Механические крылья

      Искорка продолжала нервничать, пока Мейнхэттен не стал пыльным желтым пятном на горизонте. Это было видно по тому, как она теребила кулон из трех кристалликов на груди. Обычно она прятала его под высоким воротником своего платья и показывала либо в такие вот волнительные минуты, либо (и чаще всего) вечером, когда переодевалась в сорочку и ложилась спать. На улице или в присутствии чужих кулон всегда был спрятан. На памяти Радуги, Искорка ошиблась лишь единожды, когда чуть не вышла из номера с не застегнутым на все пуговицы воротом платья.       — Стой, прикройся, — сказала тогда Радуга, указав на свою ключицу. Искорка быстро спохватилась и, покраснев, завозилась с пуговицами.       Весь последующий день Радуга чувствовала себя скверно. Не так надо было говорить и не таким тоном. Надо было мягче. Или вообще подойти и самой спрятать дурацкий кулон под дурацкий воротник! Это получилось бы намного заботливее, чем… чем получилось в итоге.       Почему она так переживала? Радуга понимала, что у нее есть дурная привычка не контролировать градус претензий в своем голосе, а в ту ночь Искорка спала очень плохо, все терзалась кошмарами, вскрикивала, что-то бубнила, вертелась в простыне и один раз даже свалилась на пол. В целях безопасности, девочки всегда снимали комнату на двоих, иногда даже в разных гостиницах или в разное время. Часто Искорка спала с Радугой. Так было надежнее. Радуга сама настояла, что именно она, член элитного крылатого отряда «Чудо-Молнии», должна оберегать единственную ученицу Селестии.       «Впрочем, не ее одну».       — Невероятно! Мы правда в одной комнате будем спать?! — радостно вскрикнула Пинки, когда Искорка отодвинула штору (двери не было) их каюты.       — Да, это каюта для экипажа, который сейчас заменяем мы с вами, — пояснила Искорка. — Капитан просил передать, что знакомство можно отложить на завтра.       Эппл осмотрела двухъярусные узкие койки. В пространстве между ними шестерым пониркам было очень тесно.       — Всего восемь. Немного.       — Ты когда-нибудь летала на дирижаблях? — спросила Радуга, закидывая свою сумку на верхнюю койку, ближайшую к выходу. Потом запрыгнула сама. С ее места открывался прекрасный обзор на коридор.       — Нет, — честно ответила Эппл.       — Тогда знай, что тут места аж с запасом: всегда хватает и двух пониров для обслуживания судна. — Радуга поелозила крыльями, койка была узкой, места совсем не хватало. — Ну ладно, четыре максимум.       Рарити все это время мялась в коридоре с недовольной миной.       — Кхм, так значит, эта комната единственная?       — Помимо каюты капитана, да.       — Не печалься, Рарити, в этот раз хотя бы не «ручейком»!       — И чем мы займемся? — Это Эппл обратилась к Искорке.       — Завтра выберем, кто будет помощницей капитана. Потом: на готовке…       — Я! Я! Я-я-я-я!       — …у нас будет Пинки.       — Юху!       Искорка устало потерла лицо, поэтому свой тихий вопрос Флатти озвучила с осторожной чуткостью:       — А остальные?       — По сути, здесь, на дирижабле, больше нечем заняться.       — Правда? — удивилась Рарити. — Мы словно в небесном круизе!       — Да будто ты против, — усмехнулась Радуга.       — Я не против, конечно, — фыркнула Рарити. — Просто не думала, что…       — Искорка, нам же не запрещено летать за пределами судна, ведь так? — Радуга села, скрестив копыта, и поддалась вперед.       Она видела, что Искорка устала, но этот вопрос считала для себя важным. Флатти, может, спокойно относится к невозможности летать, но только не Радуга. О нет, для нее небо было всем. Свободой, как любили говорить какие-то там писаки, целой жизнью, как говорили старики-пегасы, домом. Хотя... если основательно так подумать, эти слова были слишком узкими и простыми. Небо — это нечто гораздо сложнее, как и чувства, испытываемые по отношению к нему. Выкрикни сейчас Радуга «Небо!» — и каждая здесь поймет его по-своему. Но ни одна не поймет его так, как понимает Радуга.       — Даже если бы я ответила отрицательно, ты бы послушалась? — усмехнулась Искорка, глядя снизу-вверх.       Радуга лукаво улыбнулась, отведя взгляд.       — То-то же. Одно только прошу: не отлетай далеко, хорошо?       — Постараюсь, — кивнула Радуга и легла на живот, прижав крылья к спине и обняв подушку. Поймала взгляд Флатти, но не нашла в нем той же радости, что чувствовала сама.       Она наблюдала, как девочки укладываются по койкам, и вскоре уснула. Ей не помешали ни яркий свет ламп, ни звонкие голоса, спорящие, кто какое место займет. На мгновение даже показалось, что она в Понивилле, на первой ночевке у Искорки. Там пахло книгами и древесиной, а вот пыли не было: Искорка всегда была дотошна в этом плане.       Книжные полки. Огромное количество историй и (не особо) важных знаний на них. Все выставлено в определенном, доступном только Искорке порядке.       — Тебе нравится приключенческая проза?       Радуга открыла глаза и уставилась в похрапывающую шляпу напротив. Который был час? Трудно сказать. Радуга отодвинула штору, темный коридор был пуст. Иллюминатор в каюте был грязным, но, кажется, снаружи все еще царила ночь. Часы остались в сумке… ну ладно, не страшно. По храпящим, сопящим и просто спящим подругам и так было понятно, что время еще раннее.       Радуга приподнялась на локте и, найдя Искорку внизу, подождала. Она не могла понять, сон это был или явь. Слишком реальным показался ей тот вопрос, словно прозвучал над самым ухом.       «Нет, спит».       Радуга вздохнула и потерла глаза. И как она могла подумать о такой глупости? Будет еще Искорка будить ее среди ночи и спрашивать про книжки! Совсем ума лишилась спросони. Нельзя так. Случись что ночью — и она не успеет взять инициативу на себя, не успеет трезво и быстро оценить ситуацию и не защитит девчонок. И что тогда?       Еще раз окинув взглядом каюту, Радуга свесила копыта, прижала крылья и спрыгнула. Носки сделали приземление тише, чем могло бы быть. Радуга посмотрела на них, долго смотрела, а потом махнула рукой: вернется — снимет. Так даже лучше, никого не разбудит, пусть и выглядит в этих розовых шерстяных полосатиках крайне убого.       Штора колыхнулась за спиной, когда Радуга покинула каюту. В коридоре было темно, пришлось идти медленно и вдоль стены. Радуга помнила, что через сколько-то шагов должны быть ступени… о, вот и они.       Она вышла на палубу и свободно вдохнула холодный воздух. Небо на горизонте уже отдавало утренней серостью. Радуга прикрыла глаза и с наслаждением расправила крылья, размяла их, ощущая каждым перышком легкость и долгожданную свободу. Больше не нужно скрываться. Больше не будет тесноты плащей, а совсем скоро — всего через месяц! — и тесноты комнат.       Радуга представила свою широкую постель, на которой хватало места крыльям, и широкие улицы Клаудсдейла — белоснежного города, в котором никогда не воняло нечистотами и затхлостью больших осовремененных городов. Да, в техническом плане Мэйнхэттен был прогрессивнее многих остальных — до начала войны даже автомобили на пару изобрели, вот же додумались! — но это не отменяло того факта, что с развитием техники он стал сильно сдавать в качестве жизни. Он словно задыхался в своей научности.       Следом за Мэйнхэттеном Радуга вспомнила о столице Кристальной империи, вспомнила их каменные дома, которые, по словам Искорки-исторички, раньше блестели не хуже кристаллов, огромный и внушительный замок, тянущийся ввысь, и…       Радуга поежилась, но тут же разозлилась на себя за сиюминутный страх перед Королишкой. Она прошла к перилам и посмотрела вниз. Кучевые облака были настолько близко, словно дирижабль плыл по невесомым волнам.       — Даже не просто кучевые, а слоисто-кучевые, — мягко усмехнулась сама себе. Она не любила заумных слов, но эти обозначения были ей настолько привычны, словно какие-нибудь «привет» и «до скорого».       Кое-где облака возвышались молчаливыми темными горами, одна такая была уже совсем близко. В желтых от света иллюминаторах тень пилота в рубке была почти недвижима.       