Мой нежный альфа

— Да что ж такое? — в который раз повторял Дазай светловолосому полицейскому, который сидел напротив него на стуле в своём кабинете и грыз кончик ручки. — Это он начал драку: налетел на меня, сбил с ног и стал душить. У меня огромная шишка на затылке осталась от удара о землю. Я только защищался, только и всего. — У потерпевшего сломаны рёбра, — безразлично проронил мужчина. — Чего? Когда это он из нападавшего был переквалифицирован в потерпевшего? — А тогда, когда написал на вас заявление. — Да что за бред! — не выдержал Осаму. — Повторяю: у потерпевшего сломаны три ребра, а также имеются несколько гематом по всему телу, поэтому я не могу вас отпустить. Вам придётся провести в нашем кобане как минимум эту ночь. Дазай фыркнул и, подавшись вперёд, сверля полицейского взглядом, прошипел: — Да мне плевать, сколько рёбер у него сломано и сколько гематом у него имеется! Он был пьян, еле на ногах держался, вполне возможно, что он получил эти травмы, пока шёл к моему дому. — Это лишь ваши домыслы, я не могу приложить их к делу, но есть заключение врача и свидетели драки, которая состоялась между вами и Сакагучи Дэйко сегодня утром. — Точно, свидетели! — сказал Дазай. — Вы опрашивали Анго Сакагучи? — С ним сейчас общается мой коллега. Его показания будут приобщены к делу и рассмотрены судом. — Чего? Каким ещё судом? Да что вы мне тут лепите? Ваше дело белыми нитками шито, ведь понятно, что вам заплатили, и я догадываюсь кто. — Оскорбление полицейского при исполнении не сулит вам ничего хорошего, — бесцветным голосом проговорил блондин, затем его телефон завибрировал, и он ответил на звонок: — Отлично, — выслушав собеседника, сказал он в трубку. — Нашли при обыске наркотики и огнестрельное оружие? Прекрасно. Инспектор поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на Дазая. — В вашей квартире, — обратился он к Осаму, когда сбросил вызов, — были обнаружены запрещённые вещества и огнестрельное оружие. Выражение лица Дазая не выражало никаких эмоций, он давно понял, что попал в полицейский участок не просто так: Дэйко знал, что Анго ночевал у него дома, кто-то сказал ему об этом, возможно даже заплатил деньги для того, чтобы он устроил драку, инспектор был куплен и разговаривать с ним о чём бы то ни было не имело смысла. Однако Дазай всё же сказал: — На каком основании проводился обыск в моей квартире, да ещё и без моего присутствия? Я надеюсь, у вас имеется разрешение суда на обыск и было достаточно оснований для этого, ведь драка на улице не является одним из них, инспектор, и мой адвокат вам это докажет в два счёта, а точнее, не вам, вашему начальству. Полицейский ничего не ответил, а, сняв трубку стационарного телефона, проговорил: — Уведите задержанного. — Я имею право на звонок, — сказал Осаму. — Конечно, вам будет предоставлен шанс воспользоваться своим правом, — проговорил инспектор. Дверь открылась, и в кабинет вошёл другой полицейский, он посмотрел на Дазая и произнёс: — Пройдёмте.

***

У Анго взяли свидетельские показания, однако он был удивлён тем, что Дазая после этого не отпустили, напротив, отпустили Дэйко, и как понял Сакагучи, Дазаю было предъявлено обвинение в избиении Дэйко. Полицейские толком ничего не объяснили Анго, сказав, что не имеют права посвящать гражданских в расследование, однако Сакагучи краем уха услышал разговор двоих из них и сделал для себя выводы. Взяв в руки телефон, Анго набрал номер Оды, а вскоре из трубки послышался сонный голос Сакуноске: — Слушаю. — Ода, прости, что разбудил, — тут же произнёс омега. — Но мне срочно нужна твоя помощь. — Что случилось? — спросил альфа. — Давай не по телефону. Я сейчас в полицейском участке, Дазая арестовали. — Дазая? — переспросил Ода, пытаясь вспомнить кто это такой. — Ну да. Мы с ним работаем вместе. Помнишь? Я на днях вас знакомил, ты ещё делал его парню операцию на бедре. — Ага, что-то припоминаю. А ты тут при чём, Анго? — Я тут очень даже при чём, — ответил тот. — Приезжай. Я не могу объяснить всего по телефону. — Ну хорошо. Куда ехать? — Я сейчас скину тебе адрес участка сообщением. — Хорошо, жду, — ответил Ода и сбросил вызов. Анго с сыном вышли на улицу и, отойдя от кобана на некоторое расстояние, присели на скамью. — Папа, — закончил ребёнок. — Я хочу домой. Когда мы поедем домой? — Скоро, милый, очень скоро, — ответил Анго, прижимая к себе сына. — А что мы здесь делаем? — Ждём моего очень хорошего друга. Он скоро приедет, потерпи. — Я устал. — Приляг, — сказал Анго, похлопав рукой по своей левой ноге, и Нэо улёгся на скамейку, удобно пристроив голову на коленях отца, а тот зарылся пальцами в тёмные волосы сына, поглаживая его и поглядывая на часы. Вскоре ребёнок задремал, а минут через сорок к кобану подъехала чёрная Тойота, из которой вышел высокий шатен. Оглядевшись по сторонам, он заметил Анго с сыном и направился к ним. — Что это за чудесный малыш? — вместо приветствия произнёс Сакуноске, тот приоткрыл свои серые глаза и удивлённо посмотрел на вновь прибывшего. Ода присел на корточки напротив него и добавил: — Похож на тебя, Анго. — Да, — неуверенно произнёс Сакагучи. — Это мой сын. Его зовут Нэо. — Вот как? — спросил Ода, при этом улыбнувшись мальцу. — Почему же ты скрывал его от меня? — Я боялся, что ты не примешь его, — пробормотал Анго, однако, видя, что Ода улыбается, немного расслабился. — Почему же? — искренне удивился Сакуноске и перевёл взгляд на Анго. — Я очень