Мой нежный альфа

В субботу вернулся Мори. Чуя с Дазаем в эту ночь спали в разных комнатах, чтобы он их не застал в постели, если приедет раньше. Накахара изо всех сил делал вид, что рад возвращению мужа, говорил, как сильно скучал; Дазай искоса поглядывал на обоих, когда они обнимались и целовались, и на душе у него было как-то паршиво. Конечно, Осаму не подал вида, что ему что-то не нравится, хотя в этот момент сам себе удивлялся. «Не может быть, — пронеслась мысль в каштановой голове. — Я не ревную, — а затем пришла другая мысль: — Кого я пытаюсь обмануть? Стоп. Не хватало ещё влюбиться в мужа своего отца. Если это произойдёт, у меня будут большие проблемы, я слишком увлёкся Чуей. Надеюсь, что это скоро пройдёт, а может прекратить всё это, пока не поздно? Или уже поздно?» После того, как пообедали все вместе, Мори утащил Чую в спальню, а Дазай почувствовал, как в груди что-то неприятно кольнуло, когда он представил, что сейчас произойдёт в супружеской постели. Чтобы не думать об этом, Дазай отправился в бар и принял на грудь довольно большое количество спиртного. Алкоголь помогал, и Осаму в этот вечер почти не вспоминал о любовнике. Когда вернулся домой, Чуи с Мори не было, а Акутагава сказал, что они ушли в ресторан. Дазай пошёл в свою комнату и попытался уснуть, однако сон не спешил заключать его в спасительные объятья. Прошёл примерно час, и Дазай услышал голос отца, а затем Чуи, когда они поднялись на второй этаж, после чего хлопнула дверь в спальню, и голоса стихли. Осаму зло перевернулся в постели на другой бок, вновь прикрывая глаза, однако уснуть у него так и не получилось: в голову лезли назойливые мысли о Чуи, и о том, что сейчас происходит за закрытой дверью в спальне отца. Проворочавшись в кровати минут двадцать, Дазай решил выйти на улицу перекурить, невольно замедлив шаг, когда проходил мимо комнаты супругов, и останавливаясь. Из-за двери донеслись слабые стоны Чуи и более громкие Мори. Едва сдерживая себя и в приступе бессильной ярости сжимая кулаки, Дазай продолжил свой путь, размышляя о том, откуда взялось это странное ноющее ощущение в грудной клетке.

***

Альфа накрыл губы мужа своими, подталкивая того к кровати и расстёгивая его рубашку, однако Чуя мягко убрал руки Мори, проговорив: — Я очень устал и хочу спать. — Вот как? — спросил Огай, всё же снимая с него рубашку. — От чего же? — Даже не знаю. Просто чувствую слабость, да и вино разморило. — Не помню такого, чтобы ты хоть раз отказывался от близости. Мори посмотрел Чуе в глаза и добавил: — Ты сегодня какой-то странный. — Почему? — спросил Накахара, пытаясь выдержать взгляд мужа. — Ты мне скажи. Ты какой-то смурной сегодня, будто не рад моему возвращению. — Я рад, очень рад, правда. Просто твой сын снова испортил мне настроение с утра. — Не обращай на него внимания. Чуть больше, чем через месяц он уедет, и всё станет, как прежде. Никто не будет трепать тебе нервы. «В том-то и проблема, — подумал Чуя. — Меня его скорый отъезд совсем не радует». Решив не вызывать у мужа лишних подозрений, Чуя поспешил сбросить с себя одежду и улёгся на кровать в ожидании Мори. Вскоре тот снял с себя рубашку и брюки с трусами и забрался к Чуе под простынь, упираясь своим стояком в его бедро. Огай притянул мужа к себе ближе и вновь накрыл его губы своими, оглаживая обнажённое тело. Положив руку на член Чуи, Мори понял, что тот не возбуждён и спросил: — Да что с тобой? — Я же сказал, что устал, — буркнул Чуя, но попытался расслабиться и настроиться на нужный лад. Сегодня днём, когда Огай вернулся, Чуе удалось это сделать, правда он представлял на его месте Дазая, вот и сейчас прикрыл глаза и вызвал перед мысленным взором обнажённого, кареглазого шатена. Это снова сработало: Чуя почувствовал, как возбуждается и застонал, оглаживая спину альфы, который задвигал рукой по члену мужа, а когда тот встал, навис над ним сверху, упираясь своим стояком в дырку. Толкнувшись вперёд, Мори проник в Чую наполовину, затем снова толкнулся в него и вошёл до конца. Накахара застонал, когда член альфы проехался по простате, обдав низ живота приятным темпом. Новый толчок заставил Накахару опять застонать, и он двинул бёдрами навстречу Огаю, обхватив его ногами за талию. Тот, удерживая омегу руками за бёдра, принялся двигать его на себя, проникая внутрь с хриплыми стонами и всё более ускоряя движения. Всё это время, пока Чуя представлял, как Дазай вбивает его в супружескую постель, жар внизу живота продолжал нарастать, омега всё быстрее двигался навстречу Мори, сам насаживаясь на его член. — Я люблю тебя, — прошептал Огай, и звук его голоса привёл Чую в себя, картина высокого красавчика, втрахивающего