Удачно рассчитанная мелочность

В пятницу Олег довольно резво пробежал по магазинам за самым необходимым, порешал вопросики через интернет, договорился о жилье. Ну, казалось, что резво, на самом деле заняло дохрена времени. В модном бутике Олег попросил одеть его, как плюса Сергея Разумовского на рекламную вечеринку. Внутренне смеялся. В остальном целый день сожрали бумажки. А вечер — переписка с возможным будущим хахалем. Кое-что стало болезненно очевидно: Олег заржавел. Все цветы и свечи, которые присутствовали в его личной жизни, можно было увидеть на картинке-меме с надписью «секс». Цветов — четное число, а единственная свечка горела за упокой. Он не особо надеялся, что обычного обаяния хватит для того, чтобы потянуть это свидание (кхе-кхе, заказ). Особенно с учетом разговора с Громом. Мир шатало и потрясывало. Игорь невозможным образом свернулся в кресле, правая нога перекинулась через подлокотник и качалась по узкой амплитуде туда-сюда-туда-сюда… — …он любит игры. Не думаю, что эта просьба совсем без мотива, — продолжил монолог Гром, — ну, кроме мелочности. — А она причем? — Я недавно вел расследование, поэтому уговорил Серого пойти в клуб. И оставил одного — зацепка была. А он… — Случай с Гашпаровым? — догадался Олег. — Случай с Гашпаровым, — согласно нахмурился Гром, потом пожаловался: — Вообще-то я избавил этого гондона от опасного сталкера, но не-ет, важнее то, что я «бросил его на растерзание волкам». Еще и граффити это… Ага, конечно, спасибо за заботу, Игорь, но я сделаю из тебя мем. И найди мне свидание. Олег глубокомысленно кивнул. Мир закружился еще больше. В ушах зазвенело. Ой. Он, оказывается, был пьян в дымину. Последствия наступили незаметно и ударили со вспышкой светошумовой гранаты. — Что предложил хоть? — спросил он. — Усиление кибербезопасности для полиции и три недели покоя для меня. И одно желание в будущем, если все хорошо пройдет. — Любое? — С оговорками. Олег хмыкнул. Он знал, насколько осторожным нужно быть с желаниями, потому что, как в анекдоте, шанс получить цаплю и мокрую кошку никогда не равнялся нулю. С его-то удачей. Лазейки, лазейки. Джинн из Разумовского, по крайней мере по рассказам, получался могущественный и очень сволочной. — К чему я это говорил? — Игорь откинул голову на спинку кресла и скукурузил задумчивую мордаху. Потом просветлел: — Точно! Не облажайся, а? Очень прошу: не беси его и делай, что он хочет. Этот совет Грома, как и все последующие, относился скорее к переговорам в ситуации с заложниками — никак не к свиданию. Террористические атаки, что печально характеризовало жизнь Олега, казались пустяком по сравнению с искусством обольщения. Он в любой день выбрал бы быть раненым и безоружным на вражеской территории, чем притворяться заинтересованным в мажорской болтовне. В субботу днем, в квартире, снятой на ближайший месяц, Олег поспорил с собой, морально приготовился к несносным подколам и позвонил Шуре. Вышел на открытый балкон. Ветер трепал его укоротившиеся волосы и холодил теперь голые щеки. — Кто это? — спросил глубокий голос на том конце провода. — Волков. — Мужик, ты жив? Облом! Я проиграл пять тыщ рублей Дракону, — заныл бывший коллега. — Ну, по документам я уже давно труп, так что смотря какая ставка… А Дракон в курсе — сам мне увольнение устроил. Ты же знаешь, что с ним лучше пари не заключать. — Фак, — жалобно сказал Шура, — меня опять провели как малолетку. — Тебе двадцать два, Мальвин… Ты и есть малолетка. С синими патлами. — Я в розовый перекрасился, — невнятно поправил парень, не обращая внимания на всë остальное; он, кажется, жевал, причем смачно. — Держи в курсе. Я почему звоню: у меня свидание. Есть советы? — Что ж ты мелочь об амурных делах спрашиваешь, а? — колюче протянул Шура, но любопытство пересилило: — Ты вроде не встречаешься. Передумал, или мужик особенный? — Сергей Разумовский. Знаешь такого? На фоне что-то звонко брякнуло. Мальвина закашлялся, потом захохотал. Предсказуемая реакция. Олег и сам охренел, когда понял, с кем именно ему предстояло выйти в свет. Он видел фотки рыжего филантропа-программиста в новостях и раньше, как и слышал о Разумовском: богатом бунтаре, настоящем злом волчаре — но не связывал этих двоих в одну личность до вчерашнего дня. — Скажи, что ты меня разыгрываешь, — попросил Шура с дрожью то ли восторга, то ли напряжения в голосе, — потому что если нет, то мне нужен адрес для открытки с соболезнованиями твоим родакам… хотя нет, подожди: ты такими темпами скоро сам передашь. Сечешь? Нервы у Мальвины все-таки сдавали: он съехал на знакомую дорожку по-кладбищенски черных шуток. Олег попытался сказать, что все нормально, но отходчивая мелочь перебила его уже заинтригованным тоном: — На кой черт ты Разумовскому сдался вообще? Или это свидание вслепую, а он еще не знает, что ты такое? Стремно, но попало в точку. Конечно, Олег не собирался просвещать его о реальном положении дел — всем же растрепал бы, что Волкова еще и шантажировали документами. Мальвина в это время с энтузиазмом дознавателя, игнорировавшего Женевскую конвенцию, продолжал строить все более бестолковые теории об их с Разумовским знакомстве. Романтический сценарий, где «Страшному Призу» заказали устроить взрывы в Питере, а он «спас Сергея из бескорыстной любви», был даже не самым худшим предположением. У Олега дернулся глаз. — Харэ стебать, советы есть? — оборвал он. — Я бы предложил плыть по течению, — с подозрительным удовольствием отозвался Шура, — если бы своими глазами не видел, как тебе едва не сломали спину антикварным стулом в прошлый раз, когда