С любимыми не расставайтесь

      Юрино лицо выражало ошеломление, рот приоткрылся — и Володя в самом деле залюбовался чужой мимикой и различными эмоциями, которые высунулись наружу.              «Красивый», — мелькнула интересная и в то же время шальная мысль.              Но Юра действительно был красивым. И забавным.              Володя вдруг ощутил странное забытое биение сердца при взгляде на немецкого музыканта.              Хотелось ловить чужой взгляд, и необъяснимое чувство тесной зависимости возникало рядом с Юрой.              Илья смог отвлечь. Когда зрительный контакт прервался, Володя ощутил немного свободы, однако что-то нашёптывающее изнутри просило вновь взглянуть на Юру.              Володя отчаянно сопротивлялся этому «нечто», что безголосой речью настойчиво выворачивало всё внутри, и упорно смотрел на гитару, которую демонстрировал ему Илья, и мысли плавно переключились на музыкальный инструмент.              Эта гитара была в сто раз круче, чем та, которую показывал ему Аркадий — сосед матери. Он был моложе Володи лет на десять, любил шум и часто собирался со своими друзьями на квартире, которую арендовал. Но мать Володи уважал. Она жалела его — он жил совсем один — и часто подкармливала после того, как Володя переехал жить в свой дом.              — И как, получилось приловчиться? — Володя слышал в голосе Ильи настороженность и любопытство.              Мысленно хмыкнув недоверию, исходившему от ударника, Володя спокойно ответил:              — Вполне, — и поспешил заверить расстроенный коллектив: — Не волнуйся, если не получится со мной — В Харькове ещё много гитаристов.              Сказав это, Володя сам несколько поник в душе. Не то чтобы он стремился завоевать место в группе — это не его поприще, гораздо проще ему было управляться со сметами и рабочими бригадами — но всё же сама мысль, что он поможет Юре, как-то сразу захватила, и чувство вины, сидящее внутри, согласилось с такой платой.              Володя знал, что обидел его очень сильно. Это было видно по Юриной отстранённости. И последующие события только подтвердили Володины догадки.              — Ладно, — протянул Илья, — давай попробуем, — на секунду Илья замолчал, а затем, зачем-то, добавил несколько торопливо: — Только пока со мной, — Володя вскинул голову, взгляд его на секунду метнулся на Илью, но тот смотрел куда-то за плечо Володи, и Володя обернулся, понимая, что Юра сейчас играть не будет. Он стоял и пялился в нотную тетрадь, не поднимая ни на кого головы. Володя заметил, что Юрины пальцы очень сильно сжали тонкие края бумажного изделия, а сам он выглядел… Разбитым.              Володя замешкался. Это… Это из-за его появления?              — А Юра?.. — недоуменно переспросил Володя, даже не успев обдумать всё, как следует. Почему они не будут играть вместе?              — А Юра… — на мгновение Илья замешкался, Володя это понял, но продолжил ударник более бодро, чем до этого: — А Юра сейчас должен сходить к той девушке, которая привела к нам… Владимир, верно? — Илья обратился к Володе, и Володя кивнул в подтверждение его вопроса, всё ещё поглядывая на Юру. Почему, почему он не смотрел в ответ? — Которая привела к нам Владимира, — продолжил Илья, — и спросит у неё, где сидит человек, отвечающий за наш концерт. Маргарета, наш менеджер, отлучилась, а мне нужно убедиться, что всё ещё в силе. Хорошо, Юра?              Володя идиотом не был. Может, он чего-то и не понимал в этой жизни, но то, что Юра однозначно его избегает, а его друзья поддерживают его в этом, можно было увидеть невооружённым глазом.              В голову закрались смутные подозрения, но Володя тут же отмёл их. Вероятно, Юра и правда в глубине души всё ещё таил обиду… И Володя не мог обвинять его в этом, потому что это действительно неприятно, когда с тобой перестают общаться без объяснения причин.              — Хорошо, — пробормотал Юра. Он на короткий миг поднял голову, но Володя не успел поймать его взгляд — Юра не посмотрел на него.              — Возвращайся, как только всё узнаешь.              Юра пошагал прочь из зала, с чуть сгорбленными плечами, и Володя не мог отделаться от ощущения, что между ним и Юрой уже образовалась пропасть. А он так не хотел! Совершенно не хотел. Юра, вероятно, был одним из немногих, кто знал и принимал Володю. И Володе нельзя было его потерять.              Давыдов чуть было не сделал шаг вперёд, чуть было не погнался за Юрой, но вовремя себя остановил.              Надо просто дать ему время. Просто время…              Володя снова посмотрел на гитару, ища в ней отвлечение от гнетущих эмоций.              Ему внезапно стало страшно брать в руки такой дорогой инструмент. Вдруг сломает или ещё чего… Нажмёт не туда. Разорвёт струну… Нет, конечно, он возместит ущерб, но внутренне будет неприятно.              — Не пугайся. Она крепкая, — почти под ухо хмыкнул Илья, очевидно, понявший Володины смятения.              — Да я и не пугаюсь, — ответил Володя, всё ещё разглядывая музыкальный инструмент. Всё же какая была красивая эта немецкая гитара!              — Вот и правильно. Смотри, там ноты, — Илья указал куда-то в сторону, и Володя проследил за его рукой. Неподалёку стояла стойка с открытыми нотами. Володя внезапно ощутил смятение: а ведь с джазом он совсем был незнаком.              — Правда, я далёк от джаза, — признался Володя, когда обхватил рукой гриф гитары.              — Ничего, — отозвался Илья, — на самом деле джаз, как по мне, очень лёгкое направление.              Володя мысленно с ним не согласился, но не стал спорить. Получится — хорошо, нет — значит, не судьба.              Илья сказал, на какой странице находится композиция, которую они сейчас будут играть, и Володя пролистал до нужных нот. Те оказались и правда лёгкими.              Ударник Юриной группы не торопил. Володя слышал тихое ритмичное постукивание позади себя и приглушённую немецкую речь. Немецкий язык он знал поверхностно. Как оказалось, из информации из его диплома, он изучал два языка, будучи студентом МГИМО. Но если с английским у него всё было в порядке и со временем Володя подтянул знания — все они скопились на подкорке сознания — то с немецким он даже и не пытался.              Бас-гитара в его руках звучала по-другому. Непривычно. Володя попытался отпустить страх, что он что-то не так сделает, ведь в новом всегда можно ошибаться? Он-то и руководить не с первых дней начал. Первое время только с Брагинским и советовался о том да о сём. Это сейчас он — большой начальник, способный принимать самостоятельные решения. А ведь поначалу все чего-то боятся…              Прошло достаточное количество времени, пока Володя стал чуть смелее. Ребята не торопили его, относились с уважением, внимательно слушали. Илья давал советы, Олаф тоже подходил пару раз, и они даже сумели поговорить на английском, который Олаф только недавно начал изучать.              Юра не возвращался. Володя отыграл по меньшей мере три композиции вместе с Ильёй, а последний элемент их группы так и не соизволил явиться.              Володя даже не сомневался, что Илья послал Юру просто провериться. Очевидно, присутствие Володи действительно его нервировало. И Володе это крайне не нравилось. Ему не нравилось, что кто-то избегает его из-за его поступков в прошлом.              И с этим нужно было что-то делать.              Пока они не приступили к новой композиции, Володя решительно отставил гитару.              — Я должен найти Юру, — твёрдо сказал он Илье. Тот открыл было рот, и Володе на секунду показалось, что ударник вступит в ожесточённый спор, но Илья закрыл рот и молчаливо кивнул.              Выйдя из зала, Володя огляделся. Куда Юра мог пойти? Даже если допустить, что он нашёл Юлю, то он уже должен был вернуться. А раз не вернулся — значит, где-то отсиживается.              Володя решил, что для начала пойдёт к Юле и спросит у неё про Юру.              Однако задуманное он не осуществил. По пути ему встретился охранник — тот обходил коридор — и Володя решил поинтересоваться у него, не видел ли он здесь одного молодого человека.              — Такой худой со шкодливым лицом? — уточнил охранник, и Володя усмехнулся. Несмотря на возраст, Юра действительно сохранил в своих чертах что-то юношеское.              Фотографии были тому подтверждением. Володе вдруг неожиданно захотелось ещё раз взглянуть на старые советские снимки, и желательно посмотреть на них вместе с Юрой, чтобы… Чтобы — что? Найти отклик в чайных глазах, увидеть блеск ностальгии?              — Да, именно он, — быстро проговорил Володя, боясь передумать.              — Ушёл курить на задний двор. Пройдёшь по коридору, свернёшь направо, там дверь. Туда и выйдешь.              Володя поблагодарил охранника и пошёл туда, куда ему указали. Пока шёл, мысли о курении вернулись. Значит, ему не показалось, что в доме пахло сигаретами. Он всё отметал эту мысль, думая, что Юра не курит. Что он выше этого.              Но, очевидно, в этом Володя ошибался. И где-то в глубине души поднялась волна возмущения.              «— Она даже не прикурена. Смотри, цельная».              Это было то первое, что Володя вспомнил, когда учуял сигаретный дым после своего пробуждения.              Выходит, тот голос действительно принадлежал Юре? Или у Володи просто всё уже смешалось в голове?              Стоило ему приоткрыть дверь, как в нос опять ударил запах, который Володя, как оказалось, не так уж и не любил.              Потому что что-то тёплое отзывалось в груди при мыслях о сигаретах.              Володя не спешил. Он едва занёс ногу для следующего шага и затормозил, подчиняясь последней мысли.              Что-то тёплое.              Взгляд его упал на вихрастый затылок. Плечи Юры слегка сгорбились, лица его не было видно, но вся поза выражала задумчивость.              Да что же тут творится чёрт побери?              Володе уже казалось, что те чувства, которые вызвал в нём Юра, не были выдумкой. Что все воспоминания, связанные с незнакомцем — непосредственно относятся к Юре.              Однако Юра ничего не подтверждал… Даже не обмолвился, что между ними было что-то другое. Почему-то Володя считал, что Юра обязательно бы рассказал, будь между ними в те годы нечто большее, чем дружба.              — Всё-таки куришь, — Володя не успел ничего додумать, а укоризненный тон — спрятать. Юра вздрогнул, и сигарета полетела вниз. Володя со злостью подумал, что так этой сигарете и надо. Боже. Да почему его это взбесило? Многие курят. Так что же не так было с Юрой? — А я-то думал, мне показалось, что дома витает сигаретный запах.               Юра обернулся на Володю. И опять перед ним предстали эти невозможно прекрасные глаза. Интересно, Володя и в прошлом любил в них смотреть?              Руки покоились в карманах брюк. Такая поза казалась безопасной и не враждебной.              — Дома я не курил, — у Юры уже включился защитный механизм, и Володя понял, что переборщил с нравоучениями. В конце концов, Юра — взрослый мужчина и имеет право на всё, что пожелает. Но раздражение к сигаретам при этом никуда не делось.              — Это вредно, — позанудствовал Володя и больше на автомате втянул в себя сигаретный запах. Ему хотелось понять: получится ли вспомнить что-нибудь ещё, но всё оказалось напрасно.              Юра молчал, видимо, не собираясь отвечать на последнюю фразу, и Володя его не винил. В конечном итоге, он Юре — не указ.              Но почему же так сильно беспокоится душа за этого человека из прошлого?              Володя не мог понять, чего ему не хватает для ясности всей картины. Он чувствовал, что что-то упускает, но не видел что именно.        — Мне кажется, нам нужно кое-что прояснить, — не выдержав Юриного молчания, Володя пошёл в наступление. Им нужно выяснить всё здесь и сейчас.              В ответ он получил секундный напряжённый взгляд, затем Юра отвёл глаза и совсем тихо спросил:               — И что же?              Этот вопрос заставил сделать шаг вперёд. Володя хотел убедить Юру, что в нём нет ничего опасного.              Юра вскинул голову, когда хрустнула веточка под ботинком Володи.              Их взгляды снова пересеклись.              И снова Володя ощутил странный знакомый трепет. Трепет души, сказал бы он.              Словно был влюблён.              Но… Володя вроде бы не влюбился. Да и Юру он знает не так хорошо, чтобы испытывать подобные чувства…              Неужели это что-то старое?              Володя выдохнул, отгоняя прочь назойливые мысли.              Если бы что-то было, Юра бы обязательно об этом сказал!              Поэтому Володя решил вернуться к насущным вопросам, а не призрачным загадкам.              — Я хочу с тобой общаться, — проговорил Володя, сразу озвучивая свою позицию, и продолжил наступление: — Ты сторонишься меня, я вижу это. Послушай, — он сделал ещё один маленький шаг, ему вдруг захотелось быть ближе к Юре. Нужно сказать ему, донести собственные мысли! — Мне, правда, очень жаль, что когда-то я прекратил с тобой всякое общение. И я чувствую вину, когда смотрю на тебя и на то, как ты делаешь всё, чтобы не разговаривать со мной. Я не хотел тебя обидеть, и… — эта судорожная пауза могла бы о многом сказать Юре. Например, то, что Юра волнует Володю. Как никто и никогда ещё не волновал. Существовала ли любовь с первого взгляда? Володя в неё не верил, он понял это по прошествии многих лет, но… Но Юра обладал каким-то странным магнетизмом вокруг себя. И Володя пока до конца не понял, что же он ощущает на самом деле. Одно знал точно — Юру хотелось узнать поближе. Понять, что именно притянуло к нему в «Ласточке». — Юра… — выдохнул Володя, силясь продолжить диалог, а не тонуть в своих мыслях. — Не избегай меня. У меня не так много людей, которыми я когда-то дорожил. И это удивительно, что один из них вновь ворвался в мою жизнь, — Юра молчал достаточно длительное время. Володя не торопил его с ответом. В конце концов, возможно, это только Володе так сильно нужно общение. Может, Юра давно двинулся дальше, переболел Володиным нехорошим поступком и вычеркнул его из жизни, как ненужный элемент. Однако Володя не хотел верить в эту мысль. Не после того как увидел Юру, упавшего на колени с отчаянием на лице. — Так что скажешь? — всё же не выдержав молчания от другой стороны, поинтересовался Володя. — Могли бы мы с тобой снова подружиться? — он, правда, не хотел напирать, но неизвестное желание узнать Юру получше диктовало свои правила.              — Я подумал, что ты не ищешь стороннего общения с людьми, которых ты не помнишь.              «Только не с тобой», — хотел бы сказать Володя, но подумал, что для таких откровений — не то место и не то время.              — Верно, — кивнул Володя. Для себя он решил говорить с Юрой начистоту. Потому что, судя по всему, он успел наломать немало дров в прошлом. — Немногие из моих бывших друзей сейчас поддерживают со мной связь. Но это не значит, что я чего-то не хочу. Просто именно с ними у меня нет общих точек соприкосновений. А с тобой мы могли бы попытаться. В конце концов перестать общаться можно всегда, — сказав это, Володя тут же пожалел, потому что на лице Юры промелькнула такая боль, что Володе показалось, будто он ощутил её во всём своём теле. Да что же он за человек такой?! Почему не думает прежде, чем говорить?! — Нет, не думай, что я исчезну, как и в прошлый раз! — тут же откликнулся Володя. — Если я пойму, что что-то не так — скажу прямо, договорились? — дыхание замерло в ожидании ответа. Володя не думал, что Юра может сказать «нет», хотя стоило бы рассмотреть и такой вариант. И тогда… Каковы будут чувства Володи? Он ощутит, что что-то утеряно безвозвратно?              Однако все опасения Володи разбились в лепёшку, стоило Юре сказать:              — Можем попробовать…              Володя даже сам не заметил, что был напряжён. Какое-то внутреннее давление тут же лопнуло и стало легче — улыбка наползала на лицо добровольно.              Душа словно проснулась ещё сильнее.               — Вот и отлично, а теперь пойдём репетировать?              Встретив на обратном пути Олежку, Володя внезапно почувствовал очередное что-то давно забытое. Какое-то странное ностальгическое чувство окутывало его при виде Олежки и Юры, стоящих рядом.              А ещё эти слова: «мои самые любимые вожатые…» проняли Володю до глубины души.              Для кого-то он всё ещё оставался важным. И даже в прошлом был значимым. Как много людей окружало его и… Несомненно любило.              Мельком скосил глаза на Юру. Потом вернул взгляд на Олега, а сам задумался: а любил ли его Юра?.. По-дружески, разумеется. Всё же какие между ними были отношения? Что ощущал Володя, находясь рядом с ним?              Спокойствие. Преданность. Нежность.              Володя не знал наверняка, но чувствовал, что Юра был дорог его сердцу.              Так дорог, что Володя всё сам разрушил.              — … Можем даже на рыбалку выбраться.              Володя в ужасе представил себе это «приятное» времяпрепровождение, которое терпеть не мог, и быстро спохватился:              — Только не рыбалка! — Юрин голос вторил ему, что было удивительно. Значит, есть то, в чём они схожи. Интересно, и по какой причине Юра не любил рыбалку? Тоже не видел смысла в держании удочки? Женя вечно пытался заманить Володю на «мужское» занятие, но Володя после одного раза, проведённого под дождём, зарёкся больше никогда не брать удочку в руки.              В итоге они договорились просто встретиться после всех событий, связанных с концертом.              Возвращаясь в зал, Володя неожиданно внутренне застопорился. С Ильёй-то он сыгрался, но вот сейчас к ним присоединится Юра, и каково будет тогда? Вдруг у него не получится прочувствовать клавиши?              Отчего-то это стало сильно волновать.              Володя внутренне усмехнулся: он — большой начальник, прошедший войну в Чечне, столкнувшийся с предательством, чудом выживший, боится, что не сможет попасть в единый ритм с клавишником из немецкой джаз-группы. Да в сравнении со всем остальным этот факт был просто ерундой, но почему-то сильно цеплял.              Не хотелось позориться перед Юрой, не хотелось, чтобы он думал, будто Володя ни на что, кроме строительства недвижимости, не способен.              Но все опасения Володи не подтвердились. Несколько раз он, конечно, напортачил, однако в целом все остались довольны.              Даже Полина, которая явно была далека от музыки, оценила сплочённость нового коллектива.              А её предложение про зоопарк оказалось очень неожиданным. У Володи создавалось такое ощущение, что жена Ильи специально давала ему и Юре возможность побыть вместе не только на репетициях.              Может, она что-то знала?..              Нет. Это вряд ли. Володя, даже если и предположить, что у него были сильные чувства к Юре, никому никогда бы не рассказал об этом. Тем более в те времена. Он-то и сейчас не распространяется о своей ориентации, а тогда-то вообще стоило держать рот на замке.              Но как же Полина ему помогала, чёрт возьми. Ведь зоопарк — это была идеальная возможность пообщаться с Юрой и узнать его получше.              Когда пришло время прощаться, Володя едва не позвал Юру к себе в гости. Отчего-то не хотелось расставаться так скоро, но одновременно с этим Володя понимал, что не может вот так свободно контактировать с Юрой.              По крайней мере, пока не может.              Да и к тому же ему теперь нужно было заскочить к Ире и поговорить о зоопарке.              Поэтому распрощавшись, с чувством странного опустошения Володя отправился прямиком к парковке, располагающейся во внутреннем дворе многоэтажного здания, стоящего прямо за филармонией, где он оставил свою старушку.              Стоило ему выйти на улицу, как дневной свет ущипнул глаза. Они долгое время провели в помещении без окон — маленький зал был едва ли не в самом центре филармонии, и от этого дневной свет больно резал по зрению.              Володя на секунду зажмурил глаза, прячась от пронзительного бледно-жёлтого луча, а затем возобновил движение, направляясь к теневой части улицы: там хотя бы можно было спрятаться за кронами невысоких клёнов, подстриженных в виде аккуратных шаров.              Он ступал по слегка разбитому асфальту, мысленно сетуя на то, что администрация совсем не занимается благоустройством небольшой прогулочной аллеи вдоль такого красивого здания, как филармония.              На половине пути его неожиданно нагнал Олаф. Володя даже удивился, как при его травме, он смог так быстро его догнать.              — Володь, — он обратился к нему на английском языке, Володя дал понять, что слушает его, — я тут кое-что хотел попросить… Или спросить… — на секунду Володе показалось, что Олаф — на вид такой брутальный и неприступный — смутился, — насчёт той девушки с ребёнком.              Володя сначала сдвинул брови, не поняв, о ком речь, но до разума быстро дошло понимание.              Расслабив черты лица, Володя переспросил:              — Ты о Маше?              Олаф кивнул.              — Да. О ней. Она… Ну, интересная, — он дёрнул уголками губ, и Володя вскинул брови.              Это что ж получается, Олафу приглянулась Сидорова? Володя мысленно усмехнулся. Ему казалось, что более замороченной натуры, чем Маша, он ещё не знавал. Слишком уж она была причудливой.              Но ему ли судить о вкусах и предпочтениях?              — Хорошо. Что ты хотел узнать?              — Я хотел бы попросить тебя, чтобы ты пригласил её вместе с сыном в зоопарк. Я… Хотел с ней познакомиться, ещё тогда, в больнице, да не знаю, как подступиться к славянским женщинам, — он снова смущённо улыбнулся, будто раскрыл Володе одну из тайн мира, — с немками мне… Проще. А она к тому же кажется очень неприступной.              «Скорее, пугливой», — про себя подумал Володя, но вслух не стал давать характеристику своей подруге.              — Я спрошу у неё, — Володя также не стал отказывать Олафу хотя бы из чувства благодарности к тому, что он пожертвовал своим здоровьем ради ребёнка. Он точно был бравым человеком.              — Спасибо, — Олаф одарил Володю искренней улыбкой благодарности и протянул здоровую руку для окончательного прощания.              