Кровь на деревянном алтаре

Первая мысль, пришедшая в голову к принцу, — это Безликий Бай, его давление, внушение, и хотя Се Лянь никогда бы не назвал то, что этот монстр чувствовал к нему, «любовью», у него была в каком-то роде «одержимость». Сердце бешено колотится. Мог ли Сань Лан чувствовать к нему подобное? Какую-то болезненно-извращенную одержимость? Что еще это могло быть? Только если не… Может быть Посланник Убывающей Луны ошибся? Или он и Сань Лан, Собиратель Цветов под Кровавым Дождем, все-таки встречались раньше? Или Сань Лан принял его за кого-то другого? Или демон играет с ним в какую-то игру, которую Се Лянь пока не может распознать? Трюк? Ловушка? Очередная больная привязанность? Его мысли прыгают из крайности в крайность: Непревзойденный Князь Демонов, окутанный властью, возвышающийся над своим окровавленным алтарем, и Сань Лан с его нежными речами и успокаивающими прикосновениями, обнимающий плачущего принца. Кто из них настоящий? «На самом деле, вы можете оставаться здесь, пока Ваше Высочество не поправится, но не как мой пленник, а как почтенный гость.» «Вы останетесь?» Слова звучали так искренне. Он действительно имел это в виду? Или это была просто манипуляция? Князь Демонов действительно отпустил бы его, если бы он попросил? … Конечно, он бы отпустил. Се Лянь дает себе мысленную оплеуху. Кольцо. Ни одна из его мыслей, затуманенных воспоминаниями о Белом Бедствии, не принимает во внимание кольцо. ‘Если бы я захотел уйти отсюда, я мог бы уйти сейчас. Все, что мне нужно было бы сделать, это выйти за дверь. Я мог бы даже забрать его прах и исчезнуть, и Сань Лан ничего не смог бы сделать, чтобы остановить меня.’ Или смог? Может ли призрак последовать за ним и забрать прах, пока он будет беспечно спать? Как работает эта сила внушения? Она может работать только при прямом воздействии в реальном времени? Или Се Лянь может наложить на призрака своего рода запрет, которое свяжет ему руки, даже когда принц спит или находится далеко? От этой мысли у Се Ляня скручивает живот, и он внезапно чувствует, что его вот-вот вырвет. Он не хочет такой власти, ни над Сань Ланом, ни над кем-либо еще. Он не достоин этого, и ему нельзя доверять. -Ваше Высочество, извините, что прерываю, — неловкую тишину, повисшую в комнате, нарушает Сань Лан, его плечи напряжены, а в темном глазе мелькает что-то похожее на панику. -Чья это кровь?, — вопрос ужасно грубый и прямолинейный, но принц должен знать, должен понять все об этом странном противоречивом человеке. Человеке, который… -Эта?, — демон небрежно щелкает пальцами, как будто это недостойно его внимания, но что-то в его тоне говорит не о снисходительности к ситуации, а о страшном гневе. -Ничего особенного, просто несколько никчемных дураков, которые называли себя моими последователями. Глаза Се Ляня расширяются, — ты убил своих собственных последователей? -Они это заслужили, — на этот раз демон даже не пытается скрыть ярость в своем голосе. Она пробуждает в принце воспоминания, которые накатывают на него, как волна, достаточно мощная, чтобы разбиться о берег. «Не утруждайте себя бегством! За то, что вы сделали, каждый из вас будет кричать, истекать кровью и молить его о пощаде! Я беспощаден!» -Это они пытались принести меня в жертву, не так ли? Сань Лан кивает, дьявольский огонь горит в его глазу, — они получили по заслугам. -Но почему?,- Се Лянь осознает, что уже стоит на ногах и смотрит на демона, пытаясь понять его, пытаясь придать всему этому смысл, — если они были твоими последователями, верующими в тебя, и ты принял бы человеческое жертвоприношение, тогда… -Я не хочу, я ни за что не стал бы!, — Непревзойденный в шаге от крика, его кулаки сжимаются по