Принц моего сердца

Хосок метался по комнате, как раненый тигр. Бормотал проклятья в адрес омеги, возомнившего себя по меньшей мере богом и посягнувшего на его свободу. — Да как он вообще посмел?! — прорычал он, в бессилии взмахнув кулаками, но тут же чертыхнулся, подхватив норовившую упасть к его босым ногам материю, в которую до сих пор кутался. После знакомства с правителем Северных земель прошло уже несколько часов, а гнев не утихал, лишь разгорался еще сильнее. Чонгук поначалу пытался его успокоить, но сейчас дремал, устав от пережитых потрясений, и даже ворчание брата не мешало ему. А вот Хосок пребывал в бешенстве. Наглость омеги поражала. Как посмел он хотя бы мысль допустить о том, что Хосок станет одним из его гаремных альф? И пусть это сказано было исключительно потому, что ему не понравилась предложенная одежда, от этого легче не становилось. Останься они с тем дерзким омегой один на один, показал бы ему, где раки зимуют. Выхватил бы клинок у него из-за пояса и перерезал горло за подобную вольность. Но Хосок трезво оценивал свои силы. У входа в трапезную стояло несколько охранников, плюс огромных размеров лекарь, который находился совсем близко, и еще парочка омег за столом. Осмелься он убить правителя, его самого растерзали бы уже через секунду. И ладно он, Хосок был не против даже умереть, только бы стереть наглую ухмылку с красивого лица северянина. Но Чонгук… Он не имел права рисковать жизнью брата, а потому процедил сквозь зубы отказ от такого заманчивого предложения и сообщил, что предпочтет скорее ходить голышом до конца жизни. В ответ правитель пожал плечами и вернулся за стол, а Намджун в сопровождении охранников отвел пленников обратно в комнату, служившую им камерой. Хосок уселся на футон, скрестив ноги, и плотнее укутался в шкуру, которую, хвала богам, не унесли. Иначе он просто окоченел бы уже — тонкий кусок материи для банных процедур не спасал от холода. Он нахмурился, гадая, что все же толкнуло северянина похитить наследника Юга, который пусть пока не стал правителем, дай бог отцу здоровья, но считался лакомым кусочком для половины омег мира. Ему постоянно поступали предложения от правителей других государств заключить брак, но Хосок оставался категоричен. Пока он не занял место правителя, ему не нужен муж. А для плотских утех вполне хватало гарема. Хосок вздохнул, вспомнив об омегах, оставленных в лагере. Они, наверное, с ума сошли от беспокойства, когда проснулись и не обнаружили любимого альфу в постели. А он чахнет взаперти. Лязг засова и скрип двери вывел его из безрадостных размышлений, а появившийся на пороге правитель севера окончательно испортил и без того паршивое настроение. За омегой возвышался уже знакомый лекарь, к которому Хосок тоже не испытывал теплых чувств в отличие от Чонгука. В глазах старшего принца Намджун выглядел предателем, человеком, который изменил всему альфьему роду, прогнувшись под омег. И Хосок считал это проявлением слабости. Скрестив руки на груди, он демонстративно отвернулся и не шелохнулся, когда лекарь разбудил Чонгука и попросил следовать за ним. Прежде чем покинуть комнату, Гук бросил на брата взволнованный взгляд, но Хосок кивнул, давая понять, что будет в порядке. Когда дверь за лекарем закрылась, омега уселся на лавку у противоположной от футона стены, но сохранял молчание, видимо, дожидаясь, когда пленник заговорит. Но Хосок тоже упорно молчал, тогда правитель все же произнес: — Так и будете продолжать упрямиться, Ваше Высочество? — Что Вам нужно от нас? — избегая титула, но все же употребляя вежливую форму обращения, спросил Хосок, зыркнув на омегу из-под нахмуренных бровей. — Да, Вы правы, — согласился тот, вздохнув. — Я должен объяснить цель вашего визита. — Нашего похищения, — поправил его Хосок. — Я бы не стал употреблять столь громкие выражения, — усмехнулся омега. — Да, вас привезли в наш город не совсем обычным способом, но я просто очень ограничен во времени и не мог ждать, пока Вы доберетесь до нас сами. Хотя Вы ведь именно к нам и направлялись? — Шпионили? — прищурился Хосок. — Значит Вам действительно что-то от меня надо. — Да, Вы правы, — подтвердил его догадку омега. — Мне нужен ребенок от Вас. Что?! Хосок не ослышался? Нет, ему