люблю детей. А может быть, у тебя и муж имеется? — довольно серьёзным тоном спросил Ода. — И поэтому ты скрывал от меня сына? Сакагчи потупился, не решаясь сказать правду, а альфа сверлил его пронизывающим до костей взглядом. Так и не дождавшись ответа, Ода поднялся с корточек и протянул: — Та-ак... значит, никакого больного отца, за которым нужно присматривать, у нас нет. Зато есть муж и ребёнок. Анго молчал, и Ода добавил: — Я жду объяснений, Анго. Ты сам просил меня приехать, вот я здесь и очень внимательно тебя слушаю. — Прости, — пробормотал Анго, затем, набравшись смелости, продолжил: — Я должен был сказать тебе раньше о муже и ребёнке, но я боялся. — Чего? Того, что, узнав о них, я тебя брошу? И правильно боялся, Анго. Ребёнка я бы принял с радостью, но мужа, извини, не могу. Сакуноске отвернулся от Анго и Нэо и направился к своей машине. — Стой! — Сакагучи вскочил со скамейки и, схватив Оду за руку, развернул к себе лицом. — Я бы давно от него ушёл, но боялся. Он ужасный человек, просто садист и не сдержан в гневе. Я боялся, что он убьёт меня или тебя. — Это он сделал? — Ода указал взглядом на разбитую губу Анго. — Да, — ответил тот. — Вчера я решился уйти от него, но прежде, чем мы с Нэо покинули квартиру, он успел ударить меня. Нам удалось сбежать, потому что он был довольно пьян, но сегодня он нашёл меня и тут такое произошло... — Давай присядем, — предложил Сакуноске, кивнув на скамейку. — Я готов тебя выслушать, хотя сейчас даже не знаю, как мне относиться к этой информации. Когда парни присели на лавочку рядом с ничего не понимающим Нэо, Анго схватил Оду за руку и, глядя ему в глаза, произнёс: — С тех пор, как родился Нэо, Дэйко сильно изменился. Обычно рождение ребёнка укрепляет семью, но не в нашем случае. Мы с мужем хотели ребёнка, планировали беременность, но потом его будто подменили. Наверное, тебе известно, что малыши постоянно плачут, особенно в первые месяцы жизни, из-за этого молодые родители не высыпаются. Так происходило и у нас с Дэйко. Однако, если другие отцы как-то пытаются поддерживать друг друга, следят за ребёнком по очереди, чтобы у каждого из партнёров было хоть немного времени на сон, то мне приходилось самому заботиться о Нэо, а муж всё чаще где-то пропадал и начал выпивать. Нэо его раздражал, и он предпочитал проводить ночи вне дома. Мы ругались, потом Дэйко начал поднимать на меня руку. И если по-началу он, протрезвев, чувствовал какое-то раскаяние за содеянное, то со временем даже перестал извиняться. Мне не нужны были его извинения, я просто хотел, чтобы он стал прежним, но увы: тот Дэйко, которого я когда-то знал, ушёл безвозвратно. Я бы бросил его и однажды уже пытался сделать это, но он меня избил: сломал два ребра и нос, я две недели лежал в больнице с этими травмами и сотрясением мозга. После того, как меня выписали, он стал совсем невменяемым. Дэйко пил всё больше и чаще, а потом избивал меня, обвиняя в изменах. Но я не изменял ему, мне было не до романтики, ведь у меня на руках находился маленький ребёнок. А потом я устроился на работу и встретил тебя, Одасаку. Моя жизнь с этого момента изменилась к лучшему, в ней появился лучик надежды на то, что когда-нибудь всё наладится. — И наладилось бы, — перебил его Ода. — Если бы ты рассказал мне правду. Почему ты не написал на него заявление в полицию, когда попал в больницу после избиения? — Я написал, — ответил Анго и потупился. — Но он заставил меня его забрать. Он угрожал мне, но когда это не помогло, взял на руки сына и подошёл с ним к окну, сказав, что выбросит его с восьмого этажа. Он был настроен решительно, и я очень сильно испугался за Нэо, поэтому пообещал ему, что заберу заявление. — А у него случайно нет проблем с головой? — спросил Сакуноске, затем сам же себе и ответил: — Конечно есть! Зачем я спрашиваю? — Я тоже так думаю, но что я могу сделать? Как-то я предложил ему обратиться к врачу, даже не к психотерапевту, а к психологу, притом семейному, вместе со мной, но он чуть не убил меня. — Почему ты молчал целых полгода, что у тебя есть муж — ненормальный садист? — Я боялся. Ведь я знаю тебя. Ты бы пошёл с ним разбираться, а он мог убить тебя. — Анго, — Ода смотрел на возлюбленного с удивлением. — У меня просто нет слов. Боялся он за меня. А за себя и ребёнка ты не боялся? Ведь он угрожал не только твоей жизни, но и его. — Я знаю, я такой идиот. Сакуноске прижал Анго к груди, поглаживая его по голове, а затем к ним подошёл Нэо и прижался к обоим. Ода приобнял ребёнка и прошептал: — Не бойтесь, теперь всё будет хорошо. — Только вот из-за меня Дазай попал в неприятности, — произнёс Сакагучи, посмотрев в синие глаза возлюбленного. Ода тяжело вздохнул, проговорив: — Ну давай, выкладывай уже всё до конца. — Вчера, когда мы с Нэо сбежали от Дэйко, я не смог тебе дозвониться, а поскольку у меня нет друзей, я решил позвонить Дазаю. — Нет друзей? Почему? И почему именно Дазай? Ты же с ним знаком несколько дней. — Друзей у меня нет, потому что муж запрещал мне выходить из дома куда бы то ни было без него. Я с трудом его уговорил, чтобы он отпустил меня работать. Он согласился, наверное, потому что, нам всегда катастрофически не хватало денег. Дазая я действительно почти не знаю, но он мне показался хорошим человеком, который не сможет пройти мимо чужой беды. Не знаю, как объяснить, но он располагает к себе что ли? Ещё в первый день я поведал ему о своей проблеме. Никому никогда не