бокам, всё существо излучает сильнейший гнев, достаточно мощный, чтобы разрушать государства и ставить на колени сильнейших богов войны. Долгое мгновение бог и демон просто смотрят друг на друга, и когда их взгляды встречаются, Се Ляню кажется, что он видит боль, мерцающую под ослепительной яростью. Затем Сань Лан прерывисто вздыхает, в чем для него нет нужды, и когда он снова заговаривает, к нему возвращается толика самообладания. -Это правда, что в прошлом я сражался с самосовершенствующимися и даже убивал их, поэтому я понимаю, что именно оттуда у этих дураков появилась идея о том, как завоевать мое расположение, но я не разрешаю приносить живых в жертву от моего имени и не позволяю приносить людей, живых или мертвых, на мои алтари. Его глаз остается прикованным к Се Ляню, и, говоря, он медленно приближается к принцу, его шаги тихие и размеренные, дающие Се Ляню все время в мире, чтобы дотянуться до кольца или отступить, но он этого не делает, и поэтому демон продолжает приближаться, обходя стол, пока не встает прямо перед богом. -Я пойму, если Ваше Высочество мне не верит, учитывая, как мы познакомились. Я не виню вас в том, что вы сомневаетесь во мне, но надеюсь, что вы все же позволите мне кое-что вам сказать. Непревзойденный на мгновение замолкает, а затем медленно опускается на колени перед сломленным богом и склоняет голову. -За то, что было сделано с вами от моего имени, я не буду просить прощения, потому что знаю, что это непростительно. Но знайте, что если бы я мог занять ваше место на том алтаре и забрать всю перенесенную вами боль, я бы не задумываясь это сделал.

***

Сначала Се Лянь может только глупо смотреть на Князя Демонов, стоящего перед ним на коленях, как обычный верующий. Но в Сань Лане нет ничего обычного. Он красив и могуществен, правитель по праву, тот, кто мог бы заставить все небеса преклонить колени у его ног, если бы захотел. И все же он здесь, стоит на коленях перед опозоренным бывшим богом и невозмутимо говорит такие невозможные вещи, невозможные потому, что кого волнует боль никчемного принца? Кого еще в мире волнует, выживет он или умрет? Не то чтобы он действительно мог умереть. Он доказал это 800 лет назад, и подтвердил снова два дня назад, и с тех пор Се Лянь поступает именно так, как поступал в прошлый раз, не так ли? Набрасывается на всех вокруг, его восприятие мира искажено нестабильным умом, он обвиняет во всех смертных грехах Сань Лана, и, хотя возможно это и имеет смысл, но…. Он смотрит вниз на демона перед собой, каскад его волос скрывает выражение лица, и все, что принц может видеть, это совершенно другого призрака, из далекого, далекого прошлого, его темные волосы были собраны сзади в конский хвост, половинчатая маска закрывает лицо, когда он преклоняет колени перед озлобленным и сломленным юношей, который никогда его не заслуживал. Се Лянь опускается на колени и обнимает Непревзойденного. -Я верю тебе, — голос бога слегка дрожит, — я верю, что ты не желал, чтобы это произошло. В его искривленном восприятии плечи, которые он обнимает, стали уже, тело исхудало от голода, а одежды черные, вместо алых. «Прости. На этот раз я справлюсь лучше, обещаю» От его прикосновений плечи демона напрягаются, но он не отстраняется. Вместо этого, слегка дрожащими руками он тянется к принцу и обвивает его руками. -Ваше Высочество… — в его голосе слышится что-то сломленное и отчаянное, и на мгновение он даже звучит как голос У Мина, но, возможно, это просто разыгравшееся воображение Се Ляня, его разум обращается сквозь столетия к своим единственным источникам утешения, когда он был в похожей ситуации в последний раз. «По традиции призраки отдают свой прах только возлюбленным» Слова Посланника Убывающей Луны снова всплывают в памяти принца, и он до сих пор понимает их значение не лучше, чем в первый раз, только услышав их, но в прошлом он также не понимал причин преданности У Мина, только сомневался и злоупотреблял ею. Если Сань Лан действительно каким-то образом заботится о нем, то Се Лянь больше не повторит ту же ошибку. В этот момент рука демона крепче сжимает его, и все мысли на мгновение вылетают из головы. