Старший брат моей девушки

      Лололошка… Лололошка. Лололошка!       Он везде, чёрт возьми. Все его упоминают, все его знают, и он бесит. Сначала он стал парнем (уже бывшим) его младшей сестры, потом познакомился с их матерью, и именно благодаря ему Дилан торчит в этом вонючем общежитии, обязанный видеться с людьми! Почему ему просто нельзя жить тихо, спокойно, чтобы никакой Лололошка не помешал ему своей навязчивой компанией?       Стоит упомянуть, что этот чёрт уже не так раздражает?       Дилан привык к нему. Уже знал точно, что как только время переваливает за 15:30, он находится в «розыске». Юный мироходец, конечно, не ведёт себя как сумасшедший сталкер и не ищет его на каждом углу. Однако выглядывает после пар на автобусной остановке или около фонтана. И если он, не дай Бог, случайно найдёт Дилана, то с удовольствием подойдёт к нему и лишний раз поболтает о чем-то совсем бессмысленном.       И Дилану уже жалко его прогонять и материть. С каких пор это он стал таким сентиментальным к подобного рода придуркам? Хотя, называть Лололошку придурком только потому, что он своенравный — кощунство.       До момента, как Дилан узнал, что Лололошка — мироходец с амнезией, он считал его каким-то больным на голову альтруистом, о котором ходили не самые благоприятные слухи: то окно разобьёт, то по крышам бегает, то в подвал университета лезет со скуки. В общем, не парень, а ходячая проблема.       — И какого черта я думаю о нём? — устало-раздраженно выдохнул програмист, уткнувшись лицом в свои сцепленные на столе руки, и тяжело вздохнул. — Почему я просто не могу ничего не чувствовать?       И самое странное, что Дилану действительно понравилась их прогулка, состоявшаяся неделю назад! Какой абсурд.       Также поражало то, что Ло мог молчать часами и просто слушать людей, если нет надобности отвечать. Он, казалось, был постоянно в центре событий: находился везде и всегда, одновременно своим непроницаемым взглядом умел вытягивать из людей слова. Но сам предпочитал только слушать. Он одновременно был и тут, и там, однако оставался незамеченным.       Однако именно с ним, Диланом, Ло становился иным: болтливым, искренним и счастливым. И это пугало. Пугало, что человек открылся и доверился ему. И Дилан только из-за собственного специфического характера не мог дать ту банальную дружбу. Он ведь предупреждал его об этом. А Лололошка все равно полез к нему, как муха на мёд!       Почему он не липнет так к Чеду или Карлу? Они же добрые и хорошие друзья (пусть Дилан никогда этого и не признает в голос). Так чего же Лололошка не выбрал их? Хотя, нет, неправильный вопрос. Почему он выбрал именно Дилана?       Кодер задавался вопросами:       «Что он вообще обо мне думает?»,       «Почему, несмотря на моё поведение и попытки отогнать его от себя, он все равно продолжает приходить ко мне?»,       «Неужели это только из-за моей сестры?».       И все же, у них формировался шаткий мостик, складывающийся из тонкого взаимоуважения и доверия. Дилан пытался его приструнить, но, похоже, вышло немного наоборот.       Лололошка каждый вечер готовил ему свой фирменный говяжий тартар, отчего старший смягчался и, более того, позволял посидеть рядом с собой перед компьютером.       А какой тартар был вкусный — не описать обычными словами! Дилан мысленно завидовал его умению готовить, потому что сам даже яичницу приготовить не мог. Если он все же возьмётся за готовку — пострадают все, кроме куриных яиц.       Ло казался на вид молчаливым невдупленышем, с которым встречалась его младшая сестра, явно не заслуживающая такого парня. И когда Дилан увидел его задыхающимся от панической атаки — мнение достаточно круто поменялось. Каждый человек — даже самый сильный и непоколебимый на вид — имеет свою слабину, которая даёт трещину. Никто не может быть морально сильным. И Лололошка тоже.       Когда Ло без доли сожаления рассказывал обо всём, в том числе о Шэрон, программист окончательно разочаровался в своей сестре. Он любил её и до сих пор любит, несмотря на всё. Просто порой её импульсивные и эгоистичные поступки удивляли. Не верилось, что человек способен на такое.       Дилан знал, что Шэрон была такой всегда. Из-за отсутствия отца в детстве она стала привязываться к любому хорошему парню, что готов уделить ей внимание. Любого человека можно понять, однако не оправдать.       Программист встрепенулся и выровнялся, приняв невозмутимое выражение лица, когда в комнату непринуждённо вошла причина его наитий. Ло подошёл к своей кровати и плюхнулся на неё, тут же начав с кем-то переписываться в телефоне.

