Все как всегда?

— Я тебя наверное уже заебала своими ночными звонками? — вместо приветствия спрашивает Земфира.  Рената всегда отвечает после первых гудков, неужто и спит с телефоном? Или так сильно ждет весточки от нее?  — Не придумывай, — улыбается мягкий голос. — Отвлекаю? — снег хрустит под ногами певицы, что целеустремленно двигается вперед, стараясь удержать равновесие. Куртку распахивает: ей и жарко, и весело. Наутро пожалеет о том, что решила охладиться — но сейчас Земфира руководствуется лишь легкостью в груди и алкоголем в крови, здравый смысл в отключке.  — От чего ты можешь отвлекать меня ночью?  — От страстного секса, например? Или чем там еще занимаются семейные пары на отдыхе? — знает, наглеет, знает, Рената может послать ее нахрен, но все равно спрашивает. Как еще наградить себя за хорошее поведение? Да, напилась, но тем не менее ни на кого не повелась и ушла в гордом одиночестве, что это если не прогресс? А смущать кого-то ее всегда забавляло. — Ты выпила?  — Ага. И чем же я себя выдала?  — Интересом к моей сексуальной жизни, — звучит совсем не робко, к сожалению Рамазановой. Видать привыкла к ней уже, освоилась. — Мне всегда было интересно. Блять, — ворчит уже в следующую секунду, потирая лицо. — Что-то случилось? — встревоженно интересуется Литвинова. — Ебаный столб на пути случился, — Земфира ногой его слабо пинает, злится за собственный промах: отвлеклась на Ренату и ботинки, красиво рассекающие снег. Мысль течет дальше. — А жаль, что не ты. Сейчас охуенно: снег скрипит под подошвами, прохожих нет уже, так спокойно и морозно. — Что ты вообще делаешь на улице? Почему не вызвала такси? Поздно ведь уже… Бродить там…  — Да тут полчаса всего идти, — взмахивает рукой брюнетка, точно Литвинова сейчас стоит перед ней, — я же тебе говорила уже, — как говорила и о том, куда и зачем направляется, когда созванивались днем.  На скамейку плюхается. Вот бы утро никогда не наступало. Переводит взгляд на небо. — Земфира, пожалуйста, вызови такси, — просит Рената таким голосом, что в груди разливается тепло. Согласиться хочется сразу, исполнить все, о чем только не попросит. — Мне не по себе, что ты там одна.  — Переживать нужно начинать, если в мое одиночество кто-то нибудь вторгнется, — хмыкает певица. — И ты не ответила на мой вопрос.  — Какой? А, нет. Ничего особенного на самом деле не происходит, он весь день на телефоне решает рабочие вопросы, а я знакомлюсь с местностью. Тут так красиво, жаль, что нельзя показать тебе именно сейчас, каково здесь. Как я это вижу. Земфира улыбается. Но знать по-прежнему хочет.  — И что, все твои кружева до сих пор не пошли в дело? В том смысле, что они пока радуют только твой глаз.  Тыкает по большей части наугад. Почему-то воображение показывает Ренату именно в кружевах, прозрачных, манительных, тех, что подобно праздничной обертке на соблазнительных изгибах тела. Картина вырисовывается настолько реалистичная, что дух захватывает. — В этом и состоит первозадача красивого белья: радовать себя. Но с чего ты взяла, что это будут именно кружева?  — Интуиция. Скажешь, ошибаюсь?  — Скажу, чтобы ты вызвала такси, — тепло отвечает блондинка. — Ре-на-та, — ненавидит томиться вопросами, выдержка ни к черту.  — Вызови такси, а я тебе покажу, хорошо?  Земфира не знает, как на это ответить. Дар речи теряет. Руку к сердцу колотящемуся прижимает. Рената говорит не всерьез. Она шутит.  — Зе?  — Я тут, — сглатывает и снова замолкает. — Договорились? — Ага, — бормочет Земфира. Ну, а что? Глупо отказываться. Это всего лишь фотография. Искусство, так сказать. Созерцание прекрасного.  — Отлично, тогда как приедешь домой, посмотри электронную почту. Со лба смахивает волосы и застегивает куртку. Вызывает автомобиль.  Не раздеваясь, проходит в гостиную и включает компьютер, дрожащими пальцами открывает входящее письмо с файлом. Смеется, опустив голову на руки. Что же… Рената и правда прислала ей фотографию своего нижнего белья. Лежащего в аскетичном органайзере. В следующий раз будет точнее формулировать свои желания. 