точно показалось! Потому что это не может быть правдой. Он, наверное, просто спит, и ему снится какой-то странный идиотский сон, потому что наяву такое невозможно. — Что Вам нужно? — Ребенок, — спокойно повторил Юнги. — Наследник. — И продолжил, не дав опешившему пленнику прийти в себя: — Если я не рожу ребенка до конца следующего лунного года, наследование мной престола может быть оспорено Советом. И мне доподлинно известно, что чиновники, входящие в него, обязательно это сделают. А я не могу рисковать государством. Я знаю, что есть претендент на трон, но к сожалению мне неизвестно имя этого человека, а потому в открытую бороться с ним я не могу. Остается выполнить условие, при котором я сохраню место правителя. Хосок внимательно выслушал омегу и в принципе понимал всю критичность ситуации, в которой тот оказался. Мог бы даже посочувствовать, если бы не его дальнейшие слова. — Вы должны понимать, что я не могу понести от простолюдина. Отцом моего ребенка, который унаследует престол после меня, должен быть альфа королевских кровей. Но это не единственная причина, почему здесь именно Вы, Ваше Высочество. — Он твердо выдержал тяжелый взгляд альфы, даже не моргнув при этом. — Я — лучший воин и лучший правитель среди всех омег. — Не слишком ли самоуверенно? — фыркнул Хосок, на что омега усмехнулся: — Отнюдь. — И продолжил: — И хочу, чтобы отцом моего ребенка стал лучший воин среди альф. А это Вы, Ваше Высочество. — Он подчеркнуто вежливо произнес это, дабы расположить к себе пленника, но Хосок не клюнул на такую грубую, по его мнению, лесть. — Не буду спорить по поводу лучшего воина, поскольку это чистая правда, но стать отцом Вашего ребенка… — Он покачал головой, надменно хмыкнув. — Простите, Ваше Величество, но тут я ничем не могу Вам помочь. Даже если бы я согласился Вас… — он осекся, не сумев подобрать правильное, а главное корректное слово, — в жизни не позволил бы, чтобы мой сын воспитывался в таком государстве, еще и вдали от меня. — А чем Вас не устраивает наше государство? — вскинул брови омега. — Это ненормально, что омеги бегают по военным разведкам и похищают людей, а альфы выращивают рис и подтирают сопли детям. Такой нелестный отзыв явно задел правителя, поскольку он поднялся на ноги и подошел к футону, свысока глянув на альфу, кутавшегося в шкуру. Во взгляде черных глаз полыхало пламя, а верхняя губа подрагивала, словно у волка, готового вцепиться в глотку своего врага. Шрам сейчас еще отчетливей выделялся на побледневшем от злости лице, и его вид заставил Хосока замереть, затаив дыхание. — У тебя нет выхода, — прошипел омега, вмиг переходя с вежливого обращения к угрозам. — Ты либо соглашаешься добровольно стать отцом моего ребенка, либо я заставлю тебя. Поверь, я сделаю это. — И как же, позволь спросить? — вскочив на ноги, прошипел альфа. При этом шкура, в которую он кутался, осталась лежать на футоне, как и материя, которой он вытирался после купания. Омега смерил его надменным взглядом, который спустился ниже, задержавшись в области паха, где от холода сморщилось все настолько, что Хосоку стало не по себе и захотелось прикрыться. Но он сгреб в кулаки остатки полуразрушенной гордости, выпрямил спину и надменно вздернул подбородок. — Неужели у Вас там, — омега кивнул на жалкий по размерам и мягкому состоянию орган, — все настолько печально, что моя красота не возбудит Вас, Ваше Высочество? — Правитель усмехнулся, заметив отчаяние во взгляде альфы. — Что ж, — он пожал плечами, — в таком случае мне придется отказаться от отца моего ребенка в лице лучшего воина в пользу красавца, коим является Ваш брат. Он ведь тоже королевских кровей, а значит, вполне подходит. — Не смей! Тронешь Чонгука и я тебе… — ринулся на омегу Хосок, но рухнул, как подкошенный, когда кулак правителя врезался в солнечное сплетение. Лежа на боку, беспомощно раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, однако не мог сделать ни единого вдоха. Внутренности скручивало болезненными спазмами, а перед глазами мелькали черные мушки. — У тебя есть две недели, чтобы смириться, — прошипел омега, опустившись на корточки. — Я должен понести в ближайшую течку. С этими словами правитель поднялся и покинул комнату, даже не обернувшись.

