Красно-жёлтые дни

Датомир — красный, как Марс. Как мне ещё описать впечатление от планеты, где материки, вода, атмосфера — всё в буро-оранжевой, багряной и карминной гамме? Большую часть планеты покрывает лес, красный, как ситхские мечи и Мол. Дополнительные чёрный и оранжевый создают антураж внушительной и добротной хэллоуинской декорации. Мне здесь заранее нравится. Эдгар Берроуз нашёл бы тут вдохновение для своего Джона Картера и написал бы ещё десять книг. Мол приземляется где-то у скал, граничащих с полем местной зерновой культуры, где в поте лица трудятся сородичи моих спутников. С двусторонними косами наперевес, в веселеньких этнических шмотках, у пары даже фенечки видно. Четверо высоких оранжевых парня собирают снопы, бледно-жёлтые, идентичные друг другу, близнецы косят, а темно-бурый руководит. Первым с корабля сходит Саваж и косцы, готовые было пойти в атаку своими обоюдоострыми косами, обагряя красную почву кровью для витаминизации, обступают его. Через минуту Саваж, запрокинув голову, зовёт нас. Я не единственная выгляжу тут чужестранкой… Мол ниже остальных и компенсирует воинственным настроем. Он держит меч наизготове, не активируя клинки. — Брат, мы дома. Успокойся и познакомься. Бист, Ор, Экс, Виндс… Лэфт и Райт. Вождя зовут Вискус. Со мною — мой брат, Дарт Мол, отданный для обучения ситхам в детстве, и госпожа Сия. Интересно, почему Саваж не назвал меня своей ученицей? Мол жмёт ладони мужчинам, с двумя, более молодыми, касается лбом лба. Очаровательно. Зверь, Руда, Секира, Ветер, близнецов вообще зовут Правый и Левый. Так понимаю, на Датомире над именами сыновей особо не парятся. Неожиданно мужчины начинают что-то искать по складкам одеяний, близнецы стягивают с запястий фенечки и я перевожу недоуменный взгляд на Саважа. Тот довольно ухмыляется: — Ты должна взять дары. Таков обычай, все братья Ночи обязаны преподнести что-то в дар женщине, которую видят впервые. Спасибо, что предупредил, а то мало ли, что означают их подношения, может, согласие на забрачью групповушку. Фенечки из нитей, стеклянных и деревянных бусин я принимаю с благодарностями и тут же надеваю их на руки. Вождь преподносит мне крошечную, не больше ногтя фигурку из красноватого маслянистого дерева на кожаном шнуре. Животное отчасти напоминает земную пуму и в голове созревает мысль о тотемах, как у Северо-Американских индейцев. Вождь и один из близнецов решают проводить нас в свою общину и парень, кажется, Лефт, болтает без умолку, как они восстанавливали храм Сестёр после того, как его уничтожила армия Дуку, как зреет зерно, как Матерь Талзин охраняет новых учениц и велела провести Жатву раньше. — Что за Жатва? — Тихо интересуюсь я у Мола, который очевидно не слишком рад находиться на родине. Ассоциации простые, ну, зерно пораньше велели убрать. Меня этот мир радует: тепло, но не жарко, розовые облака в небе похожи на сахарную вату, поселение забраков видно отсюда с холма. И нам больше не нужно с кем-то сражаться и караулить джедаев. — Отбор самого сильного воина для воспроизводства нового поколения Ведьм. — Оу. — Только и выдаю я. — Ага. Победителя…используют, а как только у жрицы Жатвы появляются признаки плода, Сёстры убивают его с почестями. Бляяя. Теперь понятно, почему Саваж и Мол не рвутся к сексуальным утехам. Ведьмы весьма продуманные и выставили условия, что или вся семья принадлежит к гарему, или же парень по итогу погибает. Я бы на их месте держала пожизненный целибат. Поселение чем-то напоминает небольшую деревню, скрещенную с казармой. Трое парней все тех же цветов осенних листьев тренируются на плацу при помощи посохов бо и похожего на глефу странного оружия с посохом по центру. Словно два стандартных меча без гард и рукоятей привязали к посоху. — Жабока. Традиционное оружие забраков. — Двухклинковые мечи пошли от него? — Изначально они были созданы для тех, кто сражается двумя руками и один клинок применялся для обороны. Потом появились неразъединяющиеся. — Посвящает меня в теорию ситхского вооружения Мол. Маленькие, лет семи-десяти мальчишки с едва пробившимися рожками играют в игру, похожую на футбол, сразу за тремя большими хижинами. Во всём поселении сплошь парни и каждый, завидев меня, стягивает фенечку или вышитый поясок. До этого открытые, мои руки практически до локтя унизаны браслетами и я напоминаю себе хиппи из анекдота, где он хотел вскрыть вены, а фенечки всё не кончались. Пояски, кстати, приятны на ощупь, я ощупываю вышивку большим и указательным пальцем с двух сторон матерчатой ленты, повязав один на талии, а второй оставив болтаться на шее. Я насчитываю в поселении семнадцать взрослых и пятерых мальчиков. — Кхм, а дамы где? — Я столько слышала о ведьмах, что мне не терпелось увидеть их воочию. — В храмах и священных местах. Матерь Талзин чтит традицию и мы живём на разных концах материка. Ни фига себе! — Она может почтить нас своим визитом, почуяв ваше присутствие. — Благоговейно произносит Вискус. Судя по его морщинам у глаз и рта, он не только вождь, но и старейшина в прямом смысле слова. — Наш дом. — Саваж замирает на входе и я вижу, как он колеблется на пороге. Когда он был здесь в последний раз? До смерти младшего