ты был собой. — Этот дурак взбесился, потому что я слишком честный, — в тон оправдался Олег. — Честный? Ты? А как насчет того случая в Алеппо, когда ты снял кобуру с мертвого террориста? — …Она ведь ему больше не понадобилась бы. И вообще: всë в дом. И деньги лишние не трачу. — Ты заплатил Дракону за месяц без шуток про динамит и собак! — Они убогие. Я так атмосферу в команде поддерживал, общее здравомыслие защищал. — Дважды! Сказал бы хоть, почему! — Твою невинность надо было сберечь. Шура возмущенно засопел в трубку. Олег продолжил: — Я, значит, вам, гадам неблагодарным, готовил, даже лазанью по твоей просьбе делал — и ты со мной вот так? — Эй! — …Никакой совести нет, — сухим, наигранно обиженным тоном сказал Олег. — Хозяйственный я. Чем не завидный жених? — Ты… Приз, иди лесом! — басовито рявкнул Шура... …и высказал, где и в каких позах он видел выкрутасы Олега, а еще его мать, деда и семейную собаку. Половина ситуаций случайно получилась, но припоминать всю жизнь собирались, видимо. Телефон все еще передавал смешки и ругань. Олег сжал переносицу двумя пальцами и откинул голову на окно за спиной с усталым стуком. — Мальвин. К делу. — Ты и так находишь столько приключений на жопу, зачем тебе еще и мои советы? — сказал он, и Олег был уверен, что Шура сейчас качает розовой шваброй и неприятно улыбается. — В любом случае… Разумовский — личность сильная. Не позволяй по себе ходить. Не будь идиотом, не выставляй его идиотом. Можешь попробовать флиртовать, но как-нибудь оригинально, он скорее всего уже все подкаты в мире слышал. Ну, и не дай ему заскучать… Ты что, на свидании не был никогда? Олег вздохнул. Ходил он на свидания в университете, но тогда ставки почему-то поменьше казались. Базовые правила и так везде одинаковые. Он решил, что план слабенький, но сойдет — другого все равно не было. Доклад о последних новостях поражал воображение: Дракон испарился сразу после отъезда Олега и теперь прохлаждался, предположительно в Китае, Джош и Джесс снова сошлись, а сам Мальвина попытался пронести в самолет замороженную воду («Она не жидкая, она твердая! Запрета на лед не было, только на жидкости, Приз! Как зачем? Проверить лазейку, конечно!») и едва не учинил международный инцидент — всë за одну неделю. Нового командира, согласного пасти это стадо балбесов, еще не нашлось. «Почему-то отказываются», — пробубнил Шура с искренним недоумением. Олег подавил нелюбезный хохот и стратегически не прокомментировал.

***

Он, свободный человек, разлегся на диване в полупустой съемной квартире — зато с приличной кухней — и позвонил Вадиму. У него еще в четверг появились подозрения, к кому конкретно умотал коллега. Стоило прояснить и оборжать. Олег послушал Леди Гагу (песня, предсказуемо, называлась «Телефон») вместо гудков, получил ответы от «это Дракон, перезвоните позже, хочу еще раз проигнорить» до «набранный вами номер не обслуживается». Не удивился. Этот мужик вообще часто крутился где-то в аномальной зоне, спокойно кидал людей и занимался подрывной деятельностью — и не в приятном тротиловом смысле. Никто его не любил. Вадим притягивал неприятности и, гад, отрицал это. Олег до знакомства с ним был еще зеленым во всем этом руководстве, нанимал кого попало, в том числе укурков, прохиндеев и бездарей: думал, потянет сам, если что. Две тысячи двенадцатый и хороший пинок под зад от реальности научили его, что разбираться в характерах — навык ценнее меткости. Олег и раньше лажал в социальных сигналах — это стоило ему-школьнику охренительного количества забитых стрелок за случайные (и не очень) оскорбления и подставы. После Инцидента он, образно говоря, не приобрел желанное «Пособие для равнодушных козлин», но освоил аналог «Как править Вселенной, не привлекая внимания санитаров». Спасибо родственной душе. Увлечения и навыки соулмейта вызывали только желание почесать репу: «душевные подгоны» были чаще морально сомнительными, чем полезными для идентификации, еще и отголоски чувств доставались… Его внезапно озарило, да так, что он едва не подскочил там, где сидел — на клетчатой софе, потертой под старину. Олегу захотелось отвесить оплеуху себе трехмесячной давности за недогадливость. Вместо этого он пошел готовить. Кипучее раздражение последних месяцев никуда не делось после увольнения… потому что, черт возьми, только наполовину принадлежало ему. За вторую часть, особенно кровожадную, отвечал соулмейт — Олег не мог объяснить чем-то другим нехарактерное желание мучительно отравить всех в радиусе видимого горизонта. Крайние недели две до самоволки команда начала ходить вокруг него чуть ли не на цыпочках, а оттого косячила еще больше, едва выжили… Замкнутый круг. Вот и разрешилась загадка. Н-да. Олег укоризненно посмотрел на подсвеченные духовкой дольки картошки. Они, конечно, ничего плохого не сделали. «Почему всë так?» — спросил бы себя Олег, если бы имел привычку жаловаться и искать виноватых. Он принимал людей такими, какие они есть, но не от широты души, а от незамутненного пофигизма, вот Дракон — нелояльная, хладнокровная, талантливая гадина — и присобачился к его команде. Конечно, не на постоянной основе: животинкой Вадик был вольной, да и никто, кроме самого Волкова, не мог терпеть этого мужика дольше пары месяцев подряд. Невозмутимое отношение Олега к любым заскокам в какой-то момент заставило Вада параноить и заводить разговоры «давай-узнаем-друг-друга-получше». Даже в постель затащил «на всякий случай». Олег тогда узнал, в чем дело, показал Вадику свое давно занятое другим запястье, вытерпел гомерический ржач над душевной