***

— Упертый альфа! — прорычал Юнги, влетев в свой кабинет, но даже не заметив сидевшего в кресле у окна брата. — Ну ничего, и не таких ломали! — Что случилось, хён? — встревоженно спросил Тэхён, поднимаясь и подходя к столу. — Заявил, что никогда не согласится сделать мне ребенка, — рявкнул правитель, гневно стукнув кулаком по столу. — Да он в ноги мне должен кланяться только за то, что я обратил на него внимание! И умолять, чтобы я согласился подпустить его к себе. Он и мечтать не мог о таком омеге, как я! Тэхён лишь кивал, соглашаясь с каждым словом, ибо свято верил в то, что его брат, Мин Юнги, правитель Северных земель действительно лучший из всех живущих омег. — Ну и ладно, — выдохнул зло Юнги. — И правда, что я, уговаривать его буду? Возьму младшего, он и слова не посмеет против сказать! — Младшего? — уточнил Тэхён, насторожившись. — Да, спасибо Ёнсу, который прихватил второго принца. Мне главное, чтобы отец ребенка был королевской крови. — Погоди, погоди, Юнги-хён, — затараторил Тэхён, обходя стол и присаживаясь на корточки рядом с креслом правителя. — Это тот чудный юноша с огромными глазищами? Юнги повернулся и недоуменно уставился на брата, кивнул и вскинул брови, услышав: — Нет, нет, — замотал головой Тэхён, — младшего я тебе не отдам. Ты хотел старшего? Забирай! А это чистое создание оставь мне! — Я не понял, это ты сейчас посмел перечить мне? — переспросил Юнги, расширив от удивления глаза. — Да, черт подери! — вскинулся Тэхён, поднявшись на ноги и принявшись мерить шагами кабинет. — Тебе и так с самого детства все самое лучшее достается! А я как же? Так что забирай своего этого старшего! Ты же хотел лучшего отца для своего ребенка? И оставь мне того милого зайчика. Я влюбился! И хочу его себе! — Тэхён, — непонимающе протянул Юнги. Таким брата он видел впервые. — Ты влюбляешься каждый месяц. И все время в разных альф. Найди себе кого-то другого. У меня тут титул правителя под угрозой, а ты со своим «влюбился»! — Нет! — твердо отрезал Тэхён и даже раздраженно топнул ногой. — Этот милый юноша — мой, и точка! Юнги отшатнулся, когда Тэхён со стуком опустил ладони на массивную столешницу и перегнулся через нее, нависая над братом. — Мой! Ясно? — он свирепо прищурился. — А ты уламывай своего альфу. Младшего между прочим вообще не должно было здесь быть. Вот и забудь о нем! С этими словами Тэхён вылетел из кабинета, оставив правителя в состоянии шока.

***

Как ни странно, Хосок чувствовал себя отдохнувшим, хотя ночью толком поспать не удалось. Каждый шорох заставлял его вздрагивать, будто в ожидании нападения, хотя чертов омега ясно дал понять, что убивать ни Хосока, ни Чонгука никто не собирался. Напротив, их будут холить и лелеять, чтобы добиться хотя бы от одного из них желаемого. Понятное дело, брату Хосок ничего не сказал. Ни к чему травмировать его нежную девственную душу. Чонгук омег видел исключительно издалека. По законам их государства альфа, познавший омегу до совершеннолетия, портил свою кровь. Для простолюдинов было вполне нормальным раннее созревание, а вот что касалось знати, еще и представителей королевских кровей, правила были жесткими и однозначными. Именно по этой причине в день девятнадцатилетия альфе преподносили первого наложника — омегу, который обучал своего господина искусству любви, чтобы впоследствии тот мог удовлетворять омег из своего гарема. Хосок до сих пор помнил своего первого наложника. Тот омега был старше на десять лет, к тому же непревзойденный любовник. Именно ему Хосок обязан своей славой, что ходила между омегами не только их государства, и благодаря которой все мечтали попасть в поле его зрения, дабы хоть раз испытать неземное блаженство. Малик до прошлого года жил в гареме своего господина, занимая отдельные покои с огромной спальней, гостиной, садом и крытой террасой, в центре которой располагался небольшой бассейн. Все без исключения омеги завидовали тому, какое положение занимал Малик, но ни один не смел даже слова поперек сказать, ибо от его благосклонности зависело благосостояние всех наложников. Одно его слово — и неугодного могли изгнать навсегда. Однако в прошлом году Хосок даровал Малику свободу, отписал ему небольшое поместье неподалеку от столицы и позволил устроить личную жизнь, если омега встретит достойного альфу. Больше Хосок не видел его, хотя омеги ему очень недоставало: не столько их близости, поскольку в последний раз они делили ложе несколько лет назад, сколько разговоров, совместных прогулок в ранний час или на закате. Однако и держать Малика возле себя до старости Хосок не желал. Он его слишком любил, дабы лишать счастья. Возможно, омега встретит еще свою любовь, которую не смог дать ему Хосок. Чонгуку же всего три луны назад