рассказывал о ней, а ему сказал. Он хотел поговорить с Дэйко, но я решил, что не нужно, а потом Дазай посоветовал мне признаться во всём тебе, я хотел последовать его совету, но струсил. А вчера я позвонил ему и объяснил, что забрал ребёнка и ушёл от мужа, но мне некуда идти, потому что до тебя я не смог дозвониться. Дазай приютил нас с Нэо у себя на ночь, а утром собирался отвезти к тебе домой. Но когда мы вышли из его подъезда, откуда-то появился Дэйко. Он набросился на Дазая, они подрались. Дазай дал ему отпор, и, можно сказать, избил, я помню, как он несколько раз ударил его ногой в живот, и тот вскоре прекратил сопротивление. Однако откуда-то появилась полиция. Дазая и Дэйко забрали в участок. Я тоже поехал с ними, чтобы дать свидетельские показания, но, как мне удалось узнать, Дэйко отпустили. Он написал на Дазая заявление об избиении. И теперь я не знаю, как ему помочь. — Интересные дела получаются, — проговорил Сакуноске. — Не то слово. Дэйко, если честно, немного туповат, в том смысле, что он больше похож на человека у которого мускулы вместо мозгов: он сначала машет кулаками, затем думает. Он бы сам никогда не догадался провернуть это дело так, чтобы подставить Дазая и выставить его во всем виноватым. Мне кажется, что ему кто-то подсказал, что нужно делать. К тому же, он не мог знать, что я ночевал у Дазая. У него не было возможности меня выследить, ведь Дазай приехал за мной на машине, а у Дэйко автомобиля нет. Можно предположить, что он выследил меня до того места, где нас с Нэо подобрал Дазай, а потом взял такси и следовал за нами до самого дома Осаму. Но, насколько мне известно, у него не было денег. Он пришёл домой пьяный и требовал деньги у меня на бутылку, но я не дал. Не думаю, что он нашёл мою заначку, где лежат деньги и карта. Он не знает об этом тайнике и найти его непросто. Но если бы так вышло, он бы точно упустил меня из виду и не смог проследить за мной. Да и вряд ли бы он просто стоял и смотрел, как я сажусь в чужую машину к альфе. Он бы ещё там набросился на меня или на Дазая. Не такой он человек, который с холодным расчётом будет за кем-то следить, если его переполняют эмоции. Он достаточно импульсивен. — Интересно, — снова проговорил Ода. — Значит, ты думаешь, что кто-то ему сказал о том, где ты находишься? — Да. — ответил Анго. — Он поджидал нас у дома Дазая сегодня утром. — У тебя есть враги или недоброжелатели? — спросил Ода, затем сам же и ответил на свой вопрос: — Да откуда? Значит, они есть у него. — У Дазая? — Точно. Сидите с Нэо здесь. Я скоро вернусь, — с этими словами Сакуноске поднялся со скамейки и направился к кобану. Примерно через час Одасаку вышел из полицейского участка и, подойдя к Анго, сказал: — Кто-то в этом мире явно против него. — Что ты узнал? — У твоего Дэйко, как оказалось, обнаружились травмы, нанесенные ему якобы Дазаем. Непонятно кто так быстро провёл медицинское освидетельствование второго участника драки прямо в кобане, я намерено не называю его потерпевшим, так как доставлен он был в участок именно, как второй участник драки. И кто так быстро переквалифицировал его в потерпевшего? Но у меня сложилось впечатление, что инспектор, который ведёт это дело заинтересован в том, чтобы посадить Дазая. Кстати, в его квартире незаконно был проведён обыск: без всяких на то причин и в отсутствие самого хозяина жилья. Мне удалось перекинуться несколькими словами с Дазаем, и похоже, что ему сейчас нужен толковый адвокат, который легко докажет неправомерность действий полиции, — с этими словами Ода извлёк из кармана телефон и кому-то позвонил, когда на том конце ответили, Сакуноске проговорил в трубку: — Добрый вечер, Сантока-сан. Это Сакуноске. — Что-то случилось, Одасаку? — послышалось на той стороне. — Нужна ваша помощь. — Тебе? — Моему хорошему знакомому. Его задержали за драку, но потом у него дома провели обыск без присутствия хозяина квартиры и, как я понимаю, без ордера на тот момент. В квартире были найдены наркотики и оружие. Я думаю, их ему подбросили. Его зовут Дазай Осаму, приезжайте в кобан, как только сможете. — Кто ведёт его дело? — спросил адвокат. — Инспектор Утагава Казума, — ответил Ода. — Надо же! — удивлённо воскликнул адвокат. — Старый знакомый Казума. Что ж, тогда меня не удивляют твои слова о несанкционированном обыске в квартире Дазая Осаму. Ладно, я буду в участке часа через два. Раньше не получится, извини, мои расценки ты знаешь. — Конечно, Сантока-сан. Я сейчас переведу вам деньги. — Договорились. Я берусь за это дело. — Наркотики? — спросил Анго, ошарашенно глядя на Оду. — Оружие? Да кому же он дорогу-то перешёл, Ода? Это ведь очень серьёзная статья и чтобы пойти на такое преступление: я имею ввиду подбросить всё это в квартиру Дазая, нужно иметь очень серьёзную поддержку. Сам инспектор, не имея её, каким бы продажным он ни был, ни за что бы не пошёл на это. — Верно мыслишь, Анго, — сказал Одасаку. — Потому я и говорю, что кто-то в этом мире явно против Дазая, кто-то могущественный, тот, у кого есть деньги и власть. Но ничего, Сантока-сан вытащит Дазая из камеры, надеюсь, уже сегодня. А сейчас, поехали, отвезём твоего сына к моему кузену, а сами прокатимся к тебе домой. — Зачем? — Анго напрягся. — Выясним, что там сломано у твоего мужа на самом деле, — ответил Одасаку. — Ты уверен? — спросил Сакагучи. — Конечно. Поехали. — Ладно, поехали, — вздохнул Анго и, взяв Нэо за руку, направился к машине Оды.