меткой и обменялся пожеланиями удачи в поисках. Это был максимум сближения: Волков не имел привычки дружить с оппортунистами, которые за лишний нолик на счете способны сожрать его и не подавиться. До недавнего времени — перед отъездом Дракон всё-таки разоткровенничался. Вадим шастал по чужим комнатам весь день, а к ночи, раздраконенный и помятый, принялся громко выгребать из стола Олега собственное оружие, непонятно как просочившееся туда. Олег погрузился в планы и корректировки, хотя со стороны наверняка казалось, что он увлечен трещиной в стене. — Даже не спросишь, что за дело? — нарушил затянувшееся молчание Дракон. — А когда я совал нос? Недопитый чай Олега сиротливо стоял на журнальном столике возле кособокого раскладного кресла — и хрен теперь, а не отдых и отбой вовремя. Вад явно хотел поделиться подробностями, но продолжил нагнетать интригу и напевать Леди Гагу. В такой атмосфере думать о чем угодно — кроме убийства Дракона — было сложно. Но надо. — О, о-о, о, о… Айм ин лав виз Джудас, Джудас… Вадим даже в хорошем настроении напоминал ожог от паяльника: неприятный, неизбежный, и из всей команды — у Волкова. …Если, конечно, не пытался залезть кому-то другому под шкуру нарочно. В ход шло всë: подкаты, подножки, диспуты сразу за обе стороны о значении условной троянской войны в мировой истории, поджирание чужих закусок, пересказы «Сватов» с дурацкими звуковыми эффектами, бородатые анекдоты, мозгоедские советы... Иногда для начала потасовки даже пяти минут не требовалось. Страшным сукиным сыном, кстати, все равно считался почему-то сам Волков. Стул скрипнул, что-то противно заскрежетало: Вадим сел за стол и принялся точить нож. — Ты и так знаешь много, так что поделюсь: я получил заказ, — задорно сказал он, потом как бы невзначай добавил: — и отметку. Олег резко выпрямился и уставился на него в шоке. Вад ехидно молчал, прекрасно зная, какая тема способна разговорить Волкова. Козлина загадочный. Олег сдался и спросил: — И что? Дракон многозначительно подмигнул с такой мордой, как будто разорил и экспроприировал богатую на цацки гномью гору, и теперь предвкушал раскладывание добычи по кучкам. — Его Золотейшество наконец-то изволил заметить жалкого прихвостня, — просмаковал он через какое-то время, крутя лезвие между пальцами. Вад давно подозревал, кто его соулмейт, но тот — по его словам — «едва закончил школу», «капризный, как царская особа», «болтается в глухом отрицании». Эта эпопея уже лет пять продолжалась, а Олег был в курсе, как единственный равнодушный к продаже чужих секретов… и не отличающийся перманентным желанием с особой жестокостью лишить Вадима самого дорогого после яиц. И теперь, спустя годы, Дракон все-таки донес до соулмейта мысль, что не отстанет (иначе ситуация почему-то отказывалась представляться). А ведь ему под сорокет стукнуло. Олег молча, с тихим ужасом признал: «Есть сложные связи, а есть Это». Даже собственная ситуация не казалась такой мутной. — Ты угадал с видом? — А то. — Дракон победно оскалился. — А ты не верил. Поверишь тут — связь Вада считалась одной из самых редких среди ментальных: у каждого из пары на коже появлялась важнейшая сказанная другому фраза, которая определяла их союз. Не сразу, иногда через годы: встреча ничего не решала… решали Чувства. Тьфу. То-то он Олега и доставал после знакомства: совместимость проверял, козлина. — Покажи, — потребовал Олег. — Ты мою видел, а я про такие, как у тебя, только читал. — Ладно, Поварешкин, так уж и быть. Смотри — кипятком не уссысь. Олег проследил на чужом предплечье каждую букву пафосного, верткого почерка, пытаясь представить человека, который относился к Вадиму так. Не получалось. — Не знаю, почему ты не тащишься сам. Емко звучит. Сразу видно, кто кого. — Олег еле сдерживал смех. — Романтика. — Ой, Олежа, кто бы говорил! — бросил Вад, возвращаясь к столу и ножу. — Твоя фраза тоже вон какая говорящая — там и отношение, и интересы, и экспрессия… Олег вздохнул, потому что знал, что последует: шутки, от которых проще откупиться, чем терпеть. Он спросил, просто чтобы перебить: — Его заказ хоть? — А то! На устранение. Дракон расплылся в елейной улыбке; на отмороженной блондинистой морде это выглядело, как что-то из триллеров. Он становился таким каждый раз, когда заходила речь о «царской особе». Олег, как всегда, почувствовал сбивающую с толку смесь зависти, надежды и тоски, но в этот раз — с ноткой радости за коллегу. Вад встал, закинул нож в дорожную сумку и назидательно протянул фразу, которая мигом избавила Волкова от любых теплых чувств к гаду: — Убийства отлично сближают, Олежа. Вот помнишь: одно совместное убийство — и ты подарил мне незабывае… Олег машинально кинул в него ближайшим предметом. Бамц — Вадим получил по черепушке стальной кружкой и мгновенно пропитался остывшим сладким чаем. И замер с ошарашенной мордой. Олег тоже: одним «Ай, за что?» он бы не отделался. — Ну, Поварешкин, — бодряще-прохладно сказал Дракон, бросил баул на пол, выплюнул зубочистку и вытер рукавом лицо, — файт так файт. Конечно, Вадим не мог уехать, не расквасив Олегу губу за «подмачивание репутации» чаем. Сам, впрочем, тоже с фингалом отбывал — обычное последствие осточертелых шуток про незабываемую ночь. Он хотел бы пожалеть соулмейта этого мужика, если бы не подозревал, что тот относится к эквивалентному виду козлов: из сложных «меченых» получались самые крепкие союзы. Статистика была бессердечной сукой. А любой драконовский связанный не мог характеризоваться только двумя словами: нормальный и бедный. «Вадим не просто содержанка, — с внезапным