исполнилось восемнадцать, а потому Хосок должен сделать все, чтобы этот мерзкий северянин не прибрал его брата к рукам. На престол Чонгук, конечно, не мог претендовать, поскольку являлся самым младшим из трех наследников, но он настолько наивен и чист, что сам себя уничтожит, нарушив один из главных законов. Хотя Хосок считал его избытком прошлого и не понимал, каким образом удовольствие от близости с омегой могло испортить кровь, но поделать ничего не мог. Вот если бы он стал правителем… — Доброе утро, — с мягкой улыбкой поприветствовал вошедший в их с Чонгуком комнату лекарь. — Надеюсь, вам удалось отдохнуть. Альфа пропустил двух помощников, один из которых опустил на лавку стопку чистой одежды, а второй поставил на стол поднос с едой и ароматным чаем. — Не очень, — соврал, насупившись, Хосок и недовольно глянул на все еще сопевшего Чонгука. Того вообще, похоже, не волновало заточение. Главное, что его никто не бил и не угрожал расправой. И еду приносили. А Хосока такое отношение Гука злило. — Жаль, — пожал плечами лекарь, — но, к сожалению, Вам пора приниматься за работу. — Чего?! — воскликнул Хосок, вскочив на ноги, но тут же ойкнул и подобрал ткань, в которую всю ночь пытался укутаться. Намджун усмехнулся упорству, с коим пленник отказывался одеваться, но постарался скрыть свое веселье, отвернувшись. — За какую еще работу? — За обычные повседневные обязанности, — пожал плечами лекарь, сложив руки за спиной. — У нас не принято, чтобы альфы бездельничали, если это, конечно, не наложники. У них одна обязанность — ублажать господина, а это очень непростой труд. — Ха, ублажать омег — это удовольствие! — возразил Хосок. — А вот повседневные обязанности уж точно не для представителей королевской крови. С футона послышалось ворчание. — Ну чего ты кричишь с утра пораньше, Хоби? — недовольно пробормотал Чонгук, сев и пытаясь продрать глаза. — А по-твоему я должен покорно отправляться выполнять работу крестьян? — Хосок зыркнул на брата, а потом вновь посмотрел на Намджуна. — И что я должен делать? Снег перед замком почистить или приготовить обед для ваших воинов? Намджун снова усмехнулся, успев прикрыть рот ладонью, но потом взял себя в руки и проговорил: — Снег во дворе чистят самые молодые альфы, а приготовлением еды занимаются повара. Хосок возмущенно охнул. Ему только что дали понять, что он не годится даже для такой работы. Тогда что же уготовил ему противный северянин? — Правитель распорядился направить Вас в гарем, — ровным голосом проговорил лекарь и продолжил, не обратив внимания на недовольство пленника: — Там всегда найдется работа паре крепких рук, а заодно посмотрите, какая жизнь может быть у Вас, если согласитесь на предложение нашего Правителя. — Какое предложение? — встрепенулся Чонгук, вытянув от любопытства шею. — Не вмешивайся! — рыкнул на брата Хосок и закатил глаза, когда Гук, пожав плечами, поднялся и протопал к столу, усевшись и тут же набросившись на еду. — А его, — он кивнул на Чонгука, — тоже отправите в гарем, прислуживать этим лодырям? — Наложники правителя вовсе не лодыри, — покачал головой лекарь. — Перед ними очень непростая задача — удовлетворять пылкую страсть господина. Чонгук ойкнул, покраснев до кончиков ушей, чем вызвал очередной смешок лекаря. — Нет, — уняв веселье, сообщил Намджун, — для молодого принца есть другое задание. — Какое?! — заинтересованно воскликнул с набитым ртом Чонгук. — Я слышал, что Ваше Высочество увлекается наукой. Это правда? — Где, интересно? — подозрительно прищурился Хосок. — Слухами земля полнится, — уклончиво ответил лекарь и обратился к Чонгуку: — Принц Тэхён занимается подготовкой празднества на Соллаль, и ему нужна помощь в лаборатории. При слове «лаборатория» у Чонгука даже волосы на голове встали дыбом от счастья. Он готов был бежать туда, даже не закончив с завтраком. Однако Намджун осадил его рвение, сообщив, что Его Высочество Тэхён обычно приходит в лабораторию лишь к полудню. Пока Чонгук расправлялся с едой, набивая громко урчавший желудок, Хосок продолжал пялиться на стопку одежды и недовольно морщиться. Вещи были все те же, от которых он так рьяно отказывался вчера, но одно дело сидеть в запертой комнате, кутаясь в кусок материи, и другое — появиться в таком виде на людях, да еще и в гареме перед альфами, разодетыми в дорогие шелка, если верить словам северянина. — Ваше Высочество, — негромко позвал его Намджун, — очень прошу Вас одеться и позавтракать. Наш народ презирает бездельников и расправляется с ними очень жестоко. Даже принцы никогда не сидят без дела. Таковы законы нашего государства. Лекарь говорил это таким тоном, что Хосоку вмиг расхотелось возражать. Он прекрасно понимал, что в случае неповиновения гнев северянина