О птицах в небе и змеях на цепях.

***

Проходит день, второй. Вэлл осознаёт свою ошибку слишком поздно. Таинственная блондинка не появляется ни завтра, ни послезавтра и вряд ли появится в целом. Она перешла грань и отпугнула без права на помощь. Приходит осознание, что теперь они больше никогда не встретятся. И почему-то от этой мысли становится так тоскливо и тяжело на душе, что Вэлл сама не замечает, насколько часто начинает задумываться об этом. Конечно, многие сразу замечают это. Но что вообще скрывается под понятием этого? — Ты какая-то задумчивая. — Дани шумно садится рядом с брюнеткой, окидывая ту вопросительным взглядом. — Что-то случилось? — Не совсем. — Ортиз и сама не знает, что на это ответить. Что она, возможно, разорвала единственный шанс помочь человеку, который сам спас ей жизнь? Походит на бред сумасшедшего, ей богу. Но ей сейчас срочно нужен совет. — Чтобы ты сделала, если бы узнала что, допустим твоего знакомого, избивают дома? — Оу, я даже не знаю. Сообщила в полицию? В моей жизни не было таких ситуаций, так что я бы предпочла оставить это знающим людям. — Вот как. — сухость на языке неприятно жжёт, издевательски вытягивая слово за словом. — А что? У тебя есть такой знакомый? — ответить Вэлл не успевает, ибо в этот момент в раздевалку врывается тренер Робертс, хмуро окидывая взглядом всех присутствующих. Атмосфера заметно накаляется. Никто из игроков не смеет прерывать давящую тишину, хотя брюнетка уверена, каждого прямо сейчас распирает от любопытства. Что такого могло произойти всего за четыре дня до матча? — Они поменяли стартовый состав. — слова ударяют как гром среди ясного неба, осыпая жгучими искрами с ног до головы. Это очень, очень нехорошо. Вся их стратегия сейчас может рассыпаться на маленькие кирпичики, а собрать что-то новое они в жизни не успеют. — Из хорошего только то, что заменили они всего одного игрока. На кого-то из первогодок. — Вэлл облегчённо вздыхает, благодаря всех существующих богов за эту новость. Первогодка, боже, похоже "Гадюки" вообще их ни во что не ставят. Это даже играет на руку. Ортиз обводит всех беглым взглядом, наблюдая за реакцией остальных, пока не натыкается на шокированные лица двух девочек-первогодок их команды. Бри и Грейс, так их вроде зовут. Они напряжённо переглядываются, ведя немой диалог на известную только им тему, а затем одновременно поворачивают головы в сторону тренера. Первой не выдерживает Грейс и громко спрашивает: — Как её зовут? — Кого? — Ту первогодку. — слова даются ей с невыносимым трудом и некой... грустью? Вэлл становится очень интересно. — Райли. Райли Андерсон. И да, я помню что она играла с вами в средней школе, поэтому знаю о том, насколько серьёзно нам нужно к этому отнестись. — в комнате слышатся шепотки. Ситуация продолжает набирать обороты и почему-то Вэлл хочется узнать гораздо больше. Словно ощущается что-то знакомое, манящее. — Они делали официальное заявление? — к разговору подключается Бри с нечитаемым выражением лица, однако лишь сжатых на секунду кулаков становится достаточно для того, чтобы Вэлл поняла. Между ними тремя что-то произошло. И что-то совсем нехорошее. — Да, буквально полчаса назад. — тренер поднимает над головой несколько листов бумаги с какими-то подписями и распечатанными вырезками из статей и кидает их на одну из скамеек, позволяя игрокам самим убедиться в правдивости происходящего. Ортиз осторожно обходит набежавшую толпу, пытаясь разглядеть заголовки текстов. Однако её взору предстаёт лишь маленькая фотография в углу, которая моментально выбивает почву из под ног. Брюнетка теряется в ощущении реальности, не веря своим глазам. Уже знакомая блондинистая макушка грозно смотрит в объектив камеры с привычной сталью в глазах лазурного неба и пламенем адским, всепоглощающим. Многие части этого пазла складывается на свои места, а в голове ярко-красным огнём светится одна единственная мысль из этого беспорядочного хаоса: Ей срочно нужно её найти.