весельем понял Олег, — он еще и обращается к соулмейту на "Вы"». У него было подозрение, что Дракона теперь можно будет видеть еще реже — тот обрел родственную душу, которая могла предложить очень дорогой, но всë-таки ошейник — Дагбаевы были известны безжалостностью и деловой хваткой. Три месяца назад Олег отпустил Вадима именно «к ноге» — ха, как будто вообще мог задержать — и принял замену. Пожалел, конечно, ужасно: Вад, несмотря на непостоянство и очень-даже-подкупность, хотя бы был полезен, а вот его сменщика хотелось запинать даже лежачим. Ну, размышления бы уже ничего не дали: Волков уволился окончательно и даже готовился брать штурмом романтические горизонты… Пока не знал как, правда: в таких маневрах огнем он признавал свое отсутствие навыков. Советы Дракона не учитывались: они были сплошь вредными и непрошеными, а иногда еще и с психоанализом сверху. Нет, спасибо. — У тебя тревожно-избегающий тип привязанности, Поварешкин, ты знаешь? — Не отстанешь — устрою и тебе. А бегаю я быстрее. — Олежа, ты неправильно чистишь картошку. — Так лучше? — Ты зачем нож обратным хватом взял?.. Понял, понял, не лезу… Ай! Да не кипятись ты! — Плëвое дело же. — …Накаркал, козлина. Нам кранты. — Ты опять за свою мистику взялся? — Повезет твоему соулмейту, однако. — Это почему? — Неплохие бабки зарубаешь, руки откуда надо, песья верность, рабочая жопа… — Тебе не жарковато, а, Дракон? — Чего? — Пасть, говорю, закрой. — Я такого еще не видел! Тебя кинули — и ты просто лег и принял? — …Ты в курсе, что это ты меня кинул? — Серьезно? Больше ничего не скажешь? — Ну, я сам виноват: должен был проследить… — Диагноз: контрол-фрик, терминальная стадия. — Хочешь анекдот про Паскаля? — Вад, свали. Ты свет загораживаешь, всю пайку мне запорешь. — Так вот, слушай: ебал как-то Эйнштейн Ньютона в… Он хорошо помнил, что такую убойную дурь, как Вадим Дракон, можно принимать только микроскопическими дозами. «Лучше уж Шура. Выхлоп так себе, но мороки точно меньше», — успокоил себя Олег перед выходом.

***

Он действительно попробовал флиртовать, но первая пикап-фраза выскочила абсолютно нелепая («Ты можешь спамить мне хоть всю ночь»? Серьезно, Волков?), а цель соблазнения зависла на несколько секунд. Сразил наповал, получается. Олег очень не вовремя забыл, что ни один план не выдерживает контакта с врагом. Тем более мальвинин. Он поморщился и решил, что для импровизации не время: если позориться, то до конца. Вторая попытка получилась лучше: Разумовский мелодично рассмеялся и пригласил его сесть в машину. Дело скорее всего было не в подкатах, потому что внешний вид он оценил так открыто, что ошибиться было просто невозможно. Сергей наверняка согласился бы переспать и разбежаться, но наняли-то Волкова развлечь его на целый вечер. Олег рассматривал «заказ» краем глаза всю поездку. Фотографии, конечно, отражали привлекательность, но скрадывали настоящий шарм. — Сыграем в игру? — спросил Сергей и, не дожидаясь согласия, продолжил: — Как насчет «вопрос-ответ»? Марго, найди список, будем по очереди задавать. Чувствовался подвох. Выбора не было. Игорь не соврал: игры Разумовский и правда любил. — Что будешь: полусырую еду или полусгоревшую? — И не такое ел. Если мой прокол — буду другое готовить, — проворчал Олег и прочитал следующий: — Что выберешь: быть красивым или умным? — Знаешь анекдот про обезьяну? — Который? — Который «Мне что, разорваться?» Олег фыркнул. Игра продолжилась. — Какую самую бесполезную вещь ты выучил в школе? — Композиторов на уроках музыки. — Не любишь классику? — Ну, разве что классику рока… Моя очередь. Самый безумный поступок? — Спроси что-нибудь полегче. — Разумовский надул губы. — Нет, правда, не смотри так! Сложно выбрать, а сколько еще стоит оставить неизвестными… Пусть будет рисунок шестидесятипятиметрового члена на Литейном мосту. — Это был ты?! — Не я, а группа неизвестных активистов. — Сергей хитро подмигнул. — Эх, верните мой две тысячи десятый… — Если я не ошибаюсь, неизвестным активистам дали приличный денежный приз. — И так вовремя дали — им как раз стартового капитала не хватало… Ну, раз уж мы заговорили о большом и желанном, мой вопрос: самый неловкий секс? — Пас. Сергей покачал головой и рассмеялся. — Теперь я знаю, что ты что-то скрываешь. — Не расколюсь минимум до третьего свидания. — М-м, может договоримся? — Не-а, договорился уже как-то раз, повторять не буду. — Ну, эту историю я тоже хочу знать... Свидание где-то свернуло не туда… нет, если честно, оно пошло не по плану сразу. Олег подзабыл, как протекало большинство из таких встреч. В последние годы все знакомства были, ну, утилитарными: с конкретной целью и продолжением. И никаких лепестков роз на кровати — в его профессии «лепестки» вызывали только плохие ассоциации… с потерей ноги, например. Предыдущие партнеры часто жаловались на видимое равнодушие и холодность, и он готовился и сейчас переигрывать и казаться участливым — но, понял он с легким удивлением, не требовалось. Явно политиканская привычка Сергея акцентировать внимание на других в разговоре, чтобы казаться открытым и внимательным… забавляла, потому что таких сосредоточенных на себе, как Разумовский, еще поискать. При этом он ловко вел беседу, жаловался и патетически вздыхал. Сергей был очень хорош в словах: он создавал ощущение понимания, как будто они — друзья детства, а не пара незнакомцев, которых свел случай. Олег серьезно отнесся к обязанностям сопровождающего: из машины он вышел раньше и открыл спутнику дверь. Разумовский, драматично обмахивая совершенно не покрасневшие щеки, подыграл.

