Красно-жёлтые дни

Снова Датомир. Красный, знакомый, испытывающий меня на прочность Датомир, овеянный тайной, даже среди других чуждых звёздных систем. Осталось лететь совсем чуть-чуть. Саваж молчит уже целый час, сосредоточившись на полёте. Я делю успевшие подзарядиться от кейса наушники с Молом и беспечно трачу заряд смартфона, проигрывая скачанные в память устройства песни. Заслонившись от Саважа грузовыми кубами, он распростерся на полу лежа, весьма ловко для паукотавра. Музыка у меня разноплановая: альбом «Issues» Korn, дискография Twenty one pilots, меланхоличный Хозиер, Flëur, несколько песен Fleetwood Mac, альбом Наутилуса «Человек без имени», «Вселенная бесконечна», лиричные, околофэнтезийные баллады, песни, где упоминают другие миры и космос, и хиты группы «Кино». Очень осторожно выбираю самые спокойные по ритмике и мелодии композиции. Глажу присмиревшего Мола по спине. Не знаю, помог ли ему обезбол, попить водички или становилось легче от моих касаний, но он весь этот час лежал и практики не бредил. — Кто мы? Незнакомцы из разных миров… или, может быть, мы случайные жертвы стихийных порывов? — Вторю я нежному голоску из микродинамика. Саваж оборачивает голову и по его виду считывается, что он медленно закипает. Что поделать? Или я пою, или же Мол бредит. На предыдущей песне, где я заунывно уверяла, что знаю, где найти дверь в параллельный мир в наших родных городах, он ещё как-то крепился. Тяжёлый вздох старшего Опресса означает его смирение. Входит в атмосферу и приземляется Саваж без амортизаторов из-за чего нас трясёт, грузовые кубы падают, пугают Мола, тот начинает усиленно скрежетать лапами по металлу, видимо, от страха, что попал в завал, даже напевание уже не спасает его от смеси панической атаки и шизофренического поведения. — Кто так приземляется?! — Возмущаюсь я, хлопнув ладонью по кожаному наручу. Как бы выразить моё негодование каноническим неуклюжим из-за необузданной мощи, резким и вспыльчивым Саважем?! — Женщина, раз можешь лучше — давай, садись! Эта жестянка не предназначена для перевоза живых существ! — Демонстративно обводит отсек взглядом Саваж. Вижу, вижу, тут даже посидеть не на чем, устрой себе незабываемый отдых на грузовом кубе! — Маршрутки в семь утра для них не предназначены, а ты просто кошмарный пилот! — Пилотаж никогда не являлся сильной стороной Опресса, в отличии от Мола. Прежний Мол нашёл бы тысячу способов приземлиться без малейшего дискомфорта. Саваж отпускает руль, а я, сразу же ощутив опасный крен, хватаюсь за рычаг, тяну его изо всех сил на себя. Мы стремительно приближаемся к красной почве и скалам и самое худшее, что «нос» он же рулевой отсек корабля рискует разбиться, пропахав за собой пару километров земли. Напряжённые ладони Саважа ложатся поверх моих и он выправляет курс. Весьма кстати, можно сказать, ещё бы пара минут и из нас троих сшили бы одного целого человека. Стоило нам состыковать опоры корабля с поверхностью Датомира, как Саваж тут же резво отдёрнул руки, как будто засунул их в кипяток. — Спасибо… мы с тобой оба ужасно сажаем корабль. — Признаю я. Подхватываю рюкзак и беру Мола за ладони. Саваж опускает трап и первым покидает корабль, никак не отреагировав. — Сейчас…сейчас…с тобой всё будет хорошо. Обещаю. — Я не помню… это место! — Мол вскидывает руки к лицу. Дичится. Забивается в тёмный угол. Даже слабое сияние от кожи не действует. Естественно, он не помнит. Его отдали совсем ребёнком на услужение Сидиусу. — Мол… идём… — Брат, если хочешь оставаться — пускай! — Совершенно не помогает мне Саваж. Спускаюсь по трапу, вспоминая, что матерь Талзин сумела сама выманить Мола-паука на небольшое скопление