брата? После? Считал ли он его ещё своим домом? Мол решительно входит первым и я прохожу в мягкий полумрак. Источниками света служат электрогенераторы и свечи. О генераторах я и забыла со времен Татуина. Под потолком — местные ароматные травы, собранные в метелки. Саваж слегка задевает одну головой, а затем садится на подобие матраса-топчана. Всюду натуральные ткани с узорами из треугольников и других фигур. Мебель из дерева терракотового оттенка. Очень скромный быт. — Его вещи…лежат не так. — Напряжённо выдаёт он. Мол скидывает свою чёрную робу, остаётся в подобии майки и кладет на стол меч. Он умывается из тазика и вода тоже отсвечивает краснотой. — Саваж, ты ведь понимаешь, что скорее всего…ну…кто-то сюда заходил? Прибирался? Я сижу у него под боком и глажу по плечу, пытаясь снять напряжение. Сколько вины его терзает, сколько сожаления он испытал, пересекая порог родного дома. — О душе я могу и не заикаться? Смотрю как Мол в том же тазу замачивает робу. Экологично, экономично. Я начинаю скучать по цивилизации, Серенно и Корусанту. М-да, именно к путешествию меж звёзд меня и готовило родное ЖКХ, отключая горячую воду каждое лето. Угораздило же меня связаться с теми, кто родился в космической глубинке. — Почему же? На женской территории множество купален. — Пожимает плечами Мол. — А здесь вы так, в речке полощетесь? — Ехидничаю я. — Да. — Хмуро отвечает Саваж: — я найду нам еду. Ммм, отдых в инопланетной деревне… на речку мне, пожалуй, топать не стоит. Ещё начну смущать целомудренных забраков, решив составить им компанию. Интересно, какие у них тут развлечения? Доить бант, охотиться и рассказывать байки у костра? Песни под гитару-то уже догадались исполнять? Рассматриваю обстановку. Домотканные шторы, покрывала, добротная мебель. Несколько накидок и традиционных одежд, среди которых Мол уже выискал себе замену своей робе. Потягиваюсь и тру шрам, который нестерпимо чешется. Мол замечает мой жест и ищет на полках знакомую чёрную мазь. Мазь помогает и снимает раздражение. Предчувствую, что мне придётся долго заживлять глубокий след от светового меча. Я ещё шрамам Мола дивилась, откуда столько. Странно, что джедаи и ситхи в большинстве своём к концу жизни не напоминают Вейдера. Саваж приносит нам лепешки, ломоть чего-то, похожего на мягкий сыр, крынку молока и кусок копчёного мяса. Молоко и сыр жёлтее, чем то, к чему я привыкла, но до одури вкусные. А я даже не пью молоко, ни в кофе, ни в чистом виде, разве что молочный коктейль иногда. Мол и Саваж неплохо справляются с мясом, пользуясь протезами вместо приборов. Металлические руки имеют преимущества. — Дикари. — Бурчу я, отрезая себе кусок мяса. А сама-то, когда в последний раз ела шаурму и ухитрялась не испачкаться соусом? Скажите спасибо, что сама не пользуюсь световым мечом для прожарки и нарезания мяса на слайсы. Саваж посмеивается, утыкается лицом в изгиб своей левой руки. — Ты понравишься Сёстрам. — Вы со мною не пойдёте? — Разве только Саваж. Он одарён могуществом Талзин и его никто не тронет. — У вас враждебность врождённая или менталитет такой на планете? Своих уважаем, чужих убиваем? — Датомир сам по себе. Ведьмы не подчинялись Ордену, но содействовали ситхам… некоторые говорят, что чувствительных к Силе братьев Ночи иногда замечали джедаи, но не вмешивались в здешние порядки. — Джедаи…- Злобно повторяет Мол. — Джедаи. Сомнительный мир у них. Нейтральные системы пускай сами разбираются, мы поработаем охраной при высокопоставленных политиках и будем считать себя вселенским добром, хотя позволяем подчинять и уничтожать целые виды. — Раздражаюсь я, допивая вторую кружку молока. Кружки глиняные, явно сделанные кем-то вручную. Умеют же забраки в ремесленный труд. Мол аж прерывает трапезу, выражая негодование тем, что рыцари мнят себя хранителями мира, но предпочитают не решать и не пресекать конфликты, а политику невмешательства. — Дуку, конечно, с тобой бы поспорил. В его время Орден как раз решал проблемы, которые не сумела решить Республика. — Опрессы! — Зовёт нас Вискус. Мы тут же вскакиваем со своих мест. Мол, напрягаясь, тянет Силой меч, до этого лежащий на столе. Мы выходим из дома и видим, как среди оранжево-красной деревни сгущается зелёный дым, подобный тому, что я видела, когда Саважа ранили. Большинство мужчин моментально падают ниц. Саваж и Мол быстренько преклоняют колени и когда я собираюсь встать рядом с ними жёлтый забрак тихо останавливает меня: — Женщины достойны приветствовать Мать лицом к лицу! Я сосредотачиваюсь на проявляющемся, словно снимок на поляроид, силуэте среди колдовского зелёного, пахнущего сухими травами, мятой и полынью, дыма. Высокая фигура словно кружится, а затем, останавливается и становится чётче. Красное ритуальное одеяние с длинными широкими рукавами и парящими сами по себе элементами декора. Статная доминантная фигура. Необычный головной убор, намекающий на высокий статус дамы. Я стараюсь не пялиться ей на лицо, белое, как мел и с чёрным макияжем? корпспейнтом. Её светлые, подобные воде, глаза цепляются за меня и наконец женщина гордо оглашает: — Достойные сыновья Датомира, встаньте! — Её голос хрипл, но в нём чувствуется таинственное