Добрался Володя до Иры ближе к вечеру. На обратном пути он заехал на работу, чтобы сообщить Брагинскому, который уже собирался домой, что он останется за главного на ближайшую неделю.              Брагинский так и осел обратно на стул.              — Какой внеплановый отпуск? Вова! У нас же стройка полным ходом.              — И что? — невозмутимо ответил Давыдов. — У нас каждый мастер рукастый, прорабы все знают своё дело, уж я-то им точно не помощник. Если что-то случится — у них на это время будешь ты.              Брагинский молчаливо постучал пальцами по поверхности стола.              — Ладно. Но ты же помнишь, что у меня у самого отпуск через полторы недели. Я обещал Любе море в этом году! Она меня съест, если я скажу, что мы не поедем. У неё уже новый купальник заготовлен, — Дмитрий Викторович закатил глаза. Володя дёрнул уголками губ. Хотелось беззлобно поддеть Брагинского, но Володя понимал, что сейчас — не самый подходящий момент.              — Да помню. Конечно, я помню! К твоему отпуску вернусь, обещаю!              У самого Володи на самом деле даже не было запланировано никакого отдыха на этот год. Он брал день-два и то для определённых целей.              Стоило задуматься о том, что и его нервная система на износе.              Но пока об отдыхе не могло быть и речи.              Ира была не в духе, когда Володя зашёл к ним в гости. Она сидела и пыхтела на краю дивана, а над ней возвышалась Олечка с расчёской и игрушечными ножницами. Волосы Иры — не слишком длинные — слегка запутались в некоторых местах.              — Привет, — Володя махнул рукой, прерывая увлекательную игру в парихмахерскую.              — Кёстный, — всё ещё не выговаривая рычащий звук, Олечка откинула в сторону игрушки и спрыгнула с дивана, тут же оказываясь рядом с Володей. Он поднял её на руки, мысленно удивляясь, когда из пушинки она превратилась в ощутимый маленький камешек, и поцеловал в щёку. — А что ты мне купил? — первым делом спросил самый младший член семьи Смирновых, и Володя, усмехнувшись, достал из правого кармана брюк карамельного петушка.              Ира закатила глаза, увидев, как дочери перепадает очередная сладость.              — Ух ты! — восхитилась Олечка, пытаясь спрыгнуть с Володиных рук. Тот тут же понял её намерения и опустил девчушку на пол. — Мама, мама, смоти! — Оля побежала к Ире, размахивая леденцом во все стороны, и Володе даже на секунду показалось, что в закатных лучах петушок заблестел.              — Да вижу, — проговорила Ира, до сих пор не очень-то и довольная.              — Пойду, Пете покажу, — и довольная Олечка убежала в сторону коридора. Володя сел рядом с Ирой, которая убирала из своих волос маленькие заколочки в виде цветочков.              — Ну не злись, — Володя слегка улыбнулся, понимая недовольство кумы. — Сама же знаешь — не могу прийти с пустыми руками.              Ира в очередной раз закатила глаза, вытаскивая предпоследнюю заколку. Та никак не хотела раскрываться в стороны и отпускать неширокую прядь волос.              — Знаю-знаю, — проворчала она.              — В последнее время ты стала более ворчливой, — задумчиво произнёс Володя, уставившись на свои пальцы. Он вдруг подумал о прежней Ире. Была ли она такой во времена его молодости? И… Чтобы сказал Юра, увидь он её сейчас?              — Я просто устала. И на работе, и дома. Женя всё лето проводит в школе, хотя я искренне не понимаю эту необходимость, — она повела плечами и сложила последнюю заколку в маленький пакетик. — С Олечкой порой тяжело. Не знаю, что с ней происходит, но у нас истерика на истерике.              — Переходный возраст? — предположил Володя, мельком взглянув на куму. Та и правда выглядела немного измученной.              Ира пожала плечами.              — Не знаю. Наверное.              Володя закусил щеку изнутри, раздумывая над кое-чем, но потом всё же решился рассказать:              — Слушай, тут такая интересная история приключилась… Представляешь, я встретил… Юру Конева…              … И Володя рассказал и про встречу, умолчав лишь об эмоциональном потрясении Юры и о том, что сам чувствовал при этом; рассказал и про помощь с группой, и не забыл упомянуть зоопарк.              — Я мог бы взять Олю завтра на целый день. Мы с утра порепетируем, а после отправимся в зоопарк. Не волнуйся, за Олей будет кому приглядеть. У Полины такая же дочка, они ровесницы.              — О, — Ира неожиданно тепло улыбнулась. — Так всё же Юра и Полина создали семью?              Володя моргнул. С чего Ира сделала такие выводы?              — Эм… Нет, они вроде как… Друзья. Полина замужем за гитаристом Юриной группы… — слегка растерянно ответил Володя.              — А, вот как… Хм… А в последнюю ночь казалось, что у них что-то наклюнулось, ну, после того признания… — она внезапно прочистила горло и отвела взгляд в сторону, словно вспомнила что-то стыдливое. Было ли это связано непосредственно с Юрой?              — Какое признание? — полюбопытствовал Володя.              — Ну про то, что они целовались. Когда ты сказал про Юру и про ребёнка Полины, я сразу подумала, что они — семья.              Теперь, кажется, Володя многое понимал. Точнее, то, как Юре и Полине удалось сохранить такие тёплые отношения между собой. Вероятно, они когда-то имели что-то большее, чем дружба, но это всё осталось в прошлом, а они оставили между собой хорошие отношения. Или, быть может, Юра отпустил Полину, когда она полюбила другого? Такое ведь тоже бывает. Володя ведь отпустил в своё время Диму, и пусть они больше никогда не общались, Володя знал, что он сохранил уважение и теплоту к тому участливому милиционеру.              Наверное, здесь тоже было что-то отдалённо похожее.              Теперь у Володи даже не оставалось сомнений, что Юра был для него недосягаемой звездой, что светит высоко в небе и никогда не окажется в твоей руке.              Вероятнее всего, и тогда, в восемьдесят шестом, в тот год, когда они последний раз виделись, Володя сжал руку в кулак и не дал никакой симпатии просочиться наружу.              Да, они были хорошими, близкими друзьями. Можно даже было допустить тот факт, что Юра знал намного больше о Володе, если судить по старым обрывочным воспоминаниям, но это всё, что Володя смог себе позволить.              — Нет, — ещё раз подтвердил свои слова Володя, стараясь придать голосу нейтральности. И почему его так забеспокоило Ирино предположение?              — Понятно, — выдохнула она и откинула прядь немного отросшей чёлки в сторону. — Ну вообще твоё предложение про зоопарк мне очень нравится. Я… Не против. Заедешь завтра с утра?              Олечка была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что завтра крёстный поведёт её в зоопарк. Она прыгала вокруг него, как неугомонный попрыгунчик, и задавала сто вопросов в секунду, пока он обувался.              — Завтра всё узнаешь, — улыбнулся Володя напоследок и погладил Олю по макушке. Её глаза, похожие на два осколка яркого блика голубых топазов, излучали радость и предвкушение. Володе даже на секунду стало жаль Иру, которая до конца дня будет выслушивать однотипные вопросы. Но Ира, кажется, немного расслабилась после того, как дала добро на завтрашний день без ребёнка.               Перед тем как окончательно поехать домой, Володя заехал ещё и к Маше. Та была искренне удивлена, увидев старого знакомого на пороге. Неловко закутавшись в домашний цветастый халат, Маша отступила в сторону, давая пройти Володе внутрь.              — Чай? — предложила она, когда они оказались на кухне. В квартире стояла тишина, словно все разом уснули.              — Нет, спасибо, — сразу же отказался Володя. Ира успела накормить его перед уходом, а потому он был сыт. — А чего такая тишина? Где Дима?              — У бабушки, — коротко ответила Маша, присаживаясь на стул. На столе перед ней стояла чашка с чаем и тарелка с капустным пирогом. — Ты что-то хотел? — следом поинтересовалась Маша. Тон ее был каким-то уставшим.              — У тебя всё в порядке? — в ответ поинтересовался Володя. Маша выглядела загруженной. Она ковыряла в запечённом тесте с аппетитной коричневой корочкой вилкой и не смотрела на Володю.              Наконец, пожав плечами, Сидорова ответила:              — Да всё как обычно. Работа — дом — дом — работа.              Со стороны это звучало удручающе. Но Володя вдруг понял, что живёт по такому же расписанию, иногда лишь разбавляя вечера встречами с Игорем.              — Тогда надо разбавить этот тандем, — чуть повеселее, чем голос Маши, предложил Володя. Маша метнула в его сторону быстрый взгляд и снова уткнулась в тарелку.              — О чём ты говоришь?              — Завтра я веду Олю в зоопарк, — Володя прочистил горло, внезапно испытав непонятный прилив волнения, когда следующие его мысли коснулись Юры. В голове всплыл образ бывшего друга, его интересная мимика, его, несомненно, тёплые глаза. — И я пойду туда не один. У Юры… — Володе показалось, или Маша вздрогнула?.. — Есть крестница. Ровесница нашей Олечки. Мы… Договорились сводить их в зоопарк. Может, ты с Димой хотела бы к нам присоединиться? Думаю, ему будет интересно.              Маша по-прежнему ковыряла в тарелке, пирог потерял свой изначальный аппетитный вид, и была слишком задумчива.              — У тебя точно что-то случилось, — сделал выводы Володя. — Может, расскажешь?              Маша как-то особенно тяжело вздохнула.              — Да… — она махнула рукой. — Ерунда, на самом деле, — но, несмотря на то, что Маша отмахнулась, она продолжила рассказывать: — У Димы в школе осенью соревнования. Каждый мальчик должен быть с кем-нибудь в паре: будь то папа, дядя, дедушка, старший брат, да хоть сосед, блин. Да кто угодно, лишь бы мужского пола! — она неожиданно бросила вилку в сторону и закрыла лицо руками, речь её стала очень приглушённой, словно Маша оказалась в глухом помещении. — А кого он возьмёт? Никого ведь нет. Что ж я за мать такая?..              Володя вскинул брови. Маша, конечно, порой была чересчур эмоциональной.       — При чём тут это? — терпимо спросил Володя. Он уже выучил, что разговоры с Машей бывают затяжными, и старался, как хороший друг, быть участливым.              Хоть и не очень хорошо понимал женщин.              — Ну… Мужчину удержать не смогла. И никого найти тоже не смогла.              Это было похоже на какое-то отчаяние. Володя видел в Маше пережитки людей советского времени, которым внушали, что одиночество — это плохо.              Что обязательно должна быть семья. И желательно полная.              И не важно, что мама и папа могут не любить друг друга, или что ребёнок не совсем желанный.              Ведь главное — соблюсти традиции.              Володя и сам попался на этот крючок когда-то. Женился. Гнался за мнимым счастьем.              Это сейчас он понимал, что ничего путного никогда бы не вышло, даже если бы у них с Аней родился ребёнок.              И также он был уверен, что именно навязывания определённых ценностей оттолкнуло его от… Юры в своё время.              Не то чтобы Володя считал, что Юра ответил бы ему взаимностью, но что-то подсказывало ему, что именно желание быть «нормальным» в конечном итоге расставило всё не в том порядке.              Володя перестал общаться с Юрой просто потому, что испугался собственных эмоций, которые наверняка испытывал, общаясь со своим другом из лагеря в те далёкие времена.              Он это понимал, потому что внезапно вспыхнувший интерес и слепое узнавание не могли появиться из ниоткуда.              Другая сторона вопроса заключалась в том, что Юра никогда бы ему не ответил на его чувства. Но это… Была другая сторона, о которой Володя предпочитал не задумываться.              — Ты бы никогда не удержала мужчину ребёнком, — Володя скривил губы от отвращения от подобных мыслей. Любовь — вот, что сможет по-настоящему удержать человека. Более ничто не способно привязать людей. — И уж тем более не обязана была выходить замуж за первого встречного. В конце концов, Маша, — это Володя произнёс уже с упреком, — у тебя есть Женя, есть я. Да если надо, я и Брагинского попрошу, — он сказал это больше для того, чтобы развеселить Машу. И немного у него получилось: её губы дёрнулись в слабой улыбке, но она по-прежнему оставалась в напряжении. — Ты же помнишь, что всегда можешь за меня рассчитывать. Да? — Маша неуверенно кивнула, однако говорить не продолжила. Володя вернулся к прерванной теме. — Так что насчёт зоопарка? Пойдёте?              Маша взяла брошенную вилку и стала кушать капустный пирог более активно, чем до этого.              — Почему бы и нет, — ответила она. — Мы уже давно никуда не ходили, — она на секунду подняла взгляд, который Володя не распознал, потому что он был одновременно и смущающимся, и каким-то решительным. — А Юра не против, если я пойду?              Володя вскинул брови. Он, правда, и не задумывался об этом. Да и с чего бы Юре быть против? Разве они не общались в лагере?              — Думаю, что нет, — тем не менее Володя ответил осторожно. Он думал, что Маша добавит что-то ещё или что-то спросит, но та лишь кивнула.              — Хорошо.              Распрощавшись с Машей, Володя отправился домой, где его привычно, радостно гавкая и махая пушистым хвостом, встретила Герда.              В какой-то момент, пока Володя разувался, Герда заглядывала ему за спину, словно кого-то искала.              Володя, на удивление, сразу понял, к кому был обращён собачий взгляд.              — Ты думала, — он даже усмехнулся с изумлением, — я привёл с собой Юру? — проникновенный взгляд чёрных глаз, похожих на непроглядную темень ночного неба без звёзд, говорил красноречивее любых слов. Володя очень впечатлился тому, как сильно Герде понравился Юра. Он и не помнил, чтобы она к кому-то, кроме него самого, выражала глубокую симпатию.              На лицо невольно наползла улыбка. Вспомнился Юра, гладящий Герду по животу. Володя машинально опустил взгляд на свои пальцы. Мимолётное касание — а каким настоящим оно казалось.              Остаток вечера Володя провёл за лёгким ужином, состоящим из фруктового салата, параллельно читая очередной договор на монтаж дворца пионеров, который он не спешил подписывать. У них и так было слишком много действующих контрактов, а он, если быть честным, очень устал. Ему бы стоило сходить в отпуск, только вот когда именно — он всё никак не мог решить.              Перед сном он покрутил сотовый телефон, в котором появился новый контакт: «Илья Ветров».              Они обменялись номерами на всякий случай, но Илья был единственным, у кого Володя взял номер. Он хотел было попросить ещё и Юрин, но не стал, отчего-то подумав, что это будет на первых этапах слишком навязчиво.              Ночью ему снились беспокойные сны, которые не посещали его довольное долгое время.              «Его пальцы перебирали чьи-то пряди волос. Те были на ощупь мягкие, покладистые. Они не путались между пальцев и покорно ложились на коже.              Володя ощущал небывалое умиротворение — такого с ним не было, пожалуй, со времён его побуждения, потому что чувство потерянного никуда не исчезало. А здесь, в этом месте, как ни странно, всё прошло. Осталась только светлая радость и ощущение чего-то наконец возвращённого.              Глаз Володя не открывал. Он не видел ничего вокруг, зато слышал ласковый шелест листьев, ощущал прохладную тень и немного тяжести в районе правого плеча и части грудной клетки — кто-то прислонился к нему в нежном жесте.       — Всё же здесь всегда было хорошо, — неожиданно умиротворённую тишину нарушил столь знакомый голос, что Володя даже нахмурился. Он резко захотел открыть глаза и убедиться в том, что ему померещилось, но веки упрямо не желали открываться, словно головному мозгу не поступали сигналы тела. Как бы Володя не силился — даже на миллиметр ему не удалось ничего разглядеть.              Нужно было что-то сказать, чтобы продолжить диалог и понять — показалось или всё же нет.              — Да, — ответил как-то неуверенно, а пальцы отчего-то зарылись сильнее в мягкие волосы и стали массировать кожу на затылке.              Где-то снизу хмыкнули.              — Всё осталось позади, верно? — голос стал приглушённее, но это не помешало Володе распознать его хозяина.              Тело слегка напряглось. Собеседник, лежащий на груди, это почувствовал. Володя не видел, но ощутил его добрую ухмылку.              Перед закрытыми глазами вдруг появилось очень молоденькое лицо, так сильно напоминавшее лицо Юры, что Володя даже засомневался в здравости своего ума.              Но только Юра приходил ему в воображениях. Его голос сейчас говорил с ним.              — Или не всё, — следом задумчиво протянул собеседник, которого Володя не видел, но предполагал, что это — Юра. — Что-то ты так и не смог вспомнить.              Это подсознание играло с ним? Представало перед ним в образе Юры и пыталось донести что-то важное? И крылось ли что-то значительное в этом слегка поникшем голосе?              — Я не понимаю, — отчаянно прошептал Володя. Рука его застыла камнем, пальцы более не перебирали мягкие пряди. Напряжение возросло ещё сильнее. Володя не любил чего-то не понимать.              — Это довольно сложно объяснить, — в голос снова вернулась толика радости. — Но если бы ты постарался, то ответы на многие вопросы пришли бы сами собой.              Володя хотел бы сказать, что он старался. Что он очень старался в течение многих лет, но плодов все его старания не принесли.              Как старая засохшая яблоня, так и Володина надежда в конечном итоге умерла. Те проблески сознания, что когда-то с ним случились, он бережно хранил в отдельном уголке своего разума и порой возвращался к ним, силясь вспомнить ещё какие-либо детали, но всё было бесполезно.              — Ты ближе к правде, чем тебе кажется, — вещал Юра из сна, и Володя хотел бы ещё поговорить с ним, да противная трель будильника разрушила сновидение».              Он чувствовал себя несколько разбитым, когда открыл глаза. Такие сны тоже выбивали из колеи, заставляли много думать, и чем больше и длительнее Володя думал — тем запутаннее становились его размышления.              Володя повернул голову в сторону, к окну. Хоть оно и было зашторено, по тусклому свету уже можно было понять, что день будет солнечным и очень располагающим к прогулкам.              Погуляв с Гердой и наскоро позавтракав, Володя поехал за Олечкой. Та, как только увидела крёстного, сразу же бросилась ему на шею.              — Она так родного отца не встречает, — ухмыльнулся Женя, протягивая руку.              Володя, придерживая одной рукой крестницу, а другой отвечая на рукопожатие, ответил с улыбкой на лице:              — Крёстного она видит реже. Запасные вещи готовы?              Женя кивнул и протянул рюкзак, который всё это время держал в свободной руке.       Олечка напевала какую-то песню, выученную ею в детском саду, сидя на заднем сидении автомобиля, пока Володя искал парковочное место возле дома Полининой сестры. Это был относительно новый район, квартиры которого расхватали слишком быстро. По слухам, их скупили воры из криминальной России, но Володя в подробности не вдавался.              Полининой сестры дома не было — она уже давно ушла на работу, когда Володя вместе с Олечкой поднялся на нужный этаж.              Любопытная девочка Оля номер два скромно выглядывала из-за маминых ног, когда Володя и Оля зашли в квартиру.              — Привет, — лучезарно улыбнулась Полина, забирая из рук Володи детский рюкзак. Она даже ничего не спрашивала — просто поняла, что вещь принадлежит его крестнице. — Какая ты красивая, — обратилась она к Оле и присела на корточки, тут же приобняв свою дочь. — Вот, это моя дочка — Оля. А как зовут тебя?              Володина крестница оказалась чуть посмелее Юриной, и, сделав крохотный шаг вперёд, тихо ответила:              — И меня тоже зовут Олей, — взгляд маленьких глаз метнулся к голубоглазой шатенке — Юрина крестница была очень похожа на свою маму.              — Ну, отпустим твоего крёстного по делам? А потом он приедет за вами с дядей Юрой, и вы все вместе поедете в зоопарк.              Володина Олечка кивнула и протянула маленькую ручку Полине, которая вызвала у неё доверие.              На душе сразу стало спокойно за крестницу, и Володя, попрощавшись с девочками, вышел на улицу и сел в машину.              Направляя автомобиль в сторону дороги, ведущей к филармонии, Володя, внезапно, ощутил лёгкое волнение, похожее на спокойные волны, колышущие корабль в океане, которое явно было вызвано предстоящей встречей с Юрой.              Володя старался не допускать его на высший уровень, потому что знал — волнение способно сожрать силы изнутри, и тогда это может привести к негативным последствиям. И ведь по сути не было ничего такого во всём этом, но Володя волновался, как мальчишка.              Да что же с ним происходило такое?              Когда парковался, заметил, что Юрина арендованная машина уже стояла на одной из парковочных зон. Володя, не задумываясь, поставил свою старушку рядышком и немного выдохнул, пытаясь привести эмоции в порядок. Пообещал сам себе не пялиться и не улыбаться чересчур при общении с Юрой, но вся его конспирация развалилась, когда Володя вошёл в зал для репетиций.              Спрятать взгляд не получилось. Как только ноги переступили порог — глаза тут же отыскали Юру: он, как и вчера, сидел на краю сцены и что-то старательно писал.              Ощущение своеобразного дежавю посетило Володю: он задержал дальнейшие шаги на миг, перед глазами вдруг отчётливо встала картинка того, как это он сам когда-то сидел на краю сцены, держал в руках гитару и старался попутно что-то записать в ту нотную тетрадь, которую обнаружил при осмотре своих оставшихся вещей в родительской квартире.              «Он точно знал, что пытался сочинить мелодию, которая навсегда бы ассоциировалась у него только с одним человеком.        С тем, кто украл его сердце.       С тем, мысли о ком заставляют сомневаться во всём другом мире. Может, это Володя нормальный, а остальные — нет?       Что плохого было в любви…» — Володя словно слышит свои мысли из далека. Как глухое эхо, до него доносятся обрывки собственных дум, когда-то имеющих место быть.              