ты, да я, да мы с тобой

глава 3 Еще даже солнце не встало, как и без того полуразваленная дверь в ее комнату стала прогибаться под яростным напором Димы. Пришлось продирать глаза и вспоминать несколько важных вещей: кто она, что здесь делает и какой сегодня день недели. Хотелось лечь обратно, зарыться под одеяло и никуда больше в этой жизни не выходить. На улице, как обычно, было слякотно, на душе не лучше. Чего, впрочем, можно было ожидать от середины марта? Именно такой депрессивный оборот приобрели мысли Юли, но предаваться унынию дольше пары минут не дал сосед, затихший лишь на краткий миг. – Ю-ю-уля! – он определенно не хотел затыкаться без посторонней помощи. "Странно, даже не обиделся на вчерашнее", – подумала Пчелкина и, шатаясь, направилась к зеркалу, попутно матеря весь мир. Конечно же, мир ничем хорошим не ответил: в зеркале отразился явно подбитый глаз и расквашенный нос, которому не помогло даже вчерашнее прикладывание льда из морозилки, потратившее весь остаток Юлиных ночных сил. Чем-то теперь она напоминала то ли уголовника-рецидивиста, то ли "жертву домашнего василия", как любил выражаться один Димкин до зубовного скрежета вымораживающий знакомый. Ладно, фингал фингалом, а привычный распорядок нужно поддерживать, так что девушка пропела ангельским голоском отставного прапорщика: – А менты нам не кенты, лучше зеки, чем менты! – с подобного высказывания аж на душе полегчало. Выбор профессии старого приятеля был далек от семейных ожиданий, но породил столько подколов, что хватило бы на пару томов сборника анекдотов. За дверью на минуту воцарилось молчание, но спустя это время пришедший в себя Дима исправно заколотил в бедняжку-дверь с новой силой, достойной лучшего из перфораторов. Пришлось возобновлять работу мозгов и выдавать пусть даже избитую, но классику. – Это беспредел, товарищ Дубин! Интересно, что думают соседи? Наверно, представляют себе выселение какого-нибудь неприятного типочка с кучей сроков и домашним арестом. Пока комнате не грозил взлом, Юля искренне попыталась привести себя в нормальный вид, но расческа, застрявшая в волосах, ясно дала понять, что не судьба. Надо же было вчера так увлекательно провести вечер! Тут Пчёлкина вспомнила про настолько ужасающее количество незаконченных видосов и дедлайнов в целом, что захотелось с их числа красиво выйти в окошко. "Главное, сальтуху не забыть", – вспомнила девушка наставления широко известной надписи на стене. Пока Юля стучала по тостеру в попытках заставить работать этот экспонат из музея советского детства, Дима не лез под руку, справедливо опасаясь разбешенной соседки, только поглядывал осторожно, ожидая возможности начать рассказ. Внезапно он даже не засмеялся, а нестандартно для себя заржал: – Ты... – Дубин никак не мог успокоиться, слишком явно контрастировало умное выражение лица Юли с бессмысленностью действий. Она обернулась с недоумением, не особо понимая, что на этот раз его настолько рассмешило, а после уже сама заметила лежащий на полу шнур, который так-то должен быть воткнут в розетку. Девушка хлопнула себя по лбу и нагнулась за ним, наконец вернув прибор в относительно рабочее состояние. Теперь Пчелкина была готова к нормальному общению без риска сорваться на ближнего своего, из-за которого едва ли не умоляла всех своих знакомых ни в коем случае не трогать ее с утра во избежание несчастных случаев на производстве. – У тебя что-то случилось? – Юля заметила, как у Димки воодушевленно горели глаза, будто тот хотел поделиться впечатлениями. Она изо всех сил пыталась быть хорошей подругой, интересуясь его жизнью, но получалось, как всегда и со всем, не очень. Дубин всю жизнь был хорошим мальчиком, да и в общем-то неплохим товарищем, не огрызался, не обижался, а Юля подобными качествами похвастаться не могла. То здесь наорет, то тут пошлет ко всем чертям – экспрессивная натура, если выражаться поэтично, а если более приземленно и точно – стерва. Осознавать это было неприятно, так что эту тему девушка неосознанно обходила во время самокопания, учтиво пропуская ее во время фраз вроде "я полностью честна с собой". Не