. В его спокойствии не было намёка на какую-либо роль, на то, чего он ожидает или что хочет получить. Это было не притворное спокойствие, а настоящее, естественное, и от этого Антон терялся ещё больше. Может, Тёме нужен кто-то такой же: размеренный, тихий, полностью погружающийся в этот ритм, где нет места суете. Но Антон не был таким. Никогда. Он пытался представить себя в этом образе – задумчивого, невозмутимого, пьющего чай с таким же спокойствием, как у Тёмы. Но это было не то. В этом образе не было его самого. Антон умел менять себя, перекраивать под других, но в этот раз... он чувствовал, что будет фальшивым. Тревога нарастала. Что если он действительно не подходит? Что если Тёма выбрал его по ошибке, увидел не того, кого хотел? Антон привык быть полезным, нужным, он знал, что именно его берут не просто так, а потому что он может дать то, чего ждут. Но сейчас всё рушилось. Понять Тёму было невозможно. Его невозмутимость раздражала и одновременно завораживала. Антон чувствовал, как это внутреннее спокойствие одновременно манит его и давит. Словно Тёма сидел и смотрел на него не глазами, а куда-то глубже, в самую суть. Это заставляло Антона чувствовать себя обнажённым, уязвимым, что только усиливало его тревогу. Он опустил взгляд на свою руку, пальцы чуть подрагивали. Заметно ли это? Неужели он нервничает настолько? Он всегда был уверен в себе, всегда чётко знал, как вести себя и что делать, но с Тёмой это правило не работало. Это сбивало с толку. Антон впервые не знал, как быть. — Давай поговорим. - вдруг произнёс Тёма, слегка наклонив голову в сторону, словно предлагая что-то совершенно естественное и обыденное. Антон почувствовал, как внутри всё чуть поджалось от этого неожиданного заявления. Он едва сдержал усмешку, которая так и норовила сорваться с губ. Поговорим? Правда? Этот Тёма, кажется, и не думает переставать удивлять. — О чём? - голос Антона прозвучал ровно, но внутри начало нарастать напряжение. Он машинально сделал то, что привык делать всегда: стал искать способ подстроиться, чтобы угодить. В конце концов, работа такая. Он подстраивается под каждого, даже если совершенно не понимает, что именно от него хотят. — Ну, расскажи о себе. Мне интересно. - Тёма плавно поставил свою кружку на стол, ни на секунду не отводя взгляд. Его слова звучали удивительно мягко, почти небрежно, но в них читалась уверенность, как будто он ожидал, что Антон действительно начнёт говорить, не задавая лишних вопросов. Антон не знал, что сказать. Он не мог вспомнить случая, когда кто-то из клиентов спрашивал о нём просто так. Обычно всем было всё равно. Их интересовала роль, которую он должен сыграть, а не человек за этой ролью. И теперь это предложение – «расскажи о себе» – выбило его из привычной колеи. Он молчал, чувствуя, как в голове роятся мысли: зачем? Почему? Какой в этом смысл? Тёма будто видел его насквозь, и это раздражало. На мгновение показалось, что он снова в какой-то странной игре, но правила неизвестны. Клиент сам задаёт темп, сам диктует условия. Антон ощущал себя так, словно его уводили всё дальше и дальше в тёмный лес, где он уже не ориентируется. Секунда, две. Антон всё ещё сидел, напрягая мозг в поисках ответа. Но Тёма никуда не торопился, лишь спокойно смотрел на него, как будто изучая. И это, в свою очередь, начинало бесить ещё сильнее. «Этот Тёма... он вообще собирается остановиться? Перестанет ли он сегодня удивлять и выводить из равновесия?» – пронеслось в голове Антона. С каждым новым словом или жестом этот рыжий парень превращался в живую загадку, которую Антон совершенно не знал, как разгадать. Промелькнула мысль: а может, он играет? Мимолётная, почти призрачная, потому что на игру всё это было совсем не похоже. Но Антон зацепился за неё, как утопающий за щепку. Так проще. Так понятнее. Если это игра, то остаётся только принять чужие правила. Так