***

Через час в квартире Анго... Темноволосый высокий мужчина плотного телосложения сидел на кухне и опрокидывал в себя один стакан виски за другим, бормоча: — Вот же сука! Ну подожди, я тебе ещё устрою весёлую жизнь, мелкая шлюшка. Ты ещё узнаешь, кто такой на самом деле Дэйко Сакагучи. Выпив залпом очередной стакан спиртного, Дэйко с грохотом поставил его на стол и закурил сигарету. Затянувшись несколько раз, мужчина вылил остатки виски из бутылки в опустевший стакан и снова опрокинул его в себя. Его рука опять потянулась к бутылке, но поняв, что она пуста, он поднялся из-за стола и шатающейся походкой направился к выходу, собираясь сходить в магазин и пополнить запасы спиртного. Сунув ноги в туфли, Дэйко накинул на себя ветровку и уже собирался покинуть квартиру, когда в дверь позвонили. — Кого это черти принесли?! — выругался альфа. Посмотрев в глазок, он увидел на площадке высокого мужчину с тёмно-коричневыми волосами и синими глазами. Дэйко не знал этого человека, поэтому спросил: — Кто? — Травматолог, — последовал ответ. — Какой ещё травматолог? — с недоумением спросил Дэйко и открыл дверь, гость тут же шагнул в квартиру, отстраняя хозяина в сторону. — Ты кто такой? — задал вопрос тот. — Я же сказал: травматолог, — вновь повторил посетитель и ткнул Дэйко под нос удостоверение врача. — Какой такой травматолог? — снова спросил Дэйко. — Вас же сегодня осматривал врач в полицейском участке? — поинтересовался гость. Хозяин квартиры неуверенно кивнул, и тот продолжил, закрывая за собой дверь и защёлкивая замок: — Меня направили сюда, чтобы повторно осмотреть вас, ведь с поломанными рёбрами шутки плохи. Раздевайтесь. — Чего? — тупо спросил Дэйко, а доктор, вздохнув, пояснил: — Рубашку снимайте. — Но меня уже осматривал врач, — неуверенно возразил тот, — у вас есть направление? — Уважаемый, какое направление? — усмехнулся шатен. — Мы что в кабинете узи? Снимай рубашку! Дэйко неуверенно расстегнул несколько верхних пуговиц, перед этим сбросив с себя куртку, но затем его рука замерла, и он произнёс: — А можно ещё раз взглянуть на ваше удостоверение? — Конечно, — ответил врач и сунул удостоверение под нос громиле. — Сакуноске Ода, — прочитал тот. — Хирург-травматолог. Неожиданно Дэйко согнулся пополам от сильнейшей боли в районе солнечного сплетения, он жадно начал хватать ртом воздух, с трудом выдавив из себя: — Что вы делаете? — Проверяю целостность рёбер, — бесстрастно ответил Ода и снова нанёс удар хозяину квартиры, на этот раз чуть правее, тот крякнул и начал оседать на пол, а Сакуноске схватил его за шиворот и приподнял вверх, не давая упасть, после чего заключил: — Мой вердикт будет таков: рёбра с правой стороны не сломаны. Странно, неужели судмедэксперт ошибся? А может быть он перепутал право и лево, возможно, у вас сломаны рёбра с левой стороны? Но тогда получается, что у него синдром Герстмана. Необходимо проверить мою теорию, потому что, если это так, ему стоит уйти на пенсию и чем быстрее, тем лучше, — с этими словами Ода снова нанёс Дэйко удар, на этот раз, с левой стороны и добавил: — Нет. С левой стороны рёбра тоже целые. Значит, врач, проводивший освидетельствование ваших травм, не страдает синдромом Герстмана. Печально, вероятно, у него деменция. — Что вам от меня надо? — взвыл Дэйко, когда кулак Оды с силой впечатался в его живот. Волосы громилы были сжаты в другой руке Сакуноске, а лицо мужа Анго влипло в стену: мужчина буквально услышал, как хрустнула его переносица, а от нового удара головой об стену, он и вовсе потерял ориентацию в пространстве и свалился на пол. — В заключении врача, — тем временем продолжал Ода, — который засвидетельствовал ваши травмы, ничего не сказано о сломанном носе, выбитых зубах и потере правого глаза, поэтому, думаю, если вы получите все эти травмы сегодня, обвиняемому в вашем избиении Дазаю Осаму, это уже не навредит, так как вы получили их в то время, когда он был заключён под стражу. Нельзя же так пить, уважаемый, вот покалечили сами себя, — сказав это, Ода печально посмотрел на Дэйко и пнул его ногой, склонившись к нему, он схватил его за волосы и со всей силы приложил головой об пол. — Не надо, — взмолился, вмиг протрезвевший Дэйко, умывшись кровавой юшкой, так как понял, что Ода не шутит. — Чего вы хотите? — Вот это уже другой разговор, — улыбнувшись, произнёс Сакуноске и, перевернув Дэйко на спину, сорвал с него рубашку, оглядывая торс. Затем, взяв в руки телефон, он набрал номер и проговорил в трубку: — Можешь подняться к нам? Через минуту в дверь постучали, и Ода открыл замок. В квартиру вошёл Анго, окинув удивлённым взглядом, лежавшего на полу, избитого мужа. — Анго, — обратился к возлюбленному Сакуноске. — Собери вещи: свои и Нэо, а когда Сакагучи прошёл в спальню, снова схватил Дэйко за волосы и потянул вверх. — Во-первых, — произнёс он, — забудь об Анго раз и навсегда: не было у тебя такого мужа и сына нет, ясно? Тот кивнул и, шевеля разбитыми губами, проронил: — Ясно. — Во-вторых, — продолжил Ода, — ты сейчас поедешь с нами и заберёшь заявление об избиении. Всё понял? — Да, — прохрипел Дэйко. — Кто тебе заплатил чтобы подставить Дазая Осаму? — спросил Сакуноске. — Кто дал адрес, куда подъехать утром и надоумил, чтобы ты устроил драку с ним, а потом же сам и написал на него заявление, обвинив в избиении? — Я не знаю. Мы общались по телефону. Тот человек не представился, он позвонил мне сегодня утром, сказал, что за моим домом под сакурой я увижу небольшой свёрток. Там оказались деньги. Сто тысяч йен. Когда я их забрал, мне снова позвонили и дали дальнейшие инструкции: я должен был поехать по названному моим собеседником адресу, дождаться Анго и его спутника, внешность которого мне описали по телефону, затем мне следовало устроить драку, а позже написать заявление об избиении на некоего Дазая Осаму. Я усомнился, спросив, что мне делать, если травмы получит он, а не я, но голос в трубке заверил, что при любом раскладе у меня обнаружат травмы, а каким образом, это уже не моё дело. — То есть, деньги тебе не переводили по карте, — проговорил Ода, а Дэйко замотал головой, сказав: — Нет. Не переводили. — Умно. Ладно, иди умойся и переоденься. Пока Дэйко был в ванной, к Одасаку вышел Анго, держа в руках вместительный чемодан. — Я слышал, что ты ему сказал, — произнёс Анго. — Это не опасно? — Что ты имеешь ввиду? — спросил Сакуноске. — Он весь избитый, и мы повезём его в полицию? Вдруг он и на тебя напишет заявление? — Не напишет. Мы заходить не будем. Созвонюсь с адвокатом, пусть проконтролирует это дело. — Но всё-таки, может, не стоило оставлять столько следов на его лице? Вдруг всё же напишет? — Такие типы понимают лишь грубую силу. Если напишет, то ничего не докажет. Он же бухой в жопу. Кто станет его слушать? — Он с утра тоже бухой был. Послушали же, когда написал заявление на Дазая. — Там другое дело. У Дазая есть могущественный враг, который и устроил всё это. Дэйко лишь пешка в чьей-то игре. И в принципе даже это заявление не играет особой роли в случае Дазая. Но всё же лучше, чтобы заявления не было. — Ладно, как скажешь, — произнёс Анго, а Ода обратился к Дэйко, постучав в ванную комнату: — Ну ты долго ещё там? — Иду, — буркнул тот, и дверь отворилась.