может отразиться на Чонгуке. Но даже если и нет, Хосоку было проще покориться, руководствуясь заботой о брате. Ведь тогда это не было проявлением слабости, напротив, в собственных глазах Хосок выглядел героем, идущим на самопожертвование ради близкого человека. — Хорошо, Намджун-щи, — он даже слегка склонил голову в знак уважения к альфе, выступавшем посредником между похитителем и пленным, сохраняя при этом уважение и к Хосоку, и к своему правителю. — Дайте мне немного времени. — Он бросил взгляд на поднос и, тяжело вздохнув, добавил: — И может, еще что-то из еды. Чонгук замер, перестав жевать, и покосился на последний кусочек мяса, зажатый в своих пальцах, и горстку риса в большой пиале. — Конечно, Ваше Высочество, — негромко усмехнулся Намджун и покинул комнату, не забыв запереть засов. — У тебя вообще совести нет? — буркнул Хосок, одевшись и усевшись на подушку возле столика, скрестив ноги и утыкаясь взглядом в пустые миски. — Сожрал все и даже не подумал обо мне. — Прости, — буркнул с набитым ртом Чонгук, виновато отведя взгляд. — Я был такой голодный, что даже не заметил. — Да ты вечно голодный, — фыркнул Хосок. — Прямо как саранча, которая пару лет назад выжрала весь наш урожай. Чонгук ничего не ответил, лишь поджал губы и продолжил перемалывать челюстями вкуснейшее вяленое мясо с рисом, запивая все это ароматным чаем. — Ладно, — вздохнул Хосок, сцепив пальцы в замок. — В гарем, так в гарем. Осмотримся пару дней и обязательно найдем, как выбраться отсюда. — Но почему? — брови Чонгука взлетели от удивления. — Разве не получится договориться насчет выкупа? Отец заплатит, и мы сможем спокойно уехать. — В том-то и дело, что этому мерзкому северянину не нужны богатства. — А что тогда? — заинтересованно переспросил Гук, склонив голову вбок. — Кое-что намного более ценное серебра и камней, — проворчал Хосок. — То, что я никогда ему не дам.

***

Приведя пленника в гарем, который занимал целое левое крыло замка, Намджун провел экскурсию, показав основные помещения, где Хосоку придется работать, а потом оставил его под надзором Сухо — распорядителя гарема, которому по виду вот-вот должно было исполниться лет сто. Однако старичок оказался довольно приятным в общении. Так же, как и Намджун, обращался к Хосоку уважительно, и его поручения больше походили на просьбы. Однако уже к обеду принц настолько умаялся, что, усевшись за стол, уснул, уронив голову на сложенные на деревянной столешнице руки. Чонгук же в это время только пришел в лабораторию в сопровождении молоденького альфы, который, как он догадался, был кем-то вроде ученика Намджуна, а теперь его заботам поручили Чонгука. А принц обрадовался такому положению вещей. Алим был на пару лет моложе самого Чона, с яркими голубыми глазами и такими же, как у большинства жителей северных земель белыми волосами. Улыбчивый и приветливый — он сразу расположил к себе пленника. Они болтали всю дорогу до лаборатории, которая располагалась в одном из многочисленных хозяйственных строений позади основного замка. — Принц Тэхён перенес лабораторию сюда после того, как однажды чуть не спалил замок, — хихикнул Алим, прикрыв рот ладошкой. — Он тогда только начинал свои эксперименты с фейерверками. — Оу, я люблю фейерверки! — воскликнул Чонгук, обожавший возиться с подобными штуками. — Принц Тэхён тоже, вот только ему никак не удается постичь эту науку. Он взялся за ручку и приоткрыл дверь и в этот момент прозвучал оглушающий взрыв, а из глубины помещения взвился густой клуб золотистого дыма. — Ваше Высочество! — вскрикнул Алим и бросился к эпицентру дыма. Чонгук побежал за ним и замер в паре метров от сидевшего на полу омеги, одежда, руки и лицо которого были покрыты копотью с желтоватым оттенком. — Давайте, я помогу Вам. — Альфа присел рядом с принцем и протянул к нему руки. — Все в порядке, Алим, — сквозь смех проговорил омега. — Я просто опять немного переборщил с углем. Омега поднялся и попытался струсить осевшую черную пыль на его чогори ярко-синего цвета, который, к сожалению, лишь изредка проглядывал сквозь плотную копоть. — Господи, да что же я делаю не так? — он разочарованно всплеснул руками, уставившись на разорванный бумажный корпус несостоявшегося фейерверка. — Он должен тлеть и искриться, а не взрываться! Чонгук подошел к столу и внимательно осмотрел корпус и остатки его содержимого. Изучил смеси в склянках и бамбуковых коробках. Взял щепотку сгоревшей смеси, осыпавшейся на деревянный стол, потер между подушечками пальцев, поднес к лицу, втягивая горелый запах с примесью другого, напомнившего Чонгуку запах моря. Оно и неудивительно, судя по ярко-желтому оттенку, в который был окрашен клуб дыма — натрия хлорид всегда дает именно такой цвет. Однако тяжелый