он всегда делал – угадывал чужие ожидания и подстраивался под них, но сейчас всё всё-таки было иначе. — О себе? - переспросил он, поднимаясь со стула. Его голос звучал ровно, но внутри уже началась борьба. Непонятность ситуации сводила с ума, но отступить значило проиграть. Он сделал пару шагов, обходя стол, движения были почти ленивыми, но на самом деле в них чувствовалась напряжённая решимость. Остановившись за спиной Тёмы, Антон задержал взгляд на его затылке. Рыжие волосы, такие мягкие на вид, как будто случайно растрёпаны. Плечи, кажущиеся расслабленными, будто их хозяин вообще не воспринимает его шаги всерьёз. Эта лёгкость ещё больше заводила, вызывая желание проверить – правда ли он настолько спокоен? Рука Антона мягко коснулась плеча Тёмы. Тот даже не вздрогнул, словно ожидал этого. Или, что ещё хуже, словно ему было совершенно всё равно. Антон чуть наклонился, уменьшая расстояние между ними. — Я очень не люблю терпеть, Тём. - прошептал он, почти касаясь губами уха Тёмы. Его голос звучал низко, с едва уловимой хрипотцой, наполняя слова напряжением. Тёма медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Лицо его оставалось спокойным, взгляд всё такой же мягкий, но пристальный, с каким-то скрытым вызовом. Антон потянулся ближе, решительно сократив оставшееся расстояние, но неожиданно почувствовал лёгкое прикосновение. Тёма поднял руку, легко и непринуждённо положив ладонь ему на губы. Жест был мягким, но остановил Антона на месте. Антон замер, чувствуя тепло чужой руки и одновременно осознавая, как Тёма перехватывает контроль. Этот жест был настолько уверенным, что будто переворачивал всю расстановку сил. Внутри поднялась новая волна вопросов, сомнений, раздражения. Но сильнее всего было одно ощущение – напряжение, словно ком, застрявший в горле. Как будто Тёма снова оказался на шаг впереди, читая его как открытую книгу. И Антон впервые за долгое время почувствовал себя не игроком, а пешкой. Хотя отчасти он всегда ею и был в глазах других. — Антон, я понимаю твоё это стремление. Но я люблю свою девушку, и изменять ей не намерен. - с той же спокойной улыбкой проговорил Тёма, глядя на него прямо, будто ничего странного в этой ситуации нет. Тёма говорил всё это спокойно, даже с мягкой, будто ободряющей улыбкой, но у Антона внутри что-то хрустнуло. Он резко отпрянул, отстранившись, как будто слова могли обжечь его кожу. Голова слегка закружилась, а ощущение нереальности происходящего нахлынуло волной. Антон стоял, глядя на Тёму, и молчал. Сначала его лицо оставалось почти нейтральным, будто он ещё пытался осознать услышанное, но мысли начали застревать в голове, одна за другой. Он любит свою девушку. Не хочет ей изменять. Но почему тогда позвал? Зачем этот чай? Разговоры? Это что, шутка какая-то? Сначала пришло лёгкое раздражение. Слабое, будто краем цепляющее нервы, как ненавидимый зуд, который не удаётся почесать. Антон нахмурился, сжал губы, стараясь сохранить видимость спокойствия. Но внутри всё уже начало закипать, а непонимание медленно накладывалось на это чувство, превращая лёгкий зуд в нарастающий гул. Он почувствовал, как пальцы инстинктивно сжались в кулаки. Руки опустились вдоль тела, но напряжение в них становилось всё сильнее, будто он мог сорваться в любой момент. Ладони вспотели, ногти начали больно врезаться в кожу, и это было единственное, что ещё немного удерживало его от того, чтобы сорваться и высказать всё прямо в лицо Тёмы. Горло перехватило. Антону казалось, что каждое слово, сказанное Тёмой, проникает под кожу, как заноза, от которой нельзя избавиться. Гнев поднимался из живота, обжигая внутри, вырываясь наружу, пока Антон уже не мог это игнорировать. — Что за херня, Тём? - выпалил он наконец, резко поднимая голову и сверля его взглядом. Глаза вспыхнули, голос дрогнул от нарастающего раздражения, но с каждым словом становился