О птицах в небе и змеях на цепях.

***

— Что за ничтожество. — женский голос звучит где-то над ухом, хотя даже так Райли приходиться приложить множество усилий, чтобы правильно расслышать фразу. Удар по правым рёбрам приходит неожиданно, отдаёт глухим хрустом и вибрацией расползается по всему телу. Райли шумно выпускает воздух из ноющих лёгких, пытаясь руками прикрыться от следующего удара. Чей-то кроссовок больно врезается в висок, переворачивает весь мир наизнанку. Желчь поднимается вверх, горечь обжигает язык, вытекает в глухой кашель и девушка складывается пополам от приступа тошноты и боли. Множество смешков звучат повсюду. Злостный гогот, словно стая стервятников, медленно клюёт мозг, кроша череп на мелкие куски и продолжая давить со всех сторон. Как же Райли их ненавидит. Она закусывает тыльную сторону ладони, когда чувствует чужие руки в волосах и удар головой о кафель. Боль разливается по организму, горячим свинцом обжигает изнутри, пока внутренний голос скулит и умоляет прекратить. Снаружи же Андерсон молчит, как партизан. Сжимает кулаки до порванной на костяшках кожи и хрипит, рвано вдыхая затхлый воздух. Лёгкие обжигаются новой порцией кислорода и пытаются вытолкнуть его обратно. Кашель рвёт глотку на части. Проходит секунда, две. В ушах звенит так сильно, что приходится закрыть их руками, в попытке заглушить звук. Но назойливый писк лишь сильнее начинает прорезать нити ещё здравого сознания. Ком в горле медленно отступает и позволяет почувствовать себя чуть легче. Табун мурашек пробегает вдоль лопаток, заползая на шею тонкой полоской вдоль позвоночника. Холодный кафель помогает расслабиться. Из-за столь сильной концентрация на ощущениях, Райли не сразу замечает, что в туалете никого не осталось. Ни стаи стервятников, ни злорадных усмешек. Только капание воды из под крана и попытки собрать себя с мыслями. Тотальный хаос в голове и наличие адреналина в крови сильно с этим мешают. Образ прошлых событий расплывчато проносится перед глазами, но резко прерывается новой волной ужасной боли по всему телу. Рёбра и голова – самые пострадавшие места – горят адским пламенем и ноют зимней вьюгой. Становится неописуемо больно. Пиздецки больно. Так, что челюсти хрустят от силы сдавливания. Так, что слабые судороги, словно колебания водной глади, расплываются по телу. Тихий всхлип разносится на всю комнату, отчего Райли слегка тушуется и закусывает нижнюю губу. Жалость к себе ужаснейшим ощущением оседает в районе живота, пока удушающие слёзы наконец дают о себе знать и скатываются из глаз сразу на пол. Кошмар наяву, не иначе. Ведь синяки и гематомы становятся заменой собственного лица. Андерсон хочет разбить зеркало, когда ей наконец удаётся встать на ноги и взглянуть на своё отражение. Поистине ужасно, аж скулы сводит. Вода из под крана со скрипом течёт по трубам, но становится благовестным спасением. Позволяет умыться и хотя бы на мгновение смыть всё то больное и ужасное. Наконец-то получается взбодриться от прошедших... недоразумений. По крайней мере, так их называет тренер Эрнандес. Проверяя внутренний карман толстовки, Райли нащупывает свой телефон и пытается как можно быстрее его достать. Получается плохо – пальцы не слушаются и действуют с заметной задержкой. Губы трогает противная усмешка. Во всём теле тяжесть, будто кости свинцом залиты, а притяжение Земли так и норовит оставить от Андерсон лишь жалкое пятно на грязной плитке. Жалкое, жалкое, жалкое. Всё это такое жалкое зрелище. Цифры на вспыхнувшем экране отрезвляют. Время неумолимо приближается к пяти вечера, предзаменовая начало игры на выживание. От осознания скручивает желудок и попытка вывернуть недавний обед повторяется. Только на этот раз успешно. Только на этот раз Райли делает это сама. Внутренности горят, лицо болит, а беззвучный плач разразившимся громом бушует глубоко внутри. Где-то на уровне подсознания отсчитывается ровно минута, после которой Райли приходится заставить себя встать и пойти ещё раз умыться. Затем глубоко вздохнуть, шипя от боли в рёбрах, ощущая горечь желудочного сока на языке, и пойти к выходу из туалета. А в мыслях крутятся только слова "жалкое" и "мерзкое". Какое жалкое место. Какое мерзкое место. Какая жалкая ситуация. Какая мерзкая ситуация. Какая же она жалкая. Какая же она мерзкая. Жалко. Мерзко. Жалко. Мерзко. Жалко. Мерзко. На телефон приходит уведомление. Напоминалка о начале скорой тренировки. Близится матч с Жар-птицами, который им нельзя проиграть даже под страхом смерти. Ведь непозволительно проигрывать столь жалкой команде. Хотя Райли на секунду задумывается, что наверняка бы им подошла. Стоило вовремя послушать Бри и Грейс и поступать вместе с ними в Сан-Франциско. Может тогда не пришлось бы сейчас отмывать с рук собственную рвоту. Но как бы то ни было, а прошлого нельзя вернуть. Поэтому Райли остаётся лишь накинуть капюшон именной толстовки с логотипом змеи и снова повторить в голове главный девиз команды: "Гадюки хитры, сильны и непобедимы. Гадюки никогда не проигрывают." Мантра ядовитым шёпотом оседает на потрескавшихся губах, пропитывая изнутри бесспорной покорностью и лишь одним желанием в груди – принести победу команде. Дверь женского туалета с грохотом закрывается, оставляя позади звук капающей воды из под крана и бесконечное уныние запечатанных событий произошедшого.