***

Скрежет льда под ногами и душащая прохлада из последних сил держат Райли в сознании. Некое пограничное состояние, состоящее из шума вокруг, тёмно-зелёных пятен перед глазами и дрожью вдоль позвонков выскребывает из тела остатки сил. Обстановка вокруг до боли привычна, заполняет разум ядовитым дымом, отравляющим всё её естество изнутри. Крики тренера помогают на автомате выполнять упражнения и уклоняться от препятствий вокруг, однако толчки и секундные шепотки временно сбивают концентрацию девушки. Райли не хочет задумываться ни о чём. После объявления о включении её в стартовый состав мир покатился нарастающим снежным комом вниз, приземляясь прямо ей на голову. Команда негодовала, даже нет, сметала всё на своём пути, лишь бы добраться до неё и самолично придушить в одной из кабинок душевой. Привычные голодные игры превратились в полноценное колесо ледового месива, заставляя Райли подпирать дверь комнаты стулом и выходить из комнаты только по ночам. Колкость и язвительность переступала все грани дозволенного, пока тренерский состав и персонал в целом закрывали на это глаза. Никто не умер, так что их это не касается. Зато касается Райли. Причём, чёрт возьми, очень даже больно. Тренировка наконец подходит к завершению, вводя блондинку в более оживлённое состояние, заставляющее сильнее напрячь свою внимательность к обстановке вокруг. За пределами льда идёт переход в настоящий адский обитель, оттого и подготовка к нему должна быть соответствующей. Райли переступает за борт спасающей прохлады, а в голове у неё лишь одинокое перекати поле и раскрученный аттракцион нервных клеток. Кажется, что он вот-вот развалится, однако на выходе остаётся только запах гари и минутное успокоение. Пока её не подзывает к себе тренер. Андерсон еле двигает ногами и смотрит отрешённо настолько, насколько только может позволить себе организм, работающий на пределе возможного. Приходится через боль выпрямить спину и твёрдо встать напротив оценивающего взгляда карих глаз. Почему-то в памяти неосознанно всплывает картина двухдневных событий. Красная прядь, разъедающая своей яркостью зрение, и взгляд глубокий, гораздо глубже тренерского, плавящий волю непоколебимую. Райли чуть встряхивает головой, в попытке отогнать треклятый образ. Отвлечься помогает вторая пара глаз сбоку от мужчины. Их блондинка узнает из миллиона. Натали улыбается сладко-сладко, как и в любую другую их встречу, обводя помещение своей кислотной радужкой и немой издёвкой, наигранно добродушно подхватывает Райли под локоть и жмётся как можно ближе. Волна ледяного ужаса прокатывается катком по телу. Его сковывает по рукам и ногам, пока чужое присутствие ощущается в непозволительной близости, а шею опасливо обжигает обманчиво размеренное дыхание. В этом жесте скрывается угроза, ощутимая и предупреждающая. Только попробуй сказать лишнего. Ситуация, в которую совершенно случайно сейчас угодила Райли, оказывается не из лучших. Шаг вправо, шаг влево – верная погибель. Без права на оправдание и последнее желание. Но ведь они сейчас в присутствие тренера, она должна быть в безопасности, верно? — Андерсон, недавно твои оценки заметно просели. Я понимаю, игры и тому подобное, но такое "Гадюкам" непростительно и ты это знаешь. — чужой укор оседает налётом на языке и загоняет болезненные иглы под кожу. Райли нервно сглатывает, не понимая, к чему ведёт мужчина. — К твоему счастью, Натали любезно предложила помочь позаниматься с тобой. Я надеюсь ты не разочаруешь нашего капитана. — тренер Эрнандес звучит как всегда громогласно и до жути спокойно. Райли пытается ответить хоть что-то, параллельно осознавая весь кошмар услышанного, но её опережает стоящая рядом девушка и по совместительству её личный палач на этот вечер. — Ох не бойтесь, тренер. Райли очень способная и со всем справиться, вам ли не знать. — Райт кладёт