***

Подъехав к кобану, Ода созвонился с адвокатом, с которым недавно разговаривал по телефону, и выяснил, что тот только подъезжает к участку. Увидев избитого Дэйко, юрист спросил: — Кто это? — Потерпевший, — ответил Ода. — Это мой клиент его так отделал? — Нет. Травмы, засвидетельствованные судмедэкспертом у него отсутствуют. Я проверял: никаких сломанных рёбер, никаких гематом. Кстати, — Ода обратился к Анго. — Ты мне говорил что-то о том, что Дазай ударил его несколько раз ногой в живот. — Да. Я ещё и подумал, может, он правда рёбра ему сломал? — Нет, не сломал. А мне нравится этот парень: бил профессионально, чтобы видимых следов на теле не осталось, хотя ему это всё равно не помогло. — Это точно, — проронил Анго. — Так вот, Сантока-сан, — снова обратился к адвокату Сакуноске. — Потерпевший жаждет забрать заявление. Не знаю насколько это поможет, но мне кажется, не будет лишним. — Это верно, — произнёс адвокат и кивнул Дэйко на кобан. — Идём. И давай без фокусов. — Какие уж тут фокусы? — буркнул тот. — Эй! — окликнул его Ода. — На всякий случай я сделал запись разговора, где ты признаёшься, что тебя наняли, чтобы подставить Дазая Осаму. Так что, будет лучше, если мы действительно обойдёмся без фокусов, иначе пойдёшь по статье за лжесвидетельство. Так эта статья называется, Сантока-сан? — спросил у адвоката Сакуноске. — Именно, — ответил тот. — Запись разговора вам нужна? — Скинь на всякий случай. — Хорошо, — кивнул Ода и переслал аудиозапись юристу, после чего тот вместе с «потерпевшим» прошёл в полицейский участок. Вернулся он через час, держа в руках какие-то документы. — Ну что там? — спросил Анго, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Заявление он забрал, — адвокат кивнул на Дэйко. — Но Дазаю придётся провести эту ночь в участке. — Почему? — спросил Сакуноске. — При обыске в его квартире было найдено почти полкилограмма героина, а также с десяток стволов. Ему инкриминируют торговлю наркотиками и оружием. А это две очень серьёзные статьи. — Ничего себе, — хмыкнул Ода. — И что можно сделать? — Сейчас уже поздно. Завтра с утра я его вытащу. Обыск был произведён без судебной санкции в отсутствие хозяина квартиры или его совершеннолетних родственников, проживающих с ним на одной жилплощади, с огромными нарушениями, к тому же, понятые оказались не его соседями, кто они такие, я до завтра выясню, да и на наркотиках и оружии не обнаружены отпечатки пальцев обвиняемого. Я легко докажу, что его подставили. — Хорошо, — кивнул Ода. — Сообщите завтра о результатах. — Непременно, — пообещал адвокат и направился к своему автомобилю. — Поехали домой, — сказал Ода, приобнимая Анго и целуя его в щёку, а тот, тяжело вздохнув, проронил: — Поехали, — но потом вдруг схватил Оду за руку и прошептал: — Нет, не поехали. — Что? — переспросил Ода, а Анго, обхватив его обеими руками, прижал к себе, шепча: — Я люблю тебя, Одасаку, боже, как же сильно я тебя люблю!

***

Дазай сидел на жёсткой кушетке, опёршись спиной о стену, временами проваливаясь в состояние полудрёма. Неожиданно громкий металлический скрежет вырвал его из этого состояния, и Осаму приоткрыл глаза. — Ты? — удивлённо произнёс он, посмотрев на вошедшего в его камеру человека. — Я, — проронил посетитель. — Вижу, что не ожидал. — Конечно, не думал, что ты заявишься сюда лично, — безразлично произнёс он. — Не вижу смысла в твоём визите, отец. — Очень жаль, — проронил тот. — Я думал, что ты умнее, Дазай. — Чего тебе надо? — не обратив внимания на слова Мори, произнёс Осаму. — Я знаю, что благодаря тебе оказался здесь. Зачем пришёл, позлорадствовать? — Ну что ты? Предупредить. — О чём? — Прекрати копать под меня, иначе хуже будет. Отзови крысу. — Какую ещё крысу? — Дазай, округлив глаза, посмотрел на Мори. — Ой, ладно. Не делай вид, что не понимаешь. Мне известно о твоих связях с неким Фёдором Достоевским из организации «Крысы мёртвого дома», хорошо известной организации в преступном мире в последнее время. — Вот оно что! Откуда только ты так хорошо осведомлён о преступном мире Йокогамы? — с издёвкой спросил Дазай, но Мори ничего не ответил, сверля сына пронзительным взглядом, и тот добавил: — Стало быть, Фёдор нарыл на тебя что-то стоящее, раз ты так засуетился, — Дазай усмехнулся. — А если не отзову, то, что? Сгноишь меня в тюрьме? Наймёшь кого-то, чтобы убить или сам пристрелишь? — Ты не понимаешь, куда сунулся, Дазай, — произнёс Мори. — И дело сейчас уже не во мне, не в тебе и даже не в Чуе. Всё гораздо серьёзнее. Ты мой сын и несмотря ни на что, я не желаю тебе зла. Я просто хочу дать тебе один совет: не лезь в это дело и не вороши прошлое. Целее будешь. — И всё-таки ты пришёл мне угрожать. Почему же напрямую с Фёдором не связался? Кишка тонка? — с насмешливой улыбкой спросил Дазай, заметив, как взгляд Мори потемнел и на его лице заиграли желваки. — Видимо, я попал в точку, — Дазай усмехнулся. — Я тебя предупредил, — холодно произнёс Мори. — Не доводи до крайности. — А разве ты ещё не дошёл до крайности? Чуя лежит в больнице, я в тюрьме. Ну да, крайность — это, наверное, смерть, по-твоему? — Во-первых, ты ещё не в тюрьме, но можешь там оказаться, если не остановишься. Во-вторых, Чуя ведь идёт на поправку, было бы весьма печально, если бы его состояние внезапно ухудшилось, — вкрадчиво произнёс Мори. — Ведь так? Дазай внутренне