запах горелого металла и бьющая по рецепторам горечь серы заставили Чонгука поморщиться и помотать головой. — Тут слишком много угля и серы, — пробормотал он. — Потому смесь не тлеет, а взрывается. К тому же корпус слишком слабый, — констатировал он, пощупав бумагу. — Просто не выдерживает давления. — Хммм, — промычал принц Тэхён, поднявшись и остановившись совсем рядом с заинтересованно изучавшим лежавшие на столе компоненты альфой. — А ты разбираешься в фейерверках? — Ну так, немного, — пожал плечами Чонгук. — В прошлом году у нас останавливались актеры, которые использовали их в своих представлениях, вот мне и удалось узнать несколько секретов. А потом самому стало интересно попробовать. — Ты сам делал фейерверки?! — восхищенно воскликнул принц, уставившись на альфу, словно на божество. — Да, — наивно оттопырив нижнюю губу, подтвердил Чонгук. — Желтый, красный и зеленый. — Пока негромко говорил, Чонгук взял плошку из обожженной глины и начал тщательно ссыпать в нее компоненты. — Синий пока не получается, но у меня есть идеи, как добиться нужного оттенка. — Он перемешал уголь, селитру и серу, добавил немного измельченных металлических опилок и в самом конце — щепотку белого кристаллического порошка. Сформировал из полученной смеси горку, уплотнив ее деревянными палочками, и все это под пристальным взглядом стоявшего рядом омеги. — По-моему, угля маловато, — прищурившись, проговорил Тэхён, на что альфа лишь самоуверенно улыбнулся уголком губ, взял пропитанную маслом палочку и поднес к одной из горящих в высоком подсвечнике свечей. Палочка тут же начала тлеть, а на ее кончике заплясал маленький язычок пламени, который Чонгук и поднес к полученной смеси. Она вспыхнула, выпуская небольшой клуб дыма, и вдруг заискрилась ярко-красными вспышками, потрескивая, а в воздухе распространился слабый, но довольно едкий химический запах. — Ух ты! — воскликнул омега, радостно захлопав в ладоши, но вдруг сник, растерянно глядя на Чонгука. — У меня все время или дыма слишком много, или смесь просто взрывается. Альфа снисходительно улыбнулся и проговорил: — Если позволите мне понаблюдать, как Вы готовите ее и наполняете корпус, возможно, я смогу понять, что делаете не так, и постараюсь помочь, — и добавил, вежливо поклонившись: — Ваше Высочество. — Красивый, еще и умный, — протянул принц, склонив голову вбок и с легким прищуром рассматривая молодого альфу, смущенно опустившего взгляд. — С удовольствием позволю понаблюдать, — шепнул он, подавшись так близко к пареньку, что его дыхание опалило щеку, и добавил: — И не только понаблюдать. Вся уверенность, с которой Чонгук делал смесь для фейерверка, растаяла, словно красноватый дым от эксперимента, оставив после себя дикую неловкость и невероятное смущение. Он замер, когда омега достал из кармана платок и принялся оттирать с его щеки пятно, оставленное испачканными в остатках сгоревшего пороха пальцами. И выглядел принц Тэхён при этом таким заботливым и… Безумно красивым. Чонгук осмелился поднять на него взгляд, а отвести его оказался не в состоянии. Аккуратные изогнутые брови, раскосые глаза с выразительными радужками цвета расплавленной карамели, опушенные не слишком длинными, но густыми ресницами. Ровный нос, пухлые губы, изогнутые в ласковой улыбке. Спадавшие на лоб чуть вьющиеся каштановые волосы, в отличие от остальных жителей северных земель, с которыми Чонгук столкнулся тут. А голос омеги завораживал. Чонгуку хотелось прикрыть глаза и наслаждаться этими бархатными звуками, напоминавшими в чем-то урчание животного. Чонгук улыбнулся, припомнив Момо — белого тигра, которого так любил чесать за ухом, пока тот нежился на мягкой траве во дворе замка. А еще любил класть голову на него и прислушиваться к ударам большого сердца животного и к размеренному дыханию. Это успокаивало Чонгука. Так же как и голос Тэхёна. Однако выдержать пристальный взгляд омеги Чонгук не смог, отвел свой и суетливо принялся перебирать баночки с порошками, стоявшие на столе. Но чувствовал, как он продолжал прожигать спину. Хотелось сбежать, но в то же время остаться. И было очень страшно, потому как присутствие омеги вызывало противоречивые ощущения. С одной стороны ему были приятны взгляды и прикосновения омеги, но с другой — его пугало собственное тело, отзывавшееся дрожью вдоль позвоночника и тяжестью в животе. Там как будто тугой узел скручивался и отдавался покалыванием во внутренностях. И Чонгук видел только один выход — окунуться с головой в работу. Это то, что всегда спасало в непонятных ситуациях. Когда он погружался в науку, в эксперименты, в учебу, не думал ни о чем. Забывал о голоде, не чувствовал холода и жары, не испытывал жажды. И искренне надеялся, что сейчас это тоже сработает.