свою ладонь на правое плечо Андерсон и чуть сжимает, демонстративно расплываясь в ещё более широкой улыбке. Тренер молча кивает и разрешает им идти, добровольно забивая в крышку гроба блондинки финальный гвоздь. Удавка пронзающей насквозь зелени затягивается всё более безвыходным положением. Бежать некуда и не к кому. Страшнее капитана могли оказаться только другие игроки, чья жалость давно перешла отрицательную грань и медленно стремилась поглотить этой тьмой остатки человечности в самой Райли. Они идут по коридору в идеальной тишине. Натали что-то напевает себе под нос, не убирая руку с плеча Райли, и продолжает сжимать его всё сильнее. Словно сетчатый питон, который потихоньку обхватывает шею, сдавливает кости и ломает их напрочь, наслаждаясь чужими хрипами и беззвучным плачем. Райли давно не плачет в присутствии кого-либо и это раздражает капитана ещё сильнее. До скрипа идеально ровных зубов, до гримасы истинного гнева и новой порции праведного, по её мнению, наказания. Чтобы выбить хоть немного чужой слабости. Чужого страха. Райли проворачивает дверной замок своей комнаты, набирает побольше воздуха в лёгкие, пытаясь успокоить разрывающееся от страха сердце. Нос улавливает какой-то аромат: пряный, резкий и одновременно с этим невесомый, словно сделал глоток горького лекарства и почувствовал долгожданное облегчение. Губы блондинки слегка поджимаются, когда Натали наклоняется ещё ближе и шепчет на ухо совсем тихо, что даже в этой мёртвой тишине получается расслышать фразу с трудом. — Мы так и будем на пороге стоять? — снова этот запах. Райли приходит к выводу, что принадлежит он Натали и от этого живот слегка скручивает тошнотворным дискомфортом напополам с тревогой. Андерсон делает неуверенный шаг в свою комнату, правда в этот момент своей её назвать никак не получается. Сзади слышится хлопок двери, поворот замка. Теперь это точно конец. Натали спокойно проходит мимо и садится на край заправленной кровати в углу комнаты. Её молчание давит титаническим прессом со всех сторон, а взгляд безотрывно наблюдает за последующими действиями. Райли хочет потеряться где-нибудь между обоев. — Ты так и будешь стоять столбом? — низкий тембр забирается на под кожу электрическим разрядом, неуправляемым торнадо. — Тренер сказал, что тебе нужно помочь с домашним заданием. — капитан беспечно проговаривает каждое слово, будто они давние подружки, а не участники отчаянной игры "бей-беги". Райли эту ложь ощущает каждым кровеносным сосудом, каждой косточкой и каждой мышцей уставшего тела. Подвох уловить несложно и, не смотря на кричащее осознание опасности, ей приходиться принять правила этого раунда. Райли, может, и боится до смерти, но предпочитает умирать с честью. Поэтому она размеренным шагом отмеряет пол комнаты, подходя к рабочему столу, и достаёт оттуда несколько школьных учебников и тетрадей. Стоит ей только развернуться в сторону кровати, как напротив, до ужаса близко, уже оказывается Натали с улыбкой заинтересованного хищника. Она прищуривается и медленно скользит рукой вдоль шеи. — А ведь знаешь, Райли, сейчас всё могло бы быть совсем по-другому. — чужой шёпот ощущается ещё хуже прежнего баса. В нём наружу всплывает что-то более колючее, пугающее. — О чём ты говоришь? — Райли держится хорошо и очень гордиться сейчас собой за это. Ведь даже один промах, неверный шаг, уже даст повод для нападения. Пока можно оттянуть момент. — Не притворяйся, малышка Андерсон. У тебя было много возможностей выбрать правильную сторону. — в интонациях Натали голубоглазая слышит лик обиды, жгучей и ненавистной. Но на это ей абсолютно плевать. — Выбрать правильную сторону – это стать частью стаи бездумных собак для растерзания других? — грубо отчеканивает Андерсон. — Ну-ну, наши змейки и обидеться могут за такое. А знаешь как мне сейчас обидно? Я поручилась за тебя, поставила