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-либо держал его вот так? Сколько десятилетий? Сколько веков? Несмотря на прохладное тело призрака, Се Лянь все еще чувствует тепло от этого прикосновения, проходящее через конечности. Вот каково это, когда о тебе по-настоящему заботятся? Это было так давно, что он едва ли помнит. -Ваше Высочество, с вами все в порядке?, — Только когда Сань Лан задает вопрос, Се Лянь понимает, что все его тело слегка дрожит, а в глазах стоят слезы. Он наклоняется к Непревзойденному и чувствует, как эти драгоценные руки еще сильнее сжимаются вокруг него. -Просто это было…Так долго… Я был один…Так долго… -Теперь вы не одиноки, Ваше Высочество. У вас есть я. Вам больше никогда не придется оставаться одному. Эти слова ломают Се Ляня, и он наклоняется вперед, прижимаясь к демону, его голова каким-то образом оказывается на плече призрака. Это не истерические слезы ужаса, подобные тем, что вызвал кошмар, эти слезы — освобождение от столетий боли, горя, всепоглощающего одиночества, которые он ощущает и выражает так, как он никогда не позволял себе чувствовать и выражать прежде. Сань Лан не пытается успокоить его или сказать, чтобы он не плакал, вместо этого он просто обнимает принца, его мягкий голос обволакивает его, говоря, что он в безопасности, что он не одинок, что никто и ничто больше не причинит ему боли. Наконец, когда он выплакался до изнеможения и рухнул вперед, прижавшись к телу демона, он чувствует, как руки Сань Лана отстраняются от него, и он бы возразил, но он, кажется, лишь меняет положение. Когда его осторожно поднимают с пола, Се Лянь сонно бормочет, — что?, — и приоткрывает глаза. Когда он умудрился их закрыть? Лицо Сань Лана оказывается прямо над ним, и при виде того, как Се Лянь поднимает веки, он произносит полушепотом. -Все в порядке, Ваше Высочество, отдыхайте. -Слишком формально, — Се Ляню удается выдавить всего пару тихих слов, — Сань Лан… слишком уважителен. Улыбка трогает уголки красивых губ Непревзойденного. -Гэгэ устал. Ему следует перестать так много думать и немного поспать. Легкая ответная улыбка загорается на губах принца. -Почему ты…так добр ко мне? -Потому что, — Се Лянь чувствует, как его опускают, а затем мягкость кровати под его телом,- ты, это ты. И это то, чего ты заслуживаешь. Се Лянь хочет усомниться в этом, хочет потребовать объяснений и ответов, но его веки тяжелеют, и прежде чем он успевает что-либо сделать, кроме как тихо запротестовать, сон накрывает его и затягивает в свои глубины. Сновидения перепутаны, быстро сменяются свет и тьма, искажая воспоминания. Он чувствует боль в груди, бесконечную ноющую боль, которая никогда не проходит. Он бродит по запутанному лесу и по окровавленному полю битвы, ищет, ищет, и когда он понимает, кого ищет, он выкрикивает имя, имя, обладателя которого так долго искал. -У Мин… -У МИН.. И, может быть, он слишком громко зовет и на мгновение просыпается, но нет, это должно быть все еще сон, потому что прохладные пальцы находят его ищущую руку, переплетая до тех пор, пока не становится невозможно разнять их, и знакомый голос шепчет совсем рядом. -Я здесь, Ваше Высочество, я здесь. Когда он просыпается на следующее утро, рука призрака из сна все еще в его руке.

