Кровь на полотне

      Проснулся Чарли в одиночестве. Вампир никогда не задерживался и уходил до первых лучей рассвета. Когда Чарли только начал осознавать, что это будет повторяться из раза в раз, в его груди появилось странное чувство. Он мог назвать это тоской, но было бы странно испытывать подобное к тому, кто видит в тебе только источник пищи. Но всë же, мысль что ты кому-то нужен была ему приятна. Что не говори, а до появления вампира он был совершенно один, и как он считал мог вполне обходиться сам по себе. Но дело в том, что чувство когда кто-то заботится о тебе сильно подкупает, и несмотря ни на что, его не покидала надежда, что это не просто так. Только вот все его надежды разбивались о собственное неверие и чужие слова.       Что бы не делал Де’Карли он всегда объяснял это как способ держать при себе резервный источник пищи. Если он приносил ему еду, значит боялся что его «закуска» умрëт от истощения. Если дезинфицировал его раны и заставлял следить за здоровьем, значит боялся что художник получит заражение и его кровь станет непригодной в пищу. Заставлял умываться? Просто ему было неприятно пить кровь такого неряхи. И всë это было так важно для вампира, что Чарли иногда задумывался. А почему Риккардо его терпит? Иногда в голове Чарли появлялись мысли, что сам Де’Карли хочет чтобы художник был для него обедом, но эти мысли быстро угасали, будто выталкиваемые из головы неведомой силой.       В другое время, на едине с собой, голубоглазый размышлял почему Риккардо с ним возится. Неужели у него нет на примете более здоровых, опрятных и сговорчивых людей? Ему бы не составило труда вскружить голову молодой девушке, что с радостью отдавала бы часть своей крови за внимание такого красивого и обаятельного мужчины. Или договориться с каким нибудь торговцем, что за хорошую сумму выторговал бы свою кровь или кровь своей прислуги. Раз ему так сильно нужен кормилец, то почему он всегда возвращается именно к Чарли? К неряшливому, тощему и как однажды сказал сам вампир болеющему малокровием. А это как он понял заставляло вампира быть осторожным с осушением его тела. По странному стечению обстоятельств Чарли был готов отдать ему больше крови, чтобы он не голодал, чтобы в очередной раз придя к нему и оставшись без еды не понял, что от этого тощего художника нет ни какой пользы, лишь бы не разочаровался в нëм, лишь бы не ушëл…       Чарли почувствовал как по его лицу катятся слëзы, тëплые дорожки солëнной жидкости обжигали его щëки отвлекая от грустных мыслей. Дав наконец волю слезам он смог расслабиться. При Риккардо он никогда не плакал. Старался не плакать. И дело не в том что вампира раздражали слëзы и он становился жестоким, напротив он начинал обращаться с ним как с ребëнком, да и к тому-же любил слизывать дорожки слëз с его лица. Это было странно и желание плакать сразу же отпадало. Сейчас же Чарли хотел вдоволь насладиться слезами. Как ни странно это приносило ему облегчение, что бы не говорил вампир, он хотел выплакаться, хотел побыть слабым. Всë это только для того чтобы вынести всë, что происходит с его жизнью. Пару минут просидя в защитной позе у стены, уткнувшись в свои колени и он почувствовал себя немного более отдохнувшим. Пройдя к зеркалу он умылся холодной водой оставшейся со вчерашнего дня и увидя более менее сносную картину он расслабился.       Повязанный на шее платок скрывал почти зажившие следы от укусов. Почему-то болящие совершенно не так как свойственно обычным ранкам. Не как случайный порез когда точишь карандаши, а как детские синячки такие маленькие и памятные, что приятно побаливали когда на них надавливали, стараясь вызвать ностальгию и воспоминания о детских забавах. Чарли прямо как сейчас помнит вот был один на коленке от падения во время догонялок, там пара на локтях от попытки взобраться на дерево и целая россыпь на боках и спине от того как он скатился кубарем с горки.       