могущество. Я ощущаю себя так, словно вновь вижу будущего Императора, но если Палпатин казался ложным и упивающимся властью, то Матерь Талзин имела на то полное право и в её могуществе я не сомневалась ни секунды. Саваж поднимается с колен быстрее Мола. — Матерь. — Их голоса сливаются в благостном звучании. — Дочерь Прамира… — Длинные тонкие пальцы женщины с красными ногтями касаются моего лица и я чувствую лёгкий холод, но стараюсь держать лицо. — Ты здесь. У меня возникает впечатление, словно Матерь Талзин ждала моего появления. Сердце пропускает удар. Моя рука невольно тянется к ладони Саважа и коснувшись кончиков его пальцев, я немного успокаиваюсь. — Госпожа… у меня столько вопросов… — Почему бы тебе не задать мне их, когда мы окажемся в Храме? — В её голове звучит величие: — Саваж. Ты идёшь с нами. Мол, чуть возмущенный таким раскладом, морщит переносицу. В их тандеме он руководил, а на Датомире Саваж по праву старшинства и статуса местного отвечал за нас. Я в полном шоке и смятении. Саваж кладёт руку мне на плечо и нас обволакивает зелёная пелена. Я зажмуриваюсь. Кожу слегка покалывает, как будто я зашла после жары в очень прохладное помещение и покрылась мурашками. Переместившись, мы оказываемся в просторной зале крепости. Всюду горят свечи. Под сводом потолка рассеивается зелёный дым. В центре помещения — ритуальный стол из чёрного матового камня. На нём возлежит молодой забрак светло-оранжевого цвета с коричневыми татуировками. Саваж дёргается и закрывает лицо руками, словно… один вид этого юноши причиняет ему невероятное страдание. Я провожу пальцами по поясу, но наше оружие исчезло. Западня? Прижимаюсь плечом к Саважу, ощущая нашу разницу в росте. Его пояс как раз на уровне моего плеча. Матерь проводит пальцами над лицом паренька и тот распахивает широкие янтарные глаза. — Брат! — Не смотря на внешнюю юность и мягкость в чертах лица голос у него низкий и глухой. Саваж только сильнее зажимается, словно он узрел свой худший кошмар. — Нет…нет…нет! — Ревёт Саваж. Всё происходящее ненормально, но Талзин чуть приподнимает уголки губ в усмешке. Юноша соскакивает со стола и крадущимся шагом приближается к Саважу, обхватывает его руки за запястья и отводит от лица. — Брат… — Ферал… — Роняет Саваж. С минуту они присматриваются друг к другу. Саваж проводит левой рукой, кончиками пальцев по шее. Ферал, если юноша действительно он, гладит стык протеза с потерянной конечностью. Он смотрит на Саважа, слегка задирая голову, с уверенностью и спокойствием. Саваж прикрывает глаза ровно в ту секунду, как на них наворачивается первая предательская слеза. Он стискивает брата и тот лишь посмеивается. — Брат! — Неужели ты, Саваж Опресс, сомневался в моём могуществе? Ты думал, я позволю…столь ценному роду потерять ещё одного? — Нет, Матерь. Нет! Но я же…своими руками?! — На лице Саважа замешательство и радость. Ферал ныряет под живую руку и так и стоит, переглядываясь со мною. У него по мальчишечьи озорной взгляд и миловидное лицо с вздернутым, как у Мола, носом. Крепкие плечи, высокий рост, поджарое телосложения. Он больше похож на Мола, чем на Саважа, если представить, что когда-то у того имелись пухленькие щёчки и наивный взгляд. — Я проверяла твою верность. Ты стал безжалостным оружием и сослужил нашему общему делу. — Талзин позволяет себе усмешку и манит меня за собой. Я тороплюсь за ней, окидывая взглядом счастливого и растроганного Саважа, отчасти напуганного внезапным воскрешением брата. — Примитивные создания. Отними у них всё и они станут служить тебе верно и покорно. Я молчу, сдерживая своё негодование. Не стоит злить могущественную правительницу своими взглядами на мироустройство. Талзин проводит меня по галерее с арочными окнами, мимо внутреннего дворика, где несколько девочек не старше десяти лет, белокожие, как фарфоровые куколки, играли и плели цветочные венки. — А где все взрослые? — Вопрос сам слетает с губ. — Наш мир ослаблен. Сёстры храбро защищали меня и наш устой. Они и большая часть слуг погибли. — Под слугами, как я понимаю, Талзин подразумевала мужское население. — Две дочери подходящего возраста, готовые посвятить себя рождению, ждут Жатвы. Грядут перемены и хоть мы пережили несколько Орденов мужей, для нас наступают тяжкие дни. Погибла моя преемница. — Мне жаль, что планета находится в упадке. — Галактика пребывает в дисбалансе столь давно, что наш упадок не сравним с падением иных миров. Дочерь Прамира… твоя Сила нуждается в достойной огранке… Я чуть-чуть напрягаюсь. Моя Сила едва ли выше, чем у десятилетнего юнлинга. Не нравится мне роль неожиданного Избранного, видела я, что с ними случается. — Ты пошла по мужскому пути взаимодействия. Свет и Тьма для них имеют границы и сковывают их обязательствами и кодексами. Но Клыкастый Бог и Ашла всегда идут рука об руку… Что-то мне немного меньше начинает нравится Датомир… Забраки в рабстве, разделение планеты на женское и мужское, тайный культ и множество ритуалов. Талзин вещает мне об истинном предназначении Силы, жизненной мощи, связующей Галактику, заставляя формы жизни трепетать в страхе и взывать о чуде. Мы выходим в сад, по величине сравнимый со всем поселением забраков. Тень