была она честна, в некоторые части своей не очень-то приятной в близком общении души залезать определенно не хотелось, даже вопреки крикам различного рода психологов и коучей о том, что нужно принимать себя. "Ладно, не сейчас", – оборвала себя Юля, возвращаясь в реальность. Дима тем временем рассказывал о том, что наконец-то закончил обучение, что может работать по специальности и все в этом духе. Пчелкина же многозначительно кивала головой, причем на сей раз без наигранности – ей действительно было интересно. Насторожила ее только одна деталь: – Кто-кто у тебя напарник? Игорь? Это не тот, которого ты к нам каждую неделю водишь? – об этом человеке Юля могла высказать многое, но почти все держала при себе, не желая огорчать восхищавшегося им друга. Сама ментовская сущность этого Игоря была ей, как свободной журналистке, глубоко неприятна, тем более, что он постоянно таскал в эту квартиру грязь со всех районов Питера, которую потом приходилось долго и нудно отмывать на пару с Димой. Последний минус был, конечно, бабкинского характера, но точно не добавлял очков в пользу этого новоявленного напарника. – Да-да-да, это именно он! Нет, ну ты представляешь? Нам еще и сразу дело дали, пропало целых двенадцать холодильников! – с таким воодушевлением Дубин рассказывал о случившемся, что даже комичная суть пропажи не вызывала смеха. Дима действительно горел этим делом, что вызывало у Юли легкую зависть. Ей бы так, чтобы не метаться между кучей интересов и увлечений, а сразу выбрать цель в жизни и упорно к ней идти. Хотя он тоже не сразу ее нашел, сперва его вся семья готовила на какую-нибудь спокойную профессию, вроде того же бухгалтера, но за неделю до семнадцатилетия Дима взбунтовался и решил идти в МВД, причем решение было принято не без поддержки подруги. Из-за этого Юлю на дух не переносила вся семья Дубиных, что вызывало у нее сначала нервный, а на данный момент уже совершенно здоровый смех. Их дружба прошла огонь, воду и медные трубы. Семнадцать лет знакомы, как никак! Были, конечно, периоды, когда они даже смотреть в сторону друг друга не могли, один из которых пришелся как раз на время после так называемого "бунта" против семейного уклада. Тогда Дима решил, что именно Пчелкина рассорила его с семьей, так что уехал в какой-то Нижнепупкинск посреди ночи, сменил номер и соответственно не отвечал ни на какие вызовы. Ох, что тогда Юля пережила, цензурными словами даже и не опишешь. Боялась, что он попадет под машину, свяжется с плохой компанией, сторчится или еще что похуже, из-за чего потратила вообще всю первую зарплату на разъезды по ближним городам и попытки отыскать друга через знакомых. Подростковый максимализм, ничего не скажешь. Сейчас они оба слегка остепенились, особенно Дима, после той истории с побегом ставший практически другим человеком. Превратиться из маменькиного сынка, боящегося даже сбежать ночью погулять, в совершенно адекватного парня за полторы недели получится не у всех. Юля до сих пор не уверилась в том, что была права, подбивая его на расшатывание родительских устоев, но результат вышел неплохим для них обоих. Именно тогда она поняла, что видит в нем исключительно лучшего друга, а ведь несколько лет до этого потратила на попытки понять, влюблена в него или нет. Пчелкина так и не поняла, ощущал ли он к ней что-то: раньше боялась спросить, а теперь просто не видела смысла. За разговорами незаметно пролетело полтора часа, по истечению которых Дима подорвался с места, начав собираться со сверхзвуковой скоростью. По пути снёс половину квартиры, врезался головой в шкаф и уже через пять минут выбежал в подъезд, оставив вконец расстроенную Юлю наедине с остывшим кофе и невеселыми мыслями с уклоном в самоедство. Ситуацию немного улучшил тот факт, что он помахал рукой с улицы, лучезарно улыбаясь, будто выиграл счастливый билет. Юля даже не стала гадать, что это с ним стряслось, а завалилась прямо на кухонный диван, положила руки под голову и стала глядеть в окно, наблюдая за полетом каких-то птиц. Было скучно и серо, не хотелось ни доделывать важные дела, ни просто деградировать за экраном.