громче, твёрже. — Ты зачем меня вообще сюда звал? Для чая? Для разговоров? Антон шагнул вперёд, будто не мог стоять на месте. Слова вырывались из него, не давая даже возможности остановиться и подумать. — Ты знал, кто я, знал, зачем я прихожу! - его голос задрожал на последней ноте, не от слабости, а от того, насколько накалились нервы. — Зачем тогда это всё? Чтобы показать, какой ты хороший парень? Чтобы доказать что-то самому себе? Он резко развернулся и прошёлся по комнате, как загнанный в угол зверь, стараясь найти хоть что-то, чтобы выпустить эту невыносимую, пульсирующую злость. Но ничего не находил, и от этого становилось только хуже. Всё тело было напряжено, а внутри бушевал ураган эмоций – гнев, раздражение, растерянность. Почему он здесь? Почему всё так? Почему этот чёртов Тёма продолжает оставаться таким спокойным? — Да. - произнёс Тёма. Антон резко остановился, обернулся к нему, нахмурив брови. — Что "да"? Тёма спокойно поднял взгляд, будто это была самая обычная беседа, в которой не требовалось ни эмоций, ни особой вовлечённости. — Если тебе так проще, то да, я хочу показать, какой я хороший, и чтобы что-то доказать самому себе. - его голос был ровным, ни тени насмешки или раздражения. Только спокойствие, от которого у Антона поднималась волна раздражения, глухая и плотная, как будто откуда-то из глубины. — Тебе нужно выговориться. - добавил Тёма, подвинув кружку к краю стола. «Выговориться? Какой нахуй выговориться?!» – мысль молнией вспыхнула в голове, и тут же распалась на сотню других, гневных, цепляющих. На мгновение Антон застыл, разглядывая его. Казалось, что ещё немного, и он просто взорвется. Как можно было так спокойно вываливать это всё, говорить так, будто знает, что внутри у другого, будто его правда волнует, что творится в голове Антона? — Тогда я явно не тот, кто тебе в этом поможет. Моё нахождение здесь – пустая трата времени. - он процедил это почти сквозь зубы. Не дожидаясь ответа, резко развернулся, широкий шаг в сторону двери отозвался стуком о пол. Он шагал быстро, почти не давая себе времени думать. Гулкая злость, нарастающая где-то под рёбрами, тянулась горячими нитями по всему телу. «Герой, блять, нашёлся тут. Помощь он всем хочет раздавать, как Санта, нахрен. Да не всем она нужна, понял?!» Дойдя до прихожей, он остановился, потянулся к ботинкам, но руки тряслись, и это только подливало масла в огонь. Пальцы словно стали чужими, шнурки выскальзывали, и даже самый простой жест превращался в нелепую борьбу. — Да пошло оно всё. - выдохнул он резко, будто хотел сдуть эту злость вместе со словами. Ему стало ещё хуже. Не из-за слов, а из-за ощущения, что он застрял в какой-то абсурдной сцене, где ничего не получалось. Он рывком завязал шнурки, едва не порвав их, и встал так резко, что голова на секунду закружилась. «Не всем, блять, нужна твоя помощь. Особенно мне! Почему он вообще решил, что знает, чего мне надо?!» Он схватил куртку, накинул её и застегнул молнию так сильно, что металлический звук раздался чуть ли не на всю прихожую. Дверь открылась с глухим скрипом, и Антон вышел, хлопнув ею так, что в доме затихло окончательно. Тёма даже не сдвинулся с места. Ни шагов за спиной, ни попытки окликнуть. Только это всё ещё звучало в голове: "Тебе нужно выговориться". Снег под ногами глухо скрипел, мороз хлестал по лицу, и он шагал быстро, будто от этого можно было убежать от тяжести внутри. Но злость не утихала. Наоборот, с каждым шагом становилось только хуже. Его буквально трясло, будто внутри закипала кипящая вода. «Мудак. Лишь время моё потратил». Плечи свело от напряжения, а пальцы так сжались в кулаки, что ногти впились в ладони. Хотелось избавиться от этого жара, но ничего не помогало. Ему нужно было уйти. Как можно дальше. Чтобы не видеть Тёму. Чтобы не слышать этого его голоса. Чтобы хоть на секунду отключить все эти мысли.