от бордовых деревьев, на ветвях которых уже завязались плоды, похожие на груши. На краю широкой мраморной чаши, подобной бассейну с фонтанами, сидят две девушки едва ли старше двадцати. Бледные, с макияжем в лучших традициях земных готесс. Хрупкие анорексичные фигуры. Ультрамини алого цвета, топы из лент. Чёрные до синевы волосы одной перехвачены такими же лентами в причёску, подобную лекку, алые пряди второй заплетены в толстые пучки. Завидев меня, девицы хихикают и переглядываются, пальчиками показывают на изобилие фенечек и прочих даров забраков. Сдерживаю раздражение. Успокойся, Анастасия, эти девчонки ведут себя так из-за того, что у них совершенно искаженное представления о взаимодействии с местными мужчинами. С тоской вспоминаю о Саваже и Моле, которые остались так далеко от меня. Даже мечи Талзин при магической телепортации перенесла к себе на пояс. — Сия, поведай будущим матерям рода, каковы забраки. — Талзин явно знает, что я скажу девушкам, судя по выражению её лица. Меня позвали свахой быть?! И всё? Похвалить Мола и Саважа за то, что они заботливо охраняли меня и не велись на провокации? Миссия выполнена? — Дамы… — Эшла и Феррис! — Звонко представляет их та, что с красными пучками. — Вы и сами знаете, что забраки бесстрашные воители и готовы биться до последнего вздоха. Они выносливы, смелы и безрассудны в бою. Если они на вашей стороне…их верность непоколебима. Они терпеливы и довольствуются малым. Щедры и склонны делиться. Умеют заботиться о тех, кто слабее. Они ценят семью, своих братьев. — Ты соблазнила одного из них? — Спрашивает Феррис, перекидывая половину волос на левое плечо. С хитрой такой ухмылочкой и надменным взглядом. — Нет. — Улыбаюсь я, думая о парнях: — они целомудренны и чтут ваши запреты. — Ты слышала о наших законах? — Талзин спрашивает меня вкрадчивым шёпотом. — Саваж упоминал право на брак со всеми сынами рода. Девушки бросают в меня презрительно-жалостливый взгляд. Очевидно, в их парадигме восприятия забраки годятся только для репродукции, а в остальных аспектах быта мужчины служат им как рабы и брак с ними заключают только не отягощенные умом. Мне можно, я с Прамира. — Матерь Талзин, вы позволите? — Позволю. Вместе с Жатвой мы проведём ритуал, скрепляющий Сию с Прамира с родом Опресс. Но ты должна знать, — водные глаза правительницы упираются в меня: — все дочери твоего союза принадлежат Датомиру. И если ты колеблешься… Опрессы так же станут участвовать в Жатве. Вот это, конечно, условия. Или обреки Саважа и Мола на местные голодные игры за право совокупиться, или брак. И вообще, сыновья в местной Спарте наизнанку не учитываются?! Фемискира, а не планета! Рай злых радикальных феминисток! Я-то наивная, надеялась быстренько найти портал и вернуться к своей обыденной жизни, лишённой приключений и рогатых двухметровых инопланетян. Возможно, занялась бы сексом под красным небом… Или как в старом советском фильме «31 июня» исполнила бы номер ищи меня среди чужих пространств и веков, но… ритуальная свадьба?! Ставки слишком высоки… отступать некуда. Я не могу поставлять Саважа и Мола, втягивать их в очередную битву. Тут же в голове вспыхивают янтарные мальчишеские глаза Ферала, воссоединившегося с братом и ещё не подозревающем о втором. Его тоже коснётся сей отбор претендентов. — Когда там ваша Жатва? Через сколько недель ритуал? — В полнолуние. Планета ведьм. Естественно тут время течёт по лунному календарю, а в качестве названия дней наверняка арканы Таро. Я стараюсь не чертыхаться. — Ты можешь остаться с сёстрами до наступления ночи Жатвы. — Эффектно заявляет Талзин. Как бы ей сказать, что я лучше у парней, в тазике помоюсь и в поле поработаю? Напрягает меня эта монастырская тема и культ женщин. Тут явно не маткой дышать учат. — Благодарю за проявленную щедрость…но я бы хотела…вернуться… вместе с Саважем. Судя по выражению лиц ведьм я только что проявила неслыханную дерзость, однако, Матерь задумчиво снимает с пояса наши мечи и возвращает мне их. Рукоять меча забрака непропорциональго длинная для меня и я крепко сжимаю его в ладони. — Сия, ты всегда можешь прийти сюда. Я снаряжу вам транспорт. Матерь так же эффектно исчезает в зелёном дыму. С некоторой долей облегчения я замечаю, что и девочки тоже…подрасслабились. Эшла сразу же вынимает шпильки из волос и трясет головой, разметывая красные прядки. — Ты серьёзно хочешь остаться с ними? Одна? Я сдерживаю улыбку. Их мужское население отличается от нёрдов, не способных заговорить с девушкой, только наличием мощного пресса и рогов, а в остальном — очень великовозрастные воспитанные девственники. — Нууу, меня там точно никто не тронет. — Фыркаю я, прокручивая в стиле Саважа его же деактивированный меч. — Матерь говорит, что забраки свирепеют, стоит только коснуться их рогов. — Кхм… Эшла, Феррис… они не свирипеют. У них физиология с рогами связана. Я чувствую, как краснею, пока выкладываю то немногое, что сама знаю о датомирцах. Демонстрирую дары, которые они сами делали. Феррис с интересом щупает один из поясков. — Мне надарили их как раз ваши забраки. Может, вам стоит съездить на смотрины? Девушки провожают меня до ворот и я выхожу из крепости и вижу Саважа и