***

К вечеру Хосок уже не чувствовал ни рук, ни ног. Он так набегался за день, что хотелось только одного — упасть на футон и отключиться до завтрашнего утра. Однако его мечтам не суждено было осуществиться. — Правитель пожелал принять ванну, — сообщил Сухо. — И что мне делать? — фыркнул недовольно Хосок. — Потереть ему спину? — Даже думать об этом не смейте! — рыкнул старик, для пущей убедительности стукнув палкой, на которую опирался, об пол. — Этого достойны только альфы из гарема Его Величества. — Альфы из гарема его величества, — перекривлял Сухо Хосок. — Тоже мне, достойнейшие из достойнейших. Хосока эти слова распорядителя гарема обидно задели. Он, конечно, не видел пока ни одного альфу из гарема северянина, хотя это было довольно странно за целый день беготни по гарему не столкнуться ни с кем, но почему-то пребывал в уверенности, что они и мизинца его не стоили. Да как вообще можно сравнивать этих лодырей с ним, Чон Хосоком, великим воином, прославившимся не только на Юге, но и далеко за его пределами. Почему-то ни один из этих гаремных трутней не удостоился чести стать отцом наследника. Не тягаться им с Хосоком. Однако его самоуверенность пошатнулась, когда он принялся наполнять горячей водой большую ванну, выложенную из мраморных плит в самом центре просторного помещения. Стоило войти наперевес с двумя наполненными ведрами, взгляд тут же наткнулся на троих мужчин, сидевших на длинной лавке в шелковых черных халатах с нежно-голубой отделкой по вороту и полам, перетянутых голубыми поясами. На вошедшего Хосока они даже не обратили внимания, а потому пока выливал воду в ванну, альфа позволил себе рассмотреть их. Они были как на подбор: высоки, стройны, безусловно хороши собой. Под тонкой тканью угадывались широкие плечи и узкие бедра. Длинные белые волосы струились по плечам, доходя до середины спины. Мужчины негромко разговаривали между собой, о чем именно, Хосок не слышал. Но вот голоса их однозначно завораживали. Он прищурился, еще раз обводя альф оценивающим взглядом, и вынужден был признать, что выглядели они роскошно. И в груди как-то неприятно заныло при мысли о том, что у них есть право прикасаться к Правителю, ласкать его тело, наслаждаться близостью с ним. Поскольку хоть Хосок и не особо приглядывался к омеге, не до того ему было во время тех двух недолгих стычек, которых встречами язык не поворачивался назвать, но не мог не отметить красоту северянина. По правде сказать, он был бы очень даже не прочь провести с ним ночку-другую, показать небо в алмазах, прокатить на облаках наслаждения. Вот только мысль о том, что от Хосока Правителю севера нужен только наследник, отрезвляла. Альфа мотнул головой, отгоняя дурные мысли, и пошел за новой порцией горячей воды. За то время, что он здесь, двое других работников гарема успели сделать по две ходки и отправиться за третьей. И уже косо поглядывали на чужака с Юга, бесстыдно пялившегося на наложников Правителя. Когда Хосок вернулся с ведрами в третий раз, застыл на пороге комнаты с замершим сердцем и раскрытым ртом, поскольку как раз в этот момент стоявший возле ванны омега скинул свой халат нежно-голубого цвета, оставшись абсолютно обнаженным. Вытянул руки над головой, сцепив пальцы в замок, и потянулся, приподнявшись на цыпочки. У Хосока воздух застрял где-то на пути от легких к горлу, а голова пошла кругом от созерцания прекрасного тела. Омега и в ханбоке выглядел довольно стройным, но без одежды поражал своим идеальным телом. Его белоснежная кожа будто светилась, а длинные волосы, доходившие до лопаток, лоснились, отливая шелковистым блеском. Хосок едва сдержал желание прикоснуться к ним, намотать на кулак, наслаждаясь мягкостью. А еще захотелось увидеть, как омега прогибается в пояснице; запрокидывает голову, подставляя изящную шею поцелуям. Услышать хриплые стоны, срывающиеся с красивых губ. Омега лениво поднялся по ступеням и шагнул в ванну, наполненную уже чуть остывшей водой, на поверхности которой плавали оранжевые хризантемы и розовые лотосы. Хосок едва не зарычал от гнева, когда один из альф тоже шагнул в ванну и помог Правителю опуститься в воду и присесть на специальный уступ. И лишь сейчас, повернувшись, северянин увидел