напрягся, услышав слова Огая, однако выражение его лица не изменилось. — Ты бы тоже до крайности не доводил, отец, — Осаму поднялся с кушетки и подошёл к Мори, глядя на него ледяным взглядом сверху вниз. — Если с головы Чуи хоть волос упадёт, я тебе обещаю: ты пожалеешь, и не важно, где я буду находиться на свободе, здесь или в тюрьме. — Очень жаль, — проговорил Мори, — что ты так ничего и не понял. Я надеялся, что мы придём к соглашению. — Какому? Ты не тронешь меня, я не трогаю тебя? — Что-то вроде того. Живи себе спокойно. Хочешь с Чуей, хочешь с кем-то другим, работай, я не буду вмешиваться в твою жизнь, но и ты не лезь, куда никто не просит. И сам будешь целее и с Чуей ничего плохого не случится. — Я подумаю над твоим предложением. — Сколько? — Тебя уведомят. — Даже так? Что ж, ладно, — сказал Мори и, развернувшись, направился к выходу. — Это нехорошо, — тихо произнёс Дазай, после того, как Мори скрылся из виду. — Ты ведёшь двойную жизнь, всеми уважаемый хирург Мори Огай, а Фёдор копнул слишком глубоко, вот ты и засуетился. Дазай прошёлся по своей камере несколько раз, затем сел на кушетку, размышляя над ситуацией. Сегодня к нему заходил адвокат, которого нанял Ода, и обещал, что завтра вытащит его, а потом он видел Рампо. Тот был немало удивлён, увидев Дазая в камере. Осаму объяснил ему ситуацию, а Эдогава сделал свои выводы о недоброжелателях Дазая, заподозрив в причастности к делу Мори, и обещал помочь. — Это нехорошо, — вновь повторил Дазай. — Не стоит Рампо раскручивать это дело. Всё может стать только хуже. Мне необходимо встретиться с Фёдором, как можно скорее.

***

Утром на следующий день адвокат добился освобождения Дазая, представ перед ним ровно в восемь утра. — Просыпайся, узник, — сказал он, когда один из полицейских открыл дверь его камеры. — Что? — сонно переспросил Осаму, пытаясь сфокусировать взгляд на вошедшем. — Ты свободен, — проговорил тот, и Дазай вышел из камеры. — Сантока-сан, — обратился к юристу Дазай. — Как вам это удалось? — Очень легко, — сказал адвокат. — Есть у меня кое-что на этого твоего инспектора Утагаву Казума. Он решил, что связываться со мной себе дороже и закрыл дело. — Сколько я вам должен? — спросил Дазай. — Нисколько, — ответил мужчина. — Всё оплачено. — Кем? — Моим племянником. Пойдём уже. Выйдя из кобана, Дазай, не теряя времени, отправился в больницу. Немного опоздав на работу, Осаму всё же заступил на смену, соврав начальству о том, что у него по дороге сломалась машина и пришлось добираться на общественном транспорте. Решив заглянуть к Чуе, Осаму столкнулся у его палаты с Анго. — О, Дазай! — радостно воскликнул тот. — Рад, что тебя отпустили. Ода говорил, что Сантока-сан прекрасный адвокат и непременно тебя вытащит, но я, если честно, сомневался. Ведь против тебя были выдвинуты серьёзные обвинения. — Да уж, сволочь одна постаралась, — Дазай улыбнулся. — Спасибо вам с Одой за помощь. Не знаю, что бы я без вас делал? — сказал Осаму, подумав о том, что в противном случае, он бы действительно всё ещё сидел в тюрьме, ведь ему не позволили сделать положенный звонок и связаться с адвокатом. — Ой, да ерунда, — произнёс Анго. — Ты ведь тоже выручил меня, и это моя вина, что ты попал в эту историю. — Да нет, — возразил Дазай. — Тот, кто меня подставил, нашёл бы и другой способ это сделать. Так что, ты тут не при чём. Кстати, как у тебя дела с Одой, ты рассказал ему о муже и сыне? — Да, и я так рад, что Ода теперь знает обо всём. Я наконец-то получил свободу от этого тирана, я имею в виду своего мужа, надеюсь, что в скором времени он станет бывшим. Ода ему так хлебальник начистил и за меня, и за тебя. Ты бы его видел! — Ну вот. Теперь я в неоплатном долгу перед Одой, а ты говоришь: ерунда. Не знаю, как мне его отблагодарить. — Да, ерунда, — повторил Анго. — Не нужно никого благодарить. — Ладно, я подумаю, что можно сделать, но сейчас мне нужно к Чуе. — Кстати, о Чуе, — Анго схватил Осаму за руку. Дазай удивлённо посмотрел на Сакагучи, а тот тихо произнёс: — Он не в духе. — Ничего. Наверное, злится из-за того, что меня с четверга не было. Сейчас я ему настроение подниму. — Не думаю, что у тебя получится, — сказал Сакагучи. — Кто-то передал ему фотографии. — Какие ещё фотографии? — спросил Осаму, с непониманием глядя на Анго. — Кто-то нас с тобой сфотографировал возле твоего дома. И поймали такие моменты, которые можно истолковать двусмысленно. Твой парень действительно очень ревнивый. Когда я зашёл к нему в палату, он чуть ли матом меня не покрыл. Теперь он думает, что мы с тобой любовники. — Чего? — Дазай смотрел на Анго широко распахнутыми глазами. — Вот же гад, и тут подосрал. — Ты о ком? — О том, кто упрятал меня за решётку. Значит, он приходил вчера. Ладно, Анго. Так или иначе, мне придётся идти к Чуе, но спасибо за предупреждение. Я хотя бы теперь знаю, чего мне ожидать, — с этими словами Осаму сделал несколько шагов по направлению к палате, а Анго сказал: — Удачи. — Спасибо. Открыв дверь, Дазай тут же закрыл её, прикрываясь от летящего в голову «снаряда». Осаму толком не рассмотрел, что это было, но что-то круглое и красное, оно с грохотом ударилось об дверь, а затем со стуком покатилось по полу. Выждав минуты полторы, Осаму рискнул вновь приоткрыть дверь и тут же прикрылся ею, словно щитом, от летящего в голову нового «снаряда», которым оказалось