магии. Саваж преклонил колено перед величественной фигурой женщины в красном. Что…за… тут тестировали атомно-молекулярное оружие??? Какого… почему кругом пустошь и обломки не то кораблей, не то дроидов? Дуку, старый интриган, уничтожитель планет, подсос Сидиуса!!! Несколько минут я в гневе прыгаю ботинками на ближайшей ко мне башке дроида, понимая, как комично выгляжу со стороны. Но Саваж стоит по струнке, а матерь Талзин позволяет одарить меня поддерживающей улыбкой. Другим стал не только Саваж, но и Датомир… и я тоже, словно Мол, не помню этого места. — Дочерь двух миров… ты явилась на мой зов. — Её парящий в воздухе рукав касается моего лица. Дочерь двух миров? Прамира и Датомира? А я-то, наивная, считала те испытания традиционной условностью. Мне, оказывается, гражданство дали. — Вы… вы меня помните? — Хмурю брови. Виски раскалываются, а весь ибупрофен сожрали забраки. Мощная верховная ведьма проникает в моё сознание, касается воспоминаний о первом попадании и кое-чего личного. Пальцы Саважа на моем лице, губами он касается моего лба перед сном. Несбывшееся обещание лучшего, сон, увиденный сквозь другой сон… вот что теперь содержит то воспоминание. Печаль пронзает остро и безжалостно, поселяется ноющим клубком в подреберье. — Я связана со всеми своими вопрощениями, по какой линии реальности не пойду. — От неё веет холодом и уверенностью со знаниями. Линии реальности? Параллельные миры что ли? Галактика не только Далёкая-Далёкая, но и имеет бесконечное количество реальностей?.. — Я Матерь Датомира, матерь Сестёр и Братьев Ночи, клана Опресс, последняя ведьма красного мира. Сия Опресс, ты сомневаешься в моём могуществе?! Саваж таращит глаза с таким усердием, что у него уже лопнул один сосудик и залил белок кровью, дополняя ранее полученный фингал и лопнувшую губу. Меня ещё и Опресс при нём назвали, потрясающе. Он же охуеет и не выхует, узнай, что мы в традиционном датомирском браке. — Ничуть. Талзин сотворяет клубочек магии и пускает его навстречу Молу. Тот стремится за сияшкой, как котёнок за лазерной указкой. — Он сильно…пострадал… — Словно оправдываясь, произносит Саваж. — Тело восстановимо. Страшнее то, помнит ли он, кем должен стать? Так. Я не помню, кем он должен стать! Он же в мультсериале полетел мстить Кеноби, убил уже знакомую мне Сатин Крайз, Пре Визлу одолел, а в ходе сражения с Сидиусом потерял брата и был вынужден молить о пощаде. Пожалуйста, этот исход обыгрывайте без меня… моё сердце не выдержит. Запасного моя физиология не подразумевает. На краткий миг малодушия я представляю, что лучше бы я вообще никогда не попадала в Далёкую, не геройствовала и не пыталась исправить непоправимое, ощущая глубочайшую вину за каждый проёб. Чувствовал ли что-то подобное Нео, Гарри Поттер или Люк? Маловероятно. У них же ни минуты на рефлексию между спасением мира, самих себя и близких не оставалось. Талзин перемещает заклинанием Мола на каменную столешницу. Знакомый антураж, видимо, обязательный для ритуалов датомирской магии. — Вы двое. Возьмитесь за руки! Мне нужна ваша энергия! — Талзин разводит ладони, сгибает кисти, выводит пассы в воздухе. Саваж, не выражая недовольства, сжимает мои пальцы. Я пытаюсь удержаться от ехидных комментариев, в сериале без сторонней подпитки справлялись. Опресс сгребает мои ладони в свои кулаки и я позволяю себе наслаждаться приятным тактильным контактом. Какой-то слабости в теле я не начинаю ощущать, Сила не покидает меня. Не смотря на то, что эта версия Сава не узнаёт меня, тело помнит, как ощущалась его кожа, его дыхание, контакт с ним, прикосновения, сон в его объятиях… я не хочу разрыдаться снова и креплюсь. Зелёная дымка