О ком он размышлял в то мгновение? Кому посвящал строчки и… Сумел ли сочинить ту мелодию? Может, вырванная страница и есть то недостающее послание?              — Доброе утро, Володь. Ты чего застыл? — голос Ильи врывается в хаотично движущиеся мысли. Володя пытается не упустить последнюю, но и она ускользает, когда его взгляд пересекается с Юриным.              «До чего же знакомые гляделки», — так и норовит подсказать разум, но видений более никаких нет.              — Доброе утро, — Володя даже улыбается — слегка криво и даже немного натянуто, но этого, кажется, никто не замечает. Юра отводит взгляд, бормоча «Привет».              Володя мысленно выдыхает. Разве кто-то говорил, что будет легко? Володя порушил их дружбу, а следом и доверие. И его просто так не купишь и не заслужишь по щелчку пальца. Скорее, это будет похоже на длительную стройку — кирпич за кирпичом выкладывать фундамент, чтобы дать понять — вместе они смогут построить нечто большее, если Юра снова научится доверять Володе.              Но прежде Володе придётся постараться.              Они начинают репетировать — и сегодня в движениях Володи уверенность чувствуется лучше, чем вчера. Он всё ещё иногда лажает, иногда торопится, а иногда не успевает, но в конечном итоге Илья остается удовлетворённым. Володя видит это по ободряющей улыбке и кивкам головы, когда оборачивается на ударника. Олаф, кажется, тоже им доволен, а вот Юра сохраняет нейтральную позицию, и Володе только остаётся гадать, о чём думает этот симпатичный клавишник.              Ненароком мелькает мысль, что Юра может считать Володю не совсем достойным кандидатом на место Олафа, но Володя старается отогнать весь негатив, который стремится его окружить.              Юра не может так думать о нём. Просто потому что Юра кажется Володе настолько светлым человеком, который даже в мыслях никогда бы не оскорбил друга.              Пусть и намного лет бывшего.              Репетиция проносится как-то слишком быстро, и Володя даже не успевает понять, что время для поездки в зоопарк наступило.              Ехать решили все на одной машине — на Володиной.              Илья и Олаф услужливо для Володи садятся назад, уступая переднее место Юре, который, кажется, даже несколько смущается, когда садится в машину, но, впрочем, Володе думается, что его больное воображение всё само нарисовало.              Заметив, как Юра с некой тоской поглядывает на свою машину, Володя решает подбодрить его:              — Не волнуйся, когда наша прогулка закончится, я привезу тебя сюда, и ты заберёшь машину со стоянки.              Юра молчаливо кивнул и уставился в окошко, а Володя, подавив разочарованный вздох от того, что ему пока не удаётся подобрать ключ к Юриной душе, завёл мотор, и через мгновение машина уже пересекала проспект Орджоникидзе, мимоходом проезжая Дом культуры Харьковского тракторного завода.              Мельком Володя заметил улыбку, когда смотрел в боковое зеркало, скользнувшую на поверхности губ Юры, и в голове вспыхнул вопрос для начала разговора.              Его совершенно не смущали пассажиры позади, их для Володи не существовало — сейчас его беспокоила отстранённость Юры, которую хотелось искоренить.              — Знакомые места? — как бы невзначай поинтересовался Давыдов, притормаживая перед нерегулируемым пешеходным переходом.              Ему кажется, что Юра вздрагивает от неожиданного вопроса, а затем их взгляды пересекаются. На секунду Володя замечает небывалую теплоту, но она отчего-то исчезает слишком быстро, уступая место привычной затаенной печали.              Ему хочется спросить, что служит поводом для такой душевной тревоги, но по понятным причинам он не решается этого сделать.              — Да. Здесь, эм, в студенческие годы у нас проходили практические занятия в музыкальных помещениях. Да и различные спектакли ставили. Мы с Полиной несколько раз ходили на постановки. Что-то вдруг… Вспомнилось, — снова на губах мелькнула ностальгическая улыбка, и Володя поймал себя на мысли, что хотел бы видеть её как можно почаще. Лицо Юры тогда светлело, и тень терзаний исчезала.              После ответа Юры у Володи появилось ещё множество вопросов. Где он здесь учился, когда конкретно уехал в Германию, как познакомился с ребятами из группы, как пришёл к тому, что хочет играть джаз…              Эти различные вопросы одолевали Володю вплоть до конечной остановки. Неодолимая тяга узнать как можно больше о Юре грозилась потопить всё сознание.              Володя приказывал себе держать себя в руках, уверяя самого себя же, что у него ещё будет время поговорить с Юрой на отвлечённые темы.              Когда они поднялись в квартиру Полининой сестры, то их встретили девчачьи визги.              — Юлааа! — Юрина крестница кинулась в объятья Юры, и Володя расслышал искренний смех своего загадочного друга из прошлого. Тот был настолько мягким и потрясающим, что Володя ощутил как что-то щекочущее пробежало по всему телу.              Олечка тоже смеялась звонким голосом, трепя Юру за волосы.              — Мама сказала, что мы поедем в зоопалк. Это плавда?              — Правда, кнопка, — ответил Юра, потрепав, в свою очередь, крестницу по голове.              Володе подумалось, что из Юры получился бы замечательный отец… А потом вдруг подумал, что у Юры ведь могут быть дети… Там, в Германии.              Они ведь совсем ничего не обсудили. Не успели толком познакомиться…              — Ладно, давайте, девочки, быстро одеваемся — и в путь, — Полина хлопнула в ладоши, и девочки быстро настроились на нужный лад.              В лифте чуть не подрались за то, кто первый из них нажмёт на кнопку, а в итоге спор разрешил Юра, и до первого этажа он и Володя слушали завывание расстроенных маленьких женщин.              — Дядя Ола, — Юрина Олечка обрадовалась знакомому лицу, когда они вышли из подъезда, а вот Володина слегка насторожилась при виде незнакомца.              — Это Олаф, — Володя подвёл её ближе к бас-гитаристу. — Он поедет с нами. Твоя крёстная тоже приедет, — Володя улыбнулся, глядя на настороженное лицо крестницы.              Олаф присел перед ней на корточки, пока Юра усаживал вторую малявку на заднее сидение, и, протянув здоровую руку, сказал на ломанном русском: «Привет», однако Оля, покосившись на гипс на другой руке, стараний иностранца не оценила и спряталась за Володю.              Олаф не стал настаивать на знакомстве и на всякий случай занял пассажирское место рядом с водителем. Роль няньки отдали Юре, но тот, казалось, даже был и не против.              Всю дорогу он показывал девчонкам наипростейшие фокусы с монеткой или исчезнувшим большим пальцем, от чего позади звучал громкий детский смех.              В один из таких мигов, когда машина стояла на светофоре, Володя глянул в зеркало заднего вида, и его взгляд поймал Юрин, который в этот момент поворачивал голову и заметил Володин взор.              Опять что-то тёплое, похожее на какую-то неосязаемую энергию, разливалось изнутри, стоило только окунуться в чайные глаза.              И всё же вновь становится интересно: а всегда ли Володя в них тонул? Всегда ли хотел подолгу смотреть? Касался ли он Юры в те времена невзначай и осторожно, списывая все контакты на близкую дружбу?              