на кон свою репутацию, а ты не оправдала даже самых простых надежд. — Райт ведёт ладонью выше. Очерчивает ярёмную вену, касается подбородка и царапает ногтем скулу. Райли с силой отталкивает чужую руку, шумно вдыхая пыльный воздух комнаты. В её глазах горит пламя – разъяренное и уверенное, сильное и разрастающееся. На это Натали кривит привычную улыбку, агрессивно хватая запястье блондинки. Непокорное животное – бесполезное животное. А бесполезных убивают. Но в данный момент особенно сильно её бесит чужая стойкость, храбрость, желание бороться до последнего. Когда другой уже вымаливает на коленях прощения, Райли шлёт на три весёлые буквы и терпит-терпит-терпит. До хруста костей и алой крови на губах. Бесит своим молчанием, бесит своей правильностью и этим стальным терпением. — Знаешь, Мичиган, из тебя бы вышел отличный капитан. Ты умеешь располагать к себе людей. — сильнее сжимает запястье, подхватывает второй рукой за локоть. Натали чуть тянет тело на себя, ощущая контроль над движениями. Девушка перед ней снова терпит, держит вид непоколебимого спокойствия и продолжает сжигать своим взглядом всё вокруг. Это забавляет, ведь знает же, что способна разрушить. Способна ударить в ответ. Но Райт прижимает её к столу возле окна, смотрит выжидающе и ищет трещины в этой плотине, хоть один намёк на крушение этого непробиваемого корабля. Райли больно вдавливает челюсти друг в друга, стараясь делать как можно меньше вдохов. Это что-то новое, это что-то пугающее и неприятное. Атмосфера вокруг сводит логические цепочки к фатальной ошибке и полной перезагрузке системы. Она не знает, что ей делать. Что ответить и стоит ли вообще подавать признаки жизни? — Приятно знать, что ты так думаешь. — язык царапается от каждого сказанного слова, а сухость в горле ощущается как никогда ужасно. Изнутри она вся трясётся, словно осиновый лист, однако снаружи держит и не отпускает последнюю возможность сохранить спокойствие. — Приятно знать, что ты в это веришь. — ладонь вновь скользит подбородку. Райли не нравится это чувство. — Но ты никогда не сможешь этого достигнуть, если так и будешь продолжать строить из себя святошу. — Натали кончиком носа ведёт вдоль шеи, щекочет кожу тихим дыханием. — Это кто ещё кого из себя строит. — блондинка хрипит в ответ почти неслышно, весь запал сбивает чужая близость. Тягучая, обжигающая, губительная. Ей хочется оттолкнуть девушку напротив, со всей силы врезать по этому довольному личику и тянуть лыбу собственного удовольствия, но тогда она поддастся на провокацию, перейдёт грань разумного. Раздробит всякий страх и смешает белое с чёрным, утопая в гуще размазанных серых убеждений. — Тебе настолько не нравится? — Райт опускает вторую руку на поясницу, отсчитывает пальцами длину каждого из позвонков и напевает какую-то незнакомую мелодию прямо в ухо. — Иди нахуй. — Райли почти рычит, а прикосновения, словно вязкий мазут оседают на коже. Её хочется расчесать, снять на живую и промыть хорошенько холодной водой с отбеливателем. Это всё мерзко и отвратительно. — А ты останови меня. — Натали длинными пальцами поддевает край толстовки, касается почти ледяной кожи и начинает мысленный отсчёт до потери чужого контроля. Её бесит чужая сдержанность и непокорность. Она должна быть растоптана и смешана с грязью. Потому что они – "Гадюки", а на какие-то там жалкие детишки. Они – главная опора этой лицемерной школы и только они способны удержать всё это величие в своих руках. Сдержанные и добренькие здесь долго не держаться, убегая или подстраиваясь устоявшимся законам. Но почему-то тренер возложил на неё очередные надежды, включил в основной состав, бездумно веря лишь талантам и упорству. Так что теперь она, как капитан, не должна допустить ни единой ошибки на льду. Сломать любыми способами – это самоотверженной девчушке придётся зазубрить это