окутывает Мола — металл, проводки, армированный скотч отпадают от его тела, открывая прижжённую плоть. Добрый джедай не убивает, он всего лишь калечит своего врага так, чтобы тот остался инвалидом с психотравмой на всю жизнь. Я уже самолично готова вложить Молу в руку меч, чтобы он покарал заклятого врага. Да что там, сама готова избить Кеноби сначала ручкой меча, а потом провести ампутацию без анестезии, забросить в самые антисанитарные условия и смотреть, как он зарабатывает сепсис крови и питается падалью без надежды на спасение. Талзин сосредоточенно водит руками. Металлолом вокруг стола колышется, поднимается в воздух. Матерь Датомира реконструирует конечности из многочисленных обломков дроидов. Ещё один комок магии она направляет в грудь Мола, а затем, двигая пальцами, словно снимая нити с рогов, выковыривает из его головы нечто… зловещее, чёрное и липнущее, как симбиот. Чёрная материя плотнее тумана, но точно так же стремится развеяться. — Тьма почти поглотила его… но он выжил. И будет жить. — Талзин швыряет «тьму» с кончиков пальцев в сторону кладбища дроидеков и то начинает испаряться, как будто от кислоты. Ядрёная пакость. — Ему лучше? — Беспокоится Саваж. — Ему нужен отдых. Как и вам. Матерь обводит нас с головы до ног чуть брезгливым, терпеливым и усталым одновременно взором. Выглядим мы, как эталонные помоечные бомжи. В этот раз мы перемещаемся волей Талзин без видимых эффектов в место, похожее на катакомбы. Свечи горят без копоти. Сухое тёпло пахнет ладаном и сухими аптекарскими растениями. Мол, лежащий на красном полотне, судорожно дёргается, сжимает ткань руками, открывает губы. Матерь Талзин берёт кувшин, наливает в пиалу чаеобразную жидкость, сначала смачивает губы Мола пальцами, а потом поит его. — Ступайте, приводите себя в порядок. Я останусь с ним, пока он не придёт в себя. Я замечаю, что на смотря на чёрные контуры подобного гриму макияжу, у неё под глазами залегли тени от усталости и истощения, скорее морального, чем физического. Я выхожу в уцелевший, хоть и побитый атаками коридор. Боль… боль преследует это место, оплетает его, питает и кормится. Вся планета стала братской могилой. Появится ли здесь новая жизнь? Огонёк вдали, в самом конце коридора, манит меня, привлекает внимание. Купальня. В полумраке от горячей воды идёт пар. Скидываю одежду — если непромокаемую куртку и ботинки ещё можно очистить, то вот чёрные джинсы и топ лучше сжечь, как источник неведомой заразы. Положив куртку на рюкзак, я прыгаю в воду. Неужели заранее подготовлена к прибытию или матерь Талзин наколдовала? Чуть горячее, чем нужно, но терпимо. Мыльная от волшебных растирок и всяких травок. Возникает лёгкая ассоциация, что я решила помыться в супе. Расслабление постепенно проникает в мышцы. То, что нужно. Физическое напряжение уходит, а вот мысленно я продолжаю раскручивать знакомый сюжет, думая, что стоит исправить, раз уж я здесь. Новые ноги Молу я не сконструирую — не инженер, не медик, умею оказывать первую помощь и всё. Дальше я бессильна. Смерть Саважа… вот. Её бы избежать. Да и Сидиуса, если честно, всё равно стоит грохнуть, только разведать бы, что да как у его клона, нет ли под рукой своего личного портала? Есть ли причина, почему я сначала оказалась в вариации неканона, а теперь буквально приподнимаю завесу канона и смотрю на сцены, пропущенные из-за хронометража мультсериала? В темноте вспыхивают фарами жёлтые глазища. А повадки у Саважа остались такие же, разве что вместо горного водопада он пришёл в купальню. — Не Сестра. Не полукровка ведьмы и забрака. Но ты Опресс. Какая у тебя связь с моим родом? Медленно, но уверенно он снимает броню, ботинки, брюки