яблоко. — Чуя, — слегка приоткрывая дверь, обратился к возлюбленному Дазай. — Давай поговорим. — Ну давай, — последовал ответ. — Заходи. Дазай рискнул приоткрыть дверь чуть шире, «снаряды» в него больше не летели, однако выражение лица Накахары не предвещало ничего хорошего. Сделав неуверенный шаг вперёд, Осаму остановился, выжидая — ничего, лишь глаза возлюбленного метали молнии. С бешено колотящимся сердцем (ведь мало кому хочется получить огромным яблоком по голове), Дазай сделал ещё шаг, затем следующий, произнеся: — Чуя, это всё ложь. Мори всё подстроил. — Мори, значит, подстроил? — яростно прошипел Накахара. — Тогда где ты был, кобелина, с четверга? В голову Осаму полетел очередной «снаряд», видимо, Чуя заранее готовился к встрече и положил боеприпасы к себе на кровать, прикрыв их простынёй. Дазаю чудом удалось уклониться от летящего прямо в лоб яблока, однако следующее достигло цели, больно стукнув Осаму по щеке. — Чуя, прекрати! Я всё объясню, — пытался увещевать любовника Дазай, прикрываясь руками, однако напрасно: обстрел продолжался, и Осаму не оставалось ничего другого, кроме как прыгать из стороны в сторону, чтобы избежать прямых попаданий в голову. — Да сколько же их у тебя? — Тебе хватит, не переживай, сволочь! — выкрикнул Чуя, бросая очередной «снаряд». — Да где ты их взял столько? — спросил Дазай, между делом уклоняясь в сторону. — Мори принёс, а потом ещё Анго твоего попросил купить, — безразлично ответил Накахара, выхватывая из-под простыни ещё одно яблоко и бросая его в Дазая. — Вот ещё Анго, спасибо тебе! Ай! — вскрикнул Осаму, когда яблоко больно стукнуло его по колену. — Чуя! Ну прекрати! Выслушай меня пожалуйста. — Непременно выслушаю, но прежде расстреляю всю обойму. — Чуя, ну хватит, — взмолился Дазай, когда новое яблоко прилетело ему в лоб, и он пожалел о том, что оставил Чуе пистолет. «А вдруг, он возьмётся за оружие, когда у него закончатся яблоки? — пронеслась мысль в голове. — Надо что-то делать. Предпринять контрнаступление?» Решив действовать, но при этом так, чтобы не вызвать подозрения у противника, Осаму, по-прежнему уклоняясь от яблок, стал продвигаться к постели Чуи. Заметив это, Накахара усилил обстрел, и Дазай ещё пару раз поймал «снаряды» своим телом и лицом, после чего в один прыжок преодолел расстояние, отделяющее его от Чуи и, упав на колени возле кровати, схватил возлюбленного за руки. Накахара стал вырываться, обложив Дазая трёхэтажным матом, но тот, навалился на него всем весом в районе паха и крепко прижал к кровати. — Нужно было пристрелить тебя, как только ты вошёл, — прошипел Чуя. — Да за что? — возмутился Дазай. — Я ничего не сделал! — Ага, не сделал! Отпусти меня, сволочь! — орал Накахара. — Нет. Пока ты не успокоишься, я тебя не отпущу, Чуя. Мне вообще и так досталось. Я эту ночь в тюрьме провёл на жёсткой кушетке, глаз не сомкнул ни разу, а тут ещё ты со своими идиотскими яблоками. — Чего? — переспросил Чуя, прекратив вырываться. — В тюрьме? Что ты там делал, придурок? — Как это «что»? — с усмешкой спросил Дазай. — Решил познать все прелести тюремной жизни. Полез в драку и попросил оформить мне путёвку в места не столь отдалённые. Но мне сказали, что я жру за троих и, вообще, со мной слишком много хлопот, поэтому с утра пораньше выставили за ворота и посоветовали больше не попадаться им на глаза. — Идиот, — буркнул Чуя. — Давай рассказывай. А хотя нет! Мне похрен, почему ты оказался в тюрьме. Лучше объясни мне вот это, — Накахара кивнул на тумбочку, на которой лежали фотографии, поднятые с пола сегодня утром Анго Сакагучи. — Ты успокоился? — спросил Дазай. — Да, — последовал ответ. На всякий случай Дазай сбросил с постели Чуи яблоки и вытащил из-под подушки пистолет, отложив его на дальний край тумбочки, чтобы Чуя точно не смог до него дотянуться. — Я тебя слушаю, — прорычал Накахара, отталкивая от себя Дазая, так как тому пришлось отвлечься на яблоки и пистолет, и он волей не волей освободил Чую от тяжести своего веса. Дазай взял с тумбочки фотографии и, быстро перебирая их в руках, заговорил: — Ну и что в них такого-то? — Что такого? Ты издеваешься? Ты привёл омегу к себе на ночь домой, вы зажимались у подъезда, почти целовались, и ты хочешь мне сказать, что у вас ничего не было? — Не было. И, вообще, мы не зажимались, фотограф талантливый гад, выцепил такие моменты, которые можно истолковать двусмысленно. Анго не в моём вкусе, да и у него есть любимый человек, он бы ни за что не стал ему изменять. — Ну да, конечно. Вы, наверное, всю ночь до утра телевизор смотрели? — Я смотрел, не буду отрицать, а Анго спал вместе с сыном в другой комнате. — Ты меня за идиота держишь? — спросил Чуя, сверкнув на Дазая злобным взглядом. — Нет, Чуя. Я говорю правду. — Правду, значит. Правду говорил Мори, когда сказал, что ты всю жизнь будешь мне изменять, а я ещё сомневался, идиот. Сколько ж можно наступать на одни и те же грабли? — сам на себя посетовал Накахара. — Мори тебе ещё не то расскажет. Это он, кстати, упёк меня за решётку. — Зачем ему это? — А это было предупреждение, чтобы я перестал копать под него, как он выразился. И визит к тебе, и эти фотки — всё это было сделано для того, чтобы доказать мне серьёзность его намерений. — Вот как? Смешно, — Накахара расхохотался, но получилось у него это довольно фальшиво. — А это, наверное, вообще