Тут было так же. Слабая боль возникала каждый раз когда он к ним прикасался. Но это чувство было таким сладким. Вот совсем недавний, ближе к плечу, тогда Риккардо ворчал на то, что осень выдаëтся слишком холодной. Тогда он принëс ему сладкий тыквенный хлеб щедро присыпанный хрустящими семечками этого чудесного фрукта. Чарли любил тыкву. Каждый раз когда наступала осень одна девушка отдавала ему одну среднюю тыквину так как урожай у них всегда был богатый и она боится как бы он не испортился. Вот этот, оставленый за два дня до этого, ближе к левой ключице, тогда Риккардо был бледнее обычного, но не смотря на то как плохо он на первый взгляд выглядел, вампир вëл себя спокойно, но в какой-то момент будто потерял сдержанность. Тогда Чарли казалось что он осушит его подчистую. Но единственное что он сделал после слабого укуса, который художник едва ощутил, уткнулся ему в шею и стал шумно дышать, вдыхая чужой запах. Это было, странно? Так странно что Чарли потерял дар речи и одëрнул его только спустя пару минут. Риккардо выглядел немного растерянным. И даже если Чарли смог заметить, то какая же буря эмоций бушевала в душе вампира? Тогда он ушëл и даже не остался чтобы уложить его спать. Чарли было так непривычно, что он проворочался всю ночь так и не уснув.       Это было довольно странное воспоминание, но возвращаясь к его ранкам он вспомнил про укусы с другой стороны шеи. Риккардо старался не кусать поверх старых и ещë не заживших. И Чарли мог бы сказать ему спасибо так их было легче различать, вот один, второй, третий всего пять на шее и…       Чарли закатал рукав и посмотрел на запястье. Там уже ничего не было, только воспоминания о первом укусе. Или укусах? Когда Риккардо впервые приложился губами к его венам он выглядел как человек неуверенный, что ему понравится и решивший попробовать только из вежливости. Или же любопытства? Да скорее всего так он и выглядел, разглядывая Чарли когда застал художника в спальне у него дома. Чарли тогда был очень напуган, но старался вести себя как при встрече с диким животным. Медленно пятясь назад стараясь не подавать виду, что ему страшно и вести себя дружелюбно, чтобы усыпить его бдительность и выбить себе возможность сбежать. Тогда ему и правда казалось, что это поможет. Но видимо увиденую однажды жертву вампиры приследуют до конца. Поэтому преградив ему путь встав у него за спиной, Де’Карли лишь положил руки ему на плечи и прошептал на ухо чтобы тот не дëргался. На удивление Чарли послушался, а после послышалось брезгливое фырканье и вампир ухватится за его руку приподнимая выше и после скептичного взгляда впился туда. Но что-то тогда видимо пошло не так, раз тогда Чарли потерял сознание. А очнулся он уже на своей кровати, лëжа на коленях вампира. Он был в шоке, но тогда Риккардо сказал ему спать дальше и востанавливать силы.       Вот это как раз и не давало ему покоя. Почему он не ушëл? Почему не бросил его после того как так жутко воспользовался? Он ведь вампир, хлоднокровная тварь которую заботит только как бы напиться чужой кровью. По крайней мере так говорили в церкви. Тогда почему же несмотря на слова священика, что упыри холодные твари что выпьют вас до капли и обратят в такую же нежить чтобы сеять хаос, на все убеждения самого вампира, что он делает это только ради его крови он продолжал укладывать его спать будто следя за его состоянием не только после каждого укуса, но и после каждой их встречи. Каждый день, кроме того случая когда он позволил вести себя так бесцеремонно. Чарли не понимал. Так за размышлениями прошло всë утро. Чарли понял что голоден поэтому спустившись по лесенке со второго этажа его домика он направился к маленькой кухне. На печи как не странно стоял глинянный горшок которого там не должно было быть. Подойдя ближе Чарли взял висящее рядом полотенце и схватился за крышку. Внутри была пшëная каша, ещë тëплая и исходящая паром. Видимо перед самым уходом вампир оставил ему завтрак.       «И вот зачем, зачем? Зачем он заставляет меня надеяться что я ему не безразличен?» Уже не раз этот вопрос посещал его голову. Но сейчас он не хотел об этом думать, он хотел есть. Поэтому открыв стоящую рядом жестяную кастрюлю, в которой он никогда ничего не готовил и которая осталась ему ещë от предыдущих хозяев дома, он достал со дна деревяную ложку и вернувшись к глиняной посуде взяв и перенеся еë на стол на место с единственным стулом он смог приступить к трапезе. Вкусно, но немного пресно. Соли в доме не было, Чарли мог бы попросить, но это было бы неловко. В частности ведь он ему никто и Чарли не делает для него ровным счëтом ничего, что не смог бы сделать любой другой человек и Риккардо так же не обязан его содержать.       Мотнув головой отгоняя эти мысли, он вспомнил, что он не должен об этом беспокоиться и что всë хорошо. Сегодня у него есть дела требующие того, чтобы он пошёл в город. Поэтому он должен быть как всегда радостный и необременëный своими мыслями. Как и учила Ба, «Если решил быть счастливым, то нет причин быть каким либо другим» Поэтому натянув свою самую очаровательную улыбку и собрав сумку с деньгами и всем необходимым он направился через лес, прямиком в город.

