Twice Over (Дважды подряд)

      Северус всё утро мучал Гермиону вопросами. Как вообще можно создать крестраж? Как удалось уничтожить крестраж, не убив Гарри? Он был знаком с концепцией крестражей и должен был догадаться, что Волан-де-Морт создал их.       Но крестраж в виде человека был для него совершенно новым понятием, не говоря уже о путешествиях во времени.       — Итак, мой план состоит в том, чтобы сначала ввести тебя в Орден. — Сказала Гермиона. — А потом выясним, как мы — или, по крайней мере, я — получим все пять.       — Мы найдём их.       — Что ж, нам нужно быть осторожными. Если Волан-де-Морт заподозрит, что кто-то охотится за его крестражами, он спрячет их, и мы потеряем преимущество. Я думаю, что наш лучший вариант — забрать все пять примерно одновременно, так что, когда он заметит это, они все будут у нас. Но сейчас нам не нужно строить никаких планов. Особенно потому, что есть один крестраж, местоположение которого мне не известно. Он может быть в хранилище Гринготтса. Я видела его там, однако это было спустя много лет.       — Я могу поискать его.       — Да, но я предполагаю, что Волан-де-Морт будет доверять тебе больше после того, как ты проникнешь в Орден.       Северус кивнул.       — Боюсь, что так. Если я потерплю неудачу, я уверен, что сначала он будет пытать меня, а потом передаст всем чистокровным Пожирателям смерти, чтобы они делали всё, что им заблагорассудится, что, скорее всего, закончится мучительной смертью.       — Если ты потерпишь неудачу, я уничтожу твою тёмную метку, и ты убежишь так далеко, как только сможешь.       — Так и будет.       — Хорошо. Разве тебе не нужно на работу?       Утро пролетело в буре шокирующих фактов о будущем, которые пережила Гермиона, но день на работе тянулся медленно. Он спешил домой, думая, что она будет ждать его, но дом был пуст.       Что делала Гермиона, когда его не было рядом? Откуда у неё деньги? И каждый раз, конечно, он задавался вопросом: вернётся ли она?       Северус сидел на диване, уставившись на её открытую сумку. Он потянулся к белой льняной блузке, на которой были вышиты красные розы. Та, что была на ней, когда он плакал у неё на плече. Он пощупал ткань пальцами и поднёс одежду к носу.       Пахло только его порошком.       Фыркнув, он положил её на место. Должно быть, она постирала её после того, как он залил её всю слезами.       Гермионе всё равно не понравилось бы, узнай она, что он нюхает её одежду. Он был немного расстроен, что она стала такой осторожной, отстранённой, хотя всё ещё была заботливой и внимательной, как раньше.       Она больше не прикасалась к нему. Она не позволяла ему дотрагиваться до себя, даже случайно. Ничего.       Гермиона сравнила их ситуацию с её бывшим мужем, но он не был уверен, что они были сравнимы. У неё были отношения с мужем. Он любил её. У них что-то было.       У Северуса никогда ничего не было с Лили. Любить её просто... Больно. Всё время, даже во время разговора. Они никогда не целовались, они почти никогда не обнимались, но в те редкие дни когда они это делали, это были просто пустые и вялые объятия. Тогда Северус этого не знал, потому что ещё не встретил Гермиону.       И он так устал от боли. Он хочет быть желанным. Он хочет чего-то настоящего, а не желаний, каких-то «если», «может быть»...       И всё же всякий раз, когда упоминалось имя Лили или он думал о том, что она в опасности, его сердце бешено колотилось. Он не знал, каково будет снова увидеть её; всякий раз, когда он думал о ней, он вспоминал подростка, а не замужнюю беременную девушку.       Эти мысли преследовали его всю ночь и всё следующее утро.       Пока он завтракал в компании неразговорчивой Гермионы, которая пришла, когда он спал.       Спустившись на обед, он произнёс:       — Лили ещё не ответила.       Возможно, это было неправильно, если он хотел снова поцеловать Гермиону в губы, но ответ Лили был жизненно важной частью плана. Их плана по победе в войне.       — Она ответит. Может быть, она просто ждёт пока останется одна, чтобы тебе написать. Я видела, как она прятала письмо от Джеймса, а они живут вместе, так что, возможно, она ждёт, когда он уйдёт из дома.       — Возможно.       Гермиона продолжала есть свою кашу, опустив глаза на книгу, которую читала. Северус воспользовался возможностью просто... Понаблюдать за ней.       Одной из причин, почему он никогда раньше не целовался, было отсутствие встреч с девушками его возраста, но после Гермионы, возможно, ему следует пересмотреть возрастной диапазон. Он не мог насытиться ни её губами, ни телом.       Если бы он только воспользовался шансом...       Но он запаниковал. Северус всё ещё не мог представить, что кто-то увидит его обнажённым или прикоснется к нему, или... Многое другое. Даже Гермиона, которую он желал так, как никого раньше. Желание кого-то, кто таял словно масло в объятиях, сильно отличалось от желания кого-то, кто едва касался его.       Он чувствовал тепло её кожи, её запах, её грудь, прижатую к его груди, пока она просила его поцеловать её напористее.       Погружённый в свои эротические мысли, он подскочил на стуле, когда в дверь постучали. Внимание Гермионы наконец оторвалось от книги, и она бросила на него вопросительный взгляд.       Тот, кто находился снаружи, постучал снова.       — Привет? Там кто-то есть? Сев?       — Это...       — Лили. Чёрт.