пленника, жадно ловившего каждое его движение. Ярко-розовые губы изогнулись в кривоватой улыбке, а в глазах появилось откровенное ликование. По раскрасневшемуся лицу альфы и сверкающим от возбуждения глазам он понял, что тот не остался равнодушным к его телу. Да и кто бы остался? Мин Юнги прекрасно знал, что невероятно красив, и беззастенчиво пользовался этим себе во благо. И сейчас праздновал победу, поскольку расчет оказался верным. Стоило южанину узреть его обнаженное тело, он готов был на все. Помани Юнги его пальцем, и он набросится на него, словно голодный зверь, учуявший добычу. Вот только омега не манил. Просто отвернулся, устремив взор на стоявшего в воде на коленях альфу. Поднял одну ногу, натянув изящные пальчики, и откинулся спиной на бортик ванны, когда наложник, поддерживая за пятку, принялся намыливать кожу. Хосок сглотнул, наблюдая, как большие ладони альфы скользили по светлой коже, нанося ароматную мыльную пену. Затем наложник проделал то же самое с другой ногой, пока двое других омывали руки и грудь правителя. При этом пленник стоял на месте как вкопанный, шумно втягивая воздух через нос, отчего ноздри раздувались, а верхняя губа подрагивала от раздражения. Он уже готов был кинуться к северянину и отогнать от него наглых наложников. Ибо это они не имели права прикасаться к этой идеальной красоте. А уж когда альфа, занимавшийся ногами правителя, подобрался к узким бедрам, Хосок с трудом сдержал рвавшийся из горла стон. Он не видел, что проделывали руки наложника, мог только догадываться. Однако по тому, как омега, откинув голову на лежавшую на бортике подушку, прикрыл глаза, а дыхание его стало шумным и тяжелым, сомнений не оставалось. В паху потяжелело, и Хосок автоматически накрыл рукой член, натягивавший довольно плотную ткань паджи. Перед глазами заплясали цветные пятна, когда с приоткрытых губ омеги сорвался глухой стон. Хосок дышал, как загнанная лошадь, грудь его вздымалась в такт тяжелым вдохам. Он приподнялся на носочках и вытянул шею, дабы улучшить себе обзор, вот только плававшие на поверхности воды цветы скрывали происходящее от любопытного взгляда. Альфа разочарованно рыкнул и снова перевел взгляд на разомлевшее лицо омеги. Тот еще сильнее запрокинул голову, открывая горло с острой вершинкой выпирающего под светлой кожей кадыка. Окажись Хосок сейчас рядом, обхватил бы его губами, сжимая. Но все, что он мог — смотреть издалека, как омега стремительно приближался к пику наслаждения. Дыхание его стало частым и прерывистым, он облизывал губы, и от вида розового язычка, пробегавшего по нежной плоти у Хосока даже пальцы на ногах поджимались. Альфа, ранее омывавший грудь омеги, наклонился и втянул один сосок в рот, а второй сжал большим и указательным пальцами, чуть оттягивая. Отпустил и быстро задвигал пальцем, задевая его самым кончиком. Омегу выгнуло от этих действий, а с губ сорвался протяжный стон — звонкий, оглушительный и наполненный такими эмоциями, которых от своих гаремных омег Хосок никогда не слышал. Они лишь поскуливали, выгибаясь на его члене, или замирали, входя в рот другого омеги. Но по сравнению с теми звуками, которые издавал северянин, оставались немы. Не выдержав этой мучительной пытки, альфа вылетел за дверь, пронесся по коридору и, забившись в каморку с хозинвентарем, сунул руку за пояс штанов и буквально в несколько дерганных движений довел себя до разрядки, крепко жмурясь и кусая губы, чтобы не застонать. А под плотно сомкнутыми веками все еще стоял отчетливый образ купавшегося в блаженстве омеги. — Жаль, что он не остался до конца представления, — усмехнулся Юнги, когда наложник проглотил его семя и вылизал начисто подрагивавший от пережитого оргазма член. — Ему бы точно понравилось. Его самого настолько возбудил пылающий взгляд южанина, от которого мурашки шли по коже вовсе не от прохлады, витавшей в воздухе, что теперь хотел оказаться в постели с этим альфой не только для того, чтобы зачать наследника. О нет, он был исполнен уверенности, что страсть принца Юга значительно обострит ощущения от уже пресытивших его однообразных утех с гаремными альфами. Теперь Юнги хотел покорить Чон Хосока не как потенциального отца наследника трона, а как страстного альфу.