Все как всегда?

— Литвиновой не будет? — спрашивает Земфира, окидывая взглядом студийную приятеля.  Иногда чувствует, что берет на себя слишком многое, выбивается из сил, но из свойственного ей упрямства не сбавляет темпа. Принятые обязательства нужно выполнять, и фильм Литвиновой — одно из них. В будущем тысячу раз подумает, прежде чем что-то там обещать на пьяную голову.  Звонок Игоря не стал такой-то уж неожиданностью: еще в ресторане поняла, что он с Ренатой общается на двух совершенно разных языках и что в будущем им потребуется связующее звено в ее лице. Заранее подготовилась и набросала несколько общих концептов в надежде, что один из них придется по душе требовательному «заказчику». Вдовин же полагал, что отделается малой кровью, потому так легко и согласился на эту работу. Ну, не выглядела Рената как щепетильный человек.  — Нет, — бурчит мужчина, потирая красные от недосыпа глаза.  Жаль. С ней бы процесс пошел намного быстрее. Честно говоря, Земфира думала, что именно Рената первой кинет клич о помощи, поэтому каждый день, как взрослая и очень ответственная, проверяла электронную почту. Ни одного письма от той, что так стремилась познакомиться с ней поближе не поступило.  — Зачем ты тогда вообще меня позвал? Гадать на кофейной гуще?  — Не, ну ты же помнишь, о чем она там говорила в прошлый раз…  — Ты бы тоже помнил, если бы меньше пялился на нее. «Ах, Ренаточка…», — театрально прикладывает руку к груди, понижая голос до томного. Реакция Игоря, его смущение забавит. Поплыл совершенно. Было бы от кого. Да, красивая, да, достаточно милая и вроде как внимательная к другим, но ничего особенного. Там поди еще разбери, какая из ее личностей настоящая: та, домашняя, поутру, или высокомерно самоуверенная вечерняя. Земфира неплохо разбиралась в людях, но тут совершенно непонятно.  — Ладно, не будем об этом. Ты же мне скидывал пару тем, я послушала, вроде ничего так, если их доработать, что конкретно ей не понравилось? — Типа чересчур помпезно и не хватает глубины, сердце, блять, у нее при прослушивании не замирает, — Игорь кожанку Земфиры, брошенную на небольшой диван, перевешивает на крючок.  Рамазанова брови хмурит: не ждет же он, что она будет зависать здесь до бесконечности? На такое точно не подписывалась. Да и смысл заморачиваться и что-то там совершенствовать без одобрения Литвиновой?  — Прям так и сказала?  — Ну, в общих чертах.  — Мне в общих не нужно, — прямо отвечает Земфира, — мог меня и не звать тогда, если сам не знаешь, чего она хочет. Конкретику давай. И вообще, позвонил бы, когда Рената была здесь. Или в кайф подрабатывать сломанным радио?  — Я хотел, но, — Вдовин замолкает резко. — Но?  — Рената сказала, что против. Не хочет тебя беспокоить лишний раз и все такое. Пиздец. Все эти вежливые обороты Земфира прекрасно знала: сама к ним не раз прибегала. Они всегда обозначали одно: лучше сдохнуть, чем обратиться к этому человеку за помощью. Хороший разгон от «дай мне номер своего телефона» до «иди нахер». Никто не спорит, Земфира плохо сходится с новыми людьми, но не настолько ведь? Или вдруг резко перестала устраивать ее как музыкант?  Молчит мгновение.  — Как заботливо с ее стороны. Воспроизведи дословно, что она тебе сказала, — Игорь смотрит смущенно, и Земфира чертыхается. — Да не про меня, а про музыкальное сопровождение фильма.  — Ну, это… Так дело не пойдет. — Позвони Ренате или даже лучше дай мне номер, я наберу сама? Вдовин диктует цифры, гудки идут и идут, но никто не отвечает. Спустя двадцать минут, утратив всякую надежду на успех, Земфира говорит, что заедет завтра.  Стоит оказаться в автомобиле, как телефон оживает. — Да? — холод вперемешку с легкой тревогой.  Земфира переводит взгляд на приборную панель: ровно 22.00. По хорошим поводам в такое время приличные люди не звонят. — Привет, это Земфира. — Ой…  — Действительно «ой», — хмыкает она. Повисает пауза, и тянется, тянется до бесконечности. — Ты еще здесь?  — Да. — Ты дома?  — Да. — Супер. Я подъеду минут через сорок. По рабочему вопросу, — не церемонится. В конце концов, это не ей нужно. — А ничего, если мы поговорим на улице? Понимаешь, ко мне никак нельзя, сегодня… Земфире совсем не интересно, что там у нее «сегодня». И не кайф торчать на улице на виду несмотря на поздний час. — Я за рулем. В машине и переговорим.

***

На улице идет дождь. И Рената ждет ее, стоя под дождем. Земфира быстро пробегается взглядом по Литвиновой. Сигналит. Интересно, она двадцать четыре на семь ходит в образе, пригодном и для обложки журнала?  Земфира включает отопление в салоне и рассматривает ее увереннее, ища изъян во внешнем облике, способный доказать, что Литвинова — всего лишь человек. Макияжа на лице нет. Влажные волосы собраны в пучок, несколько вьющихся прядей выбиваются из прически; и все так гармонично, так идеально смотрится, даже когда в толстовке и юбке. — Рассказывай, какую музыку ты желаешь видеть в фильме, — после обмена приветствиями сразу переходит к делу.  О какой путанице в ее голове из идей и образов говорил Игорь, Земфира искренне не понимает, Рената мысли свои озвучивает кристально понятно, если слушать ее и слышать. По полочкам раскладывает буквально.  Земфира запоминает логическую цепочку, объяснения сценария, мысли, чувства, которые следует вложить в музыкальное сопровождение, кайфует от того, как рьяно Рената горит своей идеей. Увлеченный человек — это всегда сексуально и никогда про внешность.  В блокноте черкает идеи, принимая то, что созданное ей ранее вообще не вписывается в концепцию, что основы, с которыми будет работать Игорь, придется переделывать все как одну и после пытаться разъяснить их ему. Как это сделать — неясно, это все равно что выпотрошить душу.  За обсуждениями время течет незаметно.  Прощаются за полночь. Рената благодарит ее за помощь, Земфира только отмахивается, едва слыша слова. Мысленно уже не здесь, в музыке. И эйфория эта, предвкушение будущих мелодий, лучшее чувство на свете.