его в кровать, исчезла, но Чуя уже почти дошёл до предела и прогнулся в спине, мелко дрожа, сжимаясь вокруг члена Мори. Вскрикнув, он излился на свой живот, ощутив узел альфы, который тот в него протолкнул глубже. Минут через пять после третьего оргазма, Огай вышел из Чуи и откатился в сторону, позволяя ему встать. — Пойду ванну приму, — произнёс Чуя, целуя мужа в щёку, вставая и накидывая на себя халат. — Давай, — произнёс Мори, отворачиваясь к стене и прикрывая глаза. Накахара вышел из их с мужем спальни и пошёл по направлению к ванной, а когда проходил мимо комнаты Дазая, дверь приоткрылась, и кто-то схватил его за руку, затягивая внутрь. — Что ты творишь? — прошептал Чуя, тихонько прикрывая за собой дверь и защёлкивая замок. — С ума сошёл? — Сошёл, — тихо произнёс Дазай, прижимая Чую к стене и целуя его в губы. — Хочу тебя. — Мори не спит, — шепнул Чуя. — Ну и что? Он сюда не войдёт. — Мне нужно душ принять. — Потом примешь. — Ты же понимаешь, что мы с ним… — Чуя замялся, не зная, как закончить фразу, затем добавил: — Мне надо помыться. — У меня есть влажные салфетки, — проговорил Дазай. — Не упрямься. Мы просто зря теряем время. Дазай снова накрыл губы Чуи своими, подталкивая его к постели. Немного отстранившись, Осаму взял со стола упаковку салфеток и бросил её на кровать. Развязав пояс на халате любовника, Дазай сбросил его на пол, оглаживая плечи Накахары, оставляя на них горячие поцелуи, целуя ложбинку на шее. Тот задышал чаще, и Дазай снова подтолкнул его к постели, а когда Чуя сел на неё, извлёк из пачки несколько салфеток и, раздвинув ноги парня в стороны, вытер ими следы чужой спермы, а потом воспользовался ещё несколькими, проникая пальцами, обмотанными салфетками внутрь, отчего тот застонал. Затем Дазай вытащил пальцы из Накахары и бросил использованные салфетки на пол, после чего быстро снял с себя одежду и вновь накрыл губы Чуи поцелуем, оглаживая руками его плечи, чувствуя тёплые ладони на своих. Омега страстно целовал альфу в ответ, ощущая его твёрдое естество между бёдер, отчего возбуждение очень быстро накрыло его с головой. Продолжая целовать Чую, Осаму со стоном толкнулся вперёд, повалив любовника на кровать и прижимая его к ней своим весом. Когда поцелуй закончился, альфа вновь толкнулся в омегу, и тот сам не смог сдержать тихого стона удовольствия, который сорвался с его губ. Неотрывно глядя в голубые глаза, Дазай резко двинул бёдрами вперёд, проникая на всю длину своего члена и срывая очередной стон с губ Накахары, а тот принялся активно двигать задницей навстречу толчкам альфы, насаживаясь на орган до конца. — Кровать громко скрипит, — прошептал Осаму, снова толкаясь в раскрасневшееся, разгорячённое тело. — Пойдём на пол, — предложил Чуя, и Дазай кивнул, выходя из него. — Становись на колени. Чуя слез с постели и встал в коленно-локтевую позу, а Осаму, пристроившись к нему сзади и обхватив руками за ягодицы, резко толкнулся внутрь, проникая сразу же до конца, проезжаясь членом по простате, и срывая с губ любовника очередной стон. Двигая омегу на себя, Дазай проникал в него со звуками быстрых шлепков и пошлых хлюпов. Накахара подавался бёдрами ему навстречу, принимая огромный орган альфы в себя без остатка, чувствуя внутри нарастающий жар и приближение пика наслаждения, не в силах сдерживать стонов, которые становились всё громче. Зажав Чуе рот рукой, Дазай принялся долбиться в растраханную дырку всё быстрее, продолжая удерживать его второй рукой за бедро, натягивая на свой член. Пламя внутри Чуи становилось всё более нестерпимым, и ему хотелось большего, а Дазай, будто прочтя его мысли, принялся вбиваться в него с невообразимой скоростью, грубо и резко проникая внутрь без остатка. Внизу живота омеги будто что-то взорвалось, растекаясь по всему телу потоками раскалённой лавы, а с губ сорвался приглушённый ладонью альфы крик. Продолжая двигаться навстречу толчкам Дазая, насаживаясь на его орган полностью, Чуя задрожал, судорожно выгибаясь и сжимаясь вокруг члена любовника, изливаясь на пол. Осаму с глухим стоном протолкнул в него узел, извергая своё семя внутрь, и Чуя двинул бёдрами ему навстречу, кончая во второй раз, а Дазай вновь в него. После второго оргазма последовал третий и четвёртый, а затем Осаму повалился на раскрасневшегося и вспотевшего парня сверху, часто и тяжело дыша, однако ощущая в этот момент какое-то странное спокойствие и умиротворение, оттого, что Чуя рядом, оттого, что хотя бы сейчас они очень близки во всех смыслах этого слова. Неожиданно в дверь постучали, и из-за неё раздался голос Мори: — Осаму, ты уже спишь? Конечно, Дазай ничего не ответил, чувствуя своей грудью, как