***

— Быстрее! Ещё быстрее!! Не тормози, Андерсон. Райли в ответ почти рычит и с большей силой стискивает в руках хоккейную клюшку. Вокруг шумно и людно, вокруг убийственно и одновременно с этим, чёрт возьми, так безопасно. За Райли наблюдают несколько пар глаз, внимательно высматривая все возможные промахи и ошибки. И впервые в жизни девушка даже рада этому, ведь пронзающая ненависть кислотно-зелёных радужек на другом конце катка пугает гораздо сильнее обычной критики со стороны тренера. Сердце бьётся в ритме невиданном и кажется, словно вот-вот остановится окончательно. Оставит после себя только зияющую пустоту и желчь на языке. Словно оно вознесётся наконец и познает радость за все пройденные страдания. Глупые фантазии прерывает удар клюшкой под ребро. Тренер что-то кричит нападавшему, пока Райли видит лишь тёмные пятна вперемешку с яркими искрами и пытается прийти в себя. Хриплый вдох и утонувший в кашле выдох, затем повтор и беспрерывный звон в ушах. Какофония перемешанных воедино ощущений, удушающих и обжигающих рассудок. — Давай вставай, Андерсон, чего расселась. — голос у тренера грубый, с небольшой хрипотцой. А упрёк так и пропитан отвращением. Тоннами отвращения "Уёбок." Проносится в мыслях у Райли и прямо вертится на языке, но озвучить это она так и не решается. Звук свистка предзнаменует продолжение тренировки, от чего все размышления моментально рассыпаются в пыль. Есть только лёд, клюшка и шайба. Есть только цель для всех этих вещей и желание победы.

***

Сегодняшний день кажется до жути странным. Неестественным и пустым. Безжизненным даже. В общежитие мёртвая тишина, нарушаемая лишь редкими шагами по коридору. За стенами никто не разговаривает, на улице слышен редкий гул машин и в целом воздух вокруг будто сгущается плотной массой. Райли нервно постукивает ногой по деревянному полу и сильнее закусывает кончик карандаша. Домашнее задание выполняется с огромным трудом. Буквы расплываются в непонятную кашу и формируют совсем не те слова, которые были изначально. В голове крутятся только мысли о предстоящей игре и Райли нагло соврёт, если скажет, что не волнуется. От одного только упоминания Жар-птиц всё ниже груди скручивается тугим узлом и болезненно ноет где-то глубоко внутри. Становится ясно и понятно безоговорочно – она им продует. Именно она сама, ведь Гадюки сильнее, быстрее, хитрее. Они непобедимы во всём и сами знают это. А Райли лишь жалкий мусор под ногами. Отстающий новичок, который максимум носится туда сюда и влезает во всякие неприятности. Тренер Эрнандес только и успевает за ней следить. Очередной презрительный взгляд мужчины и ярко читаемое на лице "Андерсон-ты-так-меня-до-могилы-доведёшь" ощущается ядовитым уколом несправедливости на сердце. Ведь её же вины здесь нет. По крайней мере большей части. Желание группы старшеклассников постоянно лезть с наездами и оскорблять по любому поводу уж вряд ли может быть проконтролировано самой Андерсон. Ведь успеть защититься от очередного подзатыльника в коридоре уже становится успехом, не говоря уже и о стычках в малолюдных местах. Тогда только словами всё не ограничивается. Райли с хрустом ломает дурацкий карандаш пополам и корчится от себя самой же. Она же не такая. Она же не слабая плаксивая девчонка. Она может ударить в ответ и даже больнее. Но потом непоколебимые устои внутренних убеждений успокаивают разбушевавшуюся бурю из негодования. Она – спортсмен, а не участник боёв без правил. Она играет, а не калечит. Поэтому пускай попытки этих змей продолжается, она ни за что не позволит себе им поддаться.