Радуга быстро и легко поднялась по ступеням и потянула дверь на себя. Пилот стоял за штурвалом. Он не имел рога или крыльев, был очень крупным, из-за темноты кожи его маленькие желтые глаза казались совсем светлыми. Может, они даже в темноте светятся?       Надо будет проверить, посмеялась про себя Радуга.       — Доброе утро, мэм! — приподнял он белую фуражку с символом Эквестрии на ней. Радуга не могла не отметить его громкий и низкий голос. Габариты у пилота были внушительные — везет же некоторым! — и Радуга скорее назвала бы его грузчиком, чем капитаном воздушного судна.       — Доброе утро, капитан, — отсалютовала ему Радуга, так же громко и четко. — Радуга Дэш, член элитного воздушного отряда «Чудо-Молнии». — И протянула ему руку.       — Айрон Вилл, капитан грузового судна «Принцесса».       Его ладонь была огромной, и хотелось выдернуть руку из его очень уж крепкой хватки, но Радуга не могла себе позволить подмочить крылья.       — Оригинальное название для корабля, капитан. Сами придумали?       — Нет, но я так долго управляю им, что уже не замечаю. Не спится?       — Да-а… — криво улыбнулась Радуга, бегло пробежавшись взглядом по компасу, который указывал на юго-запад, и приборам. — Попробуйте сами на такой тесной койке спать.       — Тесной? — Вилл оглядел ее с головы до копыт. — Не врите, для такой малютки много места не нужно.       Радуга посмотрела сначала на него, потом в иллюминатор напротив, который отражал все, что было внутри. Да, по сравнению с этим семифутовый буйволом Радуга казалась ребенком. Селестия, и это она-то сейчас кичилась своим званием? Со стороны ж, наверно, выглядело, будто она пытается добавить себе внушительности перед этим великаном.       «Дурацкое отражение».       — Вы хоть что-нибудь видите? — Она красноречиво сощурилась и перегнулась через приборы.       — Ничерта, мэм! — хохотнул Вилл. — Надеюсь, вы не против…       Не дожидаясь ее согласия, он развернулся и опустил единственный поднятый рубильник на стене. Лампа тут же погасла, карикатурные отражения исчезли, пришлось вновь привыкать к темноте.       — У меня есть привычка в ясную ночь летать без света, особенно если маршрут мне до боли знаком.       — Куринной слепотой точно не страдаете.       — А то! Иначе бы не заметил, что один из моих крылатых пассажиров проснулся… это что, облако… Гхэм! И я решил: раз уж сон нам не по нраву, тогда, быть может, разговор столь ранний час нам скрасит?       — Ха-ха, да вы поэт!       — Я многое умею, — нескромно подметил Вилл.       Радуга сложила руки на груди. Они уже подлетали к тому огромному облаку, пилот решил не сворачивать.       — Давно летаете?       — Смотря кем. А так — предыдущего капитана этого судна сменил всего пять лет назад. Когда-то начинал в экипаже пассажирского дирижабля, но волею судьбы застрял на «Принцессе».       Он мечтательно почесал черную бороду, глядя вперед. Облако уже прилипло к стеклам.       — Почему не свернули?       — О-хо, поверьте, Айрон Вилл не из тех, кто свернет с выбранного пути.       Он взглянул на нее, и этот взгляд показался Радуге самодовольным. Будто он разговаривал с глуповатым новичком и кичился своим богатым жизненным опытом, которого, как он думал, не могло быть у молодой маленькой понирки.       — Тогда почему же вы все еще здесь?       Вилл сжал штурвал крепче прежнего, и Радуга ухмыльнулась: прямо в «яблочко». Она не хотела задевать чувства капитана, просто проверяла его. Интересно же, кому это принцесса доверила Искорку.       — Это ненадолго, — уже не так громко ответил Вилл. — Принцесса пообещала мне руководство пассажирским дирижаблем, когда я верну застрявшую в приграничье ученицу Сумеречную вместе с ее подругами.       Радуга присвистнула. Да этот мужик за словом в карман не полезет, все как на духу выпалит!       — Шесть девчонок за пилотирование дирижаблем… равноценный обмен. И вы правда все это время только ждали предложения Селестии?       