с бешеной скоростью колотится сердце Чуи. Вскоре послышались отдаляющиеся шаги, а поскольку узел не желал спадать, альфа вновь толкнулся в омегу, а затем ещё и ещё, ощутив, как по телу того снова прокатывается дрожь, и он сам насаживается на член сильнее, кончая уже в пятый раз за один половой акт. Чтобы Чуя их не выдал своими стонами, Осаму вновь пришлось закрыть его рот ладонью, а потом и альфу тоже накрыло волной острейшего оргазма. — Ты сумасшедший, — прошептал Чуя, едва переведя дыхание. — Ты такой же, как и я, — ответил Дазай, целуя любовника в висок. — А вдруг он о чем-нибудь догадывается? — Нужно завтра устроить скандал при нём, чтобы у него и мысли не возникло о чем-то таком. — Легко, — согласился Чуя, а потом узел спал, и Дазай смог из него выйти. — Я пойду. Наверное, он меня ищет. Дазай быстро оделся, пока Чуя накидывал на себя халат и вытирался салфетками, затем подошёл к двери и прислушался, после чего слегка приоткрыл её. Оглядевшись по сторонам, Осаму подал Чуе знак, что путь свободен, и тот проскользнул в щель, однако Осаму схватил его за руку и утянул в глубокий поцелуй. Оторвавшись от губ любовника, Чуя прошептал: — Ты ненормальный. — Возможно, но чувство опасности так заводит. — До завтра, — прошептал Чуя и отстранился от Осаму, который всё ещё удерживал его руку в своей, затем пальцы Чуи выскользнули, и он направился в ванную комнату. Быстро приняв душ, Чуя вернулся в их с мужем спальню. Тот лежал на кровати, а когда Накахара вошёл, развернулся к нему лицом и спросил: — Где ты был? — Принимал ванную, — ответил Чуя с бешено колотящимся сердцем. — Тебя там не было. — Я принимал ванную на первом этаже. — Там тебя тоже не было, — произнёс Мори, с подозрением глядя на Чую. — И с какой стати тебе идти в ванную на первом этаже, если эта ванная ближе? — Что за допрос? — вспылил Чуя, решив, что лучшая защита — это нападение. — Я что не могу ходить по дому, где захочу? Или ты меня в чем-то подозреваешь? — В чём я должен тебя подозревать? — Ты мне скажи! С чего это ты мне решил допрос устроить? — Ладно, не злись, — примирительно произнёс Мори. — Просто мне показалось это странным. — Хочешь знать, где я был? — спросил Чуя. — Да, — последовал ответ. — Я курил на улице, а потом уже пошёл в ванную. — Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Ты не должен курить, тем более, если мы хотим завести ребёнка. — Я знаю, что тебе это не нравится, — произнёс Чуя, укладываясь на кровать. — Но я курю. А ребёнка мы собирались завести не раньше, чем через год. Так что у меня ещё полно времени, чтобы бросить. — Ладно, давай спать, — проговорил Огай, приобнимая Чую. — Но завтра мы вернёмся к этому разговору. Чуя ничего не ответил, лишь вздохнул, прикрывая глаза и утыкаясь носом в плечо Мори.

***

Воскресенье прошло спокойно, если не считать фальшивую ссору, разыгранную перед Мори Чуей и Дазаем. Во время ужина, когда вся семья сидела за одним столом, при этом Осаму разместился напротив Чуи, Накахара старательно делал вид, что смотрит в свою тарелку. Омега поперхнулся вином, когда Дазай, незаметно сняв обувь, дотянулся ногой до его паха и, слегка надавив пальцами на член, принялся водить ими вниз-вверх. — Что с тобой, Чуя, — задал вопрос Мори. — Помощь нужна? Накахара замотал головой и, прокашлявшись, сказал: — Не в то горло пошло. Бросив украдкой взгляд на Осаму, Чуя заметил его улыбку, которую тот пытался спрятать за бокалом вина, продолжая массировать член Накахары. Чуя с трудом сдержал стон, затем опустил одну руку вниз, пытаясь убрать ногу Дазая. Но когда коснулся её пальцами, не смог отказать себе в удовольствии проверить выдержу альфы, хотя это и было рискованно: Чуя принялся щекотать ступню Осаму, а тот, не ожидая такого, просто заржал. Мори с удивлением посмотрел на сына, спросив: — Осаму, что случилось? Не в силах сдержать нового приступа смеха, поскольку Чуя продолжал его щекотать, Дазай проронил, убирая ногу от любовника: — Анекдот вспомнил. — Так нам расскажи, мы тоже хотим посмеяться с Чуей, да, Чуя? — Мори сцепил руки в замок и положил на них свой подбородок, приготовившись слушать, а Накахара кивнул, проронив: — Ага. — Ну что ты, отец? — произнёс Дазай. — Он слишком пошлый. — Ну и что? Мы здесь все взрослые люди. — Да, но мне неловко говорить о таком при тебе. — Надо же, какой скромник! — Мори саркастично улыбнулся. — С каких это пор ты стал таким стеснительным? — Да я всегда таким был, — невозмутимо возразил Дазай, невинно глядя в фиолетовые глаза и отпивая несколько глотков вина из бокала. — Ну да, конечно, — Мори раздражённо отложил палочки в сторону, сам не понимая почему так разозлился и, поднявшись из-за