из тонковыделанной кожи, чёрную ткань, служившую нательным бельём. Смущение? Нет, забраки о такой эмоции не слышали. — Догадался или подказать? — Вредничаю я. Опускаюсь в воду с головой, сползая по стенке глубокой чаши. Мну в пальцах волосы, которые хотя бы перестали пахнуть, как протуший чай лапсанг сушонг, горелые покрышки и вековая свалка разом. Саваж заходит в воду, чуть морщится. На переносице залегает глубокая складочка. Водичка горячая или он так напряжённо думает? — Ты из другого мира. — Выдаёт он бессвязно: — раз ты дочь двух миров. — И другого измерения. — Киваю я, берусь за напряжённый, словно из камня вытесанный, бицепс. Никакого любования, просто помощь в оттирании всей той дряни. — Там ты прошла через ритуал соединения судеб? — Эээээ… это…как бы…брачный обряд. — Теряюсь я. Кровь, единенение, связь, отраженная в татуировке. Формально, такой ритуал действительно связывал меня с Саважем, Молом и Фералом куда больше любой брачной клятвы, но чтобы настолько?! В стиле экрана загрузки «Со смертью данного персонажа ваша нить судьбы обрывается»? Датомир. Бесконечно таинственный, непостижимый и отличающийся от других планет. — И за кого же ты вышла замуж? — Склоняет голову Саваж с некоторой издевкой. — За всех троих. — Бурчу я. Если он помышляет, что я решу повторить наивную ошибку и приму этого мистера Угрюмое лицо за своего Саважа, то он ошибается, пускай, у них одно тело, одни повадки, один опыт и путь… даже мелкие жесты и те идентичны. Я не пытаюсь надумать отличий, просто вижу отсутствие тех самых чувств. Саваж не медлит. Крупное тело нависает надо мной, а затем он сгребает мои руки за запястья и вжимает в камень, нагревшийся от воды. — Женушка, значит… — Саваж произносит слово с интересом и нежностью, от которых у меня внутри трепещет призрачная надежда. — Из хорошего же мира ты явилась, раз там датомирскому забраку позволено вступать в брак. Тем более клановый. — Ы? — Выдаю я, отметая фантазии о том, насколько близко ко мне мой же собственный обнажённый муж. — Я вырос на Датомире и дожил до своих лет, поскольку свято чтил правило некасаемых. Неприкосновенность к Сёстрам и повиновение приказам избавили меня от участи, подобной той, что создали для себя те, кто желал стать избранным Жатвой. — А, Жатву я помню. Голодные игры за совокупления. — Думаю, при нынешних тенденциях, на Жатве убивали проигравших, а победителям давали отсрочку для зачатия. Интересно, новых забраков Сёстры покупали на хаттском рынке рабов? Мне приходится пересказать Саважу моё попадание в тот, паралельный Датомир и с каждым новым фактом его лицо приобретает всё больше признаков шока. К тому моменту, как я объясняю, почему Ферал остался жив, у него начинает дёргаться глаз. — Сёстры никогда не сохраняли жизнь тем, кого считали слишком слабым! Так погиб мой старший брат. — Отрицает услышанное Саваж. — Чего, блядь?! У тебя ещё и старший брат существовал? — Фиар. Грубо говоря, в племени никто не знает, есть ли между вами кровное родство, но, говорят, мы чуем своих. Каждый, кто достигал возраста посвящения, начинал заботиться о младших. Фиар заботился обо мне и Моле, но в тот год… Кажется, я догадываюсь, что дальше Датомир почтил своим визитом Сидиус. — Мола забрал благородный господин, а Фиар воспротивился его воле. Он умолял оставить ребёнка, взять кого-то постарше в услужение… господин не поменял решения, а Сёстры, сочтя, что подобная привязанность опасна и делает нас слабее, казнили его в назидание. Я… я… повторил его ошибку…с Фералом… Защищая его, я ускорил его смерть. Всё, что я могу сделать — обвить Саважа руками по талии, хоть и понимаю, что он воспринимает меня совершенно