Ферала, что болтают с механиком у пары спидеров. — Сия! — Саваж ловит меч и довольно улыбается. — Ферал. — Паренёк пытается провернуть типичное датомирское приветствие женщин с запозданием. — Сия из Прамира. И не надо падать на колени, прошу. — Вспоминаю то, как Мол касался лбом лба и повторяю жест, благо перепад роста позволяет не напороться на аккуратные маленькие рожки третьего брата. Саваж притягивает меня к себе за талию и я вновь забираюсь на спидер. Удивительно, что ездить здесь предлагают не на вьючных животных. Ферал прыгает на второй «мотоцикл» и ему не терпится стартовать. Он ёрзает по сидению в предвкушении, проверяет рычаги и педали. Я сижу за спиной Саважа, столь широкой, что мне не виден руль нашего аэротранспорта и любуюсь местными видами. Пыльно-красные, как кирпичи, скалы, красные поляны между пролеском, похожие на вишню деревья в той же гамме. Ферал на байке то разгоняется вперёд, то маневрирует между деревьями. Саваж, отягощенный пассажиром в лице меня летит по прямой, периодически замедляясь, пока мы в тени. День становится жарче. Спустя час езды, заметив подобие оазиса в местной степи, я задумываюсь об остановке. Трогаю своего водителя за плечо, намекая на небольшую остановку. Ферал, красиво крутанувшись в воздухе, следует за нами под раскидистое дерево. — Привал? — Да. — Саваж падает на бурую траву и закидывает руки за голову. — Далёко лететь? — Спидеры раза в два быстрее мощных мотоциклов, но я понятия не имею, как на них мы преодолеем целый материк. — Часов шесть-восемь. — Отвечает мне Ферал: — через четыре часа стемнеет и вылезут хищники. — Что?! Нет, конечно, у двоих из нас световые мечи, но я уже устала от постоянных конфликтов и нападений. Может ли быть в Галактике хотя бы один спокойный день? Саваж фыркает. Ферал, округлив и без того большие глаза, с упоением описывает мне местных горных львов. — Да брось, мы сто раз на таких охотились! — Бросает он, очевидно пытаясь казаться немного круче. Удивительно, как он остался преисполненым энтузиазма и юношеского запала в этом месте. Хотя… Саваж наверняка берёг его от всех угроз и тщательно старался сохранить в нем эту жилку веселья и энергии, бьющей через край. Ещё вечером с ним и Молом нужно будет обсудить…ритуальный брак и перспективы. — В роли охотника был Саваж, а ты исполнял роль приманки? Ферал смеётся. — Брат, ты помнишь, как мы лазили на скалы? — Это когда ты сорвался, а я потом искал тебя три дня? Да Ферал, оказывается, сорвиголова! Я усаживаюсь возле Саважа и смотрю, как паренёк бодро лезет на ближайшее плодовое дерево за местным гибридом яблока, вишни и морошки. Мичурин бы одобрил. Дальше мы летим вдоль русла реки — Саваж набрал в седельную сумку сочных фруктов, а Ферал предложил поехать с ним. Теперь я наслаждаюсь его лихачеством, переворотами над рекой, брызгами прохладной воды. Вода на вкус тут такая, словно её мощно обогащали железом и магнием. Витаминненько. Курорт, практически, если бы не треклятые правила Сестёр. — Сия, держись! Давай обгоним его!!! Я обвиваю руками худенькую талию Ферала и из всех сил вжимаюсь в его плечи. Шлемы в Галактике не носят очевидно из-за исключительной ваты в голове. Закат на Датомире несравним. Обагренная лучами земля словно полита кровью, а последние отсветы среди малиновых облаков подчёркивают хромированный блеск спидера. Я любуюсь на Саважа, отчасти заграждающего своим мощным силуэтом пейзаж. Его жёлтой гладкой кожей, витым узорам татуировки, мечом, пристегнутым к поясу и бёдру. Какой же он огромный… Сумерки тут краткие и спустя минут двадцать единственными источниками света остаются люминесцентные глаза забраков, модернизированные фары спидеров и небесные светила. Я вскидываю голову, всеми конечностями продолжая держаться за младшего брата Опрессов, дабы порыв ветра не скинул. Сколько уже прошло времени? А я всё ещё смотрю на усеянные незнакомыми звёздами небеса, как на главное чудо всех миров. Ферал ускоряется и вот мы мчимся так, что всё сливается в единое буро-карминное пятно. Мы ориентируется на изгиб реки и к тому часу, как мы наконец-то добираемся до поселения, мне хочется только одного. Пойти и лечь в реку косплеить Офелию в воде. Мол, ещё не спящий, встречает Саважа и с невыразимой сложной эмоцией смотрит впервые на младшего брата. Ферал первым делом обнимает его, соприкасаясь лбом, а я в это время вполне серьёзно собираюсь на речку. Вспоминается сцена из «Мулан», где той приходилось скрывать, что она женщина и мыться ночью. Дойдя до реки и весьма удобно расположенного четврехметрового водопада, похожего на несколько душевых одновременно, я скидываю с себя пыльные вещи, аккуратно кладу фенечки поверх запасного комплекта одежды и достаю из кармана склянку с подобием мыльного геля. В тот момент, когда я намыливаюсь под потоком нагревшейся за солнечный день воды, стоя на широком плоском камне и напеваю, я замечаю здоровенный силуэт и пытаюсь прикрыться. Единственный забрак такого роста мне хорошо известен. — Саваж, ты охуел?! Потом помыться прийти не мог?! — Хотел посмотреть, не смыло ли тебя со скал. — Отвечает он хрипло. — Уверен, что ты именно это хотел…посмотреть? — Раздраженно спрашиваю я. Пена стекает