стола, произнёс: — Чуя, пойдём спать, мне завтра рано вставать. — Я ещё не доел, — буркнул тот, кладя в рот кусочек мяса с овощами. — Ладно, я подожду, — Огай снова сел за стол и сделал несколько глотков вина из бокала, а Чуя, глянув вниз, вдруг заметил на своих штанах клочок белой бумаги. Осторожно перевернув его, Накахара прочитал: «Жду тебя в полночь на нашем месте у реки». Чуя едва заметно кивнул, закидывая в рот овощи и запивая их вином, а затем скомкал записку, засовывая её в карман брюк, и встал из-за стола. Идти с Мори в спальню ему не хотелось. Конечно, он знал, что тот потребует от него выполнения супружеского долга, а секс с мужем после его возвращения стал Чуе в тягость. Мысли Накахары были целиком и полностью заняты молодым альфой, и ему постоянно хотелось быть с ним, хотя бы просто находиться рядом, но сейчас это было невозможно, что угнетало омегу, а порой злило, и он бывало, забывшись, демонстрировал своё раздражение мужу. Тот не понимал, что происходит с Чуей и пытался, выспросить его об этом, но Накахара делал вид, что всё в порядке, ссылаясь на то, что Дазай снова испортил ему настроение. Мори направился к лестнице, а Чуя, обернувшись к Осаму, слегка улыбнулся ему, глядя, в бесстрастное лицо, но всё же дождавшись ответной улыбки, нехотя, словно на заклание, поплёлся за Огаем. Через не хочу раздвинув перед мужем ноги, Чуя старательно изображал страсть, когда тот грубо вбивался в его тело, оставляя на шее поцелуи, затем Огай поставил Накахару в коленно-локтевую позу и принялся входить в него сзади, всё ускоряя движения, Чуя кое-как кончил, хотя оргазм был довольно слабый, а во время второго, Мори довольно сильно укусил его в шею, отчего Чуя вскрикнул, спросив: — Зачем ты это сделал? — Просто захотелось, — произнёс Мори, а после третьего оргазма добавил: — Мы никогда не пытались это проверить, и я знаю, что встретить своего истинного в этом мире довольно сложно, но вдруг мы и есть истинные? Ты не думал об этом? — Нет, я, вообще, не верю в легенду об истинных, — ответил Чуя. — Это не просто легенда, — возразил Огай. — Я знаю, что истинные пары существуют. У меня есть знакомые, которым повезло найти друг друга: они поставили метки во время секса, а потом на их месте появились красивые символы. Когда влюблённые вместе, от них ощущается приятный специфический аромат. — Ну, а что, если у меня не появится никакого символа? — спросил Чуя. — Ты бросишь меня, и пойдёшь искать своего истинного? — Конечно нет, Чуя! Я же сказал, что найти своего истинного очень непросто. Твоя истинная пара может оказаться на другом конце планеты, и ты никогда её просто не встретишь. — И когда должен проявиться этот символ? — поинтересовался Чуя, потирая шею. — Как только ранка от укуса заживёт, — ответил Мори. — Да уж, — буркнул Накахара, — пойду душ приму. — Только не кури. — Ладно. Чуя поднялся с постели и, накинув халат, пошёл в ванную комнату. Приняв душ, он вернулся в спальню и лёг на краю кровати. Мори приобнял его, прижимая к себе, и вскоре уснул, а Чуя время от времени поглядывал на часы, ожидая полуночи и свидания с возлюбленным. Когда стрелки на настенных часах показали 23.50, Накахара поднялся с постели и, быстро одевшись, тихонько выскользнул из спальни, прикрыв за собой дверь. Дазай ждал его у реки, сидя на каком-то коврике, рядом с ним была корзинка для пикника, бутылка вина и два бокала. — Ты знаешь, что мы очень рискуем? — тихо спросил Чуя, подходя к Осаму сзади и целуя его в шею. — Знаю, — промурлыкал Дазай, поворачивая голову к любовнику, обнимая его и заваливая на коврик рядом с собой, накрывая манящие губы своими. Когда поцелуй закончился, Дазай провёл пальцами по щеке Чуи, а затем поцеловал в шею. — Что за запах? — спросил он, а затем втянул носом воздух глубже и добавил: — Отец тебе метку что ли поставил? — Ага, грызанул меня за шею, что я аж даже прихуел от боли, — ответил Чуя. — С чего бы это? Он раньше так делал? — Нет. — Это, конечно, ничего не означает, но я думаю, что на подсознательном уровне, он что-то чувствует. — Возможно. Потому я и говорю, что мы с тобой очень сильно рискуем. — Да, — Дазай улыбнулся. — Но меня это только больше заводит, а тебя? — Меня тоже, — проронил Чуя и, притянув Осаму к себе, сам поцеловал его в губы. — Выпьем? — предложил Дазай, отстраняясь от Чуи и отодвигаясь дальше. — Куда это ты? — спросил Накахара. — Ты сводишь меня с ума, если я буду так близко, то сейчас просто наброшусь на тебя. — Так набросься, я не против, — Чуя провёл языком по нижней губе, проникая рукой под рубашку Осаму. Дазай перехватил его за предплечье и, глядя в голубые озёра, прошептал: — Что ты творишь? Давай