иначе. Отмечаю про себя, что физиологическая реакция у него присутствует и смущённо отодвигаюсь. — Прости, что не способен дать тебе то, к чему ты стремишься. — Вдруг выдаёт Саваж: — только… как так получилось, что ты здесь, а не с тем, другим мною? Местный Саваж сложно реагирует на весть о том, что есть параллельные миры, но на моё попадание извне реагирует ещё более многозначительно. — Прамир. — Хрипит он: — я привык считать Прамир вымыслом. — Поверь мне, у нас о вашей Галактике аналогичное мнение. Я выбираюсь из купели первая: заворачиваюсь в плотное полотно карминного цвета, нахожу подобие тазика и замачиваю в нём одежду. Липкая мерзость постепенно отходит от ткани. Ботинки решаю просушить, авось, грязь сама отвалится. Нейлоновая куртка выходит из битвы с лото-минорскими нечистотами с доблестью, что нельзя сказать о джинсах. Ладно, пока похожу в простыне… греки и римляне вон поголовно ходили в хитонах. Сполоснув трижды свои шмотки, я смотрю на серьёзной мину Саважа, чистящего нагрудник. Везёт ему, на инопланетном аналоге дублёной кожи эта мерзость не задерживается. Практично. — Не пялься так. — Слушай, как будто я что-то там не видела. — Хихикаю я, осознав, как неверно истолковал мой взгляд Опресс. Спина как спина. Жёлтая, с кляксами чернил, широкая, подтянутая…лопатки ровные. Сразу видно, боец. Можно подумать, я никогда не наблюдала, как завернутый в простынь мужик стирает что-то на корточках. В июньском походе на Волгу, который предложил владелец салона для сплочения коллектива, все таким занимались на четвёртый день. — Кто тебя так отделал? — Интересуюсь я его избитым лицом. — Контрабандисты Нар-Шаддаа. След брата привёл меня туда. — Дичится Саваж, отворачиваясь. Неприятно, что я акцентировала его увечья? — Дай посмотреть… — Вздыхаю я, берусь рукой за участок шеи у угла челюсти: — жевать не больно? — Жен… Сия. Ты всегда так невыносима? — Закатывает глаза забрак. Левый белок, не смотря на традиционный ситхский антураж, сияет белизной, а правый помутнел от крови в склере. Я провожу пальцами по уголку рта, по контуру губ. Саваж кривит рот. — Перестань. — Что? Я смотрю, тебя знатно приложили. Там что, трёхметровые боксёры водятся? — Чтобы дать в морду Саважу до него нужно ещё дотянуться, а как дотянуться до того, кто может придушить тебя и Силой добить? — Вукки там водятся. — Фырчит Саваж: — можно спросить? — Валяй. Мои мысли заняты упоминанием вукки — Саваж что, на Чуббаку нарвался? Искал Мола на «Соколе тысячелетия»? Согласно вукипедии, вукки живут по 600 лет и Саваж мог пересечься с важным для канона персонажем. — Какой он, Прамир? — Внезапно выдаёт Саваж. — Большой. Разноплановый, как в плане природы, так и этноса. Я уже готова вещать про материки и океаны, про население Земли, а Саваж поспешно добавляет: — Я не об этом. Что делало его твоим домом? — Забрак чуть подаётся вперёд. Сложный вопрос. Дом — он же у каждого свой. Мягкое кресло, клетчатый плед… Объятия близкого… стены, книги, спальное место, гирлянда под потолком. Я перебираю в уме варианты. Мама? Тату-салон? Пьянящее чувство, когда карт разгоняется до предела девятисильного мотора и я резко направляю машинку в поворот, про который знаю заранее? — Мой брат придавал значение тому, что я считал домом. Датомир лишь родная планета. — Откровенничает Саваж. — Я слишком легко готова покинуть своё прошлое, чтобы действительно считать Землю домом. Я скучаю по маме, но живя в одном районе с ней я не всегда находила время, чтобы встретиться с ней хотя бы раз в неделю. То, что прежде имело значение, до того, как я узнала Мола и тебя… стало… иллюзорным. Словно бы та жизнь стала элементом эскапизма, а световые