с волос прямо на лицо и я зажмуриваюсь. Крепкая рука приподнимает меня за бёдра, вдавливает спиной в скалу и я хватаюсь за забитую чёрнилами шею. — Сия… — Протезом он отводит налипшие на лицо, подобные водорослям, пряди. Ох… да без правил сестринства данный мир давно бы превратился в секс-секту. — О чём ты говорила с Матерью и сёстрами? — Спрашивает он с серьёзным выражением лица и пронизывающим светящимся взором. Нашёл блин, время и место, поговорить. Сосредотачиваюсь на его лице и стараюсь не смотреть на голые мышцы. Спасибо разнице в росте, что я не касаюсь ничего особо интимного. — Как раз о том, как вам избежать участи трофейных мужей. Кратко объясняю ему, какие условия мне поставили и прижимаюсь губами к его шее. Саваж бережно и явным сожалением опускает меня на камни и я обращаю внимание, что всё это время у него вокруг нижней половины тела было обмотано полотенце. Гад целомудренный! Не очень-то и хотелось… Хотя потенциал весьма романтический. Месяц серпом повис в небе, звёзды, тишь, нарушаемая только звучанием водопада. Обматываюсь полотенцем, фиксирую его на груди. Надеваю украшения под проницательным взором этого разочаровывающего дикаря… Саваж обнимает меня за плечи и закидывает на руки, явно желая отнести. Вот это он всегда, это он запросто. Мол и Ферал не тратили время зря: подвесили плотные гамаки, принесли наши вещи со «Скимитара», навели порядок на полках и столе и вроде даже застелили матрас. Ферал дрыхнет, извернувшись в неудобную позу, а Мол одной ногой касается пола. — А у вас только старшие в кроватях спят? — Саваж ставит меня босыми ногами на циновку. Ботинки мои он бросает к Моловым, своим и некому подобию кед Ферала. Матерчатые, с каучуковой подошвой — чем не кеды? — В кровати спишь ты, как гостья. — Шепчет Саваж. Себе он стелит ещё один футон впритык к моему, большому и заматывается первым попавшимся многоцветным одеялом. Спустя минут двадцать попыток уснуть на слишком широком матрасе и заняв положение морской звезды я головой прижимаюсь к плечу забрака, лежащего на животе. — Тебя обнять? Пока Ферал был маленький мы спали вместе. Я с усердием наползаю на Саважа, поскольку не стяну его с места ни на сантиметр. Большой слишком. И с Молом, ему очевидно доводилось засыпать рядом. Вероятно, только люди способны увидеть интимный подтекст в совместном сне. Саваж сжимает меня, рывком подтягивает к себе и я оказываюсь прижата к боку. Провожу пальцами по косым мышцам. — Спи. — Урчит Саваж, борясь со сном. Мама спрашивает, почему я не слежу за сроками годности хлеба и молока. Раскрыв мой холодильник и увидев бутылку с чем-то скефирившимся, она брезгливо выбрасывает её в помойку. Подобные проявления маминой заботы над моей безалаберностью я принимаю безропотно, продолжая нарезать яблоки на шарлотку. Кухня залита золотистым, совершенно особенным, карамелизирующим пространство, солнечным светом. Мама ищет корицу, посмеивается. Просить прибавить громкость колонки. Я отправляю кислый хрусткий ломтик яблока в рот… И просыпаюсь. Ферал и Мол в тихой перепалке готовят завтрак. Когда только моя повседневность стала сюжетом для сна? Надеваю жёлтый топ, лёгкие татуинские брюки, набрасываю на плечи покрывало и выхожу из хижины. Пока солнце не в зените ветер со стороны реки ощутимо прохладный. Саваж сидит на деревянной скамеечке и крошечным перочинным ножом вырезает из тёмной, гладкой, словно напитанной лаком, древесины фигурки животных. Маленькие мальчишки с придыханием разбирают зверушек, тут же пуская их в ход игры. Не успеваю я умилиться, как слышу ядреную забракскую ругань Мола, который решил, что оладьи жарить у него получится так же легко, как сражаться. — Утро. Все при делах, а я прохлаждаюсь? — Интересуюсь я, глядя как мальчишка с кожей практически клубничного оттенка прижимает к груди инопланетного котёнка из дерева. — Да скорее отдыхаем. — Саваж потягивается. Другой ребёнок, осмелев, прыгает к нему на колени и что-то просит. Идиллия. Саваж со смешком сажает мальчика на плечи и катает. Натурально катает на плечах. Охренеть! Он что, воспитателем местного детсада был до того, как Сёстры магией его обратили в воина? — Сия, проверь их, пожалуйста, пока они не спалили дом. — Просит Саваж, которого атакует клубничный мальчик и его оранжевый приятель с деревянным котом. Мол с недовольным выражением неловко переворачивает широкие толстые оладьи. Тесто льётся на каменную конфороку-полусферу. Ферал варит каф и одновременно мешает что-то, похожее на смесь взбитых сливок и сгущёнки. — Саваж не доверяет твоим кулинарным способностям. — Сообщаю я Молу и целую его в щеку. Он пропускает меня к примитивной плите и уже вдвоём мы экспериментируем с тестом и пытаемся сделать удобоваримые блины. За исключением вчерашнего визита в Храм Сестёр мне вновь начинает нравится Датомир. Снаружи слышны радостные детские крики и знакомый басовитый смех. Как так получилось, что грозные воители Тёмной стороны в родном мире ведут себя миролюбивее и нежнее пацефистов набуианцев? — Ийр, Кай! Успокойтесь. — Лефт и Райт перехватывают малышню у Саважа и дают ему поставить стол. Пикник прямо у дома. Вчетвером мы садимся завтракать и я вновь обречена повторять то, что