***

      Юноша сонно зевнул, захлопнув ноутбук и отложив его на кровать. На дворе глубокая ночь, жители общежития давным-давно разбрелись по своим комнатам. Тонкая полоса лунного света просвечивалась через занавески, едва освещая комнату. Он посмотрел на свой смартфон, лежащий на прикроватной тумбочке, взял и разблокировал его, увидев пропущенный вызов и сообщение от матери. Так заработался до утра, что даже и не заметил. Опять.       @Charlotte_Chongyk       Сыночка, перезвони мне, как только освободишься!!! 🥰💘       Опять эти розовые смайлики, которые Шарлотта обожает добавлять в каждое своё сообщение.        Дилан иронично хмыкнул и встал с кровати, оглянувшись на своего сожителя: Ло, обняв одеяло, немного вздрагивал во сне, порой хмурясь. Из-за отсутствия очков, которые юноша начал снимать перед сном, стало легче рассмотреть его лицо. Не глаза, к сожалению, что закрыты сейчас, но тоже пойдет.       Странно лицезреть, как сосед ворочается и что-то стонет себе под нос. В первый раз, когда Дилан случайно застал эту картину, ему казалось, что у второго конвульсии. А потом убедился, что ему просто снятся кошмары. Хотя, они тоже пугали. Наверное, что-то связано с его амнезией. Впрочем, Дилана это не должно волновать. Однако почему-то он думает об этом.        Ему безумно интересно.       Дилан погладил Абилку, которая мирно спала на его компьютерном столе. На цыпочках выйдя в гостиную, тот опёрся на подоконник окна локтями и набрал знакомый номер. Он знал, что женщина просыпается рано утром из-за смены на работе: пока приведёт себя в порядок, покушает, выполнит домашние обязанности, соберётся — уже и время на работу ехать.       Сам же парень только за поболтать с родной матушкой, которая всегда беспокоилась о нём. Мироходцы, конечно, крепкие и сильные, только злоупотреблять этим не стоит. Но и Дилану осточертела эта гиперопека.       — Привет, мамуля, — проговорил парень непринуждённо, вглядываясь через окно на темную улицу. Уличные фонари на территории красиво освещали мокрые дорожки. Скорее всего, скоро начнет светать. — Чего звонила?       — Как чего? Поговорить хотела. А то не дождусь, когда ты мне первый позвонишь! Сижу тут, со скуки чахну, — в притворной обиде начала Шарлотта.       — Прости, — парень виновато улыбнулся. — Я, как обычно, занят: работы много, учёба и всё такое. Как ты?       — Всё хорошо! Ты сегодня кушал, достаточно отдыхал?       — Да-да. Не волнуйся, — сам того не замечая, он начал ходить по гостиной, говоря полушепотом. Наружу сейчас, увы, выходить не хотелось — холодно. В коридор тоже идти не судьба, ибо вахтерша услышит. — Вот сейчас как раз собирался ложиться спать.       — Я думала, в общежитии ты будешь общаться с другими ребятами и меньше работать. А тут я понимаю, что ты всё равно продолжаешь себя изводить, — послышался грустный тон женщины.       — Мам, ну не начинай, — программист поджал губы, пытаясь быть как можно помягче. — Я уже не маленький. Не беспокойся обо мне, пожалуйста. Лучше подумай о себе.       — Ты все ещё мой сын, уважаемый! Постарайся быть аккуратнее, ведь я волнуюсь и о тебе, и о Шэрон.       Юноша пристыженно отвернулся и прикусил нижнюю губу. Ему никогда не удастся наладить нормальный режим сна и питания, ведь в глубине души он этого и не хотел. Пока всем нормально – ему нормально. Но об этом матери знать не обязательно. Он не желал её тревожить, ведь это было бы последним, что он мог позволить себе сделать.       — Хорошо. Не обещаю, но попытаюсь.       — Беру на слово, — уже ободряюще хихикнула она. — Ты не знаешь, как там Шэрон? Она вообще какая-то грустная в последнее время… На звонки особо не отвечает, мои вопросы игнорирует.       — Не знаю. Она же там книгу пишет. Может, поэтому и не отвечает, — Дилан зацепился взглядом за столешницу, на которой лежали ручка и кусочек листочка, и начал рисовать на нём какие-то цветочки, узоры и линии, чтобы скоротать время. — Мы же не общаемся. Соответственно, я без понятия.       