***

Се Лянь медленно приходит в себя, его разум яснее, чем когда-либо с тех пор, как его впервые перенесли в Дом Блаженства. Может быть, дело в сытной еде и долгом спокойном сне, может быть в том, что он выплакал все глаза прошлой ночью, или в том… Мысли Се Ляня возвращаются к его сну, темному полю битвы, зловещему лесу, протягивающему ветви, похожие на когти. Это должен был быть кошмар. Должен был быть, но не случилось, потому что во сне он был не один, У Мин ответил ему, и, как теперь понимает Се Лянь, сделал это голосом Сань Лана. От этого грудь принца пронзает боль. Неужели всего нескольких дней с другим демоном рядом с ним действительно достаточно, чтобы стереть его воспоминания о У Мине?.. Нет, он ведет себя глупо. Прошло 800 лет со второй и окончательной смерти У Мина, и время постепенно пыталось стереть воспоминания и пережитые эмоции из памяти. Се Лянь тихо вздыхает, его рука немного сдвигается, и именно тогда он осознает, что ощущение руки в своей ладони — это не просто затянувшийся эффект его сна, это реальность. Се Лянь медленно открывает глаза. Взгляд медленно перемещается от руки, переплетенной с его рукой, к другой, мирно лежащей на кровати у плеча Се Ляня, к черноволосой голове, покоящейся на ней. Его глаза закрыты, видимо спит. Сань Лан Се Лянь позволяет себе мягкую спокойную улыбку. Большую часть их совместного времени он провел в страхе перед демоном, но на самом деле бояться было нечего, сейчас он выглядит таким умиротворенным. Стоит ли удивляться, что Сань Лан уже занял часть его сердца, но с какого момента? Когда он исцелил Се Ляня в тот самый первый день, когда заботился о нем и удерживал от самоистязания, или когда он плакал в его объятиях? Но что он здесь делает? Взглянув в сторону, Се Лянь видит, что стул, обычно стоящий в конце роскошной спальни, теперь занимает место рядом с кроватью, позволяя Князю Демонов держать его за руку и присматривать за ним, пока он спит. Возможно, это должно беспокоить принца, но не тогда, когда все, что призрак делал, это держал его за руку и помогал прогнать его кошмары. «По традиции призраки отдают свой прах только своим возлюбленным» Слова Посланника Убывающей Луны снова всплывают в голове Се Ляня. Сань Лан — Князь Демонов, Градоначальник Призрачного города, и все же он проводит ночь на стуле в одной из своих гостевых комнат, и все это для того, чтобы прогнать кошмары падшего бога. Это очень странно, и все становится еще страннее после слов помощника демона. «По традиции призраки отдают свой прах только своим возлюбленным» Свободная рука принца поднимается к груди, пальцы пробегают по кольцу. Он размышляет о демоне, просидевшим всю ночь рядом с ним, о том, как Сань Лан стоял перед ним на коленях и говорил, что забрал бы боль Се Ляня, если бы мог, о том, как Сань Лан поддерживал его, утешал, относил в постель. Что-то теплое, незнакомое разливается в груди Се Ляня. Это была любовь? То, что Сань Лан делал для него? Было ли это всё продиктовано любовью? Прошло так много веков с тех пор, как Се Лянь испытывал к кому-то такие чувства, что он уже почти не помнит каково это. Его взгляд опускается на руку Непревзойденного, которая все еще покоится в его слабой хватке, и легкий румянец растекается по щекам. Сможет ли он полюбить Сань Лана в ответ?.. Может быть, да, когда он узнает его лучше, проведет больше времени вместе с ним. После всех его бесконечных бесцельных скитаний, быть в безопасности и тепле, быть возлюбленным Князя Демонов звучит… приятно. … Но это будет не так уж просто, Се Лянь точно знает. Даже сытый, хорошо отдохнувший и умиротворенный, он все еще может ощущать тьму на задворках своего сознания, гладкость фантомного алтаря, кровь и призраков прошлого, которые на самом деле никогда не покидали его. Спустя 800 лет Се Лянь слишком хорошо осознал слабость собственного разума и знает, что он не последний раз видел эти кошмары и чувствовал вспышки боли, которые они приносят с собой. Он слишком хорошо знает, что пройдет некоторое время, прежде чем он снова вернется к прежнему состоянию, и что каким бы хорошим он не был актером и притворщиком, как бы хорошо не справлялся с любой нужной ролью, этого недостаточно для его близких. Будет ли Сань Лан по-прежнему любить его, когда поймет, насколько сломленным на самом деле является этот никчемный падший бог? Останется ли он с ним? …Нет, конечно, нет. Никто никогда не останется с таким. Боль пронзает сердце Се Ляня. Может быть, ему стоит уйти сейчас, пока в воспоминаниях существует только тепло и нежность Сань Лана, пока это все еще может быть для него драгоценным воспоминанием, а не гнев и разочарование, которыми, он уверен, всё