Я Земфира

*** — Завтра вечером финальное сведение. Приедешь? Оставляю её без ответа и отключаюсь первая. Конечно, Рената, я приеду. Хотела бы я по-другому. — Ну что, чёрные штаны вместо джинсов и чёрная же рубашка? Смотрю на свои новые (первые) духи, смотрю долго… но не решаюсь. Не сегодня. Нужно быть сдержанной. Открываю двери такой знакомой студии — вижу её и Игоря. Крепкое рукопожатие и объятие со вторым, почти невесомое — с первой. При разрыве спину жжёт ушедшее прикосновение руки. Глаза в глаза. Она опускает взгляд на мою рубашку — ещё ниже, к штанам — и мучительно медленно обратно — к лицу. Я не моргаю. Отхожу и хлопаю в ладони: — Начнём? И мы начали. Спустя три с лишним часа и двух пачек сигарет (на двоих) принесли кофе. Второстепенные люди ушли. Остались втроём. — Рената Муратовна, позовёте нас на премьеру? — Игорь откусывает печенье и улыбается. Рената смотрит на него мгновение очень серьёзно, тараща свои совершенно невозможные глаза, а потом словно отмирает и прячет улыбку в ладони: — Боже, Игорь, ну конечно. Конечно, я позову. Я смотрю на него и внезапно выкидываю: — Ты только вино не забудь принести. Красное. — Зе, а ты-то уже всё знаешь? Поднимаю подбородок и отвечаю, глядя в упор на Ренату: — Приносить с собой бутылку красного — всегда хороший тон. Правда, Рената… Муратовна? Взгляд — убил. — Земфира… Зе. Правда. Ещё через полтора часа сдаёт Игорь. И это мне очень, очень, очень (не) нравится. — Земфира, мы прослушали всё четыре раза, — грозный взгляд, а потом очень даже миловидная улыбка. — Работа закончена, выдохни. Поворачиваю голову к аппаратуре и спине Ренаты неподалёку. — Ты ей это скажи. — Я уговаривал уже почти час. Твой караул, — он целует меня в щёку и накидывает куртку. — Рената, — поднимает руку, ловит её взгляд издалека. Улыбается мне. — Остаётся лишь вырубить питание, иначе никак. Я хмыкаю, всё же прощаюсь и закрываю дверь студии плотнее. Вот и всё, Земфира Талгатовна, вот и всё. Саму себя замуровала. Вдох и выдох. Разворачиваюсь. Подхожу ближе — встаю рядом. Смотрю на многочисленные горящие и потухшие кнопки: — Рената, мы закончили. Фильм закончен. Мотает головой без остановки. — Ещё раз. Вздыхаю. И мы смотрим его ещё раз. — Вот здесь, — останавливает, — надо тише. — Надо так надо, — пара нажатий и скольжение ползунка. — Готово. — Спасибо. Дальше. Доходим до титров. Многочисленное, монотонное и непрекращающееся кивание. Хороший знак. Поднимаюсь и бросаю, что иду в туалет. Кажется, не слышит. Пожимаю плечами и выхожу в длинный и пустой коридор. На обратном пути смотрю в зеркало — поправляю чёлку в сотый раз и приглаживаю рубашку. И с каких пор… Ответ сама знаю. Молча возвращаюсь. Титры всё ещё идут — песня где-то на середине. Звук громче прежнего. Со своим же голосом в ушах подхожу к Ренате со спины. Она стоит перед монитором, обняв себя руками. Прямо как я — во вторую нашу встречу. Подхожу ровно настолько, чтобы можно было отчётливо чувствовать духи. Даже головой не ведёт. Дурею от запаха, тёмного освещения, громкой музыки в ушах — и шагаю ближе. Впритык. Низ живота скручивает. Руки подальше от греха скрещиваю за спиной — и подаюсь вперёд. Рената едва вздрагивает и не отстраняется. Мы стоим так с минуту. А потом она откидывает голову мне на плечо, и я не выдерживаю. Зарываюсь носом в мягкий пух волос и вдыхаю во все лёгкие. Твою мать, как же хорошо. Как же хорошо. — Обними меня, пожалуйста. Я так замёрзла. Теряю дыхание от нежности и подрагивающими руками обвиваю её талию. Она всхлипывает. — Крепче, — в самое ухо. Рычу и подступаю ближе, вжимая её в стол напротив, и начинаю водить губами по щеке, месту за ухом, линии челюсти. Она тяжело дышит и хватается за мои бока. Я смачиваю губы и влажно выцеловываю дорожку от уха до ключиц, сжимая талию сильнее. Мягко толкаюсь всем телом, всасывая мочку с дорогущей серёжкой. Рената стонет на грани слышимости, и от этого звука я мычу ей прямо в ухо. — Фильм готов, — она шепчет, вдруг выскальзывает из моих рук и сбегает прочь, — готов. Музыка играет ещё какое-то время. Стою совершенно охуевшая. Плёнка завершает пятый круг почёта лишь сейчас — и не остаётся ничего. Я машинально всё выключаю, достаю все диски, флешки, кассеты. Гашу свет. Сердце стучит как сумасшедшее. Пусть позовёт меня ещё раз. Убью. Сначала выебу до потери сознания, а потом убью. Отправляю всё нужное Игорю с такси. Иду пешком, чтобы ветер остудил тело и мысли. Вспоминаю про скорую премьеру — и широко, маниакально улыбаюсь. Вечер заканчиваю в душе, будь она проклята.