На самом деле, Дилан примерно понимал, какая причина. Эта причина сейчас спит в их общей комнате. Наверное спит. Да уж, сама поматросила и бросила, а теперь ноет. В чем проблема выслушать своего партнёра?       — Ну, да… — последовала краткая пауза. — Я вот наши старые фотоальбомы пересматривала. Вы там ещё совсем юные!       — Я представляю, — иронично пробурчал себя парень под нос, продолжив. — Ты до сих пор их хранишь? Даже после стольких лет?       Казалось бы, эти фотоальбомы должны развалиться со временем. По крайней мере, так казалось Дилану, который особо не понимал толк в бумажных фотографиях. Можно же сфотографировать на телефон и сохранить на флэшке. Хотя, каждому своё.       — Ну естественно! Это — память. Тут даже фотографии вашего отца остались… Правда очень старые.       Прошло несколько десятков лет, а женщина всё ещё вспоминает умершего мужа. «Время лечит» — говорят многие. И это не совсем так. Мать и сын уже не раз обсуждали эту тему, но всё напрасно — женщина слишком упёртая, словно ребёнок.       Назвать себя взрослым Дилан тоже не может, ведь сам в глубине души остаётся маленьким дитём. Все мы дети, которые с возрастом подавляют свои детские черты. Это можно сравнить со зданием: стоит строение, которое с каждым годом стареет, меняется его окраска, появляются новые элементы, скрывающие прежний вид. Так и с человеком.       — Мам.       — Что, сынок?              — Ты все ещё грустишь по нему? — спросил парень, услышав в ответ только тишину, говорящую о многом. — Я понимаю твою боль. Однако, может, ты попытаешься найти себе кого-то? Ты уже одна столько лет. Пора уделить время себе, а мы с сестрой потерпим. Ей уж тем более пора взрослеть!       — Ну не говори так, Дилан, — отмахнулась женщина. — Давай не будем говорить об этом?       — Ты когда в последний раз выходила куда-то? — покачал головой он, пусть она этого и не увидела. — Я попозже переведу тебе деньги, а ты сходи с подругами по магазинам, когда захочешь. Или куда захочешь. И это не обсуждается.       На другом конце линии повисло молчание. Казалось, Шарлотта обдумывала его слова, взвешивая все «за» и «против».       — Ты у меня такой упрямый, — наконец прозвучал её нежный голос. — Прям как я. Знаешь меня и то, что мне нравится.       — Ясен пень, — Дилан негромко хихикнул, смягчившись.       — Люблю тебя, сыночек.       — Я тебя тоже, мам, — парень украдкой взглянул на настенные часы: 4:34. Сегодня выходной, поэтому позволительно поспать до обеда. И вот зачем в свой выходной выходить на работу? Дилану не понять. Он привык работать на себя, а не в больничке и слушать бубнёж недовольных бабушек. — Всё, я позвоню в ближайшие дни. Спокойной ночи.       — Буду обязательно ждать! И спокойной ночи тебе, сынок. Я-то уже проснулась, — ответила она с очевидной улыбкой и положила трубку.       Дилан потёр переносицу, устало уставившись на поверхность стола. В комнате было тихо, слышалось только его равномерное дыхание. Он стоял так около полминуты, словно пытаясь собрать воедино собственные мысли, пока позади не раздался скрип половицы. Не оборачиваясь, он прямым, почти вымученным тоном спросил:       — Как долго подслушивал?       — Я не подслушивал, — оправдался Лололошка, стоя в дверном проёме и потирая глаза. Дилан осознал, что забыл закрыть дверь за собой. Его ошибка. — Просто проснулся и захотел воды попить… А тут ты.       — Понятно, — кивнул он. — Я громко говорил? Разбудил тебя?       — Нет, сам проснулся. Кошмары мучают. А ты… в порядке?       Опять кошмары? И что такого ему снится? О нет, это точно не должно волновать Дилана.       — Да, в порядке. Только мать пилит, мол, я совсем не слежу за своим здоровьем, — брюнет изнурённо обернулся к юноше и опёрся поясницей о край стола. — Бесит эта гиперопека.       — Я думаю, мать всегда будет волноваться за своего ребёнка, — в его голосе прозвучала толика необъяснимой тоски. — Это естественно — переживать за того, кого любишь… Правда?       Программист попытался распознать эмоции на чужой физиономии. В темноте это вышло не совсем удачно. И всё же, маленький блеск в темных, практически мертвых глазах, отдалённо напоминающие неизведанные океанские глубины, показался ему загадочным и манящим.       Он никогда не замечал, чтобы у человека были такие симпатичные глаза. Сначала ямочки на щеках, теперь это. Сколько ещё особенностей он сможет заметить во внешности Лололошки?       — Да, ты полностью прав. Это просто я злой кретин, которому никак не угодишь, — цинично прыснул парень в кулак, стараясь быть потише.       К счастью, ещё никто из ребят не проснулся от их разговора.       — Не думаю, — безмятежно возразил младший, делая несколько маленьких шагов к Дилану.       Близко. Дилан нервничает. Почему-то даже курить захотелось.       — И почему же?       — Потому что я не считаю тебя таковым. Ты интересный, по-своему уникальный и прямолинейный человек. Это хорошие качества, как мне кажется.       Казалось бы, вроде Дилану одновременно и приятно, и несколько неудобно. Лололошка пытался его успокоить или задобрить? Если первое, то ему не особо нравилось, когда его пытались поддержать — становилось до жути неуютно.       — Чувак, я не просил утешений, а констатировал факт, — беззлобно прокомментировал вышеупомянутый, отворачиваясь.       — Я тоже, — Ло все равно пытается доказать очевидное уже настойчивее. — И с мисс Шарлоттой ты такой… аккуратный. Впервые слышу, чтобы ты отвечал в подобном тоне кому-то. Ну, кроме Абилки.       Дилан мог сейчас раздражённо прошипеть что-то на подобии: «Не твоё дело. Не суй свой нос, куда не следует». Но он прекрасно понимал, что Лололошка не отстанет в любом случае. Он — первый человек в его, Дилана, жизни, которого не отталкивают ни оскорбления, ни уж тем более шантаж! Он уже не знает, как от него отвертеться.       Присосался как надоедливая пиявка.       И при том, Дилан смог к нему привыкнуть.       Программист не знал, как ответить. Свет от луны падал на его лицо, а также очертания другого парня. Почему-то от присутствия Ло как-то… поспокойнее. Будто от его единственного существования зависело многое. Лололошка услышал то, что не должен, и разделил, пусть и невольно, достаточно интимный момент с программистом. И интимный не в сексуальном плане.       — …А говорил, что не подслушивал.       — Разве что немного, — невинно развел руками эколог. — Прости.       — Не удивлён, — недовольно пробормотал Дилан, скрещивая руки на груди. — В любом случае, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Уж извини.       — Почему?       — Это не твоё дело, — прозвучало достаточно грубо.       И кажется, Ло уже давно не вёлся на его намеренную грубость.       Дилан не привык рассказывать о своих переживаниях. В какой-то мере, он попросту боится привязываться к людям, поэтому такой и оторванный от социала мизантроп. Однако, он в целом и не против побыть один. Как говорится: нет друзей — нет проблем.       — Понял, — кратко высказался юноша и окинул Дилана задумчивым взором, будто что-то обдумывал. — Если тебе неприятно, я не буду давить.       Он реально так легко смирился? Дилан точно этого не ожидал и смерил его недоверчивым выражением лица.       — Ты меня пугаешь, — в конце концов признался он, покачав головой. — Обычно ты лезешь чуть ли не в саму душу, пытаясь узнать обо всём. И вдруг так легко отстал.       — Дело принципа. Но я знаю, когда следует остановиться.       Дилан действительно предвзято относился к Лололошке. Может, на самом деле он не такой уж и прилипчивый? По крайней мере, этой чертой он никому ещё не причинил зла. Вроде как.       — Похвально. Оказывается, ты не такой уж и идиот, которого из себя строишь.       — Эй, — обиженно надул губы юноша, вновь потирая глаза кулаком, как бы смахивая остатки сонливости. — Просто если ты захочешь поговорить, я буду твоим… слушателем. Как и ты моим был.       Что-то лакомое и такое незнакомое разлилось в груди. Старший не привык к подобному чувству — оно заставляло ощущать себя отвратительно-уязвимо. С каких пор этот недоумок смог вызвать в нём что-то помимо раздражения?       — Может быть, когда-нибудь, — последовала тишина, а после краткий ответ: — Но точно не сегодня.       Секунды тянулись, и молчание стало почти осязаемым. Ло понимающе кивнул и подошёл к окну, тем самым давая Дилану больше места, а после принялся рассматривать в полумраке очертания тянущихся к небу деревьев.       — Пойдём встретим рассвет? — не отрывая своего взгляда от завораживающего пейзажа, внезапно вопросил младший.       Никогда не поймёшь, что у этого балбеса на уме. Он — олицетворение фразы: «Угадай чё выкину». И Дилан окончательно в этом убедился.       — Что?       — Что? — невинно и нервно передразнил Ло, вновь воззрозившись на него, покусывая нижнюю губу. — Говорю, что скоро светать начнёт. Не хочешь… встретить рассвет? — и уточнил в конце, — Вместе.       — Сейчас? — расстеряно переспросил Дилан, выглядя со стороны малость неуклюже и забавно.       — Да, сейчас. На крыше общежития. Вид оттуда отличный, я люблю иногда там посидеть.       — Но холодно же. Зима, как никак. Да и студентам на крыше не желательно быть.       — Это не мешает насладиться утренней красотой. У меня есть ключи.       — Я не буду спрашивать, откуда они у тебя. И чем же зимний рассвет лучше летнего? — уже скучающе хмыкнул Дилан, нахмурив брови. — Кроме того, что есть вероятность отморозить всё на свете.       — Ну, знаешь… Вокруг так волшебно и морозно. Щеки горят, даже адреналин подскакивает. Если выпал снег — всё белое, блестящее. И от этого…       — Глаза режет?       — Нет, — спокойно покачал головой тот. — От этого первые солнечные лучи прорываются сквозь белоснежный покров, который так мягко блестит и переливается на свету. А ещё воздух свежий и чистый. Знаешь, мир кажется таким… особенным и тихим. Будто созданный только для тебя единственного в данный момент.              Так Лололошка любит тишину? Дилан никак не ожидал, что он — любитель поболтать и всякого бреда — на самом деле не против провести свободное время подобным образом. Дилану тоже очень нравилось спокойствие и тишина.       Да, в этом юноше точно уйма нераскрытых секретов.       — Ого. И ты мне предлагаешь пойти с тобой?       — А почему не должен?       — Мне казалось, тебе хотелось бы разделить такой момент в одиночку.       — Вместе всегда интереснее, — подытожил эколог непринуждённо.       — Это странно, — немного сконфуженно буркнул Дилан, наконец-то сдвинувшись с места на шаг вперёд. — Типа, ты зовёшь другого парня с собой посмотреть на утренний рассвет.       — И что в этом такого?       Он серьезно не понимает, как это звучит? О Боже, всё-таки Лололошка — тот ещё тормоз, которому нужен свой газ.       — Да нет, ничего.       Хотелось, конечно, отклонить предложение и завернуться в теплое одеяло, а после — души не чаять во всём. Но, может, проветрить голову перед сном? Когда ещё у него появится такой шанс? Он всего лишь посмотрит на рассвет… Всего лишь. С бывшим своей сестры. Стоп, нет. Дилан воспринимает Ло как отдельную личность, а не как очередного хахаля своей младшей сестры.       — Ну так что? Идём?       — Ла-адно, — попытался выдавить из себя максимально неохотный ответ старший. — Только ненадолго. И не думай, что тем самым я иду на поводу у твоих нелепых предложений.       — Ты правда согласен? — радостно воспылал юноша, глупо улыбаясь.       Его так просто обрадовать. Дилан и сам не заметил, как начал немного улыбаться.       Странное чувство в груди: не то тепло, не то комфорт. Что-то противоречивое. Разве он должен ощущать нечто подобное?