Она запоздало поняла (еще на «ждали»), как это может прозвучать со стороны. Но Радуга не совсем то имела ввиду. Она лишь хотела узнать, были ли у этого понира какие-то еще скрытые намерения, но... было уже поздно что-либо объяснять.       — Я не потерплю грубостей в мою сторону!       Вилл тяжело шагнул к Радуге да настолько близко, что она даже смогла разглядеть, как раздуваются его ноздри и как проступили на шее вены.       — Грубости? Никак нет! — без тени страха «отрапортовала» Радуга. — Лишь только безграничное уважение к вашей целеустремленности. — Про себя она смеялась.       Бычара (ему только рогов не хватало для полного комплекта и кольца в носу) недовольно подышал на нее и снова встал за штурвал. Радуга решила вернуться в каюту: не понравился ей этот пилот. Сильно вспыльчивый. Жаль, из-за повышенной облачности полетать не получится, но это не страшно, она еще успеет.       Спускаясь по лестнице, Радуга вдруг заметила наличие на себе носков.       «Вендиго тебя дери! Забыла!»       Она стянула их и выкинула за борт. Больше она не будет позориться!       Когда вернулась, в каюте все еще спали. Может, кто и притворялся, но Эппл с Пинки точно нет: одна уже во всю храпела, вторая же что-то там во сне бубнила. Удивительно, но Радуга в этом шуме все же смогла уснуть и даже быстро.

* * *

      Радуга отошла к стене и пропустила Рарити, которая несла на палубу какой-то сверток в одной руке и книжку в другой.       — Рар, — окликнула ее Радуга, — ты Флатти не видела?       — Она с Пинки ушла. Зачем-то ее ищешь?       — Да, хотела предложить полетать.       Рарити многозначительно кивнула, не особо разделяя энтузиазма крылатых, и только пожелала «удачи». Они разошлись в разные стороны.       Время обеда уже прошло. Утро получилось суматошным: быстрые одевания, толкотня в каюте, поиск умывальни, недовольный бубнеж в очереди, ожидание завтрака, сам завтрак, который получился какой-то соленый и подгорелый, потому что «Пинки с непривычки пыталась сориентироваться где-что-лежит», отсутствие газа и последующие поиски Искорки, которая, как оказалось, уже ушла к пилоту, использование магии для подогрева еды и воды, перенос всего в столовую, скулеж Рарити из-за отсутствия скатерти на столе, приход Вилла и знакомство девочек с ним, недовольные замечания в сторону Радуги, возникавшие на пустом месте по причине ущемленной мужской гордости. Хорошо хоть, что он в два укуса съел свой завтрак и ушел в рубку, до этого попросив кого-нибудь «знающего и ответственного» сменить его на четыре-пять часов за штурвалом. Вызвалась Искорка, которая уже дочитывала старую и нетронутую никем до нее инструкцию по пилотированию. Она с этой книженцией все утро проходила. На ее месте Радуга бы просто спросила совета у Вилла и не парилась так…       До обеда все привыкали к дирижаблю. Искали для себя удобные места помимо общей каюты, но многие сошлись на том, что палуба — лучшее место. Кто-то прятался от взора капитана прямо под его иллюминатором, кому-то было просто все равно. Часто понирки к нему захаживали (из любопытства), болтали, уходили — и спустя время на смену одним приходили другие. На удивление, Вилл нравился девчатам. Только Радуга не особо разделяла их энтузиазма.       Обед получился более сносным, чем завтрак, и после него Вилл отправился на боковую. За штурвал встала Искорка, которая перед этим выслушала длительную лекцию, как правильно управлять дирижаблем. Книженции Вилл не доверял. Он еще припомнил легенду, мол, инструкции придумал Дух раздора, чтобы запудрить понирам мозги, и Радуга не сдержала хохот, когда уже Искорка зачитала ему лекцию: что это не единственная версия легенды, что они множатся и множатся, а самому Духу приписывают любое явление, существо или предмет, которые не нравятся говорящему. Сама Селестия бы не сдержала смешка, увидь она столкновение этих двоих! Хоть пиши «Историю о том, как однажды чуть не подрались Практик и Зубрила».       