подделка? — Чуя взял в руки какой-то листок с печатью, который лежал на краю его постели с другой от Дазая стороны, и протянул Осаму. — Что это? — спросил тот. — А ты посмотри. Дазай пробежал листок глазами, затем поднялся на ноги и подошёл к окну, задумчиво глядя на улицу. — Ну, что скажешь? — услышал он будто издалека голос возлюбленного. — Сейчас ты будешь меня уверять, что Мори известный врач, у него есть связи, и он купил эту выписку. — Нет, не буду, — произнёс Дазай, подходя к постели Чуи и присаживаясь на стул. — Что? — переспросил тот, не поверив своим ушам. — Она настоящая? — Можно сказать и так, — последовал ответ. — Что значит «можно сказать и так»? Так она настоящая или нет? Дазай взял Чую за руку, тот смотрел в его глаза, ожидая ответа, и Осаму произнёс: — Выписка настоящая, только вот болезнь фальшивая. — Что это значит? — Накахара отдёрнул руку. — Ты можешь мне нормально всё объяснить? — Наверное, Мори тебе говорил, почему начал водить меня по врачам? — спросил Осаму. — Он сказал, что ты был трудным подростком: прогуливал школу, воровал, устраивал поджоги, в одном из которых погиб человек, и довёл одноклассника до самоубийства. — Да, именно поэтому отец и начал таскать меня по врачам, хотя началось всё задолго до этого. После смерти моего отца. — Подожди, я ничего не понимаю. Так он сказал правду? Ты всё это совершил? — Да, совершил. Почему? Я объясняю тебе позже. Сейчас речь не об этом. — Тогда о чём? — О фальшивом диагнозе. Чуя тяжело вздохнул, затем произнёс: — Ну говори тогда, как так вышло, что тебе поставили этот диагноз. — Мори таскал меня по врачам два года. И ни один из них не обнаружил у меня психических отклонений. Однако ему было просто необходимо, чтобы такое отклонение у меня нашли, и выискался один «специалист», который такое отклонение у меня обнаружил, вытянув из отца при этом огромную сумму денег, но тот был даже рад заплатить. — Зачем Мори это понадобилось в то время? Он ведь не мог знать, что будет через несколько лет. — Не мог, — Дазай снова взял руку Чуи в свою. — Но ему это нужно было для того, чтобы оправдать свою холодность и безответственность по отношению ко мне. Ему необходимо было переложить собственную вину за недостаток внимания к сыну, недостаток воспитания, которое он пустил на самотёк, решив, что всё это можно заменить деньгами, на какое-то мифическое отклонение в моей психике. Всё для того, чтобы иметь оправдание перед самим собой. Ты бы видел его довольную рожу и счастливую улыбку, когда этот псевдо-врач ставил мне диагноз. С десяток других врачей ничего не нашли, а этот «великий специалист» нашёл. — Подожди, но ведь при этой болезни выписывают серьёзные препараты. — Ага, только я ни разу их не принимал. Делал вид, что принимаю, но беседы с этим «светилой медицины», называемые терапией, были довольно утомительными. — И тебе не мешает в жизни такой диагноз? — спросил Накахара. — А чем он мне может помешать? Это же не шизофрения какая-нибудь. Хорошо хоть так, а то и правда поставил бы какой-то другой диагноз, что и на работу хер устроишься, — посетовал Дазай и усмехнулся. — Тебе смешно? — Чуя посмотрел на него удивлённо. — Но не плакать же. — И всё объясняется так просто? — спросил Накахара. — Всего лишь эгоистичным желанием Мори оправдать себя, как нерадивого родителя? — Именно так. — Допустим, но я так и не понял по поводу Анго. Что он у тебя делал дома? Он что-то лепетал про мужа-тирана, который его избивал, правда я так ничего толком и не смог понять. — У Анго сложная ситуация в семье. Муж систематически его избивает. Может заметил у него разбитую губу? Чуя кивнул, а Осаму продолжил: — В тот день он забрал ребёнка и ушёл от мужа-садиста. Не смог дозвониться своему парню, кстати, это он делал тебе операцию на бедре, и Анго позвонил мне. Я оставил его у себя на ночь, а утром собирался отвезти к Одасаку, но тут появился его муж, мой адрес, к слову, ему слил Мори. Мы с ним подрались, и нас обоих забрали в полицию, это было вчера утром. Потом этот кретин написал на меня заявление об избиении, а позже в моём доме провели обыск и обнаружили полкилограмма героина и с десяток стволов. Мне грозил серьёзный срок, но тут подсуетился адвокат Одасаку и доказал, что обыск был произведён с нарушениями, а оружие и наркотики мне подбросили. Дело быстро закрыли, так как инспектору, который его вёл, самому мог грозить тюремный срок за фальсификацию улик и взяточничество, меня выпустили сегодня утром. — Чего? — Чуя ошарашено смотрел на Дазая, не понимая, серьёзно тот говорит или шутит. — Ты долго думал? — В смысле? — Ты долго думал? Спрашиваю. Хотя зачем спрашивать? Наверное, недолго, раз придумал такую чушь. — Это не чушь, а чистая правда. Чуя смотрел на Дазая с недоверием и тот спросил: — Ну хочешь к тебе заглянет сегодня Ода, и сам всё расскажет? — С чего я должен ему верить? — А с чего бы он стал тебе врать? — Не знаю. Слушай, Дазай, у меня что-то от твоих россказней голова разболелась. — А у меня от твоих яблок. — Видимо мало. Я хочу спать. — Спи, я же тебе не мешаю? — Мешаешь. — Нет. Я не уйду, милый. Спи, если устал, а позже продолжим разговор. — Вали работай, — буркнул Накахара, а Дазай ответил: — Сейчас у меня нет работы. Так что я останусь здесь. Чуя фыркнул, но всё же прикрыл глаза, попытавшись уснуть, чувствуя лёгкие поглаживания пальцев на своей руке.