Метки
Описание
Есть много разных способов встретить тридцатилетие. Впрочем, как правило, к числу этих способов не принято относить ни освобождение из тюрьмы, ни самовольное занятие должности её начальника, ни разгребание всех закономерных последствий. Одни только красивые лозунги — сделай шаг вперёд. Начни новую жизнь. Вот бы ещё красивые лозунги предупреждали о том, сколько внезапных сложностей и сложных внезапностей тебя встретит в этой новой жизни... Особенно — если ты и со старой-то толком не разобрался.
Примечания
За основу взяты каноничные сеттинг и концепт, однако многое интерпретируется достаточно вольно, и не стоит подразумевать каноничные факты (в особенности — относящиеся к финалу сюжетной линии Фонтейна), как актуальные для этой AU по умолчанию. Trigger warning: Ремская Империя.
В тексте фигурируют упоминания различных сексуальных практик, не вынесенных в метки, потому что история, вообще говоря, не о том; все изображённые сексуальные связи всесторонне добровольны, не грозят нанесением серьёзных телесных повреждений и включают в себя не более двух действующих лиц.
Правила простановки меток в работах, размещённых на моём профиле, указаны в информации профиля.
Пролог
23 ноября 2024, 11:57
— Стало быть, господин Аронакс, — сказал он после короткого раздумья, — вы не догадываетесь, что должен делать человек, если он не может вырваться из тюрьмы? — Не догадываюсь, мой друг! — А очень просто! Он устраивается там по-хозяйски. Жюль Верн. Двадцать тысяч лье под водой
Утро началось самым странным образом за последние пятнадцать лет. Проснувшись как по щелчку, он открыл глаза — и закрыл обратно. Было так тихо, что слышалось, как наверху, под слишком далёкими перекрытиями, монотонно всхлёстывали воздух лопасти вентилятора. Снова открыл. Зачем-то провёл рукой по спинке дивана, будто бы пытаясь этим ощущением дряблой «каретки» под пальцами окончательно убедить себя в реальности и необратимости происходящего. Огляделся. Обстановка, к сожалению, была всё та же. Потемневшие от времени кирпичные стены, подпертые книжными шкафами. Тяжеловесный даже с виду изогнутый стол железного дерева, словно последним рубежом обороны — от стены и почти до стены — вставший перед таким же, как диван, вычурным красно-золочёным креслом. Нависшие над столом оскаленные пасти бронзового трёхглавого пса, чья грубость очертаний отчётливо выдавала, насколько тот древнее всей этой наносной мишуры. Резко сел; подхватил сползшую на пол куртку, которой и укрылся вчера за неимением лучшего, и почему-то именно это и подтвердило: да, всё было, и было ровно так, как помнится. И теперь с этим нужно было что-то делать. Прошёлся по кабинету, с явно неуместной сейчас медлительной педантичностью огибая разбросанные бумаги. Зачем-то поднял с пола и водрузил обратно на стол, рядом с собственноручно подписанным вчера приказом, чуть старомодный патефон с погнутым раструбом. Поднялся по лестнице на верхний этаж и наудачу дёрнул за ручку одной из двух дверей на площадке. За дверью обнаружилась ванная, разительно отличавшаяся от помпезного кабинета: крошечный душевой отсек, рукомойник, ватерклозет — и ничего лишнего; едва ли не скромнее общих уборных. И никаких следов предыдущего обитателя этого места. Как-то умылся, почистил зубы хотя бы пальцем; что бы ни было впереди… Имело смысл привести себя в порядок. Хоть как-то. Вторую открывать не стал. Спустившись вниз, застыл у выхода. Одёрнул куртку. В последний раз поправил брошь под ключицей, наткнувшись на обтёсанный временем клык, и вышел из башни — навстречу неизвестности.