сначала вина выпьем. — Потом. Я безумно тебя хочу, — проговорил Чуя, притягивая Дазая к себе ближе, и потянул его на себя, целуя в губы, зарываясь пальцами в каштановые волосы. Осаму глухо простонал в поцелуй, наваливаясь на Чую сверху и пробираясь руками под его одежду, оглаживая спину, страстно отвечая на поцелуй, чувствуя, как сбивается дыхание парня под ним и учащается его сердцебиение. — Возьми меня, — прошептал Чуя, когда поцелуй закончился. Дазай ничего не ответил, лишь смотрел на любовника расфокусированным взглядом карих глаз, чувствуя, как собственное сердце в груди отбивает чечётку, а затем вновь впился в его губы своими, расстёгивая рубашку парня, сдирая её с него и отбрасывая в сторону. За рубашкой последовали брюки и трусы Накахары, а затем и одежда Осаму. Оба любовника были возбуждены до предела и страстно желали близости. Чуя обхватил ладонью член Осаму и задвигал ею вдоль ствола, размазывая пальцами по головке предэякулят. Дазай застонал и протолкнул в истекающую естественной смазкой дырочку сразу три пальца, нащупывая простату и толкаясь вперёд, срывая с губ омеги протяжный стон. Вытащив из Чуи пальцы, Осаму приставил ко входу крупную головку своего члена и резко толкнулся внутрь, рывком проникая в Чую сразу же до конца, отчего Накахара вскрикнул, ощутив как огромный член альфы, раздвигая нежную плоть, проникает внутрь, полностью заполняя его, проезжается по простате, обжигая всё нутро приятной горячей волной. Чуя обхватил Дазая ногами за бёдра, а руками обвил его шею, потянувшись губами за новым поцелуем, и он его получил, вместе с очередным толчком, от которого Накахара закатил глаза и застонал в поцелуй. Альфа целовал его жадно и горячо, прорываясь в чужой рот языком всё глубже, его толчки становились всё более резкими и грубыми, а Чуя все быстрее двигался ему навстречу, принимая в себя член без остатка, постоянно постанывая и вскрикивая. Жар внизу живота нарастал и становился все более нестерпим, а когда Дазай разорвал поцелуй, ускоряя движения до невозможности, проникая в любовника со звуками быстрых шлепков и хлюпов, под стоны омеги и свои собственные, Чуя выгнулся под ним, быстро двигая бёдрами толчкам альфы навстречу, дрожа и шепча: — Я люблю тебя. Чуя не знал услышал ли его Дазай, однако он на несколько секунд замер, а потом принялся вбиваться в омегу с удвоенной силой и скоростью. Накахара впился ногтями в плечи Дазая, раздирая их до крови, в этот момент жар внизу живота достиг своего апогея, взорвавшись внутри и накрывая всё тело волнами горячего оргазма, от которого Чуя не смог сдержать крика, ощущая в себе разбухающий узел. Неожиданно Чуя перевернул Осаму на спину, оседлав его и сделав несколько резких движений, со стонами излился на живот Дазая, тут же любовников накрыло волной третьего оргазма, но пока узел не спал, Осаму принял сидячее положение вскинув бёдра вверх, а Чуя, чувствуя, что снова готов испытать оргазм, обхватил его за шею руками и, приблизив к ней свои губы, поцеловал, а когда его снова накрыло, впился в неё зубами, прокусывая кожу до крови. От неожиданности Дазай вздрогнул, сжимая ягодицы парня, но в этот момент его тоже накрыло, и он, сжав их сильнее, двинул Чую на себя, кончая внутрь. Накахара обмяк на Дазае, а тот повалился на спину, утягивая омегу за собой. Оба молчали часто и тяжело дыша, а потом узел спал, и Чуя откатился в сторону, однако Дазай снова навис над ним, неотрывно глядя в голубые глаза. — Что это было? — спросил Осаму. — Ты о чём? — сделав вид, что не понимает, спросил Чуя. — Об укусе у меня на шее. — Не знаю, от Мори бешенством заразился, крови захотелось, — отшутился Накахара. — Да ну? — усмехнулся Дазай. — Чуя, я слышал о чём ты сказал. — Что я сказал? — спросил Накахара, ощущая, как внизу живота запорхали какие-то странные бабочки, а сердце ухнуло в груди и заколотилось быстрее. — О том, что ты меня любишь. — Да? Не помню такого, — пробормотал Чуя и попытался отвернуться, чтобы не смотреть в глаза возлюбленного, но тот, взяв его за подбородок пальцами, развернул лицо парня к себе и теперь сверлил голубые озёра пронизывающим до дрожи взглядом своих карих омутов. — Я и так это знал, — не обращая внимания на слова Накахары, тихо проговорил Дазай. — Чувствовал. Но ты ведь понимаешь, что это только всё усложнит? — О чём ты? — О том, что ты замужем за моим отцом. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как влюбляться друг в друга. — Ты просто сволочь, Дазай! — вспылил омега, пытаясь оттолкнуть Осаму, но тот лишь сильнее прижал его своим телом к земле, не позволяя отстраниться. — Ведь это ты всё начал, а теперь говоришь, что мы не должны, потому что я замужем за твоим отцом? Почему ты раньше об этом не думал? — Потому что не ожидал, что между нами всё так далеко зайдёт. Я хотел тебя и думал, что ничего страшного не произойдёт, если мы переспим пару-тройку раз, от этого бы никому хуже не стало. В мои планы вовсе не входило то, что происходит между нами сейчас. Но я сам не могу остановиться, когда ты рядом. Однако нам нужно это сделать, даже, если не хочется. Потому что я не хотел и не хочу причинять боль тебе или своему отцу. — Не хочешь причинять боль? Но ты уже её причинил. Как я могу быть с твоим отцом, если всё время думаю о тебе, если секс с ним превращается для меня в пытку? Ты просто подонок! — Чуя резко оттолкнул Осаму и выполз из-под него, принявшись быстро натягивать на себя одежду. — Чуя, куда ты собрался? — спросил Дазай. — Спать, — буркнул тот, обуваясь. — Но мы вино ещё не выпили с клубникой. — Да пошёл ты, Дазай! Знаешь что? Если действительно не хочешь причинять нам боль, просто уезжай и больше не возвращайся. Накахара сделал шаг, собираясь уйти, но Дазай схватил его за руку и резко потянул на себя. Чуя упал на его колени, но тут же ощутимо ударил Осаму в плечо и попытался вырваться, однако тот сжал его в своих объятьях и притянул голову парня к себе ближе, неотрывно глядя в голубые глаза, с придыханием прошептав: — Чуя, я сказал, что нам нельзя влюбляться, но я ведь не сказал, что не люблю тебя. — Что? — от слов Дазая Чую бросило в жар, а сердце заколотилось, как ненормальное. — Я думаю, — проговорил Осаму. — Он появится. — О чём ты? — О метке и символе, думаешь, я не знаю для чего ты это сделал? — И что ты хочешь этим сказать? — Я ничего не имею против красивого тату у себя на шее, — с улыбкой произнёс Дазай. — Ещё вчера я пытался убедить себя в том, что не ревную тебя, но мне отвратительна сама мысль о том, что ты ложишься под него каждую ночь. Мы не должны были влюбляться, но мы полюбили друг друга, и что теперь делать с этим, я ума не приложу. — Правда? Ты правда любишь меня? — Правда, люблю, причём очень сильно. Я не могу отрицать очевидных вещей, хотя ещё вчера думал о том, чтобы уехать и прекратить всё это, пока не поздно, но это выше моих сил, и кому-то из нас троих всё равно придётся страдать, — с этими словами Осаму впился в губы Чуи своими, утягивая того в глубокий поцелуй и заваливая его на спину. — Но это будем не мы. Я уйду от Мори, не могу больше быть с ним, — произнёс Чуя, когда Дазай слегка отстранился от него. — Сейчас не время, — Осаму покачал головой. — Хотя мне бы тоже этого безумно хотелось. — А когда будет время? — Мне нужно закончить учиться, чтобы найти нормальную работу. Если ты уйдёшь от отца ко мне сейчас, он заблокирует все мои счета, я не смогу закончить университет и жить нам с тобой будет не на что. — Я могу пойти работать, — предложил Чуя. — Кем? Ты же сам говорил, что по профессии тебя никуда не взяли, да и даже, если возьмут, твоей зарплаты и моей стипендии не хватит на оплату счетов за обучение и жильё, а нужно ещё что-то есть, притом что я учусь в частном вузе, и отец платит около 5 000 000 йен в год за моё обучение. — Ты прав, это много, — проронил Чуя, с грустью глядя в глаза Осаму. — Но ты скоро уедешь, и я не представляю, как буду продолжать жить с твоим отцом. Сейчас хоть иногда мы можем быть вместе, но что будет дальше? Мысли об этом просто невыносимы. — Я знаю, меня тоже пугает разлука. Но нам её не избежать. Дазай чмокнул Чую в губы, затем добавил: — Потерпи. Пройдёт год, я закончу универ, найду работу и больше не буду зависеть от отца. Я заберу тебя, как только встану на ноги. — Но как жить этот год без тебя? — Наберись терпения, Чуя. Мне тоже непросто. Только смотри не залети от него. — А то что, с ребёнком я буду тебе не нужен? — Чуя, ну какие сейчас могут быть дети? Да ещё и от него, я и своих-то не горю желанием иметь. Мы не в том положении, чтобы брать на себя сейчас такую ответственность. — И всё-таки ты не ответил на мой вопрос. — А ты бы смирился, если бы я где-то на стороне завёл ребёнка, и предложил тебе его воспитывать? — спросил Осаму, лукаво глядя в лазурные глаза. — Нет. Но это другое, — ответил Чуя. — Почему же другое? — Потому что я замужем, и тебе об этом известно. Ты сам не хочешь, чтобы я бросил Мори, и не важно по каким причинам. Но если ты заведёшь ребёнка на стороне — это будет измена. Дазай усмехнулся, продолжая смотреть в голубые глаза, а затем проговорил: — Какие-то у тебя двойные стандарты, Чуя. — С чего это они у меня двойные? — С того, что ты спишь с другим, даже если не хочешь этого, а мне, значит, нельзя. — Я что-то не понял, — Накахара зло посмотрел на возлюбленного, крепко сжав его