правило на собственном примере и научиться использовать в нужном русле. Хочет она того, или нет. Проходит, кажется, около минуты. Чужие касания впиваются в воспоминания тошнотворными осколками и прорезают нити сознания болезненной мерзостью. Райли готова почти заплакать и одновременно с этим размазать по полу тело напротив. Повсюду слишком жарко и губительно. Ядовито опыляющий запах Натали застывает в рецепторах очередным позывом вывернуть содержимого желудка наружу, а блеск кислотной радужки раз за разом напоминает об этом ужасе. Время течёт отвратительно медленно, а мозг уже не слушает десятки фраз возле уха. Оскорбительных и унижающих. Райли просто готовится к любому исходу событий, даже самому страшному и непозволительному. Она усердно старается подавлять ураганы разнообразных эмоций и концентрируется лишь на одной вещи – настенные часы. — Знаешь, смешно видеть страх в твоих глазах. — Натали звучит уверенно и властно. Она не переходит окончательную грань, но даже нынешнего достаточно для, если не полной поломки, то хотя бы для заметного скола в середине чужого восприятия. Ещё один шаг к бездне. Время продолжает течь, а эту маленькую шалость приходиться заканчивать. Натали ухмыляется и отступает назад. Райли настороженно наблюдает, ждёт следующего хода событий. Райт же делает ещё один шаг назад и поднимает руки в капитулирующем жесте. Андерсон ненароком глубоко вдыхает. — Не думай, что твоё "всё вытерплю" спасёт тебя. — девушка медленно обходит Андерсон, довольствуясь своей работой. У голубоглазой под сердцем всё горит и бьётся, желчь ползёт вдоль трахеи и обжигает не хуже взгляда пугающего, безэмоционального. — В этот раз тебя спасла моя воля. Лишь потому что я хочу дать тебе ещё один шанс, я уйду и не трону. — змеиным оскалом тянет за живое. — Так что не подведи, в следующий раз никто не остановится. Сломать, или сломаться – выбор за тобой. Поворот замка, хлопок двери. Натали ушла, а Райли падает на пол и впивается мозолистыми пальцами в ткань толстовки. Её трясет и мутит. Зрение плывёт, а кожа продолжает гореть огнём, следами этих прикосновений. Слишком много, слишком близко. Андерсон бросается в ванную и судорожно запирает по пути входную, а потом и ванную дверь. Паника внутри нарастает и просит защититься ещё хоть как-нибудь. Залезть под раковину, закрыть глаза и умолять забыть-забыть-забыть. Чтобы просто осталось пустое пятно. Без ничего. Без имени и следствия. Чтобы можно было жить дальше и никогда не вспоминать об этом, но эти касания всё ещё с ней. Они горят, ноют и пугают. Хочется бежать без оглядки и вымести накопившиеся эмоции хоть куда-нибудь. Райли не хочет покидать комнаты, но безопасности здесь она больше не ощущает. Поэтому ватные, еле держащие её ноги ведут к выходу в коридор, затем к выходу и из корпуса общежития. Пальцы сводит судорога, а всё прошедшее никак не хочет покидать голову, на бесконечном повторе прокручивая чужие слова и действия. Нужно срочно отвлечься, оказаться в безопасности хоть на минуту. Иронично, но она неосознанно доходит до старого, но уже такого родного здания, к которому ещё два дня назад обещала никогда в жизни не соваться. Но разве теперь у неё есть выбор? Да и вряд ли Вэлл решит снова прийти сюда. Возле лестничных проёмов валяются пустые бутылки и окурки. В нос ударяет запах пыли и жжённого табака. На секунду он позволяет отпустить то отравляющее присутствие, которое тонкой паутиной окутывало тело и сжирало изнутри. Скрип металлической двери сменяется ветреным порывом и Райли глубоко вдыхает вечерний воздух отдалённого уголка этого мира. В душе остаётся только истинное спокойствие и тишина собственных мыслей. Длится это, правда, всего ничего. Уже через пару секунд осознания на смену приходит тревога, стыд, страх. Да что угодно, только не желанная свобода от всего этого мира. Всё в голове