мечи, Сила… конфликты джедаев и ситхов… намного значительнее. Променяла нормальную жизнь на путешествия с космическими преступниками, ага. — Как думаешь, здесь есть место, где можно устроится поспать? — Спрашиваю я, пока на лице забрака отражается напряжённая умственная деятельность. — Идём. Саваж тянет меня за собой и вскоре мы остаёмся в тесной, но убранной комнате с кроватью, словно сплетенной из корней и ветвей дерева. Раскидав вещи сушится на скудной мебели, чтоб просушить, я аккуратно подсаживаюсь к улегшемуся Саважу. Кладу руку на его плечо — привычки у разных версий идентичнее однояйцевых близнецов, включая вот эту способность моментально засыпать. Я уже задремываю, вжавшись в умиротворенно-теплый бок, но внезапно Саваж переворачивается и затягивает меня в объятия. Целый год я томилась без этого, но сейчас я в кольце рук, согретая его теплом, цепляюсь ногами за бедро, обвиваясь вокруг. — Какую игру ты затеваешь? Зачем ты испытываешь меня? — Постанывает Саваж вполголоса. — Да дай ты мне устроиться поудобнее… — Возмущаюсь я, освобождая пространство. Сам полез обниматься, сам придумал себе неудобства. — Я не…привык полагаться только на слова. Верить Сёстрам себе дороже. Как и соблазну. Бедный, бедный, кинутый всеми, преданный, недовечивый и дикий, как раненный зверь, Саваж. — У меня нет ни малейшей цели тебя подставить. — Так и хочется добавить «дурень двухметровый»: — а сейчас я вообще хочу спать и не виновата, что ты горячий, как живая печка. Саваж единственный источник тепла в комнате, а одеяла на Датомире теперь невероятный дефицит. Как и местное население. — Значит, спи. Мне кажется, что я вижу его усмешку в отсвете приоткрытого жёлтого глаза. Однако, долго поспать нам не удаётся. Пробуждение ещё не осознающего, где он и что с ним происходит, Мола сопровождается громкими вскриками. Или осознающего всё слишком хорошо. Я подбегаю быстрее Саважа. Внутри зарождается странное томление, ожидание неведомого. Магия Талзин сработала качественно. Сваренный металл, тонкие арки и болты, проводка поднимаются чуть выше краёв раны. Ступни больше похожие на лапы какого-то динозавра пригодны практически для любой поверхности. Талзин явно склонялась не к эстетике, а к практическим возможностям и функциональности. Гуманоидное строение проигрывало по многим аспектам — например, колени. Абсолютно не продуманный элемент тела, сгибающийся исключительно в одну сторону. Мол изучает нас пронзительным, нетерпеливым взором, пытаясь понять, кто же его спас от участи душевнобольного мусорщика. — Сия, Саваж… где это мы? — Он двигает к себе Силой кувшин с водой для пересохшего горла. Я подавляю нервный смешок и считываю узнавание и недоверие, сомнения в реальности происходящего. Определённо. Это Мол, которого я знаю. В отличии от Саважа, тот же. Одновременно это знание утешает и наводит на жуткие домыслы. — Привет. Мы на Датомире, но… нужно кое-что объяснить. — Я осторожно подсаживаюсь и касаюсь его локтя. Ещё недавно, в образе кентавропаука, Мол заметно истощал, а татуировка расплывалась паутиной нечётких контуров на болезненно-бордового оттенка коже. Теперь его тело до пояса выглядело знакомым, а вот ниже начинался только что созданный механический протез, от которого Мол пришёл… ну в замешательство как минимум. — Последнее, что ты помнишь? Саваж изучает брата, скрестив руки на груди. Мол переводит на него взволнованный взгляд и я понимаю, что ему столь же странно наблюдать за этим Саважем. — После того, как ты исчезла, Визла захватил контроль над складом боеприпасов. Второй склад находился на южной части Мандалора и мы отбыли на ту сторону. Через два месяца войны я принял решение