плечо. — Ты что собираешься с кем-то спать? Осаму снова усмехнулся. — Нет, не собираюсь. Я просто рассуждаю теоретически. Отношения — это всегда компромисс, но в твоём понимании они выглядят немного однобокими. — А я не понимаю, к чему ты клонишь и зачем тогда весь этот разговор? — Ты сам его начал. Не хочешь продолжать, давай закончим. Просто помни о противозачаточных, когда у тебя будет течка. — Я помню и никогда не забывал, хотя твой отец как-то настаивал на том, чтобы я прекратил их пить, он видите ли ребёнка от меня хочет. — Ты когда-нибудь его любил? — спросил альфа. — Нет, — честно ответил Чуя. — Я вообще никогда никого не любил, мне были неведомы такие чувства. Ты — моя первая любовь, и, надеюсь, единственная. Если бы ты мне сказал, что хочешь от меня ребёнка, я бы не сомневался ни секунды. — Даже несмотря на всю эту ситуацию? — Даже несмотря на неё. — Но нам сейчас не до детей. Если бы ты от меня залетел сейчас — это был бы наихудший вариант развития событий. — Да, я знаю. Просто рассуждаю теоретически, — Накахара усмехнулся. — Но я всегда предохраняюсь, поэтому переживать не о чём, и, вообще, я считаю, что к этому вопросу следует подходить очень серьёзно, и заводить детей только, если оба будущих родителя этого хотят. — Я рад, что ты солидарен со мной в этом вопросе. — Ты одеться не хочешь? — спросил Чуя, решив сменить тему разговора. — Не-а, — Дазай замотал головой. — Потом опять раздеваться, зачем зря тратить время. — А вдруг Мори проснётся и увидит нас? — Ты думаешь, если я буду одет, он не догадается чем мы тут занимались? — Догадается, наверное. — Вино греется, давай пить. — Давай, — согласился Чуя, но вместо того, чтобы попытаться встать, обвил Осаму за шею руками и, притянув его голову к себе ближе, впился в желанные губы поцелуем. Осаму нежно целовал его в ответ, не переходя пока к активным действиям, а затем отстранился от любовника, напомнив: — Вино греется. — Точно, наливай. Дазай принял сидячее положение и, откупорив бутылку, разлил вино по бокалам, достав из корзинки для пикника глубокую миску с клубникой, поставив её по центру. Чуя взял в руки свой бокал и достал из миски крупную, спелую ягоду белого цвета. Сделав глоток вина, он откусил кончик клубники, проводя ею по нижней губе, а затем слизал сок языком. — Соблазняешь? — спросил Осаму, глядя в голубые озёра. — Тебя это заводит? — поинтересовался Чуя. — Ты меня всегда заводишь, но сейчас мне хочется тебя съесть, как ты ешь эту клубнику. Дазай обхватил любовника одной рукой за талию, притягивая его к себе ближе и накрывая его губы новым поцелуем, ощущая терпкий привкус вина и медовую сладость клубники во рту возлюбленного. Накахара сам прервал поцелуй, прошептав в губы Осаму: — Давай всё же выпьем вина. — Тогда не делай так больше, иначе я не сдержусь и снова тебя трахну. — Я только за, но правда, давай чуть позже. Осаму кивнул и, отстранившись от Чуи, взял в руку бокал с вином и сделал из него несколько глотков. Чуя снова откусил кусочек клубники, а оставшуюся поднёс к губам Дазая, тот принял угощение, запивая его вином, а затем сам извлёк из корзинки спелую ягоду и поднёс её ко рту Чуи, который откусил половину, вновь проводя кончиком языка по нижней губе, соблазнительно слизывая с неё сок. — Издеваешься? — спросил Дазай, с трудом себя сдерживая, чтобы не наброситься на омегу и тут же не овладеть им. — Немного, — с улыбкой ответил Чуя, ощущая феромоны альфы, чувствуя его возбуждение и отпивая несколько глотков из бокала. Дазай залпом осушил свой и закинул в рот половинку клубники, после чего снова налил вина себе и Чуе. Когда опустошили и эти бокалы, закусывая вино клубникой, Накахара снова не удержался от соблазна подразнить Осаму и, откусив кусочек ягоды, поводил ею по нижней губе, соблазнительно слизывая с неё сок языком, а затем снова засунул её в рот, немного откусывая, слегка сжимая клубнику губами, и вновь проводя ею по нижней, а затем и языком. Дазай, глядя на эту картину, отставил в сторону свой опустевший бокал и, обхватив Чую за талию резко привлёк его к себе, прошептав в его губы: — Ну всё, ты нарвался. Осаму впился в губы любовника жадным поцелуем, проникая языком в его рот всё глубже, целуя мокро и горячо, запуская руки под одежду партнёра, оглаживая нижнюю часть спины. От этого поцелуя у Накахары кругом пошла голова, дыхание участилось, а сердце застучало быстрее. Он обнял возлюбленного, лаская руками стройное, мускулистое тело, отвечая на поцелуй, падая на спину и утягивая любовника за собой. Руки Осаму быстро расправились с пуговицами на рубашке Чуи, тонкая ткань была сдёрнута вниз, обнажив крепкие плечи и накачанную грудь, пальцы