***

Элитные тусовки, публичные мероприятия, деловые встречи, романтические ивенты — что бы ни было написано на этикетке, по существу все эти сборища разливались из одной канистры. — О, Сергей Викторович, вам так идет лазурный… — Сергей, познакомьтесь с моей женой… — Мне так понравилась ваша последняя статья… И далее, далее, далее: бесконечный поток посетителей, чуть ли не виляющих хвостиками. Олег периодически забывал, что он в процессе свидания, а не заказа: ловил себя на оценке угроз и делении пространства на сектора. Иногда приходилось сверкать оперативно-тактической физиономией: фанаты и хейтеры у Разумовского действительно были, да под стать ему… слегка взбалмошные. От местной охраны исходила атмосфера тусклой настороженности: сталкеры Разумовского вылавливались тихо, ловко и без лишнего энтузиазма. Да и нарушителей посерьезнее, скорее всего, отсеивали еще на этапе проверки биографии. Они с безопасниками обменялись кивками понимания после второго или третьего «удаления с мероприятия». — Это еще мелочи. — Носатый мужик со шнурком-бейджиком «СБ» скривился, глядя вслед причитающей фанатке, которую уводили в сторону выхода. — За три года всякого повидал… На зимней встрече, вот, парень забрался на сцену и предложение сделал. Сергею Викторовичу. Везет ему на болезных почему-то. — Ха! А год назад выловили клофелинщицу, — поддакнул другой охранник. — Что случилось? — Да почти ничего. Сергею Викторовичу не понравилось шампанское — пить не стал, а вот его спутник… Безопасники переглянулись и замолчали. В это же время двое других парней, выводивших буйную девицу, вернулись. — А чего лица кислые? — бодро поинтересовался двухметровый детина со шрамом через пол-морды. — Местную клофелинщицу вспомнили. — Ну, так вам и надо! Вы бы еще парня с карамелью и шубой обсудили. Лицо сотрудницы-женщины сморщилось, а остальные безопасники скабрезно загоготали. Бодрый дядька, довольный эффектом, поддел единственного равнодушного — Олега: — О, новая кровь? Неужели наш многоуважаемый ЭсВэ договорился с каким-то непуганым ЧОПом? А где твой пропуск? — Я на свидании. Придирчивый осмотр, естественно, не выявил шнурка с надписью «Служба Безопасности». — Что вообще за история с черным списком? — Ты серьезно не в курсе? — выпалил он, потирая руки. — Последний парень с такой бучей увольнялся, сказал… Охранница — суровая тетка за сорок пять — отвесила мужику хлесткий подзатыльник и указала на случайное место в зале. — Обязательно надо пацана пугать? А ну разошлись по своим зонам. Кончайте сеять дезу, — отчитала она и, понизив голос, искренне сказала Олегу: — Преувеличивают они, нормально Сережка себя с охраной ведет... Вежливый такой, хороший. Присмотри за ним, а? Неприлично кавалера одного оставлять — мальчик, наверное, заскучал уже. Разумовский прекрасно развлекался без него: он сменил как минимум трех собеседников за эти десять минут. Ему явно было без разницы, чем занят «лох», пока тот в зоне видимости… Сергей, не глядя, подманил его поближе и приобнял за талию, явно по привычке, отточенной на ком-то до Олега; диалог с чопорной дамой в блестящем красном платье даже не заикнулся в темпе. Широкие жесты Разумовского требовали пространства — рука с талии Олега исчезла довольно быстро. Да, Волкова пригласили, чтобы шикарно стоять рядом, что называлось солидным словом «сопровождение», но, на самом деле, напрашивался другой синоним в самом нехорошем значении: эскорт. Олег с подобающим ситуации трагизмом представил, как копает глубокую могилу своей репутации жуткого сукиного сына и напяливает клоунскую бибу. Страшный наемник Призрак — и эскорт, причем дешевый. В народе это называлось иначе… А он, наивный, надеялся на свидание. «Влюбленный волк — уже не хищник», — сказал бы Вадим. «Завидный жених, да?» — снисходительно добавил внутренний Шура. Олег заставил лицо оставаться отрешенным и плотнее сцепил руки за спиной. — Мне тоже надоело. Потерпи немного, — интимно прошептал Сергей, положив руку ему на грудь и наклонившись близко-близко, — после речи сбежим от скучных придурков. Олег явно недооценил его проницательность. И соблазнительность… черт возьми. Внутренний Виталик похабно пошевелил бровями — и Олег тут же пакостно решил поломаться, если предложат что-либо сверх сопровождения. Но оценить вид хахаля никто не мешал, правда ведь? На лицо Разумовский был красив так, как мог быть красив хороший нож. Не вычурный музейный образец стилета времен Ренессанса, нет — эффективный инструмент ассасина. Самоубийцы выстраивались в очередь. — Ваше платье тоже восхитительно, сам бы надел, честно! Ха-ха, извините, я уже занят… спасибо за предложение, но нам и вдвоем хорошо. — По моему скромному опыту, лето — не самое лучшее время для инвестиций… — Идея замечательная, но, как видите, это не деловая встреча. Ну не могу же я бросить своего очаровательного избранника… Напишите обязательно — отдел разработок всегда рад новым лицам. — Конечно, я же там вырос… Разумовский заводил самые разные темы со своими собеседниками, часть из них явно пролетала над головой Олега. Каким-то образом он втянулся и больше не хотел сбежать — его кавалер умело держал аудиторию в напряжении. Особенно захватывающе получалось, когда Разумовский любезно говорил что-то вроде: «О, здравствуй, Адам, как дочь?» — а потом, когда человек отходил, бросал бомбу: «Он изменяет жене с ее менеджером». Эти комментарии, так сказать, добавляли остринки к главному блюду… нет, скорее гвоздей к самоделке. Он сам не заметил, как начал улыбаться: хаотически-озорная энергия Сергея казалась заразительной. Олег впервые за три месяца не чувствовал, что от его самоконтроля зависит целостность чужих конечностей и ближайших зданий. «А свидание только началось», — с удивлением понял он, когда ухажер извинился и вышел на сцену, чтобы выступить с речью. — Добрый вечер, леди и джентльмены. Сегодня мы собрались, чтобы хорошо провести время на юбилейной встрече «Неразлучников»… Разумовский в свете софитов сиял. Теперь броская рубашка и все металлические цацки смотрелись органично. Белый костюм, наоборот, слепил, как фары в дальнем режиме. Все взгляды так или иначе притянуло к Сергею, словно магнитом… — Тогда идея казалась рискованным экспериментом, но успех поражает до сих пор — так, вот и цифры! …ну, почти все. — Эм, привет, — пролепетала девушка в желтом платье, околачивавшаяся у того же стола, что и Олег. Он кивнул и отложил подальше шикарную тарелку канапе, посыпанных пищевым золотом. — Как, м-м, как тебе вечеринка? — спросила она и, заправив волосы за ухо, подвинулась ближе. — Все в порядке, спасибо. Ей, казалось, было неловко. На мероприятиях Волкову часто приходилось выручать женщин из щекотливых ситуаций с домогательствами — по долгу службы или по совести. Быстрый взгляд вокруг не выявил ни одного лба схематичнее среднего арифметического по палате. Олег наклонил голову с вопросом: — Я могу чем-то помочь? — ...