***

Ощущая металлический привкус крови из разбитой губы, ноющие запястья с тёмно-синими гематомами и боль от шеи до нижнего правого ребра, Райли впервые ощущает себя сломанной. Окончательно и без остатка. Группа статных девушек окружает её со всех сторон, пока их главарь – Натали Райт – по совместительству и капитан команды – до боли приторно улыбается во все тридцать два зуба. Райли хочет выбить ей парочку из них. — Ну-ну, малышка Андерсон, чего молчишь, м? — наигранно мягко тянет блондинка перед ней. — Ты же у нас из благородных. Ублюдков не бьём, не курим, не пьём. И где же ты сейчас? Она продолжает улыбаться. Так широко, так до чёртиков раздражающе. Терпение Райли кипит на предельной высоте и разгорается адской агонией в душе. — Нахуй иди. — выплёвывает из себя голубоглазая и оголяет верхний ряд зубов. Чуть заострённые клыки, натура хищника. Блеск в глазах цвета неба – не угроза, просто предупреждение. Выжидающе молчит и скалится пуще прежнего. Чему-то Райли всё таки здесь научилась. На секунду Натали опешивает, выходит из заранее подготовленного образа, а затем утопает в приступе смеха. Даже слёзы смахивает, издевательски продолжая тянуть лыбу вверх. — Наглости конечно не занимать. Теперь я кажется поняла, почему тренер решил тебя взять. Жалко лишь, что ты всё ещё продолжаешь строить из себя божий одуванчик. — делает шаг ближе. — Посмотри на себя сейчас. Да ты настоящее животное, Райли. Самое то для нашей команды, только вот совсем непослушное. — Райт демонстративно закатывает глаза, пока все вокруг смеются и продолжают прожигать взглядом. Холодным и издевательским. — Не подведи на предстоящей игре, Мичиган. И может тогда из тебя что-нибудь, да получится. — совсем близко шепчет девушка. Райли улавливает запах алкоголя вокруг, однако резкий толчок под дых выбивает вместе с воздухом остатки хоть каких-то попыток здраво мыслить. Она тонет в густой оболочке тьмы, когда наконец теряет сознание на холодном полу. Блеск зелёных глаз – последнее, что она видит в тот момент.

***

Улицы вечернего Лос-Анджелеса наполнены людским шумом и общей энергией некой бодрости. Гул машин и щебетание птиц. Смеющиеся дети на площадке и хмурые взгляды мужиков-работников на стройке. Райли ловко оббегает все возможные препятствия, устремляясь прямо в пекло увлечённого социума. На светофорах стоят толпы уставших после работы людей, которые толком не поднимают взгляд от маленьких экранчиков смартфона. Блондинка берёт с них пример и проверяет время. 6:37 вечера. Значит у неё есть где-то полтора часа перед началом вечерней тренировки. Можно выдохнуть. Райли напряжённо перебирает пальцы, шнурки на толстовке и в целом всё, что только можно потрогать и покрутить. Нервозность накапливается в ней уже не первый месяц, однако лишь в эти дни начинает просачиваться наружу. Вязкая масса, словно расплавленная на солнце жвачка, склеивает серое вещество в липкую кашу из страха и чего-то угрожающего, сокровенного. Загорается зелёный свет и вся толпа начинает спешно переходить дорогу. Сама Райли особо торопиться не хочет, поэтому медленно шагает по белым полоскам пешеходного перехода. Человечек начинает мигать, гул машин давит со всех сторон, а мелькающая под ногами зебра гипнотизирует вспышками света. Странное жжение окутывает тело с головы до ног. Что-то неправильное, опасное Райли резко оборачивается и видит знакомый силуэт посередине дороги. Райли краем глаза улавливает яркую вспышку и чей-то вскрик. Громкий гудок машины, капля липкого пота, затекающая за шиворот, и тело начинает действовать само собой. Райли бежит, стараясь изо всех сил не думать о до боли знакомой ярко-красной пряди волос девушки, и в последний момент успевает вытолкнуть себя и её из под колёс машины. Громкий визг тормозов, стук сердца в ушах и неосознанное желание жить оглушают изнутри, стуча по черепной коробке маленьким противным молотком. Райли сжимает чужую кофту, медленно принимая сидячее положение, и в ужасе застывает, когда наконец-то вспоминает, где она уже видела это лицо. Дыхание сбивается напрочь, а разум прошибает ледяное осознание. Вэлл. Валентина Ортиз. Капитан "Жар-птиц" собственной персоной прямо сейчас лежит под ней и недоумённо хлопает глазами. Мир Райли Андерсон, кажется, рушится на куски. Утопает в тотальном хаосе мыслей, а за ним трескается и всякая уверенность в себе, ведь чужой взгляд моментально забирается едким теплом под кожу и тошнотворно-отталкивающе согревает. Хочется ещё и ещё. Всё это неправильно. Уже через секунду Райли вскакивает с чужого тела, стараясь хоть немного успокоить комок нервов в груди. На мгновение она задумывается, не перепутала ли Ортиз с кем-нибудь другим, однако все опознавательные знаки сходятся. Красная прядь волос, кофта со знаком Жар-птиц и проницательный, обезоруживающий взгляд карих глаз. Райли чувствует себя под ним некомфортно даже больше, чем при присутствии рядом Натали, а это уже о многом говорит. Как бы то ни было, но, преодолев нечеловеческие усилия, Андерсон решает проявить какое никакое уважение и поинтересоваться чужим состоянием. Она немного неловко протягивает девушке руку и отстранённо спрашивает: — Ты в порядке?