Володе и сейчас хотелось протянуть руку, зарыться в Юрины волосы и… Что подразумевалось под этим «и» — Володя предпочёл бы не додумывать. Его и так пугала эта ненормальная тяга, которая появилась у него после встречи с Юрой, и с этой тягой в скором времени предстояло что-то делать.              Если Володя хочет сохранить дружбу, ему не стоит…              Сигнал чужого автомобиля позади отрезвляет. И Юра, и Володя вздрагивают от такой неожиданности. Конев отводит взгляд первым, Володя сосредотачивается на движении прямо.              Опять отвлёкся во время вождения! Это плохо. Сколько раз он ругал того же Брагинского, когда тот начинал рассказывать весёлые истории прямо за рулём, теряя при этом всю концентрацию, собранную для дороги. Один раз они даже из-за этого чуть не попали в серьёзное ДТП. И что теперь делает сам Володя? Повторяет ошибки своего заместителя.              Сжав посильнее руль, Володя старался сосредоточиться на нескольких кварталах, которые разделяли их и зоопарк.       Вскоре завиднелись знакомые ворота — Володя был здесь единожды, ещё тогда, когда жил под одной крышей с Аней. Пригласил он её тогда сам. Это была тёплая весна — как раз спустя несколько месяцев после трагичного случая с их ребёнком — и она согласилась, больше, наверное, для вида. Хотя Володя помнил, что в тот день мимолётом видел её улыбку, когда то или иное животное вытворяло что-то забавное.              Возле входа в зоопарк их уже ожидала Маша вместе с Димой.              Как только Маша завидела Олафа, она сконфузилась. Димка же был бодр и весел и помахал рукой всем приехавшим. Олаф подошёл к ним ближе и кивнул в знак приветствия. Дима тут же стал разглядывать его гипс, что-то спрашивать, и Олаф, как мог, что-то отвечал на ломанном языке.              В самом зоопарке все разбились на пары. Олаф взял на себя ответственность за Машу и Диму, а Володя с Юрой шёл вместе с девчонками, которые перебегали от одной клетки к другой, с восторгом рассматривая различных животных.              — Ой, Оля, смотли, смотли сюда, — Юрина крестница тыкала куда-то маленьким указательным пальчиком, и Володина Олечка тут же подбежала к ней. Они вместе склонились и стали рассматривать что-то вдалеке импровизированного дома.              Но, в отличие от своих крестниц, Юра и Володя не спешили сближаться. Между ними пролегло плотное молчание. А ещё Володя ощущал, что оно — неуютное. Нужно было что-то сказать, да и в конце концов он же хотел заново познакомиться. Почему бы не действовать более решительно?              — Мне кажется, они неплохо подружились, — начал он издалека. Юра, до этого читавший табличку с яркой фотографией павлина, на секунду отвлёкся на Володю, а затем перевёл взгляд на девочек.              — Да, наверное, так и есть. Хорошо, что не дерутся.              Володя хмыкнул, а потом решил, что это отличное начало для нового разговора.              — Твоя крестница в тебя не пошла, получается, — Юра нахмурился. И эта хмурость выглядела такой забавной, но, несмотря на это, Володе вдруг захотелось разгладить ненужную морщинку меж бровей, что пролегла там так нагло. — Ну судя по тому, что ты любил драться, — пояснил Володя, и тут Юрино лицо расслабилось. Володе показалось, что даже уголки его губ дёрнулись в улыбке.              — Я учу её тому, что лучше решать любой конфликт словесно… Так… Как меня учил… — неясная пелена вдруг появилась у Юры перед глазами, и он замолчал, с каким-то упрямством поджав губы.              — Как — кто? — очень мягко уточнил Володя, пытаясь продолжить диалог. Сейчас ему нельзя было отступать, если он твёрдо решил вернуть Юрино доверие. А чтобы это сделать — нужно познакомиться заново и, следовательно, узнать Юру от и до. Узнать из чего он сделан, из чего состоит, какие мысли преследовал и какие цели ставит перед собой; его предпочтения и его раздражения. Одним словом Володя должен попытаться стать ему тем другом, которым стать не успел.              Хотя бы другом…              — Ты… — выдохнул это Юра с трудом. Володя вдруг ощутил странный тремор в одной из рук и спрятал её в карман джинсовых шорт. Пальцы покалывало от охватившего волнения.              Всё, что касалось прошлого, заставляло дыхание сбиваться.               Между ними опять повисла неудобная молчаливая пауза, а атмосфера неловкости грозилась нависнуть до конца их прогулки, если бы девочки вовремя не завизжали от переполнявшего их восторга и тем самым не отвлекли от ощутимого напряжения.              Володе нужно было переварить сказанное, Юре, очевидно, прийти в себя. Любое упоминание о прошлом слишком болезненно сказывалось на немецком музыканте, отчего Володя чувствовал себя менее уверенно и более виновато.              Но сдаваться на первой же кочке было нельзя. Просто необходимо продумать диалог так, чтобы больше не возникало такой вот мрачной тишины.              Юра поглядывал на девчонок, когда Володя вновь подошёл к нему ближе и возобновил разговор:              — Значит, мои уроки не прошли даром, — он продолжал говорить мягко, показывая Юре, что открыт к диалогу. Юра всё ещё вёл себя сковано, но всё же через миг поддался Володиному упорству.              — Ни один из них, — кивнул Конев. — Я всегда тебя внимательно слушал. Ты… Многому меня научил.              Сдержать порыв дотронуться до плеча в этот момент Володе помог только страх быть неправильно понятым.              Он снова сжал в руку кулак. Они пошли дальше, ведомые девочками, но при этом оставались на расстоянии, чтобы не мешать им восхищаться животными.              — Мне так жаль, что я ничего не помню, — снова начал Володя.              — Иногда я хочу вырезать всю свою память, чтобы не помнить некоторых событий, — горько хмыкнул Юра. И эти его слова ощущались, как оскомина на языке. Они были ужасны. Врезались в самое сердце. Володя захотел возразить. И он это сделал:              — Нет ничего печальнее, чем потеря собственной памяти, Юра. Не говори так. Ты просто не представляешь, что я чувствую. Особенно, — тут Володя затормозил и заставил Юру сделать то же самое. Тот смотрел на него как-то… Затравлено. — Когда понимаю, что я мог забыть что-то важное, — это звучало слишком отчаянно. Мучительно. Болезненно отзывалось в душе. Володя ведь так и не смог смириться с тем, что так ничего и не вспомнил.              Юра с секунду смотрел на него, потом неожиданно расслабил черты лица.              — Я ещё тот упрямый осёл, — выдохнул он с лёгким смешком. — Извини, на меня иногда находят приступы… Злости… Или чего-то похожего. Не подумай, злость эта направлена на меня самого. Да и я… Пока не могу привыкнуть к мысли, что ты здесь, рядом. И что ты меня не помнишь. И всё это… Сложно.              И сердце вдруг смягчилось ещё сильнее, чем до этого. Юра вызывал желание обнять. До хруста костей. До ощущения надёжности. До какой-то неконтролируемой нежности.              — Может, мы начнём заново? — Володя не придумал ничего лучше, чем просто протянуть руку. — Привет. Я — Володя Давыдов.              Юра опустил взгляд на приветственно раскрытую ладонь. И лицо его озарила настолько тёплая улыбка, что Володе подумалось, будто солнце на улице стало в разы холоднее, и согревала его сейчас не оно, а эта искренняя эмоция.              — Привет, Володя Давыдов, — ответный жест Юры не менее тёплый, чем его улыбка. — Я — Юра Конев. Будем знакомиться заново.              В момент их касания Володя отчётливо ощутил промелькнувшую новую и, возможно, в какой-то степени магическую искру знакомства.