Итак, Искорка встала за штурвал, Вилл спал, Эппл дремала, Рарити, видимо, собралась загорать, Пинки с Флатти где-то засели. Впрочем, вариантов было немного: кухня, столовая, каюта.       — …А племяшки, наверно, так вымахали! Они ж меня не узнают спустя столько времени…       И на первом же возможном варианте Радуга угадала.       — Ах! А узнаю ли я их?!       Пинки мыла посуду, Флатти вытирала.       — Почему не узнаешь? Не больше года же прошло…       — Но это же дети! Они так быстро растут! Прошло целых девять месяцев и двадцать три дня! Ужас!       — Ты считала?       — Только месяцы.       — Тук-тук, — вежливо привлекла их внимание Радуга, опершись о косяк. Флатти все равно умудрилась испугаться.       — Искорка запретила перекусывать! — зачем-то крикнула Пинки, хотя расстояние между ними было небольшим.       — Да знаю я, рядом была.       — На всякий, — пожала плечами Пинки. — Это наверх, вот сюда ставь.       Флатти нависла над ней, открыла шкафчик, придержав нижний угол дверцы, и поставила туда кастрюлю.       — Вам еще долго? — спросила Радуга, пытаясь на глазок определить, сколько ж там в мыльной воде посуды осталось.       — Совсем немного. Что-то случилось? — спросила Флатти.       — Да что сразу «случилось»… Помощь еще потребуется?       Пинки пошарила рукой в воде.       — Не-а, тут почти всё…       — Отлично!       Радуга выхватила из рук Флатти полотенце и бросила на столешницу. Они вышли с кухни — одна толкала другую в спину — и Радуга не отпускала ее, пока они не вдохнули уличный воздух.       — Иди ко мне, небо!       Радуга вскочила на перила и обернулась, балансируя крыльями. Рарити сидела на покрывале и отложила книгу, наблюдая за пришедшими. Флатти обеспокоенно (интересно, из-за чего?) подбежала поближе.       — Ой, забыла! — хлопнула себя по лбу Радуга и присела на корточки. — Может, хочешь переодеться в брюки? Могу дать из своих, хотя… они будут тебе коротковаты.       — Радуга, если честно, я… — тихо залепетала Флатти, осторожно подойдя к перилам и глянув вниз. Облака были редкие, внизу зеленели поля и ужом извивалась река.       — Только не говори, что не хочешь летать!       — Н-нет, разумеется, хочу, но…       — «Но»?       — Тут же так высоко… — еще тише ответила Флатти.       Радуга не нашлась, что ответить. Она взглядом поискала помощи у Рарити, но та лишь прошептала: «Не дави на нее». Радуга закатила глаза.       — Если… если ты вдруг (не знаю, что должно случиться!) начнешь падать, я тебя подхвачу, хорошо?       — А если я отстану от дирижабля?       — Я долечу до него и подам тебе трос.       — А если трос окажется слишком коротким?       — …Попрошу Искорку замедлиться.       Флатти беззащитно на нее посмотрела. Радуга воззвала к последним крупицам своего подруголюбия. Разумеется, она знала о трусливой натуре Флатти, но также знала, что стоит той забыть о высоте — и летит, как миленькая!       — Ты только… представь ветер в своих крыльях. — Она коснулась заплетенной розовой косы. — И в волосах. Представь эту свободу и легкость. Кровь «пегасов» течет у тебя в крови. Слышишь ее? Она требует неба. Облаков. Счастья!       Радуга мысленно захлопала сама себе: она смогла разжечь в глазах Флатти нужный огонечек, пусть и очень маленький.       — Да и никто не требует, чтобы ты долго летала, — аккуратно встряла в их разговор Рарити. — Сделай кружок-другой — и если поймешь, что устала, возвращайся.       Радуга на нее шикнула, Рарити закатила глаза, но замолчала, уткнувшись в книгу.       — Не забудь разомнуть крылья перед полетом.       Это было последнее, что сказала Радуга перед тем, как стянуть со лба специальные очки и прыгнуть вперед, сложив крылья для нырка.       Расправила, достигнув облаков.       Воздушный поток подхватил ее. Аж дыханье сперло. Она перевернулась лицом к дирижаблю — и увидела золотые крылья и бирюзовую юбку.       Радуга прокричала всему небу о своей любви к нему, не особо заботясь, что капитан может проснуться от этих возгласов. Плевать на него! Она в небе, она свободна, как орлы, и может делать все, что хочет!