***

      Зябко до такой степени, что аж колени дрожали. Зимний ветер аккуратно обдувал лица и морозил. Ло без проблем, будто привыкший к подобной минусовой температуре, посильнее натянул капюшон куртки на голову и подошёл к ограждению крыши, любопытно покосившись вниз.       Дилан пожалел о своём решении. Кончик носа покраснел, щеки пылали, руки в карманах коченели. Он не любил зиму. Особенно — холодную зиму. Особенно — крещённые морозы. Стылые серые сумерки развеивались в четыре утра, а то и позже. Как раз, в это время. Он подтянул воротник куртки повыше и осмотрелся. Тут он впервые. Волосы растрепались, челка лезла в глаза. Надо было надеть шапку, а не идти с надеждой как можно скорее отделаться от развернувшейся участи.       Лололошка увлеченно осматривал постепенно светлевшее небо, меняющиеся серые оттенки и пропадающие звёзды. Иней покрывал стволы деревьев и другие неживые объекты. Замерший слой льда сразу бросился в глаза, и Дилан задумался: «А что, если этот дурак сейчас вдруг поскользнётся и перелетит через ограждение?».       — Отойди от края крыши, — строго пробурчал он, подходя на метр ближе, чтобы на всякий случай успеть словить летуна.       — А что, переживаешь? — покровительно пошутил юноша, оглядываясь через плечо на второго.       Сегодня он особо болтливый. Даже чересчур.       — Не хочу стать свидетелем твоего нелепого самоубийства.       Лололошка только посмеялся, ни на секунду не оскорбленный сказанным. Наоборот, судя по всему, его это только смешило. А на просьбу Дилана он действительно отошёл от опасной пропасти. Какое облегчение.       — Глянь! — Лоло, прямо как ребёнок, тыкает указательным пальцем вверх — прямо на восходящее солнце, что постепенно виднелось на безоблачном небе.       Дилан смотрит туда, куда указывает шатен, и ничего не отвечает. Солнце как солнце — обыкновенное и яркое. Плавно светало. Оранжевая сфера излучала теплый свет, заливая местность золотистым светом. Впрочем, не так уж и плохо. Этот контраст прохладного и теплого чем-то запоминался. Прям как он и Лололошка. В его компании смотреть на утренний рассвет веселее, чем тухнуть в мрачной комнате.       — Ладно, это действительно красиво. Но я замёрз. Пошли уже назад, — только и выдал уныло программист, по-прежнему пытаясь согреться в этом несчастном клочке куртки. Хотелось, чтобы это был длинный пуховик.       — Да ну! Мы ведь только пришли.       Лололошка мгновенно развернулся к Дилану, стоящему поблизости, и принялся разматывать с шеи свой возлюбленный клетчатый шарф. И в то же мгновение обернул его вокруг шеи программиста, словно заботливая мать, даже не остерегаясь недоумевающего взгляда на себе.       Дилан опешил от такого. Однако шарф действительно оказался теплее, так ещё и пропах владельцем, что не приносило дискомфорта. Он молча насупил изломанные брови, не зная, что говорить. Крайне редко так ласково обходились с ним. Хотя, сам Дилан никому не давал повода приблизиться к себе. И в конце концов, он пробормотал едва слышное:       – …Ладно. Посидим ещё немного.