***

«если так сильно соскучилась — прилетай) город и название гостиницы, где я остановлюсь, знаешь)»  Земфира и в самых смелых мечтах не допускала, что Рената действительно это сделает. Никто прежде не совершал ради нее таких безумных поступков. Так вот какая она, дружба. Кто бы мог подумать.  Вчера был охеренный вечер в компании не менее охеренных людей в лице ее музыкантов и близких знакомых одного из них. Из последних никто не подвел, певица вообще привыкла довольствоваться малым: не просили номер телефона и не пытались уволочь для фотографирования — уже замечательные люди. Настроение немного подпортил тип, безотрывно наблюдающий за приятельницей и слащаво ей улыбающийся, но Литвинова оберег от близкого знакомства с мужчинами носила — обручальное на безымянном и холодное выражение лица.  — Как ты объяснила поездку мужу? — спросила, помнится, подливая шампанское в бокал. — Ты изъясняешься так, — хитро улыбнулась ей блондинка, удерживая зрительный контакт, — словно я сбежала к любовнику. Я сказала ему правду. — Что поехала ко мне?  — Да. — И часто ты вот так спонтанно срываешься в другой город к.. подругам?  — Кажется, в будущем это станет привычным делом, но пока… Это впервые со мной происходит. — Что же, приятно знать, что я у тебя первая, — интимно прошептала ей на ухо Земфира без всякой на то необходимости: их никто не подслушивал, но впитывать аромат ее кожи и духов на близком расстоянии, чувствовать тепло кожи под губами так приятно, хоть сердце и ухает в груди со страшной силой. Как нестерпимо скучала по ней, поняла только в тот момент. Рената шампанским подавилась и покраснела.  Вчера было так замечательно, поэтому сегодня — так сильно болит голова. Земфира ворочается в постели, пытается найти максимально безболезненную позу для сна, когда звонит мобильный. Вслепую подносит его к телефону, знает, кто может тревожить в такую беспросветную рань. — Здравствуй, мама, — улыбается. — Я звонила вчера, как и обещала, но? — Я ходила в гости к теть Любе, ты ведь знаешь, что к ней как пойдешь — убежать быстро не получится, — сообщает причину отсутствия, — но папа передал, что ты добралась благополучно. Земфира, ты ведь обещала позвонить сразу, как приземлишься! — Ма… — Я ведь волнуюсь, — перебивает ее мать. — Новостей этих понасмотришься и места себе потом не находишь.  Съерничать желает , что случись что, узнала бы об этом одной из первых из тех же новостей, но это было бы жестоко. — Извини, я закрутилась просто: пока до гостиницы доехали, пока разместились… Потом еще немного посидели с ребятами в ресторане… В баре на самом-то деле, в вип помещении, забронированном специально для них, но знать об этом маме совсем не обязательно. Кажется, никогда не будет чувствовать себя достаточно взрослой для того, чтобы пить в присутствии матери или отца в обычном объеме или курить. Последнее — вообще дичь. Мама знает, что она курит, но при этом Земфира все равно шкерится по углам с этой пачкой сигарет как какой-то подросток с чувством вины. — Опять с группой? — Да. Флорида Хакиевна тяжело вздыхает. Переживает за дочь, у которой не ладится ни с друзьями, ни с возлюбленными, всегда одна, всегда неизменно отвечает, что ни в ком не нуждается, но ведь так не бывает? Каждый нуждается в человеке рядом, как бы ни убеждал себя в обратном. Даже Земфира, особенно Земфира, ведь она такая