найти что-то для себя, даже те, кто привел с собой пару — да, да, ребята, я из таких сегодня! — Реплика Сергея вызвала бурю аплодисментов и смешки зала. — Что за реакция? Всего пять лет понадобилось! Олег посмотрел на сцену. Разумовский, может, и улыбался, но уставился прямо на него… э-э, как-то не очень весело уставился. Он, вроде, не успел накосячить и заслужить личный Армагеддон, но тот, по ощущениям, близился. Олег снова повернулся к случайной компаньонке. Ее щеки порозовели. Она полувопросительно пробормотала: — Ты, ну, красивый… Я хотела познакомиться? — ...с кем-то интересным, чтобы влюбиться или завести многообещающую дружбу, — донеслось со сцены. — Приятного вечера! Олег медленно закрыл глаза, потом зажмурился и угрюмо потер лицо. «Я идиот», — молча признался Олег, костеря себя на всех знакомых языках. Он постоянно забывал: то, что его самого женщины не привлекали, не значило обратное — так что приходилось каждый раз неприятно удивляться вниманию. Стандартная женская отговорка: «Извини, но у меня есть парень», — каким-то образом оказалась той фразой, которую он применял в таких случаях. — Извини, — начал он, повернувшись к ней, — но… Острые пальцы Разумовского впились ему в бок. Если бы Олегу пришлось сравнивать чувство, которое мгновенно захватило его, с любой ситуацией, он бы выбрал: «Как будто увидел на себе точку лазерного прицела снайперской винтовки». Олег притих и схватил ближайший бокал. Режим «Призрака» включился автоматически — он был профессионалом в не-отсвечивании, и еще лучше понимал, когда его применять. Сергей, по ощущениям, почему-то был взбешен им, но решил выместить это на девушке. — ...мой Олег — настоящее загляденье, правда? Он… о, боги. Он, наконец, понял причину злобного зыркания Сергея со сцены — но нихрена не верил, что происходило именно это. Олег сильно напряг челюсть и пресс: смех бы все испортил. Но как же, черт возьми, хотелось заржать. Наверное, от облегчения. Скажи ему Виталик, что Олега к случайной девушке будет ревновать роскошный, сказочно богатый молодой мужчина, он бы покрутил пальцем у виска и отмахнулся. Воображаемый Виталик оказался бы прав: свою территорию Разумовский охранял, как цербер… И все три метафорические головы, видимо, быстро посовещались и решили, что оставлять Олега на виду у обольстительниц — даже при том, что он голубее раствора гидроксида меди — слишком большой риск. Олег все еще хотел заржать.

***

Разумовский выкупил ресторан в полное и единоличное пользование на час, чтобы мило поболтать на свидании... Мило поболтать не получилось, даже отвлекаясь на готовку. Разговор больше смахивал на зачистку логова террористов: ступать приходилось аккуратно, так и норовила попасться растяжка, в голове тикал отсчет, а по коже пробегали мурашки. То, что он заподозрил раньше, подтвердилось: Разумовский не был ни избалованным мажором, ни коррумпированным бизнесменом, ни борцом за справедливость. Или был — и всеми сразу. Кто его разберет? Что Олег понял точно: ему не стоило переходить дорогу. — Гром сказал, что ты эффективно отвадил кого-то из правительства. — Ну, он не соврал. Олег наклонил голову в ожидании: будет ли продолжение? Сергей поиграл бровями и выдержал зрительный контакт, потом, видимо, решил, что Олег все-таки не шпион, и с важным видом лайф-коуча нацепил очки. — Поделюсь с тобой крупицей бесконечной мудрости, — иронически протянул он. — В любых переговорах есть два правила. Первое: иметь преимущество. У меня было то, что они хотели, и они не могли получить это ни от кого другого. — А второе? — подозрительно спросил Олег, но Сергей только покачал головой. — Я сказал, что если они продолжат требовать ключи шифрования под угрозой судебных исков — документы у меня, видите ли, не в порядке — я покажу им, что такое настоящий бюрократический ад… Разумовский ухмыльнулся, как все черти и сам Дьявол разом. Дыхание предательски сбилось. Роскошный мужчина. — ...потому что второе правило: не блефовать. Олег, за последние три дня облазивший весь интернет, чтобы составить необходимый минимум справок для «подъема из могилы», живо мог представить, что именно Разумовский сделал: абсолютно законно попросил заверенное судом постановление; потом форму, какую-нибудь ПНХ-228, на завтра, когда она делается три дня; потребовал отчет об отчете о докладе о докладе в семи подтвержденных экземплярах… Это очень напоминало итальянскую забастовку и грозило растянуться на годы. Действительно, бюрократический ад. Олег ничего не мог с собой поделать: он расхохотался. Впрочем, как способ снять напряжение сейчас больше подошел бы не смех, а холодный душ. — Хороший розыгрыш, — выдохнул он. — У розыгрышей другие правила, — ответил Сергей, зачарованно наблюдая за его потерей контроля. Олег покосился на него. Забрезжило опасливое понимание: Разумовскому действительно нравились любые реакции на себя, лишь бы были. Тот с видимым удовольствием подался ближе. — Розыгрыш, — плавно продолжил он, — в первую очередь кармически воздает по заслугам. — То есть… Гром должен был найти тебе свидание на вечер, потому что бросил тебя в клубе? В основном он повторил пьяное предположение Грома, но тот, похоже, оказался прав, потому что Разумовский щелкнул пальцами и указал на него: — Во-от, ты понимаешь схему. — Тогда что