путается и окончательно трескается, а по щекам начинают течь первые слёзы. Это всё уже просто невыносимо. Райли привычно садится на самый край, только в этот раз хочется сделать ещё один шаг вперёд. Чтобы больше не чувствовать этих касаний, больше не видеть этой зелени колючей крапивы в глазах и больше никогда в жизни не возвращаться на лёд. На нём холодно и хорошо, но если за его пределами нужно так отчаянно стараться выжить, то она предпочтёт сдаться и отступить далеко в самое начало. Потому что тело устало и потеряно, а разум перестаёт обрабатывать ситуацию вокруг. Потому что сил бороться всё меньше и меньше, словно она маленькая угасающая звёздочка в этой бескрайней пустоте космоса. Никчёмная, незаметная. Ветер забирается под одежду, в самую червоточину души, пытается охладить пыл и своей гудящей мелодией успокоить прямо как в детстве. Только это не работает, страшные картины сознания, будто очередные монстры в тёмной детской комнате, мелькают выцветшей киноплёнкой перед глазами. Слёзы обжигают и душат не хуже привычных издёвок, образуя новую трещину в давно уже выстроенной, отшлифованной баррикаде. Напор из потаённых желаний, животных страхов и немых просьб лавиной обрушивается на плечи блондинки, вдавливая беспозвоночной лужицей в треснутый бетон. Как такового понятия сил не остаётся в принципе. Пустота сменяется разгорающимся гневом, слёзы стираются в болезненной улыбке, а голос, словно и не её совсем, шепчет что-то неразборчивое под нос. И всё работает на автопилоте, как один слаженный, но давно уже заржавевший и безжизненный механизм. Назвать это концом язык не поворачивается, но вот жирной запятой и драматичной паузой перед новыми словами вполне себе. Заветный матч близится с пугающей скоростью, больно наступает на пятки и дышит прямо в затылок. Он должен будет показать, достойна ли Райли продолжать бороться, или будет вынуждена с позором оставить детские мечты далеко позади. Ветер усиливает свою мелодию. Он пытается заглушить для Райли всё вокруг, помочь найти успокоение в этой безостановочной мясорубке самокопания, но делает только хуже. Потоки воздуха обдувают бледную шею, желая успокоить в этой пелене событий, но фантазия видит в этом жесте совсем другое значение. Руки. Много рук обхватывают со всех сторон и сжимают импровизированным кольцом. Тело пробивает очередным приступом дрожи, расползающейся вдоль мышц инородным слоем чего-то противного и липкого. Райли изо всех сил зажмуривается и пытается успокоить себя. Собственные ладони проверяют шею на наличие чужих касаний, пальцы заламываются и ищут опасность вокруг, но ничего не находят. Мозг не верит рукам, бьёт тревогу и снова ищет источник страха. Все органы сжимаются одним тугим узлом, а тот в свою очередь передавливает грудную клетку неподъёмным прессом. Каждая драгоценная крупица кислорода утопает в приступе кашля. Мелодия шустрого ветерка оглушительным криком врезается в барабанные перепонки, на языке отливает горячим свинцом и неопределимым привкусом. Ощущения добавляются, переплетаются друг с другом и смешиваются какофонией бесконтрольного хаоса. Райли ищет хоть что-нибудь, что может помочь вынырнуть, прийти в себя. — Райли. — голос в мгновение останавливает потоки информаций, будто и не было всей этой перегрузки. Абсолютное затишье. Блондинка прогоняет своё имя в голове, снова повторяет два успокаивающих слога и окончательно опустошает запас эмоций в черепной коробке. Теперь там лишь безжизненный звон и трепещущее тепло. А ещё голос Вэлл. Райли не окликается и даже не поворачивается, ведь ещё несколько секунд, пока шок не пройдёт окончательно, она надеется насладиться этим отрезвляющим тембром с ноткой взволнованности. Отпустить все нынешние мысли и просто приоткрыть дверь внутреннего мира. Она просто устала и не способна больше бороться. Только не сейчас, только не с ней.