чувствительная девочка, так близко к сердцу все принимает, так остро реагирует на все несправедливости. Желтая пресса да бестактные вопросы знакомых немного приоткрыли завесу таинственности над личной жизнью дочери, намекнули, что она могла бы… Флорида была готова поверить даже в эту версию, смириться с ней со временем, потому что никакие стандарты общества не стояли улыбки ее ребенка, но и тут все глухо. Земфира никогда ни с кем ее не знакомила, не оброняла женских имен в каком-либо контексте кроме рабочих отношений. Всегда о музыке, про музыку и для музыки. Или Земфира просто не доверяет ей, боится стать разочарованием?  — Земфира, ты же знаешь, что я тебя люблю?  — О, господи, начинается, — стонет девушка.  — Я переживаю за тебя, нельзя же жить одной работой. В своей Москве ты совсем одна, случись что… — У меня есть телефон, — фыркает Земфира.  И Рената. — А лучше бы настоящие друзья, — Флорида Хакиевна недоумевает, почему их до сих пор нет у дочери. Она прекрасный преданный человек, как они все могут этого не видеть? — Люди, на которых ты всегда можешь положиться, понимаешь? В светлые и грустные моменты.  — У меня есть друг, подруга, вернее, — признается Рамазанова. Щеки горят. Ногтями царапает простынь, дабы отвлечься. — В общем, я кое с кем поладила и мне окей, не одиноко, не грустно, не печально, так что не волнуйся.  — Правда? — слышит улыбку в голосе матери.  Улыбается сама. — Вроде как. Мы не так давно знакомы, но пока все идет путем. Рената производит впечатление человека, который не кинет в случае чего. — Рената? Это о ней мне рассказывал Рамиль?  Бля-ааать. Вот так и знала, что кто-то не может держать язык за зубами! — Очевидно.  Чувствует азарт матери, знает, что теперь она не успокоится, пока не вытащит всю информацию.  С энтузиазмом подскакивает с кровати, услышав спасение. — Мам, ладно, мне пора, кто-то стучит. Завтрак, наверное принесли. Я позвоню тебе вечером, — отключается и распахивает дверь. Улыбается широко при виде смущенной гостьи. — О, я думала, что после вчерашнего не увижу тебя как минимум до десяти часов! — Земфира, я выпила всего ничего, — укоряет прищуром. — Возможно! После второго бокала я перестала считать. Ладно, я шучу, но серьезно, ты чего так рано?  Футболку длинную тянет пальцами вниз, когда любопытный взгляд Литвиновой скользит по обнаженным ногам. Знала бы, что придет она, подготовилась как-нибудь. Привела себя в благопристойный вид.  — Ты говорила, что к восьми хочешь поехать проверить оборудование. — Ну да, — еще сильнее недоумевает певица.  — Я надеялась, что прежде, до этого, мы немного побудем вместе, позавтракаем там, выпьем кофе… Если ты не против. — Только за, — подмигивает Земфира. — Сейчас переоденусь и пойдем, проходи пока. Я не ждала тебя, думала, что ты как выспишься просто подъедешь туда и все. — Куда — туда?  — В ДК.  — А что, можно с тобой? — хлопает ресницами красивая блондинка. Земфира глаза закатывает от абсурдности вопроса. — Скажу тебе больше: не можно, а нужно! Много внимания уделять не обещаю, сама понимаешь… но буду рада, если ты будешь где-то поблизости. Иначе зачем вообще было проделывать такой длинный путь? Чтобы просидеть весь день в одиночестве в гостиничном номере? — Я точно тебе не помешаю?  Хороший вопрос, ответа на который пока не знает и сама Земфира. Это будет совершенно новый опыт для них обеих.