сделал бедняга, машину которого ты облепил зефиром? Занял твое парковочное место? — Не поверишь, — сказал Сергей, удивленно-почтительно подняв брови, — но да. А ты хорош. Похвала и комплименты легко срывались с губ Сергея, он делился секретами с милой улыбкой, добродушно шутил, но под всем этим лоском скрывалось нечто неотвратимое, как стихийное бедствие, и заманчиво-коварное, как сделка с нечистью. Вместо мороза по шкуре Олега накрыло чем-то вроде затаенного восторга погони. Кто за кем — лишний и неважный вопрос. В конце часа Сергей выглянул через стеклянные двери ресторана, нахмурился и попросил сходить за дополнительным лимонадом. Олег намек понял и заодно отлучился в ванную. На обратном пути заметил на своем месте напротив Сергея мужчину. Цвет волос парня застрял где-то между «кошачий черепаховый» и «последствия химического ожога». Разумовский стрельнул глазками, мол, не высовывайся. Олег с чистой совестью шагнул назад и влево и устроился поудобнее за одним из столиков, чтобы подслушать. — Так в чем настоящее предложение, Ковалев? Мои соболезнования насчет отца, кстати, — участливо сказал Сергей. В тон не попало ни грамма настоящего тепла. Фамилия какая-то знакомая: кажется, в сводке важных новостей видел. В голову ничего так сразу не приходило. — Я… Подожди, что? Вы меня знаете? — промямлил парень, по голосу — студент студентом. — Малыш, красься в салоне, черный плохо ложится на наши волосы. Они бы хоть кого-то поопытнее послали. — Я опытный! — И что, господин опытный МВДшник, тебя повысили до второго класса, а потом приказали подружиться с маленьким мной? — с насмешкой протянул и поднял бровь Сергей. Парень подозрительно заглох и пробормотал что-то вроде: «Ну, не совсем». Разумовский через несколько секунд понял что-то в тоне этой заминки, дернулся всем телом и скривился в полнейшем отвращении. — Фу! Нет-нет-нет, не продолжай даже. — Что? — Макс, могу же я называть тебя Максом? — доверительно попросил Сергей. Он выглядел малость некомфортно, и Олег решил, что эта эмоция подлинная. Парень кивнул. — Давай я расскажу тебе историю, а ты сам поймешь, почему ты не можешь выполнить этот конкретный приказ, и я мирно вернусь к своему свиданию, а ты — к экзистенциальному кризису. Они оба откинулись на спинки диванчиков и продолжили разговор тихим тоном. Стоило придвинуться, чтобы ничего не пропустить — ему и так не хватало до полного понимания каких-то важных деталей. — …Вы разве не в детдоме выросли? — спросил Макс со щенячьим наклоном головы через пару минут монолога Разумовского. — Ну, я же не зародился там в дыму и зеркалах по велению Птаха. И не перебивай меня. Так, о чем я? А. Ну, в общем, был у меня еще и отец. Занятой, замкнутый человек, мамина родственная душа даже говорила, что у него есть где-то еще другой Сереженька помоложе лет на пять, но я ж не понимал, что это значит… — Эм… — Тс-с. Так вот… Мама говорила, что отец такой, потому что «друга по буковкам» потерял, когда я спрашивал, почему он всë время кричит и делает маме и мне больно. Парень затих. Равнодушие Разумовского напрягало — фальшивое насквозь. — Потом он перестал появляться. Мама отговаривалась, что у папы важная работа. Я, конечно, скучал, сидел перед телевизором каждый день, чтобы мельком увидеть рыжие волосы и знакомые усы, таскал его кители… Макс резко вдохнул и вскинулся. Сергей поднял ладонь и предупреждающе покачал головой. Черт, такое чувство, что происходил двухслойный диалог, на второй уровень которого Олег не попадал. Сергей отпил из нового стакана, который принесли где-то посреди разговора. На его лице на краткий миг отразилась ненависть… и оставила после себя леденящее ничто. У Олега встала шерсть дыбом от одного взгляда на пустоту вместо приятной живой мимики. Какой-то инстинкт подсказал ему замереть, чтобы не попасться высшему хищнику на глаза. Он, конечно, проигнорировал предчувствие. — Маму уволили. Денег не хватало. Тогда она решила, что напомнит кое о чем отцу. Мамина родственная душа до этого помогала, чем могла, но когда услышала план, ужасно рассорилась с ней и сказала не лезть, мол, опасный человек, не будь глупой… Возникла пауза. Руки Макса безвольно лежали на столе. Сергей нарочито небрежно рассматривал собеседника, наклонив голову и рассыпав рыжее на белом. Он мягко и мирно, как удушение подушкой, закончил: — Она, видимо, всë-таки напомнила. И я оказался в детдоме. — Сергей, я… — дрожащим голосом начал Макс, сжав столешницу. — Ах, брось. Но теперь ты понимаешь, какие идиоты там у вас задания раздают? Парень спрятал лицо в ладонях. Разумовский протянул руку и похлопал Макса по плечу через стол с театрально-мягким видом. Звук постукивания металлической трубочкой по стеклу в тишине резал уши. Сергей упивался произведенным эффектом, а его собеседник скомканно попрощался и направился к выходу. Далеко не убежал — Сергей привстал, развернулся и крикнул ему вслед: — Но ты свое предложение скинь на почту, братан! Парень съежился и вышел из ресторана. Разумовский торжествующе развалился на диване, закинув локти за спинку. На его лице отразилось мрачное веселье. Он дернул подбородком, поманив Олега вернуться. Руки сами собой запросились в карманы, но Волков усилием воли подавил смятение и сел напротив. Сергей, как будто ничего не произошло, надул губы и пожаловался: — Представляешь, мундиры прокурорские думают, что я малолеток предпочитаю. — Он на вид младше тебя лет на шесть, — прикинул Олег, пытаясь не наступить на мину в разговоре. — На пять, — ухмыльнулся Разумовский. Волков кивнул и прикрыл глаза. Пазл сложился. «Наши» рыжие волосы, отвращение от тактики медовой ловушки, разговоры об отце, разница в пять лет, «братан» — все сходилось. Нет, он не собирался в это вмешиваться и спрашивать тоже. К тому же вспомнил: некий генпрокурор Ковалев недавно умер внезапным и подозрительным способом. «Некоторые выводы не стоят озвучивания, — молча признался Олег, — если, конечно, не хочется обзавестись постоянной пропиской на Новодевичьем». Он аккуратно сменил тему на следующий пункт в их расписании. Улыбка Разумовского почему-то стала шире.