обернется. Да, он должен уйти, он должен исчезнуть, прежде чем его невезение осквернит это место, прежде чем ему придется увидеть отвращение в глазах демона, когда он поймет, что Се Лянь недостоин его любви. Почему-то принц просто не может вынести этой мысли, и он решается. Ему нужно уйти. Сейчас же. Быстро, прежде чем он сможет отговорить себя от этого, Се Лянь высвобождает свою руку из хватки Сань Лана… Но ничего не происходит. Как только его пальцы шевелятся, рука демона крепче сжимает его ладонь, держась за него так, словно он больше никогда не собирается ее отпускать. -Гэгэ? Голос Непревзойденного все еще хриплый после сна, и когда он поднимает голову, его глаза слегка покрыты мутной поволокой. Се Лянь пытается одарить его самой жизнерадостной улыбкой, на которую только способен, несмотря на то, что боль за будущее уже сжимает его сердце, и встречает сонный взгляд полный облегчения и привязанности, который настолько открыт и нежен, что перехватывает дыхание. Что сделал Се Лянь, чтобы заслужить такой взгляд? Чем он мог это заслужить? Он недостоин его, и даже если Сань Лан знает его недостаточно долго, чтобы понять это, вскоре он осознает к кому испытывает подобные чувства. Прошло всего несколько дней, и какие бы чувства Се Лянь не начал испытывать к демону, они появились только из-за чувств, которые Сань Лан уже испытывал с момента их встречи… Тех чувств, которые Се Лянь никогда не сможет заслужить. -Гэгэ, что-то не так?, — сонливость в голосе Непревзойденного сменяется беспокойством, а Се Лянь быстро открывает рот, чтобы ответить… и замирает. Звук низкого голоса Сань Лана возвращает принца в недавний сон, а вместе с ним и другие произнесенные этим голосом слова. «Я здесь, Ваше Высочество, я здесь» Слова У Мина, но голос Сань Лана, прикосновения У Мина, но рука Сань Лана, и, возможно, это просто потому, что Се Лянь, думая об У Мине включил в свои сны то, что услышал его спящий разум, но… Но… Сердце Се Ляня колотится в груди, глаза его расширяются. … Но У Мин — имя придуманное, несуществующее, поэтому, услышав, как Се Лянь зовет его во сне, как мог Сань Лан знать, что он зовет существующего когда-то человека, не говоря уже о том, чтобы знать, что отвечать? Внезапно на ум приходят и другие слова, которые он едва расслышал из-за рева крови в ушах, собственной боли и паники. «ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ?! За то, что вы сделали, каждый из вас будет кричать, истекать кровью и молить ЕГО о пощаде! Я сказал вам молить ЕГО о пощаде!» Кого молить? Чьей милости должны просить последователи Собирателя Цветов под Кровавым Дождем, в храме Собирателя Цветов, кроме самого демона? В ту ночь, кроме Непревзойденного там присутствовал только один человек. Только сам Се Лянь. Теперь, оглядываясь назад, гнев Сань Лана кажется слишком личным, слишком интимным, вызванный ранами, нанесенными какому-то незнакомцу. … Но ведь они никогда и не были незнакомцами, не так ли? «Ваше Высочество, вы очнулись?! Ваше Высочество, пожалуйста, потерпите мои прикосновения. Это займет всего минуту» Первые слова Сань Лана, обращенные к нему, дрожали от эмоций, когда принц был слишком погружен в свои собственные страдания, чтобы понять. В храме было сумрачно, не совсем темно, горели свечи, но все же тот, кто знал его только по портретам или видел мельком, не узнал бы принца, и все же… Сань Лан узнал. На самом деле, если судить по его вспышке гнева, Непревзойденный узнал его с первого взгляда. В мире очень мало людей, которые знали его достаточно хорошо, чтобы так быстро узнать даже в тотальной темноте и обилию крови, таким изменившимся, каким он стал. Его мать, отец, учитель, Цзюнь У, Фэн Синь, Му Цин и… Это совершенно невозможно. Но придает всему смысл. Гнев и привязанность Сань Лана, его ужас, когда Се Лянь сравнил его с Безликим, потребность в том, чтобы Се Лянь знал, что он не имеет никакого отношения к этому давно умершему демону. Его почтение, его уважение, отсутствие удивления тем, как Се Лянь набросился на него и оказался сломлен, даже то, как он преклонил колени перед Се Лянем… -Что случилось?, — в глазах Сань Лана растет беспокойство, вызванное, по-видимому, продолжительным молчанием принца. Звук его голоса возвращает бога в реальность. Дрожащие пальцы Се Ляня тянутся к щеке демона, пока их кончики не касаются кожи. Глаз Непревзойденного расширяется, но он не делает попыток отстраниться, только наблюдает за принцем, ожидая, что тот сделает дальше. «…Знайте, что если бы я мог занять ваше место на том алтаре и забрать всю перенесенную вами боль, я бы не задумываясь это сделал» Только один человек однажды пожертвовал собой ради Се Ляня, только… -У Мин?