заскользили по ней, нежно лаская кожу, а порой сжимая сильнее, почти до боли. Губы Дазая переместились к шее парня, осыпая её поцелуями, спустились ниже, затянув в рот сосок, и принялись посасывать коричневую бусинку, которая тут же затвердела. Язык Осаму скользнул ко второму соску, оставляя за собой влажную дорожку, обводя его по кругу, слегка дразня. Накахара застонал, желая получить больше, а Дазай уже целовал плоский живот. Быстро расправившись с ремнём и ширинкой на брюках Чуи, Осаму стянул их вниз, спускаясь губами ниже, затягивая в рот возбуждённый орган и проникая в истекающий естественной смазкой анус омеги пальцами. Накахара выгнулся и вновь застонал, толкаясь в рот Дазая глубже, а когда тот надавил на простату, по телу Чуи непроизвольно прокатилась дрожь. Он задвигал бёдрами, насаживаясь на пальцы альфы сильнее, а тот протолкнул их глубже, лаская языком член партнёра. — Войди, — простонал Чуя, и Дазай, не в силах себя более сдерживать, выпустил изо рта его член и, вытащив пальцы, подтянул омегу за ноги к себе ближе и резко толкнулся внутрь, погружаясь в разгорячённое тело сразу же до конца. Накахара вскрикнул, ощутив внизу живота приятный разряд, прокатившийся по всему телу сладострастной волной, откидывая голову назад и непроизвольно впиваясь пальцами в запястья Осаму. Тот сходу взял ускоренный темп, вбиваясь в омегу и резко двигая его на себя, каждый раз проникая внутрь с хриплыми стонами и срывая их с губ любовника. Широко разведя ноги в стороны, Чуя двигался ему навстречу, принимая в себя член без остатка. Сжав бёдра омеги руками до боли, Дазай ускорился ещё сильнее, всё резче двигая его на себя, проникая внутрь со звуками пошлых хлюпов. Чувствуя нестерпимый жар внизу живота, и совершенно себя уже не контролируя, Чуя, обхватив Осаму ногами за талию, с силой двигал бёдрами ему навстречу и постанывал всё громче. Дазай яростно вбивался в любовника, вгоняя в него член по упора, а тот больно впился в его запястья ногтями. Прогнувшись в спине и дрожа всем телом, с громким криком Чуя излился на свой живот, сильно сжимая в себе огромный член альфы и ощущая ещё большую заполненность от разбухшего узла. Испытав первый оргазм, Дазай протолкнул узел глубже, доводя этим движением любовника до второго и кончая сам. Следующее его движение, заставило Чую вновь прогнуться в спине и громко вскрикнуть, а затем излиться на свой живот. Однако это было ещё не всё: узел спадать не желал и альфа с омегой волей не волей испытали ещё по два оргазма. Когда Дазай вышел из Чуи, то просто свалился на него сверху, пытаясь восстановить нормальный ритм своего сердца и дыхание. — Ты меня вымотал, — прошептал Осаму, а Чуя недовольно заворочался, пытаясь выползти из-под него. — Слезь с меня, — пробормотал он. — Я не могу, у меня нет сил. — Блядь! Ты издеваешься? — Чуя попытался столкнуть с себя любовника, но тот был действительно тяжёлым, а у Накахары и самого сил уже не осталось после последнего секса. — Ты тяжёлый. — Да? — в голосе альфы сквозило искреннее удивление. — Дазай, не еби мозг, — Чуе, наконец, удалось спихнуть с себя тело партнёра, и он повернулся на бок. Осаму переместился выше, обнимая парня и глядя ему в глаза. — Мне так хорошо с тобой, — проговорил он, целуя Чую в губы лёгким поцелуем и зарываясь пальцами в рыжую шевелюру. — Мне тоже, — прошептал Накахара, кладя голову на его плечо и поглаживая пальцами грудь. — Хочешь, чтобы я опять тебя выебал? — спросил Дазай, с лукавой улыбкой глядя на любовника. — Не сейчас, — произнёс Чуя. — Ты тоже меня вымотал. Столько оргазмов, как с тобой я ни с кем не испытывал, но самое интересное, что мне это не надоедает, и ощущения всегда очень острые. Я готов заниматься с тобой любовью снова и снова без устали и сна, но боюсь, что в этом случае, мой организм рано или поздно не выдержит. — Ты мне живым нужен, — улыбнулся Дазай и посмотрел на время на мобильном. — Половина третьего. Во сколько встаёт Мори? — В семь утра, — ответил Чуя. — Тогда у нас есть ещё время. Чуя глядел в карие омуты своими голубыми озёрами и, потянувшись к лицу возлюбленного, огладил его щёку, а тот, поймав его ладонь, оставил на ней поцелуй, сам не понимая, что на него нашло: обычно он не особо проявлял какую-то нежность к своим любовникам, но Чую ему хотелось ласкать, обнимать, нежно целовать и, конечно, сливаться с ним в экстазе как можно чаще. Он не надоедал ему в постели и оргазмы всегда были очень острыми, сколько бы раз он не кончал. — Люблю тебя, — прошептал Дазай, глядя возлюбленному в глаза. — Я тебя тоже, — ответил Чуя, а Осаму потянулся к его устам своими, их губы встретились, и парни слились в долгом, нежном поцелуе.