отправить Саважа и Ферала на Датомир… За помощью и припасами. Провиант кончался. — Резонно. — Визла настиг нас. Убил Крайз. Ранил Кеноби. Мы сражались с ним на мечах, когда его… Кажется, мне выстрелили в спину и он… атаковал. Я сошёл в Силу… блуждал в ней, словно что-то не давало мне окончательно развоплотиться. Я сохранил себя, что не свойственно ситху. А, точно же. Секрет как сохранить себя в Силе и являться тенью отца Гамлета по канону знают только добрые светлые, а тёмные видимо превращаются после смерти в газовых гигантов с ядовитой атмосферой, кислотный дождь и ещё какую-нибудь ебаку. Реинкарнация по карме. — Почуяв колебания в Силе я узнал твою энергию. Чем сильнее я ощущал тебя, тем больше странных воспоминаний у меня появлялось. Знакомые события разворачивались с неожиданным исходом. — К сожалению, то, что до этого…стало с нами… не канон. Фильмы, сериалы и книги больше сосредотачиваются на героях, а ситхам остаётся страдать и умирать. — Я слишком пристально смотрю на Саважа, у которого шок сменяется шоком. Он нашёл брата, встретил жену из параллельной версии реальности, а теперь его брат оказывается из той же версии. Один он нормальный. — Итак. Что происходило в «Каноне»? — Задаётся важным вопросом Мол. Я напряжённо пересказываю важные для нас элементы сюжета «Войн Клонов» и «Мятежников». Спойлер о собственной смерти приводит Саважа в гневливое состояние и он ищет, чего бы такого можно разломать, чтобы без урона для нас и местности. Меня поражает то, с какой скоростью он выходит из себя и тут же берет контроль над своим самообладанием, бросив в стены несколько железок. — Успокоился? Мы должны избежать этого исхода. — Спрашивает у брата Мол. — Тебя забросило как и меня — исправлять ошибки. — Подвожу итог я. — И их в этой версии событий гораздо больше. Прослушав то, что казалось бредовее магии и способности сохранить жизнь только половиной тела, Саваж оставляет нас вдвоём, решив доспать пару часов. В этот момент я прекрасно понимаю его: рули кораблём, ищи брата, не спи, а потом на тебя начнут сыпать информацией о собственной смерти, параллельных реальностях, канцлерах, клонах и Владыках. — Ты изменилась. — Выдыхает Мол едва слышно. — Неудивительно. Я вернулась в свой мир на целый год. — Едва сдерживаюсь от зловредного «ты, знаешь ли, тоже и по сюжету единственный, кто волновал бы тебя сейчас — Оби-Ван Кеноби». Мол тыкается лбом в мою ключицу, крайне аккуратно, чтобы не поцарапать кожу рогами. Он заправляет за ухо прядки волос, изучает несколько проколов в правом ухе кончиком пальца, обводит лицо по скуле и углу челюсти. Сердце трепещет от предвкушения, но я понимаю, что мы слишком напряжены для нежностей. — Я не про тело. Поверь, я бы узнал тебя даже в облике грана или тойдарианца. Я про твою энергию. — Ммм? — Недоумеваю я. Не думаю, что пирсинг и силовые тренировки могли как-то влиять на местную Силу. — Твоя Сила возрасла, но ощущается иначе. Я сам не освоился, потому не могу понять, что именно повлияло на прилив возможностей. Прилив возможностей — это каких? Не быть убитой с первого же удара? В качалке на меня загадочно косились, когда я принималась вертеть в руках пустой гриф, но как иначе поддерживать скромные навыки владения световым мечом? Стиль Саважа «атакую как попало» я освоила лучше любых боевых стоек. Да, освоиться Молу не мешает. — Попробуй встать. Нужно понять, можешь ли ты ходить. — Предлагаю я, понимая, что мне поспать не удастся. Мол заново учится перемещаться на новых конечностях, тихо поругиваясь на забрачьем. Он вытеснил куда более истерзанный дух ментально нестабильного Мола этого воплощения во время ритуала. Для него не существовало