нам уготовано. — Я бы выбрал сражаться. — Заявляет Мол. — С собственными братьями? — Возражаю я. Мол задумчиво косит взгляд на Ферала, набивающего рот блинчиками и Саважа. Тот ещё продолжает смотреть на мальчиков и взгляд у него такой добрый и прозрачно-зеленый, словно не существует никаких ситхов, так что Мол пораженно утыкается в кружку с кафом. — Ты поступила мудро. — У меня есть идея… как предотвратить голодные игры. — Что такое голодные игры? — Спрашивает Ферал, отвлекаясь от корченья рож ребятне. — Состязание, типо вашей Жатвы, но среди юнош и девушек. Выдуманное. — Уточняю я, решив пока не грузить парня своей муторной телегой про фильмы. Саваж до сих пор считает, что мы воевали с роботами. — Тогда говори. — Стоит подбить девушек…посмотреть на них. Они же славные! Жестом обвожу парней, которые заняты поглощением своих завтраков или тренируются с самого утра. Авантюра, которую я планирую, весьма сомнительная, но мне не хочется видеть, как парни сражаются за право заняться сексом и умереть. Сомнительное достижение. — Сия…ведьмы другого мнения. — Если не получится с взрослыми…малышек стоит познакомить с вашими. Они примерно одного возраста. У детей в этом возрасте коммуникативные навыки работают иначе. Поделился игрушкой — друзья навек. — Благородная цель. — Поддерживает меня Саваж. Меня вдруг осеняет мысль, что при его возрасте и навыках он вполне может лелеять мечту о собственных детях. По поведению Саваж и внешности он старше остальных за исключением Вискуса. — И как ты планируешь уговорить Матерь на столь сомнительный шаг? Она не больно церемонится с теми, кто ей неугоден. — Думаю, ей важно процветание её мира. И если уклад поменяется, вы все станете жить гораздо лучше. Приходится объяснять парням на простых примерах концепцию феминизма и равноправия. Ферал слушает меня с очень заинтересованным лицом. — Те, кто достиг двухсот пятидесяти лун и слушать нас не станут. Но с детьми до сто двадцатой… может быть… Защитница забраков. — С улыбкой даёт мне прозвище Ферал. До Зены, королевы воинов мне ещё качаться и качаться, но Сия — защитница забраков звучит недурно. Должна же я принести хоть какую-то пользу, раз ни черта не смыслю в межзвездной политике. После завтрака, помыв в тазу посуду, я и Мол отправляется на плац. Сегодня он показывает мне некоторые приёмы. Помимо нас в спаррингах на жабоках участвуют уже знакомые мне близнецы, Бист, юноша с бежевой кожей и пунцовыми татуировками по имени Вен и оправдывающий имя агрессией Рэйдж. Утомившись от моего хаотичного стиля «что запомнила то и применяю» Мол меняет пару на Рэйджа и вскоре они скачут по выступам, эффектно кувыркаясь в воздухе. Более неловкий Вен, через раз роняющий посох, оказывается идеальным партнёром для спарринга. Сначала его смущает драться с женщиной, но спустя полчаса, когда в наших действиях появляется азарт, а мои руки начинают скользить по древку от пота, мы вполне неплохо справляемся с отработкой ударов и атак. По крайней мере, с настоящим оружием оба умерли бы всего по три раза. Упав на траву, я стенаю «Воды». Мол приносит мне кружку и я жадно припадаю к ней. — Быстро учишься. — Спасибо. До тебя мне учиться всю жизнь. — Так я и учился всю жизнь! Чем бы ты занималась сейчас там, у себя? — Ходила бы на работу, достойную низших уровней Корусанта. Выдавала бы людям их заказы. Всякие вещи, за которыми им лень идти, чтобы покупать. Мечтала бы о том, что однажды что-то изменится. Я смолкаю. Всё изменилось. Кардинально. Теперь я не живу в ожидании зарплаты, просирая лето на работе без выходных, не думаю, как купить ноутбук, чтобы суметь поменять работу на удаленку. — Ты всё же хочешь…вернуться туда? — Я скучаю по маме. И по обыденным вещам. Ты когда-нибудь чувствовал, что потерял что-то настолько привычное, что раньше не обращал внимание на существование этого? Мод проводит металлической кистью в воздухе перед моим лицом. Неловко получилось. — Я не знал свою мать. И отца, если уж на то пошло. Он прожил дольше, чем те, кого ждёт Жатва, раз успел заделать несколько детей. Возможно, он служил при Храме. — Я тоже не помню отца. Он ушёл из семьи, когда мне исполнилось десять. Я помню, что он ездил в нескончаемые командировки и привозил гостинцы…красивых кукол. Ролики. Плюшевые игрушки. Но не помню лица. Не видела ни одной фотографии, где они с мамой вместе. Зато помню, как он кричал на неё. Мол обнимает меня, практически не заметно для остальных, как бы помогая встать. Он идёт спарринговаться дальше, а я возвращаюсь в дом. Каждая мышца в теле начинает ныть. Ферал с Саважем отправились работать в поле и мне приходится найти себе другое занятие. Я отправляюсь рассматривать поселение. Двое забраков собирают что-то, весьма похожее на жёлтые черри-помидоры и я расспрашиваю их об урожае. Мне охотно насыпают холщевую сумку «помидор» и проводят по огороду. У дома Вискуса я останавливаюсь, услышав странный стрекот. Негромкий, равномерно ритмичный, сопровождающийся шуршанием. Вискус что-то рассказывает хорошо поставленным голосом и в щель приоткрытого полога я замечаю детские головы. Мальчики слушают нечто, напоминающее саги о викингах. Вместо викингов в главных ролях ирридонийцы и