* * *

      Совершая очередной трюк вокруг дирижабля, Радуга заметила, что Флатти сидит, обняв колени, на самой его верхушке.       — Насладилась хоть полетом? — спросила Радуга, приземляясь рядом. Она еще хотела добавить «Или сразу сюда прилетела?», но совестливо прикусила язык: пусть и обещала приглядывать, Радуга настолько увлеклась, что совсем забыла о подруге. Видела лишь, как та спрыгнула с дирижабля, расправив крылья, а что было дальше… дальше были только небо, облака и голубые крылья.       — Полетала немного, — скромно улыбнулась Флатти. — Кажется, будто всю жизнь не делала этого.       — Тогда полетай еще, у нас гора времени!       — Да, потом еще немного полетаю.       — Немного? — не поняла логики Радуга. — Если так соскучилась, то надо полностью насытиться! Ты, когда домой вернешься, на кровать свою тоже на часок приляжешь?       — Это другое…       — Аргх! Да то же самое!       Флатти не ответила, понуро отведя взгляд. Они долго молчали: Радуга пыталась подобрать цензурные слова, потому что в очередной раз не могла понять Флатти. Хотя казалось бы — вот только-только она пробудила что-то близкое себе, но... они были слишком разными! Как вообще…       — Заметила? Воздух такой чистый…       Радуга отвлеклась и повернула голову. Флатти смотрела на нее очень понимающе, кротко и по-доброму, как только, наверное, она одна умела. Несмотря на грубый тон Радуги, она совсем не обиделась. Она никогда не обижалась. Радуга выдохнула — и вдохнула полной грудью, что аж в горле запершило.       — И правда, крист… очень чистый.       Опять тишина.       — …Я тоже избегаю этого слова. Понимаю, что глупо… — Флатти говорила тише прежнего. — Ой, не то чтобы я называю тебя глупой, просто…       — Я поняла, — резко ответила Радуга. Снова глубоко вдохнула. — Мы переживем это. Королишка — грозный противник, но, ха-ха, невероятный идиотина! Каждый раз сплю и вижу, как мы его дурим и преспокойно сбегаем из Кристальной империи…       Она болтала и болтала, скорее, чтобы обмануть саму себя. Никаких хороших снов она не видела, да и о преспокойном побеге она зря упомянула: Флатти же была там и помнила, что сбегали они не так уж легко и просто. Да и оставить все случившееся позади было невозможно, ведь империя до сих пор представляла для них угрозу.       — Хочешь — спрашивай. — Радуга спокойно вздохнула. — Я же вижу, что ты хочешь.       Флатти недолго помолчала.       — Я все думаю об Искорке, — наконец призналась она.       — ...Мы все думаем. Но, — Радуга встала, Флатти повторила за ней, — у нее есть надежда в лице Селестии. Принцесса сможет помочь.       Радуга постаралась вложить в свои слова как можно больше уверенности и «знания дела», чтобы заразить ими Флатти, как до этого заразила жаждой неба.       Флатти неуверенно кивнула:       — Да, сможет… — и прыгнула вслед за Радугой.