десяти лет паучьего тела и скитаний ради выживания, он, как и я, явился извне и привыкал к изменившимся обстоятельствам. Талзин испарилась, не посвещая нас в правила игры. Или чтобы не отвечать на утомительные вопросы. Спустя полтора часа мы выбираемся на поверхность и я вижу неподалёку покореженный нашим неудачным приземлением мусорщик. Мол застывает, изучает выжженую пустошь Датомира. — Война с Дуку. — Проясняю я. — Нам стоит разжиться нормальным кораблём. — Морщится Мол, обозревая мусорщик. — Как думаешь, у Саважа нет накоплений? — Фыркаю я, с некоторым сожалением вспоминая предыдущую версию реальности, где точно не приходилось беспокоиться о финансах и расхаживать в плохо просохших, зато почти не воняющих джинсах. Хотя… я прижимаю козырьком ладонь к лицу и изучаю выжженую поверхность пустоши с обломками кораблей и дроидов. — А на Нар-Шаддаа принимают металлолом? — Приходит в голову мне. — Бластеры… некоторые детали… да. Это может нам помочь, если мы продадим это нечто со всем содержимым. Может быть, я сумею сторговать для нас нормальный корабль. — Отлично. Ещё бы на сдачу купить еды и немного шмотья. — Быть может, я даже сумею найти адаптер для зарядника. Примитивные земные розетки против космических не выдерживают никакого сравнения. Тут обычный блок даже воткнуть некуда, разве что в астродроида с надеждой, что он опознает устаревшую технологию. Интересно, какой в Галактике оператор связи? Космолайн? Палпафон? Поли2? — Матерь… ей доставили мой меч. — Прерывает мои размышления Мол: — один из кристаллов повреждён. — Паршиво. — Даже расколотый он имеет огромный потенциал. Мне нужно время, чтобы исправить создаваемый поток. Аналогия приходит на ум неожиданно: разбитый кристалл — Мол в каноне. А неправильный поток — мы. Порталы, клоны, вариации одного и того же… Всё замудрённее и замудрённее. Я собираю платы и чипы, которые со слов Мола, имели наибольшую ценность. Вскоре ко мне присоединяется более выспавшийся и немного успокоившийся Саваж, складирующий бластеры в грузовые кубы. Лото-минорский мусор сомнительной ценности мешался с технологиями, сделанными под заказ Дуку и к тому моменту, как солнце близится к зениту, мы погружаемся на корабль. — Дерьмо банту… тут вообще есть голокарта? Система автоматической навигации? — Ругается Мол, встаёт к пульту управления. Саваж одаривает новообретенного брата скептичным взглядом. Радости от возвращения на Луну Контрабандистов он не испытывает. — Ты уверен, что хочешь повести? — Весьма. Сия рассказала о твоих… навыках. Пока гигант не захотел меня придушить я миролюбиво предлагаю ему партию в саббак. Делать на этой консервной банке больше нечего, а Саваж отличный игрок. — Ты мухлежница!!! — Взревел Саваж, когда я вскрыла карты. В стену корабля летит помятое серебряное блюдо — дары лото-минорского мусора. — Поверь мне, я набралась твоих трюков. — С довольной улыбкой произношу я, передавая ему карты на перетасовку. — Она твоя ученица, брат. — Посмеивается Мол. После выхода в гиперпространство его настроение заметно улучшилось. — Чокнуться можно. Моя?.. Я киваю, проворачиваю ручку меча. — Сама сконструировала? — Саваж тянет к мечу руку, изучает рукоять и ползунки. Всем не дают покоя ползунки вместо кнопок. — Дуку подарил. — Хвастаюсь я опрометчиво. У Саважа на лице замирает отражение недоумения и затаённая обида. — Не этот Дуку, из параллельной версии событий. Он весьма лояльный был… к тебе и к нам в целом. — Да, конечно. А Асажж Вентресс отрастила косу до пят и мечтала завести семью с джедаем-ирридонийцем. От смеха я сгибаюсь пополам, фантазируя, насколько подобное не в амплуа Вентресс. — Система Хаттов. — Оглашает Мол.