датомирцы, забраки. — Входи, дева. Мы всегда рады твоему визиту. Старейшина, оказывается, не только развлекает или учит сыновей племени, но ещё и ткёт! Вот уж действительно Спарта наоборот. Ткань у него получается яркая, плотная, с нитями в несколько рядов. Процесс ткачества затягивает меня и я остаюсь с ними, а в какой-то момент начинаю сама рассказывать историю Пенелопы, ждущей Одиссея. Мальчики тоже заняты — плетут фенечки и широкие пояса. Не знаю, сколько часов я провела, помогая Вискусу распутывать, нанизывать и создавать нити, но в тот момент, когда я рассказываю, как Одиссей ослепил циклопа, в дом вбегает запыхавшийся Ферал. — Братья…уже решили…что ты отправилась к Сёстрам. — Прости, я увлеклась. — А ты вернёшься завтра? — Спрашивает меня тот самый клубничный мальчик, который смастерил своему игрушечному котёнку жилеточку. Как такому можно не умилиться? — Да. Вы ведь хотите узнать, что случилось с лукомудрым Одиссеем? Спанчбоба и прочих персонажей мультсериалов этим детям явно не завезли. Развлекаются как могут. Ферал чуть ли не ржёт. — Саваж будет счастлив, когда я расскажу ему, что ты нянчилась с выводком. Может, своего заведёте? Я чувствую, как кровь резко приливает к щекам и шее. — Это. Будет. Ритуальный. Брак. — Цежу я. Заноза, а не парень. Удивительно, что он брат столь хладнокровному Молу и спокойному Саважу. — Попробуй донести это до Саважа. — Подкалывает Ферал. — Если у меня когда-нибудь и будут дети, то явно не в ближайшее время. Лет через пять-шесть. — Бубню себе под нос я. Наделенный отменным слухом Ферал продолжает развивать тему, клоня к тому, что лет через пять-шесть у меня как раз будет пять-шесть жёлтых рогатых сыновей. — Помолчи, а? — Жалобно прошу парня я. Вечереет. Сколько часов я просидела у Вискуса? В полотне прибавилось где-то на пол-узора шириной в десять сантиметров. Мы проходим мимо реки и я на всякий случай прикрываю глаза козырьком ладони. Вот блин! Нашёл маршрут! Прям вот как раз, когда большинство работящих в поле решило смыть с себя пот и усталость дня… да случайно рассмотренного хватит на целый порнофильм! Спасибо хоть что никто не дрочил. О чём я только думаю? Ферал зубоскалит и подкалывает меня и оставшийся путь я представляю себе, как сбрасываю его в речку. Может, чуть-чуть подостынет. Мол жарит на мангале…обычном мангале что-то, напоминающее кролика. Саваж, завидев меня, тут же обнимает за плечи. Я вручаю ему сумку с местными помидорами, до сих пор краснея из-за довольно беззубых подначиваний Ферала. Юноша продолжает веселиться, хотя в этот конкретный момент он раздражает Мола, пытаясь отщипнуть от тушки кусок. — Где ты пропадала? — Детей проведывала! — Выпаливает Ферал, пока Мол не вонзил в него шампур. — Я решила, что раз вы заняты, мне не стоит вам мешать. А просто сидеть в доме скучно. Даже книжек вам не отсыпали. — Слегка жалуюсь я. Серьёзно, не загорать же мне тут целыми днями. — Можно подумать, тут кто-то, кроме Вискуса умеет читать. — Выдает Ферал, когда Мол сверкает ситхскими глазищами. — Мы умеем. — Рявкает он. — Эээ? Грамоту не завезли? Ну да, зачем обучать тех, кого убьют, как только он сделает ребёнка? — Ёрничаю я. Саваж умеет читать, потому что тоже установил себе нейрошунт, Мола, скорее всего, научили на Мустафаре. Ферал притихает, как только ему вручают тарелку. Саваж усаживается вплотную ко мне. Спустя десять минут балаган на тему репродукции начинается по-новой, только в этот раз он касается ещё и Мола, которого очевидно, тема бесит сильнее, чем меня. — Не повезло с братьями. Один ситх до мозга костей, а второй гиперактивный. — Шепчу я Саважу. — Раньше Ферал вёл себя тише. — На Земле он стал бы стендап-комиком. На реку я вновь отправляюсь после заката, перед сном. Саваж и Мол отмокают в воде ниже по течению, где поток едва доходит до поясницы Саважа. — А что выше? — Прикладываю ладони лодочкой к лицу, глядя на скалу, образовывающую водопад. — Скалы…река… — Значит, ничего выдающегося. — Фыркаю я. Снимаю брюки и остаюсь в белье и осторожно спускаюсь в реку, отдаваясь течению. Приятная прохлада. Даже красноватая вода уже не вызывает ассоциации с потоками крови. Саваж расставляет руки и ловит меня. Спустя двадцать минут возни мы выбираемся на берег и отправляемся спать. Мол спит с нами, на футонах. Я обнимаю его, закинув бедро ему на колени, а нас двоих обхватывает мощная рука старшего брата. Второй день протекает подобно первому: посое спарринга я вновь отправляюсь к Вискусу сидеть с мальчишками и пытаюсь сама что-нибудь нарукодельничать. Ийр, мой клубничный мальчик с котёнком в жилеточке и его оранжевый приятель Кай внимают каждому слову. Повествую им про корабль «Арго» и аргонавтов, про Золотое Руно, меняя сюжет в угоду космосу. Ийр дарит мне розово-бирюзовую фенечку и спрашивает, останусь ли я с ними. Бедные дети, никогда не знавшие материнской ласки. Ближе к вечеру в хижину вождя приходит Мол с широким блюдом тех самых миксофруктов яблока и ягод. Дети охотно берут угощение, я машу ему. — Саваж прислал. — Пожимает он плечами, словно оправдываясь за жест доброты. Они с Вискусом о чем-то долго перешептываются, тот качает головой. — Исключено. Матерь… решит, что мы планируем бунт.