* * *

      День был довольно трудный, но не без радостных моментов. Чарли вернулся домой и сразу же как закончил со своими делами. Если в кратце, то он ходил в общественную баню. После неё чувствуется лёгкость и свежесть и Чарли был рад, что откладывал на неё деньги. Да и Риккардо объяснял, что от чистоплотности бегут все болезни. И… снова он вспоминает Риккардо будто бы ни что другое на ум не приходит. И вообще… мир не крутится вокруг него. Конечно он знал, что Риккардо богат, как он предполагал, известен оттуда откуда он пришёл и наверное у него есть слуги, что правда вертятся вокруг него сдувая пылинки. И наверное у него есть даже любимая женщина, что считает его центром своего мира. Но… Чарли ведь это не касалось?.. Да Риккардо для него никто, и наверняка вампир сам считает его никем. Очередная жертва, чья жизнь по сравнению с его вечностью пролетит незаметно. Не больше, не меньше…       За такими мыслями Чарли и не заметил как открылась входная дверь. А обернулся он только когда за его спиной послышалось тяжёлое дыхание. Это было жутко, и его ужас вырос когда размытая тень бросилась к его шее, вжимаясь в неё и шумно дыша. Это было ещё страшнее, но стоило ему опустить взгляд вниз и он заприметил белые кончики волос.       — Риккардо?..       Художник боялся ошибиться и увидеть перед собой другого вампира, но налетевший на него тип и правда оказался Риккардо, что ясно было видно когда он оторвался от его шеи и посмотрел в его глаза. Вот только его глаза пылали красным в темноте сильнее чем обычно, отбрасывая алый свет на белую рубашку и блестя на ресницах.       — Прости Чарли… — прохрипел вампир. Его голос был слабо похож на тот мягкий и рокочущий тембр, что очаровывал творца каждый раз когда он его слышал, в чём тот конечно же не признается. И конечно же Чарли был напуган просьбой о прощении.       — З-за что п-простить Рикка… — он не успел договорить как в его шею впились жарким поцелуем.       Чарли опешил от такого поворота. Настолько, что ничего не смог сказать. Только млел от такого опытного обращения. Чужие губы так мягко переминали и прищипывая нежную кожу на шее, помогая себе в ласке языком. На удивление даже длинные клыки никак не задевали его тонкую плоть. Было так хорошо, пока Риккардо не отстранился. Он выглядел как тот, кто после долгой жажды наконец-то получил заветный глоток воды, вот только сам по себе всё ещё жаждал, и отстранился от спасительной тары только, чтобы что-то сказать.       Но не решался… Чарли видел это по его глазам. Красное плямя в них поугасло, став больше похожим на свой обычный внешний вид, но всё ещё дико пугала пустота в них. Будто бы в любой момент власть над ним могли взять инстинкты и тогда Чарли уже не спастись.       — Я… люблю тебя… — задушенно выхохнул вампир, будто слова мешали ему глотать воздух и сами по себе отнимали много сил.       — Риккардо… почему?.. — Чарли сделал несколько нетвёрдых шагов назад. У самого дыхание сбилось от тихих вздохов во время истязания его шеи, но сам он пока не выглядел так… неопрятно… и мягко говоря дико… Рикардо же сейчас больше чем в их первую встречу был похож на дикого зверя, но в этот раз в конец потерявшего рассудок.       Риккардо смотрел в пол, вроде как успокоившись он уже более чётко сказал:       — Не знаю… не знаю зачем говорю это каждый раз когда это происходит… — он сделал несколько качающихся шагов в сторону Чарли и продолжил. — Ты особенный… я люблю тебя… никогда… не чувствовал что-то подобное к другим…       — Риккардо… т-ты не в себе… прошу ус-спокойся… — Чарли продолжил пятиться назад, но вампир настиг его в один рывок, схватив его за руку, он начал тараторить ему на ухо.       — Не в себе? Да, ты верно подметил, я сгораю каждый чёртов раз когда пью твою кровь и всегда когда я далеко сердце… нет… душа будь она не ладна желает, чтобы ты был рядом. Я… — Риккардо прервался, но всё-таки закончил фразу. — …хочу большего, понимаешь?..       — Н-нет… — боязнено выдохнул Чарли.       Риккардо замер. Кажется даже перестал дышать. Он оторвался от уха Чарли и выпрямившись, посмотрел ему в глаза. Вот только взгляд был необычайно мягким. Не высокомерным, не брезгливым, не насмешливым. Во взгляде вампира чувствовалась вся та печаль и тоска которую он прятал за всеми этими масками. Он наклонился и приблизился настолько, что Чарли почувствовал его следующие слова на своих губах.       — Я и не надеялся, что ты поймёшь… по крайней мере не сейчас… но когда нибудь, я уверен, я смогу сказать тебе это в лицо.       Вопрос Чарли о том «Что это значит» затерялся в его мутнеющих глазах. Стоило только вампиру коснуться его лба своим, как на блондина нашла сильная сонливость, сопровождаемая слабостью как во время болезненной дрёмы. До того странно, но Чарли уже не мог ничего сказать. Даже подумать, что означали слова «Не волнуйся я не зайду далеко…»