***

Когда они зашли в боулинг с пафосным названием, к Разумовскому пристал бородатый мужчина лет сорока. Вместо предложения познакомиться он начал с подката, и такого, что Олег моментально поверил: его собственные были не так уж плохи… даже тот пошляцкий про спам. — Ты случайно не шар для боулинга? А то я бы вставил в тебя пальцы, — елейно сказал наглый дядька. Лицо Сергея сморщилось во вселенском страдании. Он посмотрел вверх, но какие бы высшие силы ни существовали, пикапера не поразило на месте. Потом содрогнулся, скорее всего желая забыть последнюю минуту. Несколько лет назад, кажется, придумали подходящее слово для этого чувства: «кринж». Олег начал понимать, почему понадобилось сопровождение от кого-то, способного если что вдарить по кегле. Ситуация все равно не убавила в абсурде. Парень, который воспринял термин «подкатить шары» слишком буквально, даже подмигнул и сделал пальцы-пистолетики. — Нет, просто нет, — слабо, измученно сказал Сергей и попятился. Они не пошли в боулинг. «Он теперь для меня навсегда испорчен», — постановил Сергей и повел Олега в банкетный зал. По дороге Разумовский ныл, что ему нужно отвлечься, и что все ужасно, а люди бесят, и он хотел играть, но теперь настроение пропало, потому что этот… Вау, капать на мозги мужик умел, но чувствовалось, что без огонька. Да и не раздражало совсем. Вот если бы он по-настоящему расстроился, Олег, наверное, смог бы только неловко предложить заминировать машину болвана-пикапера и подставить внимательное плечо. А сейчас ему нужно было всего лишь кивать, держать лицо, грозившееся то и дело дрогнуть от смеха, и отвечать на каждый дурацкий способ расплаты Сергея не менее сомнительной причиной поведения наглеца. — …Ну, представь, что этот парень только что прошел в портал из прошлого или будущего, из две тыщи сотого, например. Вдруг такие подкаты станут нормой. — На самом деле хорошая мысль. Это чмо из две тысячи седьмого выпало, не иначе, — прикинул Сергей с брезгливо оттопыренной верхней губой. — Не вижу другого объяснения, почему он надел безбожно устаревший зеленый костюм. Мерзость. Вот тут возмущение казалось искренним. Олег только покачал головой: Разумовский был нелепым. И милым. Когда не вселял нечестивый ужас, конечно… Что, к сожалению, щекотало Олегову склонность к риску. Сергей, зловеще-приятно-спокойный, — Олег аж залюбовался на секунду — сказал телефону: «Марго, пикапера в гадком костюме опознать и в список номер пять». Вместо объяснений он проворно увел беседу в дебри. — …мне все еще снится в кошмарах отладка Марго! Я думал: вот она, главная жемчужина в моей короне айтишника — ИскИн. Ага, грумить и грумить еще… Слова, вроде, были знакомыми, но смысл пролетал мимо. И это при том, что кое-какие навыки и знания о программировании Олег получил от соулмейта, так что не был совсем профаном. — …А потом он мне говорит: почему «Неразлучники»? Мол, ну хочешь ты что-то птичье, назови сервис как-нибудь в духе «Птицы одного полета», например. А я ему говорю: ты ведь знаешь, что это будет сокращаться как «ПОП»? Ни одно мое приложение не будут называть жопой! А он мне: так мемы будут, пиар же. Пиар, Волч, представляешь? Честное слово, инвесторы — самые оторванные от реальности, бездарные, настырные пид… Из минимум десятиминутного монолога об общественном мнении, невозвратных затратах и «фреймворках» Олег понял только то, что Разумовский — талантище. Слушал все равно с интересом, потому что, если отбросить снобизм, Сергей действительно горел своим делом. Цепляло. Функционал, нахваленный создателем, впечатлил. «Неразлучники» точно собирались получить еще одного пользователя в ближайший месяц. Конечно, после восстановления документов. Олег пожалел только, что подобный сервис не разработали лет двенадцать назад. Жалел недолго — увлекла очередная рассказанная игривым шепотом грязная сплетня о проходящем мимо владельце издательства. Сергей приковывал внимание, заполнял всю комнату, как незаметный расслабляющий газ... нет, ядовитый. Олег подумал, что, возможно, уже мертв, просто еще не осознал это до конца. Мысль звучала как хороший прогноз. Нескучный.