* * *

      Риккардо смотрел сквозь закрытые веки, на картины, что рисовало его воображение когда он прислонившись в родной груди, слушая мягкое и размеренное сердцебиение. Оно было спокойно и не вызывало волнений. Так… должно быть всегда… хоть на яву, хоть во сне, Чарли должен чувствовать себя спокойно рядом с ним. Но о таком, пока что, приходилось только мечтать.       Сейчас Чарли спал, сидя на его коленях. Мирно и сладко спал. Не волнуясь о пережитом перед этим. Ведь он наверняка забудет об этом, когда проснётся. Так славно, что Риккардо не мог держать руки при себе.       И сейчас одна из них покоилась на светлой голове, перебирая непослушные вихры. Такие жёсткие, но на удивление не колючие. И Риккардо отчётливо мог слышать их запах, что-то между прелым сеном и свежесмолотой пшеничной мукой. До того странно, что такой запах казался ему привлекательнее всего остального. Кровь Чарли тоже имела специфический запах и вкус. Если сравнивать всю кровь, что он пробовал до этого с ягодами и фруктами, то Чарли скорее был орехом, с виду невзрачный, но куда более сытным и питательным для сильно изголодавшегося путника. А его кровь пусть и не казалась на первый взгляд чем-то особенным, но стоило её вкусить как вспоминалось самое памятное из детства. Вкус тёплого хлеба, для такого изголодавшегося мальчишки как он. Никогда в своей жизни он не ел с большим удовольствием чем тогда. Тот кто при жизни не голодал, никогда бы его не понял. Сильный голод это то, что делает нас сильными, готовыми решиться на что угодно чтобы выжить, но стоит только раз приложиться губами к такому вот насыщающему куску мякиша, как ты уже никогда не захочешь бороться за что-то ещё. Пусть в дальнейшем тебя может ждать еда получше, но ты никогда не забудешь тот вкус, что для тебя был подобен глотку жизни.       Чарли был подобен этому чувству. Нет, не так… Он и был тем, кто вызывал подобные чувства. У вампиров так происходило всегда. Стоило найти кормильца по душе как эта же душа тянулась к нему всё сильнее. Кто-то подавлял эти чувства, осушая такой необходимый источник пищи. А кто-то хотел большего…       Обращение в вампира. Это всегда было деликатным вопросом. Совет запрещал обращать большое количество людей, в целях сохранения баланса и хрупкого мира. Да и к тому же истреблять источник пищи было неразумно. У человеческой крови было много аналогов, но не один из них не насыщал достаточно. В том и была проблема. Но… хоть раз в жизни… хотелось использовать возможность для себя… стать ближе и просто забыть о проблемах. Хотелось жить как два сердца связанных в одно. Чувствовать как он сопит у тебя в объятьях, зная что ты не уйдёшь раньше чем он проснётся, касаться как он того пожелает и разрешить касаться в ответ, кормить друг друга… боже, как же изменится его лицо когда он угостит его чем нибудь, что ест сам. Сколько эмоций будет на лице Чарли, когда он будет открывать для себя, что-то новое, а сам Риккардо сможет наслаждаться радостью на его лице. Всякий раз за едой, когда они будут проводить время вместе, когда он будет гладить его по спине, когда нежно прикоснётся к шее, когда…       Риккардо вознёс лицо к потолку прикрывая глаза, что наверняка загорелись страстью. Полностью красные, без намёка на зрачок и белок. Такие жадные. Такие грешные…       Риккардо опустил голову и снова посмотрел на спокойно сопящего на его коленях мальчишку. Такой беззащитный, что даже не поймёт если Риккардо украдёт его первый поцелуй. Вот только он не посмеет, такое хочется оставить на потом, как долгожданный десерт, как праздничный ужин в честь окончания поста. Хоть Риккардо никогда и не был верующим, сейчас он чувствовал себя одним из тех людей, что ограничивали себя ради Бога в которого верили. Риккардо тоже верил, верил что ему воздастся за терпение. И что всё будет хорошо. Уложив мальчишку на жёсткую кровать, и сам ложась к нему лицом к лицу, он почувствовал его запах. До того мягкий и терпкий. В самом деле нераскусанный орешек. Так мило. Так пьянит.       Сдерживая себя из последних сил он целует его в щёку изо всех сил отводя взгляд от покусанных губ и закрывая глаза. В заново наступившей темноте слышались размеренные удары живого сердца и его эхо. Как будто их сердца бились вместе. Поддавшись этим сладким грёзам он уснул чутким сном.